Пролог

– Герцога Уоллингфорда нет дома, – заявил дворецкий, упрямо вздернув подбородок.

– Чепуха, – невозмутимо ответствовал Финн. – Мы оба знаем, что он дома. Вчера вечером я оставил его здесь в таком состоянии, что его выход из дома… – Он замолчал, достал из кармана весьма потертые золотые часы, открыл крышку и продолжил: —…В восемь утра попросту невозможен. Разве что в гробу.

Дворецкий откашлялся:

– Герцог Уоллингфорд не принимает.

– Это уже лучше. Мы с тобой, Уоллис, найдем общий язык намного быстрее, если будем говорить друг другу правду. Итак, где я могу найти старого пьяницу?

Финн устремил взгляд над головой дворецкого в просторный холл с высокими потолками, мраморными полами и украшенными лепниной стенами. Именно таким должен быть холл в лондонском доме герцога, решил Финн и искренне порадовался (уже не в первый раз), что у него нет титула.

– Мистер Берк! – Тщедушный дворецкий выпрямился, стараясь выглядеть внушительнее, но его усилия показались просто смешными, поскольку рядом был мистер Финеас Фицуильям Берк, обладавший атлетическим телосложением и очень высоким ростом. – Мне очень жаль, но, похоже, я не сумел ясно выразиться. Его светлость не принимает.

– Но ты же понимаешь, – дружелюбным тоном сказал Финн, – что меня он в любом случае примет. Кстати, я приглашен на завтрак. Разве он тебе не сказал? Так что, извини, дружище, но я войду.

Он сделал шаг, пытаясь обойти дворецкого, но в результате лишь уперся грудью в лоб Уоллиса с блестящим напомаженным локоном и наступил на его до блеска начищенную туфлю.

Следует отдать должное Уоллису, тот даже не моргнул.

– Боюсь, я опять не сумел выразиться достаточно ясно. – Щуплый дворецкий возвысил голос и выпятил хилую грудь. – Его светлость… Герцог… Его светлость не принимает, – наконец-то выговорил он, тяжело вздыхая после каждого слова.

– Послушай, дружище! – Финн дружелюбно улыбнулся, готовясь совершить еще один обманный маневр. – Я понимаю, что приглашения на завтрак не приняты в этом доме, но уверяю тебя…

– Черт побери, Уоллис! – раздался недовольный голос герцога Уоллингфорда. – Впусти же наконец бедолагу в дом и проводи в комнату для завтраков. Я спущусь через пять минут!

Уоллис прищурился и тихонько фыркнул.

– Как прикажете, ваша светлость, – сказал он и сделал шаг в сторону.

Финн медленно стянул перчатки.

– Знаешь, в чем твоя проблема, Уоллис? – отчетливо выговаривая каждое слово, произнес он. – Ты ужасный сноб. Все не могут быть лордами, понимаешь? Кому-то надо заниматься и другими делами, к примеру, торговать.

– Берк, не надо пугать моего дворецкого, – крикнул сверху герцог.

Финн покосился в сторону лестницы, потом не без симпатии взглянул сверху вниз на поникшие плечи Уоллиса и, примирительно улыбнувшись, отдал ему шляпу и перчатки.

– Я сам найду дорогу, хорошо? – сказал он и быстрыми шагами направился через вестибюль в заднюю часть дома, где располагалась комната для завтраков.

– Чертов рыжий ученый, – пробормотал дворецкий, впрочем, достаточно громко, чтобы Финн услышал. – Никакого чертова уважения.

Комната для завтраков у герцога Уоллингфорда была местом удивительно приятным для дома, в котором не было женщин. Просторное помещение выходило окнами в сад, причем дом был поставлен так, что деревья загораживали соседние постройки, и создавалось впечатление, что ты находишься в деревне или по крайней мере в Хэмпстеде. Единственным недостатком была атмосфера заброшенности, царившая в этой комнате. Ею явно пользовались очень редко. Герцог и его брат почти никогда не вставали раньше полудня, поскольку обычно ложились спать на рассвете.

Однако сегодня все было иначе. Переступив порог, Финн с удивлением отметил, что на буфете приготовлено все необходимое для настоящего английского завтрака: почки, бекон, копченая рыба, тосты, яйца, а на стуле в дальнем конце стола сидит – или лежит, это как посмотреть – совершенно несчастный лорд Роуленд Пенхоллоу, младший брат герцога.

– Боже правый, Пенхоллоу! – воскликнул удивленный Финн и бросил на стул газету. – Чему мы обязаны такой высокой честью?

– Понятия не имею, – пробормотал лорд Роуленд. – Мне было сказано быть здесь ровно в восемь, иначе я лишусь права пользования всеми моими поместьями. А ведь я уже давно выкупил все закладные, – сказал он, и на его несчастной физиономии отразилась напряженная работа мысли. – По крайней мере мне так кажется.

Финн подошел к буфету и взял тарелку из тончайшего, почти прозрачного фарфора.

– Это очень жестоко со стороны Уоллингфорда, – усмехнулся он. – Но ты сам виноват. Не стоит напиваться до бесчувствия, тем более с такой пугающей регулярностью. Я уже неоднократно объяснял вам обоим, что…

– Заткнулся бы ты, святоша чертов, – вздохнул лорд Роуленд. – Вы, ученые мужи, понятия не имеете, как тяжело приходится нам, праздным аристократам, как многого от нас ждут. Мне едва удается соответствовать.

Роуленд поднес к губам чашку кофе – такую большую, что за ней скрылось все его красивое, хотя и бледное лицо, – и принялся жадно пить.

– Тогда тебе повезло, старина. Потому что у меня есть решение твоей проблемы. И я даже принес его сюда, – гордо заявил Финн.

Он расположился в удобном хепплуайтовском кресле, приобретенном еще несколько десятилетий назад бабушкой теперешнего герцога, и указал вилкой на вечернее издание «Таймс», лежащее на соседнем стуле.

– Это и есть твое спасение. И твоего брата тоже.

Лорд Роуленд с отвращением уставился на почки.

– А если я предпочитаю проклятие?

– Никто не спрашивает, чего ты хочешь, – рявкнул герцог Уоллингфорд, входя в комнату. – Впрочем, если честно, меня тоже никто не спрашивает. Ну, вот он я, Берк, твой покорный слуга. Явился. Надеюсь, тебе нравится завтрак?

– Да, спасибо. Знаешь, утренняя прогулка способствует повышению аппетита. Передай мои комплименты своему повару.

– Да пошел ты… – возмутился Уоллингфорд.

Он подошел к буфету. Его фигура в безупречном утреннем костюме производила сильное впечатление. Герцог был высоким и широкоплечим мужчиной с длинными, вопреки моде, волосами и чисто выбритым (тоже вопреки моде) подбородком. Только хорошо знавший его человек мог разглядеть на его лице следы вчерашней попойки – некоторую припухлость глаз и мутность взгляда.

– Знаешь, – задумчиво сказал Финн, – а ведь то, что ты ругаешься, может в каком-то смысле повлиять на предложение, с которым я сегодня пришел.

Уоллингфорд положил на свою тарелку изрядную порцию копченой рыбы и швырнул сервировочную вилку обратно на блюдо. Оно протестующе звякнуло.

– Не могу дождаться, когда услышу твое предложение.

– Ну надо же сколько сарказма. Вчера ты был намного любопытнее. Ведь именно любопытство заставило тебя устроить эту утреннюю встречу, столь неудобную и для тебя, и для твоего страждущего брата, – покосился Финн на понурую голову лорда Роуленда.

– Вчера вечером я был до неприличия пьян, – проворчал герцог и уселся во главе стола. – Но сегодня я в здравом уме.

– Тогда я перейду к делу.

– Сделай милость, – недовольно прорычал герцог, и его слова эхом прокатились по комнате.

Финн потянулся за газетой и развернул ее.

– Джентльмены, кто-нибудь из вас был в Италии?

– В Италии? – хохотнул герцог. – Что за вопрос! Пока ты возился в своей лаборатории, я переспал с половиной женского населения Венеции! Ну и что с того?

Лорд Роуленд поднял голову. На его бледную несчастную физиономию упал яркий солнечный луч.

– Вздор. У тебя тогда была постоянная любовница – эта симпатичная маленькая штучка… как ее… не помню… в общем, маркиза Штучка. Прелестное создание, но ревнива, как дьявол. Ты сделал не более полудюжины зарубок на столбике кровати, да и то, когда маленькая птичка сидела в клетке.

– Это не обо мне, – сквозь зубы процедил герцог.

Лорд Роуленд покосился на брата, потом опустил глаза и стал медленно загибать пальцы на левой руке. Его озаренные утренним солнцем золотисто-каштановые волосы светились, создавая вокруг его головы некое сияние.

– Нет, нет, это тоже не мог быть ты… Я вам точно скажу, – улыбнувшись, проговорил лорд Роуленд, обращаясь к Финну, – он и вполовину не так плох, как хочет казаться.

– Надеюсь, что нет, – усмехнулся Финн. – Избави нас Бог от Италии, населенной маленькими Уоллингфордами. Но дело в том, что Италия, которую я имею в виду, находится очень далеко… я бы сказал, чрезвычайно далеко, от той Италии, с которой вы знакомы.

Он начал медленно листать газету и довольно скоро нашел нужное ему место.

– Вот, – сказал он и протянул газету Уоллингфорду. – Взгляни, что ты об этом думаешь?

Уоллингфорд приподнял одну бровь, тяжелую и черную.

– И не подумаю. Всю жизнь я придерживался одного незыблемого правила – ничего не читать до ленча.

