Два года назад я триумфально ворвался в Тайный Город, сразу же оказавшись на первых полосах «Тиградком», стал знаменит, популярен и с тех пор упрочил своё положение, расследовав несколько весьма серьёзных дел. Нет, я не маг. Магические способности, увы, на нуле, и колдовство к моим достоинствам не относится. Зато я внимателен и не дурак, а современные волшебники, как я успел заметить, слишком уж полагаются на силу и потому бывают… Как бы помягче выразиться… В общем, иногда современные колдуны несколько ограниченны, неспособны правильно прочесть всю тонкость происходящего, предпочитают рубить сплеча, не видят выхода и оказываются в тупике. И тогда на сцене появляюсь я: остроумный, опытный, всё подмечающий, хладнокровный…

Честно говоря, первые полгода в Тайном Городе получились тяжелыми. Чтобы разобраться в происходящем, мне пришлось как следует изучить магическое настоящее скрытой от человских глаз Москвы, разобраться в хитросплетениях непростых отношений Великих Домов и их вассальных семей, а также запомнить действия и последствия многочисленных заклинаний, артефактов, алхимических снадобий и других колдовских штучек, которые, как выяснилось, работают не только в сказках. Но я справился и теперь, несмотря на то, что считаюсь молодым горожанином, весьма неплохо ориентируюсь в реалиях Тайного Города.

Пока же, прихватив бутылочку арманьяка, я направился в магазин «неПростые подарки», в который частенько забредал последние два года. Ну, если вам интересно, то предварительно я переоделся, сменив халат на джинсы, рубашку, ботинки и куртку. И даже «Дырку жизни» сунул в карман – в последнее время я без неё никуда. Приятно, знаете ли, сознавать, что в пиковой ситуации портал автоматически перенесёт меня в приемную лучшей клиники Тайного Города. Правда, в первую очередь эрлийцы ампутируют пациентам бумажники, но это приемлемая плата за спасение жизни. Деньги можно заработать, а вот летальный исход не поправишь…

Так вот, о магазине «неПростые подарки», в который я с недавних пор зачастил. Его владелец, Евгений Стальевич Хамиев, мой сосед по дому, на поверку оказался почтенным шасом Ежером Хамзи из семьи тех самых Хамзи, которые прибыли к Уратаю с первым караваном из Мульпеги. Всё понятно? Ага, это меня понесло на историю Тайного Города. Именно Стальевич помог мне разобраться с обезумевшим от горя чудом, свихнувшимися от вседозволенности ведьмами и чокнувшимся магистром Саламандром. Короче, в той истории, которую журналисты «Тиградком» обозвали «Мистерией мести» и о которой я говорил в прямом эфире с самим Каримом Томбой. В финале же Стальевич поручился за меня перед Великими Домами, что в итоге позволило мне войти в Тайный Город…

Звякнул привязанный к двери колокольчик, здоровенный датский дог приоткрыл правый глаз, убедился, что это я, и снова погрузился в дрёму.

– Гамлет, привет!

Без ответа.

Если думаете, что под личиной здоровенной собачки пряталась здоровенная собачка, то вы сильно ошибаетесь. Компанию Стальевичу составлял сделанный на заказ голем, способный перекусить стальной прут и порвать на лоскуты средних размеров тигра. Я видел Гамлета в бою и знаю, о чём говорю.

– Юра! Давно не заходил!

– Целых три дня.

– Четыре.

Шасы, конечно, не такие зануды, как эрлийцы, но любят продемонстрировать окружающим, что умеют считать. Не зря же их главная сфера – финансы.

– Хорошо, четыре.

– Если друзья долго не звонят, значит, у них всё хорошо?

– Значит, у них как всегда, Евгений Стальевич: отдыхают, работают, совершают подвиги.

– А-а…

Называть старика настоящим именем я так и не привык, но он не обижался. К тому же у шасов не принято добавлять отчества, и потому ценящий почтительность Стальевич не имел ничего против человского обращения. Говорил, что его папе – Сталеру Хамзи, величайшему специалисту по замечательным подаркам в истории Тайного Города, – было бы приятно.

