Знакомый охотовед, тот самый, с длинным языком, рассказывал: когда на промысловом участке охотится один человек, – это грубейшие нарушение техники безопасности. Может, выдумали такие правила люди, которые боятся тайги?.. С годами парниша поймёт, чем вызвано данное правило. Заботятся не о безопасности охотника. Мол, с одним что случись, – другой помощь окажет. Совсем не так! Вдвоем тяжелей соболей «левачить»! Боятся это делать: а вдруг напарник сдаст? Сдавали и продолжают сдавать с потрохами. Ведь это Россия!..

Ну что, турист-одиночка, вздрогнул? Лыжи катят нормально, больно глубокую лыжню режут. На этой реке тоже русло по пойме петли вьёт. Пошёл на запад, держась сопок правого берега, напрямик. По ельнику идти легче. Пойма осталось позади. Пошёл веселей: выше снег плотней, – лыжня режется глубиной сантиметров пять. Подошёл к развилке. Устроил второй перекур. Распадок с запада и распадок с севера…

Теперь точно скажет, что это река Пожарская. Правда, в том году речку Пожарскую принял за реку Десну. Был он здесь, на развилку вышли с северного распадка. Ночь стояли в пойме. Утром пошли по западному распадку прямо. Это основная речка, она больше северного притока. В данное время всё под снегом, и, если ты здесь впервые, – трудно определить, где основной ключ. Распадки по размерам, в сущности, одинаковые.

На развилке покурил, пошёл прямо, на запад. Путь-дорожка потихоньку забирает наверх. Преодолел «подарок», стал на третий перекур. Минут пятнадцать потратил на преодоление «подарка». Распадок сужается, с двух сторон – крутые склоны градусов по семьдесят. Прямо на пути – большая яма с открытой водой. В яме много мальмы. От воды метра на два отвесные снежные стены. Пришлось брать выше, чтоб в яму не уехать, – бить глубокую лыжню поперёк крутого склона. Опасное это дело, – лыжи не слушаются.

Такие «подарки» – занесённые снегом водопады или большие пороги. Что порог, что водопад – в сущности, одно и то же. Впереди его ждёт большущий водопад. Как там будет?..

Тепло, идёт без варежек, взмок. Пролез ещё три аналогичных «подарка». Тимоха не может успокоиться, потому что в ямах полно мальмы. Остается только облизываться: ни снастей, ни наживки нет, да и не до рыбалки, – время ограниченно. Гоши нет, тот бы здорово расстроился, созерцая полные аквариумы мальмы.

Наконец-то подошел к тому самому большому водопаду. Здесь хорошо слышно шум падающей воды. Камни наполовину открыты. Сверху водопада свисает большой снежный козырёк. От самой ямы, метра на три, водопад открыт. По краям, по склонам здесь не пройти. До скалы пробиться можно. – А дальше как? Сдавать обратно задним ходом на лыжах, которые не слушаются? – Через метр в яме окажешься. Если ухнешься в яму глубиной метра полтора – без просторней помощи не выберешься, не успеешь. Пока будешь барахтаться, пытаясь подняться по отвесной снежной стене за два метра высотой, успеешь околеть. Произойдёт переохлаждение организма.

Рисковать не стал. Кто не рискует, тот не пьёт шампанское. Не будет рисковать, зато потом водки выпьет. Не любит газированную воду, хотя и с градусом. Кто любит шампанское – пусть рискует! Можно рискнуть и так напиться по самое не хочу, правда, не шампанского: вода в речке вкусная, но её много! Мальмы в яме полно. Парниша уверен, что рыба будет не рада такому соседу!

Решил обходить водопад по правой стороне, по ельнику. Это единственный вариант: подъём короткий, градус – как перед перевалом на хребет Шренка. По левой стороне распадка впритык с водопадом – огромная сопка со скалами. Взял метров двадцать южней водопада, наметил место подъема.

Снял лыжи – сразу ушёл в снег почти по пояс! Продвинулся на шаг – и уже по грудь в снегу. На отрог высотой не больше пятнадцати метров лез, наверное, часа два с перекуром, оставляя за собой глубокую траншею. Впереди себя втыкает лыжи в снег, хватается за дерево, ногами утрамбовывает снег на шаг впереди.

