Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Хонор Харрингтон - Война Хонор

ModernLib.Net / Вебер Дэвид Марк / Война Хонор - Чтение (стр. 7)
Автор: Вебер Дэвид Марк
Жанр:
Серия: Хонор Харрингтон

 

 


      Конечно, сохранялась вероятность, что версия Хэйрстон верна. Ускорение андерманцев было высоким, но тем не менее находилось в рамках безопасного диапазона для инерциальных компенсаторов большинства флотов. Но до максимальной величины оставалось совсем чуть-чуть, а АИФ так же старательно избегал ненужного риска и износа компенсаторов, как и КФМ. И если капитан «Тодфейнда» решил сорваться с места так близко к верхней планке, то, по логике, он и правда очень спешил.
      Но Бахфиш знал то, чего не знала Хэйрстон. Капитан андерманцев приглашал Бахфиша и его старших офицеров отобедать на борту своего корабля. У АИФ не было в обычае раздавать подобные приглашения простым торговцам, и Бахфиш испытывал болезненное искушение принять его. К сожалению, как он только что сказал Груберу, крюк, который «Смерти пиратам» пришлось сделать, чтобы передать властям захваченных пиратов, сильно выбил её из графика, и капитану пришлось отклонить приглашение. Но если капитан дер штерне Швайкерт, со своей стороны, счел возможным это приглашение сделать, то он, очевидно, планировал оставаться на месте достаточно долго для торжественного обеда.
      А это означало, что никуда он не спешил. Последнее, в свою очередь, означало, что он отнюдь не перегружает свои компенсаторы.
      А это означало, что андерманский флот нашел секрет улучшения эффективности работы компенсатора, который в течение многих лет был одним из основных тактических преимуществ КФМ над хевами.
      За последние сорок стандартных лет Томас Бахфиш посещал родную звездную нацию не более полудюжины раз. Большинство его старых друзей и приятелей в Звездном Королевстве давным-давно махнули на него рукой, с грустью вычеркнув из жизни человека, который не нашел ничего лучшего, чем «прибиться» к силезцам. И он признавал, что этот вердикт в определенной степени справедлив. Но за новостями из Мантикоры он следил. И был уверен, что Королевский Флот не обрадуется, узнав, что корабли все более задиристого андерманского флота теперь такие же быстрые, как и мантикорские.
      Разумеется, если хоть кому-то в нынешнем Адмиралтействе хватит мозгов в это поверить.

Глава 5

      Адмирал Королевского флота Мантикоры в отставке сэр Эдвард Яначек оторвал глаза от доклада, выведенного на настольный терминал, и постарался как-то скрыть недовольное выражение лица. Секретарь ввел в кабинет Реджинальда Хаусмана. Сэру Эдварду приходилось скрывать свои чувства, потому что Первому Лорду Адмиралтейства не положено приветствовать своего коллегу кислой гримасой. Но, несмотря на то, что он уже почти тридцать стандартных лет числился гражданским, Яначек продолжал считать себя флотским офицером, а ни один флотский офицер не мог смотреть на Хаусмана без отвращения. Сам же Хаусман почти не пытался скрыть врожденное глубокое и неистребимое презрение к военной касте Звездного Королевства, а если всё же пытался, то безуспешно. Хуже того, Хаусман и вся его семья, по мнению Яначека, были безнадежными политически наивными бездарями… и это еще очень мягко сказано. Хаусманы были представителями именно той разновидности либеральных придурков, из-за которых Яначек в свое время покинул флот, надеясь, что за штатом сможет бороться с ними более эффективно. Это наполняло их нынешние отношения чрезмерной и непредусмотренной иронией… А что делать? Хаусман и его либеральные сторонники в настоящий момент были жизненно необходимы, и Яначек просто не мог позволить себе показать истинные чувства.
      – Прибыл Второй Лорд Адмиралтейства, сэр, – без всякой надобности возвестил секретарь тем угодливым тоном, который он приберегал специально для визитов Хаусмана.
      Подобно многим из тех, кто демонстрирует презрение к военным, Хаусман при малейшей возможности упивался их вынужденным подобострастием.
      – Спасибо, Кристофер, – кивнул Яначек, отпуская секретаря, затем встал и протянул Хаусману руку. – Всегда рад видеть вас, Реджинальд, – солгал он без заминки. – Следует ли мне понимать, что вы принесли мне ваши прогнозы?
