- Пожалуй.
      Наблюдая за выражением лица Дина, я неожиданно спросил:
      - А скажи, Дин, что такое <Киджи>?
      Веселый задор сразу пропал у Руиса. Он потупился.
      - Не понимаю, о чем ты спрашиваешь? Откуда ты взял это слово?
      - Ты во сне повторял: <Киджи, Сириус>... <Сириус> - это ясно, а что означает - Киджи?
      - Понятия не имею, клянусь честью! Во сне не думают. Взбредет же в голову такое - Киджи! Хм... - Дин явно был смущен.
      - Я подумал, это имя твоей девушки.
      - Не Киджи, а Ижи! - обрадовался Дин. - Вообще, у меня много девушек, а эту я давно забыл. Ижи! Беленькая, с голубыми глазами... Ты, Ник, не веришь снам?
      - Нет. Ни в сон, ни в чох, говоря по-русски.
      - Странно, что в первый сон на Луне я увидел Ижи, которую давно забыл. Это плохой сон, Ник.
      Дин опечалился - это было видно, - и я подумал, что он говорит правду. Я успокоил Дина:
      - Не расстраивайся. Приснятся и другие.
      Снова раздался мелодичный звон.
      - Теперь-то уж наверняка Тэл.
      Это был действительно он.
      5
      Мы добрались до <Сириуса> без приключений. Ракета возвышалась аккуратно обточенной каменной глыбой, и Дин, наверно, подумал, что все в ней мертво, не заработает ни один механизм, и ее нельзя поднять вверх. Он затосковал.
      - Послушай, Тэл, - сказал он с горечью в голосе. - Какого черта тебе понадобилось испортить мою радиостанцию?
      - Приказ магистра, - тихо ответил Тэл. - Я приложил руку не только к радиостанции. Мы не знали, что ты такой славный парень. Ожидали, что прилетит какое-нибудь дрянцо, сообщит, что единственный спутник Земли оккупирован чужаками, и сюда, чего доброго, швырнут атомную бомбу. Мы знаем эти шутки.
      - А исправить можно будет?
      - Сейчас она безнадежна, как ваш <Империал> - была, я слышал, у вас такая ракета...
      Я остался внизу, они поднялись в ракету. Снова послышался грустный голос Дина.
      - Дрянь дело.
      - А зачем тебе радиостанция и ракета? - поинтересовался Тэл.
      - Не собираюсь же я подыхать здесь. И вы, придет время, улетите отсюда. А <Сириус> доставит нас с Ником на Землю.
      - Что верно, то верно, - согласился Тэл. - Всему придет время. Если ты заботишься о Нике, то еще раз повторяю, придет время, и вы оба вернетесь на Землю. Помни, Дин, твой друг спас мне жизнь.
      - Случись что - и я поступил бы так же, - быстро ответил Дин.
      - Я не сомневаюсь в этом.
      Они взяли по железной коробке и, толкаясь, стали выбираться с неудобным для переноски грузом.
      - Досадно, что мы в скафандрах и нельзя сделать глоток, - пожалел Дин. - Дорога стала бы веселее.
      - Не представляю себе действия этих напитков, - сказал Тэл. - Но о внешних проявлениях знаю... Просто любопытно.
      - Почувствуешь, - рассмеялся Дин. - Это божественные напитки.
      Мы тащили железные ящики попеременно. Дин был весел. Земля холодно улыбалась. Звезды прятались за нее и бежали в сторону, но черный занавес неба не пускал их, и они заворачивали по кругу.
      Впереди показалась широко раскинувшаяся корона кратера. Коробки не казались тяжелыми, но угловатые, без ручек, были очень неудобны для переноски. К тому же нам мешали скафандры, а неровная в расщелине дорога была и так нелегкой. Мы облегченно вздохнули, когда за поворотом, совсем рядом, вспыхнул яркий глаз прожектора.
      - Ну и работка выпала нам! - сказал Тэл.
      - Ничего, - кряхтел Дин, передвигая железную коробку с одного плеча на другое. - Зато уж повеселимся! Все плохое забудешь, а эта дорога покажется прогулкой.
