И потому охотно согласился на предложение Ваятеля: задыхающемуся от ненависти калеке стало тесно в цифровой рамке онлайн-программы…

– Ну-с, приступим, – пробормотал Кег, раскладывая на кухонном столе снаряжение.

Впрочем, много времени приготовления не отняли: первым движением Альфред выложил массивные очки, вторым – брелок с крупным чёрным камнем. Выложил и замер, внимательно разглядывая своё волшебное богатство. Не сомнения терзали инвалида, хотя со стороны могло показаться именно так. Нет, отказываться от принятого решения Кег не собирался и твердо знал, что поступит так, как задумал. А паузу взял специально. По той простой причине, что внутри у него всё дрожало от возбуждения, пальцы сводило от желания начать как можно скорее, а губы против воли расплывались в гадливенькой усмешке. Больше всего на свете Кег хотел немедленно приступить к делу, но сознательно сдерживался: исступление, до которого Альфред себя доводил, великолепно оттеняло наслаждение, которое он планировал получить.

При этом он знал, что затягивать тоже не следует, иначе засуетится и всё удовольствие пойдёт насмарку.

– Хорошо, – прошептал Альфред, медленно потирая руки. – Хорошо.

В мечтах он давно разложил акцию на мелкие детали, тщательно продумал и как наяву видел каждый шаг, каждое движение, каждый удар и каждую каплю крови, которую прольёт через несколько минут. И сходил с ума при мысли, что грёзы вот-вот станут реальностью. Какая онлайн-игра сравнится с проектом Ваятеля? Никакая.

FullFeel, ребята, и этим всё сказано – FullFeel.

Альфред приоткрыл оконную створку – форточки в его квартире по вполне понятным причинам отсутствовали, – усмехнулся и повторил:

– Ну-с, приступим…

Надел очки, ненужным, но ставшим привычным жестом тщательно их поправил, вздохнул, уставился на брелок и негромко начал:

В своё время он безумно удивился тому, что в памяти всплыли именно эти строки из далёкого детства. Незабываемые, как выяснилось, строки. Ваятель не предупреждал о том, что потребуется заклинание, неожиданно предложил прочесть любое четверостишие, и в результате игрок машинально выбрал те стихи, которые никогда не забудет, которые намертво вплавились в его душу. Кег никак не ожидал, что «его» заклинанием окажется детская колыбельная, даже смутился поначалу, но вторая половина четверостишия примирила Альфреда с действительностью:

Именно так: сказка спать ложится. Засыпают собачки и кошечки, поросята и слоники, закрываются в красивых замках принцессы, и на улицы выходят совсем иные персы. Не такие добрые, зато чертовски сильные.

А под слова старой колыбельной на столе происходила трансформация: из тёмного облака, в которое оборотился камень брелока, медленно поднимался могучий Ардоло – четырнадцать дюймов ловкости, ярости и стальных мускулов. Компактное воплощение силы и жестокости. Плотная чёрная шкура – назвать это покрытие иначе язык не поворачивался, крепкие рога, хвост с острым наконечником и кожаные доспехи, в меру надёжные, но не сковывающие движений. Ардоло был достаточно грозен и сам по себе, но с недавних пор рядом с прошедшим трансформацию персом оказывался сундук со снаряжением, в который воин не преминул заглянуть.

Ножи? Нет, клинки недостаточно длинны для выбранной добычи. Копьё? Нет, не будет нужного количества крови. Алебарда? Слишком далеко, а сегодня Ардоло хотел стоять совсем рядом, хотел слышать предсмертные хрипы, хруст ломаемых костей, видеть затухающие глаза… Сегодня Ардоло хотел перепачкаться в крови жертвы.

«Значит, сабли».

Он давно примерялся к двум острым, как бритва, клинкам с тяжёлыми «ударными» гардами. Восхищённо рассматривал при каждом обращении, много тренировался, но в бою ещё не применял: Ваятель запрещал использовать оружие, способное искалечить противника, ограничивая игроков деревянными мечами и тупыми копьями. Но сейчас Ваятеля рядом не было.

«Пришло ваше время, девочки…»

Ардоло по очереди достал сабли из сундука, внимательно осмотрел их, даже погладил и вложил в заплечные ножны. Глянул на своё отражение в настольном зеркале, которое Кег приобрёл исключительно для перса, усмехнулся и подошёл к приоткрытому окну.

Операция началась.

