Берегись предсказаний.
      Я пошел на ее посвящение. Собственно говоря, там был весь двор. Отозвали даже принцев, находившихся в путешествии, нечто до тех пор небывалое.
      Мы стояли у своих подушек, пока Седовласая прошла по Залу к помосту, справа от нее шел Д'оремос, слева - К'аррадемос. Волосы у нее были распущены и покрыты сеткой из маленьких драгоценных камушков. С головы до ног она была укрыта балахоном из белого полотна. Пока она шла к возвышению для королевы, она как будто была окутана тишиной.
      Когда они втроем дошли до возвышения, оба принца стали на колени и каждый из них взялся за край ее накидки. Одновременно потянув за них, они сдернули балахон с ее плеч, и он упал на пол. Она осталась в одежде из серо-голубого шелка, с поясом из драгоценных камней; руки до плеч были обнажены.
      Из двери слева от подушек вышли жрицы. Пророчица взяла крест, прикоснулась им к губам Седовласой, к ее лбу, затем, приспустив на ней платье и оголив маленькую грудь, она прикоснулась крестом к месту над сердцем.
      Линни не шевельнулась, даже когда жрица вернулась на свое место у дверей.
      Затем Королева встала со своих подушек, спустилась по ступенькам и стала лицом к лицу с Седовласой. Она ласково прикрыла шелком левую грудь Лини. Затем она вдруг крепко поцеловала ее в губы.
      Сделав шаг назад, она сказала:
      - Я даю тебе дыхание, сестра. Дай мне бессмертие.
      Вот так Седовласая, не бывшая в кровном родстве с Королевой, стала Плакальщицей Королевы.
      Этот акт вызвал немалую растерянность, потому что еще была жива Плакальщица Королевы, ее дальняя кузина. Но та сразу вышла из комнаты, а спустя несколько часов ее нашил лежащей на ее восемнадцати подушках, под шелковой погребальной простыней, глаза были открыты, но она была совсем, совсем мертва.
      Потом говорили, будто во время церемонии жрица предсказала смерть старой Плакальщицы, и поэтому Королева наградила Седовласую поцелуем царственности. Но я был там и стоял очень близко. Поверь мне, жрица ничего не говорила. А Линни, я уверен, была тогда шокирована, у нее округлились глаза при поцелуе, а ее горе от смерти любимой учительницы было неподдельным. Она оплакивала старую даму два раза по семь дней, в безмерном горе, пока сама Королева не приказала ей прекратить и забыть о том, что случилось. Она прекратила и, возможно, забыла, потому что Седовласая свято верила в Правду Королевы, но свет в ее глазах как будто прикрылся шторками. Ее стихи, посвященные этой смерти, были полны образов кровоточащих ран. Эти поэмы, насколько мне известно, не были записаны.
      - ТЫ И ЭТО ПОМНИШЬ?
      - Конечно, я помню это, небесный путешественник, потому что тогда Линни впервые пришла ко мне.
      - ПРИШЛА К ТЕБЕ?
      - Чтобы я приласкал ее, хотя я этого не ожидал. Плакальщица Королевы была Неприкасаема. Она давала клятву безбрачия и слез. В тот вечер я долго справлял траур, не столько по старой Плакальщице, сколько по своим утраченным надеждам на Линни, а потом со злостью кинулся на свои подушки. И когда меня призвали к Королеве - она всегда была ненасытна в периоды оплакиваний - я выполнил ритуал посева с такими толчками и стонами, что чуть не поранил нас обоих, к ее удовольствию и к моему непреходящему стыду. Итак, я пробыл у Королевы долгое время, потому что, хотя до меня были призваны другие принцы, я был в тот год фаворитом, и меня призывали чаще других. Я ходил туда каждую ночь, иногда два раза за ночь и возвращался в свои комнаты измученный, но без облегчения, покрытый собственным потом и пахнущий духами Королевы. Королевы, как я уже говорил, не потеют, но их прикосновение оставляет мужчине запах, который не сразу удается смыть в ванне.
      Это было на десятый день после смерти старого Мастера, и когда я вошел в свои апартаменты, Линни ходила взад-вперед вдоль стены с виолами. Мар-Кешан умолял ее уйти. Они были так поглощены спором, что не услышали, как я вошел.
