– Я вообще-то хотела подогреть, но потом решила использовать стазис, это сложнее – зато всё свежее!

– Стазис? – удивился Лирамо.

– Ага, мне мама показала, – кивнула девочка, – у меня долго не получалось, но потом я научилась. Это очень трудно сделать.

– Ага, – непроизвольно повторил за девочкой художник, – сложно. Но потом получилось…

Лирамо пожал плечами, наверное, это что-то из непостижимых кулинарных тайн, которыми владеют женщины, ну и некоторые повара из мужчин. Но с другой стороны, такие низменные вещи не достойны внимания настоящего художника – блюдо горячее, и ладно. Эти свои мысли мастер и высказал, поедая луковый суп.

– Ага, – заулыбалась Листик и попросила, когда её учитель закончил трапезу: – Покажи мне как…

И художник снова начал объяснять девочке тайны своего мастерства, даже не обратив внимания, что она продолжает ему тыкать, уж очень внимательным слушателем была Листик и проявляла такой восторженный интерес к предмету, так близкому Лирамо.

Так прошло несколько недель. Лирамо, читая лекции девочке, почти закончил картину. Эту картину художник рисовал по заказу архипастыря Арэмии, для его дворца. Девочка настолько усвоила уроки своего наставника, что он ей доверил дорисовать некоторые фрагменты картины. Даже дракона, нарисованного Лирамо, Листик подправила, мастер был вынужден признать, что так лучше. Хотя он попенял своей помощнице, что после её вмешательства дракон–демон стал центральной фигурой картины, затмив собой ангелочка и совсем отодвинув на задний план бородатого святого. Этот факт немного волновал Лирамо, а вдруг архипастырь увидит в этом оскорбление церкви? Или, вообще, – ересь? А после обвинения в ереси – одна дорога, на костёр! Но переделать картину художник не успел, прибежал посыльный и сообщил, что к художнику едет архипастырь.

Сухой старик, в белой мантии и высокой шапке на голове, долго рассматривал картину. Подходил ближе, отходил, заходил с разных сторон, потом поджав губы, сообщил:

– Ну что ж, мастер, вы создали шедевр. Ваше творение достойно отображает подвиг святого Ивософата.

– Но, ваше святейшество, – вмешался один из свиты архипастыря, – святой совсем незаметен, даже ангел… Этот демон затмил всех!

– Так и должно быть, – ещё больше поджал губы архипастырь, – демон – это искушение, оно огромно! Оно затмевает всё! Ангел – указывает путь к спасению, но выбор пути остаётся за человеком. Он мал и ничтожен, и тем величественней его подвиг! Святой Ивософат предпочёл лишения и страдания, но выбрал путь служения Единому, отринув соблазны искусителя! В этом и есть истинная святость. Мастер сумел это передать.

– А почему он назвал дракона – искусателем? – тихо спросила Листик у Лирамо. – Драконы редко кусают. Драконы обычно бьют огнём, а если доходит до драки, то в ход идут когти и хвост.

Хоть как тихо ни говорила Листик, архипастырь её услышал, внимательно глядя на девочку, поинтересовался у художника:

– А где вы взяли модель для этого демона? Кто послужил образцом для ангела, я вижу.

– Вот, – протянул архипастырю статуэтку дракона Лирамо, – это изваял мой ученик.

– Ага! – подтвердила Листик.

– Как тебя зовут, мальчик? Листик? Странное имя. А, это от Листарио, но всё равно, странное имя. – Взгляд архипастыря, казалось, заглядывал в душу, но это совсем не смущало улыбающуюся девочку. Служитель Единого поманил Листика к себе, показывая статуэтку: – Подойди ко мне. Где ты видел такое? Говоришь много раз? Интересно, ты был там, где царят демоны, но при этом сохранил чистоту и наивность. Твой взгляд и непосредственность ясно об этом свидетельствуют. Мне бы хотелось с тобой побеседовать. Мастер, вы достойны написать мой портрет, жду вас на следующей неделе во дворце. Вместе с вашим учеником.