Не обращая внимания на вяло накрапывающий дождь, Ардоло осторожно ступил на скользкий отлив, медленно прошёл направо до самого края, постоял чуть-чуть, примеряясь, после чего двинулся по узкой декоративной кромке к соседскому окну. С прежней осторожностью, неспешно, предельно аккуратно, прижимаясь к стене, но всё же ДВИГАЯСЬ ПО УЗКОЙ КРОМКЕ на высоте пятого этажа. Сама возможность столь головокружительного трюка приводила в экстаз, дарила упоительное ощущение полной власти над собой и происходящим, ставила на голову выше окружающих.

А ведь впереди его поджидало главное блюдо.

Бегающая по комнатам, тявкающая, когда заблагорассудится, хоть днём, хоть ночью, как правило, тявкающая без всякой причины, изгадившая лифт и парадное тварь по кличке Преференция. Ну, какая сволочь могла назвать йоркширского терьера такой безумной кличкой? Да обыкновенная сволочь, наглая, шумная, богатая, умеющая ходить. Она позволяла псине безнаказанно гавкать и делать лужи, где попало.

Уговоры и просьбы не действовали. Хозяйка твари, жирная черноволосая мерзавка, перестала реагировать на Альфреда после первого же – очень вежливого! – замечания и с тех пор в упор его не видела. Её муж, жирный черноволосый мерзавец, – пообещал «всё уладить», но в результате Преференция стала опорожняться прямо под дверями Кега. Месяц длился ад, но сегодня наступит расплата.

Кромка закончилась. Ардоло пробрался к чужому кухонному окну, усмехнулся, увидев ожидаемо приоткрытую форточку, резко подпрыгнул, ухватился за край, подтянулся и уже через секунду стоял на подоконнике. Из глубины квартиры донеслось небрежное «гав!»: Преференция, разумеется, не поняла, что кто-то проник в её владения, она просто подала свой гадкий голос, возможно, во сне.

«Будем считать, что последнее слово произнесено…»

– Гав!

«Но затягивать с речью не следует…»

Да и время на исходе: мерзкая жирная тётка никогда не оставляла любимицу надолго и могла вернуться в любой момент.

– Гав!

«Кажется, меня заметили…»

Предвкушение достигло апогея: пальцы дрожали, внутри всё кипело, язык непрерывно облизывал губы, а перед глазами то и дело вставали образы растерзанной псины. Образы грядущего: кровь, кишки и переломанные кости. Ардоло выхватил сабли, в два прыжка добрался до коридора, из которого рванул в гостиную, где и столкнулся с выглянувшей на подозрительный шорох собачонкой…

А ещё через час, довольный, как насосавшаяся электричества батарейка, Кег поприветствовал душераздирающий визг из соседней квартиры широченной ухмылкой.

Офис Службы утилизации

Москва, улица Маросейка,

1 апреля, пятница, 13.28

Вы спросите, что я, обыкновенный чел, делаю в Тайном Городе среди магов, вампиров, прекрасных принцесс, грифонов, драконов и прочей живности, сбежавшей со страниц детских книг? Работаю, что же ещё! А если честно – пытаюсь работать, потому что одного громкого дела для создания громкой репутации маловато, а несколько результативных, но не слишком ярких расследований, которые я провёл за два года, не помогли. В Тайном Городе я по-прежнему считаюсь новичком: шустрым, перспективным, умным, но… новичком. Действительно важные и интересные дела мне не предлагают, поэтому большая часть моей жизни проходит в обыкновенной, если можно так выразиться, Москве, оставшейся по другую сторону волшебства. Разумеется, бороться с искушением невозможно, и я частенько применяю в расследованиях магические штучки от моих новых друзей, что существенно упрощает поимку злодеев с последующим заключением под стражу, но… Но из-за этого меня периодически вызывают на неприятные интервью в Службу утилизации. Нет, я осторожен и не заигрываюсь в колдовство, не позволяю посторонним видеть то, чего они не должны видеть, просто к соблюдению режима секретности в Тайном Городе относятся серьезно и не упускают случая пропарить новичку мозг. Как говорится, на то они и шасы…

Вы ещё не слышали о шасах? Не хочу сказать ничего дурного, но…

Подождите, сейчас не о шасах, иначе вам придётся выслушать монолог на пару часов, а времени нет: я приближаюсь к офису Службы утилизации. О ней, надеюсь, слышали? Да, да, да, та самая организация, которая занимается сокрытием Тайного Города от пытливых взоров заурядных челов. Разумеется, Великие Дома и сами присматривают за подданными, не позволяя им выходить за рамки дозволенного, да и на подкорке любого колдуна выгравировано холодным железом: «Нагадил – приберись», неприятности ведь никому не нужны, но… Но иногда случаются досадные оплошности, и тогда на выручку приходит Служба, менеджеры которой собаку съели на лжи и обмане. Слышали об американской экспедиции к Плутону? Это их наши надоумили… Ну, в смысле ребята из Тайного Города.