В одном месте ухнулся в снег по шею так быстро, как будто в воду ушёл. С утрамбовкой вязнет немного выше пояса. На коленках на крутой подъем не залезешь. Хорошо, что кругом ельник. А может наоборот? – На открытом участке, может, снег плотней? Да не может, а точно плотней! Самое главное – не упустить лыжи: скатятся вниз, как раз в яму попадут. Здесь такой рельеф, что все дороги идут в яму водопада. Почему и приходится на каждом шагу всаживать дрова задниками в снег по самые платформы.

Забрался наверх. Отрог острый, полтора метра и сразу спуск в узенький распадок. Зато склон совершено чистый, немного положе. Маленький распадок идёт с юга. Надел лыжи, съехал вниз, срезая склон, на юг. На подбитых лыжах так бы и поднялся с той стороны за каких-то пять минут. Развернулся, дошёл до основного ключа. В пяти метрах от начала чёртового водопада устроил перекур. Вытряхнул снег с «дутышей», с ветровки. Внизу, возле земли, как такового снега нет, – мелкозернистый лёд. Проникает в любую щелку, что вода.

Покурил, отдышался, взмок от пота и от снега. Вон, внизу лыжня, по прямой – всего двадцать метров. А сколько времени угробил на преодоление мизерного расстояния! Время временем, а подъем его убил: он никакой, еле на ногах стоит. Нужно идти вперед. Тимоха находится в верхах Камышового хребта. Сегодня надо обязательно перевалить на западную сторону! Перед водопадом ключ на девяносто градусов меняет направление, с южного на восточное…

Будто зомби, пошёл на север.

Пока облазил водопад, включился автопилот – соображалка отключилась. Автопилот автоматически переключается, чтоб не произошло перегрузки! После водопада подъем по распадку стал пологим: распадок узкий, пойма фактически отсутствует. Какая пойма? – Находится в самих верхах. На Камышовом хребте много верховых пойм. Сработал автомат – включилась соображалка: впереди препятствие! Да что ты будешь делать! Специально, что ли, всё это?

Впереди метров двадцать открытой воды: ручей почти полностью открыт, водичка журчит. Глубина десять-двадцать сантиметров. А турист-то в «дутышах»! Был бы в болотных сапогах – никаких проблем: снял лыжи и так бы на автопилоте и прошёл… Это – третья грубая ошибка на данном маршруте.

Внизу вода закрыта. На верхах – пожалуйста, пейте! Спасибо, не хочется. Как назло, на участке с открытой водой распадок – что ущелье. Дальше, за открытой водой, начинается узкая пойма. Начал обходить воду: где по снеговым островкам, где по краю преодолел препятствие. Автопилот снова взял управление на себя.

Около километра прошёл без происшествий. Лётчик посмотрел в левый иллюминатор. Мать честная, а куда мы летим? Тормози! На левом траверсе – вершина до боли знакомая, где-то пилот эту горку видел. Соображалка включилась с трудом, – видно, контакты то ли залипли, то ли подгорели. Да это же Шпанберг (на самом деле это гора Якутская)!..

Вытащил компас, – и точно: вершина на западе! А он прёт строго на север. Снова в Чёрную речку упадёт. Как стало обидно! – Выть захотелось! Сдержался. Кого здесь стесняться? Себя любимого обласкал десятиэтажным матом. Люди своих врагов так не ругают, как он самого себя! – Кого здесь стесняться?..

Разворачивается, чуть ли не бегом – обратно. Такое чувство, что вот-вот темнеть начнёт. Надо срочно становиться на ночь.

На западе – склон чистый и крутой, чуть ли не стена. Наверху молодой ельник. На преодоление десятиметрового подъема градусов в семьдесят – ни времени, ни сил. Полез на восток. Здесь леса мало, пихтовые стоят кучками по пять, по шесть деревьев, разрозненные берёзы да ольха.

Дал по тормозам у первой попавшейся на пути сухой молоденькой ёлки. Сбросил рюкзак, снял лыжи. Здесь можно ходить без лыж: проваливаешься на половину голенищ «дутышей».

