Рассказывает Виктор Шаховский

 
       "Шаховский Виктор Михайлович (кличка Шах), 31 год, корреспондент репортерского отдела.
       По некоторым данным, в начале 1990-х годов входил в бригаду рэкетиров, базировавшуюся в гостинице «Речная». С 1996 года занимался собственным бизнесом.
       Б феврале 1998 года неустановленными лицами был взорван принадлежавший Шаховскому «мерседес».
       В апреле 1998 года Шаховский В. М. предложил свои услуги Агентству. Установленный для него руководством Агентства полугодовой испытательный срок прошел без эксцессов.
       В коллективе Агентства имеет место неоднозначное отношение к Шаховскому: бывшие сотрудники правоохранительных органов (Г. М. Зудинцев) не раз демонстрировали недоверие…"
       Из служебной характеристики
 

1

 
      — Витя! Проснись!
      Голос Светы Завгородней вытолкнул меня из сна. Она трясла меня за плечо и настойчиво повторяла мое имя. Я с трудом открыл глаза:
      — Уже утро?
      — Нет. Пришел Миша Лернер. Говорит, что должен срочно с тобой поговорить.
      Лернер? Господи, где я?
      Я перекатился на спину. Посмотрел в потолок. «Красное озеро», курорт, услужливо подсказала память. В дверь номера постучали. Негромко, но настойчиво.
      — Шах! Нужно поговорить! — услышал я приглушенный голос Лернера.
      Отозвался:
      — Иду! Минуту!
      В ворохе одежды у кровати нашел свои трусы и джинсы. С трудом натянул и то и другое. Стук возобновился. Пошатываясь, я добрался до двери, приоткрыл ее.
      — Что стряслось? — спросил я Лернера.
      — Нужно поговорить. Срочно.
      — Заходи.
      Миша проскользнул в номер и торопливо захлопнул за собой дверь. Я вернулся в комнату и присел на кровать.
      Посмотрел на свои часы, которые оставил на тумбочке: 4:37.
      — Ты понимаешь, Миша, что нужны очень веские причины для визита в такую рань.
      — Мудрено ты говорить стал. — Миша шагнул в номер и… замер на пороге.
      Признаться, я не удивился. Завернутая в простыню Завгородняя представляла собой не менее восхитительное зрелище, чем Завгородняя без одежды.
      — Что стряслось, Миша? — Я взял с тумбочки сигареты, закурил. После первой затяжки в голову ударила приятная слабость.
      — У нас неприятности…
      — У нас? — переспросил я.
      Наши с Мишей совместные дела остались в далеком прошлом. В холле гостиницы «Речная» в середине 90-х мы завершили последнюю нашу совместную сделку «металл-в-обмен-на-машины».
      После этого «нас» уже не было. Только Миша Лернер и Витя Шаховский.
      — Большие, очень большие неприятности. — Миша немного успокоился, не спрашивая разрешения взял из пачки сигарету и прикурил от массивной «Zippo». — Мы можем поговорить наедине?
      Света не обиделась. Только поплотнее завернулась в простыню и проворковала:
      — Я в душе.
      Ей очень удавалась роль девушки бизнесмена средней руки, каким я представлялся на модном курорте «Красное озеро». Под нашими восхищенными взглядами Света прошла в ванную и плотно закрыла за собой дверь. Щелкнула задвижка. Мы услышали, как потекла вода.
      — Итак?
      — Убийство, — выдохнул Лернер вместе с сигаретным дымом и вдавил окурок в пепельницу…
      А начиналось все так невинно.
 