      – Эдвард, – поздоровался Хаусман, пожимая предложенную руку с не менее фальшивой улыбкой, чем у собеседника.
      Первый Лорд жестом пригласил посетителя сесть, и Хаусман устроился в удобном кресле напротив.
      – Да, я принес выкладки, которые вы запрашивали, – продолжил он и достал футляр с чипом. Наклонившись, он положил его на стол перед Яначеком, на краешек, затем снова откинулся в кресле. – И они, в сущности, довольно убедительно подтверждают ваши заключения.
      – Хорошо.
      Яначеку удалось скрыть раздражение оттенком снисхождения, звучавшим в голосе Хаусмана. Это было нелегко даже для него, имеющего за плечами десятилетия опыта работы в политике, но он постарался. Поведение Хаусмана не было для него сюрпризом. Хотя сейчас Яначек был гражданским, некогда он служил на флоте, а следовательно – в глазах Хаусмана – страдал имманентной флотской безрукостью и безмозглостью. Так что любые проявления компетентности или сообразительности со стороны Первого Лорда не переставали удивлять Хаусмана своей неожиданностью.
      «Конечно, – думал Яначек, – до некоторой степени на его отношение к нам повлияло то, что и сами флотские офицеры – а кое-кто в особенности – позаботились довести свое мнение о Хаусмане до фигуранта в кристально ясной форме. И жаль, что это единственное, в чем я когда-либо соглашусь с этой психопаткой Харрингтон».
      – Допустим, мы заморозим работы на всех объектах, готовность которых не составляет как минимум шестьдесят пять процентов; отправим на слом около двенадцати процентов относительно устаревших кораблей стены, которые еще на ходу; заодно законсервируем еще шестнадцать процентов кораблей стены и переоборудуем площади верфей, в которых отпадет надобность, в охраняемые склады. В этом случае мы сможем осуществить ваши планы и при этом сократить расходы на флот примерно на четырнадцать процентов от текущего финансирования, – продолжил Хаусман, и на этот раз в его тоне явно звучала нотка одобрения. – Это составит почти два триллиона долларов, которые мы пустим на гораздо более нужные расходы.
      – Рад это слышать, – ответил Яначек. Он и в самом деле был рад. Может, и не по тем же самым причинам, которые доставляли столь очевидное удовольствие Хаусману, но он давно смирился с тем, что в политике приходится ложится в постель с самыми неподходящими партнерами. Его терпимое отношение к Хаусману, ставшему Вторым Лордом Адмиралтейства, гражданским чиновником, отвечавшим за финансовую политику флота, служило тому весьма веским доказательством. В более широком смысле высвобождение огромного количества наличных денег, которые правительство использует прежде всего для реализации проектов, которые сам Яначек искренне не одобрял, было еще одним доказательством. Он понимал логику этой стратегии и осознавал ее эффективность, но от этого она не становилась приятнее.
      Он вынул чип с выкладками Хаусмана из футляра, вставил его в консоль, затем выделил заголовок файла. Выбрал первую страницу краткого содержания доклада и просмотрел первые несколько абзацев, пока Хаусман устраивал на коленях свой планшет и настраивал дисплей.
      – Итак, параграф второй, – начал Второй Лорд. – Как видите, для начала мы можем списать все корабли типа «Король Вильям». После этого…
 

* * *

 
      – Итак, вы согласились, что мы легко можем сократить военные расходы, – отметила леди Элен Декруа веселым, жизнерадостным голосом, от которого у барона Высокого Хребта всегда бегали мурашки по коже.
      Декруа была невысокой миловидной женщиной и изо всех сил притворялась всеобщей любимой тетушкой. Жанвье в очередной раз напомнил себе, какой бронированный псевдокрокодил прячется за ее улыбкой.
      – До известных пределов, Элен, – ловко вставил премьер-министр Мантикоры, прежде чем Первый Лорд успел ответить министру иностранных дел. – И при условии, что ситуация в Народной Республике… прошу прощения, Республике Хевен в общих чертах сохранится без изменений.
