– Единственная уцелевшая крупная цель – это база Нанга Парбат, а мы уже закрыли ее. Конечно же, они нанесли нам ощутимый удар, но те цели были единственными, по которым они могли применить оружие Империума. И, – добавил он, взглянув на Ганхара, – если бы мы организовали базы поблизости от населенных центров, они бы их не тронули.
      Ганхар стиснул зубы. Джанту был мясником и садистом. Он расправлялся с инакомыслием просто убивая инакомыслящих и не утруждая себя излишними размышлениями. В то же время и ему было не чуждо коварство. Ему нравилось предлагать простые решения чужих проблем. Если их отвергали, то потом он всегда мог сказать, что предупреждал об ошибках. Если они принимались и приносили успех, то он почивал на лаврах, а если влекли за собой провал, то он всегда мог обвинить других в плохом исполнении замысла. Как сейчас, когда он вновь выдвинул свой давнишний аргумент в пользу того, что надо устраивать базы вблизи городов, потому что такое соседство обеспечит их защиту, ибо мягкотелость противника и его жалость к дегенератам не позволят ему нападать на военные объекты южан. Данное условие невообразимо усложняло задачу маскировки баз, но ведь не Джанту же придется этим заниматься!
      – Возможно это не имело значения.
      Инанна так же сильно не любила Джанту, как и Ганхар, и ее карие глаза потемнели, когда она смерила его тяжелым взглядом.
      – Они знали, что их действия вызовут панику среди дегенератов, способную привести к новой войне. Исходя из того, что нам известно, северяне могли бы напасть на наши базы, даже если бы они находились под Нью-Йорком или Москвой.
      – Сомневаюсь в этом, – возразил Джанту, изображая на лице гримасу, которую – с большой натяжкой – можно было назвать улыбкой. – Во всяком…
      – Не важно, – холодно прервал его Ану. – Важно то, что уже произошло. Как ты прогнозируешь их дальнейшие действия, Ганхар?
      – Я… не знаю. – Ганхар очень осторожно выбирал слова. – Меня настораживает то, как спокойно отнеслись ко всему военные круги дегенератов. Может быть это что-то означает, а может быть и нет, но у меня нет твердых оснований для построения каких-либо прогнозов. Прошу прощения, шеф, но это все, что я могу сказать.
      Он рисковал вызвать новый взрыв гнева, однако сказать правду было гораздо мудрее, чем допустить новую ошибку. Взрыва не последовало, лишь медленный кивок.
      – Именно так я и думал, – пробормотал Ану. – Хорошо. Мы уже собрали большинство имперцев – то, что от них осталось! – в анклаве. Мы немного переждем, оставив на виду только наших дегенератов и неблагонадежных имперцев. Джанту прав в одном: нашихобъектов, по которым они могли бы нанести удар, больше не осталось. Давайте посмотрим, каким будет следующий шаг этих ублюдков, прежде чем совершать резкие движения.
      Его приближенные молча кивнули, и он отпустил их взмахом руки. Они поднялись, и Джанту направился к выходу первым, а Ганхар отстал от него на несколько метров.
      Ану насмешило это зрелище. Между этими двоими не было и намека на симпатию, что предотвращало возможность сговора, хотя и сказывалось на эффективности их работы. Но если Ганхар опять облажается, то сам Создатель не спасет его.
      Инанна задержалась, но он не обратил на нее внимания, поэтому она пожала плечами и последовала за Ганхаром. Ану проводил ее взглядом. Похоже она была единственным человеком, которому он до сих пор доверял, если он вообще мог кому-либо доверять.
      Все они дураки. Дураки и дилетанты, а иначе они бы захватили для него «Дахак» еще пятьдесят тысяч лет назад. Но Инанна была не так некомпетентна, как остальные, и, кажется, она одна понимала его. Остальные размякли, забыли о том кто они и что они, смирились с провалом. Они опасались сказать это открыто, но в глубине своих сердец они давно его предали. Лишь Инанна признавала величие его судьбы, ту силу, которая даже сейчас толкала его вперед, навстречу новой Империи. Скоро эта сила превратится в неодолимый поток, который вынесет его из этого жалкого болота навстречу победе, и Инанна знает это.
      Вот почему она остается верна. Она хочет разделить с ним эту победу в качестве возлюбленной, подруги или помощника – ей все равно. «И ей же от этого лучше», – мрачно подумал Ану. Она очень хороша в постели, а ее новое тело – лучшее из всех прежних. Он попытался вспомнить имя той высокой черноволосой красотки. Впрочем это было не важно. Теперь ее тело принадлежало Инанне, которая наполнила его своим мастерством и умением.
      Дверь в зал совещаний бесшумно закрылась за коммандером, и Ану осторожно покинул помещение через свой собственный выход, чувствуя, как автоматическая система, охраняющая вход в его апартаменты, распознала позывные его имплантантов. Он вошел в свою каюту и с горечью оглядел роскошную меблировку. Да, красиво, но это лишь жалкое подобие великолепного убранства капитанских апартаментов на «Дахаке». Здесь он был узником, многие века отрицающим собственную судьбу, но она ждет его. Неизбежно пробьет его час.
      Ану пересек главную комнату, не обращая внимания на световые скульптуры и нежную музыку, не замечая бесценных гобеленов, картин и драгоценных ювелирных изделий, собранных за пятьдесят тысячелетий истории Земли, и подошел к зеркалу. Стали заметны несколько крохотных морщинок вокруг глаз, и он взглянул в сторону, давая глазам отдохнуть и рассматривая голографическое изображение настоящего Ану, того, каким он когда-то был. Его нынешнее тело, высокое, мощное, широкоплечее, было слабым подобием данного ему при рождении. И оно старело. Должно быть ему остался еще один век полноценной жизни, а затем придется выбирать новое тело. Ану надеялся, что к тому времени он вернется к звездам и покажет Империуму, что такое настоящая Империя.
      Тело, в котором он был рожден, покоилось в анабиозе, он давно не проверял его. Ану было больно видеть его и вспоминать, каким оно было когда-то, но он сохранил его, ибо это было еготело. Он пока не разрешал Инанне разрабатывать технику, чтобы клонировать его. Еще не время. Время настанет в момент его окончательного, неизбежного триумфа.
      «Этот день наступит», – пообещал Ану чужому лицу в зеркале. Он обретет свое королевство! И, когда это произойдет, он вернется в свое тело, заново клонированное. Он будет жить вечно, в своем собственном теле, а звезды будут его игрушками.

