* * *

Сэр Рональд Мэйтланд смотрел, как навстречу ему несется смертоносный ураган ракет.

– Мы надежно удерживаем цели? – спокойно спросил он операциониста.

– Э-э, мы… – Офицер встряхнулся. – Я хотел сказать, захват надежен настолько, насколько мы можем надеяться на таком расстоянии, сэр, – сказал он более твердо.

– Что ж, в таком случае нам следует воспользоваться ракетами, пока мы их не потеряли, – ответил Мэйтланд. – Приказываю сменить схему ведения огня. Вместо последовательных пусков – массированный залп. Немедленно!

– Есть, сэр.

* * *

– Пошли, – пробормотала Аудерская.

– Они должны были начать, прежде чем наши пташки приблизятся на дистанцию поражения, – подтвердил Киркегард, наблюдая за дисплеем, где уже появились первые оценки угроз встречного вражеского огня, сделанные боевым информационным центром. – Их больше, чем я ожидал, – признался он.

– Да, сэр. Нам не поздоровится, – сказала Аудерская.

– За всё надо платить, – пожал плечами Киркегард. – К тому же с такого расстояния даже системы наведения манти не обеспечат высокого процента попаданий. Наши, конечно, тоже, но… – на его лице появилась едва заметная хищная улыбка, – мы можем производить мощные повторные залпы… а они нет.

* * *

– Сэр, согласно показаниям сенсоров, системы РЭП их ракет гораздо лучше, чем предполагалось, – шепнул начальник штаба на ухо Мэйтланду; сэр Рональд угрюмо скривился. – По предварительным оценкам, эффективность нашей обороны будет на двадцать пять процентов ниже расчетной. Это в лучшем случае.

Мэйтланд хмыкнул и снова приник к дисплею, напряженно обдумывая ситуацию. Судя по чудовищной плотности вражеского огня, супердредноуты противника были подвесочными. Однако ситуация небезнадежна, твердо сказал он себе. Согласно полученным на данный момент показаниям сенсоров ЛАКов, системы РЭБ хевов, пусть и более совершенные, чем ожидалось – это подтверждали последние оценки БИЦ, – до мантикорских стандартов всё-таки недотягивали. И в дальней ракетной дуэли это давало Мэйтланду существенные преимущества. Точнее, дало бы, если бы он мог вести ответный огонь.

Вспомнив, сколько раз он просил начальство усилить его пикет хотя бы одним СД(п), сэр Рональд с горечью стиснул зубы. Но Адмиралтейство не считало возможным распылять дефицитные новые корабли по второстепенным системам вроде Маастрихта. Приходилось радоваться уже тому, что пусковые установки на борту двух из трех его старых кораблей были приспособлены под многодвигательные ракеты. А значит, использовав все подвески, он не останется совсем безоружным. Вот только плотность ответного огня составит менее двадцати процентов огня противника, пока ему не удастся каким-то образом приблизиться к неприятелю на шесть миллионов километров.

Но вряд ли хоть один из его кораблей продержится так долго.

– Получено подтверждение первичной оценки ускорения их супердредноутов? – спросил он операциониста.

– Так точно, сэр, – безрадостно подтвердила коммандер. – Пока ниже нашего, но реальная разница почти на тридцать процентов меньше, чем по прогнозам РУФ.

– Ну разумеется, – прорычал сэр Рональд, но совладал с собой, сделал глубокий вдох и, взглянув на начальника штаба, распорядился: – Передайте приказ коммодору Ронтвед: немедленно ввести в действие план «Омега».

– Есть, сэр.

Удивление в голосе начальника штаба отсутствовало – значит, она пришла к тому же выводу, что и Мэйтланд. Ронтвед командовала маленькой эскадрой из трех кораблей обеспечения и поддержки, выделенных Адмиралтейством для «усиления» пикета Мэйтланда. Согласно плану «Омега» задачей этих полностью лишенных наступательного вооружения консервных банок, перед тем как удрать, было уничтожить по возможности большую часть инфраструктуры, построенной для обеспечения пикета.