      Барон Высокого Хребта заставил себя улыбнуться в ответ. Улыбка блистала аккуратно отмеренной добавкой стали. Псевдокрокодил там или нет, но не Декруа председательствовала на этом собрании. Председательствовал он, и ярко освещенный солнцем простор его роскошного, обитого деревянными панелями кабинета был явным свидетельством и подтверждением его власти. Антикварные часы, которыми были заставлены все полки, кофейные столики и сервизы, царившие здесь в эпоху герцога Кромарти, – все это исчезло, их место заняли его собственные любимые безделушки и сувениры, но это был тот самый кабинет, откуда на протяжении вот уже четырех стандартных веков премьер-министры управляли Звездным Королевством, и улыбка Жанвье напомнила Элен о власти, которую он представлял.
      – О, я думаю, мы вправе предположить, что ситуация останется неизменной, – заверила его Декруа. По глазам было ясно, что она поняла смысл его прозрачного намека, но её улыбка не утратила самодовольства. – Мы можем продолжать переговоры с ними столько, сколько захотим. В конце концов, что еще им остается делать?
      – Я все еще не убеждена, что нам следует полностью игнорировать их последние предложения, – произнес новый голос.
      Барон Высокого Хребта повернулся к третьему члену квартета, который собрался в его кабинете в ожидании прихода Яначека. Марица Тернер, графиня Нового Киева, она же казначей с момента последней реорганизации кабинета, выглядела встревоженной. Впрочем, она часто выглядела встревоженной. Она, конечно, умела распознать политическую необходимость, когда сталкивалась с ней лицом к лицу, но порой ей казалось, что следовать этой необходимости… так противно!
      Что, в общем, совершенно не мешало ей действовать на редкость рационально, цинично напомнил он себе.
      – У нас нет особого выбора, Марица, – уверила Декруа и пожала плечами в ответ на вопросительный взгляд графини Нового Киева. – Если быть абсолютно честными, – продолжила министр иностранных дел, – при поверхностной оценке их предложение выглядело даже слишком разумно. Если бы мы приняли его, некоторые элементы в парламенте, возможно, настояли бы, чтобы мы взяли его в качестве основы формального договора. А это открыло бы тему территориальных уступок с нашей стороны, что тоже было частью их новых предложений. А это, разумеется, заставило бы нас поступиться львиной долей территорий, которые завоевал для нас наш доблестный флот.
      Выражение лица графини Нового Киева на мгновение дрогнуло, но барон Высокого Хребта отметил, что она ничего не возразила на объяснение Декруа. Это лишь подчеркнуло её готовность поступать так, как того требует прагматизм, независимо от брезгливости и эмоций, ведь она понимала подтекст этого объяснения лучше любого члена кабинета.
      Собственно, любой министр нынешнего правительства хорошо понимал, почему не следует приводить войну против хевов к формальному завершению. В этом не было настоятельной необходимости, принимая во внимание подавляющее техническое превосходство Звездного Королевства. Военный министр хевов Тейсман явно понимал, насколько беспомощны его силы перед лицом этого превосходства. Даже если бы он этого не понимал, то, по личному мнению барона Высокого Хребта, никогда бы не решился еще раз открыть боевые действия против звездной нации, которая нанесла столь решительное поражение его родине. Если бы его организм был настолько богат тестостероном, Тейсман никогда бы не отдал за здорово живешь абсолютную власть, находившуюся уже у него в руках, такому человеку, как Причарт!
      Нет. Если военные действия когда-либо возобновятся, Народный Флот – или РеспубликанскийФлот, как он сейчас именовался – будет моментально стерт в пыль, и все это знали. А значит, до тех пор, пока Звездное Королевство снисходит до обсуждения условий официального мирного договора, у нового хевенитского правительства нет другого выбора, кроме как продолжать переговоры. Что, удовлетворенно признавал он, обеспечивало исключительно удачный расклад – если учитывать внутренние опасности, грозившие ему и его политическим союзникам.
      Конституция требовала проведения всеобщих выборов не реже чем каждые четыре мантикорских года, за исключением особых, строго оговоренных чрезвычайных обстоятельств… тем не менее последние выборы проводились более пяти мантикорских лет назад. Одним из обстоятельств, которые позволяли отложить выборы, было наличия состояния чрезвычайного положения, объявленного Короной и одобренное большинством в две трети в обеих палатах. Однако чрезвычайное положение необходимо было подтверждать каждый год – требовалось согласие и Короны, и парламентского большинства в обеих палатах, в противном же случае оно автоматически прекращалось.
