Я порядком устал, это верно. И у меня есть еще почти четыре часа. Я сбросил одежду, в одних трусах прошлепал на кухню. Иногда так хорошо просто побыть одному… В своем доме, к которому так привык. Почему я совсем не думаю о встрече с Дэцином? Ведь это очень серьезно, это даже страшно. Мне не так легко было решиться даже на разговор с ним. Наверное, можно и не решаться, ведь я был не на службе, это никого не касается. Никаких законов я не нарушил. Только вот честным ско после этого я себя чувствовать уже не буду.

Любимый завтрак, кошмар диетолога – соленая рыбешка, салат с майонезом и пиво.

Ладно, в патруле так не покайфуешь. Но сначала – мыться. Циллос, повинуясь приказу, уже наполнил внутренность ванны теплой, почти горячей водой, пахнущей лепестками сандары, снимающей стресс и усталость. Я лег и почти растворился в покое, невесомости, легком цветочном аромате… собственно, на этом все и кончилось. Через пятнадцать минут меня разбудила негромкая (заранее запрограммированная, разумеется) музыка, и я, собрав все силы, полез из остывающей воды, горько сожалея, что не удалось даже понаслаждаться ванной как следует… заснул сразу. Завернувшись в полотенце, отправился на кухню и сел поглощать свой безумный завтрак.

А ведь признайся, хочется в глубине души, чтобы Дэцин сказал: ты не виноват. Ну в самом деле, не виноват же я! Я и сам себя не чувствую виноватым. Все как-то само собой… получилось. Конечно, сагон меня не ломал, я добровольно согласился ему служить. Но ведь он обманул меня… сыграл на глупости моей, неопытности, незнании… Господи, каким же я был дураком! Я просто дурак, но не злодей же. Неужели Дэцин этого не поймет?

А если снова такое случится, ну мало ли что… конечно, больше я не поверю ему ТАК. А как-то иначе? Если он снова найдет какую-то возможность меня обмануть. Получается, что я человек совершенно ненадежный… н-да. И летать мне нельзя. Вот это самое страшное, если честно. Я уже так привык быть ско… привык летать. Но действительно, ведь если мне снова придется встретиться с сагоном, я не могу за себя поручиться. Вот что страшно, я сам себе не верю…

Все, хватит. Я сунул тарелку и пивную кружку в машину. Хватит думать о всякой ерунде. Надо сначала поговорить с Дэцином, а потом уже впадать в панику… если вообще впадать.

Я влез под одеяло и отключился почти сразу. Проспал два с половиной часа, потом циллос разбудил меня боевым маршем «Во имя Цхарна вперед к победе» (специально заказал в сети, мелодию и слова я помнил, а оркестровку мне сделали по заказу… очень бодрит). Я оделся, привел себя в порядок, прихватил то, что было мне нужно для больницы, и, вскочив во флаер, направил машину к «Синей Вороне».

Я бегло окинул взглядом зал – Дэцина еще не было. На эстраде двое парнишек наигрывали на капеллийских двухрядных гитарах. Народу мало… В «Синей вороне» все пространство разгорожено на небольшие отсеки, не то, чтобы глухо, а так, чтобы только не мешать друг другу (да еще и звукоизолирующим полем накрыты, где оставлен только канал от эстрады). Я выбрал столик у окна, хоть и вид был самый неприглядный – серое слепое небо, струйки временами усиливающегося дождя. Но отсюда был виден край эстрады и смутно фигурки гитаристов, и входная дверь с фонарем Первого века, а вот сам столик в глаза не бросался. Я не пообедал, но есть что-то и не очень хотелось… И правда, почему? Да ведь у меня, кажется, мандраж начался. Как перед экзаменом. Ну что ж, это можно понять… Нет, практически ничего я не боюсь, хотя бы даже и смерти. Плакать обо мне некому, а когда-то ведь надо будет умирать. Да и заслужил я, если уж честно. Тем более, я не боюсь того, что скорее всего последует – отстранения от полетов… лечения какого-нибудь… даже заключения на Сальских островах. И не такое переживали, подумаешь. Я не боюсь, но… просто волнуюсь, что ли. Ну, не хочется выслушивать всю правду о себе, кому же это приятно.

