Глава 38

Эстер Филд, казалось, вовсе не удивилась:

— Я так давно знаю Аделу! Если ей чего-то хотелось — она этого добивалась, чего бы ей это ни стоило. Это всегда немного пугало меня. До женитьбы на ней Джеффри был помолвлен с другой — Адела просто смела ее с пути.

Она не оставила выбора ни Джеффри, ни той девушке.

Но Джеффри вовсе не был счастлив с ней, иначе он не умер бы так рано. Я помню, как он сказал, что после тридцати уже нечего ждать. Я не могу забыть об этом.

Ведь ему прочили большое будущее. Ну, а сейчас… иногда мне было так страшно! Элан добивался от меня денег. А еще эти письма, которые Айрин писала Пену… Их наверняка восприняли бы превратно. Если бы эти письма были опубликованы, все предстало бы в скандальном свете. Раз Элан вымогал деньги у меня, то, наверное, он добивался того же и от Аделы. И когда его убили, я не могла отделаться от страха… — Голос ее оборвался, и она не сразу могла продолжить разговор.

Сочувственное внимание мисс Силвер помогло ей взять себя в руки.

— Вы так добры, — сказала Эстер. — Разговор с вами всегда приносил мне облегчение. Становится как-то легче, когда то, о чем боишься даже думать… — Эстер снова прижала к глазам платок. — Эта несчастная Мари… Не скажу, что она мне нравилась… она, наверное, тоже вымогала деньги у Аделы, но все же то, что произошло, это ужасно. И когда все вокруг говорили, что это мог сделать только мужчина, потому что у женщины не хватило бы сил задушить кого-то, я все время вспоминала, какой сильной была Адела… — Эстер осеклась, но потом запинаясь, шепотом договорила:

— Она… однажды… задушила собаку. Большую собаку, каких держат на фермах. Она напала на Аделу, и та схватила ее за горло… и задушила. Как я могла не вспомнить это? Но я никогда не думала, что она попытается убить Джеймса…

— Он не мог допустить, чтобы арестовали мисс Эннинг.

— Нет-нет… конечно. Бедные Эннинги! Вы виделись с ними, когда ходили туда? Мне бы следовало спросить об этом раньше, но я ни о ком, кроме Аделы, не могла думать. Как они там?

— Да, я видела их. У мисс Эннинг нервы на пределе, но ее мать, как ни странно, чувствует себя неплохо. Она, по сути, вышла из своего состояния рассеянности, в котором пребывала так долго.

— Она всегда мне нравилась, — сказала Эстер. — Она, правда, не очень умна… но вам не кажется, что иметь дело с умными людьми немного утомительно? Она была такой доброй, так любила свою семью! Я буду очень рада, если она сможет стать такой, как прежде. Как, наверное, все эти годы было тяжело Дарси! А тут еще такие ужасные события!

Инспектор Эбботт освободился не сразу. Он уехал с катером, снаряженным на поиски Аделы Кастлтон, и непозволительно было бы провести эти поиски в спешке. Адела прекрасно плавала и была очень вынослива. Здесь могли быть разные варианты. Она могла предпочесть плыть в открытое море, пока хватит сил, но могла и решиться повернуть к суше и выйти на берег в другом месте. Когда катер вернулся, Фрэнку еще нужно было переодеться и зайти в полицейский участок. Там его ждало сообщение от мисс Силвер.

— Звонила мисс Силвер, — доложил он инспектору Кольту. — Говорит, что миссис Эннинг хочет дать показания.

— Миссис Эннинг? — недоверчиво воскликнул Кольт. — Разве она способна на это?

— Мисс Силвер утверждает, что способна. Вам лучше пойти туда и убедиться самому.

Кольт кивнул:

— Я освобожусь минут через двадцать. Встретимся в пансионе «Морской пейзаж».