2

 
      Идея поехать куда-нибудь на майский уик-энд принадлежала Свете.
      К тому времени мы встречались полтора месяца.
      С того вечера, когда вместе ушли с вечеринки в Агентстве по случаю Восьмого марта. Мы уходили как шпионы с совершенно секретной встречи: первым ушел я, отогнал машину на площадь Ломоносова, следом под благовидным предлогом ушла Завгородняя.
      Она демонстративно неспешно дошла по Зодчего Росси до площади, повернула за угол и бегом бросилась к моей «лохматке». Я распахнул ей навстречу дверцу. Света выхватила у меня сигарету, выбросила ее в приоткрытое окно и — жадно впилась поцелуем в мои губы. Вся подалась вперед, прильнула ко мне, зашептала что-то.
      И мы поехали на мою холостяцкую квартиру рядом с гостиницей «Спортивная» на Крестовском острове.
      С этого дня началось безумие.
      На работе мы старательно избегали друг друга. Света появлялась в офисе не раньше полудня, я целыми днями пропадал на встречах, событиях и происшествиях.
      Мучительными были вечера, когда мы оставались в репортерском отделе один на один.
      Восхитительными были ночи, которые Света проводила у меня.
      В одну из таких ночей она сказала:
      — Мы можем куда-нибудь поехать на майские праздники?
      — Поехать? — не понял я.
      — Например, на «Красное озеро». — Ее рука скользила по моей груди. — Я слышала, это клевое место.
      Я вспомнил рекламу, которую видел в городе: «Озеро. Сосны. Небо. Лучше отдыха не бывает!» — на фоне уютных коттеджей, скрытых от палящего солнца среди деревьев.
      Рука Светы скользила все ниже.
      — Почему бы и нет, — сказал я.
      Мне повезло: менеджером в «Красном озере» работал мой давнишний приятель Миша Лернер. Мало кто из его нынешних знакомых знал или даже догадывался, что на зоне, которую Миша топтал по статье «мошенничество», его прозвали Раввином. Очень умный был.
      К нему многие за советом обращались.
      Так и выжил Раввин среди собратьев по несчастью.
      Похоже, Миша был искренне рад меня слышать.
      — Шах, дорогой! Говорят, ты в щелкоперы подался?
      — Врут, Миша, все врут. Реклама.
      Тоже неплохо.
      — Миша, догадываешься, почему звоню?
      — Как тут не догадаться? — Голос Лернера погрустнел. — Номер на майские?
      — Именно.
      Миша выдержал эффектную паузу.
      Для пущей убедительности тяжело вздохнул:
      — Так и быть. В счет старого долга…
      — Миша, я и думать об этом забыл!
      — А я вот помню. — Радости в голосе Лернера уже не было.
 