Однако что-нибудь надо заказать. Я набрал на планшетке хорошо знакомый код – светлое ву и креветки.

Дэцин появился через минуту после того, как заказ стоял у меня на столе. Молча помахал мне рукой, сел, небрежно ткнул в планшетку, заказывая себе что-то. Потом посмотрел на меня своими странными очень светлыми глазами, и произнес.

– Хорошо играют…

– Да, – согласился я. Дирекция «Синей вороны» умела подбирать музыкантов… впрочем, как правило, все это были любители, игравшие здесь один-два вечера в неделю бесплатно или за небольшую плату. Игра в «Синей Вороне» – лучшая самореклама. Ребята музицировали негромко, и струны звенели и трепетали, как звезды в глубоком пространстве. Струны звезд, подумал я… банально звучит, зато точно.

Тележка-робот ткнулась в стол. Дэцин взял подносик с заказом – какое-то незнакомое мне вино, орешки – переставил к себе. Потом посмотрел на меня снова.

– Я искал вас в СКОНе, но… – начал я робко. Дэцин покачал головой.

– Я больше не работаю в СКОНе. Но это неважно.

Он помолчал немного.

– Я слушаю тебя, Ландзо. Рассказывай.

Я набрал воздуха, опустил глаза и начал свой рассказ.

Самым сложным оказалось найти Дэцина. И ведь можно было его и не искать. И вообще никому не рассказывать о происшедшем. Я был в отпуске, не на службе. Конечно, с формальной, юридической стороны я, возможно, и совершил преступление по квиринским меркам. Например, я бомбил заводы в Беши. Но с другой стороны, можно считать, что меня к этому вынудили… в тот момент я вернулся в гражданство Лервены, вернее, меня вернули насильно, а с анзорийской точки зрения я все делал правильно. Словом, вопрос крайне сложный, и любой законник на Квирине послал бы меня подальше, легкомысленно махнув рукой… А то, что ребята пострадали – так это был их собственный, личный выбор, я тут и вовсе не при чем.

И они тоже не обвиняли меня. И вообще похоже, что все были настроены простить и забыть… О, это так характерно для Квирина вообще. Удивительно, что при такой легкомысленности Квирин до сих пор еще существует. Простить и забыть. Оставить человека наедине с его собственной совестью. Если уж человеку доверяют быть эстаргом, ско, если он свой – то свой до конца, у доверия нет степеней.

Только беда-то в том, что я сам не доверял себе. И мне стало стыдно смотреть в глаза друзьям. Что-то со мной происходило неладное… бежать к психологу? Можно, конечно, только вот все это ему рассказывать… Тут ведь дело не в моих каких-то комплексах, а именно в том, что произошло. А как нормальному психологу рассказать о том, что такое сагон? И какие отношения у меня с Цхарном – ведь с детства же я его почитал… уважал… считал Учителем.

Квирин – главная крепость Галактики в борьбе против сагонов. Но я ничего не знал о том, кто же именно этим занимается, какая служба. Ведь не я же первый сталкиваюсь вот так с сагонами… Кто-то же должен этим заниматься, изучать, реабилитировать вот таких людей! Но по крайней мере в открытом доступе никаких данных о такой службе я не нашел. И никто из знакомых не знал ничего…

Вот тогда я и вспомнил о Дэцине. По крайней мере, это единственный человек, который разбирается в сагонах, и я это точно о нем знаю. Еще я знал, что он работает в СКОНе, поэтому найти его будет несложно.

Как бы не так! Первым делом выяснилось, что ни в каких сконовских списках Дэцин Вайгрен не значится. Ни в одном отделе человека с таким именем не нашлось. Я запустил общесетевой поиск, и обнаружил на всем Квирине трех людей с таким именем, причем два из них явно не подходили по возрасту, а о третьем в сети оказалась подробная информация, портрет, личная страница, он был какой-то скульптор-любитель, и вовсе не тот, кто мне нужен.

