Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Стальной прыжок

ModernLib.Net / Валё Пер / Стальной прыжок - Чтение (стр. 3)
Автор: Валё Пер
Жанр:

 

 


      Едва Йенсен вошел в третью будку, как послышался вой сирены. Звук быстро приближался. Через несколько минут луч света от автомобильных фар рассек туман и пелену дождя. Машина резко затормозила и, упершись передними колесами в обочину тротуара, остановилась метрах в пятнадцати от Йенсена. Фары ее ярко осветили стеклянную стену и кусок тротуара и мостовой. Сквозь запотевшее стекло телефонной будки Йенсену удалось разобрать, что подъехала машина «Скорой помощи», белая, с красным крестом на бортах. Синий свет от вращающейся на крыше лампы появлялся и исчезал через регулярные промежутки. Вой сирены стих, и мотор был выключен, однако фары продолжали гореть, и синие вспышки наверху то и дело вспарывали тьму.
      Из машины вышли двое в белых халатах.
      Йенсен поднял саквояж и начал открывать дверь будки, но остановился: ему никогда еще не приходилось видеть женщину-санитара. Он замер, прислушиваясь.
      – Наверно, они ошиблись,—сказала женщина.—Разве можно приземлиться в такую погоду?
      – Я тоже так думаю, но лучше проверить.
      Они пошли вдоль здания в разные стороны, держа в руках включенные электрические фонарики. Женщина прошла совсем рядом с телефонной будкой. Йенсен по-прежнему не двигался. С виду женщина казалась совсем молодой, она шла быстрым упругим шагом. Вскоре ее шаги замерли вдали. Наступила тишина. Затем снова послышались шаги.
      – Эй! —крикнула женщина.
      – Да?
      – Иди-ка сюда. Здесь в машине труп.
      Мужчина в белом халате тоже прошел мимо Йенсена. Из-за тумана комиссар не мог их различать, но голоса слышал отчетливо.
      – Старик,—печально сказал мужчина,—сидел в своем такси перед закрытым зданием вокзала и умер за рулем. Даже фуражка на голове.
      – Просто удивительно, как это люди не хотят делать того, что им говорят,– сказала женщина.
      – Нужно забрать его с собой на Центральную станцию.
      – Конечно. Берись с той стороны.
      – Может, принести носилки?
      – Не нужно. Я сильнее, чем кажется с первого взгляда.
      – Эй, подожди-ка минутку.
      – Что там такое?
      – Старик-то болен.
      – Но ведь он умер.
      – Так-то оно так, но посмотри —он совсем синий. У него, видно, был сердечный приступ.
      – Мы захватим его на Центральную станцию, там разберутся.
      Они понесли труп к машине, открыли задние дверцы и опустили тело старика на пол. Женщина выпрямилась, отерла рукавом лоб и оглянулась вокруг.
      – Когда у тебя переливание?—спросила она.
      – Сегодня вечером, в двенадцать.
      – Отлично. Мы еще успеем поспать.
      – Конечно. Прости, я не расслышал твоего имени.
      – А я его не называла.
      Они одновременно распахнули дверцы машины, каждый со своей стороны, мотор взревел, и машина, разворачиваясь, попятилась назад, так что свет от фар пробежал по всему зданию. Йенсен успел заметить, что чуть поодаль стоят еще три машины. Одна из них полицейская.
      «Скорая помощь» исчезла в темноте, и через некоторое время шум мотора стих, заглушаемый дождем, но тут же послышался рев сирены. Вскоре и он стих.
      Дождавшись тишины, Йенсен вышел из будки и уверенно зашагал к тому месту, где ранее заметил полицейскую машину. Он хорошо знал эту машину, и, если только в баке остался бензин, ему ничего не стоит включить зажигание с помощью кусочка проволоки.
      Однако этого не потребовалось. Дверцы машины не были заперты, и ключ от зажигания торчал на месте. Йенсен включил верхний свет и осмотрел машину: как будто ничего подозрительного. Бак почти полон; в отделении для перчаток – начатая пачка сигарет, пистолет и карманный фонарик. Йенсен взглянул на номер машины под щитком управления. Так и есть, машина принадлежала отряду полицейских, обслуживающих аэропорт.
      Йенсен нажал на стартер, мотор послушно отозвался. Тогда Йенсен включил фары и выехал на шоссе. Машина неторопливо покатилась вперед. Минут через двадцать ее догнала санитарная машина с синим огнем на крыше и включенной сиреной. Но едва она сделала попытку обогнать Йенсена, как он прибавил скорость, и вскоре оставил ее далеко позади. Некоторое время спустя мимо него на огромной скорости промчались серый автобус и еще две санитарные машины.
      Дождь все хлестал, видимость ухудшалась. Но когда Йенсен проезжал мимо высотных домов, ему показалось, что в одном из них горел свет. До района, где он жил, Йенсену оставалось не более трех километров, когда дорогу ему преградили несколько грузовиков, блокировавших шоссе.
      На одном из них, что стоял в центре, висел лист фанеры с наспех намалеванным текстом:
 