      Вторым обстоятельством, которое позволяло оттянуть всеобщие выборы, было состояние войны. При этом Конституция вовсе не требовалаотмены выборов в таких обстоятельствах; она просто указывала, что они могут быть отложены по усмотрению действующего правительства. В отличие от барона Высокого Хребта, герцог Кромарти опирался в основном на Палату Общин и, хоть время от времени энтузиазм народа ослабевал, герцог пользовался достаточно устойчивой поддержкой. Кромарти, конечно, тщательно просчитывал сроки проведения выборов, но тем не менее во время войны он объявлял их дважды, и каждый раз голосующее за него большинство в нижней палате только возрастало.
      Сторонники же Высокого Хребта, напротив, сосредоточились в основном в Палате Лордов,и это означало, что последнее, чего ему, по многим причинам, хотелось, – это объявлять всеобщие выборы. А поскольку продление чрезвычайного положения требовало большинства в обеихпалатах – не говоря уже о согласии королевы, на которое нечего было и рассчитывать, – только официальное состояние войны с Хевеном позволяло ему оттягивать выборы, которые, при сложившихся обстоятельствах, без сомнения, обернулись бы для него катастрофой.
      Но формальное состояние войны было полезным и во многих других отношениях. Высокому Хребту удалось не только отложить утверждение пэров Сан-Мартина и почти неизбежное постыдное поражение на выборах как либералов, так и прогрессистов (представительство его собственной Ассоциации консерваторов в нижней палате сократилось настолько, что никакое голосование ничего бы не изменило), но и сохранить предложенные правительством Кромарти налоги, введенные «лишь на период военного положения». Эти налоги были, мягко говоря, непопулярны, но их введение прочно ассоциировалось в общественном сознании с Кромарти – и, тем самым, с центристской партией.
      Конституция Звездного Королевства была разработана людьми, преисполненными решимости ограничить власть государства посредством ограничений в налоговой системе. Основатели выстроили финансовую систему так, что доход правительства зависел, главным образом, от пошлин на импорт и экспорт и налогов на имущество и продажи. В Конституции особо оговаривалось, что любой подоходныйналог должен иметь плоскую шкалу и ограничиваться максимумом в восемь процентов общего дохода, за исключением чрезвычайных обстоятельств. Чтобы их позиция была кристально ясна, Основатели, помимо этого, указали, что даже в условиях чрезвычайного положения прогрессивный подоходный налог может быть введен в действие только с одобрения квалифицированного большинства обеих палат и автоматически прекращает действие (в случае если не будет подтвержден опять же квалифицированным большинством) через пять лет или перед очередными всеобщими выборами.
      Перечисленные ограничения долго не позволяли правительству Кромарти провести через парламент требовавшиеся для финансирования войны подоходный налог (с максимальной ставкой в размере сорока процентов) и особые пошлины на импорт. Общество восприняло непомерное финансовое бремя новой налоговой структуры с мрачной покорностью, и то лишь потому, что Кромарти успешно аргументировал необходимость вводимых мер… к тому же избиратели рассчитывали, что эти меры закончатся сразу же, как закончится война. Вопреки их ожиданиям, война не заканчивалась (по крайней мере, официально), и поэтому налоги продолжали действовать.
      Естественно, барон Высокого Хребта и его союзники глубоко (и громогласно) сожалели, что отказ хевенитов заключить официальный мирный договор требует сохранения налогового бремени, установленного центристами. Но их долг – обеспечить безопасность Звездного Королевства, и, находясь в здравом уме, они не вправе сокращать налоги раньше, чем будут уверены, что военная угроза миновала раз и навсегда, и когда это будет закреплено в официальном договоре. Тем временем существующее налогообложение обеспечивало огромные поступления в фонды, которые правительство перенаправляло на финансирование других программ, ибо военные действия прекратились. Но, конечно, это считалось всего лишь незапланированными последствиями не урегулированного международного положения.