– Благоволение, как и гнев сильных мира сего, одинаково опасны, и глупость – добиваться благоволения, ибо можно накликать гнев! – наставительно проговорил Лирамо, когда архипастырь и его свита покинули мастерскую. Посмотрев на мешочек с монетами, что оставили ему за работу, мастер поднял вверх палец: – Но! Но не воспользоваться таким благоволением ещё большая глупость!

– Ага, – поддержала своего наставника Листик, – а это, ну что ты сказал… Как-то странно звучит.

– Это цитата из… – Лирамо наморщил лоб, пытаясь вспомнить, кто из святых это сказал, но так и не вспомнив, закончил: – Из священного писания.

– Ага, – кивнула Листик, и спросила: – А как это священно писать? Ну, это писание как-то же написано, а раз оно священное, то писали его священно. Да? Так как это – священно писать?

Мастер Лирамо пожал плечами, не в силах объяснить любопытной девочке такие вещи. С тем, что она упрямо называла его на «ты», он уже смирился, всё-таки этот ребёнок был очень талантлив и чрезвычайно полезен. Лирамо взвесил на руке мешочек с деньгами и вздохнул, Листик вопросительно посмотрела на мастера, тот ещё раз вздохнув, ответил на незаданный вопрос:

– Боюсь, что я не смогу воспользоваться этим благоволением, послезавтра у меня дуэль с доном Альваро. Он фехтует гораздо лучше, чем я…

– А что такое дуэль? – спросила Листик, Лирамо постарался объяснить, девочка понятливо кивнула: – Ага, поединок. Я пойду с тобой!

– Зачем? Секундант у меня уже есть, да и не можешь ты им быть. Увидеть, как меня убьют? Зачем тебе это надо?

– Не–а, тебя не убьют! – в голосе девочки было столько уверенности, что Лирамо тоже поверил в счастливый для него исход. А девочка с ещё большей уверенностью добавила: – Никого не убьют! Всё будет хорошо!

Хуан Вантано, секундант Серхо Альваро, скучал. Исход поединка был ясен заранее, Лирамо не соперник Серхо, тот на голову выше этого художника, заурядного фехтовальщика. Да и Альваро был другом Вантано, а Лирамо… В общем, у маркиза Вантано не было никакого сомнения в исходе дуэли и не было жалости к мастеру Лирамо.

Художник прибыл на поединок в сопровождении своего секунданта и мальчика–слуги. Что-то в этом мальчике показалось Вантано смутно знакомым, но маркиза это занимало лишь мгновение. Поединщики сняли плащи и шляпы. Если Альваро, положил свои вещи на землю, то Лирамо отдал их своему слуге. А вот то, что произошло дальше, удивило маркиза – вместо того чтоб держать вещи своего господина, мальчик–слуга аккуратно положил их рядом с плащом и шляпой Альваро, а сам устроился в стороне, достав большой лист плотного картона из такой же большой сумки. Впрочем, отношения художника со своим слугой – это его дело, маркиз переглянулся с секундантом Лирамо, и оба одновременно скомандовали:

– Начинайте!

Вставшие в стойку дуэлянты скрестили шпаги. Как и ожидалось, Альваро с первых же секунд начал теснить своего противника, Лирамо сразу же был ранен, он перебросил шпагу в другую руку – правая повисла плетью. Левой рукой художник владел намного хуже, чем правой, – это было очень заметно. Быстро что-то чиркавший на листе картона мальчик нахмурился. Альваро, проведя хитроумный приём, занёс шпагу для завершающего удара и поскользнулся на гладком камушке, неизвестно как оказавшемся у него под ногой. Поскользнувшийся дон Альваро упал и сильно ударился головой. Лирамо, тяжело дыша, остановился и поднял шпагу. А Вантано бросился к своему другу, тот дышал, но был без сознания.

– Ага! – сказал мальчик, привлекая к себе внимание. Секундант Лирамо, стоявший ближе всех к мальчику, повернулся к нему, посмотрел на рисунок и восхищённо выдохнул:

– О–о–о!

