Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Дар Юпитера

ModernLib.Net / Космическая фантастика / Зан Тимоти / Дар Юпитера - Чтение (стр. 12)
Автор: Зан Тимоти
Жанр: Космическая фантастика

 

 


— Ничего у нас с ними нет, — оборвала его Лайдоф. — Никаких договоров, должным образом оформленных и подписанных. Единственно, что хотя бы отдаленно можно назвать соглашением, это данное ими позволение впустить Рейми в свой мир. Свое слово они сдержали.

— То есть теперь вы рассматриваете джанска как свою законную добычу?

Складки по сторонам рта Лайдоф стали еще глубже.

— Нам нужен звездолет, полковник, — сказала она. — И мы его получим. При содействии джанска или без него. — Она оценивающе посмотрела на Фарадея и снова отвернулась. — То же самое относится и к вам.

Фарадей бросил взгляд на инженеров. Все четверо склонились над своими пультами, старательно игнорируя происходящее.

Не хотят рисковать карьерой. И будущим.

И с ощущением внезапной слабости Фарадей осознал, что предостережение Спренкла начинает осуществляться. Нажим усиливается, и шея самого Фарадея вот-вот хрустнет.

Ну и пусть, твердо сказал он себе. Если ему придется в одиночку противостоять Лайдоф и Совету Пятисот, значит, так тому и быть. По крайней мере, это он обязан сделать для Рейми.

И если это будет стоить ему карьеры, тоже невелика потеря. В конце концов, ему осталось не так уж долго служить.

Глава 15

Еще один кусок, и Рейми прикончил побег раншея. Уже долгое время ему не попадалось это растение, похоже, это последнее.

И Белтренини права. Без джептриса, придающего ему остроту, раншей кажется безвкусным.

Думая об этом, он повернул голову, ловя ветер, и продолжил путешествие на юг. Почему раншей и джептрис не встречаются в зоне экватора, где он вырос? Конечно, там гораздо больше джанска, чем на севере: может, они просто уничтожили все эти растения?

Но это не имело никакого смысла. Всего пять недель пути от экватора, и там сколько угодно и раншея, и джептриса, плюс по крайней мере еще пять видов растений, которых он прежде не видел. Может, на экваторе чуть-чуть другой состав атмосферы, не пригодный для них? Верится с трудом. С другой стороны, что он понимает в метеорологии?

Если уж на то пошло, он вообще многого не понимал. Почему, к примеру, Фарадей выбрал именно его для этой миссии?

Ответа Рейми не знал. Но как бы то ни было, это произошло. И когда они узнают, что звездолет на самом деле существует, то поймут, что он выполнил свою задачу.

По крайней мере первую ее часть. Теперь-то и начинается самое трудное: найти звездолет, в каких бы глубинах его ни прятали.

Сквозь неясную дымку впереди проступили очертания темной фигуры. Рейми замер, не сводя с нее взгляда и свободно дрейфуя по ветру. Вуука, примерно впятеро крупнее Рейми, стремительно несся вперед. Надо полагать, нацелился на какое-то стадо на Уровне Один, рассчитывая схватить новорожденного или наброситься на беззаботного Юношу, заплывшего слишком далеко от своих.

Рейми внутренне улыбнулся от нахлынувших на него сладких, хотя и приправленных горечью воспоминаний. Вуука примерно такого же размера напал на него в первые мгновения после того, как он вышел из материнской утробы. Таково было его вступление в этот удивительный мир, где он оказался по доброй воле.

Конечно, сейчас рядом не было массивного Латранесто, чтобы поймать и поглотить этого вуука. У Рейми мелькнула мысль самому заняться хищником; многого, может, он и не добьется, но по крайней мере отвлечет его от стада.

Но нет. Там наверняка хватает своих Защитников, вдвое больше этого вуука. Детям ничто не угрожает.

Не то чтобы это его так уж сильно волновало. В конце концов, он человек, а не джанска, и все происходящее здесь должно волновать его лишь постольку, поскольку затрагивает лично.