Немного потоптался, и площадка – хоть пляши! Самое время для танцев, ситуация подходящая врезать гопака!.. Спилил сушину, с этой же ёлки наломал веток (рядом больше не видно сушняка). Кучку веток – в сторонку: на завтра, на растопку. Раскидал ёлку на чурки.

Точно темнеет! Чувство времени не подвело… Дожился! – Стал врать внаглую! Остановился на склоне с одной худой ёлкой на дрова. Подвело чувство времени, ещё как подвело! – Можно сказать, в последний момент стал на ночь. Завел небольшой костерок. Дровишки нужно экономить, ведь находится не где-нибудь, а в лесу! Где в лесу дров взять?..

Пока варился супчик из пачки концентрированного супа с макаронными изделиями, устроил спальное место. Сегодняшней ночью решил обойтись без палатки. Спонтанный бивуак находится на склоне, здесь негде палатку ставить. Надул матрас и окончательно выбился из сил. Матрас скользит по снегу, – ночью можно уехать в ручей, если по пути дерево не поймает. Слышно, как на открытой воде ручей журчит. До того места – около километра, может быть, немного больше. Нет посторонних шумов, слышимость отличная.

Что же придумать?.. Выравнивать место под лёжку – сил нет. Сделал проще, быстрей: воткнул в снег лыжи по самые платформы – получился стопор в ногах. Бросил матрас, на нем расстелил палатку. «Дутыши» пристроил возле огня, – пусть хоть немного просохнут. Сушить ходовую робу не стал. На чём сушить? – Дров нет…

Чтоб соорудить сушилку, нужно рогачки, шесты пилить. Сегодня будет спать в ходовой, сырой робе. Если ночью припрёт, то переоденется. Судя по погоде, не припрёт дедушка Мороз…

Покушал супчика как-то без аппетита, съел все до капли. Обтер снегом котелок, повесил на огонь снега для чая.

Сидит турист возле маленького костерка, ждёт чай, думку думает, мыслит, размышляет. Первое – оно же пока главное – окурки, то есть бычки так называемые, нужно в пакетик складывать: до послезавтрашнего вечера курить не хватит. Хотел, было, экономить, – ничего не получается!.. Первое, а второго нет. Продукты экономить? Было бы что! – Нечего экономить.

Без пищи протянет – не неделю же будет идти до Чехова! А вот без курева тяжело станет. Вспомнил одну вещь, – ему плохо стало. Потому и стал думать об экономии.

Слышал от людей, что на западном побережье юга острова весна приходит немного раньше, чем, допустим, в Сусунайскую долину. Если бы не открытый ручей, об этом бы и не вспомнил. – Когда собирались на маршрут, об этом даже не думали! Хотя, Гоше следовало бы знать, что на западном побережье весна немного раньше: больше десяти лет прожил на западном побережье! В Чехове частый гость.

Тимоха всё пытается во всех своих бедах обвинить Гошу. Старший товарищ здесь ни при чём! – Голову лечить надо. Пил чай при свете потухающего костра. Залез в спальник. Под далекое, тихое журчанье ручья сон сморил быстро, да почти мгновенно…

Спал как убитый! – Это нездоровый сон. Что сделаешь, кому сейчас легко? Когда очнулся, было уже светло. Сколько, интересно, времени? Такое чувство, что проснулся довольно поздно: небо плотно затянуто белой пеленой, солнышка не видно, также как и в предыдущие дни. С остатков дров завел костерок, вскипятил воды на кружку чая. Попил вприкуску с двумя сухариками. – Завтрак дистрофика! Всё-таки, по мере возможности, надо продукты экономить. Кто знает, сколько суток придется пилить до Чехова?

Настроился на худшие, настроился конкретно! – Этот настрой здорово поможет в пути. Настрой на худшее не давал расслабиться, раскиснуть. Одел сухие «дутыши». Сапожки просохли, правда, голенища местами оплавились. Собрал пожитки. Пошёл верхом на юг, – решил верхом обойти открытую воду. Вовремя вспомнил склон левого берега ручья, ближе к водопаду: обрыв, из снега торчат гольцы. Слетел вниз, на ручей, – чуть не убился: на скорости лыжи совершено не проваливаются. Открытую воду по вчерашним следам обошёл быстро. Вчера здесь потерял около получаса.

