Глава четвертая

Возвращается жена из командировки

Завтра мне предстоит длинная командировка по маршруту Базель – Сан-Себастьян – Мадрид – Прага. Если все пройдет хорошо, скорее всего, мне сократят испытательный срок. Это мое первое серьезное задание и первая возможность по-настоящему отличиться. Клиенты нанимают меня для того, чтобы составить финансовую документацию или сделать расчеты для нестандартных случаев. Например, если предприятие впервые выходит на рынок со своими акциями или облигациями, я помогаю правильно составить документы для инвесторов или фондовых бирж, а если кто-то хочет купить конкурента, я могу посчитать, сколько это должно стоить. Когда внешние аудиторы и менеджмент клиента не могут прийти к согласию, я выступаю независимым экспертом и предлагаю свое видение ситуации. Ну а если совсем просто, то я адвокат по бухучету, «девочка по вызову».

Перед уходом распечатываю предварительные отчеты аудиторов, чтобы почитать в дороге. Потом вспоминаю, что совершенно не представляю, в какой части города моя первая встреча, далеко ли это от вокзала и сколько времени может потребоваться, чтобы туда добраться. Сейчас около девяти вечера, в офисе кроме Регины, скорее всего, никого уже нет. Иду к ней. Как я уже говорила, стены у нас стеклянные. Картина маслом: Регина как будто бы в слезах и определенно в объятиях шефа. Стремительно удаляюсь. Такое чувство, что не я кого-то подловила, а меня застали за чем-то постыдным. Черт! Видели они меня или нет? И что мне теперь делать? Вдруг меня уволят? Даже если они меня не видели, то наверняка слышали шаги, ведь в пустом здании ночью слышно абсолютно все. Лучший выход – смотаться, и поскорее. Слава богу, я уезжаю на две недели, за это время что-нибудь придумаю.

Выпрыгиваю на улицу с открытой сумкой, папкой под мышкой и ключами в руке в 5.30 под проливным дождем и падаю в такси с таким грохотом, будто это не я, а мешок с арматурой. Таксист лихо заворачивает на поворотах, поэтому из моей сумки немедленно выпадают пара телефонов, ключи, монеты, паспорт и еще что-то звенящее. Ложка для йогурта в дорогу? Интересно, таксист это специально, чтобы я что-нибудь важное потеряла в темноте в его машине?

Скорый поезд до Базеля идет почти четыре часа, но спать я, разумеется, не могу. Мне холодно, голодно и тошно. В таком состоянии лучше всего почитать о швейцарских индивидуальных пенсионных планах, сразу становится легче на душе. Хоть у кого-то в жизни порядок.

Швейцарцы обворожили меня своей неожиданной теплотой и средиземноморской атмосферой. Базель – вне всякого сомнения, южный город, с уличными кафешками, неспешной сутолокой на улицах и обедами по два-три часа. Удивительно было услышать замечание одного коллеги-швейцарца о том, что он лично приветствует большое количество экспатов[12] в Бонне, так как «нужно смягчить этот жесткий немецкий деловой подход». Вот уж от кого не ожидала! Я-то наивно полагала, что немцы и немецкоговорящие швейцарцы – два сапога пара.

Швейцарцы – это немцы с индивидуальными пенсиями, а немцы – швейцарцы, но без пенсий. Можно, наверное, написать трактат о том, как индивидуальные пенсии влияют на менталитет нации.

Финансовый директор швейцарского филиала пригласил нас на обед, поэтому после совещания я, аудиторы и финансовое руководство базельского филиала клиента пошли на остановку, купили в автомате билеты и поехали обедать на трамвае. Видимо, у них в вольной Швейцарии так принято. А лимузины с водителями уже давно вышли из моды. Сложно представить, что наши большие боссы с 40-го этажа тоже могли бы вот так запросто раскатывать на трамваях и вообще ходить ножками по этой грешной земле.

По дороге в аэропорт Цюриха меня отпустило: я даже перестала истерично проверять свой Blackberry каждые пять минут, ожидая сообщения от Регины или шефа с просьбой немедленно перезвонить.