У мисс Силвер осталось немало вопросов, на которые она хотела бы получить ответ. Голые факты, нехотя изложенные Джеймсом Хардвиком, не внесли ясности. И она надеялась, что Фрэнк ответит на ее вопрос: достаточно ли теперь у полиции доказательств для установления личности убийцы.

Пересказав все, что произошло у Черной скалы, Фрэнк спросил:

— А теперь скажите, что это было, — ясновидение, колдовство или что-то еще, что побудило вас направить меня к Черной скале в самый критический момент?

Утренняя гостиная была прохладной, и кресла в ней стояли удобные. Фрэнк во весь свой рост растянулся в самом большом. Волосы его блестели. Серые носки были тщательно подобраны в тон костюма. Из-под полуопущенных ресниц озорно поблескивали глаза. У него был вид человека, никогда себя не утруждавшего.

Мисс Силвер сидела на небольшом кресле с прямой спинкой и обвязывала крючком край розового башмачка.

— Дорогой Фрэнк, не следует прибегать к таким преувеличениям, — она сочла нужным мягко упрекнуть Фрэнка.

— Наш главный уж точно уверен, что вы знаете больше, чем положено простому смертному. Где-то в уголке его сознания таится целый арсенал деревенских суеверий, и вы временами заставляете его ворошить их.

Крючок мисс Силвер методично нырял взад-вперед.

— Главный инспектор Лэм — в высшей степени уважаемый человек. Ну а в том, что я посоветовала тебе отправиться к Черной скале, нет ничего неожиданного. Я уже предупреждала мистера Хардвика, что ему грозит большая опасность, если он не расскажет полиции, что знает. Мне он не сказал, я могла только догадываться. Конечно было ясно, что он не допустит ареста мисс Эннинг и постарается предупредить леди Кастлтон, прежде чем рассказать все полиции. Поэтому, когда я узнала, что разговор должен состояться в таком опасном и уединенном месте, как Черная скала, я очень забеспокоилась.

Фрэнк приподнял бровь:

— Уж не хотите ли вы меня уверить, будто Хардвик признался вам, что поплывет к Черной скале для того, чтобы предупредить леди Кастлтон?

— Было совершенно очевидно, что именно это он и намеревался сделать.

— Почему вы так решили? Ведь с ними плыла миссис Филд, и, казалось бы, ничто не предвещало такого разговора.

— Миссис Филд не любит сидеть в мокром купальнике. Поплавав, она предпочитает выйти из воды и переодеться в обычное платье. Я узнала об этом из разговора мистера Хардвика с женой. Я сидела здесь, дверь была открыта, а они спускались по лестнице. Вот тогда он и сказал, что хочет поговорить с леди Кастлтон.

Фрэнк рассмеялся:

— Как, оказывается, все просто, если знаешь, как это сделать!

Мисс Силвер кивнула:

— А как только они вышли из дома, я пошла в кабинет и позвонила тебе.

— Надо благодарить Бога, что вы позвонили.

Мисс Силвер затянула последнюю петлю.

— Да, то был перст судьбы, — сказала она.

Глава 39

Мисс Эннинг приняла мисс Силвер и двух инспекторов с такой ледяной неприветливостью, что им показалось, будто их и впрямь обдало холодом. Она приложила все усилия, чтобы не допустить их к матери. Но доктор Эдамсон, которого она призвала на помощь, заявил, что улучшение состояния миссис Эннинг просто поразительно и что, по его мнению, все, что волнует и выводит ее из себя, пойдет ей только на пользу. После этого Дарси ничего не оставалось, как молча провести гостей в комнату матери. Когда все расселись, она сама примостилась на жесткой табуретке.

Первое, что бросилось в глаза Фрэнку Эбботту, — это то, что вышивание миссис Эннинг значительно продвинулось. Она больше не протягивала сквозь ткань нитку без узелка, не оставлявшую никакого следа. За то время, что он не виделся с ней со дня своего последнего краткого визита, два цветка и лист были закончены. Сама она внешне тоже изменилась. Взгляд больше не был бессмысленным, и она уже не походила на человека, живущего в мире грез.