– Пусть поторопится, – подчеркнул Мэйтланд. – Теперь мы знаем, что они располагают многодвигательными ракетами, и если РУФ село в одну лужу, то запросто могло сесть и в другую. Я не удивлюсь, если в их боевом порядке обнаружится парочка НЛАКов.

– Есть, сэр, – прозвучал ответ, но после короткой паузы за ним последовал кивок в сторону главной голосферы и вопрос: – Кстати о ЛАКах, сэр. Что насчет наших?

– Они продолжат атаку. Один черт им не удрать, если мы лишимся «Инкуба», – резко сказал Мэйтланд. – Кстати, – хмыкнул он, – на тот случай, если Ронтвед не успеет уйти, выведите из боя один из наших эсминцев. Должен же кто-то добраться до дома с предупреждением.

* * *

Лейтенант-коммандер Джефферс стоял у плеча Генри Стивенса, вперив взгляд в тактический дисплей, в то время как «Звездный шлем» на максимальном ускорении уходил по направлению к гипергранице. Инерциальный компенсатор мог отказать в любой момент – и тогда их мигом размажет по стенкам, но это не имело значения в сравнении с хаосом и опустошением, творившимся позади.

Два супердредноута контр-адмирала Мэйтланда уже были уничтожены, искалеченный флагман погибал. «Инкуб» еще держался, но из-за повреждения бета-узлов потерял половину ускорения. Джефферс мрачно подумал, что если его и не разнесли пока вдребезги, так лишь из-за того, что его возможности в корабельной дуэли были весьма ограничены. В первую очередь хевы сосредоточивали огонь на тех, кто мог нанести им урон, а с «Инкубом» можно с легкостью покончить в любое время.

Но бой не шел исключительно в одни ворота – только почти.

Единственный, но мощный залп, произведенный всеми подвесками Мэйтланда, полностью превратил один республиканский супердредноут в истекающую воздухом развалину и повредил еще два, на одном из которых сэр Рональд сосредоточил затем бортовой огонь и нанес ему существенно более тяжелые повреждения. Кроме того, удалось полностью уничтожить один хевенитский линейный крейсер и еще один, судя по всему, находился в не намного лучшем состоянии.

Но это всё. ЛАКи сделали всё, что могли, их усилия поспособствовали уничтожению одного линейного крейсера и нанесли повреждения большей части других. Но хевы уже не впадали в замешательство и панику от одного вида невозможного «суперЛАКа». У них было время подумать и проанализировать, и они распознали недостатки этих маленьких, сравнительно хрупких судов. Экипажи ЛАКов устремлялись на противника с самозабвенной отвагой и доблестью, и им все еще удавалось нанести противнику по крайней мере небольшой ущерб. Но бортовые гравистены новых супердредноутов оставались невредимыми, уязвимые горловины клиньев прикрывали защитные гравистены не хуже, чем у мантикорских кораблей, а массивная боковая броня могла выдержать даже огонь гразера «Шрайка-Б» – достаточно долго, чтобы уничтожить ЛАКи заградительным огнем.

При первом заходе крыло «Инкуба» сумело провести одну удачную атаку на корабли хевенитской стены. При попытке сделать второй заход уцелевших прихлопнули практически без усилий.

Джефферс изо всех сил пытался скрыть потрясение. Было очевидно, что хевы ещё не до конца преодолели разрыв между уровнем развития мантикорской техники и своей собственной. Их средства РЭП и близко не дотягивали до мантикорского совершенства; на подвесках размещалось меньше ракет, из чего следовало, что им не удалось в достаточной мере минимизировать объем ракет. Соответственно, вместимость погребов и мощность бортового залпа уменьшалась в сравнении с аналогичными параметрами мантикорских кораблей того же тоннажа, что в конечном счете могло оказаться важным. При весьма заметном прогрессе Флот Республики не сравнялся с Королевским ни в досягаемости, ни в эффективности систем самонаведения. При сохраняющемся преимуществе КФМ в области РЭБ перевес в точности ракет на больших дистанциях был на стороне Мантикоры, пожалуй даже существенный перевес, но к сожалению, не столь грандиозный. Так что количество ракет, которые мог принять на борт СД(п), становилось крайне важным. А значит, чертовски здорово, что Бюро Кораблестроения двинулось дальше, создав новую модель СД(п) «Инвиктус».