Угу, они теперь для меня «наши».

В общем, Служба утилизации своё дело знает, шутить не любит, директор её, досточтимый Михар Турчи, не тушуется перед главами Великих Домов, а однажды даже хамил в лицо гиперборейцам, так что повестку с вызовом в офис ни один здравомыслящий тайногородец или тайногорожанин игнорировать не станет.

И я не стал.

И мне не стыдно признаться в том, что на Маросейку я заявился без опоздания, потому что точность – вежливость королей, а я в своём деле король. И я совсем не нервничал. Почему? Нет, вовсе не потому, что за мной не водится грешков, я ведь не ангел, на искушения падок. Но я научился «подчищать хвосты» и твёрдо знал, что предъявить мне нечего. Тем не менее я им понадобился, и этот факт помимо различного рода проблем мог означать и весьма приятную для меня новость: появилась работа.

Я не бедствую. Но… Репутация, помните? Чтобы избавиться от ярлыка новичка, мне нужны дела, нужен опыт, нужны удачные расследования в Тайном Городе, и поэтому я всегда соглашаюсь поработать на Службу в качестве приглашённой звезды. Должен же кто-то хоть иногда думать в этой странной организации…

– Что на этот раз?

– Тебе тоже привет, Федра, – едко отозвался Ажар Хамзи, третий референт директора по неотложным делам. Моим обычным куратором числился Набек Турчи, шестой референт директора по повседневным вопросам, поэтому встреча с Ажаром меня слегка взволновала.

– Извини, доброе утро.

– Скорее, день.

Я уже говорил, что многие шасы противны в общении? Нет? Наверное, берёг это откровение для подходящего случая.

– Присаживайся и внимай.

Как все счастливые обладатели отдельных кабинетов, Ажар прилагал массу усилий для того, чтобы казаться важным, нужным и значимым, как будто ему вручную приходилось формировать алгоритм передвижения грузов по Байкало-Амурской магистрали. И этот облик ему, говоря откровенно, удавался: то ли актером был неплохим, то ли действительно проблем навалилось. И частью из них он решил со мной поделиться.

– У нас тут весна в свои права вступила. – Ажар кивнул на залитое солнечным светом окно. – У осов обострения, грифоны в Нескучном случаются, челы статьи о видениях пишут, поэтому я буду говорить быстро, а ты вникай в курс дела и, если чего непонятно, задавай. Всё ясно?

– Ага.

Хамзи пощелкал «мышкой», выводя на монитор нужный файл, по привычке откашлялся и начал:

– Есть серьёзное дело, за которое не хочет браться ни один из наших менеджеров.

Я навострил уши.

– Трудное?

– Интересное.

– Высокооплачиваемое?

– В разумных пределах.

М-да… мог бы и не спрашивать. Шасы даже на своих похоронах экономят и ни за что не заплатят знаменитому частному детективу соответствующий его трудам гонорар.

– Если никто не берётся, то с тебя двойной тариф.

– Даже не думай.

Но деловые переговоры удаются мне не хуже, чем шасам, и в следующий миг я блестяще сыграл желание уйти:

– Где мой зонтик?

И даже по сторонам огляделся.

– Ты заявился без него, потому что дождя нет, – отрезал лишённый чувства юмора шас.

– Неважно. Я хочу уйти.

– Почему?

– Потому что не собираюсь рисковать жизнью бесплатно.

– Кто тебе сказал о риске?

– Ты.

– Я? – изумился Ажар. – Когда?

– Почему менеджеры Службы отказываются от расследования?

– Потому что никто из них не хочет покидать Тайный Город, – мгновенно отыскал отговорку третий референт.

Но мне палец в рот не клади. И вообще, ничего не клади.

– То есть мы говорим не только об опасностях, но и о дальней командировке?