       МЕСТО ЗАРАЖЕНО – САНИТАРНАЯ СТАНЦИЯ В 4 КИЛОМЕТРАХ. СЛЕДУЙТЕ ПО ШОССЕ 73!
 
      Стрелка внизу показывала вправо.
      Йенсен не сразу увидел преграду, но все же успел остановиться. Водитель, ехавший перед ним, не сумел этого сделать – и сейчас рядом с многотонными грузовиками валялись остатки разбитого автомобиля. Йенсен дал задний ход и свернул на шоссе 73. Миновав еще несколько указателей, направляющих автомобилистов к санитарной станции, он выехал на узкую дорогу, которая вела в сторону от шоссе 73.
      Комиссар хорошо знал этот район, тем не менее ему потребовалось не меньше двух часов, чтобы обходными путями добраться до собственного дома, из-за серой пелены мелкого дождя здания почти не было видно. Йенсен поставил машину на обычное место. Выходя, он прихватил с собой пистолет, электрический фонарик и путевой журнал, который находился в отделении под сиденьем водителя. После этого запер машину, достал из багажника саквояж и вошел в подъезд.
      На лестнице было темно. Лифт не работал. В окнах также не было света. Кругом ни звука.
      Йенсен включил фонарик и осмотрелся.
      Все как обычно. За дверью квартиры лежали четыре конверта, очевидно, опущенных в почтовый ящик. На двух из них адрес был напечатан, два надписаны от руки.
      Едва он наклонился, чтобы поднять конверты, как фонарик погас. Йенсен несколько раз потряс его, но свет не зажегся. Другого фонарика под рукой не было.
      Йенсен взглянул на фосфоресцирующий циферблат часов. Пять минут первого. Итак, с момента получения задания пошли вторые сутки.
      В квартире было темно, хоть глаз выколи. Йенсен ощупью добрался до кровати, снял шляпу, плащ, пиджак, галстук и рубашку.
      Он смертельно устал. Его путь к дому оказался очень трудным.
      В комнате было холодно и сыро—неопровержимое свидетельство того, что отопление тоже было выключено.
      Йенсен лег на спину и с головой закутался в одеяло. Затем, в надежде согреться, повернулся на бок и подтянул колени к груди.
      Где-то послышалось завывание сирены.
      Потом все стихло.
 