Жаль только, что долбанный идиот Яначек не позволил флоту построить хотя бы несколько таких кораблей!

Почувствовав, что челюсти уже сводит от того, как яростно он сжал зубы, Джефферс заставил себя отвернуться от дисплея. Как ни странно, по получении приказа Мэйтланда уходить из системы «Звездному шлему» удалось вырваться. Возможно, просто хевы нашли рыбу побольше, с горечью подумал он. Но отчасти это могло объясняться и повреждениями, которые сумели нанести нападавшим супердредноуты и ЛАКи Мэйтланда.

Алан Джефферс был слишком честен с собой, чтобы притворяться, что он не испытывал глубокой благодарности за то, что приказ Мэйтланда позволил ему и его экипажу остаться в живых. Но избавиться от сокрушающего чувства вины он не мог и подозревал, что это бремя повиснет на нем на долгое, очень долгое время.

* * *

– Интересно, сэр, как дела у адмирала Киркегарда в Маастрихте, – пробормотал коммандер Тиболт, стоя рядом с адмиралом Чоном на флагманском мостике корабля Флота Республики «Новая Республика» и наблюдая за тем, как Одиннадцатое оперативное соединение размещается на орбите вокруг единственной обитаемой планеты Тетис.

– Чего не знаю, того не знаю, – отозвался Чон и, полюбовавшись несколько мгновений сине-белой планетой на обзорном дисплее, расправил плечи и отвернулся.

Его внимание привлек другой дисплей. Тот, на который были выведены данные о потерях соединения.

Кроваво-красным цветом, что означало полное уничтожение, светилось название лишь одного корабля, и губы флаг-офицера изогнулись в мрачном удовлетворении. Терять корабль никому не хочется, равно как и людей, которые им управляют. Но после жестоких ударов, которые раз за разом наносили манти старому Народному Флоту, один тяжелый крейсер и семьдесят уничтоженных ЛАКов можно было считать ничтожной ценой за целую звездную систему. Не говоря уже о том, что манти лишились больше двух сотен своих ЛАКов, четырех тяжелых крейсеров и пары супердредноутов.

– Вообще-то, – сказал адмирал Тиболту, помолчав, – меня больше интересует, что происходит у Грендельсбейна и Звезды Тревора.

Глава 57

– Милорд, позвольте спросить, что вы думаете о послании премьер-министра Высокого Хребта? – вежливо осведомился Ниал МакДоннелл.

– Думаю, от необходимости держаться в рамках приличия давление у него подскочило настолько, что ожидаемая продолжительность его жизни сократилась лет на двадцать-тридцать, – весело ответил Хэмиш Александер. – Во всяком случае, очень хочется на это надеяться.

МакДоннелл улыбнулся. Сам он был родом с Грейсона, и служившие на Грейсонском флоте мантикорские офицеры порой приводили его в замешательство. Правда, графа Белой Гавани он мантикорцем уже почти и не считал, ведь Александер столько сражений провел бок о бок с грейсонцами, что стал для них своим – по крайней мере его приняли как своего. Больше всего МакДоннелла смущало то, что мантикорцы с ошеломляющей прямотой критиковали правительство Высокого Хребта. Разумеется, они говорили о премьер-министре, а не о своем монархе, но МакДоннеллу трудно было представить грейсонского офицера, который высказывался бы столь откровенно – и столь презрительно – о канцлере Протектора.