Тогда я задействовал последнюю реальную нить… вот уж не думал, что на Квирине могут возникнуть такие сложности с поиском человека. Правда, занесение в сеть своих данных – дело сугубо добровольное, но как правило, все заносят… а что скрывать? Ведь так удобнее. Я как раз находился в больнице, и здесь все еще работал мой старый знакомый лечащий врач Ингор. Я разыскал его, и он уже без особого труда нашел для меня номер Дэцина.

Мы условились о встрече… Я, собственно, хотел просто хоть кому-то рассказать о случившемся, посоветоваться. Но чем более приближалась встреча, тем больше я отдавал себе отчет – я видел в Дэцине судью. Именно он, со своими холодными честными глазами, расставит все на свои места, именно он сможет определить и степень моей вины, и меру наказания или же необходимость моей изоляции от общества… Это страшно – не доверять себе, но я действительно перестал себе доверять. Не знаю почему, но я как-то безотчетно доверял Дэцину. Мне казалось, что он хорошо во всем этом разбирается и сможет правильно расставить точки над и.

Он слушал меня молча, ни единым движением мимических мускулов не выдавая эмоций. И в то же время – не равнодушно. Он был словно погружен в себя и, слушая, одновременно анализировал и проворачивал какие-то логические массивы внутри своей благородной аристократической головы. Время от времени он прихлебывал свое вино. Я же ничего в рот не брал, но закончив рассказ, судорожно схватил бокал и залпом, крайне некультурно выпил больше половины.

– И вот мы вернулись, – сказал я. – Валтэн еще ничего… он в санатории на Дэке, восстанавливается, а вот Герт… Я с ним в больнице сижу. И неизвестно, что дальше будет. Я хотел у вас спросить… ведь вы же сталкивались, наверное, с такими, как я. Что же теперь будет – Цхарн не оставит меня в покое? Или я уже эммендар? Может быть, нужно просто… ну, изолировать меня от общества. Я не хочу быть опасным для Квирина.

Дэцин медленно кивнул головой, не глядя на меня.

– Все мы не хотим, Ландзо… в противоположность… некоему персонажу… все мы совершаем зло, желая блага. Но нельзя же очистить планету от людей.

– Что мне теперь делать? – спросил я напрямик.

– Смотри мне в глаза, – неожиданно велел Дэцин. Я уставился на него… это оказалось не так уж легко. Мне очень хотелось отвести взгляд, даже глаза заслезились. Но я не отвел. Смотрел прямо в его блестящие светлые радужки, с темными отверстиями зрачков, совсем не сагонские глаза, прямая противоположность – сагон на тебя никогда не смотрит, у него взгляд слепой, а Дэцин смотрел так прямо, нестерпимо прямо, что не по себе становилось. Внезапно в руке его возник какой-то приборчик, я увидел это боковым зрением, сверкающий какой-то лучик, и этот лучик прямо-таки полоснул по моим напряженным глазам. Я сморгнул, и Дэцин убрал прибор.

Он больше не смотрел на меня. Неожиданно он протянул свою сухонькую длинную ладонь и накрыл ею мою руку, лежащую на столе. Он сделал это, словно ободряя меня, и этого я меньше всего мог ожидать от Дэцина. Я замер, не зная, что сделать или сказать.

– Ты не эммендар, Ландзо, – спокойно прозвучал его голос.

– Вы… уверены? – спросил я глупо. – Это была проверка?

– Главным образом это ясно из твоего рассказа. И поведения. Но это была проверка, причем довольно надежная. Все в порядке, ты свободен, Ландзо.

– Но что мне делать теперь? – спросил я, – можно летать, жить, как ни в чем не бывало?

Дэцин покачал головой и убрал руку.

