На кухне в сумочке при свете уличного фонаря я нашла записную книжку.
      Интересно, изменился ли у него мобильный за то время, что мы не виделись?
      Однажды я помогла этому человеку — почему бы теперь ему не ответить благодарностью?
      — Алло, — раздался в трубке хрипловатый голос с кавказским акцентом, от которого просто мурашки пробежали по всему телу. Голос был таким далеким и таким нереальным…
      — Алле, Георгий… Георгиевич, это Аня. Из «Золотой пули» Обнорского. Не помните уже, наверное, — забормотала я.
      — Анечка! Ха-ха! Конечно помню, зайчик. — Гурджиев говорил так, как будто мы расстались только вчера. — Как дела?
      — Плохо. Очень плохо… Меня даже могут в тюрьму посадить.
      — Ха-ха-ха! Ну ничего страшного.
      Я так говорю, потому что там побывал.
      — Я не знаю, что делать.
      — Ты уже сделала — позвонила мне.
      — Так в чем проблема?
      Путаясь в словах и запинаясь, я рассказал всю историю с «Китеж-градом».
      Про то, как ездила по садоводствам с убийцей, про сумасшедшего Тараканникова, про говнюка Бардакова, про то, что чокнутый уголовник пошел на сговор со своим «пострадавшим» с целью очернить меня, про то, как никто не хочет мне верить. А Гурджиев в ответ только смеялся.
      — Как, ты говоришь, фамилия этого насекомого? И где содержится? — спросил напоследок Гурджиев и попрощался:
      Спокойной ночи, зайчик! Не волнуйся.
      Я проревела полночи.
 

***

 
      Едва я успела нажать на звонок, чтобы охранник Григорий открыл мне дверь, как она сама распахнулась — и навстречу мне вышла массовая делегация из сотрудников Агентства. Ее возглавлял сам Обнорский, держа за шиворот нашего компьютерщика Петю. Каширин скакал сзади и норовил дать компьютерщику пинок. Судя по тому, как злобно шипел на Родю Обнорский, все пинки доставались ему.
      Я вжалась в стену, и толпа с шумом двинулась мимо меня. Шествие замыкала Агеева, которая тут же отсоединилась и кинулась ко мне:
      — Представляешь, поймали?
      — Кого? Это же Петя, компьютерщик!
      — Это оборотень! Стихоплет! Этот гнус принимал в поимке злоумышленника самое активное участие. Капканы ставил, ночами дежурил. А сам, оказывается, эти гадости и писал. Честно говоря, я его все время подозревала.
      — Зачем он это делал? — я до сих пор не могла поверить.
      — Как зачем? Надо же ему было подтвердить свою полезность для Агентства!
      Ведь все премии он получал именно за огромный вклад в вычисление борзописца. Надо же ему было оправдывать свое присутствие в Агентстве. — Агеева в крайнем возбуждении взмахнула руками. — Его взяли, когда он перекачивал из своего ноутбука очередную партию стишков. Про тебя там тоже было.
      И Агеева процитировала:
      — «Анечка Соболина — серая мышка, вымогательство — слава Богу, не вышка!»
      Бездарно, да?
      Я пожала плечами и пошла дальше, думая о словах Гурджиева и о том, что сегодня освобождается Тараканников.
 

***

 
      Вечером, когда уже даже репортеры начали собираться домой, а унылый Кононов смотрел телевизор в поиске пропущенных нами и украденных у нас новостей, дикторша питерского канала с довольной, как мне показалось, улыбкой произнесла:
      "Неоднократно судимый тридцатитрехлетний Вадим Тараканников был сегодня обнаружен убитым около собственного подъезда. Как выяснилось, он пребывал на свободе всего несколько часов после освобождения под подписку о невыезде в связи с предъявленным ему обвинением в вымогательстве у директора одного из агентств недвижимости двух тысяч долларов. — Дикторша бесстрастно выпалила это на одном дыхании и продолжила:
      — Железный прут, которым ему размозжили голову, валялся рядом. По словам начальника пресс-службы ГУВД Толстовцева, скорее всего Тараканников был убит в связи с последним уголовным делом…"
      Все, кто находился в комнате репортеров, замерли. Завгородняя застыла с растопыренными над клавиатурой пальцами.
      Наконец, когда блок новостей закончился, Кононов произнес:
      — Ну как бы это зловеще не звучало, но смерть Тараканникова выгодна Соболиной: он не будет давать показания ни против тебя, ни против кого-нибудь другого. Аня, признайся, это ты его замочила?… — Макс осекся, увидев взгляд Горностаевой и поняв, что сморозил глупость.
      Все так и остались молчать, пока я не вышла из кабинета.
      Дома я позвонила Гурджиеву и выпалила: «Это сделал ты?» Он опять рассмеялся и сказал, что даже из-за такой девушки, как я, не будет убивать даже такого подонка, как Тараканников.
      — Впрочем, какая разница? Главное, что твои проблемы решены, — сказал он напоследок.
      На следующий день Горностаева сообщила мне, что по подозрению в убийстве Тараканникова задержали бывшего депутата Правшова, состоявшего с ним, по версии следствия, в гомосексуальной связи.
      Других подозреваемых нет.