Первый перекур устроил на старом месте, над водопадом. Дальше пошёл по тому самому маленькому распадку, откуда выехал после двухчасового барахтанья в снегу. Метров триста прошёл в южном направлении, с западным уклоном. Крутой поворот – сразу начался серьёзный подъём.

Полез по распадку на запад. Шагает, с силой опуская лыжи на снег, чтоб не стреляли. Два выстрела проворонил, – оба попали в цель, наповал! Ругаясь, поднимается на ноги и дальше лезет. Забрался на самый верх. Ничего понять не может: куда взобрался – основной хребет или отрог? Для полного счастья осталось только крутануться и снова в Найбу упасть, как в том году.

На западе множество коротких отрогов. Чёрт ногу сломит прежде, чем разберется в этом хаосе хребтов и сопок. На севере всё ясно-понятно: возвышается большой каменный холм. Шпанберг, наверное. – Тимоха стал во всём сомневается: не был на Шпанберге, боится крутануться. Если упадёт опять в Найбу, будет убит морально, опозорится перед самим собой. Нельзя повторять ошибки! Как известно, на ошибках учатся, и если ты повторяешь туже ошибку, то ты – полный дурак!..

Прошёл пару километров по хребту на юг, пока точно не убедился: да, это основной хребет, Камышовый. Нужно подать на западную сторону. Больно круто, склон похлеще, чем на Шренка. Камышовый хребет приходилось махать в разных точках юга острова. Везде одно и то же: с восточной стороны на сам хребет заходишь почти играючи, с западной стороны – чуть ли не обрывы, наикрутейшие склоны, поросшие бамбуком. На этот раз хоть бамбука нет!

Снял лыжи. А вот здесь снег прессованный, вообще не проваливаешься. Спускался осторожно, давая сильную нагрузку на пятки. Сегодня плюсовая температура, снег, попавший на лыжи, быстро превращается в воду. Хотя солнышка не видно. Пора таять снегу, – пошёл второй месяц весны. А в тайге зима.

Спустился до начала распадка, ещё с километр прошёлся пешком. Затем минут пятнадцать напряженной, скоростной езды с падениями на трассе. Одно успокаивает: один он здесь. Упал – можно минутку полежать, снять напряжение в коленях, не боясь, что кто-то сзади наскочит на тебя. Как, допустим, на горнолыжной трассе: упал и быстрей поднимайся, иначе быть беде в образе гипса. Тимоха знает не понаслышке: его не давили, самому приходилось давить! Позавчера, когда со Шренка падали, тоже долго не полежишь, – напарник сзади. Лыжи фактически неуправляемы, ремешки – что тряпки. Падения – это стабильный, проверенный экстренный тормоз.

Выскочил на верховую пойму. Перекурил это дело. Пошёл на юг, слегка забирая к западу. Всё правильно: с южной стороны обходит подножье Шпанберга. С поймы хорошо видно вершину тысячника. Лыжи отказываются идти, бастуют. Топора, наверное, просят! Чего нет – того нет! Снег мокрый, у парниши не только топор отсутствует, но и смолки нет. Смолка – водоотталкивающая жидкая мазь на основе берёзового дёгтя. Смолка уходит в прошлое, пластик вытесняет деревянные лыжи.

Нашёл другой способ заставить лыжи идти. Лыжник-то он со стажем, а иначе неизвестно, что бы с ним было на этом маршруте. Да ничего бы не было, – просто не пошёл бы на серьезный маршрут.

Развел маленький огонь. Вскипятил чаю прямо в кружке. Прогрел, немного подсушил лыжи. По тёплой, почти горячей рабочей поверхности лыж прошёлся обыкновенной свечкой. Парафина наложил густо, по-хозяйски. Попил чая, опять же, с парой сухариков. Это – обед: как работаем, так и едим! Кстати, первый обед на данном маршруте. Да, хороший, однако, обед! И главное – полноценный!..

Вперёд! Снова тишина, давящая на уши. Часто хочется тишины, время от времени всем нужна тишина, но не гробовая тишина!