      - Его может не быть еще много часов, - говорил Мар-Кешан. - Королева держит его до тех пор, пока не утомит его, или не утомится сама, как когда.
      - Я должна поговорить с ним, - настаивала Линни. - Мар, пожалуйста, я должна.
      - Его здесь нет.
      - Я здесь.
      Они одновременно обернулись ко мне и с легким вскриком раненой птицы Линни метнулась ко мне и упала в мои объятия.
      Мар-Кешан быстро отдал поклон и исчез прежде, чем я сумел увидеть выражение его лица.
      Я взял ее лицо в ладони и повернул к себе.
      - Я здесь, - повторил я, в этот раз мягко, как прикосновение.
      - И...
      - И все. Мы просидели и проговорили всю ночь. Я был слишком утомлен для чего-то еще, а у нее, в конце концов, были свои клятвы. Время от времени мы ложились на мои подушки, и мои пальцы нежно гладили ее лицо, ее губы, пока она говорила, но что-нибудь другое...
      - Я ЗНАЛ ЭТО.
      - Ты догадался.
      - ДУМАЙ, КАК ХОЧЕШЬ.
      - Она приходила ко мне еще раз. Много позже.
      - МНОГО ПОЗЖЕ?
      - Много позже того, как истекли мои пять лет посевов и я не мог бы засеять ее, даже если бы очень хотел. Мы пролежали вместе всю ночь в объятиях друг друга, потому что это была ночь, когда умер Мар-Кешан. Тогда между друзьями уже не имело значения, что в прошлом были предательства.
      - ТЫ ГОВОРИЛ, ЧТО НА САМОМ ДЕЛЕ ПРЕДАТЕЛЬСТВ НЕ БЫЛО.
      - И то, что говорит Король, - правда. Но предательство было - и не было. Дай-ка я расскажу тебе о втором, а ты сам решишь.
      Это было спустя год после того, как прибыл ваш первый небесный корабль. Он спустился, как ты знаешь, как раз около Эль-Лалдома. Вышла жрица с крестом и шаром, окруженная своими лучницами, и объявила, что это было предсказано старым пророчеством.
      Королева, которая наблюдала за этим из Башни с Выступами, прислала спросить: "Каким пророчеством?"
      Был прислан ответ: "Тем, что было сделано в Десятом Матриархате, в нем говорилось, что разверзнется небо и исторгнет чудо."
      Королева поговорила с К'аррадемосом, и он смутно вспомнил такое предупреждение. Д'оремос напомнил им обоим, что это пророчество сбылось в Двенадцатом Матриархате, когда случился короткий дождь из твердых камней. Тогда Королева обдумала тот и другой ответ и сама спустилась из башни в долину.
      За ней тащилась горстка молодых принцев. Я был рядом с ней, так как в то время был ее фаворитом. Она протиснулась мимо лучниц и мы с ней остальные принцы предусмотрительно остались позади лучниц - оказались лицом к лицу со жрицей.
      - Что ты читаешь в шаре, сестра? - спросила Королева.
      Жрица покачала головой.
      - Свет погас, моя Королева. - Там нечего читать, тень этой большой движущейся башни затмевает слабый свет шара.
      Королева заглянула в шар и увидела, что это правда.
      - Позволь мне пойти и спросить, что живет внутри этой вещи, - сказал я, думая, что если я умру за Королеву, то Линни, по крайней мере, будет меня оплакивать.
      - Иди, - сказала она, немного поспешнее, чем я ожидал.
      Я оглянулся и посмотрел на других принцев. Т'арремос откровенно ухмылялся. Тогда я распрямил плечи, подошел к большой серебряной башне и постучал по ее боку. Она отозвалась странным эхом, пустым звуком, по которому я понял, что это не сплошной монолит. А затем в боку открылась дверца, вывалилась и раскрылась серебряная лесенка, и по ней спустился первый из вас, небесных путешественников.
      Я расскажу тебе, каким мы увидели его: высокий, непреклонный, с большим шаром на голове, который он потом снял, но мы сначала думали, что это и есть его голова.