Вуука ушел вверх и исчез в вихрящемся воздухе, а Рейми продолжил свой путь. Сейчас вуука попадались ему гораздо чаще, чем за все время пребывания с Белтренини и ее друзьями. Больше вуука, и одновременно гораздо меньшее разнообразие растительной пищи. Совпадение?

И почти не попадается маленьких бролка. Пожалуй, за последний день ему не встретился ни один из них. Рейми все время собирался расспросить Белтренини об этих созданиях поподробнее, но как-то не получалось. Какую роль они играют в их мире?

Он с раздражением отбросил эти мысли. Какой смысл ломать себе голову? В конце концов, Макколлам — ксенобиолог; она уже наверняка разобралась во всем. Оказавшись в тех широтах, откуда его могут услышать со станции, он тут же спросит ее об этом.

А до тех пор он будет искать съедобные растения, удирать от хищников и плыть вперед. Сейчас в этом и состояла жизнь; такой она, скорее всего, будет до конца его дней.

И все же это лучше, чем сидеть парализованным в инвалидном кресле и чтобы тебя обслуживали роботы. Скорее всего лучше.


— Полковник?

Фарадей поднял взгляд от своей безвкусной запеканки из баклажанов и увидел Джен Макколлам, стоящую у его стола с подносом в руках.

— Добрый вечер, сэр, — сказала она с подчеркнутой вежливостью. — Вы не возражаете?

— Миссис Макколлам… — начал он.

Первой его реакцией было вежливо сказать, что он не нуждается в компании. Происшедшая на прошлой неделе стычка с Лайдоф была все еще свежа в его памяти; не забыл он и четыре спины, упорно остававшиеся в таком положении, когда Лайдоф словесно поставила его на колени.

Эта стычка не прошла бесследно для всего проекта в целом. Неформальная атмосфера, прежде царившая в Зоне Контакта, теперь сменилась жестким официозом. Инженеры сидели как на иголках, боясь обронить хоть слово, выходящее за рамки их непосредственных обязанностей. Боясь спорить даже друг с другом.

Боясь ненароком привлечь к себе внимание Лайдоф.

Присутствие Лайдоф отравило атмосферу Зоны Контакта, и это было скверно само по себе. Но еще хуже было то, что яд просочился и во внеслужебные взаимоотношения. До ее появления Фарадей всегда обедал вместе с кем-нибудь из инженеров, а случайно столкнувшись с ними в коридоре, непременно останавливался поболтать. Дружбы между ними не возникло, но он, несомненно, воспринимал их как своих коллег.

Теперь, даже находясь с ним в одном помещении, остальные, казалось, не замечали его существования. Смысл такого поведения был ясен: полковник Фарадей на заметке, и тем, кто не желает оказаться в аналогичном положении, лучше держаться от него подальше.

В результате «Юпитер-Главный» стал местом, где он чувствовал себя очень одиноко.

Макколлам все еще стояла, ожидая ответа.

— Конечно, — с внутренним вздохом ответил Фарадей.

Если отбросить личные чувства, вряд ли он мог обижаться на этих людей. На их месте, в их возрасте, он, скорее всего, тоже опасался бы нажить себе такого могущественного врага, как Лайдоф.

— Спасибо, сэр. — Макколлам отодвинула стоящее напротив Фарадея кресло, поставила на стол поднос и села. — Я отниму у вас немного времени.

— Пустяки.

Она вовсе не собиралась просто пообедать вместе с ним, понял он. На подносе стояли остатки ее трапезы: пустые тарелки, полупустая чашка и аккуратно сложенная льняная салфетка.

Может, она и готова пойти на риск быть замеченной в его обществе, но не собирается рекламировать это.

— Я просто хотела извиниться за то, что не выступила в вашу защиту на прошлой неделе, — сказала она. — У меня не хватило храбрости. И верности.