По мокрому снегу лыжи идут фактически бесшумно, сзади остаются две мокрые полосы. Лыжня не режется. Снег плотный для широких лыж…

Хоть бы ворона каркнула! Никто здесь не живёт в это время года. – Что здесь вороне делать? Жрать нечего. Если идущий по пойме турист окочурится, сразу появится стая ворон. Не дождётесь!

Длинная верховая пойма закончилась. Наверное, километров пять прошёл по пойме. Узкий распадок пошёл круто вниз. Снова вышел на горнолыжную трассу, идущую строго на запад. Минут десять пытался завоевать кубок, раз пять уходил в минутный нокдаун. Итого чистого спуска – пять минут. Хорошо, что снег успел съесть с лыж парафин, иначе бы ушёл в вечный нокаут!..

Приз всё-таки получил: выскочил на большую реку. Ну и дела! Не ожидал такого поворота событий! Два часа от перевала – и уже на большой реке. Скорей всего, это Чеховка. Хочется, чтоб эта река была Чеховкой. Река идёт на юг. По карте Чеховка в верхах делает большой полукруг. Все-таки это Чеховка!

Завел костерок, с лыжами проделал ту же операцию, что делал наверху. Чай только не пил. Сколько можно жрать?! По два раза на день обеды устраивать? При такой калорийной пище и сидячей работе недолго и жирком заплыть!

Вперёд, по большой реке! Сегодня автопилот не включается, – видно, что-то сгорело от вчерашней перегрузки или время не подошло. На автопилоте легче идти, а также и лететь. Летчики об этом знают. Распадок извилистый, что змейка, кривун на кривуне. Поворот на юг – поворот на запад, снова поворот на юг – поворот на запад. Высоченные голые каменные осыпи и скалы.

Следующий перекур делал в пойме. Река сменила характер, пошла ровней на запад, по берегам начались приличные поймы. Срезал путь по большой пойме, – место приглянулось: много ивового сухостоя, кругом стоят столбики высотой метров по шесть, толщиной в десяток сантиметров. Кроны и какие-либо ветки отсутствуют. Ближе к сопке растёт берёза, пихта. Всё есть, что нужно для бивуака!..

Пора, наверное, становиться на ночь. Здесь пешком не походишь, проваливаешься по колено и выше. А чего Тимоха боится? Всё равно все шмотки сушить. На лыжах замучаешься крушить на чурки ивовый сухостой.

Сделал громадный костер, – пионерский костёр отдыхает. Даже комсомольский костёр отдыхает! Пламя – метра на четыре, всё кругом тает. Костёр в течение часа опустился на землю. Сушняка под боком масса! – Подходит к ивовому столбику, резкий толчок, сушина полетела на снег. Цепляя, ломает верхушки сухостоин, стоящих поблизости, и сама ломается. Длинные чурки ломал друг о дружку.

Есть выражение: «рубить дрова», в этом случае – «крушить дрова». Быстро с дровами разобрался, накрушил гору дров. Лопаткой подработал костровую яму. Здесь снега больше, чем на Пожарской, – около двух метров. С восточной стороны яму выровнял на двух метровую длину, убрал с метр целинного снега. Возле костра получился топчан. Обустроил лежанку, положил матрас, на нём расстелил палатку, спальник рядом пристроил, не стал рубить лапник. Опробовал свое ложе. – Суперкласс! Здорово, не тепло, а жарко даже без спальника!..

Переоделся в сухую одежду. Ходовые шмотки – на просушку, лыжи пристроил возле костра. Сварил остатки вермишели, заправил банкой тушенки. Получился полный полутора литровый котелок. Хорошо, на утро останется. Воду под чай решил кипятить в кружке, всё равно уже кружку закоптил. На ночь стал рано, – в самый раз стал! За ужином ночь подкралась. В яме жара, – сидит в футболке, вермишель уплетает.

Наутро вермишели не осталось, схарчил полтора килограмма варева. Вот какой он здоровый на счёт покушать!..