– Вздор! – Лорд Роуленд явно оживился и принялся резать лежащую перед ним на тарелке колбасу. – Но все равно лучше прочитай сам, Берк. Ты меня заинтриговал.

Финн глубоко вздохнул и прочистил горло.

– Объявление. «Английские лорды, леди и джентльмены, понимающие и проницательные, – вот почему ты пропустил его, Уоллингфорд, – могут обратить внимание на уникальную возможность взять в аренду великолепный замок и поместье, расположенные на идиллических холмах Тосканы, в стране незаходящего солнца».

– Надо же, – протянул Уоллингфорд, – оказывается, вращение Земли никак не влияет на прекрасные поля Тосканы. Я потрясен.

Лорд Роуленд указал ножом на газету:

– Чтобы выспаться, необходимо хотя бы несколько часов темноты.

Финн громко продолжил:

– «Владелец, человек безупречного происхождения, предки которого отражали нападения врагов на замок начиная с дней Медичи…»

– Послушай, – проговорил лорд Роуленд с задумчивой гримасой, – я считал, что все фортификационные сооружения Тосканы построены в городах-государствах. А единичный замок, стоящий сам по себе…

– Но это же не лекция по географии, – раздраженно воскликнул Финн, – а всего лишь газетное объявление. Ну вот, ты меня сбил. Где я остановился? «Безупречное происхождение… Медичи»… а, вот. В общем, «владелец» и прочее, и прочее, «вынужден уехать по делам бизнеса и предлагает годовую аренду принадлежащей ему собственности на условиях, чрезвычайно благоприятных для понимающего человека». Знаешь, Уоллингфорд, я, пожалуй, возьму переговоры на себя, так что он тебя не разоблачит – ха-ха! «Претенденты могут навести справки у лондонского агента владельца»… Послушай, Уоллингфорд, с тобой все в порядке?

Поперхнувшись, герцог зашелся в приступе отчаянного кашля.

– Кажется, он в замешательстве, – пожал плечами лорд Роуленд.

– По какой причине?

– Думаю, из-за предположения, что ты берешь в аренду на год итальянский замок от его имени.

– Да нет же, нет! Вы меня не поняли! Я просто пошутил! – Финн отложил газету и принялся за еду.

Уоллингфорд наконец перестал кашлять и вытер слезящиеся глаза.

– Пошутил? Хороши шуточки! – воскликнул он и еще пару раз кашлянул. – Ты называешь такие вещи шуточками, Берк? Боже мой, ты мог убить меня!

– Поверь мне, Уоллингфорд, я бы никогда не стал вести такого рода переговоры от твоего имени. У меня и собственных средств достаточно. – Финн благожелательно улыбнулся и взял тост. – Нет, аренда будет оформлена на мое имя. А вы двое станете моими гостями, и ничего более. Пенхоллоу, окажи любезность, передай мне джем.

Лорд Роуленд, двигаясь словно во сне, протянул гостю керамический горшочек с джемом.

Все оказалось намного забавнее, чем Финн мог себе представить. Замешательство на лице Пенхоллоу. Румянец на физиономии герцога, побелевшие суставы пальцев, сжимающих двухсотлетний столовый прибор.

Кто заговорит первым?

Уоллингфорд, конечно, кто же еще.

– Уверен, мой дорогой Берк, – сказал он, причем слова «дорогой Берк» явно дались ему с большим трудом, – что я тебя неправильно понял.

– Могу тебя заверить, что нет, – спокойно сообщил Финн, аккуратно намазывая джем на кусочек поджаренного хлеба. – Дорогие друзья, я открою карты. Дело в том, что в последнее время я тревожился за вас.

И без того хмурый Уоллингфорд стал мрачнее тучи.

– Не могу себе представить почему. Возможно, из-за нашей бедности? Или из-за отсутствия в нашей жизни женщин?

– Ты попал в точку. Именно в этом ваша беда. Вы даже не понимаете, насколько ветреной и бесполезной стала ваша жизнь. У вас нет цели, нет движущей силы. Каждый день вы напиваетесь до бесчувствия…

Лорд Роуленд со стуком положил вилку на стол.

– Не тебе говорить. Как будто я не видел тебя пьяным как свинья. И не единожды.

Но Финн только отмахнулся:

– Ну, было такое, один или два раза. Любой человек может позволить себе иногда расслабиться. Но вы превратили все это в систему. Вино, женщины и скандалы, как гласит пословица.

– Ничего подобного, – вяло запротестовал лорд Роуленд. – Никаких скандалов. Ну, или почти никаких.

– Да, тут и говорить-то не о чем, – добавил Уоллингфорд.

Финн подался вперед и уперся локтями в край стола по обе стороны от тарелки.

– Три дня назад, – сказал он, – я видел нашего старого знакомого еще по Кембриджу. Каллахана. Помните его?

– Каллахана? Конечно, я его помню. Веселый малый. Немного туповат, но всегда готов к озорству, – нахмурился лорд Роуленд. – Что с ним не так?

– Он мертв. Захлебнулся собственной рвотой в гостиной у своей любовницы в Кэмдене.

В наступившем молчании Финн услышал тиканье старых позолоченных часов, висящих над камином. Они неумолимо отсчитывали уходящие в вечность секунды.

– Боже правый, – наконец выдохнул Уоллингфорд.

– Кэмден, – пробормотал лорд Роуленд. С таким же выражением он произнес бы «Антарктида».

Финн убрал локти со стола и снова взялся за вилку и нож.

– Я случайно увидел похоронную процессию. Его тело отвезли в старый фамильный склеп в Манчестере, недалеко от завода, который я собирался купить. Оказалось, он единственный сын в семье. Его мать совершенно уничтожена.

– Ну, с этой точки зрения у нас все в порядке, – пожал плечами Уоллингфорд. – Наша мать уже десять лет, как отбыла в мир иной, так что в случае чего никто не заплачет.

Финн продолжил:

– Мне сказали, что гроб не открывали. Любовница обнаружила его тело утром и в панике сбежала вместе со своей горничной. Бедолагу нашли только через неделю.

Уоллингфорд выпрямился, сурово уставился на Финна и, величественно скрестив руки на груди, заговорил:

– Прекрасно, Берк, я все понял. Разгульная жизнь заканчивается трагедией и грязью. Женщинам доверять нельзя. Предупрежден – значит вооружен. Я немедленно удаляюсь в деревню и впредь буду вести жизнь трезвую и благочестивую.

Финн, конечно, ожидал сопротивления. Нельзя указать герцогу на необходимость изменить свой образ жизни и встретить лишь покорное согласие. Поэтому он терпеливо улыбнулся и сказал:

– У меня есть для вас предложение.

– Уверен, что есть. Ты же пришел в такую рань не просто так. И оно как-то связано с замком в Италии.

– Дело в том, что я уже некоторое время переписываюсь с одним человеком. Он живет недалеко от Рима, занимается тем же проектом, что и я, но подходит к делу с другой стороны.

– Ты имеешь в виду свою навязчивую идею создать экипаж, который двигался бы без лошади? – спросил герцог.

– Дрянные машинки? – вмешался лорд Роуленд.

Финн возвел глаза к потолку:

– Да вы просто луддиты! Впрочем, ладно. Несколько недель назад мой коллега в Риме, его зовут Дельмонико, предложил мне устроить… не знаю, можно ли это назвать соревнованием, некую выставку, на которой будут показаны лучшие экземпляры машин. Если же их наберется достаточно много, можно будет устроить гонки.

– Гонки! – Лорд Роуленд расхохотался. – Какие к черту гонки! Я хожу быстрее, чем двигаются твои творения.

– Выставка, – сказал Финн, не обращая внимания на насмешки, – пройдет летом в окрестностях Рима.

– Я начинаю тебя понимать, старина, – мрачно буркнул Уоллингфорд.

– Мне потребуется абсолютный покой, чтобы я мог сконцентрироваться на проекте. И я подумал, что год, проведенный в деревенской тишине, вдали от вашей компании бездельников и дегенератов, безусловно, пойдет вам на пользу. Будете заниматься наукой, без вина и женщин…

– Подожди! – Судя по тону лорда Роуленда, он никак не мог поверить услышанному. – Ты хочешь сказать, что собираешься втянуть нас в… – Он бессильно пожал плечами, не в силах найти нужные слова.

– Целомудрие, – с отвращением сказал герцог.

– Почему бы и нет? Ну а если желание станет слишком сильным, всегда можно что-нибудь придумать. Хотя я подозреваю, что, ведя монашескую жизнь, мы довольно скоро войдем во вкус, и физические потребности не будут мучить нас очень уж сильно.

– Ты спятил, – грустно констатировал герцог.

– Я предлагаю вам считать это вызовом, – сказал Финн. – Если такое мероприятие по силам мне, то, безусловно, вам тоже. Ты – человек, обладающий железным самообладанием, Уоллингфорд, если только вспомнишь об этом. Что касается тебя, Пенхоллоу, то я хорошо помню время, когда твоя жизнь была намного более добродетельной.

– Это было давно, – поспешил вставить лорд Роуленд, – и неправда.

– Все равно в свое время вы были способны сдерживаться и ограничивать себя. – Финн вздохнул и посмотрел сначала на одного своего друга, потом на другого. Оба сидели, понурив головы, не поднимая глаз от тарелок, в которых стыл завтрак.

– Подумайте, друзья. Представьте, чего мы сможем добиться за год, если откажемся от праздных удовольствий. В конце концов, что такое год? Временная ссылка, не более того. Всего лишь несколько месяцев. За это время можно узнать много нового, открыть в себе новые таланты. А в дополнение – теплое солнце и оливы. Возможно, местное виноградное вино. Уверен, мы сможем позволить себе пропустить стаканчик-другой, что не будет нарушением правил нашего маленького общества.