       11
      Он проснулся сразу, едва открыл глаза. Серый рассвет проник в комнату. Первое, о чем вспомнил Йенсен, был порванный плащ—лучшее, что у него было,—и что следует умыться. Он встал и направился в ванную. Воды не было. Однако в бачке оставалось немного—хватило на один раз.
      Йенсен провел кончиком пальцев по подбородку и вздохнул – ничего не поделаешь, он пользовался только электрической бритвой.
      Вернувшись в спальню, он сменил белье и носки. Вынул чистую белую рубашку. Одевался он быстро, но тщательно, причесался перед зеркалом.
      Йенсен замерз и проголодался. Он вошел в кухню и открыл холодильник—пусто. Верно, три месяца назад он сам убрал все продукты из холодильника и поставил его на размораживание. Правда, в шкафу, за форменными фуражками лежали две бутылки водки, однако Йенсен не испытывал потребности в алкоголе. Он тщательно осмотрел кухонные шкафы и обнаружил в чулане банку меда. Это был единственный съедобный продукт, который ему удалось найти, и так как пить, кроме водки, было нечего, Йенсену не оставалось ничего другого, как открыть одну из бутылок. Он съел около трети банки меда, запивая его водкой.
      Почувствовав себя бодрее, он снова вернулся в спальню и из ящика письменного стола достал полевой бинокль. Встав у окна, он принялся внимательно осматривать местность. Дождь почти прекратился, но из-за тумана по-прежнему было плохо видно. Йенсен направил бинокль на дом напротив, отрегулировал резкость и начал не спеша осматривать окна ряд за рядом. С виду все выглядело как прежде, только ни в одном из окон не горел свет, и прошло немало времени, прежде чем Йенсену удалось заметить признаки жизни. Но вот в окне на седьмом этаже поднялась занавеска и показалось чье-то лицо. Это была женщина. В следующее мгновение рядом появилось лицо мужчины. Лица показались Йенсену бледными и какими-то странными. Возможно, это объяснялось расстоянием или плохим освещением. Через несколько секунд лица исчезли и больше не появлялись. Йенсен прикинул на глаз расположение квартиры и расстояние до нее от входной двери. Так, подъезд В, седьмой этаж, первая дверь налево.
      Йенсен продолжал наблюдение и постепенно начал замечать ряд деталей, указывающих на то, что дом обитаем: едва заметные движения в глубине комнаты, тени на занавесках, отражения на стеклах окон. «Пожалуй,—подумал он,—примерно треть квартир заселена».
      Послышался слабый шум мотора, и Йенсен направил бинокль в сторону шоссе. Из города проехал автобус. Йенсен не заметил пассажиров, но туман лишил его возможности быть в этом уверенным до конца. Вплотную за автобусом шли две легковые машины белого цвета, судя по всему, «Скорая помощь» с включенными сиренами и синими огнями на крышах.
      Йенсен положил бинокль на подоконник, подошел к кровати и взял плащ. Внимательно осмотрев рукав – вырван кусок сантиметров в двадцать,—сложил плащ и оставил его на столе в коридоре. Затем подошел к шкафу, выбрал другой плащ и повесил его на вешалку в коридоре. Подобрал конверты с написанным от руки адресом и положил их вместе с путевым журналом из полицейской машины на ночной столик возле кровати.
      Только после этого он сел и принялся читать. Прежде всего путевой журнал. Он перелистал несколько страниц, пока не добрался до дня своего отъезда. Йенсен начал быстро просматривать страницу за страницей. Сначала все шло как обычно. Шестеро полицейских, пользовавшихся машиной, работали по двое в три смены. Каждый раз, сдавая дежурство, они подписывали записи своими служебными номерами. Эти же номера стояли на их полицейских бляхах, которые они были обязаны носить во время дежурства на левой стороне груди. У полицейских были следующие номера: 80, 315, 104, 405, 103 и 61. По заведенному раз и навсегда порядку смены были составлены таким образом, что менее опытный полицейский (у него был больший порядковый номер) работал с ветераном. Как правило, в журнале отмечались аресты за пьянство, автомобильные катастрофы, самоубийства и попытки к самоубийству.
      Первую тревожную запись Йенсен обнаружил на странице, датированной 30 сентября. Полицейский под номером 80, дежуривший в интервале 16.00—24.00, сделал следующую запись:
 