Река закрыта, – опасения насчёт небольшого опережения весны на западном побережье были беспочвенны. Завтра к вечеру будет в Чехове. Надо успеть на семичасовой вечерний дизель-поезд. На работу в третью смену. Дизель с Чехова до Южно-Сахалинска бежит три часа. Итого в двадцать два ноль-ноль будет в городе. Придется сразу идти на объект, – иначе не успеет.

Кажется, приболел, потому что не различает вкуса. На кружку объёмом триста семьдесят пять миллиграмм положил двенадцать кусков сахара – свою двойную норму! Употребляет много сахара. Этого сахара показалось мало. Хотел бросить в кружку оставшиеся шесть кусков – передумал, решил на утро оставить. Больше никогда в жизни не пил чай с таким количеством сахара! После плотного ужина, чтоб жиром не заплыть, полагается курить.

В связи с тем, что осталось всего шесть сигарет, закрутил цигарку с книжной бумаги. Книжная бумага не годится – слишком толстая, пробовал крутить с тетрадного листа. Такая же песня, после каждой затяжки цигарка вспыхивает. Всё это хорошо знает, не единожды сталкивался с ограничением курева, но снова и снова пробует. Откуда книжная бумага? – Из книги, вестимо! Теперь у него поднимается рука вырывать листы из книги. Что сделаешь, живём-то где? – В развитом, но почему-то перестраивающемся социализме!..

Слышал, что где-то есть туалетная бумага в рулонах, мягкая и белая. Это же надо, до чего прогресс дошёл! Изобрели туалетную бумагу! Пока не то что пользоваться, – одним глазком не мог взглянуть на это чудо! Прогресс здесь не при чём. Даже у людей, имеющих заграничный видеомагнитофон, – а это есть очень круто! – в туалетах лежит нарезанная газета! До чего дошли, точней, довели, как слепых котят?! Туалетной бумагой в СССР пользуются в верхних эшелонах власти. Для пролетариата есть киоски «Союзпечати» и много книг, половину из которых никто никогда не читал и не будет читать. Эти книги имеются чуть ли не в каждой квартире – сочинения тех, кто вёл народ, как слепых котят, к светлому будущему. Когда народу откроют глаза, – он, народ, поймет, что шел не в ту сторону. – Вообще никуда не шел, а пятился назад.

Сочинения тех «поводырей» читать не обязательно. Иметь надо, – пусть стоят на всякий случай, на душе спокойней! С такими книгами у тебя стопроцентная гарантия от подозрения по теме нелояльности или, того хуже, – антисоветизма! И никакой анонимкой тебя не возьмешь!..

Высушил шмотки, убрал в сторонку лыжи, в костёр подбросил дровишек, залез в спальник. «Аляска» рядом лежит, – жарко, однако. Спальник на половину расстегнул…

И в эту ночь спал, будто кувалдой по голове ударили. Очнулся, как с глубокого похмелья. Не проснулся, а очнулся. Светает, спальник присыпан снежком. Забыл полиэтиленом накрыться, хотя приготовил. Жарко было. Начало снегопада проспал. Да, снег сыпал что горох в пустое ведро, – а Тимоха даже не проснулся! Итог, скажем, – нехороший: «аляска» местами сильно намокла, куртка ночью упала с топчана, лежала возле костра. Главное, что не в костёр упала! Спальник принял много влаги. Добавочные килограммы – это ерунда. Река большая, до устья недалеко. Сегодня он будит в Чехове. Должен быть!..

Позавтракал, «пайка дистрофика» уменьшилась: кружка чая и один сухарик. Теперь парниша совершенно счастливый. Обычно, у кого нет часов, – называют счастливым. У него – ни часов, ни покушать: щепоть чаю, три сухарика, четыре сигареты. Плюс окурков в пакетике десятка два. Вот и все туристические запасы.

Переодеваться не стал – всё равно спальная одежда сырая. На нем тёплый болоньевый комбинезон, свитер. Ветровку поверх надел. Собрал пожитки. На горячую жирно намазал лыжи черной мазью «минус двадцать восемь». – Всё равно что парафин. Свечка вчера закончилась. Дрова широкие, мази требуют много. Сегодня с самого утра оставляет за собой две мокрых полосы. – Снег полностью пропитан водой. Значит, ночью был плюс…

Минут двадцать ходу – и первая встреча с открытой рекой. Чем ниже, тем открытой воды больше. Значит, правильно говорили, что на западном побережье весна приходит немного раньше. Приходится идти строго по поймам, по реке опасно идти: пару раз на русле реки под ним ухнул снег и осел огромным пластом. Впервые идёт по такому пути, поэтому стал соблюдать меры предосторожности, – короче, испугался слегка.