Уоллингфорд поднял голову:

– Нет, нет и еще раз нет. Это самый абсурдный план, который мне когда-либо приходилось слышать.

– Только безумец мог предложить нам такое, – вторил брату лорд Роуленд.

Финн повернул голову и посмотрел в окно. Тяжелое январское небо было хмурым и неприветливым. В воздухе лениво кружили крупные снежинки. Было не очень холодно, но мрачно и промозгло. Лондон зимой – Финн ненавидел его. Кругом сырость и слякоть, влажный воздух насыщен копотью и с трудом проникает в легкие.

– Страна незаходящего солнца, – тихо сказал он и повернулся к Уоллингфорду. – Подумай хотя бы.

– Это не обсуждается, – отрезал герцог.

– Совершенно невозможно, – поспешил добавить лорд Роуленд.

Финн аккуратно сложил газету.

– Целый год вдали от всех лондонских неприятностей и проблем. Год, свободный от пороков и обязательств, посвященный науке, лишенный всех возможных излишеств. – Он встал, положил газету в карман и широко улыбнулся. – Что может быть лучше?

Глава 1

Тридцать миль к юго-востоку от Флоренции, Италия

Март 1890 года

Она всегда была взыскательной и разборчивой. И пока другие молодые леди мечтали о мистере Совершенство, Александра нацелилась на герцога Совершенство.

В конце концов ей пришлось согласиться на маркиза, но поскольку он был одновременно очень богат и очень стар, она все равно считала свое замужество удачным. Проси и получишь – таков был ее девиз (она пребывала в уверенности, что нечто подобное встречается в Библии). И никогда не соглашайся на второй сорт.

Даже убегая от кредиторов.

А эта комната просто отпугивала своей второсортностью. Хуже того, размером она была чуть больше шкафа, в котором в межсезонье обычно висели летние платья Александры. Узкая койка, придвинутая к стене, не оставляла места даже для шляпной коробки, единственное грубое шерстяное одеяло выглядело раем для блох. Комната была, пожалуй, четвертого, если не пятого сорта. С этим нельзя мириться.

Александра обратилась к хозяину:

– Боюсь, нам это не подходит. Здесь жить невозможно. Non possiblo. Понимаете? Comprendo? Она слишком маленькая. Troppo, э-э-э… petito. Нас трое. Trio. И еще мальчик.

Хозяин гостиницы нахмурился:

– Гостиница переполнена, миледи. Я могу постелить вам в общем зале. Постели будут очень теплыми, очень удобными, обещаю.

– Спать в общем зале? Трем английским леди? Вы не можете предлагать это серьезно! – Александра возмущенно фыркнула, стараясь подчеркнуть абсурдность идеи.

– Но, миледи, идет дождь. Мост залило. Все комнаты заняты.

– Кто их занял? – требовательно вопросила Александра, величественно выпрямившись.

– Герцог, миледи. У нас поселился английский герцог, его брат и его друг.

– К черту! Покажите мне его комнаты! Видите ли, любезный, – возмущалась она, волоча хозяина гостиницы за собой по узкому скрипучему коридору, – в нашей стране есть один милый обычай, согласно которому джентльмен обязан тотчас отказаться от удобств, чтобы помочь леди. Именно так и должны вести себя цивилизованные люди, вы со мной согласны? Иначе мы опустимся до уровня варваров. Так что этот ваш герцог, безусловно, все поймет. О да!

Александра остановилась на пороге и обвела комнату глазами. Эта была намного лучше – большая, удобная. Пышная двуспальная кровать стояла у середины противоположной стены. С одной стороны от кровати расположился гардероб, с другой – камин, который как раз чистила юная краснощекая мисс с волнистыми черными волосами. Александре всегда хотелось иметь такие же.

В целом, комната была, конечно, очень простой. Гостиница стояла вдали от цивилизации Милана или даже Флоренции, на старой тосканской дороге, но Александра была готова великодушно сделать скидку на грубую мебель и отсутствие отделки. В конце концов, за окном лил проливной дождь и завывал ветер. В такие дни нельзя позволять себе излишнюю привередливость.

– Идеально, – заявила она, с улыбкой повернувшись к хозяину. – Мы берем эту комнату. И смежную тоже, – сообщила она, кивнув в сторону двери, видневшейся возле гардероба.

Хозяину гостиницы явно с большим трудом удалось пережить долгую дождливую зиму. Казалось невозможным, чтобы впалые щеки ввалились еще больше, а изможденная физиономия стала бледнее, и тем не менее это произошло. На глазах Александры все краски жизни покинули его лицо, уступив место одной – землисто-серой.

– Но, миледи, – вскричал он, – это невозможно! Эта комната занята. Ее взял герцог. Очень большой герцог. А его брат и друг тоже очень большие и сильные мужчины.

– В этом нет ничего странного, – беспечно проговорила Александра. – Я часто замечала, что крупные мужчины выбирают себе таких же крупных друзей и наоборот. Интересно, почему. Наверное, есть такой закон природы. Вы сказали, большой герцог? – Она наклонила головку и медленно пошла к лестнице. – Как вы думаете, это не может быть Уоллингфорд? Нет, конечно же, нет. Я бы знала.

– Да, да, герцог Уоллингфорд! – До крайности встревоженный хозяин семенил за ней, возбужденно размахивая руками. – Его зовут Уоллингфорд, и ему это не понравится.

– Ерунда, – поморщилась Александра. – Уоллингфорд может громко возмущаться, но вообще он тих и мягок, как ягненок. Ну, или как молодой барашек.

Она остановилась у верхней ступеньки лестницы. Поднимавшиеся с нижнего этажа запахи – дым, мокрая шерсть, подгоревшее масло на кухне – могли сбить с ног и более сильного человека. К тому же внизу было очень шумно, что изрядно укрепило решимость Александры.

– В любом случае, любезный, это вполне решаемые вопросы. Предоставьте дело мне. Я быстро все улажу.

– Миледи, прошу вас, в общем зале совсем не так плохо…

– Это неприемлемо, – отрезала она, – non possiblo, вы меня слышите? Мы англичанки, anglese,и мы не можем…

Она замолчала, остановилась, обвела глазами комнату с длинными столами, над которыми склонились голодные люди, и сразу нашла того, кто ей был нужен.

– О, ваша светлость! – оживленно воскликнула она, вложив в интонацию точно отмеренную долю удивления и радости.

Со стороны могло показаться, что герцог Уоллингфорд ждал ее. На его физиономии застыло выражение глубочайшего смирения. Он что-то сказал своему соседу, после чего бросил на стол салфетку и встал. Рост у него был весьма впечатляющим.

– Леди Морли. Добрый вечер. Надеюсь, у вас все в порядке. – Александре показалось, что он скорее рычит, чем говорит.

Она глубоко вздохнула, чтобы придать себе уверенности, и продолжила спуск по лестнице.

– Мой дорогой Уоллингфорд, вы именно тот человек, который может мне помочь. Я никак не могу объяснить этим итальянцам, что английские леди, какими бы они ни были сильными и либерально настроенными, не могут ночевать в общей комнате с незнакомцами. С незнакомыми мужчинами. С незнакомыми мужчинами-иностранцами.

Она стояла перед ним и улыбалась победной улыбкой, перед которой не устоял еще ни один высокомерный аристократ.

– Вы со мной согласны, ваша светлость? – спросила она, устремив на него томный взгляд из-под полуопущенных ресниц – последний, смертельный удар.

Лицо герцога оставалось мрачным.

– Разве наверху нет свободных комнат, мэм?

Александра беспомощно пожала плечами:

– Есть одна, но очень маленькая. В ней едва хватит места для мальчика леди Сомертон, а нас еще трое.

Она покосилась на спутника герцога. Хозяин гостиницы сказал, что с ним его брат, а все знали, что брат герцога Уоллингфорда…

– Лорд Роуленд! – До нее дошла пикантность ситуации. Мысли заметались. Она подумала о залитом дождем внутреннем дворе, где четверть часа назад оставила свою сестру и кузину, чтобы те позаботились о размещении багажа. – Я не знала… моя кузина… леди Сомертон… Боже правый!

Лорд Роуленд поклонился.

«Слава Богу, – подумала Александра, – он очаровательный хорошо воспитанный плут, не то что его ледяной брат».

Общество уже давно вынесло свой вердикт: младший из братьев красивее, хотя теперь она видела, что их черты отлиты по одной форме. Возможно, тут дело в цвете – лица, глаз и волос – или в выражении лица, но выглядел лорд Роуленд намного привлекательнее своего старшего брата. Правда, заговорил лорд чопорно и официально:

– Я только что уже имел удовольствие встретить ее светлость на крыльце. И ее очаровательного сына, конечно.

У Александры перехватило горло, причем она и сама не поняла, что с таким трудом подавила – стон или смешок. Лорд Роуленд и Лилибет сталкиваются на пороге гостиницы в итальянском захолустье. И это после стольких лет… Неисповедимы пути твои, Господи.

– Очаровательный? – наконец сумела выдавить она. – Да, наверное.

Она чувствовала себя до крайности неловко. На нее было устремлено так много заинтересованных мужских глаз, и все они стали свидетелями ее смущения. Это невыносимо! Она с трудом взяла себя в руки и прочистила горло. Может быть, ей все же удастся сказать что-нибудь внятное.

Но, увы, ничего не вышло, и Александра была вынуждена перевести взгляд на герцога.

– Дорогой Уоллингфорд, я должна просить вас о помощи. Вы определенно уже поняли, в чем заключается наша проблема. Ваши комнаты намного больше и удобнее, и к тому же их две. Вы же не допустите, чтобы… – Ей пришла в голову другая мысль, и она с надеждой повернулась к лорду Роуленду. – Мой дорогой Пенхоллоу, подумайте о бедняжке Лилибет, спящей на стуле в одной комнате со всеми этими незнакомцами!

