9

Первый телефонный звонок раздался в тот момент, когда я выходил из ванной. Я снял трубку.

— Это вы, Крис?

— Да.

— Говорит Росс. Я уже звонил вам.

— Какие новости?

— Ваша подопечная уехала полтора часа тому назад. У нее, помимо прекрасной внешности, прекрасное здоровье. Мы выдали ей медицинское заключение. Карточку я оставил у себя, когда понадобится, возьмете. Могу добавить только, что у нее одна единственная особая примета: небольшой шрам в два дюйма после удаления аппендикса. Я отметил это в личной карточке.

— О'кей, Джим. Я позвоню, когда появится необходимость.

— Договорились. Передайте привет Мекли и скажите ему, что мы квиты.

— Непременно.

Я положил трубку. Маленькая лужица образовалась у моих ног. Я бегом вернулся в ванную, обтерся полотенцем, побрился, накинул халат и вернулся в гостиную. Самое время немного выпить. Плеснув в стакан немного виски, я бухнулся в кресло и закурил.

Второй звонок не дал мне спокойно посидеть. Звонил Бэн. Он сообщил, что женщина из больницы проехала в центр, где к ней подсел высокий седой мужчина лет сорока пяти. Они доехали до здания страховой компании «Нешил Файделити» и зашли туда. Я сказал Бэну, что он свободен.

Почем Дагер так торопится со страховкой? Значит, Маршалл совсем плоха. Мне показалось, что настало время поговорить с Мекли. Я подошел к телефону и набрал номер.

— Вилла «Жемчужина». Добрый день.

— Соедините меня с Мекли.

— Кто спрашивает мистера?…

— Крис Дэйтлон.

— Минуточку.

— Хэддл, — услышал я сухой голос Мекли.

— Говорит Дэйтлон. У меня новости.

— Излагайте.

— Ваш сценарий несколько изменился. На сей раз Дагер поступил хитрее. Дэзи Райн прошла комиссию под своим именем и под своим именем в данный момент оформляет страховой полис. Думаю, тысяч на сто, не меньше. Правда, на этот раз расплачиваться придется компании «Нэшил Файделити», а не «Дженерал Лайабелити», где был застрахован Форман.

— Но каким образом они получат страховку? Дэзи здорова и не собирается умирать.

В голосе Мекли послышались нотки тревоги.

— Загадка не очень сложная, если знать всю кухню оформления документации и учитывать беспечность и доверчивость многих олухов.

— Объясните толком!

— Дагер не хочет больше рисковать и втравливать в аферу посторонних лиц. Он уже обжегся на этом. Марион Маршалл умрет месяца через два, а то и раньше. Дагер вызовет лечащего врача Маршалл, которого он ей и нанимал. И тот, зная все ее болезни, не будет настаивать на вскрытии. Он подпишет свидетельство о смерти, не задумываясь. А когда доктор уйдет, Дагер в свидетельство впишет имя Дэзи Райн, а не Марион Маршалл.

— Но врач может… А впрочем, не будет же он сомневаться в Дагере. Ему и в голову не придет… Все правильно!

— Таким образом, похоронное бюро закопает в землю Марион Маршалл, а на могильной плите выбьют имя Дэзи Райн. Дагер получит страховку без риска, а очаровательная Дэзи — свою долю. Затем она изменит имя и на какое-то время превратится в Марион Маршалл. Потом выйдет замуж и станет называться вообще неизвестно как.

— Прекрасно, мистер Дэйтлон. Вы сделали отличные выводы. Мне, профессионалу, даже в голову такое не пришло бы. Ждите дальнейших инструкций через Джерри.

Он положил трубку, я последовал его примеру и направился к бару. Звонок в дверь заставил меня изменить маршрут на полпути к цели. Открыв дверь, я был несколько шокирован, увидев на пороге Кросгрофа, моего соседа по площадке. Он смотрел на меня через свои линзы и улыбался. Под ногами, виляя хвостом, вертелся его шпиц.

— Простите за беспокойство, мистер Брайтон, если можно, я зайду к вам на минутку.

Растерявшись, я пропустил это странное существо в квартиру. Собачка вбежала вслед за ним. Старик уверенно, как к себе, прошел в гостиную и, недолго думая, плюхнулся в мое кресло. Шпиц прыгнул ему на колени. Оба существа внимательно смотрели на меня.