– Ага, – снова сказал мальчик. Лирамо взглянул на лист картона и воскликнул:

– О святая Алемия!

Вантано и пришедший в себя, едва ковыляющий Альваро подошли и тоже заглянули в рисунок мальчика. Это был всего лишь набросок, выполненный мелком, но смотрелся он как картина, написанная яркими красками! На ней был изображён атакующий дон Альваро. Изображён в стремительном движении.

– О–о–о! – одновременно произнесли Вантано и Альваро, при этом противник Лирамо поморщился.

– Что? Так плохо? – глядя на контуженого дуэлянта, жалобно спросил мальчик.

– Великолепно! Замечательно! – ответил Серхо Альваро и страдальчески скривился: – Моя голова! Болит будто…

– Вам надо к лекарю! – озабоченно сказал мальчик.

– Да, мой друг, вам необходимо показаться лекарю! Да и вам тоже, – Вантано повернулся к Лирамо, которому перевязывал руку его секундант. Посмотрев на обоих дуэлянтов, маркиз произнёс: – Думаю, что продолжать поединок вы оба не в состоянии. Если вы не готовы примириться, то предлагаю отложить дуэль до вашего обоюдного выздоровления.

Альваро, не отрывая глаз от рисунка, спросил у художника:

– Сеньор Лирамо, это ваш ученик?

– Да, – ответил, морщась от боли в руке, художник, – Листик, мой ученик. Он талантлив, впрочем, в этом вы и сами смогли убедиться. Я горд, что он мой ученик, он превзойдёт меня! Да что меня! Он будет величайшим художником и скульптором современности! И очень вас удивит, когда вырастет!

– Лишать такой талант его наставника… – начал Вантано и посмотрел на своего друга, тот снова поморщился и сказал:

– Я согласен забыть оскорбление, нанесённое мне, и примириться, но с одним условием. Мастер подарит мне эту картину, это будет достаточным извинением!

Мальчик посмотрел на своего учителя и кивнул:

– Ага! Только вот перо на шляпе дорисую!

– Зачем? – удивился секундант Лирамо. – Ведь они дрались без головных уборов!

Ответ мальчика вызвал у всех улыбки:

– Так в шляпе с пером гораздо красивее!

– Не надо шляпу с пером, – Серхо Альваро, хоть и морщась, улыбнулся. Потрепав мальчика по рыжей растрёпанной шевелюре, сказал: – Без шляпы лучше, твой рисунок – совершенен, не надо его портить! Мальчик посмотрел на своего учителя, ожидая подтверждения, потом обвёл взглядом всех остальных. В этот момент Хуан Вантано вспомнил, где на него смотрели эти большие зелёные глаза, но тогда… Тогда это была девочка и звали её… Мальчик словно понял, что маркиз Вантано вспомнил, и чуть заметно отрицательно покачал головой.

– Сеньор Лирамо, у меня в четверг на следующей неделе – свадьба. Я бы хотел, чтоб ваш ученик сделал подобные рисунки, – маркиз кивнул на лист картона, которым уже завладел Альваро.

– Это для меня большая честь! – поклонился художник. – Во вторник у нас аудиенция у архипастыря, он изъявил желание, чтоб я написал его портрет, Листик будет помогать мне, делать наброски, а в четверг мы непременно будем у вас.

– Ага! – тоже поклонился мальчик, поклон был хоть и простым, но проделан был очень грациозно.

Архипастырь смотрел на стоящих перед ним художника и его ученика. Они почтительно ждали его решения. А он вертел в руках фигурку демона или неизвестного зверя и думал, как ему расспросить мальчика об этом звере. Ребёнок может испугаться и замкнуться в себе, тогда даже клещами из него ничего не вытащишь. Невольно на помощь архипастырю пришёл художник:

– К моему большому сожалению, я не могу сейчас делать наброски, – Лирамо показал на свою правую руку, висящую на перевязи. Архипастырь приподнял брови, художник быстро добавил: – Листик это может сделать сам. И сделает это весьма искусно и к тому же быстро.

