Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Войны Света и Тени (№2) - Корабли Мериора

ModernLib.Net / Фэнтези / Вурц Дженни / Корабли Мериора - Чтение (стр. 41)
Автор: Вурц Дженни
Жанр: Фэнтези
Серия: Войны Света и Тени

 

 


— Я про него не забыл.

Лизаэр мотнул головой и выпрямился.

— Кстати, запомни одну фамильную черту Бридионов. Когда мы встретимся с герцогом Брансианом, надо иметь в виду, что он способен пить, не пьянея.


Наконец громада объединенной армии тронулась с места, исполненная решимости найти и уничтожить Повелителя Теней. Солдат построили в шеренги, всадники оседлали коней, в телеги и повозки с провиантом впрягли волов. Наконец-то обитатели истоптанных земель в окрестностях Итарры могли вздохнуть спокойно, а тех, кто их покидал, ожидал нелегкий марш из Итарры на берег Миндерлийского залива. Сто двадцать лиг пути.

Ветер играл знаменами ратанских городов и штандартами Авенора. Звенели трубы на городских стенах Итарры. Впервые город провожал столь внушительную армию.

Парадное великолепие длилось недолго. Не прошло и часа, как дорога под ногами, копытами и колесами превратилась в глинистое месиво. Сверкающие мундиры покрылись пятнами грязи. Повозки одна за другой вязли по самые оси, и погонщики, исчерпав запас ругательств, сбрасывали потные рубахи и лезли вытаскивать застрявшие в чавкающей глине колеса. Лошади теряли подковы, стирали в кровь ноги, а их бока покрывались коркой от соленого пота.

Следующим испытанием стало нестерпимое пекло уходящего лета. Земля растрескалась, и все, что передвигалось по ней, поднимало густые облака пыли. Пыль набивалась в ноздри, оседала в горле, лезла в глаза. Облака полностью исчезли. С утра и до вечера воспаленные от пыли глаза видели только нестерпимо яркое солнце.

Знамена и мундиры приобрели грязно-серый оттенок. Победоносная армия, больше похожая сейчас на двинувшийся в путь муравейник, ползла по высохшей равнине к Перлорну. Город этот находился посередине между Итаррой и Верпонтом. Колеса повозок без труда катились по глубоким колеям, зато волы то и дело отказывались идти. Возницы, не давая им растянуться прямо на дороге, подгоняли животных заостренными палками. На ночь повозки ставили за частоколом, который успевали возвести отряды, двигавшиеся впереди. С внешней стороны частокол охранялся многочисленными караульными, не знавшими, куда себя деть от скуки бессонной ночи.

Внешне могло показаться, что, кроме самой армии, вокруг никого нет. Однако опытный Пескиль думал по-другому. Густые кустарники и каменистые ложбины были идеальными местами для засад варваров. То, что самые бдительные дозорные до сих пор даже мельком не видели ни одного налетчика, не успокаивало Пескиля. Он без конца заставлял своих головорезов прочесывать окрестности. Чтобы сохранить дисциплину и не позволить дозорным впасть в опасное благодушие, командир пускал в ход все меры: от увещевания до наказания розгами.

Офицеры с Пескилем не спорили, но не всегда торопились выполнять его указания. Да и можно ли было постоянно держать в поле зрения каждый отряд? Многие солдаты привыкли к необременительной казарменной жизни. А здесь — глушь, пыльная дорога, надоевшее копченое мясо и комары, не дающие спать по ночам. Несколько спокойных дней убедили и зеленых новичков, и опытных солдат, что варваров в здешних краях нет, а командиры просто пугают их для острастки.

Но в одно далеко не прекрасное утро восемнадцать отрядов обнаружили, что во всех бочках с водой выбиты затычки. Сами бочки по-прежнему аккуратно стояли на своих местах, но совершенно пустые. Лошади и волы, перевозившие воду, валялись с перерезанными глотками там, где их поставили на ночлег. Это происшествие оказалось не единственным. Где-то у повозок поломали колеса, где-то еще вытряхнули из мешков и испоганили провиант.