На следующий день меня ожидала солнечная октябрьская Испания. Сан-Себастьян, городок в стране независимых басков, находится почти на границе с Францией, недалеко от Биаррица. Там очень красивая бухта, особенно если смотреть с вершины горы, на которой находится отель. Делать на этой горе ночью абсолютно нечего, разве что наслаждаться видами маяка, утесов и необъятной, уходящей в далекую мечту Атлантики. Я давно хотела оказаться на курорте в несезон. Когда вокруг никого нет, кажется, что вся эта красота только для тебя.

Помимо свободолюбивых жителей и низких налогов страна басков знаменита невероятно высокой концентрацией мишленовских звезд на квадратный километр. Многие едут сюда специально в гастрономические туры или на кулинарные курсы. Естественно, наши испанские коллеги пригласили нас в один двухзвездочный ресторан. Тут я впервые узнала, что ресторанные звезды рассчитываются не так, как гостиничные. Одна – уже супер, а две – просто заоблачные высоты. В том ресторане принято было перед едой подавать гостям крем-суп из фасоли в маленьких аперитивных рюмочках треугольной формы, как будто это коктейль, а не суп. Вкусно невероятно, тем более на голодный желудок после трехчасового заседания. Я заказала салатик и ризотто, памятуя о том, что на деловых обедах лучше не выделываться. Но никогда не знаешь, где поскользнешься. Ризотто мне принесли черное – с чернилами осьминога.

Что же хуже – воздержаться от еды и выглядеть глупо перед полной тарелкой или налопаться от души и выглядеть глупо потом с черными зубами и языком? Даю зарок, что в следующий раз буду заказывать то же блюдо, что и аборигены. (Ризотто я все-таки попробовала, очень аккуратно и крошечными кусочками, к счастью, чернила оказались совсем не липкими и легко смывались красным вином).

Вылет из Мадрида отложили. Я думаю, задержку вылетов специально подстраивают владельцы аэропортовской торговли, чтобы люди, которым некуда податься, побольше денег тратили в барах и магазинах. Если бы я владела аэропортом, я бы обязательно доплачивала работникам за медленную погрузку багажа, регистрацию на рейсы с черепашьей скоростью и длинные очереди на контроль безопасности. Покупаю несколько вазочек Lladro, жду пока их упакуют в сто одежек, краем уха слышу, как сзывают пассажиров, опаздывающих на мой рейс в Прагу.

Раньше я скептически относилась к рассказам про необыкновенную красоту Праги. Когда у людей воображения не хватает сказать о городе что-то особенное, они просто повторяют первую фразу из путеводителя. Например, с какого перепуга все вокруг твердят, что Париж – город влюбленных? С тем же успехом можно сказать, что Париж – город борделей или город курильщиков. Ну почему влюбленных, а не кондитерских, парков или букинистов?

Времени у меня было только поздний вечер и раннее утро перед совещанием, поэтому я пошла гулять по Праге ночью и совсем потеряла счет времени. До сих пор не верится, что все эти причудливые и изысканные архитектурные шедевры можно было собрать на таком небольшом клочке земли. Надо будет обязательно перечитать «Невыносимую легкость бытия». Ведь все случилось на этих самых улицах. Кажется, что жители Праги столько всего видели и столько выводов сделали, что больше ничему не удивляются, смотрят на всех свысока и избегают крайностей любой ценой.

Прага все еще неуловимо напоминает перестроечную Москву: тяжесть официальных строений соседствует с новомодными высотками, а рекламные вывески на разных языках – с пугливостью случайных прохожих, стоит обратиться к ним по-английски. В кулинарных магазинчиках нет самообслуживания, поэтому эклеры, медовые тортики и салат «Столичный» продают прямо через прилавок. Продавцы в универмагах не докучают заученными голливудскими улыбками, пражский сервис весьма сдержанный и слегка надменный.

А еще хрусталь! Как же я люблю хрусталь, слепящий глаза, искрящийся и звенящий! Пять лет в Хельсинки и многочисленные прививки скандинавского минимализма не вытравили из моей души впитанной с молоком из молочной кухни ассоциации хрусталя с настоящим праздником.