       16.46. НПРВ 9 КМ ШСЕ ДЕМ 2 АРСТ СД 9 УЧСТ
       19.05. ПРД ВСТ ВЗВР ОБРТ
 
      Итак, без четырнадцати минут пять патруль был направлен на девятый километр южного шоссе для наблюдения за демонстрацией. Двое арестованных были доставлены в полицейский участок девятого района. В пять минут восьмого, то есть через два с лишним часа после тревоги, порядок был восстановлен, и патруль возвратился обратно.
      Девятый километр находится неподалеку от центральной части города. То обстоятельство, что полицейская машина была вызвана туда из аэропорта, показалось Йенсену примечательным, и он начал внимательнее просматривать журнал. В первую неделю октября появились еще две аналогичные записи, затем они начали встречаться все чаще, в то время как аресты за пьянство неуклонно сокращались. Очевидно, у полиции не оставалось времени следить за алкоголиками. Случаи самоубийства, о которых в начале журнала упоминалось не реже двух-трех раз в неделю, в дальнейшем почти не попадались.
      Йенсен заметил, что одновременно с резким изменением характера патрульной службы полицейские отказались от обычных принятых сокращений в своих записях, ограничиваясь короткими заметками, написанными почти открытым текстом. Записи стали торопливыми, неряшливыми и с каждым днем менее точными. На каждой странице попадались такие слова, как «беспорядки», «мятежи», «столкновения». Очевидно, патруль ежедневно посылали в центр города или в близлежащие районы. Запись от 4 ноября состояла всего из пяти слов:
 
       ЖЕСТОКИЕ СТОЛКНОВЕНИЯ. СТРЕЛЬБА. ВОЕННАЯ ПОМОЩЬ.
 
      Слова «санитарный транспорт», впоследствии сокращенные до «снтр», впервые появились в журнале ровно три недели назад. Это, видимо, должно было означать, что «Скорая помощь» не справлялась более со все учащающимися случаями заболеваний, и в помощь ей была придана полиция.
      После этой записи количество больных, перевозимых полицейскими машинами, непрерывно росло.
      Затем «санитарный транспорт» исчез со страниц журнала, его заменили слова «Центральная станция», «районная больница», «главный госпиталь». С понедельника 25 ноября журнал продолжал вести только полицейский под номером 405. Йенсен с особым вниманием прочел последние страницы.
 
       Понедельник. Центральная станция; главный госпиталь, №№ 104 и 315 на службу не явились. Вторник. № 80 умер в машине. Отвез на Центральную станцию.
       Среда. Чрезвычайное положение. Приказ находиться на аэродроме.
       Четверг. Приказано участвовать в блокировании взлетно-посадочной площадки.
       Пятница. Радио не действует. 81-й участок покинут
       Суббота. Получил приказ прибыть в главный госпиталь, секция В. Автобус.
 
      Эта запись была сделана пять дней назад. Больше записей не последовало. Йенсен перелистал страницы и снова вернулся к записям за последний месяц. Затем захлопнул журнал и отложил его в сторону.
      Вдали послышался вой сирены. Он приближался. Йенсен подошел к окну, поднял бинокль к глазам и направил его на шоссе. Видимость по-прежнему была плохой, кажется, снова пошел дождь. Вскоре из тумана вынырнула машина «Скорой помощи». Она ехала не очень быстро, с зажженным фонарем на крыше. Метрах в пятидесяти за ней следовал серый автобус – очевидно, тот, который Йенсен видел раньше. За автобусом ехала еще одна санитарная машина.
      Йенсену показалось, что автобус полон. Кортеж проследовал на север, к центру города.
      Йенсен быстро направил бинокль на то окно в доме напротив, где раньше заметил лица, и успел уловить слабое движение: будто кто-то чуть отодвинул занавеску, стараясь рассмотреть дорогу.
      Вернувшись к ночному столику, он вскрыл конверты и разложил их в хронологическом, как ему показалось, порядке. В первом конверте находилось послание:
 