Узнав о ночном нападении варваров, Пескиль немедленно отправил своих лучших дозорных прочесывать местность с ищейками. Многочасовые поиски окончились ничем. Собаки брали след и тут же его теряли.

Пескиля это ничуть не удивило.

— Известный трюк варваров: оленьи и лисьи шкуры, — пояснил он, докладывая Лизаэру о поисках. — Надежно заметает следы и отбивает человеческий запах. Я даже знаю, чья это работа. Нас навестили люди Рыжебородого.

Пескиль сплюнул себе под ноги.

— Охотиться за ними бесполезно. Они умеют выбирать удобные цели.

Лизаэр, сидевший верхом, молча выслушал доклад и ни разу не перебил Пескиля. Тот плюнул вторично.

— Знал бы я, так приказал бы своим людям устраивать ложные набеги, чтобы расшевелить наших сонных дозорных!

На худощавом лице Пескиля блестели черные бусинки глаз. Подбородок успел покрыться седоватой щетиной.

— Сражаться с нами они не рискнут — силы неравны. Но задержать в пути могут. Где на полдня, где на целый день. Глядишь, неделя-другая набежала. А бури и холода не станут нас дожидаться.

Если бы всеми отрядами командовали авенорские офицеры, ничего подобного не случилось бы. Вот она, первая расплата за спесь ратанских гарнизонных командиров. И принца, и Пескиля удручало то, что они оба это предвидели.

— Гарнизонные командиры должны признаться в своей несостоятельности и попросить нашей помощи, — сказал Лизаэр.

Внешне он держался совершенно спокойно, даже отрешенно. Но хладнокровие принца было не более чем оружием, которым он оборонялся от окружающей действительности.

— Ратанские командиры должны сделать это добровольно, объяснив своим солдатам, иначе те будут противиться чужому командованию… пока не погибнут от рук варваров.

— Раз вы не даете мне вытряхнуть из них спесь, пусть получают кровавые уроки. Я тут бессилен. Они озабочены только тем, как бы не уронить свое достоинство.

Пескиль досадливо тряхнул головой и нахлобучил остроконечный шлем.

— Дуралеи. Сами-то они уцелеют, а вот необученные сосунки из их отрядов полягут здесь навсегда.

Солдатам урезали довольствие: полуголодные желудки способствовали более бдительной охране повозок с провиантом. Впрочем, было уже поздно. Варвары быстро меняли тактику и изобретали новые ловушки. На рассвете дозорные заметили возле одной из коновязей крадущиеся фигуры в кожаных одеждах. Полуодетые солдаты, схватив оружие и вскочив на лошадей, понеслись вдогонку. Погоня окончилась в густой чаще, где невидимые лучники варваров перебили их поодиночке, забрав мечи и коней.

Весь день, наполненный страхом и бессильной яростью, армия простояла на месте. Следующий — тоже: хоронили убитых.

Пескиля не удивило, что от набега вновь пострадали солдаты ратанских гарнизонов. Так и должно быть: варвары берегли силы и ударяли по самым слабым подразделениям. Лизаэр созвал к себе в шатер всех командиров. Пескиль решил больше не церемониться.

— Может, хватит говорить о случайных совпадениях? — обрушился он на спесивых командиров, почти каждый из которых принадлежал к городской знати. — Варвары знали, по кому бить. Это даже хорошо, что они избавили наши ряды от безмозглых храбрецов. Ну как, высокородные господа офицеры? Теперь вы уже не будете громко возражать, когда к вашим дозорным присоединятся мои люди? Или вас больше устраивают ежедневные похороны?

— Мы с радостью примем ваших людей, — заявил командир из Нармса, чей отряд понес наиболее ощутимые потери. — Но поверьте, мы усвоили этот жестокий урок. В следующий раз никто из моих людей не поскачет в лес очертя голову.

— Конечно не поскачет, — сердито буркнул Пескиль. — Второй такой ловушки не будет. Джирет Рыжебородый, сын Стейвена, никогда не повторяет прежних трюков. Он придумает что-нибудь новенькое.