3

 
      Мы добрались до «Красного озера» около восьми часов вечера. За деревней Коробицыно новая дорога нырнула в лес. Минут через пять, одолев пологий подъем, мы увидели модный курорт.
      Главное здание четыре этажа, большие окна, полное впечатление воздушности и нездешности — стояло на вершине холма. Чуть ниже, среди сосен, вдоль аллеи, разместились два десятка коттеджей. Аллея резко обрывалась, и сквозь просвет в деревьях можно было увидеть озеро Красное.
      — Красота! — выдохнула Света.
      Я припарковал свою «лохматку» перед главным зданием, в одном ряду с новенькими иномарками.
      — Мы в коттедже жить будем? — спросила Завгородняя. Временами она напоминала мне избалованного ребенка. Она, собственно, и была такой. Избалованной и чертовски красивой. За это можно было простить многое.
      — Нет, — я показал на окна четвертого этажа, — вон там.
      — Почему? — Она разочарованно надулась.
      — Оттуда вид лучше, — ответил я, помогая ей выбраться из машины. Я совсем не был уверен в своих словах, но, хотелось думать, что Миша не отвел нам номер с видом на задворки. В счет старого долга, усмехнулся я.
      Мы поднялись на второй этаж главного здания и в административном коридоре нашли кабинет менеджера. Я постучал.
      — Войдите! отозвался мужской голос.
      Миша изменился. И не в лучшую сторону. Потолстел и полысел. Утратил свое вечно голодное выражение лица, которое я запомнил со времен гостиницы «Речная». Он стал похож на сытого и довольного жизнью и собой домашнего кота-любимца.
      — Шах! — Миша поднялся мне навстречу. — Здравствуй, дорогой!
      — Привет. — Я перехватил плотоядный и оценивающий взгляд, которым Лернер окинул Свету. Представил их друг другу: Михаил Исакович — Светлана.
      — Очень приятно. Можно просто Миша и на «ты». — Лернер с дешевой элегантностью поцеловал Свете руку. — Я оставил за вами лучший номер. С видом на озеро.
      — Здорово! — по-детски всплеснула руками Завгородняя. Ей очень удавалась роль девочки-простушки. Глядя на нее, трудно было предположить, что она играет.
      Я забрал из багажника своей «лохматки» наши со Светой сумки. Миша скептически посмотрел на мою машину:
      — Ты не думал, что на свалке нужно будет доплатить, чтобы такое взяли?
      — Очень смешно, — проворчал я.
      Лернер проводил нас на четвертый этаж. Туда можно было попасть по лестнице, которая начиналась в холле здания. Или — по пожарной лестнице, которая с хозяйственного двора главного корпуса выводила на небольшую галерею вдоль всего верхнего этажа.
      Света продолжала играть девочку.
      С искренней наивностью расспрашивала Мишу о курорте и постоянно ахала и охала.
      Миша распахнул дверь номера и отступил в сторону, пропуская нас вперед. Он наслаждался произведенным эффектом.
      Номер был небольшой, но с огромной кроватью посредине. Из огромного же окна было хорошо видно озеро, которое лежало далеко внизу, у подножия холма, на котором разместился курорт.
      Солнце уже садилось, его предзакатный свет разукрасил низкие облака, которые надвигались с запада.
      — Шторм будет? — неожиданно для самого себя спросил я.
      Миша тоже посмотрел на облака:
      — Похоже.
      — А это что за штука? — спросила Света. Она указывала на ажурную антенну километрах в трех от «Красного озера».
      — Ретранслятор сотовой связи. Без него мобильники здесь не работают. — Похоже, Миша охотно принял роль, которую ему отвела Света: учитель, наставник… Он посмотрел на часы и заторопился:
      — Ужин через сорок минут.
      Я покажу вам ваш столик.
      — Спасибо за чудесный номер! — крикнула ему вдогонку Света, которая осваивала сантехнику в ванной.
      — Все в счет старого долга, — невесело улыбнулся Миша.
      И дался ему этот долг!
      Я вернулся к окну. Меня беспокоили облака на западе. Солнце уходило, дневной свет угасал, и оттого облака казались мрачнее. Уже не облака — тучи.
      Я не слышал, как Света вышла из ванной. Она неслышно подошла ко мне сзади, обняла, прошептала в спину:
      — У нас есть еще полчаса.
      — Полчаса? — переспросил я.
      — Для нас с тобой.
      …На ужин мы немного — минут на пять — опоздали: Света должна была привести себя в порядок, а я едва успел принять душ и натянуть чистые джинсы и рубашку.
 