– Я наслышан о способностях и умении вашего ученика, ведь рисунок атакующего графа Альваро – его работа? Все кто видел – восхищены. Граф заказал для того наброска раму, как для картины.

Лирамо молча поклонился, внутренне холодея – архипастырю было известно о дуэли, если бы художник погиб, то портрет, заказанный высшим иерархом церкви, не был бы написан в срок, а за него уже уплачен аванс! Конечно, мёртвому гнев архипастыря не страшен, но Лирамо остался жив и мог быть наказан за попытку не выполнить оплаченную работу, не начатую, пусть и не по своей воле. Архипастырь, понял, чего боялся художник, и усмехнулся своей змеиной улыбкой:

– Что ж, пусть ваш ученик делает наброски, а вы можете подкрепиться в буфете, секретарь вас проводит.

Оставшись вдвоём с учеником художника, архипастырь вопросительно посмотрел на мальчика, тот улыбнулся широкой детской улыбкой:

– Ага! Вам не надо специально позировать, занимайтесь вашими обычными делами, а я тут в уголке рисовать буду.

Верховный иерарх церкви Единого кивнул и позвонил в колокольчик, секретарь принёс документы, требующие немедленного рассмотрения, потом пришла делегация от дворян. Занимаясь текущими делами, архипастырь не забывал о мальчике, изредка на него поглядывая. Этот ребёнок трудился с усердием, несвойственным его возрасту, мелок летал по быстро сменяемым листам картона. Наконец с текущими делами было покончено, и архипастырь встал со своего места, подошёл к юному художнику, посмотрел на разложенные наброски и застыл. Мальчик был талантлив, нет, мальчик был гениален! С чёрно–белых набросков смотрел живой человек! Казалось, он вот–вот заговорит. Архипастырь понял, почему граф Альваро заказал раму для наброска этого мальчика. Подняв взгляд на улыбающегося ребёнка, верховный иерарх спросил:

– Картину, тоже ты писать будешь?

– Не–а, у меня ещё не получается красками, будет мастер.

– Я, пожалуй, повременю. А эти наброски оставлю себе, может потом… А это кто? Ты говорил, что видел таких зверей? – архипастырь показал маленького дракончика, что так и не выпустил из рук.

– Дракон, только они не маленькие. Вот такие! – Мелок в руках мальчика снова залетал по листу картона.

– Тебя Листик зовут? – спросил архипастырь, чтоб заполнить возникшую паузу, мальчик замолчал, делая рисунок.

– Ага! – ответил мальчик.

– Эти звери – страшные? Наверное, очень злые? – задал вопрос архипастырь, рассматривая рисунок, там, около дракона, для сравнения Листик нарисовала человеческую фигурку.

Листик задумалась, перед тем как ответить. Пожав плечами, сказала:

– Не знаю, наверное, всякие бывают, добрые, злые. Но мама велела мне от них прятаться.

– Почему? – поинтересовался архипастырь.

– Мама говорила – попытаются убить.

Верховный иерарх удовлетворённо кивнул, эти звери, такие красивые с виду, очень опасны, раз мама мальчика велела от них прятаться. Так поговорив некоторое время, архипастырь решил не задавать сразу много вопросов, боясь разрушить то доверие, что появилось к нему у этого мальчика. Приказав одному из своих секретарей привести Лирамо, архипастырь объявил о своём решении заказать большую картину позже, когда художник будет в состоянии это сделать, но при этом сообщил, что все наброски Листика оставляет у себя, и щедро за них заплатил. Аугусто Лирамо рассыпался в благодарностях, а архипастырь, сочувственно покивав, назначил время следующей аудиенции.

Графиня Вихита Бронуа сидела у зеркала и прихорашивалась. Сегодня её свадьба! Она выходит замуж за маркиза Хуана Вантано! Графиня слегка припудрила носик и улыбнулась своему отражению. Всё так и произошло, как предсказала прорицательница Хуархита: Хуан сумел избежать той угрозы, что несло хладное железо, а у нее, Вихиты, будет ребёнок! Лекарка это точно определила, но каким будет пол ребёнка, сказать не смогла, слишком рано. Но Хуархита же определила! Вернее её маленькая помощница и ученица, Вихита наморщилась, пытаясь вспомнить имя той девочки. В этот момент в дверь будуара графини постучали, особо постучали. Вихита улыбнулась и позвала:

– Входи дорогой!