Лицо лорда Роуленда отразило искреннее потрясение. Александра уже открыла рот, спеша закрепить успех, но тут вмешался некто посторонний:

– А вам не приходило в голову, леди Морли, что комнаты следует заказывать заранее?

На какое-то мгновение она смешалась. Этот глубокий, немного резкий и нетерпеливый голос, несомненно, принадлежал англичанину. Но это был не Уоллингфорд и не его брат.

Это еще кто? Ах да, есть же еще третий.

Александра не стала отвечать сразу. В конце концов, она все же была вдовствующей маркизой Морли. Она выждала секунду, другую, третью, и лишь только после этого медленно повернула голову и устремила взгляд на говорившего.

Он был не таким, каким она ожидала увидеть друга Уоллингфорда.

Кто он, черт возьми? Высокий, пожалуй, даже очень высокий мужчина. Он был на три или четыре дюйма выше герцога. А какие широкие плечи… представительный мужчина, ничего не скажешь. Александра знала Уоллингфорда и его всегдашних спутников – легкомысленных бездельников и пьяниц. Но этот голос – низкий, бархатистый, весомый – не мог принадлежать ни одному из них. Это был голос человека, уверенного в себе, привыкшего много думать, не склонного к легкомыслию и праздности. У него обязательно должны быть черные волосы и черные глаза – как у самого Уоллингфорда. Но у этого мужчины волосы были рыжими, глаза зелеными, а на переносице… что это? Веснушки? Ну да, самые настоящие веснушки на носу и скулах. Тоже мне, эльф, если, конечно, у эльфов бывают широкие кости, строгие проницательные глаза и рост не меньше шести с половиной футов.

Эдакий эльф-переросток.

– Между прочим, приходило, мистер… – Она мастерски выдержала паузу, такую долгую, что менее закаленные индивиды уже были бы у ее ног. – Мне очень жаль, но я, кажется, не расслышала вашего имени.

Выражение его лица почти не изменилось, если, конечно, не считать изменением насмешливо приподнятую бровь.

– Прошу прощения, леди Морли, – проговорил герцог. – Это непростительная оплошность с моей стороны. Имею честь представить вам моего друга – вы наверняка слышали его имя, когда занимались изучением философии, – мистер Финеас Фицуильям Берк, член Королевского общества.

– Ваш слуга, мэм, – сказал Финн и поклонился.

Александре потребовалось несколько секунд, чтобы переварить информацию.

– Берк, – проговорила она после очередной паузы. – Да, конечно, Финеас Берк, Королевское общество. Разумеется, кто же не знает мистера Берка. В прошлом месяце в «Таймс» была ваша статья об электрических… этих новых…

Она поняла, что не в силах произнести ни слова, и страшно разозлилась. Черт бы побрал этого проклятого Уоллингфорда, которого угораздило отправиться в путешествие по Италии с известным всей стране гением, занимающим в науке положение, почти равное божественному. Откуда, пропади он пропадом, герцог знает Финеаса Берка?

Она собралась и вымученно улыбнулась, искренне надеясь, что улыбка хотя бы отдаленно напоминает дружелюбную. Надо же было как-то загладить свое показное высокомерие.

– Я хотела сказать, что мы, конечно, заказали комнаты. Я давно отправила телеграмму. Но мы задержались в Милане. Понимаете, няня мальчика внезапно заболела и, боюсь, мое послание не дошло до хозяина вовремя. – Она с улыбкой обернулась к хозяину гостиницы, который стоял в стороне и делал вид, что все эти разговоры его не касаются.

– Послушайте, – неожиданно вмешался лорд Роуленд, – хватит разговоров. Мы и не думали причинять неудобства ни вам, ни вашим друзьям, леди Морли. Так, Уоллингфорд?

Герцог величественно скрестил руки на груди.

– Конечно.

– Берк?

Ученый издал неопределенный звук, который при желании можно было принять за согласие.

Лорд Роуленд улыбнулся. Его улыбка была дерзкой и манящей.

– Вот видите, леди Морли. Все хотят и рады вам помочь. Берк займет маленькую комнату наверху, поскольку он мизантроп и вообще чрезвычайно утомительная личность, а мы с братом устроимся здесь внизу. Подходит?

Александра почувствовала огромное облегчение. Милый добрый Пенхоллоу. Она бы расцеловала его, если бы не приличия и присутствие Лилибет, что, впрочем, почти одно и то же. Поэтому она постаралась вложить в свои слова как можно больше признательности:

– Мой дорогой Пенхоллоу! Я знала, что вы не покинете нас в беде. Вы даже представить себе не можете, как я вам благодарна, – сказала она, и вполне искренне, но тут же почувствовала неловкость под оценивающим взглядом мистера Берка, который уловила краем глаза.

Интересно, зачем герцог привез с собой это научное светило? Нет, это просто невыносимо, когда человек смотрит на тебя такими проницательными изучающими глазами, словно ты – предмет его исследований. Создается впечатление, что он знает все твои тайны и читает мысли.

Нахмурившись, она обратилась к хозяину гостиницы и принялась отдавать приказы:

– Вы слышали? Поняли? Comprendo? Немедленно уберите багаж его светлости из большой комнаты наверху и отнесите туда наши сундуки.

Хозяин молча поклонился и поспешил вверх по лестнице. Как раз в это время входная дверь распахнулась и на пороге появились две закутанные фигуры. С промокшей одежды и одеял на пол лилась вода.

Александра обернулась к ним и сразу почувствовала облегчение.

– Лилибет, наконец-то. Все наши сундуки выгрузили?

Лорд Роуленд отреагировал моментально. Сорвавшись с места, он рванулся к Лилибет, но быстро опомнился и замер на месте.

Ну как тут не почувствовать удовлетворение?!

Лилибет никак не показала, что заметила его. Еще лучше. Все внимание кузины было сконцентрировано на маленьком мальчике, стоявшем перед ней. Она опустилась на колени и помогала юному Филиппу расстегнуть пуговицы на его насквозь промокшей шерстяной курточке – олицетворение заботливой матери.

– Да, все выгружено. Багаж сейчас принесут, – сказала она, взглянув только на Александру, словно троих стоящих мужчин не существовало вовсе, хотя эту троицу уж точно нельзя было не заметить, поскольку они вполне могли бы составить команду регби даже без еще одного игрока.

«Пожалуй, она все же слегка переборщила, – подумала Александра. – Зачем нужны уловки с таким лицом, как у Лилибет?» Кузина выпрямилась и начала расстегивать пальто. Лорд Роуленд оставался прикованным к месту.

– Ради бога! – воскликнул кто-то за ней, судя по голосу, Уоллингфорд.

– Насколько я понял, они знакомы? – сухо поинтересовался Берк.

Интересно.

Увы, когда Лилибет справилась с пуговицами, а Александра, затаив дыхание, ожидала, что будет дальше, в дверь ворвалась мисс Абигайль Хэрвуд и все испортила.

Она стряхнула капли воды со шляпы, словно беспечный молодой щенок, и побежала к сестре.

– Алекс, дорогая! – воскликнула она, нарушив тяжелое молчание. – Ты не поверишь, что я только что нашла в конюшне.

Александра подавила разочарованный вздох и наморщила нос.

– Что ты делала в конюшне, милая? О, только, пожалуйста, перестань размахивать руками и сними пальто. Иначе все вокруг намокнет. Давай я помогу тебе расстегнуть пуговицы. – Она быстро помогла Абигайль избавиться от промокшего пальто. – А теперь иди к очагу и согрейся. На столе у огня нас ждет горячий ужин. Как только согреешься, расскажешь мне все о своих удивительных находках в конюшне.

Держа одной рукой мокрое пальто, Александра взяла за руку сестру и повела ее к очагу, возле которого уже стояла Лилибет, протягивая к огню руки. Это зрелище не могло оставить равнодушным сердце любого английского джентльмена и тем более того, который отдал ей свое уже много лет назад.

Александра решила, что не спустит глаз с лорда Роуленда Пенхоллоу.

Но когда она проходила мимо троицы джентльменов, ее взгляд неожиданно остановился не на влюбленном лорде Роуленде и даже не на недовольной гримасе герцога Уоллингфорда.

Она во все глаза уставилась на рыжую шевелюру мистера Финеаса Берка. Освещенная пламенем очага, она отливала золотом и казалась такой теплой, что ее очень хотелось потрогать.

Глава 2

Александра понимала, что после ужина ей следовало бы уйти в свои комнаты. Мужчины явно ожидали, что она отправится вместе с Лилибет и Абигайль наверх укладывать в постель зевающего малыша. Английские женщины всегда поступают так – оставляют мужчин наслаждаться бренди, сигарами и разговорами о политике. Это правило не меняется даже в маленькой придорожной гостинице, затерянной в итальянском захолустье.

Но сегодня она этого не сделала.

Ей всегда хотелось остаться и поговорить о политике. Только приличия не позволяли. Но теперь она вдова, находится вдали от английских гостиных, да и граппа готова к употреблению. И что еще важнее, с аппетитом поглощая внушительную порцию жареного тосканского гуся, Абигайль все же поведала ей, что она обнаружила в конюшне. Александра сразу вспомнила, чем, как говорили знающие люди, сейчас занимается мистер Финеас Берк, во что он решил вложить свой блестящий ум. И капитал тоже.

Экипаж без лошади.

Все-таки ей послал этого человека Бог.