      Мы изумлялись его серебристой одежде, которая не менялась и не шевелилась под ветром.
      Потом он снял шлем, в котором отразились наши собственные изображения, и перед нами предстало лицо, которое показалось почти пародией на наши собственные. Он поднял руку в знак, который, как мы потом поняли, означал мир. Потом он улыбнулся, широкой, как у умирающего, гримасой.
      - Я не враг, - сказал он, выговаривая наши слова хриплым голосом, но все же понятно.
      - С чего бы тебе им быть? - спросила Королева.
      Затем корабль исторг еще семь таких же, как первый, а последним был ты, Человек Без Слез.
      - КАКИМ Я ТЕБЕ ПОКАЗАЛСЯ?
      - Таким же, как сейчас, А'рон. О, теперь у тебя волосы длиннее, но они все такие же золотые, цвета луговых цветов, цвета глаз Королевы, цвета солнца. Мы все дивились этому. И хотя ты теперь закрыл свое лицо бородой, такой же золотой, как твоя волосатая голова, широкие поверхности под ней все те же. И зелень твоих глаз. Хотя со времени нашей последней встречи прошло пятьдесят лет, ты выглядишь все так же.
      - ГОДЫ ПОЩАДИЛИ ТЕБЯ ТОЖЕ, Б'ОРЕМОС.
      - Это еще одна привилегия Королевской семьи. Мы не старимся так, как Обычные Плакальщицы. И ты тоже не старишься.
      - Я СТАРЕЮ НОРМАЛЬНО. НО МОЕ ВРЕМЯ - ТАМ, НАВЕРХУ - ИДЕТ НЕ ТАК.
      - Мы догадались. Но нам пришлось долго гадать и удивляться.
      - ЗНАЧИТ, МЫ, НЕБЕСНЫЕ ПУТЕШЕСТВЕННИКИ, ВСЕ ЕЩЕ ЗАГАДКА ДЛЯ ВАС?
      - У вас есть чему удивляться. Но шесть Обычных Плакальщиц вышли из пещер, а мы, королевская семья - из бочки в море. Почему же не могут появиться люди с неба.
      - ВЫ БОИТЕСЬ НАС?
      - Сначала я боялся, немного. Потом перестал. А потом было уже слишком поздно бояться. Во времена перемен нечего бояться маленьких изменений. Надо бояться, когда кончатся все перемены.
      - ТОГДА, ЕСЛИ ТЫ НЕ БОИШЬСЯ МЕНЯ, РАССКАЖИ МНЕ О ТОМ, ВТОРОМ ПРЕДАТЕЛЬСТВЕ.
      - Второе предательство имеет отношение к тебе, А'рон. А Линни с тех пор давно простила меня. Интересно, поступишь ли ты так же.
      - А Я ЗНАЮ, ЧТО ЭТО?
      - Думаю, да.
      - ТОГДА Я УЖЕ ПРОСТИЛ ТЕБЯ. ЕСЛИ Я НЕ ЗНАЮ ОБ ЭТОМ, ТОГДА ЭТО ДОСТАТОЧНО НЕВАЖНО, ЧТОБЫ ПРОСТИТЬ.
      - Ты знал - и не знал. Пошарь в собственной памяти, А'рон, потому что предательство там.
      ПЛЕНКА 8. ЧЕЛОВЕК-БЕЗ-СЛЕЗ
      МЕСТО ЗАПИСИ: Общая комната космической лаборатории.
      ВРЕМЯ ЗАПИСИ: 2132,9 г.н.э.
      РАССКАЗЧИК: Капитан Джеймс Макдональд, экспедиция УСС,
      Лейтенант Дебра Малкин,
      различные неидентифицированные офицеры,
      Аарон Спенсер, Бакалавр, доктор наук, профессор,
      антрополог, звездное удостоверение 987643368 ОК.
      РАЗРЕШЕНИЕ: Журнал капитана, мандат УСС, код N 09863.