– Нет, вот насчет летать… В общем-то я не могу тебе это запретить, и никто не может. Но я должен предупредить тебя, ты никогда уже не сможешь летать, как раньше. Ну, я имею в виду, находиться в пространстве и на других планетах. Конечно, в атмосфере Квирина – сколько угодно…

– Почему? – глухо спросил я. Сердце мое упало.

Странное дело, но именно вот к этому я, оказывается, был не готов. Если я болен, пусть меня лечат. Если я виноват, пусть накажут, если опасен – пусть изолируют. Но вот это… больше не летать, просто жить на Квирине, в самых идеальных, самых лучших условиях, стать наземником… Впрочем, он же сказал – я не могу запретить.

– Потому что это опасно для тебя. Видишь ли, мы кое-что знаем о сагонах… за семьсот лет кое-что узнали. Если сагон однажды установил связь с человеком, он никогда не оставит его. Ты теперь пожизненный подопечный твоего Цхарна. Скорее всего, это его настоящее имя. – Дэцин вдруг задумался.

– Он и сейчас знает, где я?

– Ландзо, сагон непостижим. Думаю, да, знает. С уверенностью сказать нельзя, но… Впрочем, ты можешь спать спокойно. Еще не было случая, чтобы сагон вступил в контакт с человеком на Квирине. Поэтому оставаться здесь… для тебя это будет самое безопасное.

– Я понимаю.

Я отхлебнул вина и постарался сделать свой голос более уверенным.

– Я понимаю, но Дэцин… наша работа опасна вся. В принципе. Много ли прибавит эта опасность?

– Ты будешь рисковать не только жизнью, – заметил Дэцин, – и не только своей.

Я кивнул.

– В первый раз ты, можно сказать, дешево отделался. Цхарн, конечно, рассчитывал на твое лервенское воспитание, и в общем, рассчитал верно.

– Он больше не обманет меня, – сказал я неожиданно для самого себя. Вдруг пришла какая-то железная, непонятная уверенность – больше не обманет. Дэцин кивнул.

– Не обманет. У него есть масса других способов воздействия. Поставит в безвыходное этическое положение, заставив жертвовать кем-то… или просто шантаж… или ты просто потеряешь рассудок. Ландзо, ты не представляешь, какая хрупкая вещь – наш человеческий рассудок. В конце концов, он просто тебя сломает.

– Меня не так просто сломать, – я взглянул в глаза Дэцину. Он молчал. Тянул вино, и в тишине странно звенели гитарные переборы.

– Есть, конечно, люди… – сказал он наконец. Еще помолчал и добавил, – значит, не боишься?

Я помотал головой.

– Хотя в первый раз ты проиграл, – холодно заметил Дэцин. Я ничего не ответил. Может быть, и проиграл… Только я был не один, в том-то и дело. И друзья встали рядом со мной. И то, что у меня эти друзья есть… теперь есть… может быть, это более существенно, чем моя собственная слабость.

– Вы думаете… – начал я, но Дэцин жестом остановил меня и заговорил сам.

Он говорил долго, пристально глядя при этом на меня.

По его словам выходило, что я не первый и, наверное, не последний, кто сталкивается с такой проблемой. Многие на моем месте выбирают спокойную жизнь на Квирине и это, конечно, правильно. Потому что на самом деле никакой человеческой силы никогда не хватит, чтобы справиться с сагоном, и никто в себе не может быть уверен. И однако бороться-то с сагонами все равно нужно, а сверхлюдей пока еще никто не придумал… нет, есть, конечно, всякие там легенды о разных кнасторах, рыцарях Кольца, но это не более, чем легенды. Поэтому встречаться с сагонами приходится все равно самым обычным людям.

Но раз уж так получилось, то никакого смысла нет в том, чтобы просто продолжать летать как ско и ждать, пока в самый ответственный момент какой-нибудь сагон меня не поймает и не сорвет все планы. Надо идти сагону навстречу и постараться его – именно моего любимого Цхарна – обезвредить. Так что это и в моих интересах тоже.