* * *

      Ганхар быстро шел по коридору. Что же замышляли сейчасэти ублюдки? Перемены были настолько кардинальны, к тому же произошли после стольких лет использования одних и тех же схем боевых операций, что за этим должна скрываться какая-то причина. И хотя Ганхар был бесконечно благодарен Инанне за ее вмешательство, ему было трудно поверить, что произошедшее – жест отчаяния. В то же время лучшего объяснения он найти не мог, и это пугало его.
      Ганхар вздохнул. Оставалось лишь ждать, что онисделают дальше. Но каковы бы ни были их действия, они вряд ли смогут ухудшить положение. Ану сошел с ума, и с каждым годом болезнь прогрессировала. Однако с этим Ганхар ничего не мог поделать… пока. Лишь Создателю известно, сколько у «шефа» шпионов, и никто не знает, кого Ану (или кто-нибудь из его прихвостней) назовет предателем.
      Джанту спит и видит, как бы заполучить на него какой-нибудь компромат, но Ганхар пока еще в своем уме, чтобы дать ему такой шанс. У него есть свои планы. Он подозревал, что и у других они тоже есть, однако пока они не выберутся с этой проклятой планеты им нужен Ану. Точнее им нужны Инанна и группка ее врачей, что, в общем, почти одно и то же. Ганхар не понимал, почему офицер-биотехник остается верна этому безумцу. Тем не менее, пока она хранит ему верность, любая попытка свергнуть Ану будет напрасной. И фатальной.
      Ганхар вошел в транспортный туннель и позволил донести себя до дверей собственного кабинета. Уже могли поступить новые доклады – он достаточно сильно напряг всех своих людей, чтобы заполучить их. А если ничего нет, то, по крайней мере, можно снять напряжение, отыгравшись на ком-нибудь из подчиненных.