— Не стоит. — На душе у Фарадея чуть отлегло. По крайней мере, Макколлам осознавала, что сделала, и чувствовала себя виноватой. Если не можешь обещать преданности, помнится, говорил он Спренклу в их приватной беседе, то, по крайней мере, веди себя честно. — Я беспокоюсь не столько о себе, сколько о Рейми. Как бы то ни было, я в состоянии встать и защитить себя, а Рейми нет.

— Понимаю.

Макколлам поджала губы, избегая его взгляда. Он заметил, что в последние дни даже движения у нее стали более сдержанными, какими-то, что ли, неповоротливыми. Припомнилось, как в первые дни Бич с серьезным лицом называл ее сокращенно БДПО: Быстро Движущийся Поющий Объект. Больше она уже не пела, по крайней мере в присутствии Фарадея.

— Я вижу, вы взяли запеканку, — сказала она. — Как она сегодня?

— Нормально. — Он отделил вилкой еще кусок. Она не хотела говорить о Рейми. Ничего удивительного: если они не собирались открыто поддерживать живую легенду, Фарадея, уж конечно, они не станут делать этого ради Рейми. — Моя мать готовила лучше. Правда, она шотландка, без примеси итальянской крови. Однако я пробовал и хуже.

— Здесь, на этой станции?

— Вот именно, на этой самой станции. — Фарадей внимательно посмотрел на Макколлам. Сегодня в ее поведении странным образом сочетались почтительность и напряженность, довольно странная комбинация для нее. — Это было во времена «Скайдайвера», задолго до вашего появления здесь. Один из поваров не мог приготовить итальянское блюдо даже ради спасения своей жизни, но все время упорно предпринимал попытки в этом направлении. Со временем это всем так надоело, что каждый четверг грозил обернуться мятежом.

— Мрачная история. — Макколлам взяла салфетку и несколько раз прикоснулась ею ко рту. — Спорю, сегодняшняя мясная запеканка могла бы посоревноваться с его блюдами.

— Что, в ней мало специй? — Обычно у Фарадея к здешней еде была именно эта претензия.

— У меня такое впечатление, что они просто намешали в нее не те специи, — ответила она и положила салфетку.

Только не на свой поднос, а на стол рядом с ним.

— Наверно, снова проблемы с припасами, — сказал Фарадей, стараясь не глядеть на салфетку и чувствуя, как бешено колотится сердце.

Прожив пять лет в такой непосредственной близости с этими людьми, он успел проникнуться убеждением, что Макколлам — редкостная аккуратистка. За все эти годы ему ни разу не приходилось видеть, чтобы она оставила за собой в кафе хотя бы грязную ложку.

Если салфетка останется на столе после ее ухода, он просто обязан будет извиниться перед этой женщиной.

— Скорее всего, — ответила она, рассеянно блуждая взглядом по сторонам. — Думаю, повара тут ни при чем.

— Конечно. — Он с усилием заставил себя вернуться к безобидной теме разговора. — Очень уж строгие меры безопасности во Внутренней системе, из-за чего и задерживается доставка.

— А может, следует винить бунтовщиков на Марсе и Церере, — в тон ему сказала она. — Это они заставляют принимать такие драконовские меры безопасности.

— Или можно винить всю экономику Системы за неспособность настолько повысить наше благосостояние, чтобы мы могли иметь все, что пожелаем. — Фарадей окончательно включился в игру. — Имея безграничные доходы, мы могли бы развивать поселения на лунах Сатурна, колонизировать Плутон и Харон и обеспечить каждого марсианина собственным домом с позолоченным куполом.

— А еще можно винить Бога за то, что в Системе всего девять планет.

Фарадей состроил гримасу.

— Вы победили, — сказал он. — Когда начинаешь обвинять Бога, значит, дальше идти уже некуда.

— И обычно промахиваешься мимо реальной цели.

— Действительно, — согласился Фарадей. — Ну…

— Может, идея арбитра Лайдоф сработает, — сказала Макколлам. — Если мы получим звездолет, перед нами откроется вся вселенная.

— Будем надеяться, — кивнул Фарадей. — Ну, чем вы собираетесь заниматься сегодня вечером?