На Квирине давно уже существует, на самом деле, служба, занимающаяся непосредственно противосагонской деятельностью. Только она – Дозорная служба – засекречена. Ну, конечно, относительно, на самом деле многие знают о ее существовании, но – весьма смутно. (Я лично слышал о ней в первый раз). Все ее работники числятся в каких-нибудь других службах, иногда вовсе наземных, «А сам я уже на пенсии» – добавил Дэцин. Служба эта не военная, не дипломатическая, и к СКОНу она имеет весьма левое отношение. Однако работники ее выполняют как шпионские миссии – поиск следов сагонского влияния на разных планетах – так и военные, и полицейские, и восстановительные, и спасательные, словом – универсалы. Ско в эту службу берут особенно охотно. Но как правило, стараются брать тех людей, кто уже каким-то образом сам связался с сагонами.

Потому что обычных людей – жалко.

А тем, кого сагон уже «взял», терять нечего. У них два выбора – жить наземником, или, если уж летать, то все равно придется сталкиваться со своим «наставником». Поэтому…

– Все, что я рассказываю тебе – в общем, не секретно, – добавил Дэцин, – хотя болтать не рекомендую. Если ты в принципе согласен…

Согласен… я был ошеломлен.

– Но Дэцин… я же… вы считаете, что я не виноват в случившемся?

– Виноват, – жестко сказал Дэцин.

– И вы предлагаете мне…

– Милый ско… ты, кажется, решил, что я собрался выписать тебе награду? Пойми, Дозорная служба – это скорее уж, наказание.

Я пожал плечами. Пока что по его словам так не выходило. Наоборот, Дозорники – элита, можно сказать… универсалы… лучшие бойцы Космоса. Никто другой с сагонами ведь справиться не в состоянии, а они берутся. За что мне, убогому, такая честь?

Это все равно что мне бы в спецназ – команду Ноль – предложили поступить.

– Ландзо, это очень тяжелое бремя. Это война, понимаешь? Всю жизнь война. Хорошо, ты скажешь, ты сам выбрал СКОН. Но обычный ско летает четыре месяца, и столько же отдыхает. Никто не даст тебе такой гарантии, если ты будешь в Дозорной службе. Иногда мы работаем годами. Без отдыха и отпуска. Иногда мы переселяемся на планеты вроде вашей Анзоры – чтобы вести наблюдение. Заметь, смертельно опасное наблюдение…

Дэцин выжидательно посмотрел на меня. Я пожал плечами.

– Кроме того, с оплатой тоже сложности. Ну время от времени нас поддерживают, конечно. Премии смогу выбивать. А так… мы числимся в Милитарии, но…

– Ну и что же, я не против.

Странный какой-то этот Дэцин. Уж с деньгами-то на Квирине проблем не бывает. Не за премии же мы летаем, в конце-то концов… Я бы и бесплатно летал, лишь бы кормили и обеспечивали по минимуму.

– Возможно, мы будем проводить операцию на Анзоре. Мы часто используем местных уроженцев, как тебя, например. Придется убивать своих соотечественников. Мы можем рассчитывать на твою верность?

Я подумал. Вспомнил Пати. Единственный человек, кто был мне дорог на Анзоре.

– Я квиринец, Дэцин. Можете рассчитывать.

– Я должен тебя предупредить еще об одном, – сказал Дэцин, – никто не знает, чем закончится твоя следующая встреча с сагоном. Если ты станешь эммендаром, повернешь оружие против нас… а такое бывает.

– Вы меня убьете, – я кивнул.

– Бывает и хуже. Необратимый распад психики…

– Да. Я понимаю. Но судя по тому, что вы сказали, мне это грозит в любом случае.

– Только в случае, если ты не оставишь карьеру эстарга.

Я опустил глаза.

В самом деле, почему бы мне не жить спокойно на Квирине? Ну почему?

Не объяснить это никак логически. Просто нельзя птицу держать в клетке. А я, видно, от природы птица. Не орел, конечно, куда там. Так… ворон какой-нибудь. Синий.

Я мысленно взмахнул крыльями. И улыбнулся.