Я присел на край кушетки.

— У меня мало времени, — сказал я растерянно. — Я собираюсь в ванную, а потом ухожу.

— Интересно. Мне показалось, что вы недавно вышли из ванной. У вас еще мокрые волосы.

— Я обильно потею. Говорите, что вам надо? Он погладил пса и мечтательно произнес:

— Я очень одинокий и бедный человек. Мне всегда не хватает денег. Я нуждаюсь…

— Здесь не благотворительное общество. Обратитесь в «Армию спасения» или к своему сыну.

— Не будьте таким жестоким, мистер Брайтон, впрочем, было бы интересно узнать ваше настоящее имя. Это очень интересно, а?

— Я вспомнил, что при знакомстве назвался Николсом.

— Что вы хотите этим сказать?

— То, что вы проживаете под именем Николса Брайтона. Это я выяснил у швейцара. Но тут есть маленькая закавычка: дело в том, что Николc Брайтон — мой сын. Я говорил вам, что у меня есть сын. Он действительно жил здесь, потом уехал. Вероятно, вы воспользовались его старыми визитными карточками и выдаете себя за врача. А это очень опасно, мистер аферист!

— Вот оно что! Значит, вы явились меня шантажировать?

— Боже упаси! Я просто хотел попросить у вас немного денег. Я очень нуждаюсь, а у таких людей, как вы, обычно водятся зелененькие. Да, крошка?

Он опять погладил свою собачонку, а та в ответ лизнула его крючковатый нос.

— Послушайте, Кросгроф, ваши очки не приспособлены к тому, чтобы видеть жизнь в розовом свете.

— Интересно.

— Не думаю. Вы ни черта не получите.

— Очевидно, крошка, нам придется прогуляться до полицейского управления и поговорить там о наших жильцах. Возможно, некоторыми из них уже давно интересуются.

Он гладил пса, не глядя в мою сторону. Я понял, что этому старому прохвосту надо дать немного, чтобы временно закрыть ему пасть. Позже я решу, что с ним делать.

— Я могу предложить вам сто долларов, — сказало я твердо.

— Спасибо, я уже завтракал.

— У меня всего двести. Сколько же вы хотите?

— Двести сейчас и тысячу через два дня.

— Вы знаете, откуда берутся несчастные люди?

— Интересно.

— Их отцы были такие же, как вы.

— Я не слишком нравлюсь вам, верно?

— А кому вы можете нравиться? Единственный человек, кто вас любил, была, очевидно, ваша мать. Бедная женщина, мне жаль ее.

Я вынул из кармана две сотни и швырнул их ему. Он, как вратарь, поймал деньги в воздухе и тут же сунул за пазуху. Хорошо еще, что не съел. Собачка гавкнула и побежала к двери. Кросгроф встал.

— Итак, я зайду через два дня, мистер аферист! — голос его звучал злорадно и жестко. Ну просто приговор!

Узкий рот сжался, как туго затянутый кисет. Он проковылял к выходу, я услышал, как хлопнула дверь. Удар в три балла. У меня желваки заходили от злости и негодования. Мерзавец!

Опять затрещал телефон. Я схватил трубку и рявкнул:

— Говорите, черт побери!

— Крис! Крис, это ты? Ты слышишь меня? Это Веда.

В секунду я обо всем забыл. Ком встал в горле, и я не сразу нашел в себе силы ответить.

— Ты позвонила? Значит, ты помнишь меня…

— Крис, милый! Я так хочу тебя видеть. После нашей последней встречи я не нахожу себе места. Я не могу…

— Где я тебя увижу?

— Тэд уехал. Его не будет два дня, но он должен звонить, и я не могу уйти из дому… Если бы ты смог приехать ко мне…

— Жди! Я лечу!

— Жду, милый!

Еще минутку я стоял, как оглушенный, с телефонной трубкой в руках и переваривал это событие. Веда любит меня. Она ждет. Все остальное не имеет значения.

Я бросился одеваться. Автоматически накинул на себя что-то, и в этот момент опять позвонили в дверь. Открыв ее, я увидел перед собой Луки. Его, очевидно, насторожил мой вид.