Слова Пескиля оказались пророческими. Совещание у Лизаэра завершилось около полудня, а вскоре принцу донесли, что на дороге обнаружена ловчая яма. Варвары успели выкопать ее за ночь, ибо еще вечером но тому месту беспрепятственно проехала часть повозок. Можно было только удивляться изобретательности клановых людей. Они проявили редкостную хитрость, устроив эту ловушку на насыпном участке, где дорога проходила над оврагом. Объехать поврежденную часть было невозможно: на крутых откосах повозки могли опрокинуться, а в расселинах, заполненных острыми кусками сланца, даже распряженным лошадям грозила опасность покалечить ноги. Смерть подстерегала солдат в любом месте. Если рядом не оказывалось опытного наемника, кто-то непременно становился жертвой «пружинок» и «петелек» — так люди Пескиля называли излюбленные ловушки варваров. Жертву «петельки», если подоспеть вовремя, еще можно было спасти; главное — не дергаться и не вертеть головой. Однако молодые солдаты, попав в ловушку, тут же забывали обо всех наставлениях и сами затягивали петлю у себя на шее. «Пружинки» своих жертв не отдавали: острые прутья ловушки либо протыкали несчастному горло, либо распарывали живот. Верховой гонец от Лизаэра каким-то чудом сумел миновать все ловушки и предупредить командиров, что обнаружены новые «гостинцы» варваров и придется стоять до тех пор, пока их не обезвредят и не засыплют все ловчие ямы. Путь к Перлорну становился все труднее и опаснее. Лизаэр приказал удвоить число дозорных и караульных, потом снова удвоить. Дорога постоянно просматривалась в оба конца. Варвары появлялись точно призраки и так же незаметно растворялись в придорожных кустах. Стоило дозорному отъехать чуть в сторону или зазеваться, и он мог проститься с жизнью. Его убивали стрелой или же намеренно ранили лошадь. Она взвивалась на дыбы, а на шею всадника набрасывали тонкую веревочную петлю и стаскивали с седла. Если дозорный не ломал себе при этом шею, его добивали. Никто не знал, по какой части армии варвары нанесут очередной удар. Жертвами могли стать и воловья упряжка, и солдаты, зашедшие в кусты облегчиться. Армия напоминала слона, которому на каждом шагу мешали двигаться докучливые шершни. Жара опять сменилась дождями, только теперь они не размывали дорогу, ставшую каменистой. Войску Лизаэра предстояло карабкаться по крутым холмам, за которыми начинался Скайшельский хребет.

— Эт милосердный, так дальше не может продолжаться, — всхлипывал молоденький солдатик, на руках которого умер его сержант.

— Может. И будет продолжаться. Пока мы доберемся до Верпонта, кланы нам еще и не такие фокусы устроят, — без всякого сочувствия ответил ему Пескиль. Он подъехал к охраняемому караульными ручью, чтобы напоить своего мерина. — Хочешь остаться в живых — перестань разводить нюни и учись быть настоящим солдатом.

Горечь потерь усугублял голод. С момента выхода из Итарры армия не получала дополнительного провианта. Солдаты оказались почти что на голодном пайке. Вместе с потерями росло недовольство. На совещаниях у Лизаэра без конца обсуждали, как можно одним ударом покончить с неуловимыми варварами. Пескиль не вмешивался, дожидаясь, пока гарнизонные командиры сами поймут нелепость своих предложений. У него просили лучших людей, чтобы создать отряд, который наконец-то выследит, откуда появляются и куда скрываются варвары. Пескиль отказался, ибо знал, чем это кончится. Кто-то из командиров предложил поджечь траву и кусты, рассчитывая погубить варваров в огне и дыму. Предложение не стали даже слушать: ветер мог перемениться и обрушить огонь на провиантские повозки.

Лизаэр старался поддержать боевой дух солдат и каждый вечер выходил к походным кострам.

— Варвары — союзники Аритона. Помните об этом, — говорил он солдатам. — Мы обязательно должны достичь Верпонта еще до начала осенних штормов. Иначе нам останется признать, что все жертвы были напрасными и ваши товарищи погибли зря. Ваш страх и нерешительность только подхлестнут Повелителя Теней к новым злодеяниям.