Чешские коллеги рассказали, что безработица в Праге близка к нулю, потому что каждый день здесь открывается множество офисов иностранных компаний и рабочие места не успевают заполняться. В нашем пражском офисе работают специалисты из пятидесяти стран мира.

На совещании меня представили Мареку. Именно после таких знакомств я особенно люблю свою работу. Люблю – за возможность посмотреть на мир под самым необычным углом. Лет десять назад Марек решил создать частную курьерскую компанию, чтобы доставлять документы больших предприятий из рук в руки. Постепенно он стал браться за ценные посылки и небольшие промышленные грузы и за десять лет превратился в лидера курьерских услуг в Чехии. Сейчас Мареку около шестидесяти. Дочкам его дело не нужно, а в него вложена вся его душа. Правда, бизнес стал таким большим, что одному человеку за всем уже не уследить. Оказавшись на распутье, Марек решил продать его какой-нибудь акуле капитализма, продолжая работать за зарплату директора, а поскольку бизнес очень прибыльный, один из логистических гигантов не поскупился.

Как мне объяснили пражские аудиторы, этот случай не единственный. Многие чешские предприниматели, достигнув предела возможностей, продают все западным концернам и остаются работать «до пенсии». Им вдруг становится страшно от неизвестности и превратностей большого бизнеса, хочется застраховать свою старость. Марек по-прежнему является директором, правда, теперь над ним появилось еще с десяток региональных CFO[13] и пара десятков контроллеров, которые платят ему зарплату и пытаются учить жизни. Я приехала убедить Марека в том, что, по международным стандартам учета, прибыль его предприятия равна не ста кронам, а восьмидесяти, так как нужно, например, учитывать амортизацию торговой марки. Для него это полный бред, он по-прежнему мыслит категориями «деньги пришли – деньги ушли». Интересно, что разговор был по-русски, так как английского он не знает. Я ощутила, что мы, финансисты, настолько оторвались от реальности в своих анализах, что обычные люди, зарабатывающие реальные деньги, отказываются нас понимать.

И почему всегда так бывает, когда упадешь в кровать в четыре утра и думаешь: «Спать, только спать, даже зубы не буду чистить, через три часа вставать…» – всякие беспокойные мысли настойчиво стучат в висках и никак не отпускают? Я вспоминаю, как кто-то странно на меня посмотрел, и что бы это значило, и почему я частенько ляпсусы выдаю невпопад, а потом не могу вспомнить – какие именно. Еще через час я пообещала себе побольше молчать и внимательно следить за своей деловой перепиской, чтобы никто не мог упрекнуть меня в небрежности. С грехом пополам заснула в пять утра. В семь звенит будильник.

В моем почтовом ящике за две недели набралось триста непрочитанных имейлов (это не считая тех, которые я умудрялась-таки читать в командировке). На автопилоте отвечаю на те, на которые можно ответить одним словом («да» – «нет» – «спасибо»), потом отчаиваюсь и бреду за спасением в кофейню на первом этаже.

Собираюсь с мыслями. Открываю ежедневник. Сюда я записываю то, что нужно сделать помимо основной работы: детские собрания, на которые не хожу, но собираюсь, уведомления банкам о бесконечной смене адресов, визиты к зубному и прочие неприятности. Моя личная психотерапия – ставить в ежедневнике галочки «сделано», а самые неприятные дела вычеркивать красным цветом.

Помимо основной работы на сегодня назначено:

– позвонить налоговому советнику, а лучше двум и узнать их тарифы;

– отнести в ремонт туфли;

– купить Пашке ботинки с шипами (как подростки умудряются так быстро расти, есть ли у Tod’s мужская линия и продают ли они ботинки онлайн?);

– забрать готовые занавески из Karstadt;

– сделать бразильское бикини;

– заказать в интернете ковер;

– подписать отчет о командировке (иными словами – разобраться в том макулатурном хламе, который скопился на дне моей фиолетовой сумочки от Juicy Couture для лэптопа, найти нужные чеки и поймать начальника с авторучкой наготове).