Не то чтобы кто-то из соотечественников МакДоннелла не соглашался с этой оценкой Высокого Хребта. Просто грейсонцы в массе своей были более… почтительны, чем большинство мантикорцев. У МакДоннелла это вызывало недоумение. В основе двойственности нынешней политической ситуации в Звездном Королевстве лежал контроль аристократии над теми, кто составлял исполнительную ветвь власти. От такой же политической системы, причем в более жесткой форме, страдал и Грейсон – до того, как «Реставрация Мэйхью» вернула монарху власть, прежде неуклонно слабевшую на протяжении нескольких поколений Протекторов. Но то глубокое почтение, с которым жители Грейсона всегда относились к своим землевладельцам, странным образом отсутствовало в менталитете мантикорцев.

Правда, граф Белой Гавани принадлежал к этой самой аристократии, что, возможно, и объясняло отсутствие у него врожденного уважения к ней.

– Не стану притворяться, что не разделяю ваших надежд, милорд, – сказал, помолчав, адмирал. – Но похоже, он решил представить ситуацию в наиболее выгодном свете.

– Вариантов у него не так много, – отметил Белая Гавань. – По правде сказать, я уверен, что это входило в расчеты Протектора Бенджамина. И хотя негоже обвинять Протектора во вмешательстве во внутриполитические дела союзника, думаю, он поставил Высокого Хребта в неловкое положение с заранее продуманным умыслом.

МакДоннелл взглянул на него вопросительно, и граф пожал плечами.

– Высокому Хребту остается лишь делать вид, что он одобряет действия Бенджамина. В любом другом случае он будет выглядеть как минимум беспомощным. Самое худшее случится, если относительно намерений хевов мы окажемся правы, а он – нет. Тогда он вообще предстанет полным и окончательным идиотом, если посмеет отрицать тот факт, что мы спасали его от его собственной глупости. Правда, – прибавил Белая Гавань с особенно нехорошей улыбкой, – если все-таки рванет, мы в любом случае выставим его идиотом.

МакДоннелл склонил голову. Граф говорил так, словно надеялся на атаку хевов, поскольку она нанесет удар по правительству Высокого Хребта. Но грейсонец понимал, что несправедлив. Граф, несомненно, не желал, чтобы республика Хевен возобновляла войну со Звездным Королевством. Но для графа война уже стала неизбежным фактом. В отличие от МакДоннелла, который всё ещё лелеял сомнения – несмотря на то, что предупреждение пришло от леди Харрингтон, – граф свыкся с идеей, что нападение хевенитов в любом случае произойдет. А поскольку он сделал всё от него зависящее, чтобы подготовиться к грозящей катастрофе, он готов был выискивать в ситуации любые светлые стороны.

А всё, что сулило сместить барона Высокого Хребта с его поста, следовало считать «светлой стороной», признался себе МакДоннелл.

Грейсонец вновь обратился к флагманской голосфере «Бенджамина Великого». Очень правильно, что сейчас именно он и Белая Гавань стоят на флагманской палубе этого корабля, подумал он. «Бенджи», как любовно называли на флоте «Бенджамина Великого», был флагманским кораблем Белой Гавани с того дня, как вступил в строй, и вплоть до завершения операции «Лютик». «Бенджи» не было и восьми стандартных лет, но в его класс входило всего три корабля. Появление СД(п) класса «Харрингтон» сделало эту модель устаревшей, и МакДоннелл знал, что в Управлении Кораблестроения поговаривают об отправке его флагмана в утиль. Кошмарная идея… хотя, если подумать, определенная хладнокровная логика в ней имелась. Грейсон выбивался из сил, строя и поддерживая свой флот. Он не мог себе позволить сохранять корабли, пусть новые, пусть горячо любимые, но устаревшие.

Сам МакДоннелл надеялся, что Управление Кораблестроения все-таки выберет другой вариант и переоборудует бортовые пусковые установки «Бенджи», приспособив их для многодвигательных ракет последнего поколения. Но принимать решение по этому вопросу предстояло не ему. А сейчас «Бенджамин Великий» находился там, где и следовало. От носа до кормы он был предназначен для выполнения функций командного корабля и располагал, пожалуй, лучшими в мире информационным центром и флагманским мостиком.