— Ничем в особенности. — Она пожала плечами. — Скорее всего, немного почитаю и лягу спать. Похоже, вскоре все мы будем очень заняты. Нужно отоспаться как следует, прежде чем это начнется.

— Разумно. Наверно, я поступлю так же.

Она взяла чашку и сделала последний глоток.

— Ну, доброй ночи, полковник. — Женщина встала. — Увидимся утром.

— Доброй ночи, миссис Макколлам.

Они кивнули друг другу, она подхватила свой поднос и понесла его к полке с грязной посудой.

Оставив на столе сложенную салфетку.

Фарадей вернулся к еде, заставляя себя не торопиться и пытаясь выглядеть как всегда. Ему казалось, что оставленная Макколлам салфетка бросается в глаза, точно дымящееся ружье, и взгляды всех посетителей кафе прикованы к ней. Да, к ней и к нему.

Однако звуки разговоров вокруг не изменили своей тональности и никто не подошел к его столу и не потребовал объяснить, что происходит. Либо агенты Лайдоф исполняли свои обязанности весьма небрежно, либо никто на самом деле не наблюдал за ним.

Но рисковать не стоило. Он покончил с едой, поставил пустую посуду и приборы на поднос и встал. Потом, как бы в раздумье, взял салфетку Макколлам.

Она была тяжелее, чем просто небольшой квадрат ткани. Фарадей положил ее на свою собственную салфетку и с подносом в руках пересек помещение.

И когда он ставил поднос на полку, и его тело на мгновение заслонило обзор остальным посетителям кафе, он быстро сунул салфетку Макколлам в карман.

Никто не подпрыгнул, не издал победоносного вопля. Никто внезапно не возник перед ним с наручниками, чтобы защелкнуть их на его запястьях. Никто даже не заметил, что он спрятал салфетку.

Тем не менее, идя в свои апартаменты, Фарадей чувствовал, как пот скапливается на лбу и сзади, у основания шеи. Войдя к себе, он запер дверь, достал салфетку и развернул ее.

Внутри находились два предмета. Сложенный листок бумаги и тяжелый кусок ячеистой металлической сетки — именно он увеличивал вес салфетки — размером около пятнадцати квадратных сантиметров.

Да, совершенно определенно ему придется извиниться перед Макколлам.

Фарадей начал с куска сетки. Он уже видел такие штуки прежде, на старых экспериментальных зондах типа «дышащая кожа». Они позволяли атмосфере Юпитера свободно проникать внутрь и наружу для выравнивания давления во время быстрого подъема и спуска. Правда, проволока этой сетки была тоньше, чем у тех, старых, не больше трех сантиметров в диаметре, и с большим размером самих ячеек. И сетка казалась более эластичной, хотя образца такого размера было недостаточно для уверенных выводов. Металл Фарадей идентифицировать не мог, но, судя по шероховатым краям образца на линии отреза, он казался очень упругим.

Отложив в сторону кусок сетки, он развернул бумагу и узнал четкий почерк Макколлам.


«Я сумела ненадолго проникнуть на платформу Семь. Поверхность зонда выглядит наподобие этого: я стащила кусок сетки из мусорной корзины. Простите, что не могу рассказать больше, но мой новый приятель помалкивает насчет своей работы, а сама я в технике разбираюсь не слишком хорошо. Надеюсь, какой-то толк будет».


На остальной части листка был грубый набросок двух соединенных между собой предметов яйцеобразной формы — меньший на верхушке большего, — вроде торпеды, водруженной на дирижабль. Верхний предмет имел самозахватывающие грейферные кольца на носу и корме, два больших турбовинтовых пропеллера под кольцеобразными защитными капотами и целую кучу торчащих из верхней части приемных антенн.

На нижней же части зонда, напротив, с днища свисало не меньше сотни антенн; так они, по крайней мере, выглядели. Вообще-то обычно антенны на днище не размещают, но чем еще они могли быть? К тому же нижняя часть была заштрихована, и если Фарадей правильно понял, то именно она была сделана из металлической сетки.