4

 
      Нашей соседкой по столику оказалась невысокая хрупкая (где я мог видеть это лицо? Где?) блондинка лет двадцати пяти. Миша, который лично проводил нас со Светой к столику, отрекомендовал девушке новых соседей как партнеров по рекламному бизнесу, И вообще людей милых и очаровательных.
      Завгородняя окинула девушку быстрым и оценивающим взглядом, решила, что та ей не соперница, и принялась разглядывать зал. Вежливые манеры и этикет она оставила мне.
      — Добрый вечер. — Я улыбнулся, стараясь загладить неловкость (могу поспорить: Светка сделала это специально!) своей спутницы.
      — Здравствуйте, — ответила мне с улыбкой незнакомка.
      — Это — Светлана, а я — Виктор.
      (В такие минуты я ненавижу свое имя: «Я — Виктор» звучит очень фальшиво.)
      — Очень приятно. Ирина.
      Я пожал тонкую руку, протянутую мне для приветствия.
      — Вы здесь одна? — Я кивнул на пустой стул у нашего стола.
      — Не совсем.
      — Он задерживается? — не без злорадства спросила Света. — Дела в городе?
      — Нет. — Ирина иронично улыбнулась, похоже, она легко раскусила игру, которую вела Света. — «Он» сидит вон за тем столом.
      — Это ваш дядя? — Света не умела отступать.
      — Нет. Это мой шеф, — в тон ответила Ирина.
      Я всмотрелся в лицо человека, на которого указала Ирина. Это был мужчина средних лет в строгом костюме и при галстуке. Он о чем-то оживленно говорил со своим соседом — худощавым мужчиной лет тридцати пяти.
      Когда я последний раз видел шефа Ирины (лет семь или восемь назад? Помню только, что это было в холле все той же гостиницы «Речная», Я должен был его встретить и проводить в номер на переговоры. Он тогда сильно возмутился, когда я остановил лифт и попросил его вывернуть карманы), он был помоложе и выглядел не так солидно. И занимал пост то ли советника, то ли клерка при депутате первого созыва Законодательного собрания Петербурга. Уровень его не превышал статуса «шестерки», пусть и «шестерки» с большими полномочиями.
      — Василий Александрович Деревенев? — спросил я у Ирины.
      — Вы знакомы? — с неожиданным испугом спросила она.
      — Нет. Встречались когда-то. Это было давно и в другой жизни.
      Ирина натянуто улыбнулась. Раскрыла сумочку и достала сотовый телефон.
      Между нами выросла почти зримая стена прохладного отчуждения. Ирина помрачнела, замкнулась в себе. Отвечала односложно и уже не улыбалась.
      Ужин продолжался. Между десертом и кофе я попытался пробиться через стену:
      — Можно вас пригласить на танец? — спросил я.
      — А как же… — тихо произнесла Ирина, кивнув в сторону Завгородней.
      — Она не обидится, — так же тихо ответил я.
      — Почему бы и нет? — пожала плечами Ирина.
      Мы вышли на площадку, где уже медленно кружились несколько пар.
      Света, похоже, не заметила, что мы ушли: она была занята флиртом с одним из официантов. Парень уже минут десять стоял рядом с нашим столиком и давал подробные пояснения по всем пунктам меню. Он поедал Свету глазами и старался быть серьезным «под огнем» всего арсенала обольщения, который пустила в ход Света. Я мысленно аплодировал выдержке парня.
      Ирина танцевала великолепно.
      И при этом старательно выдерживала дистанцию.
      — Вы меня боитесь? — спросил я.
      — Почему вы так решили?
      — Вы вся аж похолодели, когда я сказал, что прежде — в другой жизни — встречался с вашим шефом.
      — Все это только кажимость, — чуть улыбнулась Ирина.
      — И все же?
      — Мне бы не хотелось говорить об этом… — Ирина бросила взгляд в сторону Деревенева, — здесь.
      Ирин взгляд… Вот оно! В той, другой жизни, я встречался не только с нынешним шефом Иры. С ней мы тоже виделись. Была одна история… Детали ускользали. Я не мог вспомнить подробностей. Но в том, что мы встречались, был уверен.
      — Вы курите? — спросил я ее, чтобы хоть как-то продолжить разговор.
      — Да.
      — Или лучше «ты»? — Я пристально смотрел ей в глаза.
      Она выдержала мой взгляд и даже улыбнулась:
      — Почему бы и нет.
      Мы вышли на свежий воздух.
      Ирина курила длинные и тонкие сигареты с ментолом. Затянулась, снова достала из сумочки телефон.
      — Ждешь звонка?
      — Почему вы… ты так решил?
      — За последние минут пятнадцать ты проверяла телефон раз десять.
      — Может, это привычка? — спросила Ира.
      — Не похоже.
      — Мы раньше нигде не встречались? — вдруг спросила Ира.
      Вот! И она вспомнила!
      — Мы? — переспросил я.
      — Давно ты рекламой занимаешься?
      — Рекламой? Чуть больше часа. — Я пытался говорить весело, но не очень у меня получалось.
      — В последнюю нашу встречу тебя называли Шах.
      — И до сих пор называют. Но лучше просто Витя. Простое такое имя…
      — Ирина! — На пороге столовой показался Деревенев под руку… со Светой.
      Они подошли к нам. Деревенев меня не узнал. — Ирина, у вас очаровательная соседка.
      Ира из вежливости улыбнулась. Ее шеф был навеселе.
      — Знакомьтесь, — сказала она. — Василий Александрович — Виктор…
      — Просто Виктор.
      Манеры Деревенева изменились с нашей последней (и первой) встречи. Он стал решительнее, увереннее в себе.
      Правда, только внешне. В глазах по-прежнему прятался страх. Страх «шестерки» перед могуществом больших боссов.
      Света с очаровательной улыбкой осторожно освободила руку, которую Деревенев притиснул к своему «комку нервов».
      — Вы нас извините, — сказала она. — День был трудным.
      — Встретимся за завтраком, — улыбнулась Ира. Она смотрела только на меня.
      — До утра. — Василий Андреевич пошленько подхихикнул.
      — Спокойной ночи.
      Света взяла меня за руку, стиснула мою ладонь, и мы направились к лестнице. Она разыгрывала сцену ревнивого бешенства:
      — Гад ползучий! — возмущенно прошептала она, продолжая улыбаться. Интонация была такая, что я живенько представил себе все прелести ночевки на полу, где-нибудь на коврике у двери.
      Но уже между вторым и третьим этажом гнев Светы сменился на милость: она легонько поцеловала меня в щеку, а пожатие руки стало другим: нежным, манящим.
      Между третьим и четвертым этажами Света остановилась, повернулась ко мне и жадно впилась в мои губы. Ее руки легли мне на плечи, пальцы взъерошили волосы на затылке. Она прижималась ко мне все сильнее.
      — Я хочу тебя, — прошептала она.
      Я подхватил Свету на руки и понес в наш номер…
 