Поэтому после окончания ужина она осталась на месте, и когда юбки Лилибет, прошуршав по лестнице, скрылись на втором этаже, повернулась к мистеру Берку и спросила с дерзкой улыбкой:

– Скажите, мистер Берк, что привело вас в эту глушь? Я знаю, что Уоллингфорд и Пенхоллоу способны на всякие крайности, но вы кажетесь человеком сдержанным и рациональным.

Берк устремил на свою собеседницу внимательный взгляд, и Александре показалось, что он без труда проникает в ее мозг и душу, читает мысли, понимает чувства.

– Возможно, я могу задать вам такой же вопрос, леди Морли?

– О нет, ни в коем случае. Нам, леди, позволено иметь свои маленькие секреты. Такова привилегия нашего пола, – начала протестовать Александра, заставляя себя смотреть на собеседника прямо и твердо, хотя отвести глаза очень хотелось. – А вы, мужчины, наоборот, должны рассказывать все, что у вас на уме. Абсолютно все. Ну же, говорите. Мне не терпится услышать вашу историю. Путешествие по Европе? Поиски утраченного полотна эпохи Ренессанса? Или Уоллингфорд решил жениться на итальянской графине с ребенком?

– Я оскорблен, – подал голос герцог. – Вы считаете меня способным на подобное безрассудство?

Александра с облегчением перевела взгляд на Уоллингфорда. Многие женщины считали его устрашающим, но она уже давно поняла, что в этом крупном мужчине нет абсолютно ничего пугающего. Стоило ей узнать его получше, как он стал казаться ей мягким и чертовски привлекательным.

Она откинулась на спинку стула, задумчиво вертя в руках кружку с остатками вина. Почему-то в ее кружку попал только мутный осадок. Вино было резким и очень терпким, имело вкус дерева, но Александра продолжала цедить его по каплям, чтобы иметь повод оставаться за столом.

– О вас так много говорят, Уоллингфорд. Не знаешь, чему верить.

– Уверяю вас, леди Морли, в нашей поездке нет абсолютно ничего интересного. Очередной этап обучения, ничего больше.

Она рассмеялась.

– Обучение? Какой вздор. Я могла бы в это поверить, если бы речь шла только о мистере Берке. Но вы двое? – Ее взгляд скользнул по все еще не вышедшему из ступора лорду Роуленду. – Что же вы изучаете в настоящее время, ваша светлость? Вист? Или, быть может, римские оргии?

– Конечно, нет, – возразил Уоллингфорд и стряхнул пылинку с рукава. – Если бы мы планировали оргию, леди Морли, то непременно пригласили бы вас принять участие.

Александра почувствовала, как лицо заливает жаркая волна, и мысленно выругалась. Она считала, что лишилась способности краснеть, пусть даже при таком резком и несправедливом ударе.

– Ради бога, Уоллингфорд, думай, что говоришь, – прошипел мистер Берк и со стуком поставил свой стакан на стол.

– Да, это было грубо, брат, – вяло заметил лорд Роуленд, все это время пребывавший в глубокой задумчивости.

Герцог безразлично пожал плечами:

– Мои извинения.

Александра сделала попытку взять себя в руки:

– Вам не удастся убедить меня, что ваша поездка носит чисто академический характер. В Лондоне о вас ходит столько слухов…

– Все это правда, чистая правда.

Она подалась вперед:

– По-вашему, я должна поверить, что вы отказались от разгульного образа жизни, который вели последние десять – двенадцать лет, и занялись изучением философии? Здесь, в Италии?

– Возможно, это звучит несколько неправдоподобно, – не стал спорить Уоллингфорд, – однако это правда.

Вмешался мистер Берк. Его голос был низким и уверенным.

– Мы разработали очень жесткое расписание теоретических и практических занятий, в котором нет места порокам столичной жизни.

Александра окинула задумчивым взглядом сначала одного мужчину, затем другого. Какие же они разные! Один угрюмый и циничный, другой ловкий и проницательный.

– Полагаю, ваша поездка как-то связана с выставкой двигателей в Риме этим летом? Кажется, вы сейчас этим занимаетесь, мистер Берк?

Наконец-то ей удалось его расшевелить. Яркие зеленые глаза удивленно расширились.

– Что вы об этом знаете?

Она пожала плечами:

– Мне просто интересно. А вы, Уоллингфорд, будете помогать мистеру Берку в его мастерской?

– Бог мой! Конечно, нет! – воскликнул герцог. Предположение ему явно не понравилось. – Я буду заниматься более интеллектуальной деятельностью.

– Да? – Она по-доброму улыбнулась. – А мозги вы планируете купить или будете брать в аренду помесячно?

– Очень смешно!

– Или вы рассчитываете сэкономить и разделить один комплект мозгов с Пенхоллоу?

Лорд Роуленд встрепенулся и подмигнул ей.

– Плохая идея. Мозги – крайне неудобная, обременительная вещь. Вы только посмотрите, что они сделали с моим старым другом Берком.

Александра рассмеялась:

– Он самый достойный человек в вашей компании.

Как только эти слова сорвались с ее уст, ей больше всего на свете захотелось их вернуть. Трое мужчин замерли и уставились на нее. Мистер Берк застыл со стаканом у губ, а у Уоллингфорда высоко взлетели брови.

Какой черт потянул ее за язык?

Она кашлянула и снова заговорила:

– Но не отчаивайтесь, Пенхоллоу. Не теряйте надежды. Возможно, Уоллингфорд позволит вам пользоваться этим органом по четвергам в обмен на ваш шарм и чувство юмора, которых ему так сильно не хватает. Кстати, как долго продлится ваш творческий отпуск?

– Год, – рявкнул Уоллингфорд.

Год!

– Вы сказали год?

– Да.

Александра медленно перевела взгляд с одного мужского лица на другое, потом на третье. Все являли собой воплощение искренности. У нее по спине пробежала холодная дрожь, на которую она постаралась не обращать внимания.

– Хорошо сыграно, – улыбнулась она. – Вы почти убедили меня.

– Моя дорогая леди Морли, я вовсе не старался показаться вам забавным. Вы сами только что отметили, что я начисто лишен чувства юмора.

– Ха! Вы разговаривали с мисс Хэрвуд? С леди Сомертон?

– Не имею ни малейшего представления, о чем вы говорите, – раздраженно сказал Уоллингфорд.

Сердце ее бешено заколотилось. Следует соблюдать осторожность. Это не может быть совпадением. Или может? Неужели кто-то рассказал Уоллингфорду об их планах? Но кто? Кто мог о них знать?

Ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы заставить голос звучать ровно:

– Вы сказали, год? Год философских исследований? Очень странно.

– Странно? – переспросил лорд Роуленд. – Но почему странно? Согласен, весь план можно назвать безумным. Или безрассудным. Лично я в нем участвую, чтобы лично увидеть, насколько зрелищным будет его крах. Но странным?

Александра взяла ложку и неуверенно тронула лежащий перед ней на тарелке десерт. Сколько она может им сказать?

– Понимаете, Пенхоллоу, я считаю ваш план странным, потому что мы с моими спутницами составили почти такой же. Извините, кто-нибудь из вас понял, из чего сделан этот… пудинг?

– Простите, – вздохнул герцог, – я не понимаю, что вы имеете в виду.

– Ну, что это за странная субстанция? Не знаю, как ее описать…

– Я не о пудинге, – возвысил голос герцог, – а о вашем проекте.

– Конечно, я имею в виду, – она подалась вперед и одарила Уоллингфорда ледяной улыбкой, – что мы – леди Сомертон, мисс Хэрвуд и я – отправились в Италию, преследуя одну цель – обучение, совершенствование наших знаний.

Уоллингфорд смотрел на собеседницу с веселым недоумением, как будто никак не мог поверить в ее серьезность.

– Обучение? И что же вы, позвольте полюбопытствовать, собираетесь изучать?

– Мы подготовили обширный список предметов.

– Не сомневаюсь. Надеюсь, вы предусмотрели смену платьев для каждого нового предмета?

Если бы взглядом можно было убить, герцог, несомненно, был бы уже мертв.

– Мы относимся к этому серьезно, Уоллингфорд.

– Да, разумеется. А как насчет лорда Сомертона? Он не возражает против отсутствия супруги в семейном доме? А ваша сестра действительно намерена погрузиться в учебу вместо того, чтобы искать подходящего мужа? – Герцог мрачно усмехнулся. – Безумный план.

У Александры вскипела кровь. Ведь в первую очередь именно обязанности по отношению к Лилибет и Абигайль привели ее сюда.

– Он не более безумен, чем ваш.

– Уверен, вы не протянете и месяца.

– А я уверена, что вы упакуете багаж и сбежите уже через неделю, Уоллингфорд. Вы не сможете существовать, если рядом не будет юбки, за которой можно волочиться. А представить себе Пенхоллоу, читающего толстенный том греческих философов, не сможет ни один нормальный человек. Так что, бедный мистер Берк останется предоставленным сам себе, что, впрочем, наверняка устроит его как нельзя лучше.

– Ерунда, – буркнул Уоллингфорд. – У леди есть, конечно, много достоинств. Уверяю вас, никто не восхищается прекрасным полом больше, чем я. Но способность вести длительные философские исследования вдали от соблазнов светской жизни не входит в их число.

– Как раз наоборот, – заявила Александра. – Мужчины, и наглядный пример тому – ваша собственная жизнь, не могут легко контролировать свои низменные инстинкты. У женщин это получается не в пример лучше. Держу пари, они могли бы стать превосходными учеными, если бы получили такую возможность.

Уоллингфорд подался к ней:

– Ваши ставки, мэм?

– Мои ставки?

– Вы говорили о пари, леди Морли.

– Вы серьезно? – спросила она.