Пламенные речи Лизаэра воодушевляли солдат, но лишь ненадолго. Следом за ушедшим принцем возвращались горечь потерь, досада, страх перед будущим. Какое там «до начала осенних штормов», если даже сюда армия дотащилась с опозданием на целый месяц!

Природа наконец-то распростилась с летом. Изнуряющую жару сменили дожди и ветры. Дождь наступал на армию сплошной стеной, не давая передышки. Заливая низины, с гор неслись мутные, пенистые потоки. Овраги мгновенно превратились в бурлящие озера, из которых торчали острые зубцы серых скал. Ручейки стали неистовыми горными реками, способными опрокинуть и разбить в щепки любую повозку. Пришлось спешно разгружать обоз, перебрасывать через потоки веревки и уже по ним переправлять провиант, шатры и остальное имущество. Затем повозки крепко связали между собой, сделав из них подобие наплавных мостов. Таких переправ было несколько, и каждая отняла не один день. Ржавело оружие, ржавели доспехи. Но еще страшнее была невидимая ржавчина, разъедавшая души солдат.

Потом дожди прекратились и начались холода. Тяжелее всего солдаты переносили ночевки. Редко кому удавалось надолго заснуть под промерзлыми складками походных одеял. Чтобы не окоченеть, караульным велели постоянно двигаться, но и это не спасало их от дрожи. А над головой, далекие и равнодушные к людским горестям, перемигивались серебристо-голубые звезды. Ветры, дувшие со Скайшельских гор, недвусмысленно напоминали о скором времени зимних штормов.

— Уж лучше слушать волчий вой, чем эти завывания, — раздраженно бросил Диган, когда в их шатре снова задуло все лампы. — Больше всего меня бесит, что мы едва одолели половину пути до Перлорна!

Принц молчал. Он помнил слова Пескиля: дальше будет еще хуже.

Наутро армия подошла к ущелью, именуемому Вальгапским. Дорожные колеи превратились в едва заметные борозды. По обе стороны от дороги тянулись узкие полоски каменистой равнины с редкими низкорослыми деревьями. Дальше начинались крутые уступы скал с расселинами, густо забитыми каменными осколками и обломками деревьев, в основном горных елей, принесенных сюда оползнями. Почерневшая хвоя и посеревшие куски стволов говорили о том, что лежат они здесь уже достаточно давно.

Пескиль следил за парящими в небе ястребами, попутно оглядывая рваные зубцы скал. Черные точки были не чем иным, как входами в пещеры. Помимо них скалы изобиловали естественными парапетами, весьма удобными для засады.

— Не желаете ли выгнать скотину на убой? — спросил он у принца.

Лизаэр вопросительно вскинул брови.

— Я спросил, не хотите ли вы избавиться от напыщенных гарнизонных дурней? — пояснил Пескиль, презрительно сморщив нос, и сухо рассмеялся. — Пошлите их обследовать ущелье. Пусть там поползают в своих заметных мундирах.

Лизаэр отвел глаза. Его лошади, как всегда, не стоялось на одном месте, и она била копытами по камням.

— Сколько я ни убеждал их в том, что надо сменить мундиры, — никакого результата. Но я не могу сознательно губить людей, пользуясь их глупостью и упрямством. Авенорские части, опытные солдаты из личного отряда Харадена и ваши бойцы — это костяк нашей армии. Нужно, чтобы все, кто хорошо знаком с уловками варваров, взяли на себя ответственность за проход армии через Вальгапский перевал.

— Почему бы вам тогда не вручить свою жизнь заботам Джирета Рыжебородого? — поинтересовался Пескиль и сплюнул.

Порыв ветра трепал шнуровку его исцарапанных кольчужных нарукавников.

— Моя жизнь вручена вашим заботам, господин Пескиль. — Лизаэр выпрямился. Пропустив мимо ушей мрачную шутку Пескиля, он ледяным властным тоном добавил: — Если Джирет Рыжебородый опять готовит ловушки, чтобы погубить наших людей, ваша прямейшая обязанность — предотвратить новые смерти. Повторяю: я отвечаю за каждого солдата, отправившегося со мной в поход. И по перевалу я буду двигаться в составе самого слабого из наших звеньев: я поеду вместе с отрядами из Нармса.