* * *

      Генерал сэр Фредерик Эймсбери, кавалер ордена Бани, кавалер ордена Британской империи, кавалер ордена «Крест Виктории», кавалер ордена «За боевые заслуги», натянуто улыбнулся портрету короля, висевшему на стене его кабинета. Сэр Фредерик мог проследить свою родословную до времен Эдуарда Исповедника . В отличие от многих землян-союзников «Нергала», он не являлся прямым потомком членов экипажа корабля, хотя можно было найти несколько отдаленных линий родства, ибо его предки помогали имперцам начиная с семнадцатого века.
      Итак, после стольких лет тайная война достигает своего апогея, и американский генерал Хэтчер справляется гораздо лучше, чем ожидал сэр Фредерик. Конечно, за то, что Хэтчер был спровоцирован на действия, надо винить Гектора, и сэр Фредерик получил инструкции поддержать предположения янки. Но Хэтчер чертовски хорошо справляется с делом.
      Эймсбери взглянул на настольные часы, и улыбка его приобрела сходство с оскалом акулы. SAS и королевские морские пехотинцы менее чем через два часа нанесут удар по базе «Краснобровых» в Хартлпуле, после чего сэру Фредерику придется известить об этом премьер-министра. Совет «Нергала» полагал, что премьер пока что сам по себе, и сэр Фредерик был склонен согласиться с подобным мнением. Однако будет интересно узнать, достаточное ли это условие, чтобы спасти свое положение, когда министры внутренних дел и обороны, – соответственно женщина и мужчина, совершенно определенно несами по себе – станут требовать его головы.

* * *

      Оберст Эрик фон Грау сидел на корточках в траншее. Лейтенант рядом с ним наблюдал при помощи светоулавливающего бинокля за уединенными сельскими домиками в излучине реки Мозель, однако фон Грау уже произвел окончательную проверку. Специально отобранные им двести человек были невидимы для противника, и его внимание могло переключиться на другие вещи. В ожидании громовых раскатов, означающих начало операции, он позволил себе сдержанно улыбнуться.
      Получив приказы с «Нергала», фон Грау устроил себе маленький праздник, а когда первые три атаки потрясли мир, он не мог дождаться запроса от американцев. Немецкая военная разведка давно обнаружила тренировочный лагерь группировки «Двенадцатое января», но министр безопасности предпочитал воздерживаться от любых решений по этому поводу.
      Однако герр Траутманн не знал о сегодняшней маленькой увеселительной прогулке, а армия не намеревалась сообщать о ней гражданским властям до тех пор, пока она не завершится. Жизнь преподнесла несколько тяжелых уроков начальству фон Грау, и оно больше доверяло американцам из ОВСН, чем собственному гражданскому начальству. Печальный факт, но фон Грау понимал это, как никто другой.
      – Приближаются, – раздался тихий голос в рации, и фон Грау улыбнулся лейтенанту Хайлю.
      Хайль был очень похож на своего начальника, что было в общем-то неудивительно, ибо прапрапрапрапрабабушка фон Грау являлась прапрабабушкой Хайля, и улыбка у него была точь-в-точь как у фон Грау.
      На них внезапно обрушился грохот, когда истребители-бомбардировщики «люфтваффе» промчались на форсаже над ними на высоте всего лишь пятидесяти метров.

* * *

      – Идем. – Майор японской армии Тама Мацуо дотронулся до плеча своего сержанта, и они вдвоем скользнули в темноту вслед за отрядом лейтенанта Ямашито. Ночь окутала Бангкок, скрывая всех и вся под своим уютным одеялом. Майор сжимал влажными ладонями гранатомет.
      Они с сержантом завернули за угол и стали пробираться сквозь кустарник, росший у подножия каменной стены. Присоединившись к дожидавшемуся их отряду, Тама сверил время. Люди лейтенанта Кагеро уже должны занять позицию, однако по расписанию у них было еще тридцать пять секунд.
      Майор смотрел на тусклый циферблат, стараясь контролировать дыхание, и надеялся, что разведка Гектора МакМахана не подвела. Мацуо стоило больших усилий убедить начальство дать разрешение на боевую операцию на территории Азиатского Альянса без одобрения гражданских властей, даже несмотря на то, что его отец был начальником штаба империи, и несмотря на то, что им предстояло уничтожить подразделение японской группировки «Армии чистой расы». И если операция провалится, то репутацию и влияние майор не восстановит никогда, если, конечно, вообще останется в живых.
      Майор следил, как истекают последние секунды. Все это выглядело как авантюра. Смелая, решительная, но авантюра. В то же время тот, кто хочет изловить детенышей тигра, должен пробраться за ними в логово. Он лишь надеялся, что Совет прав. И что он не опозорит себя в глазах деда.
      – Пора, – тихо произнес он в микрофон.
      Внук Таммана отправил свой отряд в бой.