Она спокойно и с видимым удовольствием поздоровалась с ними, особенно с мисс Силвер.

— Дарси считает, что мне вредно говорить, но она ошибается. Я была больна, но сейчас мне намного лучше. Хотя Элан вел себя очень дурно, а эта француженка мне никогда не нравилась, убивать людей нельзя. И я бы не хотела, чтобы заподозрили в этом невинного человека, — говоря все это, миссис Эннинг делала аккуратные ровные стежки.

— Поэтому мы и надеемся, что вы нам поможете, миссис Эннинг, — сказал Фрэнк Эбботт.

Его спокойный вежливый тон придал ей уверенности.

— Что вы хотите от меня услышать? — спросила она, откладывая свое вышивание.

— Мы хотим, чтобы вы рассказали, что помните о той ночи в среду.

Миссис Эннинг сидела в кресле с прямой спинкой. Ее седые волосы были взбиты и тщательно уложены, па щеках играл легкий румянец. Смуглая кожа и темные глаза достались Дарси, видимо, от отца. У миссис Эннинг была белая кожа и голубые глаза.

— О, я помню все.

— Тогда расскажите, что же произошло.

На мгновение она прикрыла глаза, а потом удивленно раскрыла их:

— О да… я вышла… почему, не помню… иногда, когда бывает жарко, я выхожу… Нет, не потому. Сейчас вспомнила. Я смотрела в окно и увидела идущего по саду Элана.

— В котором часу это было?

— Не знаю… поздно. Я не могла уснуть и, когда увидела Элана, решила пойти за ним.

— Что побудило вас к этому?

— Дарси мне не разрешила бы увидеться с ним, — обидчиво пожаловалась она, — а мне хотелось ему кое-что сказать. И я подумала, что как раз представляется удобный случай.

— Вы были одеты?

— Нет. Но я надела свой темно-синий халат и домашние туфли… От такие удобные.

— И пошли за Эланом Филдом?

— Да. Я шла следом, но не очень близко. На скале было так прохладно и приятно. Мне хотелось посмотреть, куда он идет. Когда он спустился на пляж, я тоже спустилась. Он уже стоял с фонарем возле пляжного домика Хардвиков и отпирал дверь. Я подождала, пока он вошел туда, и тоже пошла к домику. Я думала, что, может быть, он выйдет, услышав мои шаги по гальке, но он не вышел… Наверное, мои мягкие туфли не производили шума. А может, он подумал, что это тот, кого он явно ждал.

Она умолкла, с довольной улыбкой оглядевшись вокруг. Мисс Силвер, которая всегда была так добра к ней… этот милый полицейский, напоминавший ей молодых людей, которые в старые добрые времена бывали в их доме… второй инспектор, записывающий ее показания, — все были довольны ею. Она чувствовала, что они довольны.

А вот Дарси нет… Миссис Эннинг чуть заметно строптиво повела плечом и отвернулась от дочери, чье застывшее лицо и фигура выражали неодобрение.

Мисс Силвер сидела в небольшом кресле. На ней было платье из серого искусственного шелка с черно-белым рисунком, напоминавшим Фрэнку головастиков, волосы ее скрывала черная соломенная шляпа, с которой она сочла должным убрать букетик ярких цветов. Руки в белых сетчатых перчатках, подаренных Дороти, были сложены на коленях. Она ознакомилась с показаниями миссис Эннинг раньше и сейчас слушала ее с одобрением, которым удостаивают ученика, хорошо отвечающего урок.

— И что было потом? — спросил Фрэнк.

— Я услышала, что кто-то идет по гальке, поднимая куда больше шума, чем я… На ней же не было таких мягких туфель, как у меня. Я притаилась позади домика. На голове у меня был темный шарф, и она меня не заметила.

Она обогнула домик и подошла к двери. Потом заговорила с Эланом.

— Вам было слышно, о чем они говорили?

Миссис Эннинг хихикнула, как ребенок, которому вопрос показался забавным.