Итарранец несколько раз громко выругался. Эхо услужливо вернуло ему все слова, разнеся их по окрестным скалам. Командир сердито глядел себе под ноги, вынужденный признать, что принц отнюдь не трус и не дурак. Настоящий полководец так и поступает. Лизаэр не отдал ему непосредственного приказа; скорее это выглядело как настоятельная просьба, но все внутри Пескиля напряглось. Вальгапский перевал — лучшего места варварам не сыскать: где «пружинку» устроят, где оползень. А уж на скалах они безраздельные хозяева. Даже последний гарнизонный дурак понимает: сунешься туда — найдешь верную смерть.

Пескиль раздраженно поворотил мерина и помчался к своим головорезам.


Армия остановилась на подступах к Вальгапскому ущелью. Отряды выстроили почти впритык, солдат в шеренгах поставили плечом к плечу. Было объявлено, что дальше никто не ступит ни шагу до тех пор, пока люди Пескиля не прочешут Вальгапские высоты с обеих сторон. На это опасное дело командир отправил два отряда по двести человек в каждом. Решено было устроить веерное прочесывание. Отряды разбились на группы. Каждая группа высылала вперед троих бойцов. Остальные шестеро или двенадцать двигались поодаль и всегда могли помочь товарищам, если те напорются на варваров или попадут в ловушку.

Подъем по скайшельским уступам был делом нелегким, и не только из-за их крутизны. Склоны покрывал черный глинистый сланец. Стоило на него наступить, как он тут же трескался и катился вниз, увлекая за собой другие обломки. Они скользили почти бесшумно, даже столкновение с травой и кустами вызывало лишь легкий шелест. Но настороженные бойцы оборачивались, сжимая оружие. Они привыкли не доверять звукам; любая мелочь, оставленная без внимания, могла стоить жизни. Утратившие бдительность, как правило, гибли первыми.

К полудню стало тепло и даже жарко. Солнце отражалось в тысячах черных сланцевых зеркал, переливалось в ручьях, сверкало из грязных луж. Свет стал еще одним противником людей Пескиля, но в отличие от варваров командир и не думал таиться. Наемники щурились и до боли напрягали глаза, чтобы не ошибиться, разгадывая узор теней. Тени от горных елей особого интереса не представляли, зато густые тени от скал требовали пристального внимания. Возможно, кто-то неподвижно лежал там в засаде. Бойцы, выбранные Пескилем, знали особенности охоты в лесу и в горах. Но в обоих случаях действовало железное правило: не выделяться. Достаточно хотя бы ненадолго встать во весь рост — и ты превратишься в удобную мишень для варварских лучников. Поэтому передвигались ползком, раня ладони и колени об острые кромки сланца. Немногим лучше были низкие заросли дрока: острые стебли то и дело впивались в кожу.

От нескончаемого ползанья сводило плечи и спины. Если бы не варвары, можно было бы залюбоваться дикой красотой этих гор. Однако люди Пескиля меньше всего думали о красотах. Они сосредоточенно осматривали пещеру за пещерой, заглядывали под каждый крупный камень. Опасными были и те места, где скалы почти смыкались над дорогой: варвары почти всегда ставили там свои ловушки. Что позволяло наемникам выдерживать час за часом? Верность приказу? Воля, собранная в кулак? Многолетняя ненависть к варварам? Об этом тоже им некогда было думать.

Любой дозорный не сомневался, что варвары затаились где-то поблизости и выжидают, готовые убивать. Вальгапское ущелье было идеальным местом для внезапных нападений; к тому же эти исчадия Ситэра знали здесь каждую впадину.

Мучительно тянулось время. Потея от напряжения и беспокойства, Пескиль дожидался вестей… В донесениях появившихся гонцов повторялись два слова: «нигде» и «никого». Пещеры, впадины, камни — все оказалось безлюдным.