– У меня есть кусочек прекрасного сыра.

– А я не забыл лимон.

– Возьми какой-нибудь нож со стены, – разрешил шас, направляясь в заднюю комнату. Но тут же замер в дверях и добавил: – Только помыть не забудь, а то знаю я тебя.

Гамлет чавкнул во сне, словно подтверждая: да, знает, ещё как знает.

– Обязательно.

– И повесь потом на место.

– Ага.

Что касается ножей, то их в «неПростых подарках» было столько, что средних размеров ножевая фабрика наверняка разорилась бы от зависти. Охотничьи и боевые, парадные, ритуальные и церемониальные, бронзовые, стальные и даже деревянные: поверьте, правильно исполненный нож из сердцевины учурского пня, который умеют растить исключительно в Зелёном Доме, проигрывает лишь чёрным навским клинкам. Правда, стоит он в три раза дороже… Но я отвлекся. Если вы вдруг решили, что в «неПростых подарках» подают исключительно средства холодного уничтожения, то опять ошиблись: Стальевич специализировался на всём, что имеет смысл дарить, нужно дарить или хотя бы в теории можно рассматривать в качестве подарка. Оружие, статуэтки, утварь, драгоценности, редкие зелья, креативные магические устройства… Да, да, старый проныра ещё в младенчестве получил лицензию на продажу младших волшебных талисманов и баловал обыкновенных челов необыкновенными подарками.

– Нарезал?

– Да. – Под лимон я использовал тарелку с панорамными видами парка «Покровское-Стрешнево», но твёрдо пообещал вымыть её вместе с ножом. – И нарезал, и разлил.

Аромат арманьяка кружил голову не хуже лаванды. Впрочем, каждому аромату своё время, не так ли? И сейчас я переживал период крепкого алкоголя.

– Твоё здоровье.

– Ваше здоровье.

Посетителей в лавке не было и, похоже, не предвиделось: всё-таки вечер воскресенья, а потому старик позволил себе расслабиться на рабочем месте. Мы разместились в креслах под пальмой, глотнули чарующего из пузатых бокалов, насладились удивительным вкусом и разошедшимся по телу теплом.

– Замечательно, – одобрил Стальевич.

– К такому знатоку, как вы, стыдно приходить с чем-нибудь заурядным.

– Как твои дела?

– Не настолько плохи, чтобы жаловаться.

– Как Всеведа?

– Гм…

Отношения между Зелёным Домом, подданной которого являлась прекраснейшая в мире женщина, и Тёмным Двором, к которому принадлежал Стальевич, оставляли желать лучшего, никогда не теплея выше уровня «временный настороженный союз». Соответственно шас относился к моей связи с пониманием, но без восторга. Сначала, как все остальные, Стальевич сильно удивлялся тому, что занимающая высокое положение фата твердого уровня «жрица» увлеклась не обладающим магическими способностями челом, потом перестал. И все перестали. Сейчас мы с Ведой превратились в привычную, не вызывающую изумления аномалию, переставшую быть темой сплетен номер один. А мужчины, даже концы, посматривают на меня с большим уважением. Чего и вам желаю.

– У Всеведы всё прекрасно. Передаёт вам привет.

Легкая ложь в целях улучшения взаимоотношений.

– Ты уже пил с ней из тех бокалов?

Слово «тех» Стальевич специально выделил голосом, но я и без подсказки догадался бы, о чём идёт речь: о двух удивительных бокалах, которые старый торгаш втюхал мне пару лет назад. О двух бокалах для особого случая… которые я пока не рисковал доставать.

– Нет, ещё не пил.

– Ты в ней не уверен?

Как мне ответить на этот вопрос? Я добавил арманьяка в бокалы, жестом предложил Стальевичу выпить, сделал небольшой глоток, откусил сыра и развёл руками:

– Нам очень хорошо вместе… Наверное.