Он разглаживал листок бумаги, хмуро разглядывая его. Небольшой зонд, возможно модифицированный «Скайдайвер», стоял на вершине другого, типа «дышащая кожа», но явно нестандартного. Может, все было замыслено так — верхний прокладывает путь на Уровень Три или Четыре, потом сбрасывает нижний, который уходит еще дальше на глубину либо в свободном полете, либо на привязи у верхнего?

Правда, никаких признаков соединяющих компонентов не наблюдалось, как и колец для привязи. И в то время, как верхний зонд был снабжен массивными турбовинтовыми пропеллерами, у нижнего не было никаких признаков двигателей. Отсутствовали у него и поплавки, стабилизаторы и крылья.

С другой стороны, пристально изучая рисунок, Фарадей поразился тому, как мало на нем деталей. Кроме общей, чисто внешней формы, не было практически ничего. Из-за этого отсутствовала шкала, которая позволила бы составить представление о размерах всего сооружения.

Макколлам не шутила, говоря, что разбирается в технике не слишком хорошо, со вспышкой раздражения подумал Фарадей. Человеку вроде Миллигана и Бича достаточно было одного-единственного взгляда, чтобы получить о предмете гораздо большее представление, а ведь Макколлам, наверно, не менее получаса делала свой набросок.

Наверно, именно по этой причине новый приятель Макколлам и пошел на такой риск, приведя ее с собой. Интересно, мельком подумал Фарадей, какой ценой обошелся ей этот визит, но тут же выбросил эту мысль из головы. Скорее всего, ему и не хотелось знать ответ.

Тем не менее это было начало. Может, Макколлам или кому-то еще удастся раздобыть больше информации в оставшиеся до обозначенной Лайдоф даты полторы недели.

Зазвенел дверной колокольчик.

— Полковник Фарадей? — спросил незнакомый голос.

Фарадей инстинктивно перевернул записку Макколлам, прикрыл ею кусок сетки и только потом понял, что все это ни к чему — дверь-то заперта.

— Да? — сказал он.

Послышался щелчок, и дверь открылась.

— Какого черта? — взорвался Фарадей, вскочил на ноги и повернулся спиной к письменному столу. В комнату вошли двое мужчин. — Что вы себе воображаете?..

— Оставьте, полковник, — оборвал его тот, что шел впереди, и направился прямиком к Фарадею.

Его напарник остался у двери.

И только тут до Фарадея дошло, что на обоих была не голубая форма службы безопасности станции, а темно-фиолетовая, с такими же беретами; форма личной охранной службы святая святых — Совета Пятисот.

Выходит, Лайдоф привезла с собой не только команду инженерных работников, но и собственную полицию. Мелькнула мысль: интересно, а что об этом думает начальник станции Каррера? Если ему вообще что-нибудь известно.

Коп протянул руку к письменному столу и взмахом руки сбросил на пол бумаги и диски. Рисунок Макколлам постигла участь остальных бумаг…

— А-а, вот он, арбитр, — сказал человек и взял в руки кусок сетки.

И из коридора в комнату вошла Лайдоф. У Фарадея внезапно пересохли губы.

— Прекрасно, — сказал он. Вот они, неприятности. Очень крупные, прямо-таки огромные. — В таком случае я обращаюсь к вам, арбитр Лайдоф. Что вы себе воображаете, черт побери, и что эти люди делают здесь?

— На вашем месте я бы сбавила тон, полковник, — спокойно заявила Лайдоф, беря из рук копа кусок сетки. — Мы проводим поиск и обнаруживаем у вас украденный чрезвычайно ценный материал. Даю вам минуту на то, чтобы объяснить мне, где вы его взяли.

Фарадей сделал глубокий вдох. Сопротивляться бесполезно, это ясно. Но и вряд ли он что-нибудь выиграет, проявив покорность и смирение. Нет, с Лайдоф этот номер не пройдет.