– Дэцин, вы правда меня возьмете? Я готов.

– Сумасшедший. – Дэцин покачал головой, прищурив глаза.

– Ага, – легко согласился я.

– И не боишься?

– Боюсь, – сказал я, – а что же делать?

– Что верно, то верно… сагонов бояться – в космос не летать. Ну что же, ско… учиться будешь у меня. Когда сможем начать?

Я подумал.

– Я бы хотел… когда Герт немного поправится. Я должен быть с ним, понимаете? В его семье никто не может.

– Неделю, две? – уточнил Дэцин, – ладно, даю тебе две недели. Потом позвонишь вот по этому номеру… дай сюда серв.

Я протянул ему руку с браслетом, и он что-то туда вкачал со своего, поднеся отверстие излучателя прямо к моему циферблату.

Краем глаза я заметил, как на сцену вышла женщина. Красивая. В длинном темно-красном платье. Она положила руку на плечо одного из гитаристов и начала петь тонким сопрано. Дэцин вдруг замолчал и прислушался.

Я допил свое вино, и стал тихонько приканчивать креветки. Дэцин последовал моему примеру.

– Когда у тебя следующий патруль? – спросил он.

– Когда Валтэн восстановится. Сказали, не раньше, чем через четыре месяца.

Дэцин озабоченно посмотрел на меня.

– Ты ведь уйдешь из СКОНа. Как твой напарник на это посмотрит?

– Думаю, нормально. Но как я должен объяснить это ему?

Дэцин подумал.

– Я сам с ним поговорю. Ты можешь сказать ему о Дозорной службе, само ее существование не является тайной.

Сопрано рвало застывший, прохладный воздух, как завесу. И тихо слушали сидящие в зале эстарги, только что вернувшиеся, и собирающиеся в очередной рейс, и просто так – отдыхающие. Я вдруг подумал, что нашел своих. Теперь уже нашел. Ошибся ты, Цхарн. Никакой я не король. Я просто самый обыкновенный ско. Обычный солдат и самый простой квиринец, такой же, как все. Я не могу менять судьбы народов. Только и тебе меня уже не изменить, и я это знаю точно, я в этом уверен. В этом нельзя быть уверенным, говорит Дэцин, потому что и самые сильные люди ломались… но ведь нельзя и жить, не будучи уверенным в себе, в своей силе, в своей правоте, нельзя сдаваться заранее.

В больницу я вернулся уже вечером. У Герта было много друзей и родственников… Днем было кому меня заменить. А вот ночью…

Я уже возвращался в эту палату, как домой. Привык за последние дни. Мы, эстарги, вообще легко привыкаем к новым помещениям. Герт уже поужинал без меня. Я настроил ему аппарат волнового массажа. Сел в кресло у изголовья, ожидая, когда процедура кончится. Герт лежал полузакрыв глаза. Это приятный такой массаж, я знаю… Рядом с Гертом на тумбочке лежала настоящая бумажная книга в обложке из черной кожи. Раритет. Я покосился на раненого – но ни спросить, ни взять книгу без спроса не решился. Только прочел название, вытисненное золотыми буквами. Библия. Мне сразу вспомнилось Евангелие, которое я читал в Беши. Надо же… а ведь книга поначалу действительно потрясает, жаль, что ее нельзя так буквально воспринимать. Впрочем, это сказал Иль-Бадраг, а ему доверять нельзя… мало ли что он наговорит. Лучше уж Герта спросить. Я и забыл, что Герт, как и его жена Сэйн – та самая, с ней я знаком с первого дня пребывания на Квирине – принадлежат к христианской церкви. Хотя и крестик у него все время на шее висит, простой такой серебряный крестик на цепочке. Аппарат пискнул. Пора выключать. Я снял подушечки излучателя с груди Герта. Раненый открыл глаза, улыбнулся.

– Вот кайф… жаль даже, что мало.

– Увы, – сказал я, – больше нельзя. Ты чего-нибудь хочешь?