Шас правильно понял мою оговорку и качнул головой:

– Всеведа – сильная женщина, она не опустится до лжи тебе и уж тем более до лжи себе, самоуважение не позволит, – и вновь поднял бокал. – Ей действительно хорошо с тобой, Юра, ты молодец.

– Спасибо.

– Но помни, что постоянно обожаемая женщина теряет чувство реальности.

– Нам это не грозит.

– Надеюсь.

В разговорах со Стальевичем я впервые настолько глубоко коснулся наших с Всеведой отношений и чувствовал себя несколько неловко. Старик, судя по всему, понял моё состояние и бодро велел:

– Бутылка почти полная! Наливай!

– С удовольствием.

Обычно шасы предпочитали коньяк, но Стальевич ещё в тридцатых подсел на «гасконскую отраву», как он называл арманьяк, и с тех пор не изменял ему.

Я разлил по бокалам жидкую прелесть и услышал негромкое:

– Тебя не смущает, что Всеведе больше ста лет?

– Зато мы будем стареть вместе, – улыбнулся я. – Я прикинул, что стану дряхлым раньше неё, но ненамного.

– Да ты прям образец здорового прагматизма.

– Проверка показала, что в моём роду шасов не было.

– По документам, Юра, по документам, – рассмеялся старик. – А там кто его знает? Тайный Город не чужд интрижек…

– И наша с Ведой ситуация это подтверждает.

– Именно!

Бокалы вновь соприкоснулись, Гамлет шумно зевнул, какой-то подарок заскрежетал зубами, старик сообщил, что «всё нормально – раз в день можно», и перевёл тему на последние сплетни из жизни светского общества. Воскресный вечер плавно перетекал в воскресную ночь.

Вилла «Паллада»

Санкт-Петербург, Курортный район, 22 марта, вторник, 12.47

– Не отставай!

– Осторожно!

– Лучше сдавайтесь!

– Не дождётесь!

– Огребёте ведь!

Был ли у них шанс? Ответить невозможно. Особенно сейчас, в разгар побоища, когда клинки звенят, из горла рвутся хриплые вопли, ругань и шумное дыхание, а на душе царит остервенение, щедро сдобренное желанием победить.

Во что бы это ни стало победить!

– Вам конец!

– Суки!

– Падайте и плачьте!

– Суки!

Новая локация для подросших воинов – а теперь игроки управляли двенадцатидюймовыми персами – представляла собой отлитую из бетона крепость площадью три на четыре ярда. Высота стен – полтора ярда, главной башни – два с половиной. Внутри – трехуровневый лабиринт с многочисленными ловушками, который игроки уже проходили и поодиночке, и командой. Трудный лабиринт, но сейчас он заперт, а бой идёт за установленный на главной башне штандарт: Урано и Ардоло в защите, Изгрино и Грата атакуют.

– Как вам вечерний чай?

Сверху льётся кипяток. Боль несильная – шкура у персов крепкая, но глаза приходится закрывать и продолжать подъём на ощупь. Судорожно цепляясь за малейшие выступы на бетонной стене, прижимаясь к ней, к родной, словно к любимой женщине. Кипяток обжигает затылок, спину, руки намокают, лезть становится труднее.

– А теперь специальное предложение!

На второе штурмующим приготовили горячее масло, но поздно, слишком поздно – с него надо было начинать.

Изгрино ухитряется вставить в щель нож, наступает на рукоять, срывает с плеча «кошку» и с резким: «Ха!» забрасывает её наверх.

– Чёрт! – ругается Урано, взмахивая клинком.

Но к «кошке» тянется не верёвка, а цепь, её не перерубишь, и, пользуясь мгновенным замешательством защитников, Изгрино стремительно преодолевает оставшееся до края башни расстояние и обнажает меч.

– Всем привет!

По условиям игры у нападающих нет права на длинное оружие, копья остались в арсенале, но трудности ведь закаляют, правда?

– Получи!

– Козёл!

– Уроды!