***

 
      И вот теперь прошел всего один день, и Миша Лернер говорил мне:
      «Убийство».
 

5

 
      — Убийство, — выдохнул Лернер вместе с сигаретным дымом и вдавил окурок в пепельницу.
      Только сейчас я заметил, как у него дрожат руки.
      — Кого убили?
      По спине пробежал неприятный холодок.
      — Пойдем. — Он резко поднялся. — Я тебе все покажу.
      На выходе я постучал в дверь ванной.
      — Что?! — отозвалась Света сквозь шум воды.
      — Я скоро вернусь.
      — Поняла!
      Шторм, который начался незадолго до полуночи, уже затихал. Ветер с дождем бушевали над «Красным озером» не больше часа. Но за эти шестьдесят минут мне не раз казалось, что главное здание курорта пытается взлететь. Окна содрогались от ударов ветра. Было слышно, как на улице стонут — и ломаются! — деревья.
 

***

 
      Мы стояли перед комнатой номер 407.
      (Кому-то «повезло». Семерка — счастливое число…) Миша отпер дверь своим ключом. Пропустил меня вперед и торопливо захлопнул дверь. Свет в этом номере не горел.
      — Она там, — прошептал Миша и кивнул в сторону комнаты.
      — Она? — переспросил я.
      Лернер не ответил, и я шагнул в комнату. Нашарил на стене выключатель, зажег свет.
      Ира была мертва.
      Вне всякого сомнения.
      Пуля вошла ей в грудь, чуть выше сердца. Похоже, в тот момент, когда в нее выстрелили, Ира стояла у кровати лицом ко входу, поэтому выстрел отбросил ее на уже расстеленную ко сну кровать.
      Я машинально прикрыл полами халата ее ноги (нельзя оставлять женщину в таком виде. Пусть даже и убитую…) и огляделся. В номере все было перевернуто вверх дном.
      — Миша! — позвал я.
      — Что? — глухо отозвался он.
      — Здесь все так и было?
      — Не понял?
      — Сам видишь.
      — Да. — Я услышал, как за моей спиной щелкнула зажигалка, Лернер с шумом выдохнул дым. — Так и было.
      Ты слишком много куришь, — сказал я.
      — Что?! — сдавленно вскрикнул Миша. — Ты о чем говоришь!
      — Спокойно. В милицию звонил?
      — Буря повредила кабель.
      — А по сотовому?
      — Ретранслятор накрылся.
      — Послать кого-нибудь не пробовал?
      — Не проехать: во дворе и на аллее черт те что творится. На дороге еще хуже…
      Лернер вдруг обессилел.
      — Кто ее нашел?
      — Я.
      — Как? — спросил я.
      — В соседнем номере — сын «большого человека». Парень позвонил мне, пожаловался на громкую музыку.
      — И что?
      — Я пришел. Постучал. Еще раз постучал. Никто не ответил. Пришлось сходить за служебными ключами. Отпер дверь и нашел… — Миша громко и судорожно сглотнул, -…нашел ее.
      — Во сколько это было?
      — Около двух ночи.
      Ты кому-нибудь уже сказал?
      Лернер молча покачал головой.
      И вдруг сказал как-то по-детски жалобно:
      — Пойдем, а?
      — Минуту. — Я взял с кресла покрывало, мгновение помедлил, прежде чем закрыть Ире глаза. Накрыл ее.
      — Что ты делаешь? — истерично всхлипнул Миша.
      Я не ответил. Еще раз огляделся.
      Сумочка. Я подобрал ее с пола, мельком просмотрел содержимое.
      — Пойдем.