– Попить, – попросил Герт. Я напоил его.

Мне показалось, что сегодня он лучше выглядит. Может быть, и не будет ночью этих приступов. Должно же это пройти…

Мне вдруг захотелось рассказать Герту о том, что меня берут в Дозорную службу. Мы с Гертом обычно много болтали, с ним было как-то легко… Но рассказывать, конечно, было нельзя. Во-первых, просто нельзя. Во-вторых, стыдно. Ведь я так ошибся на Анзоре… Меня на выстрел не то, что к Дозорной службе, даже к СКОНу подпускать нельзя. Дурак я… И вот как ему теперь сказать, что у меня даже вроде как повышение по службе намечается.

Если это, конечно, считать повышением.

Вместо этого я вдруг сказал. Неожиданно для себя самого.

– Слушай, Герт… Я давно тебе хотел сказать. Ты прости меня. Сможешь простить?

Герт глянул удивленно из-под белой псевдокожи, стянувшей лоб.

– Ты о чем, Ланс?

– Ну… об Анзоре… Ведь это ты из-за меня… я себя вел как дурак.

– А… – Герт вздохнул, – да брось ты. Все мы бываем в таких ситуациях. Меня самого пару раз из таких переделок вытаскивали. Один раз напарник, другой – спасатели. Ну, если я еще раз влипну куда-нибудь, может, ты меня вытащишь, кто знает?

– Так ведь по-разному можно влипнуть, – сказал я задумчиво. Герт понял.

– Можно и ошибиться, Ланс. Это тоже со всяким может случиться.

Он помолчал.

– Не дергайся, Ланс, все будет нормально. Знаешь, как у нас говорят? Я прощаю, и Бог простит.

– Спасибо, – сказал я с чувством. И вспомнил про Библию, – можно посмотреть?

– Конечно, – обрадовался Герт. Я взял книгу, полистал…

Давно не держал в руках нормальной книги. Собственно – с Анзоры. Здесь-то старинные книги только у чокнутых коллекционеров. Ну, вообще-то я слышал, что Библию тоже принято печатать на бумаге. Традиция.

– А я ведь видел эту книгу в Бешиоре…

– Серьезно? – удивился Герт, -я не думал, что у них есть что-то похожее.

Я начал рассказывать ему про бешиорскую систему. Герт молча выслушал, а потом сказал.

– Да ведь это ерунда полная.

– Что – ерунда?

– Ну, про Евангелие… про Христа…

– А как же? – спросил я глупо. Герт улыбнулся.

– Да как есть, вот так и надо читать. Прямо как там написано.

Я открыл книгу. Посмотрел на Герта.

– Так это что… это на самом деле было, что ли?

– Ну да, это было. На Терре. Поэтому мы и считаем, что Терра – прародина человечества. Это самое весомое доказательство – где еще Бог пожелал бы стать человеком? Только на Прародине.

– А почему же так много планет, Герт? Зачем Бог создал все эти планеты?

– Зачем в Галактике так много одинаковых, очень похожих планет биогенного типа? С благодатным климатом, растениями и животными, с почти одинаковым радиусом орбиты и скоростью обращения, и массой… Действительно – зачем? – ответил Герт вопросом, тем самым, на который никто ответа не знал. Я посмотрел в книгу… и внезапно в глаза мне бросилась фраза, которую я прочел вслух.

– «В доме Отца Моего обителей много, а если бы не так, Я приготовил бы вам».

– Вот именно, – сказал Герт, – но Терра – все же прародина. Там был Эдем, оттуда люди расселились по всей Галактике… возможно, до Потопа еще, ты читал в Библии про Потоп? И там же Господь явился людям.

– Я бы хотел когда-нибудь побывать на Терре.

– И я тоже, – согласился Герт, – может, и удастся…

Может быть, подумал я, на Терре можно ощутить что-то совсем особое. Необычное. Присутствие… чье присутствие?

Я посмотрел на лицо Герта, еще пересеченное тонкими полосками шрамов. Вдруг подумал, что сегодня в его глазах нет страха перед ночью.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил я, – мне кажется, сегодня лучше.