Урано и Ардоло бьются копьями, им Ваятель длинное оружие разрешил, и противостоять двум подготовленным бойцам в одиночку невероятно трудно. Но Изгрино не отступает, наоборот, уверенно идёт вперёд: в его руках уже два меча, и управляется он ими с потрясающим искусством. Удар, блок, выпад, копьё поломано, ещё один выпад, Урано прыгает назад.

– Уроды!

– Ща дождёшься!

Изгрино ухитряется перейти в атаку, но его напарник…

– Слева!

– Получи!

– Проклятье!

Едва Грата поднялась на башню, умный Ардоло оставляет Изгрино, резко поворачивается и мощно бьёт розовую воительницу в грудь. Копьё у Ардоло тупое, но в запарке боя кажется, что лучше уж острое, лучше настоящее, чтобы смерть – и всё. Смерть без позора.

Но позор случился.

Грата нелепо взмахивает руками и летит к подножию башни. Вскакивает и слышит сверху противный смех.

– Изгрино?!

– Дерьмо…

Кусок стены неведомым образом превращается в экран, и Грата видит происходящее на площадке. И звереет, наблюдая за тем, с какой безжалостностью Ардоло и схвативший сменное копьё Урано избивают Изгрино. Специально не сбрасывают вниз, а бьют, молотят…

– Изгрино!

И вид расправы удесятеряет силы.

Грата взбирается по всеми забытой цепи с невероятной даже для перса скоростью, словно взлетает на верхнюю площадку. Бешенство, ненависть, ярость, злоба – мир потонул в коктейле сильных чувств. Мира нет, есть только враги и то, что она к ним испытывает.

– Изгрино!

Увидев избиение воочию, Грата на несколько секунд замирает. Синий почти не сопротивляется, едва поводит мечами. Урано в стороне, а вот Ардоло продолжает наносить удары.

– Мразь!

Пришедшая в себя Грата налетает сбоку и бьёт чёрного щитом. Сначала щитом. Опрокидывает врага на землю и лупит деревянным мечом по голове, хотя Ваятель не раз предупреждал об опасности таких ударов.

– Мразь! Сволочь! Тварь!

Урано бросается на помощь, но окрылённый поддержкой Изгрино прыгает сзади, обхватывает зелёного за торс, поднимает и швыряет вниз. И тут же отцепляет «кошку», отрезая Урано легкий путь наверх. Грата продолжает избивать Ардоло, но останавливать её Изгрино не собирается. Лишь улыбается опухшими губами, кивает, словно так и надо, затем подходит к флагштоку, срывает штандарт и радостно кричит.

Он победил.

Он – высокий плечистый красавец, обладатель глубоких синих глаз и роскошной, пшеничного цвета шевелюры. Пётр Гаврилов, один из «золотых» мальчиков Северной столицы.

Детство и юность Петра получились безоблачными, да и какие могут быть проблемы у ребёнка, чей папа прочно вошёл в городской истеблишмент? Лучший детский сад, лучшая школа, три старших класса – в Англии, подготовка к поступлению в Оксфорд, учеба в Оксфорде, без особенных успехов, правда, но в крепких середняках. Окончание Оксфорда и неожиданное, можно сказать, необъяснимое возвращение домой. Все были уверены, что пробивной папаша обеспечит единственному сыну тёплое местечко в дальних странах, но Сергей Гаврилов решил не отпускать чересчур беззаботное чадо в свободное плавание. Пётр не видел необходимости работать, охотно пускался в длительные загулы, и только постоянное присутствие отца удерживало его в рамках приличий. Сергей понял, что без контроля сын пропадёт, и принял меры.

А тёплое местечко отыскалось и на родине – начальником бессмысленного департамента в филиале крупного московского банка, денежная и непыльная работёнка. Для кого-то – предел мечтаний, но Петра она не радовала, парень дураком не был и прекрасно знал, чего стоит его «успешная карьера». Оказавшись в офисной ссылке, Петя пристрастился к онлайн-играм и через некоторое время понял, что отыскал второе занятие, которое его действительно увлекает, второе после автогонок. Пётр не «убивал» время за компьютером, а именно играл, вкладывал деньги, но не бездумно, никогда не делал ставку на грубую силу и постепенно заработал репутацию толкового и очень опасного игрока, с которым лучше не связываться.