Если я все это не сделаю сейчас, то не сделаю никогда. Вот что значит отсутствовать дома две недели! Работа в лес не убежит, в кабинете я одна, поэтому закрываю дверь поплотнее и звоню налоговым советникам. Потом еду за занавесками. К концу рабочего дня успеваю все, кроме бикини. Но я нашла салон и даже записалась к ним на завтра. Чувствую, что еще и не то могу! Одна моя знакомая как-то сказала: «Я мыслю, следовательно, я не замужем».

Хорошо, что мы с Алексом опять живем в разных странах. Рядом с ним меня с завидной регулярностью посещает вопрос, а хорошая ли я жена, что парализует любую созидательную активность. На расстоянии пары тысяч километров я вполне способна рационально планировать время.

Вечером по телефону Алекс пытался намекнуть мне, что он, бедный, работает по восемь часов в день, а потом еще готовится к профессиональному экзамену. Наивный, надеялся, я его пожалею. Вот меня же никто не жалеет. И никого из моих близких подруг никто никогда не жалеет. Интересно, принцип «чем больше делаешь, тем больше успеваешь» на мужчин вообще не распространяется?

На эти выходные Алекс не прилетит. Устал, бедный. Хочет выспаться. А я просыпаюсь в субботу утром, балую Пашку блинами, иду на йогу, гуляю вдоль Рейна, и мне хорошо. Так прикольно вдвоем с неожиданно-взрослым сыном вешать шторы и расставлять испанские вазы в новом доме, где я согласна жить еще долго-долго и мечтать, как все оно будет дальше.

Глава пятая

Стервы большого города

Камилла вернулась из Барселоны с корпоративного тренинга и вызвала меня в итальянское кафе через дорогу. Значит, будем секретничать.

– Ты представляешь, – начинает она, виновато вертя в руках перечницу, – у меня был случайный секс, там, в Барселоне. Всю неделю.

Камилла ужасно стыдливая, поэтому торопить ее нельзя. Сама все расскажет. Да и не умею я расспрашивать в лоб. Молчу и просто заинтересованно улыбаюсь.

– ?!

– С Германом.

– А кто он?

– Один из наших управляющих партнеров (тех самых, с сорокового этажа).

– Теперь скорее ваших партнеров.

Камилла краснеет.

– У меня ведь еще испытательный срок, вдруг меня уволят, если кто узнает?

– А за что?

– Ну он же женат. Правда, говорит, что разводится.

– За это уже лет сто как не увольняют. И ты пока еще формально замужем. Поэтому его тоже должны уволить. Иначе будет дискриминация. А вы договорились встретиться, созвониться или еще что-нибудь? На чем расстались?

– «Спасибо, было очень приятно, добро пожаловать в нашу компанию». Он, конечно, обещал позвонить, но я решила ни на что не рассчитывать.

– А лет-то ему сколько?

– Сорок, может, не знаю точно.

– Классно. Я думала, тут партнером только перед пенсией становятся. Дети есть у них?

– Трое.

– Ты классная! Тысяча женщин вон там напротив сидят, пялятся в мониторы и мечтают оказаться на твоем месте!

– На каком моем месте? Пойдем лучше работать, пока меня не уволили за прогулы и аморальное поведение.

– Интересно, как ты управляешься со своими валютными фьючерсами на миллионы евро, если такая трусиха?

Мужчины делятся на три типа:

– те, которые знают, что им от жизни надо, и идут к своей цели;

– те, которых надо все время пинать, чтобы был толк;

– те, которых пинать бесполезно.