      Ломтики от этих щедрот под шумок уходили отдельным политическим организациям, лидерам профсоюзов, промышленникам и финансистам. Потихоньку перекачивать эти средства в определенные руки было сравнительно легко, хотя перечисления было необходимо обряжать под «гранты на исследования», «изучение условий труда», «образовательные субсидии» или «стимулирование расширения производства». Вновь образованное Королевское Мантикорское Агентство Астрофизических Исследований было одним из самых успешных предприятий по перекачке денег. Без сомнения, определенную практическую пользу оно приносило, но главное – оно привлекало общественное внимание. Агентство стало знаменем кампании «Строим Мир», разработанной графиней Нового Киева, и в теории все звучало вполне осмысленно. В конце концов, примерно три четверти благополучия Звездного Королевства обеспечивали грузоперевозки и гигантские транспортные потоки, которые обслуживала Мантикорская туннельная Сеть. Открытие новых направлений, которые могла бы обслуживать Сеть, несомненно, увеличило бы благосостояние Королевства.
      Разумеется, агентство оказалось безумно дорогим предприятием… куда более дорогим, чем, как надеялся барон, думали его администраторы. Почти десять процентов бюджета КМААФИ можно было аккуратно снимать и напрямую передавать различным кораблестроительным и консалтинговым фирмам, не затрудняясь оправданиями. Агентство стало настолько «нашим всем», что никто даже не осмеливался подвергать ревизии его расходы.
      То здесь, то там бесследно исчезали транши по сорок-пятьдесят миллионов, даже без благопристойного прикрытия КМААФИ. Большинство этих траншей прошло через дискреционные фонды или анонимные платежи, а имена получателей сохранялись в тайне из соображений национальной безопасности – прикрытие, услужливо обеспеченное представителями разведывательного сообщества. Но на самом деле подобных ухищрений почти не требовалось.
      Самые крупные расходы шли на столь любезные прогрессистам и либералам социальные программы. Сам барон считал это все пустой предвыборной популистской болтовней и был уверен, что Декруа разделяет его точку зрения, что бы она ни говорила на потребу публике. Но графиня Нового Киева – другое дело. Она искренне верила, что «бедные» в Звездном Королевстве прозябают в нищете… в упор не замечая, что фактический доход беднейших мантикорцев по крайней мере в четыре раза превышает средний доход граждан у грейсонских союзников и примерно в семь-восемь раз – у хевенитов, проживающих в испытывающей финансовый упадок республике. Леди Марица и её приятели-либералы намеревались построить новое, «более справедливое Звездное Королевство с равными правами для всех», в котором «неправедные богатства благоденствующих классов» следует перераспределять правительственным указом, ибо нормальное функционирование рынка этого сделать, по-видимому, неспособно.
      В глубине души барон признавал, что либералы намного опаснее центристов. Во вдохновенных речах наиболее говорливых сторонников графини Нового Киева слышалось уродливое эхо идей, которые, в конечном счете, привели к краху прежней Республики Хевен и созданию Народной Республики. К счастью, шансы либералов достичь провозглашаемых ими целей в Звездном Королевстве были очень невысоки. А пока, отдав на откуп либералам казначейство и министерство внутренних дел, он решительно и открыто поддерживал национальные программы графини Нового Киева – заодно скругляя по крайней мере самые острые углы сложившихся взглядов избирателей на Ассоциацию консерваторов как на глубоко реакционную защитницу аристократических привилегий за счет представителей других классов.
      Союз с либералами приобрел особую важность после истерических обвинений этой чертовой Монтень и скандала, который разразился следом. Если уж на то пошло, реорганизация, которая принесла либералам непропорционально большое влияние в кабинете, была вызвана именно этим скандалом. Палата Лордов почти единодушно поддержала меры, предпринятые правительством по сдерживанию развязавшейся «охоты на ведьм», хотя, как это ни прискорбно, пришлось в угоду благородному негодованию пролов пожертвовать парой заметных фигур. Палата Общин – другое дело. Старания Александера возбудить специальное расследование – помимо официального правительственного расследования и в дополнение к нему – были опасны. Пожалуй, даже очень опасны, поскольку в файлах, которые раскопали Монтень и ее любовник-простолюдин, нашлись, конечно, и парочка имен, принадлежавших центристам, и даже один-единственный лоялист, зато консерваторов и прогрессистов там было неизмеримо больше.
      И либералов тоже.