И тем привлёк внимание Ваятеля…

– Ты что творишь?! – рявкнул Кег, злобно глядя на Сашу.

– Хлебало зашей, – не менее зло посоветовал инвалиду Петя.

– Пусть ответит!

– Шёл бой, – пожала плечами женщина и чуть подвинулась к Петру. – Всё нормально.

Крепость Ваятель построил в дальнем уголке участка, в окружении густых кустов, а очнулись игроки на знакомой веранде – Пётр с Сашей на диване, Альфред с Борисычем в креслах – и сразу же затеяли свару.

– Ты могла искалечить Ардоло!

– Надо было сдаться.

– Не указывай мне, как нужно играть!

– Вот-вот.

– Зараза…

– Не нравятся суровые бои – выращивай арбузы на ферме.

Благоразумно помалкивавший Борисыч с интересом посмотрел на Кега, но инвалид, как ни странно, заткнулся. Издал невнятный звук, словно похоронив где-то в горле грубое ругательство, поджал губы и отвернулся.

«Почему?»

Но ответить самому себе не успел, поскольку услышал неожиданное:

– Спасибо, – негромко, но с чувством произнёс Ваятель, и Альфред ответил сдержанным кивком в ответ.

«Что происходит?»

Тем временем администратор снял с колен ноутбук, на котором смотрел трансляцию боя, выбрался из кресла, предложил игрокам выпить: Саше – белое вино, Борисычу с Кегом – красное, Пете – воду, и с улыбкой продолжил:

– Когда я только приступал к проекту, меня особенно волновал вопрос чувств. Сможет ли игрок, управляющий персом посредством технического соединения, испытывать их во всей, так сказать, красе? Будут ли эти чувства столь же сильны и оказывать такое же влияние, как в жизни? Ведь эмоции способны убить потерявшего голову бойца, и они же могут привести его к победе…

– К чему выступление? – нахмурился Пётр. – О чём вы?

– О Грате, – хмуро ответил Кег. – Она поимела нас с помощью чувств.

– Саша вас просто поимела.

– Саша пережила эмоциональный шок, благодаря которому ей удалось невозможное – прыгнуть выше головы, – мягко продолжил Ваятель. – Извини, Пётр, но бой вытянула она.

– Я знаю. – Парень взял молодую женщину за руку. – Спасибо.

– Не за что. – Саша помолчала. – На моём месте ты поступил бы так же.

Отвечать Пётр не стал. Возможно, не успел, потому что Ваятель поспешил вернуть себе слово:

– Чувства добавили тебе сил, Грата, но если бы Ардоло и Урано были опытнее, они воспользовались бы твоим замешательством во время возвращения и повторно отправили бы тебя вниз.

– Я знаю, – кивнула женщина.

– Вы должны владеть эмоциями, а не наоборот! – в голос резанул админ, обращаясь ко всем игрокам. – Даже когда вас «несёт»… Особенно когда вас «несёт». Ненависть, ярость, бешенство, злость должны помогать вам, а не приводить к гибели. Управляйте чувствами… – Ваятель помолчал. – В следующем бою напарником Граты станет Ардоло. Через двадцать минут…

– Нет, – громко произнесла Саша, поднимаясь с дивана. – Петя, отвези меня домой… Я не хочу быть с ним в одной команде!

– Придётся, – односложно ответил парень, не отрывая взгляда от дороги.

Недавно начавшийся, слабенький, едва накрапывающий дождь не успел качественно, по-питерски намочить асфальт, но на той скорости, с которой Пётр гнал «Камаро», каждый поворот мог стать последним.

– Почему придётся? – возмутилась женщина.

– Потому что мы уже команда, – объяснил парень. – Мы – четверо.

– Неужели?