      Втащив коробки в тамбур, мы вскрыли их и пустые выбросили вон, а бутылки обмыли раствором, который принес Тэл.
      В комнате Руис с гордостью показывал темные раскрашенные сосуды из прочной пластмассы с двойными стенками и расхваливал технику. Он тут же открыл один из сосудов с коньяком.
      - Ну, за встречу и дружбу! Тэл, глотай и не дыши, будь мужчиной!
      Тэл смущенно и несмело поднял стаканчик - ему было просто любопытно.
      Жидкости на Луне текут очень медленно. Тэл задыхался, глотка горела, ее перехватывали спазмы, организм протестовал и выталкивал пахучую тошнотворную жидкость. Но, подбадриваемый Дином, он храбро перенес самоистязание и сделал несколько глотков. Слезы катились из его огненных глаз. Он побледнел еще больше и долго не мог вымолвить слова.
      - Вы... ты, Дин... Это отрава! - наконец, передохнул он. - Я умру. Позовите скорее Ильману!
      - Ничего не бойся! - хохотал Дин, - ты просто не привык, вот и все...
      Тэл переборол отвращение и скоро почувствовал себя совершенно другим. Блаженная задумчивая улыбка появилась на его лице. Он изучал на себе действие алкоголя. Оно оказалось нестрашным, даже приятным. Сердце билось радостно и часто. Мысли о дружбе с нами перепутывались с досадными мыслями об Ильмане. Ему хотелось сказать что-то весомое, сделать что-то хорошее для друзей и обидное для нее...
      Пожалуй, так же чувствовал себя когда-то и дикарь тихоокеанских островов, впервые хлебнувший крепкого моряцкого рома.
      6
      Мы с Дином спали в одной комнате, но большую часть остального времени он проводил с Тэлом, уходя, он захватывал бутылку. Это была непонятная дружба, потому что наедине со мной Дин говорил об альвинах совсем другое. Он презирал их за красные глаза и бесцветные лица, за ненужный аскетизм и неумение жить с комфортом. А ведь они наверняка богачи! Дин отдавал должное только их технике. Руис не грустил о своей родине и непрочь был погостить на Луне подольше. Причину этого он объяснил очень просто:
      - Ты знаешь, почему я поспешил сообщить по радио, что удачно прилунился, хотя еще не ступил ногой на эту холодную дрянь? Догадываешься, Ник?
      - Не совсем, - признался я.
      - Ты - наивный парень, вот что я тебе скажу. После этого сообщения на мой текущий счет сразу же перевели солидную сумму. Но я не дурак, чтобы деньги лежали так себе. Я доверил распоряжаться ими своему отцу. Он деловой человек и пустит их в оборот. Пока я здесь, акции принесут мне порядочный довесок к капиталу. Видишь, время работает на мой карман! - и Дин, весьма довольный, закинул ноги на спинку кресла.
      Я знал о катастрофическом положении <Атлантик-компани>, но не сказал об этом Руису. И о том, что он ловко распорядился своими деньгами, тоже словом не обмолвился. Меня это ничуть не интересовало. Я был доволен, что ум Руиса был занят деньгами, воспоминаниями о девушках, что Дин никогда не спрашивал об истинной причине гибели моего корабля и о делах альвинов. Он казался примитивным и простодушным парнем. Слава и богатство уже были завоеваны Дином. Что нужно ему еще для полноты счастья? Вернуться на Землю нетрудно. <Сириус> - надежная ракета, Дин убедился в этом. На все остальное ему наплевать.
      Когда пришла Ильмана и сказала, что магистр приглашает меня к себе, Руис, казалось, не почувствовал зависти и отнесся к этому почти равнодушно.
      Я увидел в кабинете магистра тускло светящийся экран, а на экране ракету, по всей вероятности, огромных размеров, похожую на дирижабль. Пожалуй, это была та самая ракета, которую я видел в глубине расщелины и которая предназначалась для Земли. Темнели рваные стремнины, ракета лежала между ними, косо приподняв тупой нос. Кайбол протянул руку к пульту управления и тронул пальцами кружок, в котором переливалось желтое пламя. Ракета на экране ожила, дрогнула и стала выше задирать тупой нос.