– Что бы ни думал на этот счет Высокий Хребет, – сказал Белая Гавань, подойдя ближе к МакДоннеллу и тоже устремив взгляд на голосферу, – у адмирала Кьюзак, кажется, нет никаких возражений, так ведь?

– Именно так, – согласился МакДоннелл, переводя взгляд с командного на вспомогательный дисплей, работавший в астрографическом режиме.

Терминал Звезды Тревора Мантикорской туннельной Сети находился ближе к планете, чем центральный терминал Сети к Мантикоре-А, но все же отстоял от нее почти на три световых часа. Даже при наличии мощных орбитальных фортов, сооруженных для защиты терминала само расстояние между единственной обитаемой планетой системы и терминалом представляло для адмирала Феодосии Кьюзак почти непреодолимую трудность.

Её Третий флот в одно и то же время мог находиться лишь в одном месте, в противном случае приходилось идти на крайне опасное рассредоточение сил. Теоретически форты могли отразить любое нападение на сам терминал. По большому счету называть их фортами было неправильно. Большинство людей при слове «форт» представляют неподвижное фортификационное сооружение, нечто громоздкое и привязанное к месту. Форты терминалов, конечно, были громоздкими, но не неподвижными – не совсем неподвижными. Их скорее можно было считать грандиозными досветовыми супердредноутами. Столь огромными, что низкое ускорение делало их абсолютно непригодными для маневренных операций, зато они были способны выполнять минимальные боевые маневры… и поднимать импеллерные клинья, представлявшие собой первую линию обороны любого военного корабля.

Но при всех своих колоссальных размерах, толстой броне и могучем вооружении они – как и «Бенджамин Великий» – конструктивно устарели. Их скорострельность в ракетном бою была ничтожна по сравнению со скорострельностью кораблей класса «Харрингтон». Разумеется, если они успевали сбросить перед боем подвески, то могли выдавать колоссальные залпы – пока не заканчивались эти самые подвески. Или, другими словами, они могли стрелять до тех пор, пока никто не мог добить ракетами до подвесок, уязвимых для близких разрывов.

Когда СД(п) состояли на вооружении лишь у Мантикорского Альянса, об уязвимости подвесок никто не волновался. Во-первых, потому что ни один флот в космосе не обладал такой огневой мощью, как СД(п), и, во-вторых, потому что ни один флот в космосе не мог сравниться с дальнобойностью многодвигательных ракет Альянса. А стало быть, платформы фортов должны были разнести боевое построение любого противника задолго до того, как он подойдет достаточно близко, чтобы поразить оставшиеся платформы. Но флот, построенный Томасом Тейсманом, располагал СД(п). И эти супердредноуты, вполне возможно, сами располагали многодвигательными ракетами.

И в этих обстоятельствах уязвимость подвесок превратилась в очень серьезную проблему.

Вот почему столь ответственного командующего, как Феодосия Кьюзак, чертовски огорчили поставленные перед ней взаимоисключающие оборонные задачи. Официальная точка зрения Адмиралтейства гласила, что нет никаких свидетельств существования у хевов такого оружия, от которого форты не смогут защититься. Для офицеров на местах это было слабое утешение. Черт с ними, с последствиями для карьеры, которой придет конец, если хевам удастся прорваться и уничтожить форты, но человеческие жертвы при подобном нападении будут такие, что Феодосию уже начали мучить кошмары. Поэтому она с огромным облегчением передала ответственность за поддержку фортов оперативному соединению МакДоннелла и сосредоточила все свои супердредноуты и НЛАКи на прикрытии Сан-Мартина и внутренней части системы.

– Если бы вы были на месте хевов и планировали атаковать систему, милорд, – спросил Ниал у графа Белой Гавани, – куда бы вы ударили? По терминалу или по Сан-Мартину? Или в двух направлениях одновременно?