      Мы вышли из номера, захлопнули дверь. На ручку я повесил табличку: «Не беспокоить!»
      — Мне нужно выпить, — сказал Миша. — Будешь?
      — Не откажусь.
      Мы спустились на административный этаж, в кабинет Миши. Он открыл бар:
      — Что будешь?
      — Виски, ты же знаешь.
      — Вода?
      — Нет. — Я открыл сумочку Иры.
      Что у нас тут?
      Сотовый телефон. Аппарат был включен. Я понажимал кнопки и нашел последние звонки. После полуночи Ира разговаривала дважды. Сначала она звонила на городской номер. Судя по первым трем цифрам, где-то в районе станции метро «Чернышевская». Второй раз звонили уже ей — с сотового телефона.
      Оба раза она говорила примерно по пять минут. Я переписал себе номера и выключил мобильник (Ире он уже не понадобится).
      Бумажник. По-мужски большой бумажник был уже изрядно потрепан.
      Деньги: около трех тысяч рублей и семь сотен долларов. Водительские права: Дягина Ирина Сергеевна. Она получила их три года назад. Временное разрешение.
      Документы на «ауди». Фотография женщины средних лет и мальчика-подростка с размашистой надписью на обороте:
      «Ирочка, мы тебя любим! Мама и Санек».
      — Гости ставят машины только на одной площадке? — спросил я.
      Лернер глянул на меня поверх бокала, в котором он намешал капитальную «отвертку».
      — Да.
      — Не помнишь: есть ли там… — я заглянул в документы на машину, — «ауди» темно-синего цвета?
      — Есть. — Миша отхлебнул большой глоток.
      Что— нибудь еще? -Большая связка ключей. Я снял с кольца ключи от машины, остальные положил назад. Миша был занят очередной порцией «отвертки», поэтому ничего не заметил.
      Паспорт. Выдан в Петербурге. Возраст…
      (Хм. Ей было всего двадцать шесть лет!)
      …Регистрация: Кирочная улица. Мужа — нет, детей — нет. Недавно — по штампу ОВИРа — получила заграничный паспорт.
      Больше в сумочке ничего не было.
      Я протянул ее Лернеру:
      — Пусть пока полежит у тебя.
      Миша брезгливо взял сумочку в руки и торопливо сунул ее в сейф.
      — Шах, что нам делать?
      — Нам? — переспросил я.
      — Что мне делать?
      — Не думать ни о чем до утра…
      Ты не был таким! ~ перебил меня Лернер. — Это после взрыва «мерседеса» тебя так переклинило? Урод хренов!
      — Миша! — рявкнул я. Меня вдруг замутило, показалось, что весь кабинет заполнил тошнотворный запах разогретого железа и горящей резины.
      Лернера мой окрик не остановил:
      — Чистюля! Рекламой он занимается! А я тут…
      Я резко встал и наотмашь ударил Мишу по лицу. Он судорожно вскрикнул, схватился за щеку.
      — Спасибо, — сказал он уже спокойнее.
      — Утром мне нужно поговорить с Деревеневым. Ты можешь пригласить его сюда, скажем, за полчаса до завтрака?
      — Хорошо. Сделаю.
      Я поднялся. И уже в дверях (Осенило!) задал еще один вопрос:
      — Сколько сейчас человек на курорте?
      Миша вытащил из стола объемистую папку, что-то посчитал:
      — Сорок восемь постояльцев и вместе со мной двадцать пять человек персонала.
      — Спасибо. Утром увидимся.
 