      - Что вы делаете?! - не выдержал я.
      - Проверка, - Кайбол отнял руку от пульта и выключил экран.
      - Следовательно, опасность усилилась? - я старался не выказывать всей тревоги, охватившей меня. Надвигался роковой момент - это ясно. - Но мы с вами договорились...
      - Я помню и не собираюсь нарушить договор. - Кайбол сидел в сумраке, еле видимый; ясно различались только его глаза. - Послушайте!
      Он включил запись московской передачи. В начале ничего особенного не было. Затем передали сообщения из двух крупных капиталистических стран: там начались массовые аресты коммунистов.
      - Что это значит? - опросил Кайбол.
      - Пожалуй, я смогу ответить. - Я говорил уверенно. - Империалисты, прежде чем начать войну, хотят расправиться с борцами за мир, прежде всего с коммунистами. Это мы знаем из истории. Когда-то главарь фашистов Гитлер поступил точно так же.
      Глаза Кайбола потухли, он прикрыл их, без слов выражая свое согласие с моей мыслью. Потом он надел очки и добавил в кабинете освещение. Помолчав, он спросил:
      - А законы о свободе?..
      - Во время войны законы безмолвствуют. Так говорил еще Цицерон - был в древности на Земле такой философ...
      - Чем занимается Дин Руис?
      - Он подружился с Тэлом. Думается, они вместе слушают радио.
      - Знаю. Только музыку... Я хотел бы поговорить с ним.
      Я позвал Дина. Руис очень обрадовался приглашению магистра.
      - Хэллоу, сэр! - крикнул он, открыв дверь. - Как дела? У вас не кабинет, а целая лаборатория. - Дин оглядывался вокруг. - Какой фирмы оборудование? Мне нравится эта штука, - он побарабанил пальцами по прозрачной крышке стола. - Представьте, сидит девочка, и можно видеть ее ножки. - И тут же забыл о столе, показал рукой на стены и потолок. - Во сколько обошлась вам эта хижина? Когда вам вздумается улететь отсюда, продайте ее мне. Я дам хорошие деньги.
      Руис вертелся и тараторил. Кайбол смотрел на него с недоумением. Я едва сдерживал смех.
      - Я уже сторговал этот дом. Ты опоздал, Дин.
      Руис повертел стриженой головой, поглядывая то на магистра, то на меня.
      - Жаль. Вы скоро отбываете? Очень жаль. Мне хотелось пожить здесь. Но я знаю: ничто не вечно под Луной, то есть на Луне под Землей. Сэр, продайте этот дом лучше мне. Я открою здесь курорт с лунными ваннами. Зачем русским такие дома? Вы знаете, сэр, они там живут в деревянных избах и цыганских шатрах.
      - Иногда деревянные дома оказываются лучше небоскребов, - вставил наконец слово Кайбол.
      - Что вы, сэр! Вы шутите. Давайте поговорим как деловые люди.
      - Хорошо, - согласился магистр. - Но у меня есть вопрос. Скажите, когда к вам приезжает иностранец, он обязан уважать ваши законы?
      - О да! - последовал быстрый ответ Дина. - Наши законы - самые справедливые в мире. К нам приезжает много иностранцев, и они сами говорят это.
      - Следовательно, и вы должны уважать и соблюдать порядок в этом доме. Он - отдельное маленькое государство.
      - Сэр? - обиделся Руис. - Вы намекаете, что я...
      - Да-да. Скажите, у вас остался еще этот шальной напиток?
      - Есть немного. Могу вам презентовать пару бутылок.
      - Вылейте его весь до капли, а бутылки выбросьте, - уже строго сказал магистр.
      - Сэр! - взмолился Дин и прижал руки к груди. - Как можно! Да ни один мой соотечественник, если у него мозги в порядке, не сделает этого. Нет, сэр, извините, но вы не деловой человек. Поймите одно и самое главное если я вылью коньяк на помойку и там, - Руис указал рукой куда-то в сторону, - узнают об этом, фирма <Джон и Джонни> погорит. Это она изготовляет такой замечательный коньяк. Мой отец вложил в нее часть моего капитала. Я пил этот коньяк в пути на Луну, расхваливал в радиопередачах и блестяще рекламировал. Сэр, неужели вы хотите моего разорения? Когда я вернусь домой, - а это ведь будет, не так ли? - и там все узнают, что мой коньяк пили и хвалили люди из другого мира, фирма <Джон и Джонни> будет процветать и мне обеспечены приличные дивиденты. Понимаете, в чем дело, сэр?