      « В городе вспыхнула серьезная эпидемия. В связи с этим отменяются всякого рода собрания и митинги. Встречи групп более трех человек запрещаются. Все граждане, неработающие в государственных учреждениях, должны оставаться дома. Школы и частные фирмы, где число работающих больше трех, немедленно закрываются. Населению рекомендуется пополнить запасы продовольствия. Оснований для паники нет. Правительство запросило медицинскую помощь, прибытие которой ожидается в ближайшее время. Соблюдайте строжайшую чистоту.
       Все средства связи, радио, телевидение и телефон будут действовать лишь в ограниченных размерах. Не загружайте телефонную сеть ненужными разговорами.
       Первые симптомы заболевания: слабость, головокружение, сильная головная боль, красные круги перед глазами. Если есть подозрение, что вы сами или кто-либо из членов вашей семьи заражены, немедленно обращайтесь в ближайшую санитарную станцию. Санитарные станции размещаются во всех районных школах. Ближайшая станция находится в школе вашего микрорайона.
       Строжайше запрещается покидать город.
       НЕ ПОДДАВАЙТЕСЬ ПАНИКЕ! ПАНИКА СПОСОБСТВУЕТ РАСПРОСТРАНЕНИЮ ЭПИДЕМИИI»
 
      Послание, датированное 15 ноября, было выпущено Министерством здравоохранения, как и следующее, опубликованное ровно через неделю:
 
       «Эпидемию удалось локализовать, однако положение по-прежнему остается серьезным.
       Следуйте ранее обнародованным инструкциям. Дальнейшие сообщения будут передаваться по радио. Снабжение электроэнергией и водой в ближайшие дни будет ограничено. Поэтому наполните ванны и все имеющиеся у вас сосуды питьевой водой. Экономьте электроэнергию.
       Все здоровое население с удостоверениями доноров должно прибыть на ближайшую санитарную станцию или прямо в главный госпиталь, секция В.
       НЕ ПОДДАВАЙТЕСЬ ПАНИКЕ!»
 
      Два других листка заметно отличались от извещений, разосланных Министерством здравоохранения. Во-первых, бумага была другой и меньшего формата. Во-вторых, они были напечатаны не типографским способом, а на ротаторе. И хотя ни на одном из них не было даты, Йенсену удалось установить, сравнив текст с записями в журнале полицейского патруля, что первое послание было разослано в прошлую среду, то есть 27 ноября. Текст его был кратким:
 
       «С полуночи объявляется чрезвычайное положение. Всем жителям, кроме больных и доноров, категорически запрещается покидать квартиры. Каждый, кто обнаружит у себя признаки заболевания, обязан немедленно обращаться в районную санитарную станцию или непосредственно в Центральное налоговое управление, расположенное на 6-километровой отметке шоссе № 2. Донорам надлежит явиться в районную санитарную станцию или в центральный госпиталь. Ждите дальнейших сообщений.
       Главный районный врач».
 
      Услышав шум мотора, Йенсен подошел к окну и взял бинокль. По шоссе, направляясь на север, промчались три тяжело нагруженных военных грузовика. Груз был закрыт брезентом.
      Йенсен взглянул на часы. Без одной минуты восемь.
      Он вернулся к кровати и прочитал последнее извещение, размноженное на ротаторе:
 
       «Эпидемия локализована, но чрезвычайное положение остается в силе. Начиная с этого момента, жителям категорически запрещается выходить из дома. Больные и доноры также должны оставаться дома и ожидать дальнейших указаний. Нарушители, подвергающие серьезной опасности здоровье нации, будут караться по всей строгости закона».
 
      Это извещение также не имело даты. Под ним стояла та же подпись —главный районный врач.
      Йенсен раскрыл чемодан, вынул два пистолета и аккуратно положил их на кровать.
      Служебный пистолет, который он прихватил из полицейской машины, оказался парабеллумом 9-миллиметрового калибра. Что и говорить, надежное оружие. С другой стороны, беретта легче и удобнее.
      Йенсен оставил оба пистолета на кровати, взял вместо них шариковую ручку и чистый блокнот, надел плащ и вышел из квартиры. По пути открыл люк мусоропровода и бросил туда порванный плащ.
 