– Ты считаешь Кега придурком, а он давно всё понял и поэтому не стал раздувать скандал. Привыкает работать в коллективе. И ты привыкай.

Сначала Саша хотела ответить резко – ей категорически не понравилось услышанное, однако слова Ваятеля насчёт хладнокровия всё-таки подействовали и помогли сдержаться.

– Какая ещё команда? Что ты имеешь в виду?

– Ваятель хочет, чтобы мы учились действовать сообща. – Вырвавшийся с лесного шоссе «Камаро» резко прибавил, однако Петин голос остался спокоен и невозмутим. – Он лепит из нас клан.

– Или же Ваятель планирует отыскать сильнейшего, – выдвинула свою версию Саша. – Что логичнее.

– Почему логичнее?

– Потому что в игре должен быть победитель.

– Футбол – командный вид спорта.

– Ну…

– А наш старый клан? – Пётр улыбнулся, припоминая онлайн-сражения на плоских мониторах, точнее, внутри плоских мониторов. Разве могут они сравниться с реальным управлением реальным персом? FullFeel, что тут ещё скажешь? – Главные победы были одержаны командой.

– Может быть, – помолчав, признала женщина. – Но Кег мне всё равно неприятен.

– Не факт, что в другой команде все будут приятны.

Саша поняла намёк мгновенно:

– Думаешь, есть другая команда?

– Ваятель не кажется идиотом, а значит, есть. – Петя качнул головой. – Как минимум одна – обязательно.

– Для чего?

– Хотя бы для статистики и ловли багов[3]. Четыре тестера для такого проекта маловато.

– И только?

Парень ловко втиснул «Камаро» между фурой и фургоном, слегка подрезал несущийся в левом ряду «Ниссан», выскочил перед ним и тут же уехал далеко вперёд.

– Возможно, в бою с ними мы и определим победителя.

– Возможно… – Саша задумчиво повертела в руке брелок, крупный розовый камень в объятиях чёрного металла, и продолжила: – А возможно, и нет. Возможно, Ваятелю и правда нужна статистика. Мы ведь тестеры, а не игроки.

– Если мы не сразимся, во второй команде нет никакого смысла.

– Ты так говоришь, будто на сто процентов уверен в её существовании.

– Я на двести процентов уверен в её существовании, – бросил Пётр. – И мы обязательно будем драться, потому что именно так Ваятель сможет наилучшим образом протестировать игру.

– Драться двенадцатидюймовыми солдатиками?

– Сначала наши персы были в три дюйма ростом, – напомнил парень. – Теперь двенадцать. А дальше, я уверен, будет ещё круче.

– Станут размером с Кинг-Конга? – хмыкнула женщина.

– Необязательно. Но я уверен, что Ваятель доведёт персов до приличного размера.

– Почему ты уверен?

– Потому, что в противном случае в игре нет смысла. Рост – аналог уровней в онлайн-игре, он дает игроку почувствовать, сколько осталось позади. И сколько ещё вперёди.

Саша поняла, что Пётр много размышлял над проектом Ваятеля, и удивилась, поскольку не ожидала от парня такого вдумчивого подхода. Казалось, что главное для него – бои, азартные сражения и победы, добиваться которых Петя привык всеми доступными способами, а он, поди ж ты, тщательно осмысливает и происходящее, и будущее.

– Какими станут наши персы? – негромко спросила Саша, поднося брелок к глазам. Словно пытаясь заглянуть внутрь непрозрачного камня.

– Такими, какими мы их сделаем.

– Жёсткий ответ.

– Зато честный. – Петя выдержал паузу и, прежде чем женщина успела начать свою фразу, неожиданно признался: – Я к этому проекту отношусь не так, как к другим играм, тут больше личного.

– Потому что здесь перс – это действительно ты.

– Да. – согласился парень. – Ты меняешь его…

– А он меняет тебя, – эхом закончила Саша.

– Подслушиваешь мои мысли?

Но женщина не поддержала шутку.

– Ты действительно думаешь, что всё зависит от нас?