      Кайбол понял. <Что с ним сделаешь? Он сын своей страны...>.
      - Тэл прав, - сказал я. - Дин - славный парень.
      И это понял магистр: русский друг хотел напомнить о Тэле...
      - Согласен с вами, мистер Руис. Есть только одна просьба: не угощайте больше Тэла своим напитком. Ему вредно.
      Магистр убавил свет. Аудиенция окончилась.
      - На каких условиях ты приобретаешь этот дом? - деловито осведомился Руис, когда мы вернулись в свою комнату.
      - Условия еще окончательно не выработаны, - в тон ему ответил я. - Но в основе, в принципе, мы договорились. Я имею больше прав, чем ты. Я вперед тебя появился здесь.
      - А сделка оформлена?
      - Как?
      - Как оформляют! - пожал плечами Дин. - На бумаге, конечно.
      - Нет еще.
      - О! - воскликнул Дин. - Значит... - И спохватился, умолк внезапно, как после слов, сказанных недавно об Ильмане: <Если бы эта женщина попала в руки ловких художников и режиссеров, она быстро бы сделала миллион...>.
      7
      В доме альвинов, изолированном от мертвого лунного мира непроницаемой оболочкой - будто в капсуле, - продолжалась жизнь. Никто не выходил за пределы этой оболочки, время тянулось однообразно.
      Кайбол жил затворником, показывался только за столом, суровый и непроницаемый. Он не приглашал, как раньше, для информации о земных делах. Уединение магистра, его молчание усиливали у меня тревогу. Не раз я брал в руки фотокарточку матери, смотрел на дорогие незабываемые черты лица - и чувствовал себя не столь одиноким. Но по-прежнему я был до обиды беспомощен. Как я ни мучился, а приходил к одной мысли: надо ждать, а потом действовать по обстоятельствам.
      ...Я не знаю, как это произошло. Вероятно, Руис, бывая у Тэла в радиорубке, интересовался не только модными песенками. Он приглядывался к рации и многое выведал у доверчивого альвина. Очевидно, Дин воспользовался тем, что Тэл заснул или вышел из комнаты на несколько минут...
      Меня вызвал магистр. В его кабинете находились встревоженная Ильмана и совершенно растерявшийся Тэл. Кайбол включил магнитофон, и я услышал знакомый голос Дина:
      <Повторяю: селенографическая широта плюс тридцать, долгота около нуля. Жду. Включу прожектор...>.
      Ильмана не успела перехватить и записать всю передачу, но было ясно: Дин сообщил на Землю о себе, об альвинах, и сюда полетят космические корабли.
      Кайбол и Ильмана ждали, что скажет Тэл. Но он молчал. Тогда магистр повторил обрывок передачи.
      Тэл в отчаянии заговорил срывающимся голосом, он смотрел на Ильману, и я угадал тоску в его взгляде.
      Кайбол слушал, болезненно наморщив лоб. Что же теперь делать? Если сообщение Руиса принято, надо действовать без промедления...
      Сказав что-то на своем языке, магистр отпустил Тэла. Потом он заговорил по-русски:
      - Я надеюсь, на Земле не услышали Дина Руиса. Это была случайная передача. Все же мы проверим... Работу Тэла будете выполнять вы.
      Это было большое доверие, и я поблагодарил магистра.
      *     *
      *
      Работа заключалась в том, что я должен был слушать главные станции Америки и Европы, и важные передачи записывать на пленку. Тэл быстро ввел меня в курс дела. Я взял блокнот и карандаш, записал названия станций, волны и время, когда начинались передачи новостей дня.
      - Что с тобой случилось, Тэл? - спросил я.
      - Буду отдыхать.