      Вот в чем крылась главная опасность скандала – если принять во внимание объем представительства либеральной партии в нижней палате. Даже не в том, что Александер и его дружки могли добиться обвинительного вердикта – хотя это само по себе было достаточно погано, – а в том, что если выплывет связь ряда либералов с такой гадостью, как торговля генетическими рабами, внутри партии неминуемо начнется кризис. Так всегда случается с людьми, для которых смысл жизни – непреклонно следовать своим принципам и вообще быть святее самого Господа. Обнаружив прегрешения против принципов (во всяком случае такие, которые грозят привлечь общественное внимание), эти святоши, как правило, набрасываются на отступников, абсолютно не думая ни о стратегии, ни об уместности подобной агрессии. Барон Высокого Хребта, конечно же, глубоко сожалел о существовании столь неприглядного явления, как генетическая работорговля, – хотя искренне считал, что истеричка Монтень многократно преувеличила масштабы преступления. Но несмотря на все сожаления, надо принимать во внимание всю совокупность факторов. Он не собирался из-за одного-единственного сбоя – как бы ни возмущалось им общество – упускать уникальную возможность воспрепятствовать Короне уничтожить фундаментальный баланс сил, установленный Конституцией.
      К сожалению, либералу этого не объяснишь. По крайней мере, либералу, который состоит в палате общин и боится, что эти объяснения могут подслушать избиратели или пресса. Запрос Александера о независимом расследовании встретил опасно растущую поддержку либералов, и барону Высокого Хребта удалось разрядить обстановку только проделав принципиальную рокировку. Графиня Нового Киева получила второй по значимости пост в кабинете министров, а сэр Харрисон МакИнтош стал министром внутренних дел. Благодаря новому посту МакИнтош от имени правительства взял на себя ответственность за контроль над проведением расследования, а у него была прочная репутация как у юриста. Кроме того, он был членом Палаты Общин, а не пэром, что позволило либеральным членам парламента объявить, что он ни в коем случае не станет пособничать аристократам, желающим «спустить дело на тормозах». И, что не менее важно, некоторые неосторожные поступки в прошлом в сочетании с куда более развитой, чем можно было решить по публичным выступлениям МакИнтоша, прагматичностью обеспечили премьер-министру дополнительные рычаги, о которых не подозревала даже графиня Нового Киева.
      Кстати, именно обнаружив эти рычаги, он и поспешил воспользоваться прекрасной возможностью переместить графиню из министерства внутренних дел в казначейство. Было абсолютно непредсказуемо, что бы она натворила, если бы расследование под ее руководством завело графиню в такие подробности дела, о существовании которых она знать не желала. Не исключено, что из принципиальности она бы публично отказалась от ведения правительственного расследования – и это обернулось бы катастрофой. А так, когда расследование возглавил её добрый друг МакИнтош, совать туда нос она не станет, будучи уверенной, что Харрисон докопается до сути вещей… и ей уж никак не грозит лично столкнуться с неприглядностью реальной жизни (и с необходимостью принятия жестких политических решений).
      В целом барон Высокого Хребта был, скорее, доволен тем, как ловко ему удалось превратить потенциальную помеху в преимущество – и в то же время прикрыть себя и свою партию от возможных обвинений в сговоре с подозреваемыми. При необходимости он легко отговорится, и вина ляжет не на него, а на товарищей по коалиции, на либералов. А поскольку либеральная партия обладает высокой репутацией и незыблемыми моральными устоями – по крайней мере, в представлении собственных избирателей и определенного круга средств массовой информации, – это лишь укрепляет прикрытие. Например, если выяснится, что в ходе следствия какие-то факты ускользнули от внимания, это будет истолковано лишь как досадная ошибка со стороны столь беспристрастных следователей.
      И, кстати, не вредно иметь возможность укрыться за спиной графини Нового Киева и её клики либеральных советников вроде Хаусманов, если возникнут неприятные вопросы насчет налоговой и финансовой политики кабинета.