       12
      Йенсен неторопливыми шагами пересек участок, отведенный для стоянки автомобилей, и детскую площадку. Пластмассовые павильоны для игр напоминали легкие, прозрачные иглу. Но детская площадка была пуста. Даже до начала событий детей в этом районе почти не было.
      Входная дверь и тесный вестибюль дома, в который он вошел, ничем не отличались от двери и вестибюля дома, где жил Йенсен. И там было темно и лифт не работал. Йенсен начал подниматься по узкой винтовой лестнице. На полпути остановился, чтобы перевести дыхание, прислушался. Он не сомневался, что в доме, по крайней мере в нескольких квартирах, есть люди. Кроме того, он прекрасно знал по собственному опыту, что дом выстроен наспех и стены его отличаются особой звукопроницаемостью. Но кругом было тихо и ничто не выдавало присутствия людей.
      На площадке седьмого этажа он снова остановился, осмотрелся, затем легонько постучал в одну из дверей. Ни звука в ответ. Йенсен подождал, затем снова постучал. На этот раз сильнее. Вновь безрезультатно.
      Тогда он грохнул по двери кулаком и крикнул:
      – Откройте, полиция!
      Тут ему показалось, будто из квартиры донесся какой-то звук—не то шепот, не то сдавленный вздох.
      Йенсен взглянул на дверь. Пожалуй, ему не составило бы большого труда открыть ее. В соответствии с законами о запрещении спиртных напитков полиция имела право беспрепятственно входить в частные квартиры. Йенсен всегда носил с собой набор универсальных ключей, с помощью которых легко мог открывать все обычные замки в квартирах и конторах. В упомянутых законах имелся целый ряд специальных ограничений, исключений, разъяснений, причем все они были сформулированы одинаково неопределенно. Там указывалось также, что жильцы не имеют права устанавливать в квартирах засовы и специальные замки. Во всяком случае, в обычных условиях. Но так как никто не мог объяснить разницу между обычными и особыми условиями, то этот вопрос решался всегда на месте. На сей раз речь шла об обычном жилом доме и обычной двери, ведущей в квартиру, поэтому Йенсену несложно было ее открыть. Но для этого требовалось, чтобы он подозревал хозяев квартиры в преступных намерениях.
      Внезапно за дверью началось какое-то движение. Казалось, там передвигали тяжелые предметы. Видимо, те, кто находился в квартире, пытались забаррикадироваться.
      Йенсен повернулся и начал спускаться вниз по лестнице. Еще на четвертом этаже он слышал шум, доносящийся из квартиры; там подтаскивали к двери мебель.
      Дверь открывалась внутрь. Йенсен не сомневался, что в случае необходимости сумел бы ее взломать.
      На улице все так же шел дождь, мелкий и успокаивающий. По-прежнему стоял туман, и тучи, казалось, нависли над самой головой.
      Йенсен остановился и посмотрел вокруг. Полицейская машина стояла там, где он ее оставил накануне.
      Автомобиль был построен специально для патрульной службы – у него были бронированная обшивка и пуленепроницаемые стекла и шины. Он запирался изнутри, был оборудован двусторонней радиосвязью и магнитофоном. На автомобиле был установлен специальный двигатель с форсажом. Йенсен хорошо знал подобного рода машины. Подойдя к автомобилю, он без труда отпер дверцу и сел за руль. Включил магнитофон. Магнитофон работал, но лента оказалась чистой. Тогда Йенсен включил радиоприемник. Приемник тоже действовал, и Йенсен отчетливо слышал шум в эфире. Это было все. Он выключил приемник, завел мотор, выехал на шоссе и направился к центру города.
      И хотя ничто не препятствовало движению —автомобиль в одиночестве двигался по широкой автостраде,—Йенсен не торопился.