      На этом разговор кончился. Теперь я встречал Тэла лишь за столом. Тэл и Дин не глядели друг на друга. Нетрудно было догадаться, что случилось с Тэлом, но всего я пока не знал. Руиса будто подменили, он стал молчалив, замкнут. Я не донимал его расспросами. Да и виделись мы редко: большую часть времени я проводил в радиорубке, там же и отдыхал.
      События на Земле развивались угрожающе. Сообщения были кратки, комментарии, как обычно, пространны, но они ничего не добавляли к главному.
      Слушая голоса Земли, я видел прежде всего тучи, черные и клубящиеся, затем высокие вспышки грибастых облаков, они оседали, расползались, и потом - всю Землю окутало сплошное пылевидное <желтое облако>...
      Среди множества имен вдруг появилось имя Руиса - генерала и президента <Атлантик-комлани>. Пат Руис осудил нерешительность правительств Запада и заявил, что он один с группой верных ему людей способен изменить мир и уничтожить всех, кто не подчинится ему. Радио передало страшную новость. Руисом подготовлена целая эскадра космических кораблей для полета на Луну. Он строил под землей не город, а вот эти корабли. Они доставят на Луну ракетное оружие, ядерные заряды, обслуживающий персонал вместе со штабом. Будет бомбардировка Земли из космоса. Смертельная опасность угрожает всем государствам, всем людям Земли.
      Кайбол прослушал записанные мною радиопередачи и сказал:
      - Я ошибся. Передача Дина Руиса принята. Тэл заслуживает иного наказания, но теперь не в этом дело. Я не допущу больше ошибки, - и он бросил быстрый, как молния, взгляд на пульт с большой огненной ручкой. Ваше слово?
      Я понял, Кайбол не хотел больше медлить.
      Легко подписать приговор ядерной бомбе и всему оружию. Но тяжело выносить смертельный приговор всему хорошему и полезному, что создал человек на Земле, во что вложен гений столетий - он остался в удивительных машинах, приборах, различных сооружениях.
      Я медлил. Магистр ждал, скрестив руки, глаза его горели нетерпением и беспокойством.
      - Вы все-таки колеблетесь, - упрекнул меня Кайбол. - Я вижу - вы очень молоды.
      - Я не располагаю достоверной информацией, чтобы принять решение. Нельзя положиться только на радио. Не посмотреть ли нам своими глазами?
      - Смотрел, - сказал Кайбол нетерпеливо. - Видел полигоны, ракетные установки, дежурные команды. Вас интересует это?
      - Не только это, - сказал я. - Что происходит в крупнейших городах капиталистического мира, что делает народ?
      - Вы же знаете: войну может начать и один человек. Достаточно сбросить одну атомную бомбу.
      - И все же я прошу...
      Магистр включил экран. Земля сорвалась и полетела на нас, увеличиваясь в размерах. Расползались точки городов. Я увидел улицы, запруженные людьми, они несли плакаты с суровым приговором поджигателям войны. И если солдаты расступались перед грозным шествием народа, это многое значило.
      - Вот в чьих руках судьба мира, - сказал я.
      - Но один или группа сумасшедших может принести непоправимые беды, повторил Кайбол. - Я никак не могу найти, где же прячется компания Руиса. Вероятно, в глубине Земли, туда заглянуть нельзя. Вот почему я настаиваю...
      - Если бы это касалось только оружия, я бы тотчас согласился: пусть оно исчезнет! Вы справедливо наказали рамуинов, но на Земле другие обстоятельства. Вы не верите в силу моих соотечественников, это обидно. Мир победит войну, и поэтому не нужно <желтого облака>.
      Мы спорили пока не открылась дверь. В кабинет вбежала Ильмана. И я по ее восторженно-радостному блеску глаз сразу понял: произошло то, во что верилось.
      - Сообщение Москвы! Я успела записать, - быстро проговорила Ильмана. - Очень важное... Слушайте!
      *     *
      *
      Я чувствовал себя самым счастливым человеком Земли. Там люди не знали всего, что их ожидало, и свое счастье определяли очень неполно.
      Луна принимала с Земли радостные вести. Капиталистический стан потрясали такие события, которым его политики не хотели давать подлинного названия. Но как ни назови, это не имело значения. Революция сама устанавливала новые понятия и названия.