В одном он не сомневался — они не должны узнать, что здесь замешана Макколлам.

— Или? — спросил он.

— Или я арестую вас за шпионаж, — ответила Лайдоф. — А заодно и за кражу правительственного имущества и заговор. У вас осталось сорок секунд.

Фарадей покачал головой. Разум, на некоторое время замерший под впечатлением внезапного вторжения, заработал снова.

— Сомневаюсь, арбитр, — сказал он. — Ничего не было украдено. Но даже если и было, я имею право иметь этот кусок сетки в своей собственности.

Лайдоф холодно улыбнулась.

— У вас есть письменное разрешение, надо полагать?

— Конечно. Оно носит название «Распоряжение об учреждении проекта “Подкидыш”».

— Действительно. А кто сказал, что этот предмет имеет отношение к проекту «Подкидыш»?

Фарадей слегка наклонил голову.

— Вы.

Ее улыбка исчезла.

— О чем это вы?

— Сегодня днем в Зоне Контакта, — Фарадей изо всех сил старался обдумывать каждое слово, — вы сказали, что я отвечаю за инженеров, но что теперь проект «Подкидыш» — это вы. Поскольку вы не показывали мне никакого другого распоряжения — и, если уж на то пошло, даже не упоминали ни о чем подобном, — единственный вытекающий отсюда разумный вывод состоит в том, что все, доставленное вами на борт станции, относится к проекту «Подкидыш». А поскольку распоряжение о его учреждении дает мне доступ ко всему, связанному с этим проектом…

Он лишь вопросительно поднял брови, позволив невысказанному заключению повиснуть в воздухе.

Нет, ничего похожего на улыбку на лице Лайдоф больше не было.

— Вы, похоже, шутите, полковник, — сказала она угрожающим тоном. — Неужто вы всерьез полагаете, что эта пустая болтовня остановит меня хотя бы на мгновение?

— Не знаю, — ответил Фарадей. — Но я хотел бы попытаться, если вы не против.

Долгое мгновение она сердито глядела на него, углубившиеся морщины на ее лице теперь напоминали маленькие темные ущелья.

— Прекрасно, — изрекла она наконец. — Я воспринимаю это как блеф. Сегодня же ночью свяжусь с Землей, и к утру должным образом исправленный текст проекта «Подкидыш» окажется здесь. Возглавлять проект буду я, а вас полностью отстранят от участия в нем.

— Это ваше право, конечно, — ответил Фарадей, задаваясь вопросом, не блефует ли она в свою очередь. Неужели она и в самом деле забрала такую власть в Совете Пятисот? — Но когда вы будете это делать, доведите до их сведения, что я не собираюсь добровольно уходить в отставку, как бы меня ни принуждали. Чтобы выкинуть меня из «Подкидыша», им придется уволить меня. А это может быть воспринято как вызов общественному мнению.

— Общественное мнение волнует Совет Пятисот меньше, чем вам кажется, — возразила Лайдоф. — До тех пор считайте себя под домашним арестом.

Фарадей покачал головой.

— Вряд ли, арбитр. Как уже было сказано, я уполномочен быть в курсе всего происходящего в связи с проектом «Подкидыш».

— Только на протяжении еще нескольких часов.

— Возможно, — сказал Фарадей. — Однако на данный момент ситуация еще не изменилась. Вы не сможете обвинить меня в шпионаже задним числом.

— Посмотрим, что я могу, а что нет, — отрезала Лайдоф. — А до тех пор вам запрещается покидать свои апартаменты.

— Но для этого нет никаких оснований, — настаивал Фарадей.

Уж конечно, отменять законы она не вправе.

— Я не нуждаюсь ни в каких основаниях, — холодно заявила Лайдоф. — По закону любого человека можно задержать на двадцать четыре часа, не предъявляя ему никаких обвинений.

— Я буду апеллировать к начальнику станции Каррере, — пригрозил Фарадей.