Вмешался лорд Роуленд:

– Это же не партия в крикет, старик. Ты не можешь заключить пари с леди.

Александра возмущенно всплеснула руками:

– Не беспокойтесь, дорогой. Мы же оставили все условности в Англии, разве не так? Нет, мне, пожалуй, очень нравится предложение Уоллингфорда. Оно делает происходящее более значимым.

– Я тоже так считаю, – хмыкнул герцог. – Итак, ваши ставки?

Александра задумчиво погладила пальцем ложку. У нее неожиданно появилось ощущение, что она попалась на крючок и заманили ее весьма искусно.

– Для той стороны, которая продолжит свои исследования дольше, – медленно проговорила она, – фант будет определен позже.

– Дамские штучки! – Герцог возвел глаза к небу. – Назвать фант после того, как пари выиграно? Это несерьезно, леди Морли.

Черт! Черт! Что же она наделала! Пари имеют пагубную привычку рано или поздно становиться известными всем, а публичный интерес – последнее, что ей необходимо в создавшейся ситуации. Она приложила столько усилий, чтобы сохранить в тайне их отъезд из Англии и пункт назначения.

– Вы не считаете, что гордость – достаточная мотивация? – спросила она, стараясь отойти от опасного края. – Неужели обязательно вмешивать во все деньги?

В этот момент раздался голос мистера Берка – тихий, но очень уверенный:

– А кто здесь говорит о деньгах, леди Морли?

У Александры тревожно затрепетало сердце. И она непонимающе заморгала.

– А о чем же тогда, мистер Берк? Неужели вы хотите сказать, что имеете личный интерес к этому пари? Вы тоже считаете, что женщины не могут стать хорошими учеными?

Он пожал плечами:

– Я считаю, что это научный вопрос, который должен решаться научными методами. У нас имеется по три представителя каждого пола, разработавших примерно одинаковые проекты. Я считаю, что это вполне корректный эксперимент.

– И вы, конечно, думаете, что ваша команда победит?

Он чуть наклонил голову:

– Я ученый, леди Морли, и заинтересован в результатах. Но поскольку вопрос поднят, не вижу никакого вреда в том, что победитель получит некий приз… фант, если хотите.

– И что же, – спросила она, позволив хитрой кошачьей улыбке скривить ее тонкие губы, – вы предлагаете?

Мистер Берк откинулся на спинку стула и потянулся к тарелке с орехами, стоящей в конце стола.

– Я всегда считал, что результаты важных научных исследований имеют большое значение для всего человечества, – сказал он, внимательно рассматривая грецкий орех, который он держал большим и указательным пальцами. – Поэтому я не вижу никаких причин, мешающих проигравшей стороне напечатать объявление в «Таймс» размером не менее половины листа, в котором она признает превосходство выигравшей стороны.

Он с треском раздавил орех, извлек из скорлупы мякоть, положил ее в рот и принялся сосредоточенно жевать.

Над столом повисло молчание, нарушаемое только голосами пьяных, галдевших у очага.

– Вы, – после долгого молчания начала Александра, – слишком уверены в себе. Не могу дождаться момента, когда докажу вам, что вы ошибаетесь.

Мистер Берк встал и залпом допил остатки вина. Пламя очага сделало веснушки на его бледной коже более яркими.

– Надеюсь, вы меня извините, – проговорил он и быстрыми шагами вышел из комнаты.

Торопясь через насквозь пропитанный водой мрак к разваливающейся конюшне, Финеас Берк размышлял о том, что проблема сельских итальянских гостиниц заключается вовсе не в отсутствии удобств – на это он почти не обращал внимания. Ему доводилось жить в студенческом общежитии в Кембридже, в палатках из шкур животных в сибирских степях и в роскошном доме его крестного на Парк-лейн, и все эти жилища представлялись ему более или менее одинаковыми.

Нет, настоящая проблема заключалась в отсутствии места. С раннего детства он обзавелся привычкой, где бы он ни был, обеспечивать для себя уединенное убежище: это мог быть неиспользуемый платяной шкаф, дупло в дереве, кладовка. Ему необходимо было место, где можно спрятаться, когда компания станет совсем уж невыносимой или если ему в голову придет идея, которая завладеет всеми его мыслями.

Или когда на ужин напросится болтливая, но чертовски привлекательная женщина.

Ну, если уж быть справедливым, надо заметить, что она не напрашивалась. Беспристрастный наблюдатель непременно бы отметил, что ее пригласил лорд Роуленд, этот томящийся от любви щенок. Ну и, возможно, если руководствоваться правилами приличия, было бы грубо игнорировать леди, когда они сидят за соседним столом, а в зале полно незнакомых людей.

Но леди Морли приняла приглашение со слишком большой поспешностью. Она едва ли не волоком перетащила своих спутниц за их стол, когда даже ему, Финну, не считавшему себя знатоком женщин, было ясно, что красивая леди Сомертон не желает ужинать с ними.

Хуже того, эта леди Морли оказалась такой настырной, что вовлекла в разговор всех. Она поднимала смелые темы, отпускала остроумные замечания, задавала вопросы, которые он посчитал бы дерзкими. Но эта госпожа с раздражающим постоянством поворачивала все так, что ее слова казались умными, а она сама – утонченной и искушенной. Это было невыносимо. Разве они покинули Англию не для того, чтобы избегать подобных ситуаций?

Когда леди Сомертон и мисс – как, черт возьми, ее зовут… ну, в общем, сестра леди Морли… ах да, мисс Хэрвуд – когда эти дамы встали из-за стола и повели малыша наверх, он облегченно вздохнул, ожидая, что леди Морли тоже удалится, оставив мужчин в их тесном удобном мирке. Но она не ушла. Она осталась, будь оно все проклято, и теперь он открыл намного больше, чем намеревался, и совершил крайне опрометчивый поступок.

Пари.

Какого черта он это сделал? Должно быть, просто спятил, решил Финн, натянул на лоб шляпу и ускорил шаги. Дневной ливень стих, но холодные капли с упорством, достойным лучшего применения, попадали на шею и проникали под воротник пальто, что вовсе не улучшало настроения. Неожиданно перед его мысленным взором снова предстала эта вызывающе дерзкая англичанка: блестящие карие глаза, нежный румянец на высоких скулах. Вот она наклоняется вперед, и ее обтянутая платьем грудь – обещающая так много – нависает над тарелкой с десертом. А как дрогнули ее брови, когда он с треском раздавил орех? На мгновение ему показалось, что она догадалась о его нервозности.

Пари предполагало дальнейшие контакты, без которых определение победителя невозможно. Вероятно, поэтому он на это и пошел. Короче говоря, он проиграл пари, заключив его.

Финн ворвался в конюшню и с порога крикнул:

– Эй!

Его громкий голос эхом отразился от старых каменных стен. Он слышал шуршание – это двигались в стойлах животные, чувствовал острый запах сена, лошадей и навоза. Здесь было ненамного теплее, чем на улице, несмотря на присутствие большого количества живых существ, и уж точно ненамного светлее. Довольно просторное помещение освещали только два тусклых фонаря. Финн замер, ожидая, пока глаза привыкнут к мраку, и вскоре бесформенные тени стали приобретать знакомые формы. Зачем он сюда пришел?

Он еще днем проследил, как конюхи выгрузили багаж, и точно знал, где стоит машина. Он не упустил ни одной мелочи, вплоть до большого шерстяного одеяла, которым накрыл машину и лично подоткнул все углы. У него не было ни одной разумной причины находиться здесь, ни единого повода для беспокойства. Все дело было в бдительности. Аналогичное чувство испытывает отец по отношению к сыну и непременно проверяет, спокойно ли спит малыш, прежде чем самому лечь в постель. Чтобы спокойно спать, он должен услышать ровное дыхание спящего ребенка.

Когда глаза привыкли к темноте, Финн медленно пошел по проходу к дальнему углу конюшни, куда его люди несколькими часами раньше установили его детище. Со всех сторон к нему тянулись любопытные лошадиные головы – а вдруг незнакомец принес что-нибудь вкусное. В пустующих стойлах было сложено сельскохозяйственное оборудование – вероятно, его поместили сюда на зимнее хранение. Кое-где находились коробки и ящики – какие-то запасы, может быть, вино.

До последнего момента он не ощущал постороннего присутствия и, лишь подойдя вплотную к машине, почувствовал легкий запах и тепло.

– Кто здесь? – моментально собравшись, выкрикнул он.

В ответ из глубокой тени послышался только слабый шорох. Финн несколько секунд вслушивался, а потом двинулся вперед. Старые половицы скрипели под его тяжелыми шагами.

Снова шорох. Или шелест?

– Послушайте, – уже спокойно проговорил он, – я знаю, что вы здесь. Лучше покажитесь.

Он услышал вздох и уже совсем было решил, что это ему показалось, когда раздался негромкий голос:

– Извините, мистер Берк, вы меня напугали.

Леди Морли. Он увидел ее выходящей из темного угла. Она держалась прямо и величественно – ну чем не королева?

– Какого черта? – непроизвольно проговорил он. – Что вы здесь делаете, леди Морли?

Она явно заколебалась.

– Я только… глоток свежего воздуха… – начала она и сделала паузу, вероятно, чтобы собраться с мыслями. – Вы, конечно, посчитаете меня глупой, но я ошиблась в темноте. Думала, что уже дошла до гостиницы, но оказалось, что нет. А потом снова полил дождь. Извините, я, должно быть, напугала вас.

Финн чувствовал ее тепло. Женщина стояла лишь в футе от него. Он мог бы дотронуться до нее, если бы захотел.