6

 
      Я знал, за что убили Иру.
      Она сама мне сказала, за что ее могут убить. Наутро после того, как Деревенев пошленько хихикал над шуткой про утро.
      Ей оставалось жить меньше суток.
 

***

 
      — …Я хочу тебя, — прошептала мне Света.
      Я подхватил Завгороднюю на руки и понес в наш номер.
      У дверей нашего номера я замешкался: как открыть дверь и при этом не уронить женщину, которую держишь на руках? Ключ выскользнул из пальцев.
      Света нетерпеливо заерзала у меня на руках, застонала.
      — Извини, — пробормотал я, поставил ее на ноги. Торопливо отпер дверь.
      Мы начали раздеваться уже на пороге. Света тянула меня за рубашку, выдергивая ее из джинсов. Мои руки скользили по ее блузке. Наши губы слились в долгом поцелуе. Мне удалось захлопнуть дверь.
      Медленно, шаг за шагом, мы подбирались к кровати. Летели на пол вещи.
      Света резко толкнула меня на постель, упала сверху.
      Это была еще одна ночь. Безумная ночь в череде таких же. Не было только пейджера, который мог в любой момент прервать любовные утехи. Был выключен телефон.
 

***

 
      Я спустился к завтраку один: все попытки разбудить Свету не принесли результата. Она только ворчала что-то непонятное и глубже зарывалась в одеяло.
      Ира уже была за столиком. Она вежливо улыбнулась мне.
      Мы поговорили о погоде. О «Красном озере». Ира допила кофе, поднялась. И уже проходя мимо, уронила передо мной клочок бумаги:
      «Лодочный причал. 12:00».
      Это попахивало дешевыми шпионскими страстями. Или — мексиканской мелодрамой. Записки, тайные свидания.
      Я почувствовал на себе чей-то взгляд и обернулся. Мужчина примерно моего возраста за четыре столика от нашего пристально и не скрываясь меня разглядывал. По спине пробежал неприятный холодок. Так уже было.
      Было.
      Два… Нет, три года назад. В одном из кафе, куда я время от времени заходил перекусить в середине дня, меня почти так же разглядывал молодой парень бандитского вида: кожаная куртка, футболка, золотая цепочка, ботинки с модными носами.
      А четыре часа спустя мой «мерседес» взлетел на воздух, когда под днище случайно залетел жесткий резиновый мячик, которым играли школьницы-первоклассницы во дворе. Потом уже один знакомый опер из главка рассказал мне, что таких совпадений — одно на миллион, и то — лет за тысячу.
      Мячик замкнул контакты бомбы (100 граммов тротила), которую умельцы приспособили прямо под сиденьем водителя.
      И вот сейчас все тот же холодок по спине. 
      Черт! 
      До полудня я коротал время сначала на веранде главного здания: прочитал свежие газеты, полистал журнальчики.
      Потом сыграл пять или шесть партий в «американку» с отставным военным.
      Первые я выиграл, а потом дал себя обыграть. Просто из интереса. Хотя вояка играл в бильярд безбожно плохо, и продуть ему было достаточно обидно.
      Я не спеша двинулся по главной аллее между аккуратными коттеджами.
      Аллея заканчивалась широкой лестницей, которая вела вниз, к озеру. Спустился к воде — теплая. Вполне можно купаться.
      Лодочный сарай стоял метрах в двадцати от берега, в ивовой рощице. Правда, назвать это здание сараем можно было с большим трудом. Сарай — это что-то старенькое, обветшавшее, деревянное. А здесь был новенький дом, обшитый листами пластика. Внутри на стеллажах разместились лодки — байдарки и шлюпки. В углу я заметил три водных мотоцикла и канистры.