      В ближайшие несколько месяцев последнее соображение грозило стать особенно важным, ибо время действия прогрессивного подоходного налога стремительно истекало. Некоторые другие возросшие за время войны налоги можно было законно поддерживать вплоть до следующих всеобщих выборов, но только не подоходный налог, и исчезновение этого источника денежного изобилия (а на поддержку контролируемой центристами Палаты Общин нечего было и надеяться) было истинной причиной, почему Яначеку и Хаусману поручили максимально сократить расходы на военный флот. В противном случае пришлось бы сократить невоенные расходы, что было тактически неприемлемо для любой из партий власти. Барон Высокого Хребта от всей души надеялся, что они смогут аккуратно провести все сокращения, так и не озвучив подлинные мотивы, которыми они продиктованы, но если не удастся, он твердо намеревался переложить вину на графиню Нового Киева. В конце концов, все знали, что принцип либералов «обложи налогами и распредели». В существующем раскладе перед Высоким Хребтом маячила неясная перспектива не испортить отношения с достаточным количеством независимых членов Палаты Лордов, чтобы сохранить в ней большинство, даже если с графиней Нового Киева придется расстаться. Перспектива существовала, но очень уж смутная, и поэтому необходимо было как можно тише и как можно быстрее добиться сокращения расходов и одобрения нового бюджета.
      Если предположить, что все пойдет хорошо и у них все получится, все равно небесполезно оставить графиню Нового Киева во главе казначейства. Помимо всего прочего, важнейший пост в кабинете, отданный либералам, был мощным аргументом в пользу утверждения, что нынешнее правительство по сути своей является широкой коалицией, вобравшей в себя все политические точки зрения и суждения.
      Ну а еще важнее было то, что барон твердо знал, что они с графиней полностью сходятся в отношении к идее, преданной центристами анафеме: они оба считали правильным использовать государственную власть для достижения собственных идеологических целей. Они радикально расходились в понимании этих целей, но оба с готовностью допускали вмешательство в политическую и частную жизнь (во всяком случае, в частную жизнь всех остальных), против чего всегда возмущались Центристы Александера… и на своем пути легко достигали между собой тактических компромиссов. Премьер-министр также признавал, что изобилие инвестиционных предложений и правительственных программ графини Марицы принесло заметный результат. Некоторые из них обеспечивали финансирование проектов и служб – таких как КМААФИ, – важность которых не посмели бы оспаривать даже центристы (правда, он сам отнюдь не считал, что финансировать их должно правительство). Другие программы далеко не всеми считались полезными, зато поддерживали чувство глубокой преданности в тех, кто с них кормился. И все инициативы графини играли на таком естественном и таком понятном человеческом желании поскорее забыть о жертвах, смерти и разрушениях войны – и обратиться к позитивным и жизнеутверждающим ценностям.
      Поэтому опросы общественного мнения показывали медленный, но неуклонный спад поддержки избирателями центристов. Благоприятные условия для тщательно спланированных выборов, которые намеревался созвать Высокий Хребет, еще далеко не сложились, и вряд ли сейчас что-то могло разобщить центристов настолько, чтобы лишить их статуса единственной крупной партии в палате общин (еще и потому, что первые же всеобщие выборы превратят сан-мартинских «наблюдателей» в полноправных членов парламента). Но если наметившаяся тенденция не исчезнет, центристы почти наверняка потеряют статус партии большинства,даже при поддержке сан-мартинцев. Либералы, в частности, неуклонно упрочивали свое положение, и это тоже говорило в пользу того, что графиня Нового Киева вряд ли захочет раскачивать лодку. Не говоря уж о еще одной причине, почему так важно было провести под носом оппозиции новые сокращения финансирования…
      Тем не менее, напомнил себе (в который раз!) барон Высокого Хребта, нельзя недооценивать отвращение, которое проявляет графиня к тактике, навязываемой ей по соображениям прагматической целесообразности. И нельзя забывать, что для каждого истинного либерала любые действия, хотя бы отдельно напоминающие империализм и территориальную экспансию, являют собой ересь – несомненную ересь, что бы ни думали прогрессисты. Вода должна немного отстояться, решил он, и, взглядом попросив Декруа помолчать, обратился непосредственно к графине Нового Киева.
      – Ни у кого из нас нет имперских амбиций, Марица, – убедительно произнес он. – Однако, несмотря на это, и в особенности в свете того, что правительство Кромарти возложило на нас проблемы безопасности, связанные с аннексией звезды Тревора, мы будем настаивать на некоторыхуступках со стороны хевенитов. Согласитесь, теперь их очередь немного уступить. Мы уже сделали жест доброй воли, когда согласились на поголовную репатриацию военнопленных, имея на руках лишь соглашение о перемирии.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48, 49, 50, 51, 52, 53, 54, 55, 56, 57, 58, 59, 60, 61, 62, 63