Несколько минут Пескиль молча расхаживал взад-вперед. Потом ослабил своему мерину подпругу и потуже затянул завязки на кольчуге. После этого командир громко выругался.

Неподалеку стояла повозка. Узколицый офицер из Англифена, восседавший на ней, удивленно крутанул ус и поинтересовался, почему это Пескиль так взвинчен. Командир итарранских наемников повернул к нему искаженное злобой лицо.

— Даркарон нас всех побери! Да в этих скалах целые лабиринты пещер. Я уверен, что варвары затаились там и готовят настоящую бойню.

— Ему уже везде мерещатся варвары, — пробормотал себе под нос возница.

Говорить такое громко он не решался, зная крутой нрав рассерженного Пескиля.

Прошел еще один томительный час. Войска, разморенные солнцем и ожиданием, начали выказывать недовольство, сменившееся ропотом. Сержанты наперебой запрашивали старших командиров, когда же отряды двинутся дальше.

— Никто не сделает ни шагу! — отрезал Пескиль в ответ на осторожный вопрос Дигана. — Они что, оглохли? Когда будет можно, я сам скажу. И ни минутой раньше. Пусть радуются, что до сих пор живы!

Гонцам, терпеливо ожидавшим новых распоряжений, он сказал:

— Ты отправишься на северный склон, ты — на южный. Передайте, что я приказываю всем отрядам медленно спускаться и все время продолжать осмотр. А то, глядишь, и они впадут в благодушие.

Ропот нарастал. Кто-то, говоря нарочито громко, упрекнул Пескиля в недостатке храбрости. Из-за его мнимых страхов вся армия должна топтаться на месте, когда любому дураку ясно, что в Вальгапском ущелье пусто.

Командир упрямо стоял на своем, равнодушный к насмешкам. Только черные глаза возбужденно блестели да двигались желваки на лице. Вскоре к нему подъехал Лизаэр.

Принц оставался в седле. Забрало его шлема было поднято. На лице блестел пот. Он еще никогда не видел Пескиля таким. Даже тогда, в Страккском лесу.

— Вижу, вас что-то волнует, — осторожно начал Лизаэр, не задавая вопросов.

Пескиль коротко кивнул.

— Не нравится мне все это. Очень не нравится. Мне было бы легче узнать о ловушках из бревен. Наверное, сейчас я мог бы даже заснуть под камнепад. Поверьте, мои ребята умеют искать. Но все, что они нашли, — примятый папоротник. И больше ничего!

— И что же вам подсказывает ваше чутье? — спросил Лизаэр.

Он снял шлем и прикрыл глаза, с наслаждением вдыхая ветер, пахнущий еловой хвоей.

— Чутье? Оно вопит во все горло, предостерегая о ловушках.

Над утесами кружила хищная птица, какая именно — отсюда было не разглядеть. Пескиль смотрел на ее ленивые круги, потом решительно стиснул эфес меча.

— Ваше высочество, в этой игре роль котов досталась не нам. Верьте моему чутью: мы — мыши.

Прошел еще час, не принесший никаких ошеломляющих вестей. Пескиль уступил: хватит поисков. Он направил новых гонцов, чтобы поторопили наемников. Не успел он их послать, как ему донесли, что на северном склоне при спуске пострадали двадцать шесть человек.

— Варвары там ни при чем, — торопливо сообщил запыхавшийся от бега гонец. — Это происходило на глазах у других. Кто поскользнулся, кто хлипкий камень за прочный принял. Наступил, а тот провалился. Пескиль натянул поводья мерина.

— Возвращайся наверх, — велел он гонцу. — И пошли кого-нибудь на южный склон. Скажешь ему, что я приказал всем замереть там, где их застанет мой приказ. К счастью, на южном склоне обошлось без происшествий. Пусть не трогаются с места, пока я не докопаюсь до причины.

Заметив удивленный взгляд Лизаэра, Пескиль сказал ему:

— Ваше высочество, нам придется здесь задержаться. Прикажите командирам разбивать лагерь. На ночь глядя мы уже точно никуда не пойдем. И передайте, чтобы не давали солдатам ни малейших послаблений. Возможно, на проверку ущелья моим ребятам понадобится не один день.