– Должна сказать, – продолжила она, не дождавшись никакой реакции, – что вы тоже меня напугали. Я думала, что вы – конюх, явившийся, чтобы изнасиловать меня. – И она засмеялась. Ее смех был звонким и мелодичным, напомнившим о фешенебельных гостиных Белгравии и совершенно неуместным в конюшне итальянской придорожной гостиницы.

– А если бы я действительно был им? – спросил Финн и сам не узнал свой голос, неожиданно ставший низким и бархатистым.

Еще один смешок.

– Тогда мне пришлось бы стукнуть вас по голове. Хотя вы такой высокий, что с этим могли возникнуть проблемы. Полагаю, пришлось бы подняться на несколько ступенек лестницы.

Звук ее голоса опять стих. Финн слышал, как дождь барабанит по крыше – он действительно стал сильнее и усиливался с каждой минутой. Непогода, слегка передохнув, снова готовилась проявить свой вздорный характер. Или она решила задержать их вдвоем в темной конюшне? Лошадь за спиной Финна нервно переступала ногами в стойле, но что она хотела выразить, поощрение или неодобрение, сказать было невозможно.

– Леди Морли, – повторил Финн. – Какого дьявола вы здесь делаете?

Она пошевелилась:

– Я же вам все объяснила. Я вышла, чтобы немного прогуляться, подышать свежим воздухом. И в темноте заблудилась, перепутала вход в гостиницу и вход в конюшню.

Она лгала, и это было очевидно даже лошадям. Финн понимал, что она лжет, и Александра чувствовала, что он это знает. Но что он мог сделать? Он не мог обвинить ее во лжи, поскольку это было бы равносильно обвинению в убийстве, если не хуже. Поэтому они стояли молча, друг против друга, а между ними, словно маленькая комнатная собачка, притаилась ложь. Финн испустил громкий тяжелый вздох, осознав, что, вероятнее всего, так никогда и не узнает, какого черта леди Александра Морли делала ночью в грязной тосканской конюшне в непосредственной близости от физического воплощения дела всей его жизни.

– Мистер Берк, я вас чем-то обидела? – Теперь ее голос был тихим и подавленным.

Проклятие! Это уже слишком! Она уже слишком. Ее ум, красота и страстность, слабый, едва уловимый аромат лилий, исходящий от ее кожи, опьяняющий без вина. Он никогда не умел разговаривать с женщинами, никогда не чувствовал себя самим собой, находясь рядом с ними. Для него они были как некий чужеземный вид, шифр, к которому у него не было ключа. Финн почувствовал, что вот-вот начнет заикаться, и титаническим усилием взял себя в руки.

– Мистер Берк! – снова сказала Александра, и Финну показалось, что он почувствовал тепло ее дыхания, коснувшееся шеи.

– Нет, конечно, вы меня не обидели, – хрипло выговорил он.

– Тогда окажите любезность, проводите меня до гостиницы.

Финн колебался какую-то долю секунды. Ее общество будоражило его, заставляло волноваться, но отказаться от него, отведя ее в гостиницу, он все же не мог.

– Конечно, но…

– Но? О чем вы, мистер Берк?

Финн понизил голос:

– Но не раньше, чем вы удовлетворите мое любопытство по одному вопросу.

Она слегка отпрянула:

– Любопытство противоречит вежливости, мистер Берк.

– Ну, меня, как правило, не волнуют подобные соображения.

Берк чувствовал, что что-то в ее ответе – едва заметная дрожь, налет смущения, оттенок неловкости – придавало ему уверенность. Он наклонил голову и, почти касаясь губами волос на ее макушке, прошептал:

– Скажите, леди Морли, что на самом деле вы делаете в Италии.

Она не отшатнулась.

– Я же говорила, мистер Берк. У нас своего рода образовательная поездка. Мы собираемся учиться.

– Удивительное совпадение.

– Совершенно с вами согласна.

– И кто бы мог ожидать подобного именно от вас? Ведь вы – одна из виднейших представительниц лондонского высшего общества.

Он глубоко вдохнул аромат ее волос, испытал острое наслаждение, ощутив тепло ее тела. Даже не глядя, он знал, что ее груди сейчас касаются его пальто.

– Вы хорошо информированы.

– Почему, спросил я себя, такая женщина отказывается от привычной жизни, друзей и поклонников ради сомнительного удовольствия ночевать в грязных гостиницах. – Теперь Финн говорил шепотом, его голос очаровывал, пленял, лишал воли.

– Возможно, – так же тихо ответила Александра, – я устала от лондонской жизни.

…Интересно, это плод его разыгравшегося воображения или ее голос звучит неуверенно… напряженно… Нет, конечно, нет. Что могло лишить уверенности вдовствующую маркизу Морли, стоящую рядом с ним в грязной итальянской конюшне?

Но какое искушение!

– Вы? Устали от лондонской жизни? – вслух удивился Берк.

– Помимо всего прочего, да.

– Значит, вам нечего скрывать? Никаких секретов? Никаких тайн? Могу вас заверить, я очень сдержанный и скромный человек.

В воздухе повисло что-то… какая-то неуверенность… ожидание… И исчезло.

– Боюсь, в нашей жизни нет ничего интересного. Три скучных леди решили посвятить себя выполнению скучной миссии.

– Ах, вот как… – Финн поднял руку, коснулся рукой кончиков ее затянутых в перчатку пальцев и почувствовал, что по телу Александры прокатилась дрожь. – Тогда, полагаю, нам следует вернуться в гостиницу.

Она вздохнула:

– Да, конечно.

Легким движением она взяла мужчину под руку. Его рука замерла. Он вывел спутницу из двери конюшни, и холодный дождь моментально развеял чары.

На крыльце Александра обернулась к Финну и опустила глаза.

– Мистер Берк, мне тут пришло в голову… – Она явно сомневалась, стоит ли продолжать.

– Да?

Ее рука, все еще лежавшая на изгибе его локтя, непроизвольно сжалась в кулачок.

– Понимаете, как я уже сказала, у нас нет никаких тайн, но все же я была бы вам очень признательна, если бы в разговорах с общими знакомыми вы бы не упоминали, что встретили нас здесь.

Гостиница была темной, ночь тоже. Финн вгляделся в ее лицо, но так и не сумел разобрать, что оно выражает.

– Разумеется, – ответствовал он.

– Спасибо. – Александра усмехнулась. – Не хотелось бы, чтобы сюда съехался весь Лондон, правда?

Финн не ответил, открыл дверь, впустил ее в гостиницу и молча проводил взглядом. Она быстро поднялась по лестнице и скрылась за дверью комнаты, которую он освободил для нее.

– Слава Богу, – подумал он, укладываясь на узкую койку, окруженную храпящими людьми, в общем зале. – Слава Богу, что завтра на рассвете он уедет отсюда в отдаленный замок, затерянный в высоких тосканских холмах. Слава Богу, что следующий год он проживет вдали от места, в котором будет жить леди Александра Морли, где бы это место ни находилось.

Глава 3

– Придется выгружать багаж, – сказал кучер, горестно качая головой… – Другого выхода нет.

– Что значит, нет другого выхода? – требовательно вопросила Александра. – Это займет уйму времени, и грязь испортит красивую кожу.

Она окинула взглядом аккуратный штабель дорожных сундуков и чемоданов, уложенный на тележке и укрытый куском лучшей парусины, который ей удалось достать, чтобы защитить багаж от влаги.

– В грязи-то все и дело, – объяснила Абигайль. – Он так и сказал. Она слишком липкая и слишком тяжелая. Лошади не могут двигаться. Нужно облегчить их ношу.

– За те деньги, которые он заломил, ему следовало быть внимательнее. Дорога с другой стороны совершенно сухая… ну, или по крайней мере не такая мокрая.

Александра понимала, что ведет себя слишком вздорно, но ей было наплевать. Она, вопреки обычным привычкам, выпила накануне слишком много вина и чувствовала себя ужасно.

И виноват в этом, конечно, мистер Берк. Он сидел за столом напротив нее и все время буравил своими глубокими пронзительными глазищами, анализировал ее слова, выражения, ее характер. Это было невыносимо. Кто он такой? Обычная ученая крыса. Ирландец, наверное, судя по имени, цвету волос и самоуверенности.

А потом еще и застукал ее в конюшне, где она осматривала его машину. А ведь она предварительно убедилась, что в общем зале все спят. Да, она поступила глупо. Что там можно было рассмотреть? Александра прижала пальцы к вискам и энергично потерла их, словно желая стереть из памяти другие пальцы, легко расколовшие грецкий орех. Не помогло.

– Так и должно было случиться, – сказала Лилибет, опускаясь на большой валун и усаживая Филиппа на колени. – Дорога ужасна! Только в припадке безумия можно было покинуть гостиницу и отправляться в путь. – Ее голос был, как обычно, спокоен. Разве что в нем присутствовал легчайший оттенок раздражения.

– Ерунда! – энергично заявила Александра и поморщилась от боли. – Безумием было бы надолго оставаться в общественном месте, на виду у постояльцев гостиницы. Нет, мы обязательно должны добраться до этого замка сегодня, и чем раньше, тем лучше. Так что, давайте работать.

Она подошла к телеге и дернула за край парусины. Ткань сдвинулась, открыв часть багажа, но потом за что-то зацепилась.

– Абигайль, обойди телегу с той стороны и помоги мне. Иначе мы не сдвинемся с места до полуночи, – произнесла она громко и отчетливо, так что ее понял даже итальянский кучер.

– Ой, смотри! – воскликнула Абигайль.

Александра обернулась. Ее сестра смотрела на дорогу, прикрыв рукой глаза, хотя никакого солнца не было и в помине.

– Разве это не те джентльмены, с которыми мы ужинали вчера вечером? – спросила она, стараясь перекричать внезапно поднявшийся ветер.