— Они отчаянно ссорились. Не громко, конечно, но по ее голосу чувствовалось, как она его ненавидит.

— Миссис Эннинг, вы знаете, кто это был?

Она удивленно взглянула на Фрэнка:

— Конечно знаю! Мы так близко были знакомы в прежние времена! Это была Адела Кастлтон.

Инспектор Кольт записал имя.

— Из-за чего они ссорились? — спросил Фрэнк.

— Из-за писем. Элан хотел их опубликовать, а она не разрешала. Это были не ее письма, а письма ее сестры.

Это было давно, она была совсем молоденькой девушкой.

А молоденькие девушки совершают глупости, потому что им кажется, что они все на свете знают.

На глаза ее навернулись слезы и потекли по щекам.

Дарси Эннинг казалось, что их горячие капли падают ей прямо в сердце. Она вся напряглась.

— Он хотел, чтобы она дала ему деньги, — продолжала миссис Эннинг, — и она пообещала. Они договорились о сумме и перестали ссориться. Это было так не похоже на Аделу.

— Вы хотите сказать, что не уверены, была ли это леди Кастлтон?

— О нет, это была Адела. Странно, что она так легко сдалась. Мне стало страшно. А она говорит: «Можете получить их сразу… я захватила свою чековую книжку. Подайте мне книгу Эстер, я заполню чек». И тут вдруг он издал стон и упал, а Адела засмеялась. Я не знала, что произошло… как я могла догадаться? Если знаешь человека, как-то не веришь, что он способен вонзить в кого-то нож. Я подумала, что Элан, наверное, обо что-то споткнулся, и, как бы подло он себя ни вел, Аделе не следовало бы смеяться. Не успела я еще о чем-то подумать, как опять услышала чьи-то шаги по гальке.

— Это была миссис Мейбери?

— О нет, — слегка удивившись, сказала миссис Эннинг. — Еще не она. Пришли двое. Эта француженка, которую я всегда недолюбливала… Мари Боннет… Наверное, мне теперь не следует так говорить. Дарси сказала, се тоже убили. Только не полюбишь же человека, оттого что он сам навлек на себя смерть, пытаясь шантажировать кого-то… А уж она, конечно, пыталась это делать.

— Прошу вас, продолжайте, миссис Эннинг. Значит, одна была Мари Боннет. А другой кто?

— Мужчина… иностранец. Так чудно, что иностранцы никогда не могут избавиться от акцента, правда? Я сразу признала в нем иностранца, как только он заговорил о Мари. Он сказал: "Я должен взять себя в руки… должен.

Мне надо убедиться, у него ли эта бумага. Если у него, значит, это он убил моего брата Филиппе, потому что только смерть заставила бы его расстаться с этим письмом". А я еще подумала, что же будет делать Адела Кастлтон? Если она выйдет, они ее увидят, и если войдут в домик, тоже увидят. Им это покажется очень странным. Очень странно было и то, что из домика не доносилось ни звука. Не было слышно ни Аделы, ни Элана. Правда, мне казалось это очень странным.

— Да… Продолжайте.

Миссис Эннинг, как бы ища поддержки, обвела всех взглядом. И поддержка пришла от мисс Силвер.

— Вы прекрасно рассказываете, миссис Эннинг. Прошу вас, продолжайте.

— Мужчина зажег фонарик, и они подошли к самой двери. И оба вдруг вскрикнули… негромко, но так, будто увидели что-то страшное. Мари воскликнула: «Боже мой, он мертв!» А мужчина произнес какую-то длинную фразу не то по-испански, не то по-португальски. Мы с мужем однажды совершили поездку в Португалию, в сезон сбора винограда. Какой там дивный виноград и какой дешевый!

Так вот, мужчина этот говорил очень похоже. А когда разговаривал с Мари, переходил на английский. Мари сказала: «Быстрей! Быстрей! Надо уходить!» А он говорит: «Нет-нет, сначала я посмотрю, у него ли бумага!» Она сказала, что он ненормальный, ведь их могут обвинить в убийстве.