– Я сам часто задавал себе эти вопросы, когда пытался отбить эту систему у хевов, – ответил Белая Гавань. – Самая большая сложность состоит в том, что терминал и внутренняя часть системы расположены достаточно близко, чтобы до некоторой степени оказывать другу взаимную помощь, что с мантикорской стороны совершенно невозможно. Разумеется, организация обороны – не самая легкая вещь в Галактике, но при атаке на один из объектов ни на секунду нельзя забывать, что в любой момент можно получить удар в спину от второго объекта. Вот над чем мы ломали голову, пока система была у хевов. А хевам, которые не могут быть уверены, что существенная часть Флота Метрополии не находится поблизости от мантикорского терминала в готовности к срочному переходу, должно быть и того хуже.

– Принимается, – согласился МакДоннелл. – Если вообще нападать на эту систему, придется выбрать одну цель.

– О, разумеется! – иронично усмехнулся Белая Гавань. – Я в свое время принял решение сосредоточиться на их флоте, заставив его оборонять внутреннюю часть системы. В конце концов, Сан-Мартин был для них намного важнее, чем терминал, которым они все равно не могли пользоваться! И у них и близко не было таких укреплений, которые понастроили здесь мы, с тех пор как отбили систему у них. Тем не менее, мне пришлось действовать крайне осторожно.

– Я слышал несколько иное, милорд, – с улыбкой ответил ему МакДоннелл. – Говорят, будто в конце концов вы нанесли по ним удар прямо через туннель.

– Ну, в общем, да, – поморщился граф. – В каком-то смысле, это был акт отчаяния. Командовала тогда Эстер МакКвин, и она задала нам жару. Между нами, я до сих пор думаю, что она, пожалуй, была лучшим тактиком, чем я, да и чертовски хорошим стратегом тоже. Она закрепилась здесь, расположив линейные крейсера и супердредноуты в глубине обороны, и, как бы я ни маневрировал, ей удавалось все время держаться достаточно близко, не позволяя мне добиться преимущества для атаки ни на одну, ни на другую цель. Поэтому я решил убедить её, что готов осадить внутреннюю систему, и когда убедил – уже её преемника, после того как Пьер и Сен-Жюст отозвали её в Октагон, – передислоцироваться, чтобы противостоять этой осаде, тогда и…

– Выходит, вы заставили хевов прикрывать одну цель, а сами внезапно ударили по другой, – заметил МакДоннелл.

– Да. Но у меня имелись определенные преимущества, которых у Тейсмана и его людей при нападении на эту систему не будет. Несмотря на трудности, с которыми сталкивается любой флот при переброске через туннель, они во многом компенсируются эффектом внезапности. Но Тейсмана на другом конце туннеля дружественный флот не ждет. Поэтому он не может, как я когда-то, угрожать терминалу с двух сторон одновременно. А значит, у Феодосии есть возможность повторить против него оборонительное развертывание МакКвин. Подозреваю, в конце концов он мог бы её одолеть. Если верны наши самые пессимистичные предположения о том, чем именно он в тайне от всех усилил свой флот, расклад, безусловно, в его пользу. Возвращаясь же к вашему вопросу, на его месте я бы сосредоточился на внутренней части системы.

– Но пока Звездное Королевство продолжает удерживать терминал, оно в любой момент может усилить оборону или контратаковать, – указал МакДоннелл.

– Это если есть чем контратаковать, – мрачно поправил граф Белой Гавани и махнул рукой на сияющие сигнатуры во внутренней части системы.

На таком расстоянии и в таком масштабе все корабли стены Третьего флота сливались в одну светящуюся зеленую бусину.