      - Данное расследование поступков Аарона Спенсера, антрополога первого класса относительно командировки на Хендерсон-4 объявляется открытым 9.11. 2132 н.э., в 11:00. Обвиняется в засорении культуры, как это определено уставом УСС, пункт 27. Конкретно это заключается в том, что вы, Аарон Спенсер, намеренно и противозаконно нарушили пункт о Засоряющих Культурных Контактах своей связью с жителем или жителями недавно открытой планеты Хендерсон-4, таким образом повлияв - на пользу или во вред - навечно на всю культуру их замкнутой системы. Что вы ответите на обвинение? Виновны или невиновны?
      - Я сам изменился еще больше, чем они, после этого контакта, лейтенант Малкин.
      - Виновны или невиновны в обвинении?
      - Виновен - и невиновен, лейтенант.
      - Что вы скажете об обвинении?
      - Думаю, виновен. Но, капитан, дамы и господа, это не так просто и ясно, если вы позволите. Были обстоятельства...
      - Что вы скажете на обвинение, антрополог Спенсер? Виновны или невиновны?
      - Я не могу так просто ответить.
      - Вы должны ответить. Виновны или невиновны?
      - Одну минуту, лейтенант, я думаю, мы можем вести это дело не так сурово.
      - Но, сэр, правила Трибунала...
      - Это мой корабль, лейтенант, и мы можем, если понадобится стереть ту часть записи, которая не вполне соответствует правилам.
      - Да, сэр.
      - Послушайте. Аарон, вы находитесь на борту нашего корабля уже почти три года, считая время полета, и мы неплохо знаем друг друга.
      - Да, сэр.
      - Готовясь к этому слушанию, я прочел даже ваши ранние работы о египтянах с прекрасной цитатой из этого поэта: как его звали?
      - Кэрью, сэр. Мой любимый поэт.
      - Ах, да, Кэрью. Ладно, сам я небольшой любитель поэзии, хотя мне нравится другой ранний поэт-землянин. Его зовут Нэш.
      - Не совсем то же столетие, сэр.
      - Нет? Ладно, это неважно.
      - Я ценю ваши попытки успокоить меня, сэр. Но лучше всего будет, если я просто расскажу свою историю от начала до конца: о том, что случилось со мной и с Линни.
      - Линни?
      - Линни. Та, которую зовут Седовласой.
      - Это та грозная высокая девушка, правильно?
      - Высокая, да, сэр. Хотя не такая уж и высокая. Я выше ее на пару дюймов, а во мне шесть футов два дюйма. И не такая уж грозная. Скорее уязвимая. Одинокая. Обиженная или травмированная. Застенчивая. И молодая.
      - Ты и сам не очень стар, сынок.
      - Нет, сэр. Мне двадцать два, сэр.
      - Сэр, я должна возразить. Военный суд...
      - Лейтенант, если вы будете слушать, вы услышите. Мы уже начали судебное расследование. Продолжайте, Аарон.
      - Да, сэр. Это началось до того, как мы совершили посадку. Нам надо было узнать о них как много больше до того, как состоялась встреча. Нам надо было свести до минимума шок от несовпадения культур - с их стороны, но также, я думаю, и с нашей. Что мы узнали, после того, как вникли в их язык - он жидкий и полон булькающих вздохов и мягких щелевых звуков, немного похож на язык полинезийцев на Земле - так это то, что в своем фольклоре они называют себя и свой мир Землей Плакальщиц или Местом Плача. Это труднее всего поддавалось пониманию, потому что наша культура старается отодвинуть печаль жизни на задний план, похоронить ее. Когда я изучал записи, они напомнили мне о надгробии рядом с могилой моей матери. Она была похоронена на старом маленьком деревенском кладбище в Вермонте на Земле, сэр - где она до этого прожила всю свою жизнь. И где я прожил свою, пока она не умерла, и меня отправили к отцу, жившему около космодрома во Флориде. Текст на надгробии читался с трудом, но я сумел разобрать его. "Страшно любить то, чего может коснуться смерть". Я эту фразу носил потом при себе, что-то вроде суеверного талисмана, все годы, пока не прибыл сюда, в Эль-Лаллор.