– Всё на свете зависит от нас, – серьёзно ответил парень. – Нас можно поманить, обмануть, уговорить, но решение принимать нам. И расплачиваться за него нам.

– И при этом ты так легко говоришь, что мы меняемся…

– Нелегко. Просто я не прячу голову в песок и не лгу себе, а чётко признаю: изменения происходят. Но они возможны только в том случае, если мы не против.

– А если против?

– Ваятель говорил, что никого не держит.

– И можно соскочить в любой момент? – с иронией осведомилась Саша.

– Мы не представляем никакой угрозы.

– До тех пор, пока не станем рассказывать о странных брелоках с куклами внутри.

– Кто нам поверит? Решившись уйти, мы потеряем и брелоки, и очки, а наши рассказы обеспечат нам пожизненное место в психушке. – КАД давно осталась позади, и Петя остановил машину у очередного светофора. – Ваятель ничем не рискует.

– Не идеализируй его.

– А ты не считай кретином.

– Я и не считаю. – Саша отвернулась к окну. Помолчала, давая возможность Петру понять, что он не прав. И закончила: – Все ошибаются.

– Почему ты заговорила об уходе?

– Не знаю.

– Разве тебе не весело?

Тренировать бойца и лить настоящую кровь. Пусть крысиную, но настоящую. Тренировать бойца и лично переживать каждый его выпад, каждый удар и каждый прыжок. Стонать. Чувствовать боль, несильную, нефатальную, но ощутимую. Ругаться. Драться. Наслаждаться упоительным ощущением тотального контроля за мощным, превосходно подготовленным телом. Быть бойцом. FullFeel.

– Мне весело, – тихо ответила Саша. – Мне очень весело.

– Поэтому просто играй.

Похоже, это и был главный итог Петиных размышлений. Коротко и совсем несложно.

– Останови тут, – попросила женщина. – Дальше я сама.

Ей вдруг захотелось пройтись.

– Я довезу тебя до парадного, – улыбнулся парень. – Потому что не успел сказать спасибо за помощь в крепости.

– Мы были в команде, – ровным тоном ответила Саша. – У нас была цель.

И отвернулась к окну, не желая демонстрировать Пете предательски покрасневшее лицо.

– Я видел, как ты разъярилась.

– Они меня разозлили.

– Плевать на них… – Короткая пауза. – Ты должна знать, что я видел твою ярость и ценю те чувства, которые ты тогда испытала. – Машина остановилась у дома, но они оставались в креслах, не делая попыток выйти. И Саша больше не смотрела в окно, повернулась, поймав взгляд синих глаз Пети, и, глядя в них, слушала короткую, но честную исповедь: – У меня очень деловой отец, у которого очень много денег. С одной стороны, мне повезло: в моей жизни не было места проблемам. С другой – в ней не было места настоящим друзьям. Во всяком случае, таким, которые поддержат меня в безнадёжной драке.

– Мне это ничего не стоило, – через силу произнесла женщина.

– Мы оба знаем, что сейчас ты говоришь ерунду. – Петя улыбнулся и легко прикоснулся к Сашиной руке. – Я рад, что мы вместе.

Немногоквартирный жилой дом

Санкт-Петербург, улица Итальянская,

25 марта, пятница, 17.07

Ненавидеть человека? Есть в этом что-то… Ну, конечно же, не возвышенное: что может быть возвышенного в желании раздавить, уничтожить или хотя бы унизить? Нормальные люди такие чувства прячут, но тем не менее испытывают. Все мы не без греха, вот и получается, что есть в ненависти нечто естественное, от человеческого существа идущее, а значит, понятное. Неприятное, осуждаемое, но понятное. Люди ведь разные, иные такого натворят, что чувство жёсткое, изнутри огнём сжигающее, само собой к ним возникнет, как от него ни отказывайся. Чувства, они ведь разуму неподвластны. Они сами по себе. Иногда они наши двойники, а иногда – тени.