– Ниал, в боевом порядке Третьего флота почти сотня кораблей стены, включая сорок восемь наших СД(п), и еще два СД(п) проходят частичное переоснащение. У нас еще ровно две – повторяю: две – эскадры СД(п) во Флоте Метрополии. Ещё одна приписана к станции «Сайдмор». Четвертая – к Грендельсбейну. И ещё на Мантикоре – но не в составе флота метрополии – есть четыре СД(п) на разных стадиях капитального ремонта или доработки. Вот и всё, чем мы располагаем, даже с учетом тех крох, которые сумел добавить Яначек. Если Тейсман сумеет уничтожить Третий флот, он одним махом истребит около трети нашей доподвесочной стены и две трети современных кораблей стены. Поэтому корабли Феодосии будут его главной мишенью, и если он сумеет прижать их к планете и вынудить защищать Сан-Мартин, у него появится реальный шанс их уничтожить. Ну а расправиться после этого с тем, что у нас останется, будет сравнительно легко. Честно говоря, при таком повороте событий единственной надеждой Альянса станет ваш флот, а Грейсон окажется в столь же затруднительном положении, как сейчас Мантикора. Какую часть вашего флота вы позволите себе выделить для наступательных операций?

– Честно? – МакДоннелл покачал головой. – Мы уже превысили лимит, отправив сюда мою группу. Не то, чтобы я считал нашу экспедицию ошибкой, – поспешно добавил он. – По моему мнению, леди Харрингтон и мистер Пакстон правы, утверждая, что хевы вряд ли выберут Грейсон одной из первоочередных целей. Потом, конечно, они могут переиграть, особенно когда до них дойдет слух, что значительная часть нашего флота отбыла сюда, к Звезде Тревора. Но сейчас они почти наверняка считают, что Грейсонский Флот до сих пор сосредоточен у звезды Ельцина. Нет смысла угрожать нам, пока не покончено с вашими СД(п).

– Именно, – согласился Белая Гавань, старательно скрывая досаду.

МакДоннелл не был виноват. Не было в его словах ничего, с чем граф бы не согласился, хотя грейсонец выразился достаточно резко. Но любому мантикорцу, а тем более одному из старших мантикорских адмиралов было крайне унизительно слушать, что грейсонец запросто рассуждает о КФМ лишь как о втором по значению флоте Альянса.

И самое паршивое – на данный момент эта оценка была абсолютно верной.

– Собственно говоря, – продолжил граф, – наилучший для нас сценарий был бы, если бы Тейсман, прежде чем предпринять нападение, узнал, что вы находитесь здесь. Известие о том, что Грейсонский космический флот готов незамедлительно прийти на помощь союзникам, невзирая на все… препятствия, которые вам пришлось преодолевать, работая с нашим нынешним жалким премьер-министром, наверняка заставит его призадуматься. К тому же придется переработать все оперативные планы, составленные в расчете на то, что вы не окажете нам содействия. Нам бы выиграть для этого осла Яначека еще четыре-пять месяцев – и корабли, строительство которых он наконец возобновил, начнут поступать на вооружение уже в заметных количествах. В первую очередь те, что стоят на верфях Грендельсбейна. Их постройка была заморожена уже на завершающей стадии, так что первый из них будет готов к приемо-сдаточным испытаниям уже через пару недель.

– Ваши слова да Испытующему в уши! – с жаром произнес МакДоннелл.

* * *

– Пришло подтверждение, сэр. Погибли все.

Круглое, почти пухлое лицо Красного адмирала Аллена Хиггинса, улыбчивого мужчины среднего роста, которое обыкновенно отражало довольство и добродушие, приобрело сейчас цвет старой муки; глаза смотрели затравленно.

Он сидел, уставившись в безжалостный дисплей, наблюдая, как надвигается атакующая волна хевов, и чувствовал себя мухой под колесами божественной колесницы. Тридцать два супердредноута, из них неизвестно сколько подвесочных. Еще в этой надвигающейся смертоносной лавине было по крайней мере несколько НЛАКов. Не могло не быть, ибо его четыреста ЛАКов были порваны в клочья куда более мощной контратакой неприятельских ЛАКов.