Это конечно было против правил, жених не должен видеть невесту в день свадьбы до венчания но графиня Бронуа и маркиз Вантано давно наплевали на все правила, одно то, что они успели не то что до свадьбы, а до официальной помолвки!.. Будущий ребёнок тому свидетель! Слишком многое требовалось сделать, поэтому помолвку пришлось отложить, а теперь поспешить со свадьбой. Ведь между помолвкой и свадьбой прошла всего неделя. Маркиз пришёл не один, он привёл маленького мальчика с большой сумкой, в такой художники носят мелки и листы картона для набросков.

– Познакомься, Вихита, этот юный, но очень талантливый художник сделает зарисовки нашей свадьбы. Я думал пригласить кого-нибудь из уже знаменитых художников, чтоб он написал картину, но сама понимаешь, нам надо сохранить… – Маркиз замолчал на полуслове, графиня согласно кивнула. Вантано продолжил: – Листик сделал тот замечательный рисунок, которым хвастается Серхо. Причём сделал во время дуэли. Листик говорит, что мастер Лирамо не смог прийти, у него какое-то очень срочное дело. Но может это и к лучшему, Листик нарисует лучше. Да и чем меньше людей будет знать о…

Пока маркиз говорил, графиня закончила подводить глаза и повернулась, чтоб посмотреть на юное дарование.

– Лихита! – вспомнила имя графиня.

– Листик, – поправила девочка, – меня зовут Листик, и лучше, если ты будешь ко мне обращаться как к мальчику.

– Листик, – повторила графиня Бронуа и спросила: – Как там поживает Хуархита? Всё произошло так, как она и предсказала. Она не только предсказала, но и посоветовала, что надо сделать, чтоб наше счастье…

– Нету больше Хуархиты, – нахмурившись, ответила Листик, – убили её, чёрные такие, с серебряными знаками на одежде.

– Ревнители, – прошептала Вихита, – а ты… Как тебе удалось спас…

– А я убила их! Всех убила! – Листик нахмурилась ещё больше, в её глазах блеснули слёзы. – За что они Хуархиту… Она же не делала ничего плохого и не нарушала заповедей вашей священной книги, она молилась каждый вечер и на святое причастие ходила, мы с ней вместе ходили! А они!..

Листик замолчала и отвернулась, графиня Бронуа прижала руки к груди и с сочувствием смотрела на девочку, она мало верила, что этот ребёнок мог расправиться с отрядом «ревнителей». А вот маркиз Вантано задумался – он слышал об исчезновении отряда «ревнителей» и не где-нибудь в глуши, а в непосредственной близости от столицы Арэмии. Но вряд ли это сделала маленькая девочка, но по её просьбе – те, кому это по силам вполне могли…

Графиня поднялась и стал виден её уже сильно округлившийся живот, но это не удивило Листика, а маркиз, глядя на свою невесту, сказал юной художнице:

– Видишь? Свадьба в её положение вызовет кривотолки в обществе, а я не хочу, чтоб говорили плохо о моей будущей жене!

– Подождите пока она родит и тогда женитесь, – посоветовала девочка.

– А рождение ребёнка вне брака – грех! – строго сказал маркиз, графиня утвердительно кивнула. Листик в недоумении на них посмотрела:

– Чем же я могу вам помочь?

– Видишь ли, – замялся Вантано и посмотрел на свою невесту, та утвердительно кивнула, маркиз продолжил: – Мы не будем делать пышную свадьбу и приглашать гостей. Будут только свидетели со стороны жениха и невесты. Такая вот скромная свадьба. Но интерес общества к ней будет, вот ты и сделаешь такие наброски, их мой свидетель – Серхо Альваро, да ты его знаешь…

– Ага! – улыбнулась девочка, маркиз тоже улыбнулся:

– Вот он покажет твои зарисовки, где Вихита будет…

– Ага, – поняла Листик, а потом вы уедете, ребёнок родится и уже никого не будет интересовать, когда он родился, невеста на свадьбе была ещё не беременна, но как вы скроете то, что…

– Я не выходила из дому и меня никто не видел, – пояснила графиня, перебив девочку.