– Мы говорим о превосходной возможности прокатиться за счёт Службы в прекрасный, исторически и культурно значимый Санкт-Петербург да ещё гонорар за это огрести. – В этот момент Ажар стал отчаянно похож на говорящий туристический проспект. – Ты знаешь о существовании города Санкт-Петербурга?

– В Америке? – припомнил я. – Там ещё Том Сойер живёт.

– Почти угадал. Недалеко от Белого моря.

– Очень смешно.

– Так посмейся.

– Сколько платишь?

Мне надоело шутить, поэтому вопрос я задал предельно деловым тоном. В конце концов, у нас, знаменитых частных детективов, рабочие дни расписаны по минутам, нам некогда переливать из пустого в порожнее с третьими референтами, которые занимаются весенними обострениями у грифонов и челов.

То, как резко я сменил тональность разговора, подействовало на Ажара самым правильным образом. Шас покопался в магических таблицах финансовых перспектив и предложил:

– Заплатим прилично: пятьсот в день, включая расходы, – увидел на моём лице жгучее желание попрощаться и торопливо закончил: – Но это за беспокойство. Если распутаешь дело, пятьдесят тысяч.

Размер премии внушал.

– С чего такая щедрость?

– Клиент платит, – развёл руками Ажар. – От него жена требует результата, а мы его дать не можем.

А вот это интересно.

– Служба облажалась?

– Нет, Служба не облажалась, – медленно ответил господин третий референт. – Но клиент недоволен результатами расследования, и у тебя есть прекрасная возможность утереть нам нос. Доволен?

Я улыбнулся своей знаменитой мудрой улыбкой.

– Подписываешь контракт?

Пятьсот в день Служба не давала никогда, предпочитая обманывать нас, частных сыщиков, с помощью почасовой оплаты. Однако меркантильный интерес отошёл на задний план перед возможностью взяться за расследование, на котором споткнулись опытнейшие менеджеры по оперативному вмешательству, и потому я потерял осторожность:

– Подписываю!

– Вот и договорились, – на физиономии шаса нарисовалось такое облегчение, что я не просто почувствовал подвох, а буквально получил им, тяжеленным и угловатым, под дых. И лишь после этого задал вопрос, с которого следовало начинать:

– Что я должен расследовать?

– Подписывай! – Ажар сунул мне бумаги.

– Что я должен расследовать?

– В Санкт-Петербурге.

Вы когда-нибудь видели юлящего шаса? Они в этот момент напоминают взятого с поличным карманника, только выглядят ещё смешнее.

– Кого убили? – Я отодвинул документы.

– Никого. – Он придвинул их обратно.

– Кого растерзали?

– Никого.

– Врёшь.

Бумаги начали комкаться на середине стола.

– Не вру.

– Врёшь.

Убедившись, что я буду стоять до конца, господин третий референт с отдельным кабинетом вынужденно сменил манеру поведения. Он оставил попытку накормить меня неподписанным контрактом, откинулся на спинку кресла, пристально посмотрел в мои красивые и умные глаза, после чего весомо произнёс:

– Тебе знакомо имя Тадай Кумар?

– Впервые слышу.

– Ах да, ты ведь в Тайном Городе без году неделя… – не удержался Ажар.

И немедленно получил весомый удар в ответ:

– Да, без году неделя, – с достоинством подтвердил я. – И уже приходится спасать репутацию Службы.

Третий референт помрачнел.

– Месяц назад Тадай Кумар переехал в Питер, поскольку должен лично приглядывать за инвестициями в человский бизнес. Ты ведь знаешь этих челов: без надзора они только воровать способны да за границу с наворованным сматываться под видом диссидентов.

– Не отвлекайся на фашизм.

– И в мыслях не было.

– Что случилось с Тадаем?

– Не с ним. – Ажар уткнулся взглядом в стол, помолчал, прикидывая, как сподручнее рассказать о сути дела, а затем плюнул и бросился в омут с головой: – У Тадая убили собачку.

– Что?! – в первый момент мне показалось, что я ослышался.

– Ну, не у него, а у его дражайшей супруги Кариды, но всё равно – убили. Наша жертва: йоркширский терьер по кличке Преференция. – Только теперь третий референт осмелился поднять на меня взгляд. – Я её знал: прекрасная псина, только истеричная, как последняя сука.

– Я ухожу. Зонтик оставь себе.

Так глубоко меня ещё не унижали. Едва я понял, что все происходящее – не первоапрельская шутка, сразу же оскорбился, попытался вскочить, но… Но даже из ипотеки вырваться проще, чем из цепких шасских лап.