— Что-нибудь случилось?

— Да, случилось. Где машина?

— В гараже.

— Мы едем к Дагеру. Ты помнишь адрес его виллы?

— Конечно.

Мы вошли в кабину лифта, и я нажал кнопку «гараж». Только теперь я заметил на нем элегантный костюм и, что удивительно, пропали его щетинистые усы.

— Зачем ты сбрил усы? Они что, понадобились священнику для набивки подушки?

— Не кощунствуйте. Вы же сами сказали, что меня нельзя принять за копа. Вот я и изменил внешность.

— Глупости все это, Луки.

Мы сели в машину и выехали на улицу.

— Как ваши успехи, мистер сыщик? — спросил я. Его вид смешил меня. А может, просто поднялось настроение.

— Я расскажу, когда мы выедем на шоссе, в городе необходимо внимание.

— Договорились, но только жми на педаль. Минут двадцать мы еще крутились по городу и наконец выскочили на магистраль. Неоновый город остался позади. Луна прекрасно освещала дорогу. Луки прибавил скорость.

— Я нашел эту девушку, — неожиданно заговорил итальянец. — Она дома, если этот сарай можно назвать домом. Я представился ей инспектором морской погранохраны и сказал, что мы проверяем документы у всех проживающих вдоль берега океана.

— И она вам поверила?

— Не знаю. Но она ответила, что ее документы у адвоката и что она скоро уезжает из этого района, а дом продает. Если меня интересует ее личность, то я могу справиться о ней в конторе по продаже недвижимости.

— И что дальше?

— Ничего. Я ушел.

— И правильно сделал. А вот усы жаль!

— Я сделал то, что вы просили. Больше ничего.

— Не обижайся, Луки. Скажи, что тебя привело в Калифорнию?

— Бедность и запах моря.

— Но ведь богатым ты не стал. Калифорния — это подрумяненная на солнышке иллюзия, не больше.

Остальной путь мы проехали молча.

10

Веда ждала меня на террасе. Я выскочил из машины и бросился к ней.

— Идем, идем.

Она немного отстранила меня, когда я хотел заключить ее в объятия. Мы прошли наверх, в ту гостиную, где Дагер знакомил нас.

— Что случилось, Веда? Ты тогда так неожиданно пропала Я сбился с ног в поисках тебя.

— Тэд напал на мой след. Я же тебе говорила, что он будет разыскивать меня. Я хотела тайком развестись с ним, но ничего не вышло.

— Почему?

Она села в кресло, нога на ногу, и комната, казалось, озарилась бледным сиянием ее кожи. Я присел на подлокотник этого кресла и не мог оторвать от нее глаз.

— Я обязательно разведусь. Я ненавижу его. Мы с ним давно уже не муж и жена. Он живет со своей секретаршей Дэзи Райн. Эта шлюха приходит сюда, как в свой дом…

— Но что мешает тебе?

— Деньги. Он оставит меня без гроша, если я сейчас разведусь с ним. Он поставил мне условие: если я дождусь осени, а осенью у него выборы, он баллотируется на пост мэра, тогда он выделит мне ренту в тридцать тысяч. Если я начну процесс сейчас — не получу ничего. Он боится. После шумного бракоразводного процесса ему никогда не видать муниципалитета Поэтому я вынуждена идти на его условия и сидеть, как мышь в углу, не шелохнувшись.

— Тэд Дагер и так не будет мэром. Он решил провернуть крупную финансовую аферу, но она стала кое-кому известна Так что можешь не ждать осени. А насчет денег не тревожься. Дагер даст тебе столько, сколько ты потребуешь. Он у меня в кулаке.

— Ты слишком самоуверен, Крис. Ты плохо знаешь Тэда. Он страшный человек.

— Я тоже не подарок. В этой партии твой муж проиграет. Будь уверена! Тогда… Ты согласна выйти за меня замуж?

Веда закрыла мне рот ладонью.

— О, Крис! Идем. Идем со мной. Все потом. Она провела меня через холл, ввела в комнату и включила свет. Это была очень уютная комната, ничего особенного, но было такое чувство, словно ты прожил в ней всю жизнь. Старинная неброская мебель, вполне соответствующая своему назначению: стулья, стол, за которым можно сидеть не скрючившись и не опуская голову ниже колен. Тихо трещал камин, а в углу сам с собой разговаривал приемник.