– Ага, а когда свадьба? – поинтересовалась Листик.

– Вот прямо сейчас и начнём, – улыбнулся маркиз. Они прошли в домашний храм графов Бронуа, где их уже ждали сеньор Альваро, дуэнья Вихиты и пастырь. Несмотря на скромность, обряд бракосочетания прошёл очень торжественно и красиво. Листик стремительно делала зарисовки, решив подправить их позже.

– И выпейте вместе эту чашу вина в знак своего единения, – торжественно провозгласил пастырь, заканчивая обряд. Слуга подал большой хрустальный бокал Вихите, та сделала несколько глотков, улыбнулась и передала его Хуану. Маркиз Вантано осушил бокал до дна и перевернул, показывая что он пуст. Улыбка сошла с лица Вантано, он захрипел и упал, вслед за ним со стоном упала графиня Бронуа. Альваро бросился к своему другу, затем к его невесте. Листик, бросив свои наброски, прыгнула и подцепила ноги пытавшемуся улизнуть слуге, подававшему чашу.

– Они мертвы! – в отчаянье воскликнул Альваро, пастырь застыл не в силах шевельнуться, а дуэнья Вихиты Бронуа громко заголосила. Упавший слуга попытался подняться, но Листик сильным ударом снова опрокинула его.

– У него в кармане, – Листик показала в каком, и вскочивший с колен Альваро рывком поднял слугу, достал из его кармана стеклянный флакон и, сжав горло убийце, прохрипел:

– Кто! Кто приказал?!

Слуга что-то залепетал, но граф встряхнул его и сжал горло сильнее, слуга сдавленно произнёс:

– Дон Итарано.

– Пей! – приказал Серхо Альваро, откупоривая флакон, слуга в ужасе замотал головой:

– Всё что угодно, только не это!

– Хорошо, – прорычал граф Альваро и свернул слуге шею.

– Зачем? – спросила Листик, широко раскрыв глаза.

– Напрасно Хуан не убил тогда на дуэли этого подлеца! Ранил, но не убил! Сейчас против него нет доказательств! Слова слуги никакой суд не принял бы, даже рассматривать такое дело не стал бы.

– Почему?

– Слово простолюдина против слова дворянина? Это даже не смешно!

– Возьмите, – Листик протянула графу свои наброски, пусть у вас останется память…

Вернувшись в студию Лирамо, Листик застала там хозяйничавших чужих людей. Девочка недоуменно посмотрела на человека в сутане пастыря, ещё одного в судейском мундире и двух стражников:

– Что вы здесь делаете! Где мастер Лирамо?

– Слуга тоже входит в имущество, следовательно, он переходит в собственность старшего пастыря Ихелито, – брезгливо поджал губы человек в сутане пастыря, не обратив внимания на вопросы девочки. Судейский снизошел до пояснения:

– Сеньор Аугусто Лирамо сегодня убит на дуэли. Поскольку он был должен старшему пастырю Ихелито крупную сумму денег, то его имущество переходит в собственность кредитора. Ну а ты, поскольку был слугой сеньора Лирамо, то тоже переходишь в собственность старшего пастыря, он волен распорядиться…

– Я не слуга! Я ученик! – закричала Листик. Но чиновник тем же бесцветным голосом продолжил:

– Поскольку статус отрока Листарио не был официально определён сеньором Лирамо, то социальное положение вышеупомянутого Листарио определяет его святость, старший пастырь Ихелито, как получивший право на имущество сеньора Аугусто Лирамо, который…

– Но у мастера были деньги! Он получил их за картину, а ещё за мои рисунки! Он говорил, что расплатился с долгами!