На самом деле нет ничего опасного, шансы провалиться в воду равны нулю. Хорошо понимает, что утонуть не получится, – мелко. Река Чеховка немногим меньше Корицы. Утонуть не получится, а искупаться можно. Рановато принимать ванны на природных водоёмах, – в первых числах апреля не купаются, даже на югах необъятной родины… Иногда приходится лезть по прижимам или верхом прижим обходить. Чем ниже, тем это «иногда» всё чаще и чаще. Река уже наполовину открыта.

Автопилот включился, заработал, родимый! Идёт и идёт турист с больной головой вниз по реке. Вдруг правая нога стала лёгкой, он летит носом в мокрый снег. Больно, однако, но больше обидно: как будто кто-то подножку подставил. Медведь что ли не проспался, ерундой занимается? Что могло произойти?

Произошел ужас. ЧП мирового масштаба! Одним словом – монтана! На правой лыже отвалилась платформа. Как говорят в народе, «здравствуйте, девочки, пришли, приехали и приплыли». Можно вёсла сушить, в этом случае – лыжи. И не сушить, а пускать на дрова. Закрутил цигарку, задымил. Что делать?..

С тыльной стороны платформы шурупы-саморезы торчат всего на пять миллиметров. В основном, платформу держал клей, который оказался не водостойким. Зачем водостойким клеем крепить платформу к лыжам? – Откуда зимой в лесу вода? Платформу в рюкзак, лыжи на поводок. Пошёл дальше, точней, полез. Преодолел метров триста – дышит как загнанный конь, по пояс мокрый, в «дутышах» вода хлюпает. Проваливается по пояс в снег! Пробовал, было, продвигаться на коленях, – больно мокро, снег пропитан водой.

До сих пор не может понять, как в кармане рюкзака оказались два гвоздя на семьдесят миллиметров? Спрашивал у хозяина рюкзака, – тот сказал, что с гвоздями дела не имел. Для парниши два гвоздя оказались золотыми! Полез шарить по карманам рюкзака, – а вдруг хоть один гвоздь случайно попал в рюкзак и прижился. Пара прижилась, радости туриста не было придела! Вот вам и счастье. Два гвоздя на семьдесят миллиметров длиной могут сделать человека счастливым! И еще каким счастливым! Но лучше не испытывать данного счастья! Вот в этом случае вмешалась нелёгкая, вынесла седока…

Спустился к реке, залез в воду («дутыши» всё равно хлюпают). – Ноги не ощутили разницы температуры. Нашёл подходящий камень на роль молотка. Где в лесу зимой найти камень? – Только в речке. Поставил платформу на место. На концах платформы, по центру вбил по гвоздю. Загнал по самые шляпки. На рабочей поверхности гвозди загнул к заднику лыжи, по ходу. Ура, отремонтировался!

Дальше пошёл намного быстрей. – Теперь не обходит открытую воду: снимает лыжи, и вперёд. Не попался ни один брод глубиной выше колен. Сколько времени – неизвестно. Судя по тому, что еле на ногах стоит, – наверное, уже вечер. Так устал, что уже второй брод проходит, не снимая лыж. Зачем снимать? – Кругом вода. Заход в речку и выход позволяют, значит – вперед! Короче, автопилот полностью завладел управлением. Нагибаться тяжело. Была бы на креплениях резинка, раз – снял, два – одел. А с ремешками надо долго возиться: всунуть, просунуть, высунуть, затянуть, ослабить. – Стоять минуту, согнувшись в три погибели, да с рюкзаком на плечах. Для усталого, вымотанного человека это много. Тяжело. Со стороны бы здорово смотрелось: выходит из речки человек на лыжах. Хорошо, что никто не видит. Если это река Чеховка, – посёлок Костромское недалеко от Чехова. В посёлке – дурдом, второй в Сахалинской области. Тимоху сразу определят в одну палату с Пржевальским. Лыжи «Тайга» стали водно-охотничьими.