Неуклюже ступая, к ним подошел грузный и коренастый Хараден, нынешний командующий итарранского гарнизона. Он отличался невозмутимостью и рассудительностью. Его небесно-голубые глаза никак не вязались с кустистыми седеющими бровями. За Хараденом прочно закрепилось прозвище «медведь в берлоге». Сейчас брови командира были сердито вздернуты.

— Гонец с южного склона по пути сломал ногу. У них тоже не обошлось без жертв. Семнадцать падений. Парень корчится от боли. Лекари хотели дать ему снотворное, но он сказал, что вначале должен передать тебе донесение.

— Скажи ему: пусть не противится лекарям. Мне он нужен живой и здоровый. Справимся без него.

Пескиль нагнулся, сдвинул плечи. Тяжелая кольчуга, которую он надевал, когда садился на коня, сама упала вниз. Раскрыв седельную сумку, командир достал легкую кольчугу и накинул ее поверх своей выцветшей кожаной куртки. Сержант, не дожидаясь приказа, взял под уздцы его мерина.

Теперь Пескиль был похож на старого хищного зверя. Он неторопливо проверил свое оружие, затем повернулся к взиравшему на него Харадену.

— Войска держать в железном кулаке, — отрывисто приказал Пескиль. — И чтобы ни одна душа не покидала лагерь. Не пускать даже за хворостом. Пока не знаю, каких ужасов я насмотрюсь наверху. Но уже сейчас могу сказать наверняка: ловушки в этом ущелье появились не вчера. Их готовили очень обдуманно и заблаговременно. Не удивлюсь, если несколько месяцев подряд.


Вечер окрасил тени Вальгапского ущелья в бордово-коричневые и пурпурные цвета. Тускло поблескивали дорожные колеи, змеящиеся между угрюмых сланцевых плит. Холодно сияло небо. Заходящее солнце выхватывало то одну, то другую вершину, и они на несколько минут вспыхивали золотисто-красным огнем.

Колени Пескиля промокли от влажного мха, покрывавшего выступ. Командир наемников вложил кинжал в ножны и осторожно поднялся. Чем сильнее стучала в висках горячая кровь, тем сдержаннее становился он на язык.

— А ведь этот поганый камень был самой настоящей ловушкой, — пробормотал он. — Я так и думал. Вот они, доказательства.

На его ладони лежали обломки камня, треснувшего под его коленом.

— Камень подрубили зубилом. Если бы я стоял не на коленях, а во весь рост, то загремел бы сейчас вниз. На что уж Стейвен был хитер по части ловушек, но сынок явно превзошел папашу. Сущий демон!

Снизу послышался громкий стон. У стонавшего, скорее всего, были переломаны кости, и он не мог даже ползти. Возможно, он истекал кровью, но никто из людей Пескиля даже не шевельнулся. Все они были опытными бойцами и не торопились кидаться на помощь. Стоны вполне могли оказаться очередной ловушкой варваров.

Пескиль встал. Его серо-стальные волосы были одного цвета с сумерками.

— Передайте, что я приказал всем спускаться вниз и подбирать раненых. Остерегайтесь одиночных камней. Старайтесь подстраховаться веревками. Еще раз повторяю: тщательно смотрите под ноги. Все это ущелье — сплошная смертельная ловушка. Здесь и без зубила камни держатся еле-еле. Достаточно вскрикнуть, и начинается оползень. Так что не сглупите.

Наемники приготовились спускаться.

— Погодите, — окликнул их командир. — Раненых, которых не удастся до наступления темноты перенести в лагерь, оставить там, где лежат. На всех проверенных участках дороги поставить охрану. Только еще не хватало, чтобы варвары ударили нам в спину.

Люди Пескиля привыкли понимать своего командира с полуслова. Пререканий он не терпел, и вовсе не потому, что был самодуром. Бойцы лиги наемников не раз убеждались на собственном опыте: тот, кто слушался Пескиля и выполнял его приказы, оставался в живых.