– Долговая расписка, предъявленная старшим пастырем Ихелито, свидетельствует о том… – продолжал чиновник тем же бесцветным голосом.

Девочка посмотрела в угол, где стоял шкаф, в котором художник – Лирамо называл его казнохранилище – хранил деньги и другие документы. Это был крепкий дубовый шкаф, сейчас дверки его были распахнуты, Листик увидела, что их не просто открыли, а взломали. Девочка помнила, как мастер принёс свою расписку и сказал, что позже торжественно её уничтожит и что они с Листиком отпразднуют это. Судейский чиновник, видно решив, что дал достаточные объяснения, кивнул стражнику. Тот грубо схватил девочку за плечо и потянул в строну со словами:

– Постой тут, не мешай!

Девочка вывернулась и шагнула к пастырю. Стражник попытался ещё раз схватить девочку. Листик, развернувшись, коротко, без замаха, ударила, стражник отлетел к стене и там затих. Второй замахнулся на девочку алебардой. Листик подпрыгнув, выхватила алебарду и её древком ударила стражника по голове. Тот, выпучив глаза, осел на пол. Листик шагнула к пастырю и, подражая графу Альваро, схватила того за горло. Человек в сутане был довольно высок, поэтому Листику пришлось подпрыгнуть. Но подпрыгнув, девочка и не думала опускаться обратно на пол, она так и осталась висеть в воздухе.

– Кто? – опять же подражая Альваро, прорычала Листик.

– Старший пастырь Ихелито, – сдавлено ответил человек в сутане. Листик задумалась, вроде, об этом уже говорил судейский чиновник, при этом она сильнее сжала горло своей жертве. Пастырь захрипел и начал синеть. Девочка ослабила захват и спросила:

– Зачем?

– Старший пастырь Ихелито сказал, что гений… – ответил служитель церкви Единого, со страхом глядя на девочку, – такой гений должен принадлежать церкви.

– Ага! – зловеще произнесла Листик и исчезла.

– Кто она? – испуганно спросил до этого стоявший столбом чиновник.

– Демон! – хрипло ответил пастырь, делая знак, отгоняющий слуг врага Единого, стражники, приходящие в себя, согласно застонали.

Архипастырь беседовал со старшим пастырем Ихелито. Беседовал о искусстве, при этом оба смотрели на «Пришествие святого Ивософата», картину мастера Лирамо.

– Талантливый художник, он создал настоящий шедевр, – произнёс архипастырь.

– Позвольте с вами не согласиться, ваше святейшество, согласен, даже на посредственность может снизойти озарение. Этим озарением стал его ученик. Этот мальчик гениален, и учитель у него должен быть соответствующий.

– Вы слишком предвзяты по отношению к мастеру Лирамо. Это не единственная его картина, вызывающая восхищение. Он вполне может обучить Листарио, – задумчиво произнёс архипастырь, он и его собеседник стояли спиной к распахнутой балконной двери, эта дверь была частью окна, занимающего всю стену большого кабинета.

– Бриллиант никогда не засверкает в куче навоза – окружение не то, таково моё мнение. А этот мальчик – бриллиант, он должен сверкать в соответствующей оправе! Ему место в нашей художественной школе. Он, своими рисункам должен славить Единого, а не тешить дворянское самолюбие и не покрывать грех! Вы знаете, что после того наброска, изображающего графа Альваро, мальчик был приглашён на свадьбу маркиза Вантано… – Ихелито рассказал, как с помощью рисунков талантливого ученика мастера Лирамо Вантано собирался скрыть беременность своей невесты.

– Это, несомненно, грех, но со стороны маркиза Вантано и графини Бронуа, а не со стороны наивного ребёнка. Вы слишком к нему строги, друг мой Ихелито.

– Зачем ты приказал убить мастера?! Ведь он отдал тебе долг! – закричал внезапно появившийся рыжий мальчик. Он вышел из-за спин церковных иерархов и стал между ними и картиной. Возможно, мальчик слышал часть разговора, потому что свои претензии он высказал именно старшему пастырю Ихелито. Тот не счёл нужным ответить разгневанному ребёнку, а может, просто растерялся. Мальчик замолчал и насупился, видно было, что он очень расстроен. Архипастырь перевёл взгляд на Ихелито, собираясь задать вопрос, как мальчик произнёс:

– Мама! Мамочка!