А иногда случается так, что кто-то ненавидит всех людей на свете. То есть абсолютно всех. Ненавидит за то… За то, что они есть. За то, что они успешные. За то, что они улыбаются. За то, что они могут ходить.

Последние два пункта приводили Альфреда Адольфовича Кега в полнейшее неистовство – то, что люди могут ходить. Бегать. Прыгать. Подниматься по лестницам и при этом смеяться. Радоваться жизни. Смеяться…

Но главное – могут ходить.

Могут.

Так же, как мог и он когда-то.

Карьера молодого Кега развивалась настолько успешно, насколько она вообще могла успешно развиваться у шустрого, не отягощённого моральными принципами человека в период распада гигантской и невероятно богатой Империи. Ловить рыбку в помутневших от крови и грязи водах огромной страны было не просто, а очень просто, и мудрый Альфред спешно примкнул к организованной группировке ленинградских демократов, с пеной у рта доказывающей согражданам необходимость срочной приватизации всего и вся. «Частная собственность сотворит чудо!» – уверяли Кег со товарищи, без устали расписывая кисельные берега, тянущиеся вдоль молочных рек. А затем, когда нужные федеральные законы были приняты, вчерашние ораторы уселись в кресла «приватизаторов» и радостно приступили к разделу гигантского пирога. Два года Кег торопливо пилил всё, до чего мог дотянуться, не веря собственному счастью и богатея не по дням, а по постановлениям. На первые роли не лез, но долю свою знал и брать не забывал. Обзавелся охраной. Дорогими привычками. Женой и двумя любовницами. Постепенно поверил, что сладкая жизнь продлится вечно, и стал вкладываться в недвижимость… И в какой-то миг позабыл, что приватизационные почвы куда опаснее болотных. А может, и не позабыл, может, обнаглел до предела, вот и подсунул на подпись постановление, которое вышло боком авторитетным людям. Случилось недопонимание, и в роскошный шестисотый «Мерседес» девятого советника пятого помощника заместителя начальника отдела департамента имущества подложили бомбу. Погиб водитель и оба охранника, Альфред уцелел, но после полуторагодового лечения оказался в инвалидном кресле. И здорово изменился. Точнее, изменение было всего одно: Кег растерял амбиции и вкус к жизни. Говоря проще, сломался. Полтора года в больницах оставили бывшего девятого советника не у дел: мест у кормушки много, но желающих припасть к волшебному источнику личного благосостояния ещё больше, так что обратно Альфреда никто не ждал. Тем более калеку. Тем более участника бандитской разборки. Сладкая жизнь закончилась, едва начавшись.

И Кег запил.

Потом прочно сел на кокаин и именно тогда растерял последних дружков и последнюю надежду вернуться к распилу пирога. Затем сообразил, что тонет, и попытался соскочить, переехал к родственникам в Германию, лёг в клинику, но вернулся на «снег», едва распрощавшись с врачами. Путешествие на историческую родину закончилось истерикой с битьём посуды в берлинском ресторане, унизительной проверкой на наркотики и депортацией.

Тем не менее Кег соскочил. То ли пребывание в наручниках подействовало, то ли мрачный питерский климат внёс свою лепту, то ли сила воли проснулась – решающий фактор неизвестен, но кокаин остался в прошлом. Альфред поселился в трехкомнатной квартире на Итальянской, за копейки купленной в начале девяностых, когда русская недвижимость не стоила ничего, и затих, как спящий хомячок. В дело, разумеется, не вернулся – слишком много времени прошло, но и не бедствовал: «приватизационные» накопления гарантировали бывшему девятому советнику пятого помощника заместителя начальника отдела департамента имущества безбедную старость. Ненависть же и злобу Кег выплёскивал на страницах блога, а отдушину отыскал в компьютерных играх, видя в скачущем по экрану персонаже себя, здорового и сильного. Альфред считался игроком умным, но жестоким и подлым, симпатии он не вызывал, да и не хотел вызывать. Он шёл в игру не для того, чтобы нравиться, а чтобы жить в ней.