      Кайбол сказал: еще немного времени, и экспедиция покинет Луну. Однако устанавливать связь с Землей пока не разрешал. Он опасался, что сообщники Руиса, имея космические корабли, попытаются бежать и укрыться на Луне. Вместе с тем магистр поручил Гросу и Тэлу исправить рацию на <Сириусе> и приготовить ракету к старту. Скоро я и Дин сможем вернуться на Землю.
      Но Дин, кажется, не радовался этому. Я не рассказал ему, какую роль играл в последних событиях его отец. Зачем? Дин молод, у него своя дорога в жизни, он вернется на родину героем.
      - Дин, у тебя не осталось что-нибудь в бутылках? - спросил я шутливо. - По такому случаю я готов выпить.
      - Продай мне этот дом, тогда получишь, - Руис постучал о стену. Надежно сработано.
      - У тебя нет таких денег, чтобы купить, - рассмеялся я, полагая, что Дин шутит.
      - Как нет! Я же говорил тебе...
      - Все изменилось, дружище. Отныне на Земле не будет миллионеров.
      - Мои деньги никто не посмеет тронуть.
      - Закон для всех одинаков. Да и зачем тебе много денег? Будешь работать, летать...
      Дин хмыкнул и отвернулся. Разговор, начатый с шутки, получился натянутым и мог привести к ссоре. А я этого не хотел - нам вместе предстояло возвращаться на Землю, и Руис был хозяином <Сириуса>.
      После обеда Грос и Тэл отправились к <Сириусу>. Дин мог бы пойти с ними на правах хозяина ракеты, но он остался. Я был доволен этим. После того как он обманул Тэла и всех нас, я не мог положиться на его честность. Он смог бы и теперь обмануть Гроса и Тэла и один улизнуть на <Сириусе>. Впрочем, теперь это не страшно. Как только я сообщу о себе на Землю, сюда сразу же прилетит не один советский корабль.
      8
      Я сидел в комнате и мысленно диктовал отчет о последних событиях. Дин знал, как я это делаю, и нередко посмеивался надо мной. Подобные записи Руис считал пустяками. Сейчас он мешал мне работать. Он беспокойно ходил по комнате, насвистывая что-то.
      Теперь во всем палаццо альвинов заметно нарушился строгий порядок так бывает всюду перед отъездом, когда люди готовятся навсегда покинуть обжитое место, оно кажется привычным, дорогим сердцу и все же порядком надоевшим. Альвины перетаскивали из комнаты в комнату какие-то коробки и ненужное выбрасывали в расщелину; трое, расположившись в круглом зале, осматривали скафандры. Откуда-то появилась пыль, которой здесь никогда не было. И остро чувствовался запах жилья. Все рации были свернуты, но работали те, что находились в главной лаборатории Кайбола.
      Вошла Ильмана, ее розовые глаза смотрели с теплотой и грустью. Она сказала, что магистр хочет видеть меня. Дин продолжал ходить и свистеть, Ильману он как будто и не заметил. Я пошел, даже не сняв магнитофона. В кабинете магистра гремело радио - передавали последние известия. Там, на Земле, все шло хорошо.
      - Ну что ж, - сказал магистр, - теперь вам предоставляется право вызвать Москву. Через два часа мы улетаем. Вы остаетесь здесь хозяином. Эта радиостанция в вашем распоряжении.
      Я поблагодарил Кайбола за все.
      Мы стояли и улыбались друг другу - два человека из разных миров, ставшие близкими.
      - Время идет. Вызывайте Москву, - сказал Кайбол. - Я тоже хочу передать вашим соотечественникам... - он не докончил. В дверях появился Дин Руис.
      Меня и Кайбола удивил внезапный, без приглашения вход к магистру. Даже я никогда не позволял себе этого, и никто из альвинов, кроме Ильманы, не заходил запросто к магистру. Правда, перед отъездом порядок в доме нарушился, Дин тоже мог пренебречь им. Но для чего? У Дина - решительный взгляд широко открытых глаз. Лицо - серое, губы сжаты.