– Войди в положение, – проникновенно попросил Ажар, обеими руками прихватив меня за полу пиджака. – Тут весна в свои права вступила, осы без конца обостряются, грифоны случаются прямо в парке, а Карида – троюродная племянница директора Службы. У меня на эту собачку уже две группы менеджеров ездили и ничегошеньки не нашли. Как померла она, ребята знают, но Карида недовольна, зараза такая… Вечером директор на доклад вызывает, а у меня трое детей и жена-мотовка. Кто их кормить будет? Ты?

Весомая премия и трагические обстоятельства референта сумели смягчить моё твёрдое сердце, но сразу я не сдался.

– Что изменится с моим согласием? – поинтересовался я, пытаясь оторвать от пиджака шасские пальцы.

– Я доложу Михару, что расследование продолжается, и в Питер отправились наши лучшие специалисты, из тех, кто в Питере ещё не бывал. Я старика знаю, он уточнять не станет, и неделю я выиграю, а там как-нибудь само рассосётся. – Вот она, бюрократическая сущность: спрятать проблему и подождать. – Главное, доложить нужно, что расследование идёт своим чередом и все мы очень переживаем о гибели несчастной Преференции.

– Я, конечно, не самый известный сыщик Тайного Города, но себя не на помойке нашёл. И если кто-нибудь узнает, что я расследую гибель болонки…

– Йоркширского терьера.

– Непринципиально. Ты представляешь, что станет с моей репутацией?

– Которой у тебя всё равно нет.

– А с такими контрактами и не будет, – пробурчал я, отдирая последний шасский палец. Весь пиджак измял, бюрократ.

– Это твоё последнее слово? – прищурился третий референт.

Нехорошо так прищурился, плотоядно. Я так только улыбаться умею, а вот Ажар, как выяснилось, шагнул дальше.

Но напугать меня он не смог.

– А если последнее?

– В этом случае хочу напомнить, господин Федра, что в Санкт-Петербурге работали две группы высококвалифицированных магов, – официально-обиженным тоном произнёс Ажар. – И если насчёт вас ещё могут быть сомнения, то эти парни совершенно точно отыскали себя не на помойке. А если и на ней, то это была высококачественная магическая помойка, не чета вашей. Всё понятно?

Иногда шасы такие зануды…

– Понятно.

– А теперь давайте посмотрим, чем вы занимались, пока честные высококлассные маги пытались раскрыть это ужасающее преступление. – Ажар вернулся в кресло и пощёлкал «мышкой»: – Господин Федра, вы не будете отрицать, что применяли магические устройства для частных расследований, не имеющих отношения к Тайному Городу?

– Во-первых, не доказано. Во-вторых, ненаказуемо.

Но закусивший удила референт плевать хотел на мои быстрые и остроумные ответы.

– Десятого марта, в четверг, вы воспользовались артефактом морока и «Накидкой пыльных дорог» для скрытного проникновения в спальню госпожи Нептициной с целью сбора доказательств её неверности. Сделанные вами записи послужили главной уликой на бракоразводном процессе, однако человская служба безопасности до сих пор не понимает, каким образом вам удалось проникнуть в тщательно охраняемое помещение.

– Они сочли мои объяснения удовлетворительными, – попытался отпереться я. – Так что никакого нарушения режима секретности в данном случае нет.

– Налицо признаки нарушения, а это означает, что я могу взять тебя в разработку как потенциально опасного чела.

– Из-за собачки?

– Из-за трех моих детей.

Что значит «взять в разработку»? Ажар начнёт с приостановки моей лицензии, после чего его ребята примутся выяснять подробности всех моих расследований, точнее, моих действий во время расследований. И если уровень применения магических артефактов покажется им чрезмерным… а он, разумеется, покажется им чрезмерным, то у меня возникнут серьёзные проблемы.

– Знаешь, поймал себя на мысли, что давно не ездил в Питер, – неохотно произнёс я, глядя в окно.

– А у меня как раз есть контракт, связанный с этим чудесным городом, – расплылся в плотоядной улыбке шас и придвинул мне бумаги. – Распишись вот тут.

Офис ИП «Лучезарная повелительница

магических ветров Вселенной Светлолика»

Санкт-Петербург, улица Большая Морская,

1 апреля, пятница, 15.15

Колдовство или наука?