Но даже для этих закаленных и навидавшихся всякого бойцов каждый шаг по склонам Вальгапского ущелья становился испытанием. Помогая переносить вниз раненых, несколько человек стали жертвами «пружинок». Никто из них не погиб, но все были искалечены.

— Варвары начинили своими «пружинками» всю полосу кустарников, — дрожащим голосом сообщил один старый наемник, перетаскивавший носилки.

Руки, проткнутые насквозь острыми прутьями, ноги, располосованные до костей, не говоря уже о самих переломанных костях, — такова была участь тех, кто спешил к раненым товарищам на выручку.

Ночь выдалась ясной. Ярко светила полная луна, делая каменистое пространство склонов еще более зловещим. Не удовлетворяясь ее светом, Пескиль с факелом обходил раненых соратников. Варвары добились своего: они вывели из строя самых лучших и надежных его бойцов.. Пескиль наклонялся к каждому; тем, кто находился в сознании, он говорил несколько ободряющих слов. Потом он велел собрать всех гарнизонных лекарей и заявил, что они обязаны спасти каждого раненого и он не простит им ни одну смерть.

Спокойствие самого Пескиля напоминало нарыв, готовый в любую минуту лопнуть.

— Пусть вместе с лекарями сюда явятся гарнизонные неженки. Днем кое-кто из них настаивал на продолжении марша. Теперь пускай полюбуются, каково воевать с варварами Джирета Рыжебородого. Расскажите им обо всем, что случилось там, на склонах. Пусть трясутся от страха и привыкают. Когда им придется воевать против Повелителя Теней, все будет в тысячу раз хуже.

Увы, солдат и офицеров в тот вечер больше занимала не судьба наемников, а собственное незавидное положение. Вместе с дымом скудных костров в воздухе витало людское недовольство. Недостаток дров помешал поварам испечь свежий хлеб. Ужинать приходилось сухарями и жестким безвкусным сыром. Мерно вышагивали часовые. Фыркали недокормленные лошади, угрюмо мычали голодные волы. Позже, когда лекари осмотрели раненых и принялись за дело, над лагерем понеслись душераздирающие крики. Кому-то прижигали глубокую рваную рану, кому-то ставили лубок на переломанную кость. Ветер подхватывал запах горелого человеческого мяса и нес на восток, в сторону моря.

Этих людей собирали, чтобы они принесли войну на берег далекого Мериора. В лагере под Итаррой никто из них не сомневался, что так оно и будет… Сейчас, у входа в Валь-гапское ущелье, им не хотелось думать ни о Мериоре, ни о Верпонте. Они лежали без сна, цепенея не столько от холода, сколько от неодолимого страха.


Кайден Шанда

За два дня до праздника осеннего равноденствия плотники мериорской верфи принялись настилать палубу первой бригантины. Звенели пилы, резавшие сухие смолистые доски, стучали молотки. Аритона среди работавших не было. Не было его и при закладке второй бригантины. Еще ночью он покинул верфь и почти волоком затащил пьяного и сонного Дакара на борт «Таллиарта». Казалось, Фаленит совсем позабыл и о раненом рыбаке. После той ночи он ни разу не появился в хижине Элайры. Между тем рука у парня зажила, кость срослась правильно, и на коже не осталось никаких следов, кроме розовой паутинки тонких шрамов. В то утро, когда знахарка снимала рыбаку последние повязки, «Таллиарт» поднял парус и покинул мериорскую гавань.

Погода и ветры благоприятствовали плаванию. Корабль держал курс на северо-запад. Первую остановку Аритон сделал в Тельзене, где заказал новые партии бревен и досок и забрал дожидавшиеся его сообщения от гонцов. Новости с севера были мрачными и способствовали столь же мрачным раздумьям. Миновав Эльсин, Аритон проплыл еще двадцать лиг и бросил якорь в лесистой бухточке. Утро выдалось безоблачным и обещало теплый день. Дакар беспробудно спал. Спустив лодку, Повелитель Теней поплыл к берегу.

Ни время, ни место его путешествия не были случайными. Добравшись до зарослей папоротников, клонившихся к самой воде, он вытащил лодку и надежно спрятал ее под зеленым покровом.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47