– Листик, доченька, что произошло? – раздался мелодичный голос за спинами священников. Резко развернувшись, они увидели двух девушек, если та, с рыжими волосами, была очень красива, то её бронзоволосая подруга – ослепительно красива! Архипастырь в отличие от Ихелито, который окончательно растерялся, удивлённо поднял бровь – девушки были обнажены и вошли в комнату с балкона. А это был пятый этаж, не могли же эти девушки влезть по отвесной стене? Да ещё в таком виде пройти через весь город к дворцу архипастыря? Хотя раздеться они могли перед тем, как лезть на стену. Но тогда возникает вопрос – зачем они раздевались и как поднялись по гладкой и отвесной стене?

– Мамочка, забери меня отсюда! Они все злые! Они убили… – Листик бросилась к рыжей девушке и обняла её, та успокаивающе гладила, как оказалось, девочку по голове. Затем они вышли на балкон и превратились в драконов, девушка – в большого изумрудно–золотистого, девочка – в такого же, только в четыре раза меньшего. Драконы стремительно ушли в небо.

– Люди – самый коварный, вероломный, кровожадный, злобный вид разумных. А ещё они готовы убивать других и себе подобных из-за золота и власти, значит, они корыстные, жадные, не знающие сострадания… – Девушка замолчала и пошла к балкону. Встав в дверях, сказала: – Дальше продолжите сами, мне некогда.

Бронзовый дракон взмыл в небо. Опомнившийся Ихелито закричал:

– Они ведьмы! Демоны! Сжечь их!

– Сначала – догоните, – усмехнулся архипастырь и спросил: – Что это за история с мастером Лирамо? О чём этот мальчи… Девочка так возмущённо говорила?

– Мастер Лирамо мне задолжал большую сумму, но, к сожалению, погиб на дуэли. Его имущество отошло ко мне, естественно, слуга тоже…

– Насколько я помню, Листарио – ученик, – кивнул архипастырь, подходя к своему столу.

– Его положение не определено, и соответствующим судебным решением… Не подумайте, ваше святейшество, я бы определил в лучшую школу…

– Но уже как своего кабального слугу, – архипастырь позвонил в колокольчик, возникшим, словно соткавшимся из воздуха, гвардейцам кивнул в сторону старшего пастыря: – Взять!

– Не ради корысти, а во славу Единого…

– Не плохая комбинация, очень остроумная и изящная, но имеет один недостаток – она проведена без моего ведома, – усмехнулся замораживающей улыбкой архипастырь и, дождавшись, когда Ихелито уведут, снова позвонил в колокольчик, но в другой. Появившемуся секретарю со скорбным видом сообщил:

– Наш брат Ихелито впал в ересь, но после беседы со мной раскаялся и искупил свою вину.

Секретарь, изобразив на лице вселенскую скорбь, согласно кивнул:

– Такая беда, но заблудший брат осознал и предстал перед Единым, повесившись сегодня ночью.

– Это… – Архипастырь приподнял руку и пошевелил пальцами: – Не совсем достойно и не эстетично, лучше яд. Да, яд. А ещё выясните, кого Ихелито послал к Лирамо, они не должны никому ничего рассказать: ни о замысле старшего пастыря, ни о том, что там видели.

Когда секретарь вышел, архипастырь вызвал начальника охраны и приказал позвать к нему гвардейцев, стоявших в наружном охранении. На вопрос – видели ли они что-то необычное, все гвардейцы, как один, ответили – что нет. Архипастырь сделал вывод, что ни девочка, носящая имя Листарио, вернее Листик, ни две обнажённые девушки замечены не были, а их-то заметили бы обязательно, не столько потому, что они чужие, а именно из-за их внешнего вида. Да и на взлетающих драконов обратили бы внимание, уж слишком необычным было зрелище!