В последние недели этот вопрос стал для игроков основным. Все они регулярно задумывались о тайнах Ваятеля, периодически набирались смелости задать прямой или «хитрый» вопрос, но ответы в стиле «уникальные секретные военно-космические разработки» перестали удовлетворять даже с головой провалившегося в новую жизнь Кега. Ваятель темнил, а персы росли, что, мягко говоря, совсем не характерно для роботов, каковыми администратор пытался представить выпрыгивающих из брелоков «трансформеров».

Колдовство?

Однако даже неработающие очки излучали слабые электромагнитные волны: Петя узнал об этом с помощью приятеля из военно-морской лаборатории. Внутрь лезть не разрешил, но попросил тщательно просветить и вывод услышал однозначный: «Кое-какие микросхемы присутствуют, излучение есть, а вот источника питания не видно…» Краткое исследование выявило очередную странность, но микросхемы обнаружены, то есть очки – прибор.

Наука?

Но как быть с тем, что размеры и масса персов во много раз превосходили брелоки? И с каждым днём этот разрыв увеличивался. Такое попрание физических законов никто понять не мог, и именно это непонимание привело Сашу к мрачному, похожему на фрагмент готического замка дому на Большой Морской.

– Дом культуры работников связи? – изумился Пётр, разглядывая угрюмое строение, хмуро мокнущее под дневным дождём.

– А что?

– Больше похож на укреплённый амбар рыцарской крепости.

– Ты что, никогда здесь не был?

– Прогуливался мимо когда-то, но на здание особого внимания не обращал.

Мало ли в Северной столице странных сооружений? И не сосчитать!

– Это бывшая немецкая реформаторская церковь, – провела краткую экскурсию женщина. – После революции её перестроили, но черты сохранились до сих пор.

– И теперь здесь живёт колдунья? – скептически осведомился парень.

– Работает колдунья, – поправила его Саша.

– Настоящая?

– Тётя Нина сказала, что она лучшая ведьма в городе.

– Тётя Нина, – вздохнул Пётр. – Конечно.

Вслух ничего продолжать не стал, но выражение на лице соорудил такое, что Саша всё услышала, всё поняла и слегка разозлилась:

– У тебя есть осведомлённые насчёт колдунов знакомые или родственники?

– Нет.

– А тётя Нина уже пятнадцать лет живёт только всяким экстрасенсным оккультизмом и питерских «колдунов» знает поимённо. И раз она сказала, что нам лучше обратиться к госпоже Светлолике, значит, надо обращаться к ней.

– Светлолика… – прежним тоном протянул парень. Увещевания молодой женщины на него не подействовали.

– Да. Светлолика, – отрезала Саша. – И хватит выступать, ты ведь не собираешься к ней идти.

– Твоего времени жаль.

– Я решила – я пойду. – «Камаро» прижался к поребрику, женщина приоткрыла дверцу, но задержалась и вопросительно посмотрела на Петю. – Ты ведь меня подождёшь?

Возвращаться домой на общественном транспорте ей не хотелось.

– Само собой, – тут же кивнул парень. – Мне безумно интересно, чем закончится твоя экспедиция.

И демонстративно выключил двигатель.

– Спасибо.

– Пообедаем потом?

– Хорошо.

Последнее слово Саша произнесла, уже раскрыв зонт и выбравшись из невысокой машины, а потому Петя не увидел появившуюся на губах женщины улыбку. Получится ли что-нибудь разузнать у «лучезарной повелительницы», неизвестно, но вторая главная цель достигнута: сегодняшний вечер они с Петром проведут вместе.

После памятного боя в крепости и последовавшего за ним разговора их отношения изменились, появилось больше тепла и, что самое главное, искренности. Разговоры стали честнее, обстоятельнее, теперь Саша и Петя доверяли друг другу и ценили то незримое нечто, что возникало при встрече взглядов. Дальше пока не двигались, и потому молодая женщина была не против занять парня на всю пятницу. Просто для того, чтобы он не провёл этот «весёлый» день с кем-нибудь другим.

Пока только для этого.

«А там посмотрим!»

Дешевую металлическую дверь, преграждающую вход в кабинет «лучезарной», украшали стандартные рекламные предложения: «ПРИВОРОТЫ! В том числе массовые», «Венец безбрачия. Установка, снятие, переориентация», «Общение с умершими только в полнолуние. Предварительная запись» и «Принимаем кредитные карты всех платёжных систем».