– Да, – согласился Герт, – надеюсь, сегодня ночью ты хоть сможешь поспать по-человечески.

Сразу после того, как Герт вышел из больницы, я решил навестить моих стариков.

Я уже давно про себя называл их так – мои старики. А как же еще?

Дома оказалась только Ирна, хотя я и позвонил заранее. Зато так вкусно пахло домашним печеньем. Ирна схватила меня за руку и потащила в гостиную.

– Ну, Ланс… ты стал такой серьезный, суровый мужчина. Как я вспомню, как ты пришел к нам в первый раз – настоящий цыпленок. Худенький, испуганный. А теперь и не узнать. Садись, и вот тебе кофе.

Я сидел за круглым деревянным столом. Все было как раньше. Печенье хрустящее, тающее во рту, необыкновенно вкусное. Кофе крепкий и ароматный. Солнечные лучи, пробивающиеся через жалюзи, тени решеточкой на полу. За стеклянной перегородкой за циллосом в кресле сидела девочка, пушистый светлый шар волос временами слегка покачивался – одуванчик. Лилль… ей уже одиннадцать. И в отличие от своих беспутных братцев, она занимается физикой всерьез. Ирна проследила направление моего взгляда и пожаловалась.

– Оттаскивать приходится от циллоса… это же ужас, ужас! Девочка ничем не интересуется, кроме подпространства. Ну, там математика еще… ну, элементарные частицы, там, космогония… Но пойти погулять – это мы ее просто выгоняем. Пришлось установить порядок – четыре часа за экраном, два на улице.

– Может быть, она гений, – предположил я. Ирна кивнула.

– Это точно. Я думаю, она решит проблему нуль-транспортировки.

Я улыбнулся.

– Тогда мы сможем разобраться с сагонами.

– Не думаю, – вздохнула Ирна, – до их уровня нам еще очень и очень далеко. Ну, построим мы нуль-станции… хотя и это нереально. А они-то транспортируются усилием воли. Это же не люди, Ланс, это сверхлюди… Ну ладно, что мы все про сагонов…

– А где Ларс? И Лисс? – спросил я.

– Шибаги? Они сейчас живут в школьном общежитии. Решили стать самостоятельными, – пояснила бабушка, – оба готовятся к сдаче минимума. Собираются пойти в навигаторы, причем синхронно. Это что-то поразительное, они ближе друг к другу, чем близнецы. Хотя всего лишь погодки… Навигаторы… Это бандиты, не то, что Лилль. Целыми днями на ландерах гоняют… Боюсь, они себе шеи посворачивают, еще до первой практики. И откуда у интеллектуальных родителей такие дети?

– Да уж, – сказал я скромно. Я и сам не интеллектуал, что тут сделаешь. Всего лишь ско…

– А Кей в рейсе, – сказала Ирна, – вернется через месяц. Родители в длительной экспедиции. Я эту гениальную даму воспитываю…

Я кивнул. Кей стал военным, в какой-то степени его работа тоже была научной, но все же более прикладной – разработка и испытание космического оружия. Кей всегда был серьезным мальчиком…

В комнату из сада вбежал крупный рыжий песик, виляя всей задней частью туловища. Положил голову мне на колени. Я машинально погладил собаку.

– Ты кушай печенье, Ланс… – Ирна подвинула мне вазочку, – ну рассказывай. Я слышала, ты побывал на Анзоре.

Я уставился на нее.

– Слухом земля полнится, – пояснила бабушка. – Дэн, не попрошайничай…

Пес смущенно наклонил голову, но не ушел. Я незаметно сунул ему кусочек печенья.

– Да, побывал, – признался неохотно, – ничего хорошего там нет.

– Вот и я так думаю, – согласилась Ирна, – ну что, досталось там тебе?

– Да уж, – я кивнул, – на полную катушку. Только и я дураком оказался. Еле выбрался.

– Больше не полетишь туда?