      Минут через двадцать сзади послышался гудок клаксона. Йенсен взглянул в зеркало. Метрах в пятидесяти от него появилась белая машина «Скорой помощи». Йенсен не снизил скорости, но машина, не переставая сигналить, быстро догоняла его. Когда она поравнялась с полицейским автомобилем, Йенсен увидел на переднем сиденье двух мужчин в белых халатах. Мужчина, сидящий за рулем, отчаянно жестикулируя, пытался что-то ему объяснить жестами, но Йенсен невозмутимо продолжал путь. Тогда санитарная машина опередила полицейский автомобиль и начала оттеснять его с дороги на обочину. Шофер «Скорой помощи» выполнял этот маневр не очень искусно, и прошло не менее двух минут, прежде чем Йенсену удалось затормозить, чтобы избежать столкновения. «Скорая помощь» тоже остановилась поперек шоссе. Йенсен выключил зажигание, но с места не двинулся. Теперь он увидел, что его догнала не обычная карета «Скорой помощи», а фургон, перекрашенный в белый цвет; на его бортах и задней дверце был небрежно намалеван красный крест.
      Мужчины вышли из машины и направились к Йенсену. За исключением синих повязок на рукавах, на них все было белое. Белые халаты, белые брюки, белые деревянные башмаки.
      Один из них – высокий, с откинутыми назад длинными волосами и холеной темной бородкой. Из-под очков в черной оправе глядели серо-голубые глаза. На лице застыло серьезное, даже торжественное выражение.
      Второй – худощавый, небольшого роста, с узким лицом. Волосы зачесаны набок, одна прядь падала на лоб. Полные губы раздвинуты в неуверенной улыбке. Взгляд карих глаз казался отсутствующим и был устремлен куда-то вниз.
      Высокий попытался открыть дверцу автомобиля Йенсена. Дверца не открывалась. Тогда он сделал нетерпеливый жест и начал что-то говорить.
      Йенсен показал на другую сторону автомобиля, протянул руку и нажал кнопку. Стекло опустилось. Люди в белых халатах обошли автомобиль.
      – Вы больны или здоровы?—торопливо спросил высокий.
      – Здоров.
      – Выходите, мы должны вас осмотреть.
      Йенсен не ответил. Высокий сердито посмотрел на него.
      – Разве вы не слышали, что я сказал?
      – Слышал.
      – Тогда выходите.
      Худощавый потянул товарища за рукав, показал на борт автомобиля и что-то произнес. Его голос был таким тихим и невнятным, что Йенсен не сумел разобрать слов. Высокий, выслушав его, кивнул и снова посмотрел на Йенсена.
      – Почему вы ездите в полицейском автомобиле?
      – Потому что я полицейский. Йенсен показал свой служебный значок.
      – В таком случае вы больны,—категорическим тоном заявил высокий.
      – Мы о вас позаботимся,—сказал тот, что поменьше, не глядя на Йенсена.—Ваше состояние может быть очень серьезным.
      – Да, ваше состояние может быть очень серьезным,—повторил высокий твердым голосом.
      – Я совершенно здоров. А кто вы такие?
      – Врачи.
      – У вас есть документы?
      Мужчины одновременно сунули руки в карманы халатов и достали удостоверения в пластмассовых чехлах. Йенсен кивнул. Удостоверения казались подлинными.
      – Вы нарушили запрещение выходить на улицу,—сказал высокий.—Мы обязаны вас задержать.
      – Обязаны вас задержать,—прошептал маленький.
      – Не думаю,—ответил Йенсен.—Повторяю, я из полиции.
      – Ваше звание?
      – Комиссар.
      – Полиция не имеет никакой власти в городе. Кроме того, вы больны.
      – А кто обладает властью?—спросил Йенсен.
      – Органы здравоохранения.
      – Кто ваш ближайший начальник?
      – Главный врач.
      – Главный врач?
      Человек с застывшей улыбкой на узком лице снова прошептал что-то едва слышным голосом.
      – Вот именно,—кивнул высокий.—Мы не обязаны отвечать на ваши вопросы. В городе объявлено чрезвычайное положение. Вы нарушили закон и ставите под угрозу безопасность населения.
      Йенсен промолчал.