У двери Саша не задержалась: постучала, сразу же надавила на ручку и заглянула в образовавшуюся щель:

– Можно?

Вошла, не дожидаясь ответа, и вот тут замерла, наконец-то разглядев хозяйку заведения.

– Здравствуйте.

– Добрый день.

Почему-то Саша предполагала увидеть в «магическом» салоне нечто монументальное, носатое, губастое, кудрявое, крашенное в блондинку и обязательно увешанное многочисленными «оберегами» из золота: по всей видимости, сказался зашитый в глубинах подсознания образ мошенницы. В любом случае Саша ждала женщину лет сорока-пятидесяти, а на диване расположилась стройная белокурая красавица – ни капли краски для волос! – с огромными глазами невероятного изумрудного цвета и превосходной, насколько можно было судить после беглого взгляда, фигурой. Картину дополняли полупрозрачная шёлковая блузка, элегантные брючки, туфли на длиннющей шпильке и модный планшет в руках.

– Стучаться вас не учили?

– Я… – Саша смутилась.

– Вижу, что не замужем, – качнула головой «лучезарная»… Нет, пожалуй, лучезарная, без всяких кавычек. И Саша, которая только-только перестала комплексовать по поводу своей немодельной внешности, вновь почувствовала себя замарашкой. И возблагодарила судьбу за то, что Петя остался в машине. – Но это поправимо.

– Я не за женихом.

– «Венца безбрачия» на тебе нет, но дух твой в смятении. – Изумрудные глаза буравили молодую женщину двумя зелёными лучами. – Недруги заговорили дух твой, Саша, запечатали его и смутили, и от того тебе неспокойно.

– Откуда вы знаете, как меня зовут?

– А по телефону мне кто представлялся?

«Не только красива, но ещё умна и ехидна. Нет, Пете здесь точно делать нечего».

А вот кабинет «лучезарной» удивления не вызвал, оказавшись именно таким, каким Саша представляла себе рабочее место современных городских «колдуний». Посреди довольно большой комнаты круглый стол, покрытый свисающей до пола чёрной бархатной скатертью, а в центре стола гордо высился хрустальный шар на серебряной подставке. С дальней стороны, спинкой к задрапированной чёрным бархатом стене, стояло резное деревянное кресло – хозяйское, а для гостей предназначались четыре чёрных стула. Пол, как нетрудно догадаться, выстелен чёрным паркетом.

Главная сцена была выстроена аккуратно и профессионально, притягивала взгляды, несмотря на некую аскетичность убранства, и гости не сразу замечали, что справа от двери располагался чрезвычайно удобный, но очень низенький диванчик, на который не присаживались, а «плюхались», рядом поблескивал сталью современного вида торшер и округло улыбался журнальный столик. А прямо за диваном на полках угловой этажерки прятался колдовской «инструментарий»: толстые книги в кожаных переплётах, склянки с порошками и подозрительными жидкостями, колоды карт, ступки, зеркала, странных форм подсвечники и многое другое.

– Гарантирую замужество в течение трех месяцев, – деловито сообщила «лучезарная». – Вы присаживайтесь.

– Спасибо. – Саша аккуратно опустилась на диванчик.

– В случае неудачи – стопроцентный возврат средств.

– Вернёте деньги? – в очередной раз удивилась женщина.

– Меня рекомендовали мошенницей?

– Нет.

– Или вы замужем, или деньги обратно – у меня всё честно. Гарантия на брак – одиннадцать месяцев, если разведётесь раньше, возвращаю тридцать процентов суммы. Но рекомендую заказать услугу «Счастливое замужество»: разовый взнос плюс необременительная ежемесячная абонентская плата – и проживёте вместе до старости. Но до старости ещё нужно дожить, поэтому можно поколдовать насчёт улучшения удачи, дабы избежать несчастных случаев…

– А замуж за три месяца за кого угодно или можно заказать?

– Можно заказать, – легко согласилась «лучезарная». – Эта услуга будет называться «Замужество с конкретизированным приворотом», плюс сорок процентов к цене.

– И та же гарантия?

– Разумеется.

– И в эту услугу можно добавить «Счастливое замужество»?

– Разумеется.

Последние два ответа колдунья выдала тоном заправского бухгалтера, Саше даже показалось, что тренькнул кассовый аппарат и ей вот-вот предъявят чек на оплату. Конкретизированный приворот и пожизненная гарантия счастливого брака за небольшую абонентскую плату.