— Валяйте. — Лайдоф сделала жест в сторону полицейских. — Ему я дам тот же ответ — в моем распоряжении двадцать четыре часа. Так что смиритесь, полковник. Следующие двадцать четыре часа вы проведете в этой комнате. — Вместе с полицейскими она вышла в коридор и добавила уже оттуда: — И последующие пять недель тоже — если все пойдет, как я задумала.

Когда за ними закрылась дверь, он досчитал до шестидесяти, подошел к двери и попытался открыть ее. Даже если Лайдоф сумела раздобыть карту допуска, она наверняка не смогла уговорить Карреру разрешить ей блокировать дверь.

Дверь послушно скользнула в сторону. Значит, он прав, она не получила разрешения запереть его внутри.

Ей оно и не требовалось. В глубине коридора, молча взирая на Фарадея, с бесстрастным видом стоял более крупный из двух ее «домашних» копов.

Некоторое время они молча смотрели друг на друга. Фарадей задавался вопросом: неужели у этого человека и впрямь хватит наглости не выпускать из собственной комнаты человека, которому не предъявлено никакого обвинения? У него даже возникло желание проверить это, предприняв попытку покинуть свои апартаменты.

Однако было уже слишком поздно, и он слишком хорошо знал, что Каррера терпеть не может, когда его во внеслужебное время отрывают от скотча с содовой. Ладно, пусть все идет, как идет. Разумнее хорошенько выспаться, а завтра утром во всем разобраться.

Он вернулся к себе, закрыл дверь и запер ее, просто по привычке.

Кроме того, Лайдоф кое-что «проворонила». Он нашел на полу набросок Макколлам и принялся изучать его, снова усевшись за письменный стол.


Он все еще изучал его и спустя десять дней, когда они в конце концов пришли за ним.


Глава 16

Восточный край неба едва только розовел под лучами далекого солнца, когда Рейми понял, что наконец-то он дома.

Странное ощущение, в особенности учитывая причины, при которых он покинул эту часть Юпитера. Спустя почти два года отказ Драсни воспринимался свежо и болезненно, как будто стая сивра все еще терзала его.

Но даже эта боль не могла погасить нарастающего внутри волнения. Он ощущал запах своего старого стада; почти неуловимую, но очень характерную комбинацию ароматов, среди которых он вырос. Сейчас запах был тот же и все же чуть-чуть другой; ведь дети, которых он знал, стали Производителями, а прежние Производители — Защитниками и Воспитательницами.

Цикл продолжается, как было заведено с самого начала, — голос в глубине сознания напомнил фразу, услышанную когда-то в кругу рассказчиков. Вечный цикл: всегда новый и всегда тот же самый.

Только теперь ему было известно, что, где бы цикл ни начался, это произошло не на Юпитере.

Знакомые запахи усилились. Чуть позже было бы интересно подняться вверх, решил он. По крайней мере до Уровня Два, где плавают Производители и не беременные Производительницы, наблюдая, не приближаются ли хищники. Он может появиться среди них и возобновить знакомство с некоторыми из тех, с кем вырос.

Наверно, это будет даже забавно, если, конечно, он не наткнется на Пранло.

Или, хуже того, на Драсни.

Но все это подождет. Где-то наверху, скрытые пеленой облаков, были Фарадей и Гессе. С тех пор как Рейми покинул этот регион, они наверняка потеряли его след, но он знал, что на «Юпитере-Главном» продолжают отслеживать стадо в надежде, что он вернется. Если встроенный в его мозг передатчик все еще работает, они вступят с ним в контакт, как только он окажется в пределах досягаемости. Ему не терпелось сообщить им новости.

Понемногу прибавляя скорость, он плыл в сторону восходящего солнца.


Полицейский Совета Пятисот привел Фарадея в Зону Контакта и отошел в сторону, слившись с остальными, стоящими у дверей. Его партнер, заметил Фарадей, уже подпирал стену с другой стороны от входа.

— Полковник Фарадей, — приветствовала его Лайдоф, развернувшись в командном кресле, чтобы оказаться лицом к лицу с ним. — Благодарю за то, что присоединились к нам.