— Это моя тюрьма, Крис. Здесь я провожу все свое время. Все то время, что думаю о тебе.

Я повернулся к ней. В ее синих глазах стояли слезы.

— Веда!

— О, Крис! Ведь уже так давно… Поцелуй меня. Я целовал и целовал ее, крепко прижав к себе.

Мое сердце неистово колотилось.

— Любимый мой!

Она отстранилась, чтобы взглянуть мне в лицо, затем подошла к выключателю, и свет погас. Танцующие отблески огня в камине придавали всей комнате какую-то особую интимность и умиротворенность.

— Так лучше, Крис?

Я закрыл дверь и, прислонившись к ней спиной, стал смотреть на Веду. Я всегда удивлялся быстроте, с какой эта женщина скидывает одежду… Через несколько мгновений она стояла передо мной обнаженная и прелестная.

— Ты самое совершенное создание на свете! Она повернулась ко мне спиной, встала на колени перед камином и протянула к огню руки. Я приблизился к ней и опустился рядом, обняв ее за талию.

— Я живу лишь ради таких мгновений, — прошептала она. — Мне кажется, что земля перестает вращаться, что мы существует только вдвоем и больше никого…

Утомленные, мы лежали, утопая в ворсе ковра. Голова Веды прижалась к моему плечу, я гладил ее шелковистые волосы.

Люстра вспыхнула внезапно. Яркий сноп света ударил мне в лицо. Мы вздрогнули одновременно. Веда отпрянула Я взглянул на дверь. На пороге возвышалась фигура Дагера в темном плаще с непокрытой головой. Серые глаза его напоминали раскрытые зимой окна — такой холод шел от них, он пронизывал насквозь.

— Не думал, что буду натыкаться на свои рога в собственном доме.

Я все еще не мог прийти в себя. Веда вскрикнула и, схватив платье, прикрыла им наготу.

— Не шевелитесь.

В правой руке Дагера появился револьвер.

— Тэд! Ты не сделаешь этого!

— Удобный случай избавиться от жены. Не так ли? — прохрипел Дагер и шагнул в комнату.

Я вскочил и загородил собой испуганную женщину.

— Не играйте с огнем, Дагер. Он сделал еще шаг.

— Отойдите в сторону, или вы будете первым.

У меня не было сомнения, что он встретит меня огнем, стоит мне шевельнуться.

— Считаю до трех.

Он вытянул руку. Черный зрачок револьвера смотрел мне в грудь и казался пушечным жерлом.

— Раз… Два…

Раздался выстрел — сильный грохот с детонацией, яркая вспышка и звон в ушах.

Дагер качнулся и рухнул на пол. На пороге появился Луки.

— Что ты сделал? — завопил я.

Веда прижалась ко мне и заплакала.

— Боже, что же теперь будет?!

— Он хотел вас убить. Вы что, не поняли этого?

Я оттолкнул Веду, подскочил к итальянцу и с размаха ударил его в челюсть. Он пошатнулся, но удержался на ногах.

— Подонок! Это же убийство!

— Убийство было неизбежно, — холодно проговорил Луки. — Он прикончил бы вас обоих.

Я хотел кинуться на него с кулаками, но почувствовал, как на плечи мне опустились руки Веды. Я обернулся.

— Он прав, Крис… Прав! Тэд убил бы нас. Ты же видел, в каком он был состоянии. — Слезы залили ее лицо, глаза стали совершенно прозрачными.

Я обнял ее.

— Успокойся, любимая. Мы что-нибудь придумаем.

— Нечего думать, надо сматываться! — услышал я голос Луки за спиной.

Я резко обернулся и крикнул:

— Убирайся к дьяволу!

— Я жду вас в машине. — Он сунул револьвер в кобуру под мышкой и ушел.

— Этот человек прав, Крис. Тебе надо уходить.

— Как уходить? Без тебя? И не подумаю…

— Да, да, да! Крис! Надо уходить! Это — самое лучшее…

— Ты пойдешь со мной. Мы убежим…

— Нет. Нас все равно поймают. Тогда нам уже ничто не поможет. Крис, милый, уходи, умоляю!