После уничтожения ЛАКов в его распоряжении для обороны оставалось семь СД(п), шестнадцать старых супердредноутов, четыре НЛАКа с менее чем тремя десятками уцелевших ЛАКов на всех, плюс девятнадцать линейных и тяжелых крейсеров. Он надеялся, что ещё сможет чего-то добиться, учитывая, что его малочисленные СД(п) обладают преимуществом в дальнобойности. Но он ошибался. Хевы только что продемонстрировали это, уничтожив все семь с расстояния свыше сорока миллионов километров.

Уцелевшие двадцать тяжелых кораблей были безнадежно устаревшими. Всесокрушающий ракетный ураган, который смел СД(п), был достаточным тому доказательством. Слава богу, что он придержал хотя бы их, когда отправил в атаку те семь! Благодаря этому решению тысячи человек остались живы. Решению, которое он тогда принял почти случайно.

Но это было единственное дарованное ему утешение.

– Нам их не остановить, – тихо произнес он и, подняв глаза, встретился с таким же, как у него, потрясенным взглядом начальника штаба. – Если мы вышлем ещё кого-нибудь им навстречу, это будет для них только лишняя тренировка в стрельбе по мишеням, – продолжил он сквозь стиснутые зубы. – И наши верфи – тоже прекрасные мишени. Черт, мы всегда при обороне системы рассчитывали на мобильные пикеты. На кой черт модернизировать форты и оснащать их многодвигательными ракетами? Для этого есть долбанный флот! Будь проклят этот ублюдок Яначек.

– Сэр, как же нам… я хотел сказать, что же нам теперь делать? – в отчаянии спросил начальник штаба.

– Мы можем сделать только одно, – выдавил адмирал. – Я не собираюсь становиться вторым Элвисом Сантино или Сайласом Маркхэмом. Никто из моих людей больше не погибнет в битве, которую мы все равно не сможем выиграть.

– Но, сэр, если вы просто оставите верфи, Адмиралтейство…

– Клал я на Адмиралтейство! – прорычал Хиггинс – Если захотят отдать меня под трибунал – прекрасно! Буду только рад обсудить с ними в суде тот балаган, который они развели вместо военной политики! А сейчас надо спасти всех и всё, что мы можем… а верфи спасти мы не можем.

Начальник штаба тяжело сглотнул, но возразить было нечего.

– У нас нет времени всё взрывать, – продолжил Хиггинс хриплым бесцветным голосом. – Верните все рабочие группы на основной объект. Все секретные данные немедленно стереть. После этого заложить заряды и взорвать все компьютерные системы. Я хочу, чтобы эти ублюдки не получили ни строчки из наших архивов. У нас около девяноста минут на эвакуацию, и у нас не хватит места больше чем на двадцать процентов персонала базы, даже если бы у нас было время погрузить их всех. Возьмите список главных специалистов и найдите всех, кого сможете. Нам вряд ли удастся вовремя доставить всех их к месту посадки, но я хочу, чтобы мы постарались вытащить каждого техника, владеющего критической информацией.

– Есть, сэр!

Начальник штаба отвернулся и принялся отрывисто отдавать приказы, обрадованный, что может заняться чем-то – хоть чем-то! – полезным. Хиггинс тем временем обратился к операционисту.

– Пока Чет занят, у меня есть работа и для вас, Джульетта, – он улыбнулся примерно так же, как улыбнулся бы труп. – Может, у нас и не хватит ракет, чтобы задать жару этим ублюдкам, – сказал он, махнув на тактический дисплей, – но есть одна цель, которую мы в состоянии поразить.

– Сэр?

Вид у операциониста был такой же растерянный, как и голос, и Хиггинс зашелся лающим смешком.

– У нас нет времени закладывать заряды по штатному плану, Джульетта. Поэтому я поручаю вам подготовить схему ведения огня. Когда будем уходить – по старому доброму ядерному заряду на каждый стапель, на каждый неподвижный корпус, на каждый сборочный цех. По всему. Единственное, что вы не должны поразить, это платформы для персонала. Вы меня поняли?