      Их язык с самого начала давался мне легко, в отличие от некоторых других антропологов, которым приходилось сражаться с ним. По всем докладам историков и геологов выходило, что население Хендерсона-4 должно быть дружелюбным, не воинственным, они не должны увидеть в нас угрозу, а это означало, что мы можем захватить с собой минимальное число военных советников, и нам это нравилось. Их воздухом вполне можно было дышать, хотя требовалось привыкнуть к нему, в нем было меньше кислорода, чем нам хотелось бы. Но принимая во внимание, что нашей Гильдии приходилось работать на территориях, где охотились за головами, и в обществах, где пытки были видом искусства, и упорно пробиваться по планетам, на которых гигантские плотоядные были верхом цивилизации, Хендерсон-4 нас не пугал. Чтобы выжить, мы не нуждались в тяжелой артиллерии.
      Итак, первые пять лет мы изучали их язык, фольклор, виды искусства. Мы слушали записи их песен. Поскольку я неплохо играю на гитаре, ситаре и на других струнных - этномузыкология была моей второй специальностью в Академии - я мог сам воспроизвести некоторые песни. Мне никогда не нравилась электронная чепуха, что делает меня, что ни говори, в некотором роде атавизмом.
      Но, понятно, мы все работали в ожидании того времени, когда мы высадимся на планету и повстречаемся с населением лицом к лицу.
      Меня выбрали для первой посадки из-за моих способностей к языкам, моей музыки и моего знания обществ с культом смерти. Я написал диссертацию о надгробных скульптурах в семи цивилизациях Первого Контакта. И, возможно, меня выбрали из-за того, что я был светловолосым мальчиком Доктора З. - о, до меня дошли сплетни. Но большую часть того, что я узнал как антрополог, я узнал от нее. Я не стесняюсь признаться в этом. Она гений, сэр. И нам казалось, что дела у нас идут хорошо.
      Мы посадили корабль как раз в окрестностях единственного города на планете, Эль-Лалдома. Остальная часть на востоке континента - это серия небольших сельскохозяйственных поселений, окруженных фермами, а на западе - в основном горы, хотя к северу от Дома тоже есть неровная гряда холмов.
      - Я умею читать карты, сынок.
      - Прошу прощения, сэр. Я не то имел в виду. Ну, потом мы стали ждать.
      - Прилагается план посадки, разработанный Культурными Контактами, сэр. Сидеть и ждать население, чтобы показать, что мы не хотим напугать их.
      - Лейтенант, я нахожусь на службе с тех пор, когда вы еще не умели вытереть собственный нос.
      - Да, сэр.
      - Мы прождали почти весь день, но, наконец, из Дома была отправлена группа для встречи с нами: жрица вела за собой компанию лучниц.
      - Женщин, сэр. Все - женщины.
      - Не ухмыляйтесь, лейтенант. Я и раньше встречался с матриархальными обществами. И, к вашему сведению, моим первым капитаном на борту УСС-Мальтус была женщина.
      - Я могу продолжать, сэр? Наконец, прибыла сама Королева, окруженная группой принцев. Один из них - позднее я близко познакомился с ним - был настолько храбр, что постучал в дверь. Они все отскочили, когда дверь открылась и была выброшена лесенка.
      Мы, все восемь, вышли в полной посадочной экипировке, конечно. Не то чтобы это требовалось. Мы до этого уже взяли тщательную пробу воздуха, и все были привиты. Но закрытые культуры обычно с уважением относятся к церемониям, поэтому мы даем им потрудиться: костюмы, ритуал, даже магия, потом обращаемся к ним на их собственном языке. Это помогает быстро установить контакт с главами государства.
      На нижней ступеньке лейтенант Хопфнер снял свой шлем, погладил бороду и произнес то, что мы считали правильным ритуальным приветствием. Мы потратили несколько часов, обсуждая его.
      - Я не враг, - сказал он.
      Королева коротко улыбнулась и ответила:
      - С чего бы тебе им быть?
      Оказывается, на самом деле он сказал: "Я не сварливая женщина". Неудивительно, что Королева так ответила. Начало было не очень благоприятным.
      - Да, пожалуй. Я не помню, чтобы мне приходилось читать об этом обмене репликами в записях лейтенанта - а они обширные.
      - Это - официальное замечание лейтенанту, сэр? Включить его в запись?