      Дверь захлопнулась. Он резко поднял руку, и я увидел, что Руис держит автоматический пистолет, черный, с длинным магазином, уродливо торчащим вниз, как сук обуглившегося деревянного обрубка, выхваченного из костра. А Кайбол наверняка даже не понял, что это у него в руке.
      Как же удалось Руису незаметно принести с собой оружие? Конечно, он захватил пистолет при походе к <Сириусу> и прятал где-нибудь, скорее всего в шкафчике или под постелью.
      Зачем он, отправляясь на Луну, взял с собой оружие? Он не ожидал здесь встретить не только людей, но вообще никакого живого существа. У меня и мысли не было об оружии. Альвины тоже не имели его, исключая снаряды с <желтым облаком>, может быть, взрывчатки. Еще я видел у Гроса что-то вроде лучевого аппарата, действующего на близком расстоянии. Но все вещи, которые не понадобятся альвинам на обратном пути, были по распоряжению магистра выброшены в расщелину или уничтожены - это я хорошо знал.
      Дин Руис захватил автоматический пистолет, вероятно, по привычке так выходит на улицу хулиган, ощупывая в кармане складной нож с пружиной. Или он сделал это, чтобы не чувствовать себя беспомощным в рискованном полете и во время краткого пребывания на Луне? Трусливый человек, оказавшись в пустыне, где ему ничто не угрожает, кроме смерти от голода, на какое-то время становится храбрым при одном сознании, что он не с голыми руками...
      Мысли, взметнувшиеся в моей голове вихрем, быстро улеглись, и странно - подумалось почему-то лишь о магнитофоне... - Хорошо что я оставил его включенным...
      В кого хотел Дин пустить первую пулю, не было времени разгадывать. Только бросок вперед, рукопашная схватка может обезоружить его...
      Выстрел остановил меня на полпути... Черный дымок и кисловатый с гарью запах. Не от этого ли запаха закружилась голова?.. Я вижу белые пульты с черными потухшими зрачками регуляторов и вверху покатую крышу. По шее течет горячая струя. Черный пистолет лежит так близко от меня, что можно достать рукой. Надо перевернуться через голову, упасть на пистолет, прижать его спиной...
      Я лежу на спине, подо мной пистолет. Дин стоит рядом, вытаращив глаза. Он удивлен случившимся. Слабость лунного притяжения подстроила ему неожиданность. Отдача выстрела оказалась такой силы, что оружие вылетело из рук.
      Кайбол выбежал за дверь, крича что-то на своем языке. Дверь захлопнулась, и наступила тишина.
      Мы остались вдвоем - я и Дин Руис. Два человека с одной планеты. Дин сжал кулаки, стиснул зубы и отвел ногу для удара. Хватит ли силы и ловкости перехватить ногу?
      Хватило... Мы оба лежим, и четыре руки крепко вцепились в оружие.
      Если бы не рана и кровь, я легко бы овладел пистолетом - я был сильнее Дина. Но - кружится голова, и трудно выдержать длительную борьбу.
      Дин все-таки ударил меня ногой...
      Приоткрылась дверь - и сразу же три выстрела. Пули засели в толстой двери, оставив сверху белые звездочки.
      Человек с огнестрельным оружием страшен целому десятку людей, если у них в руках ничего нет. Дин теперь может перестрелять всех и прежде всего покончит со мной. Я жду этого. Подняться нет сил и нет сил даже повернуть голову, чтобы посмотреть врагу в глаза.
      Руис почему-то медлит.
      Я перевалился на другой бок - Дин стоит у пульта. Он держит пистолет наготове и лихорадочно отыскивает что-то глазами. Что он хочет сделать?
      Руис глянул искоса на меня.
      - О, ты еще жив? - в голосе усмешка. - Вспомни, как ты сказал: на Земле не будет миллионеров... А я ответил: никто не посмеет тронуть моих денег. Никто ничего не получит от Руисов. Все уничтожу! Пусть все исчезнет на Земле, пусть все ходят в звериных шкурах, живут в пещерах!