А он ответил, что она ничего не понимает. Речь идет о письме его дяди, в котором он сообщает, где спрятан клад, и надо быть ненормальным, чтобы не взять это письмо. А потом он, кажется, нашел его, потому что опять заговорил на своем языке, и так быстро, возбужденно, как будто ругался. Мари все время повторяла, что надо уходить, и он тоже заторопился. Потом Мари сказала, что нельзя возвращаться по той же тропинке. Надо найти лужу, чтобы он вымыл руки, а потом уйти другой дорогой. Они спустились к воде, а Адела Кастлтон: вышла из домика. Но только успела дойти до скалы, как по тропинке стал кто-то спускаться. Адела назад не вернулась, наверное спряталась под скалой. Я завернула за домик, чтобы посмотреть, кто идет. Раздался шум, как будто кто-то споткнулся о порог и упал. Кто-то вскрикнул и зажег фонарик. Я выглянула на ту сторону, где была дверь, и увидела молодую женщину с очень светлыми волосами, в белом платье. Она держала фонарь, и рука у нее тряслась. Луч фонаря скользнул вверх и упал на кинжал, который торчал в спине Элана. Я поняла, что он мертв. Не верилось, что все это происходило на самом деле. Элан заслуживал наказания, но убивать людей нельзя. Мне было жаль эту девушку, ведь она была не виновата. Конечно, ей не следовало бы туда приходить.

Какое ужасное потрясение она пережила! Она тихо всхлипывала, а когда поднялась, весь перед ее платья был испачкан кровью. Она ушла, я тоже собиралась идти, но тут по тропинке спустился мужчина, и мне пришлось остаться. Я беспокоилась, что Дарси обнаружит мое отсутствие. В такие жаркие ночи она иногда заглядывает ко мне, приносит мне попить. Она не очень хорошо спит, мне кажется. И так всегда добра ко мне.

У Дарси защипало глаза, которые много лет уже не знали слез.

— Она такая заботливая дочь, — спокойно продолжала миссис Эннинг. — Я представила себе, как она испугается, если зайдет ко мне в комнату и обнаружит, что меня нет. Но мне, конечно, пришлось подождать.

— Вы узнали этого мужчину?

— О да. Это был Джеймс Хардвик. Я не раз встречалась с ним, когда он был еще мальчиком. А после смерти своего дяди он приходил навестить Дарси, а она считала, что и мне будет приятно повидаться с ним. У Джеймса был с собой фонарь, и когда он зажег его, свет упал на его кольцо с печаткой, на которой была изображена несущая что-то в клюве птица. У меня очень хорошее зрение.

— Что он делал?

— Он взглянул на Элана и воскликнул: «Боже мой!» Потом пощупал его пульс… которого, конечно, не было.

Затем выдернул кинжал и пошел с ним к морю. А я решила, что, пока он идет по гальке, моих шагов он не услышит, и поскорее ушла.

— Это все?

— Да. Дарси вышла меня искать. Она все-таки заходила в мою комнату, как я и боялась. Говорила, что очень перепугалась и что я никогда больше не должна так делать.

Миссис Эннинг закончила свой рассказ. Все молчали.

Немного погодя, Фрэнк сказал:

— Большое вам спасибо, миссис Эннинг. Вы дали исчерпывающие показания. Конечно, Хосе Кардосо, мужчину, который был с Мари Боннет, мы попросим подтвердить ту часть ваших показаний, которая имеет отношение к ним двоим. Что же касается мистера Хардвика и миссис Мейбери, ваши показания полностью совпадают с их собственными. Леди Кастлтон же, как мистер Хардвик и я могли убедиться, фактически признала свою вину.

Миссис Эннинг взяла свое вышивание.

— Адела Кастлтон всегда была такой, — сказала она. — Ей непременно нужно было добиться своего. Только все это ни к чему. Не всегда это можно делать.