      - Пока включайте все, Малкин. Позднее мы решим, что стереть, если понадобиться.
      - Да, сэр.
      - Продолжайте, Аарон.
      - Бог мой, они были прекрасны, сэр. Наши пленки, даже съемки в инфракрасных лучах не подготовили нас к этому. Они как будто вышли из старых кельтских сказок.
      - Объясни это, сынок.
      - Женщины королевского рода, особенно Королева, высокого роста, худые, с глазами цвета золота, с массой длинных темных жестких волос, которые не лежат спокойно на голове, как будто пронизанные электричеством. Двигаются они с гибкой грацией танцовщиц. Мужчины выглядят также, только волосы у них отрезаны до плеч и схвачены над бровями металлическим обручем. Они все носят шелковые одежды, цвет которых переливается и меняется от каждого ветерка. У жрицы - бритая голова, но у ее помощниц нет, и одеты они в короткие юбки, из-под которых видны ноги. У всех - у Королевы, у жрицы, у принцев и помощниц жрицы - на верхней части рук и на запястьях металлические браслеты, инкрустированные драгоценными камнями. Ноги обуты в кожаные сандалии, подвязанные ремешками под коленями.
      Женщины-лучницы, их воины - вернее сказать, охотницы, похоже, что они не воюют - единственные, у кого короткая стрижка. Волосы короткие, цвета грязи, подрезанные выше ушей. И они - троги.
      - Назови это слово по буквам. Для записи.
      - Троги. Тэ-эр-о-ге-и. Сокращенное от троглодитов. Это лейтенант Хопфнер назвал их так, и кличка приклеилась. Они невысокого роста, около пяти футов пяти дюймов, приземистые, кривоногие; насколько я смог рассмотреть, голубоглазые, широкоплечие, с хорошо развитой мускулатурой. У них маленькие подбородки, широкие лбы, и они кажутся по природе, ну, скажем, чувственными. Удивительно, как эти две расы могут смешиваться, а ведь происходит именно так.
      - Правда?
      - Да, сэр. Об этом говорят наши записи. Мужчины из королевского рода живут с женщинами-трогами. У них это называется плукенна, валяться. Когда у мужчин королевской семьи связь с подобными себе, мужчиной или женщиной, они называют это ладанна - прикасаться с радостью. Но у них также есть слово, которое они используют для обеих рас, рарреденна, что означает вспахивание или посев семян. Изредка от королевичей у женщины-трога бывает высокий, худой ребенок, будто из королевского рода. Когда он достигает половой зрелости, его забирают и воспитывают как члена Королевской семьи в Эль-Лалдоме. Такой ребенок - не настоящий королевич. Часто они бесплодны или их потомство неполноценно, они умирают раньше своих отцов, хотя живут дольше, чем троги.
      - Такое смешение крови необычно, Аарон?
      - Не думаю, сэр. Я имею в виду, что это не отличается от того, что, как мы полагаем, происходило между ранними расами на Земле: светлокожие и светловолосые неандертальцы с севера смешивались с темнокожими кроманьонами с юга. В результате чего, по мнению археологов, большинство из нас является промежуточными типами...
      - Собственно, сынок, я не просил тебя читать лекцию. Да или нет меня вполне устроили бы.
      - Да, сэр. Я понимаю, сэр. Можно продолжать?
      - Давай.
      - Мы все последовали примеру лейтенанта Хопфнера и сняли шлемы. В костюмах было жарковато, но нам пришлось остаться в них весь день; вслед за Королевой и ее свитой мы отправились в город. В костюмах прогулка показалась нам довольно долгой, учитывая к тому же разреженный воздух и все остальное, но в других местах бывало и хуже. Именно там я впервые встретил Линни. Седовласую, сэр.
      - Я помню.
      - Она ждала у ворот, такая спокойная, неулыбчивая и, подумал я, несравненно красивее Королевы. У Королевы - я не уверен, что запомнил правильно, но, по-моему, я заметил это уже тогда - в ее красоте было что-то хищное. А Линни казалась покрытой броней невинности, укутанной молчанием.