* * *

      Полковник Гектор МакМахан вышел на задний двор, когда катер-невидимка бесшумной тенью пролетел над каньоном и приземлился на газон за его домом. Скоро начнут поступать доклады и отчеты, а вместе с ними, разумеется, протесты и критика от гражданских правительств. Люди Ану потратили много лет, вербуя штатских чиновников, которые диктовали политику и контролировали военных, однако даже самым высокопоставленным из них теперь не просто будет остановить запущенную машину.
      Он искренне восхищался своим начальством, особенно генералом Хэтчером. Они не знали того, что знал он, однако понимали, что их подозрительно долго держали на привязи. Ану уже перестал трезво оценивать реальность, он зарвался.
      Раньше он передислоцировал бы базы своих «дегенератов» сразу после их обнаружения. Последние несколько лет он развлекался тем, что просто-напросто запрещал предпринимать меры против основных своих объектов. Предотвратить атаки или боевые операции против действующих банд или тренировочных лагерей было невозможно, однако приспешники Ану в среде разведывательного сообщества заявляли, что вести наблюдение за штабами группировок разумнее, чем нападать на них, рискуя потерять из виду.
      Но атака на три действительно огромные базы террористов, о существовании двух из которых генералы даже не подозревали, стала последней каплей, переполнившей чашу терпения. Они не знали, кто это сделал и почему, однако понимали чтопроизошло. В их задачу входило уничтожение террористов, и осознание того, что кто-то выполняет их работу, было невыносимо. Хэтчер и его коллеги оказались даже более сговорчивыми, чем ожидал МакМахан.
      Они мало что могли сделать против исламистских и азиатских группировок, официально поддерживаемых правительствами, чьи базы открыто располагались в странах, настроенных враждебно против Запада. Однако с доморощенными разношерстными формированиями дело обстояло совсем иначе, и было просто удивительно, с какой завидной синхронностью затерялись в ворохе бумаг служебные записки, извещающие гражданских чиновников о намерениях генералов.
      Но если уж онине могли нанести удар по иностранным группировкам, то МакМахан знал тех, кто мог. Он не сказал об этом Хэтчеру, однако подозревал, что тот сам быстро догадается.
      Люк катера открылся, и полковник пронзительно свистнул. В ответ раздался радостный лай, и его собака по кличке Тинкер Бел, наполовину лабрадор, наполовину ротвейлер, пронеслась мимо и запрыгнула в катер. Она ткнулась носом в лицо старшины-канонира Ханалат, облизала ее, а седовласая женщина рассмеялась и ласково потрепала собаку по мягким ушам. МакМахан тем временем закинул в катер свою спортивную сумку и сам вскарабкался на борт.
      Генерал Хэтчер приказал МакМахану «исчезнуть» на несколько недель, но он даже не подозревал, насколько основательно полковник намеревается выполнить приказ. Начальник Объединенных войск специального назначения намеревался принять на себя удар, когда высокопоставленные чины узнают, что он устроил. МакМахан, однако, предполагал, что скандал будет не настолько сильным, как боялся генерал. Большую часть его начальства составляли люди, чья честность не вызывала и тени сомнений, а тем, кто не обладал этим качеством, будет нелегко поднять шум на фоне общего одобрения, какового ожидал МакМахан.
      Конечно же, когда станет очевидно, что полковник исчез насовсем, его босс поймет, что тот заранее знал о таинственных атаках. Северяне не делали попыток завербовать Хэтчера, но тот не был идиотом. Он догадается, что его использовали. Впрочем, это не вызовет у него бессонницу. МакМахан не хотел убегать, ничего ему не объяснив, но у него не было выбора, ведь, когда вскроются все факты, южане очень сильно заинтересуются персоной полковника морской пехоты США Гектора МакМахана, в настоящее время числящегося в рядах ОВСН.
      Но это было не так уж важно, ибо на самом деле его роль зачинщика была частью общего плана, призванной отвлечь подозрение от других людей. К тому же Гектор всегда отдавал себе отчет в том, что его положение более уязвимо, чем у многих. Именно поэтому он не обзавелся семьей. В любом случае, когда люди Ану захотят отыскать его, им это не удастся.
      МакМахан жалел только о том, что не сможет увидеть лицо Ану, когда тотузнает новости.

Глава 16