Мы, офисные затворницы, обычно связываемся со второй категорией, если повезет, и с третьей – по глупости. Мы готовы давать своим мужчинам советы, обсуждать их проблемы, снимать с их плеч хозяйственные и бюрократические хлопоты, поддерживать в трудную минуту; но чем больше мы их опекаем, тем меньше уважаем. И хоть вы меня убейте, лаской и нежностью мужчину можно сподвигнуть разве что на вынесение мусора, но ни в коем случае не на подвиг. Их мужчины совершают только в безвыходном положении, когда ничего другого не остается. Вера в то, что нужно выходить замуж за лейтенанта и ждать, когда он станет генералом, еще никого никогда до добра не доводила. Эту сказку придумали хитрые мужчины, чтобы женщины набрались терпения и не требовали всего сразу. Коронная отмазка всех совдеповских лоботрясов – «ты знала, за кого замуж выходила, я тебе ничего не обещал». Чтобы сказка о том, как из лейтенантов попадают в генералы, гарантированно имела счастливый конец, нужно самой стать генеральшей, так гораздо проще и надежнее.

Давным-давно был у Алекса друг Сергей. Он был одним из многих, кому сами собой в период российской перестройки-приватизации с неба падали большие деньги. Сергей – по-настоящему хороший партнер и друг, верный, предсказуемый, не желающий доминировать, уравновешенный и незлопамятный. (В скобках заметим, что в свое время мне стоило большого труда убедить муженька работать со мной, а не с Сергеем.) Благодаря своим прекрасным качествам Сергей часто попадал в интересные и прибыльные проекты. И буквально спустя пару месяцев после окончания таких проектов у него не оставалось ни копейки. Притом что никаких порочных пристрастий в духе казино-шопинг-девочки за ним не водилось. Девочки иногда появлялись, но как-то постепенно исчезали без видимых причин. Более того, Сергей всегда очень осторожно обращался с деньгами, экономно жил с мамой и ездил в отпуск в Крым дикарем. Но как-то так выходило, что все его инвестиции и сбережения утекали сквозь пальцы. Такое состояние «то густо, то пусто» продолжалось лет пять. Когда время легких денег прошло, знакомые предприниматели осели, женились, закончили платные вузы, выучили иностранные языки, оделись в костюмы и галстуки, подались в международный бизнес, некоторые даже начали платить налоги. Сергей же пошел работать по специальности – на завод плавильщиком. А ведь когда-то, не так давно, он управлял, пусть не всегда самостоятельно, инвестициями как минимум с шестью нулями. По-моему, проблема Сергея в том, что у него не было ни собственной инициативы, ни инициативной женщины, которая двигала бы его в нужном направлении. Жизнь Сергея протекала на редкость умиротворенно. Попросят помочь с бизнесом – сделаю, не попросят – футбол посмотрю. Заработки он хранил, как водилось тогда, в сейфовой ячейке и постепенно проедал. Инвестировать Сергей пытался, но слишком осторожно, и в акции Сбербанка, а не в себя. Учиться ему не хотелось, путешествовать было неинтересно, открывать свое дело – страшно. Говорят, в конце концов он попал в тюрьму за выращивание марихуаны на балконе, причем, выращивал ее он даже не ради денег, а просто от скуки.

Считается, что мужчины любят свободу, что их не нужно ограничивать, потому что это приводит к подавлению инициативы. Мое личное наблюдение – на самом деле мужчины часто ждут команды. Причем, если команда не поступает, то виноват командующий.

Я встречала очень самоуверенных, самодостаточных, талантливых и предприимчивых мужчин. Только они становятся генералами сами по себе. Жены их, как правило, довольствовались бы и лейтенантами, им все равно. Две мои подружки замужем за дипломатами, самыми что ни на есть настоящими – с дипломатическими паспортами, служебными машинами и приглашениями на балы, – только им это совсем не нужно. Им не хватает внимания, понимания и уважения. Они тоскуют по человеческой теплоте и мечтают о собственной независимой карьере. А те, кто с детства мечтал выйти замуж за дипломата, прекрасно танцует, вышивает крестиком, разбирается в ножах для рыбы и жанрах литературы эпохи Возрождения, говорит на нескольких иностранных языках, – они либо пестуют всяких безнадежных придурков, либо устали ждать принцев на белом коне и стали управляющими банков.