      – Вы серьезно больны, и мы отвезем вас в больницу. Не беспокойтесь, все будет в порядке.
      – Не беспокойтесь,—повторил маленький тихим голосом. Он сунул руку в карман и достал шприц. Задумчиво повертел его в руках и сказал, ни к кому не обращаясь:
      – Какая у него группа крови?
      – Какая у вас группа крови?—спросил высокий тоном, не допускающим возражения.
      – РХ-отрицательная,—ответил Йенсен. Человек со шприцем на мгновение ожил.
      – Великолепно,—прошептал он.—Великолепно. Пусть он выйдет из машины.
      – Выходите из машины,—приказал высокий. Йенсен не двинулся с места.
      – У нас чрезвычайные полномочия. Необходимо остановить распространение эпидемии. Вы сами должны это понять. Исполняйте, что вам приказывают.
      – Куда вы хотите меня отвезти?
      – В центральный госпиталь,—ответил высокий.
      – Палата «В»,—пробормотал его коллега.
      – Я сам поеду туда.
      – Выходите немедленно. У нас нет времени на разговоры. РХ-отрицательная,—пробормотал маленький и взглянул на шприц.
      – У нас есть более важные дела,—добавил высокий.
      – Отлично,—сказал Йенсен.—В таком случае до свидания. Он протянул руку и нажал на кнопку. Стекло поползло вверх и отделило его от врачей. Человек со шприцем бросился вперед и в бессильной ярости дернул за ручку автомобиля. Высокий успокаивающим жестом взял его под руку и повел к «Скорой помощи». Маленький время от времени подозрительно оглядывался на Йенсена.
      Врачи сели на переднее сиденье машины и, не закрывая дверцы, принялись что-то делать. Через мгновение Йенсен увидел, как человек с бородкой поднес к губам микрофон и его губы зашевелились.
      Йенсен немедленно включил радиоприемник и повернул рычажок настройки. Не прошло и пятнадцати секунд, как он нашел нужную частоту. Очевидно, еще до того, как человек в «Скорой помощи» успел вызвать свой радиоцентр.
      – Центральный госпиталь, центральный госпиталь. Вызываю центральный госпиталь. Черт бы их побрал, не отвечают. Ну, наконец-то.
      В радиоприемнике что-то затрещало, и едва слышный хрипловатый мужской голос произнес:
      – Докладывает машина номер триста.
      – Что случилось?
      – Мы находимся на южном шоссе у…
      Из приемника донесся треск, и связь прервалась. Йенсен повернул рычажок настройки и вскоре снова различил голоса.
      – …полицейский автомобиль?
      – Да.
      – Комиссар полиции?
      – Да.
      – Немедленно доставьте его сюда.
      – Он отказался следовать за нами.
      – Разве вы не вооружены?
      – Н-нет, у нас есть пистолет. Но…
      – В чем же дело?
      – Мы не знаем, как с ним обращаться.
      – Идиоты!
      На мгновение наступила тишина. Затем в приемнике послышался раздраженный голос:
      – Ладно, высылаем санитарный патруль. Постарайтесь его задержать.
      Йенсен тут же включил мотор, дал задний ход и начал отъезжать от «Скорой помощи».
      – Он уезжает!
      Йенсен уже проехал «Скорую помощь» и увеличил скорость. Посмотрев в зеркало, он увидел, что белая машина также начала набирать скорость.
      – Он уходит от нас,—донеслось из динамика.
      – В каком направлении?
      – На север.
      – Не беспокойтесь и следуйте за ним. Ему придется остановиться у въезда в транспортный туннель. Дальше он не проедет.
      Йенсен нажал на педаль, машина рванулась вперед и через несколько секунд «Скорая помощь» исчезла в пелене мелкого дождя. У первой же развилки он свернул с шоссе вправо.
      Через четверть часа ему снова удалось подслушать разговор по радио.
      – Этот полицейский…
      – Да?
      – Он исчез…
      Голос врача звучал очень серьезно, но, казалось, потерял свою торжественность. На этот раз ему ответил женский голос.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9