Автопилот о перекурах не забывает, – разумеется, перекуры внесены в программу. Садится на рюкзак, закручивает цигарку и дымит с проблесками огня. Чуть сильней затянется – пых! – загорелась самопальная папироса. Уже брови опалил. Но это можно списать на костёр!..

На левом берегу началась пойма и, похоже, большая. Долго этого ждал! Река повернула на юг. Большая пойма уже на обоих берегах. Тимоха двигается, держась правого берега. Река повернула на запад, на повороте приняла в себя речку поменьше, бегущею с востока. Приток называется – река Крестьянка. Теперь на сто процентов уверен, что идёт по реке Чеховке. Попал всё-таки на нужную реку! А на работу сегодня не попадёт: до устья, судя по карте, километров пятнадцать, – не успеет к вечернему дизель-поезду. Река стала намного больше. Пошёл веселей, открытой воды стало меньше. Но, в основном, продвигается по поймам.

Автопилот зафиксировал впереди брод, дал сигнал соображалке: мол, что делать? Форсировать по обстоятельствам!

– пришёл ответный сигнал. Мать честная! Да уже спать пора, а соображалка только проснулась! Темнеет. Сумерки. На ходу осмотрелся по сторонам. Находится в пойме, на правом берегу. Река в пяти метрах. Ивовых столбиков хватает. Они, правда, крупней сухостоин, которые вчера крушил. Ничего, жить захочешь – и с этим столбиками справишься, перегрызёшь на чурки!

Турист стал там, где шёл.

Сбросил рюкзак, снял лыжи, сразу принялся за дрова. Сушняк здесь толще, усталость – больше. Не может ломать иву на чурки как вчера друг о дружку, – сил нет. В десяти метрах от брошенного рюкзака стоят две живые молоденькие ивы. Расстояние между деревьями – сантиметров тридцать. Просовывает между деревьями сушину, налегает всем телом. Когда ломается, а когда и нет. Так что есть чурки на дрова по два метра.

Собрал труху от ломаного сушняка, завел огонь. Зачем ломать дрова, ведь можно пилить! Ножовка-то для чего? Для успокоения души. Плотницкой ножовкой в замученном состояние пилить будешь до утра! Зато не замерзнешь.

Всё, ночь наступила. Успел дров наломать, огонь завести. Опять скажет, что вовремя стал на ночь! Шёл до упора вперед в надежде увидеть признаки цивилизации. – Ничего не увидел.

Дул в матрас с перерывами, – голова кружится от этого занятия. Матрас бросил рядом с костром. Огонь сделал большой, пока тепло. Скоро костёр опустится, наверху станет холодно.

Закипела вода в котелке, пристроенном с краю костра на горящих ивовых поленьях. Бросил в котелок последнею щепоть чая. Попил чай без сахара с последним сухарём. Два сухарика по пути схарчил – больно кушать хотелось. Полноценный ужин после непродолжительной прогулки длиною в день!

Залез в сырой спальник мокрый человек. В данное время назвать Тимоху человеком можно с большой натяжкой. Залез в спальник в чём шёл. Достал последнюю нормальную сигарету, покурил с наслаждением. Удовольствия хватило минуты натри: всем известно, что никотин – не алкоголь, быстро выветривается с организма.

Нужно спать. Легко сказать, а сделать не получается. Не может заснуть! Ступни ног пульсируют чуть ли не до боли. Пришлось «дутыши» снять. Посмотрел наверх и ахнул: небо чистое, всё в звёздах. Красотой можно любоваться, а можно со страхом смотреть на красоту. Тимоха смотрел на красивое звёздное небо со страхом, думая о предстоящей морозной ночи.

Под утро мороз задавит конкретно. Надо встать, просушить спальник, вещи, шмотки. Откуда сил взять? На просушку уйдёт часа три минимум. В заморенном состояние много шмоток усохнет: не уследит за процессом просушки, – значит, произойдёт процесс усушки. К тому же надо сначала сушилку сделать…