Моя лучшая подруга юности Юлия, нежное создание с ангельским голосом и рафинированными манерами, в детстве хотела стать биологом, потому что любила цветы. Или переводчицей, чтобы познакомиться с дипломатом. Ни разу в жизни не выругалась матом и не повысила голос. В первый раз она вышла замуж за поэта, который должен был стать гением, а ей предназначалась роль музы. Идиллия продлилась ровно год, до тех пор, пока поэт не бросил институт и не заявил, что деньги зарабатывать – это удел примитивных людей. Потом ее рикошетом откинуло в объятия автослесаря, надежного, как трактор, и такого же эстетичного. Как-то Юлия решила внести в их совместную жизнь немного романтики и встретила мужа на пороге в соблазнительных черных кружевах. Автослесарь до смерти перепугался и отправил ее немедленно переодеться во что-нибудь приличное. Юлии хотелось путешествий, театров и нарядов, поэтому она пошла работать операционисткой в банк, а по вечерам начала учиться на финансиста. В институте ей встретился подающий надежды, умный и амбициозный, уверенный в себе и невероятно сексуальный однокурсник. Они съехались через год, поженились через три года и развелись еще через четыре. Он открыл бизнес на деньги ее папы и благополучно его завалил (бизнес, не папу), она тем временем писала курсовые работы за себя и за мужа, чтобы его не выставили из института. Папа пристроил зятя на перспективную работу в телекоммуникационный гигант, где зять номер три умудрился со всеми перессориться, в итоге дело закончилось ежедневной марихуаной и заявлениями типа «а почему я вообще должен работать, если твой папа может дать нам все что угодно, стоит тебе его только получше попросить».

Юлия вывела для себя два правила:

1. Если начинаешь думать «как я устала от всех этих бесконечных скандалов, разборок и невыполненных обещаний, лучше бы он просто умер или пропал без вести» – значит, пора разводиться.

2. Мужчину до конца не узнаешь, пока не начнешь с ним разводиться.

Уже три года, как Юлия в свободном полете. Стала руководителем банка. Ее переменно-постоянный партнер работает учителем информатики в школе, живет с мамой и ничего не обещает. Юлия начала комплексовать: если даже такой отчаянный лузер не хочет на мне жениться и боится со мной связываться, чего же мне ожидать от остальных мужчин?

Остальные с завидным упорством приглашают Юлию на свидания, бесконечно врут и сочиняют легенды о своих существующих и несуществующих работах, машинах, делах, деньгах, нынешних и бывших женах. На первый взгляд у них прекрасная карьера и любящая семья, а на самом деле – проблемы с потенцией и наркотиками, куча долгов, обманутых женщин и кинутых деловых партнеров.

Один из этих пустозвонов пытался уговорить Юлию стать его любовницей.

– Моя жена – это святое. Но, поскольку к сексу она равнодушна, мне нужна женщина. Сразу предупреждаю, я тебе ничего не обещаю, разве что подарки – изредка. И никаких слез и претензий не потерплю.

– Так возьми себе женщину за деньги, – резонно предложила Юлия. – Не будет ни претензий, ни обязательств. Я-то тебе зачем?

– Проститутку я не хочу, женщина должна быть со мной ради меня, а не ради денег. И она должна быть умная и красивая, чтобы ее не стыдно было представить деловым партнерам или взять с собой на дачу к друзьям. Поэтому ты мне подходишь.

– А ты мне нет. Мне будет стыдно брать тебя на мою дачу и представлять моим друзьям.

Возможно, это крайний случай. Я пока еще не встречала ни одного стопроцентно равноправного партнерства. Такое впечатление, что сильные, независимые мужчины и женщины отталкиваются друг от друга, как одноименно заряженные частицы. Подавляющее большинство моих близких подруг зарабатывают больше своих мужей или бойфрендов, знают больше иностранных языков и больше читают, чаще путешествуют, ходят в гости и успевают в спортзал. При этом они занимаются ремонтом, поиском квартир и машин, заполняют налоговые декларации, оформляют кредиты, планируют отпуска, покупают рождественские подарки для всех, включая себя, родственников и друзей мужа, ищут нянь, слесарей, установщиков антенн и домработниц. А мужчины? Just along for the ride[14]. Они работают и устают, у них стресс. У них стервозные начальники или начальницы. Они плохо ладят с бюрократией, не в состоянии запомнить, что сегодня детям надо купить проездной на следующий месяц, забрать вещи из химчистки и договориться о доставке мебели. Они под дулом пистолета не вспомнят прошедшее время неправильных немецких или французских глаголов, потому что грамматика – это ерунда, их и без этого все прекрасно понимают. Они нас любят, восхищаются нами и гордятся. И даже не пытаются соперничать.