Я хотел возразить, но она закрыла мне рот рукой.

— Слушай меня… Здесь тебя никто не видел, выстрела не слышно. Ты уедешь, а я спустя час позвоню в полицию и скажу, что вернулась из города и нашла труп мужа.

— Они тебе не поверят, — промычал я.

— Поверят. Никто не знает, в каких мы с ним отношениях. Все считают нас идеальной парой. Тэд скрывает от всех свои шашни. Он дрожит за свою репутацию.

— Ты говоришь так, будто он жив.

— Это все неважно. Главное — у полиции нет повода подозревать меня. Если мы попадемся вместе, им все станет ясно. Понимаешь? Тебе надо уходить, так будет лучше для нас обоих… Мы все потом обсудим, уходи, милый!

Каким-то уголком измученного разума я понимал, что Веда права. Если узнают, что мы любовники, ни один адвокат не возьмется нас защищать. К тому же речь идет не о каком-то бродяге, а о Дагере, крупном ките в этом поганом болоте.

— Хорошо, Веда. Я ухожу. Будь осторожна. Помни, если с тобой что-нибудь случится, я сознаюсь в убийстве Дагера.

— Торопись, Крис, умоляю!

Что— то внутри говорило мне, что ее нельзя оставлять одну.

— Любимая…

— Крис, торопись.

Я круто развернулся и выскочил из комнаты.

Луки гнал машину с такой скоростью, что мне казалось, мы взлетим, как лайнер, в воздух. Лицо его окаменело. Я сидел рядом на переднем сиденье и разглядывал его физиономию, пытаясь разобраться в этом типе. Злость изводила меня. Я заметил царапину под его носом, он ее заполучил, очевидно, когда сбривал свои отвратительные усы.

— У тебя во время бритья дрожат руки. Ну и типа мне подсунули. Комплекс кастрата: властная мать и страх перед одиночеством. Разве не так ты решаешь свои проблемы?

— Я знаю таких, как вы, Крис. Я их слишком много видел, — цедил он сквозь зубы. — Вы так боитесь жизни, что отгораживаетесь от нее любыми способами. Вы можете утешить несчастного и в то же время ради удачной остроты продадите мать родную.

— Моя мать давно умерла, и я не умею удачно острить.

— А мне говорили, вы крепкий парень, — сказал он холодно.

— Тебе сказали неправду. Я очень чувствительный тип. Из-за любого пустяка лезу на стену.

— Ладно. Насчет матери извините. Мы подъезжаем к городу, куда теперь?

— Домой. Надо ждать звонка от Веды.

Протекторы визжали на всех поворотах, меня болтало, как в кубрике в хороший шторм. Когда мы выехали на мою улицу, Луки крикнул:

— У вашего дома полиция! Что делать?

— Проезжай мимо. Быстро, чтобы нас не разглядели.

11

Мы пролетели вихрем мимо подъезда, около которого стояла патрульная машина с крутящимися маяками на крыше. У подъезда дежурил полицейский. Остальные, вероятно, поднялись наверх.

— Куда теперь? — спросил Луки, когда мы выехали на бульвар.

— Ты знаешь, где живет Джерри Уэйн?

— Знаю.

— Поехали к нему, гони вовсю!

Минут через десять мы подъехали к мрачному дому на окраине города, где жили люди малого достатка. Луки ткнул пальцем на окно третьего этажа, будто указывая на одну из звезд в созвездии Льва.

— Там он живет, у сестры.

— О'кей. Жди здесь.

Я выскочил из машины и вбежал в подъезд. В списках жильцов Луиза Уэйн значилась в квартире номер 17. Я пролетел два этажа и оказался перед означенной квартирой. Я не звонил, я стучал, будто забивал гвозди. Через несколько секунд открыл мальчуган лет двенадцати, черноволосый, курчавый. Он смотрел на меня с удивлением, раскрыв и без того огромные глазищи.

— Мы что, горим, да? — спросил он спокойно.

— Могу я увидеть Джерри Уэйна?

— Дядя Джерри спит.

— Покажи-ка мне, где он этим занимается.