— Уверен, все мне рады, — произнес Фарадей, оглядывая комнату.

Здесь был Бич, сидел, сгорбившись над панелью связи. Миллиган колдовал над своими датчиками, Спренкл изучал сводки погоды или какой-то труд по психологии. Макколлам…

У Фарадея перехватило горло. Кресло Макколлам пустовало.

— Полагаю, вас интересует, зачем вы здесь, — продолжала Лайдоф. — Мы готовимся запустить в старое стадо Рейми зонд «Омега». И, как мы и предполагали, сам Рейми только что вернулся в эту зону. Я считаю, вы должны быть под рукой на случай, если мы решим поговорить с ним. Ваш голос он знает лучше всякого другого.

— Конечно, — пробормотал Фарадей, все еще не спуская взгляда с пустого кресла Макколлам.

Может, она просто больна или по какой-то другой причине не может работать? Тогда почему Лайдоф не посадила кого-нибудь ей на замену?

— Вижу, вы уже обратили внимание на отсутствие специалиста по биологии джанска, — заметила Лайдоф.

— Да. — Фарадей перевел на нее взгляд. — Где она?

— В своей комнате, — ровным голосом ответила Лайдоф. — Вскоре после того, как вы были помещены под домашний арест, мы выяснили, что именно миссис Макколлам раздобыла для вас тот самый бракованный кусок сетки. Естественно, она больше не участвует в проекте.

— Она имела полное право взять этот образец, — возразил Фарадей. — Так же, как и я.

— Совет Пятисот придерживается на этот счет другого мнения, — отрезала Лайдоф. — В обоих случаях.

— Я намерен оспорить это решение.

Лайдоф пожала плечами.

— Это ваше право, — сказала она. — Однако вряд ли вам удастся найти посредника, желающего от вашего имени вступить в переговоры.

Руки Фарадея сжались в бесполезные кулаки. Вот, значит, как. Теперь будущее Макколлам разрушено, причем совершенно официально, а перспективы карьеры для нее преданы забвению, как и положено тем, кто вызвал недовольство Совета Пятисот.

И Фарадей пусть косвенно, но способствовал этому.

Лайдоф, судя по всему, прочла его мысли.

— Воспринимайте это как наглядный урок, полковник, — заявила она. — Судя по всему, собственная карьера вас не волнует, но ваши люди молоды и амбициозны, и впереди их ждет светлое будущее. — Она помолчала. — По крайней мере для троих оставшихся.

Никогда в жизни Фарадей не испытывал такого сильного желания ударить человека, как сейчас, глядя на Лайдоф. Но, конечно, он сдержал этот порыв. Есть другие способы борьбы. Должны быть. Как-то, когда-то, но он найдет их.

А пока не нашел, он не даст им повода снова запереть себя в собственных апартаментах.

Прямо сейчас он ничего не может сделать для Макколлам. Но, возможно, он все еще в состоянии что-то сделать для Рейми.

Пройдя мимо Лайдоф, он прошел к креслу Миллигана и остановился позади него. На одном из дисплеев внешнего обзора был виден таинственный зонд Лайдоф, трехмерная версия того наброска, который он изучал и анализировал на протяжении последних дней.

И Фарадей тут же понял, насколько ошибочным было сформировавшееся у него представление. Верхняя часть действительно представляла собой модифицированный «Скайдайвер», но она соединялась с нижней частью жестко, а не с помощью амортизирующей гармошки. Нижняя часть действительно состояла из ячеистой сетки, но эта сетка действовала не просто как пористая кожа. В месте соединения частей можно было смутно различить некий механизм, а большая половина нижней конструкции выглядела совершенно пустой.

Похоже, торчащие из верхней части прутья в самом деле представляли собой разного рода антенны, зато те, что свисали с нижней, были чем-то совершенно иным. Внешне они очень напоминали пики с зазубренными концами.

— Управление «Омегой» — Зоне Контакта, — произнес голос из динамика на потолке, — Зонд «Омега» к пуску готов.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24