А мы им благодарны за то, что они есть. Если пришло неприятное письмо из школы или из банка – это женская корреспонденция. А если пришла реклама новых велосипедов или гриль-установок, этим занимаются мужья. Если захотят и если у них найдется свободное время.

Когда все начиналось, они казались нам героями, такими мужественными, сильными и мудрыми. Они не изменились, они по-прежнему мудрые и сильные. На свой лад.

А мы? В самом начале наших головокружительных романов мы стараемся показать себя с самой лучшей стороны: практически ничего не едим и ни на что не жалуемся, печем им блины по утрам, гладим рубашки по ночам, демонстрируем свою блестящую финансовую состоятельность, словом, с нами, с нашими детьми от предыдущих браков и ненормированным рабочим днем и командировками не будет никаких проблем, мы втираемся в доверие и дарим им наслаждение. А потом, надеемся, должно прийти время получать дивиденды. Он поймет, какая я умная и красивая, что на меня можно положиться в трудный момент, что лучше меня никого не найти. И ответит взаимностью. Сам захочет совершенствоваться. Он начнет больше зарабатывать, раскроет свой потенциал и достанет мне луну с неба. Но очень часто, увы, это время так и не приходит. Мужчины крепко-накрепко усвоили главное правило феминизма: равенство так равенство, хотите луну с неба – летите за ней сами. Guten flug![15] Когда мужчина собирается жениться, он рассчитывает, что женщина не изменится. Она по-прежнему будет о нем заботиться и сама за себя платить. А она меняется. Она требует. Ей вечно мало. Когда женщина собирается замуж, она рассчитывает, что мужчина изменится ради нее. Но и тут, увы, несовпадение. Если семье непосредственно не угрожают холод, голод и нападение мамонта, то мужской долг считается на сто процентов выполненным и разговор окончен. Да, наши мужчины, возможно, умные, преданные и готовы носить нас на руках. Они могли бы достичь Эвереста и первой сотни списка Forbes, если бы захотели. Только им и так хорошо. И если бы мы перестали требовать, стало бы еще лучше.

Это новый стандарт жизни? Действительно, раз уж нам так нужны все эти ремонты, туфельки и отпуска на Мальдивах, мы должны быть готовы за это платить. Или нужно ударить себя по рукам и остановиться, пока не поздно? Что-то случилось в этом безумном мире.

Моя коллега Марианна, успешная красавица с фигурой девяносто-шестьдесят-девяносто, ростом сто семьдесят пять сантиметров и двумя высшими образованиями, разместила как-то анкету на портале знакомств. Ей было тридцать четыре года. Не то чтобы срочно нужно замуж, но пора хотя бы об этом задуматься. Если отбросить всяких маньяков неопределенного возраста с арабскими именами, то основную массу ответов Марианна получила от мужчин сорока пяти – пятидесяти пяти лет. С одним из них она даже встретилась. Архитектор, умный, занятой, успешный, спроектировал несколько интересных офисных зданий в Кельне и окрестностях и, если верить анкете, ищет женщину в возрасте двадцати пяти – тридцати пяти лет для создания семьи. Марианна спросила его, почему он ей написал и почему не обращает внимания на женщин своего возраста? Он ей без тени сомнения ответил, что еще молод, а женщины в его возрасте уже старые. И мало того, что старые, еще и слишком разборчивые и капризные, поэтому они его не интересуют. Марианна аж обалдела от такой самоуверенности. Получается, что тридцатипятилетние молодые люди, с которыми она рассчитывала познакомиться, в это же самое время ищут себе двадцатилетних студенток для веселого времяпрепровождения, а успешных ровесниц тоже считают старыми и капризными? За кого же нам теперь замуж-то выходить?