      Она присоединилась к процессии на шаг позади Королевы, справа от жрицы. За ними расположились по ранжиру помощницы жрицы и принцы, а позади них - лучницы. Нам было отведено место в хвосте, что нас вполне устраивало, потому что мы с трудом поспевали за ними. Мы заметно поотстали к тому времени, когда достигли города. Только Хопфнер и я не отстали, благодаря его длинным ногам и моей глупой гордости.
      Город представляет собой лабиринт улиц вперемешку с базарчиками. Троги были везде, но при виде Королевы они отступали в сторону, отшатываясь так, как будто боялись, что ее прикосновение могло обжечь их.
      И мы, как большая волна, катились вперед, подбирая по пути плавающие обломки, так что к тому времени, когда мы подошли к дворцу - странного вида строению из камня, утыканного ракушками, с деревянными стропилами за нами шли сотни людей.
      Трогов остановила стража у входа в Апартаменты Королевы, а нас провели по головокружительным кольцам серии переходов. Мы шли слишком быстро, я не смог нанести их на карту. Переходы закончились большим залом, который казался заваленным подушками, но никакой другой мебели, кроме драпировок, в нем не было.
      В центре зала была поднятая платформа. Королева сразу направилась туда.
      Лейтенант Хопфнер направился за ней, но мне удалось ухватить его за рукав.
      - Подожди, дай им проинструктировать нас, - шепнул я.
      А так как я был антропологом номер один, он согласился.
      Между тем лучницы выстроились вдоль стен, небрежно забросив за спины свои деревянные луки. Я уверен, что Хопфнер заметил это прежде, чем согласиться со мной. Принцы улеглись на подушки, без всякой суеты, так как было ясно, что то, что на первый взгляд казалось случайным беспорядком, для них означало точно указанное место на полу. Я не сомневаюсь, что план размещения на полу соответствовал тщательно просчитанным или отмеченным территориям, в соответствии со статусом.
      Для принца постарше, об их возрасте говорили их усы, легли на ступеньки, ведущие к возвышению. На самом высоком ярусе Королева опустилась на изобилие ярко раскрашенных подушек, на так называемые тридцать подушек царствования. У ее ног села высокая неулыбчивая девушка в сером. Линни.
      Королева жестом подозвала к себе жрицу. У них сложный язык жестов, который мы до сих пор еще не до конца поняли. Он такой же гибкий и быстрый, как язык знаков, и вместе с тем очень простой на вид. Между членами Королевской семьи это похоже на беседу, но когда обращаются к слугам, это выглядит как приказ и ответ на него.
      - Лейтенант, отметьте, что мне как можно скорее нужны видеозаписи их знаков, и ознакомьте с ними нескольких антропологов. Я не люблю, когда мои люди сталкиваются с культурами, носители которых могут секретно общаться.
      - Да, сэр.
      - Подойдите ко мне, незнакомцы с неба, - сказала Королева, и ее рука в это время что-то просигналила.
      Мы почувствовали, как нас всех восьмерых лучницы решительно эскортировали к подножию помоста. Эти девицы были очень сильны.
      Доктор Замбрено и другие антропологи наклонили головы, и Хопфнер со своими помощниками неохотно последовали их примеру. Однако, я на миг забыл свою выучку и открыто уставился на высокую девушку. Она в ответ глядела на меня в течение долгого бесценного мига, а затем перевела взгляд на свою королеву.
      - Итак, ты не сварливая женщина, - наконец, сказала Королева лейтенанту.
      Ее свита издала странный звук, скорее похожий на жужжание, чем на смех.
      - Ты мужчина?
      - Да, - сказал Хопфнер. - Но мы не все - мужчины. - Он сделал широкий жест по направлению к нам, стараясь, чтобы он получился медленный, широкий и не угрожающий.
      - Покажи мне, кто есть кто, - потребовала Королева.
      - Мужчины останутся около меня, женщины отойдут вон туда, - сказал он.
      Мы последовали его указаниям, а это означало, что нас было четыре и четыре. Мы полагали, что поскольку здесь был сильный матриархат, лучше всего сохранять равное число мужчин и женщин. Среди нас, кроме того, было четверо антропологов и четверо военных, но такое деление не сразу бросалось в глаза.
      - Почему главный - мужчина? - спросила Королева.