      Так вот что задумал Руис! Он узнал, что такое <желтое облако>, знал, что стоит повернуть одну из прозрачных ручек на пульте - ту, в которой переливается оранжевое пламя, и огромный снаряд выплывет из расщелины в кратере. Снаряд понесется к Земле, окутает ее <желтым облаком>; разрушатся металлы, не будет машин, приборов, связи, исчезнет двадцатый век, и люди вернутся в далекое прошлое.
      - Слушай, - злорадствует Руис. - Я еще не все сказал. Я узнал секрет <желтого облака>... Не вздыхай, не разжалобишь меня. Мне жаль одного: не удалось передать секрет отцу. Кое-что передал, но не все - помешала эта красноглазая... Ты думал, Дин Руис - дурачок, обыкновенный парень, любитель выпить, поболтать. Я окончил специальный курс...
      <Что же теперь делать, как помешать ему? Слова тут бесполезны, он одержим мыслью и жаждой мстить. И все же надо остановить его, надо победить, шагнуть через невозможное...
      - Слушай дальше, пока не наступит конец, слушай внимательно, если хватит сил, кем скоро будет Дин Руис. Когда на Земле все исчезнет и люди останутся с голыми руками, беспомощные, как дети, тогда, черт возьми, я вернусь к ним. - Он помахал пистолетом. - Единственный по-настоящему вооруженный человек! Что мне их дубины и каменные топоры? Все будут бояться меня, для всех я - единственная и самая сильная, самая страшная власть. Понял? Ну, надо кончать эту историю!
      Кажется, снова приоткрылась дверь - Дин отвел руку от пульта. Я с трудом приподнимаю голову, чтобы увидеть друзей. Альвины не решаются войти. Дин не стал стрелять наугад, он приберегает патроны.
      Я лежу против двери и хорошо вижу в глубине коридора лицо Ильманы. Она порывается войти, очевидно, надеясь, что в женщину Руис стрелять не будет. Альвины удерживают, не пускают ее. Дин не может видеть Ильманы: пульт стоит ближе к стене, и Руису приходится смотреть наискосок.
      Шагнуть через невозможное... Почему - невозможное? При виде Ильманы мне вспомнилось то, чего наверное не знал Руис или забыл, распалясь ожесточением.
      Я зажал шею левой рукой, напряг силы.
      - Ильмана, воздух, воздух! - и правой рукой показал вверх. - Прошу, требую, это последнее... Воздух!
      Дверь захлопнулась, слилась с прозрачной во всю толщину стеной. Видны только следы пуль, словно отметки мелом.
      Дин не придал моим словам значения. Он подумал, что я задыхаюсь.
      - Ильмана не поможет. И никто не поможет. Воздуха захотелось! Ты все еще жив? Ну, тогда отвечу на твой вопрос. Помнишь, ты спрашивал, что такое Киджи. Это радист моего отца. Я отсюда разговаривал с Киджи. Сейчас его уже нет на свете, это так же верно, как и то, что тебя через минуту-две тоже не будет - уже не было бы, но я не хочу тратить еще одну пулю. Ну, теперь между нами все ясно, и надо отплатить не только тебе. Вот - ручка, которая повернет жизнь на Земле к каменному веку?
      ...Рядом шаги - один, два. Тишина. Я смотрю вверх. Гладкая, как стекло, косая крыша, за ней - чернота. Я хорошо помню: по коридору у каждой двери есть маленькая красная кнопка. В случае пожара, достаточно нажать ее, и в комнате откроется клапан - улетучится воздух. Так объясняла мне Ильмана. Это я хорошо помню. И знаю: сейчас чья-то рука протянулась к кнопке - это рука не Ильманы, а Кайбола. Только он может решиться... Скорее же, пока не поздно, пока Руис не повернул ручку на пульте!
      Черный свод над крышей опускается, исчезли очертания потолка и углов. Все сливается в неприглядное черное небо, какое раскинулось над Луной, только без Солнца, без звезд и светящейся Земли. Прощай, Земля!
      Что-то сверкнуло вверху. Там обозначился длинный клин, он стремительно поднялся острым концом и встал, как парус. Какая-то страшная сила распирает грудь, душит, тянет вверх... Метнулось изменившееся лицо Руиса. Он руками хватает себя за глотку, глаза выпучены. Он кричит, но стоит тишина. И опускается, давит чернота.