      - Мы делим между собой лидерство, мужчина и женщина.
      - У нас не так.
      Вокруг нас опять раздалось жужжание, прокатился шепоток, и принцы заерзали на своих подушках. Тогда Королева подняла руку, и мгновенно наступила тишина. Единственным человеком, который не шелохнулся во время этого обмена репликами, была девушка у ног Королевы.
      Лейтенант Хопфнер снова наклонил голову. Он знал, что ступил на шаткую почву, вторгшись на территорию антропологов.
      - Подойди ко мне. Сюда, - потребовала Королева, указывая на Хопфнера.
      Он на миг замешкался, и я шепнул ему:
      - Лейтенант, иди медленно. И подойди только к нижней ступеньке перед ее помостом. Дальше не иди, если она не прикажет.
      Он что-то буркнул в ответ и осторожно пошел по ступенькам. Когда он дошел до предпоследней ступеньки, он остановился. Он оказался между двумя старшими принцами, которые одновременно вскочили и коснулись его рук, показывая, что он должен стать на колени. Он неуклюже сделал это, показывая своей негнущейся спиной и висящими неподвижно руками, как ему неохота.
      Королева легко пробежала пальцами по его лицу, почти как слепая, рассматривая его кончиками пальцев. Ее руки подольше задержались на бороде и на морщинах вокруг глаз. Затем она легким толчком отпустила его. Принцы потянули его за одежду, и он, пятясь, сошел со ступенек.
      - Ты! - сказала Королева, показав в этот раз на меня.
      Увидев спектакль Хопфнера, я знал, что делать. Я медленно поднялся по ступеням, как танцор, а когда достиг верхней ступеньки, я упал на колени, но продолжал смотреть на Королеву.
      - Ты ведь танцуешь, сынок, не правда ли?
      - Немного, сэр. Это входит в наше обучение, народные танцы. Но ритуальные движения очень похожи в разных культурах. Мы обучались им в школе. Они значительно более плавные, чем армейские движения, но такие же точные. Лейтенант двигался, как агрессор, и Королева сразу это почувствовала. И что-то она нашла в его лице - возможно, возраст - что ей не понравилось. Я языком тела постарался показать свою верноподданность, приглашая ее к исследованию.
      Ну, ее пальцы легонько потанцевали по моему лицу. У нас в семье, между прочим, у всех тонкая кожа, и я на пятнадцать лет моложе лейтенанта, на двадцать лет моложе Доктора Эн-Джимнбо и немного моложе военного атташе. Культура эль-лоррийцев в некоторых случаях отдает предпочтение молодым, поэтому я, естественно, стал любимцем из нашей группы. Королева знаком предложила мне сесть у ее ног рядом с девушкой Линни.
      Затем Королева осмотрела по очереди каждого из нас, хотя ее расстроили бесшовные костюмы и озадачили металлические молнии и застежки.
      Лейтенант потом заметил, что похоже было, будто тебя ощупывает стая обезьян.
      Паула Сигман, наш антрополог номер два, поправила его.
      - Отряд, - сказала она.
      Хопфнер посмотрел на нее в изумлении.
      - Обезьяны ходят отрядами.
      Мы здорово посмеялись тогда, потому что, как заметил лейтенант, троги действительно были похожи на обезьян и они действительно были военными. Или вроде этого. Но это было уже потом, когда мы вернулись ночевать на корабль. Первые ночи на новой планете обычно полны таких грубых шуток и маленьких розыгрышей. Я думаю, нам необходимо посмеяться, чтобы прийти в себя.
      - Ты говоришь, это было потом, Аарон. А что еще произошло в комнате Королевы? Были еще развлечения? Отдали ли вы подарки?
      - Мы не привезли подарков, потому что изучение записей показало, что у эль-лаллорийцев нет обычая делать подарки. За исключением оплакивания в Залах, они редко обмениваются деньгами или подарками. Они, скорее, платят за все посредством тщательно разработанной бартерной системы, а члены королевской семьи платят публичным прикосновением, валянием наедине и, в конечном счете, ребенком королевской крови в качестве подарка. Кроме того, в Центре Антропологии теперь считают, что подарки не следует делать.