– Черт бы их побрал, – тихо пробормотала Александра. – Впрочем, ладно, что будет, то будет.

Она приподнялась на цыпочки и вытянула свою немаленькую шею, стараясь разглядеть, что происходит за пеленой висевшей в воздухе влаги. Ну, конечно, это они. Она увидела, как на фоне серой скалы мелькнули знакомые ярко-рыжие волосы. Мужчины ехали верхом, вероятно, намного обогнав транспортное средство, которое везло их багаж. Александра от души выругалась. Конечно, по этим дорогам им тоже следовало ехать верхом. Если бы не маленький мальчик… Но она быстро отбросила эту мысль. Они не могли оставить Филиппа дома.

Александра представила, как прячется за массивными скалами у дороги или, еще лучше, покрывает голову куском холста и притворяется крестьянкой. Она взглянула на телегу, на косматых караковых лошадок кучера, топчущегося в грязи. Что же делать?

– Итак, дамы, – решительно заговорила она, ни в коем случае не желая встретить предстоящее унижение как перепуганная крестьянка, застывшая в ожидании приезда императора. – Давайте-ка переложим наши вещи.

Кучер уже убрал парусину, закрывающую багаж. Он двигался неторопливо и размеренно, как человек, который не видел смысла в спешке в любых жизненных ситуациях. Абигайль подошла к сестре и взялась за одну ручку своего обитого кожей дорожного сундука. Александра взялась за другую, и они попытались его поднять.

Он был тяжелый. Очень тяжелый. Намного тяжелее, чем можно было ожидать. К тому же его намертво заклинило между соседними сундуками.

– Что ты туда положила? – удивилась Александра и изо всех сил потянула ручку. Результата не последовало.

– Только одежду, – поспешно ответила сестра и, помедлив, добавила: – И несколько книг. Совсем немного.

– Книги? – взвилась Александра. – Я же запретила брать книги! – Таскать тяжести и при этом еще ругаться было слишком тяжело – не хватало дыхания.

– Но я взяла только несколько… не больше дюжины, честное слово! – Абигайль тоже громко пыхтела, тщетно стараясь сдвинуть с места неподъемный сундук. – Я же понимаю, что в этом твоем замке не будет последних романов…

– Романов? Ты взяла с собой романы? – Александра даже задохнулась от возмущения.

В этот момент обе сестры дернули сундук особенно сильно и он наконец поддался, слетел с повозки, сшиб Александру с ног прямо в грязь и приземлился ей на колени.

Грязь была липкой и холодной.

Абигайль бросилась к сестре:

– Ой, Алекс, прости, пожалуйста. С тобой все в порядке?

– Все в порядке, спасибо, – ответствовала вежливая Александра. – Но будет еще лучше, если ты снимешь с меня этот проклятый ящик с романами.

– Да, конечно. – Абигайль ловко столкнула сундук в грязь, освободив Александру.

Поерзав в липкой грязи, Александра села прямо.

– После того, как я велела брать только академическую литературу…

– Алекс! – перебила ее сестра странным напряженным голосом. – Может быть, ты…

– Если не возражаешь, Абигайль… Чертовы юбки! Они только мешают! – Александра тщетно пыталась найти прочную опору для ног в толстом слое скользкой грязи.

Вмешалась Лилибет:

– Алекс, дорогая…

– Может быть, кто-нибудь из вас все же поможет мне встать? Те проклятые мужчины будут здесь с минуты на минуту…

– Леди Морли.

Слова неспешно проплыли через пропитанный влагой воздух и достигли ушей Александры.

Вздрогнув, она подняла глаза и взглянула в лицо мистера Финеаса Берка. Мужчина наклонился к ней и протянул затянутую в черную перчатку руку.

– Вы позволите вам помочь?

Как будто у нее был выбор!

Она тяжело вздохнула и вложила свою руку в его ладонь.

Его пальцы, легко раздавившие грецкий орех, были длинными и сильными. Он легко выдернул Александру из тосканской грязи, и она неожиданно для самой себя обнаружила, что стоит перед ним – близко, слишком близко к его широкой груди. Она беспомощно уставилась на простую пуговицу, расположенную в нескольких дюймах от ее носа, и снова подумала, что этот потрясающий мужчина очень высок. Она решила, что должна срочно отойти назад, но не смогла.

И не потому, что не хотела этого, слава Богу. Просто ее ноги провалились в грязь, и вытащить их оттуда было ей не по силам.

– Леди Морли! – сказал мистер Берк ей прямо в ухо.

– Мои ботинки! – тихо пробормотала Александра, глядя вниз. – Кажется, они увязли.

– Довольно любопытный образчик грязи, – сообщил Финн, наклонился и обхватил ее за щиколотку. – Очень вязкий.

Он освободил одну ее ногу из грязевого плена, а после того, как она ухватилась за него, чтобы снова не рухнуть на дорогу, освободил и вторую.

Потом он поднял Александру, на мгновение прижав к себе, и поставил на камень. Ее спутницы смотрели на происходящее круглыми от изумления глазами.

– Спасибо, – пробормотала Александра, пытаясь отряхнуть покрытое грязью пальто.

– Не за что, – раздалось ей в ответ.

Ученый муж ехал впереди своих спутников. Александра слышала приближающийся стук копыт и понимала, что Уоллингфорд и Пенхоллоу были уже близко, но в течение нескольких секунд не могла отвести взгляд от пронзительных зеленых глаз Финеаса Берка. Их цвет немного изменился. Этим холодным серым итальянским утром они напоминали цветом болотный мох, а не траву. Окружавшие их длинные ресницы были чуть темнее шевелюры. Его глаза смотрели на Александру серьезно, без намека на флирт.

Этот взгляд и воспоминания о ночной встрече в конюшне заставили сердце Александры отчаянно колотиться. Нет, он вовсе не злится. И он вовсе не разоблачил ее тайны. Или она ошибается?

Нет, это невозможно. Он не мог ничего знать о ее личных делах и явно не имел представления о бедственном положении, в котором она оказалась. Все общество знало, что вдова лорда Морли – состоятельная женщина.

– Послушай, Берк, – раздался резкий голос герцога Уоллингфорда. – Подразумевалось, что ты будешь вести несчастных заблудших грешников по пути добродетели, а не соблазнять первую женщину, которая встретится на твоем пути.

Голова мистера Берка дернулась, словно от удара. Он отступил от Александры, поскользнулся в грязи, но удержался на ногах и повернулся к братьям.

– Ради всего святого! Я же только помог даме, оказавшейся в затруднительном положении!

Герцог остановил лошадь, у которой разъезжались ноги в грязи. Его рот скривился в насмешливой улыбке.

– Должен заметить, что вы до неприличия часто попадаете в затруднительные ситуации, леди Морли. Все же необходимо сначала думать, а потом действовать. Кто же отправляется в путь с груженой телегой, когда на дороге грязи по колено?

– Мы спешим! – воскликнула Александра.

Она гордо выпрямилась, чтобы с достоинством ответить на презрительную реплику герцога, но вдруг поняла, что стала ниже ростом, поскольку на ней нет обуви. Поискав ее глазами, она с ужасом обнаружила свои ботинки в руке мистера Берка. Впрочем, из-за налипших на них комьев грязи их было довольно трудно узнать.

Она закрыла глаза и прочистила горло.

– Мистер Берк, если вы окажете любезность и вернете мне ботинки…

Он с явным недоумением взглянул на… на то, что держал в руке, и, сообразив наконец что это, воскликнул:

– Ох, простите, пожалуйста. Вот ваши ботинки. Если позволите…

Все выглядело так, как будто он намеревался надеть их ей на ноги лично.

– Спасибо, – быстро проговорила Александра и ловко выхватила свою обувь из рук мужчины, чувствуя, что краснеет. – Не стоит беспокоиться.

Ее слова вывели из ступора Абигайль. Она бросилась к сестре и схватила левый ботинок.

– Алекс, позволь, я тебе помогу.

– Скажите, Уоллингфорд, – выпалила Александра, не в силах заставить себя снова взглянуть в зеленые глаза мистера Берка, – какой несчастливый случай привел вас сегодня на эту дорогу? Вы направляетесь в Сиену?

– Нет, – ответил он и после короткой паузы задал встречный вопрос: – А вы?

– Нет, – как эхо повторила Александра.

Ей наконец удалось натянуть ботинок, и она стала его зашнуровывать.

– Вы намерены с таким же вниманием наблюдать за процессом до конца? – ехидно поинтересовалась она. – Быть может, ваша милость не знает, как зашнуровываются дамские ботинки?

– О нет, я знаком с этим процессом, – не остался в долгу герцог. – Я только надеялся увидеть ваши чулки, но, похоже, этой привилегии достоин только мой более удачливый друг Берк.

Она услышала, как мистер Берк пробурчал что-то себе под нос.

– Будь добра, дай мне второй ботинок, – сказала Александра сестре. Она была так зла на несносного герцога – напыщенный осел, вот он кто, что выпалила, не думая: – Этой привилегии не удостаивается никто, тем более мистер Берк.

Повисло ледяное молчание. Александра подняла голову и увидела, что мистер Берк резко повернулся и быстрыми шагами направился к своей лошади. Очевидно, он в спешке бросил поводья кучеру и теперь выдернул их у него их рук и легко вскочил в седло, словно был кавалеристом, а не научным работником.

– Я хотела сказать, – начала объяснять она, – что мы почти не знаем друг друга.

– Прекрасно, – усмехнулся Уоллингфорд. – Мне бы не хотелось, чтобы вы так легко проиграли пари. Иначе не будет никакого азарта.

– Я вообще не намерена проигрывать пари, Уоллингфорд, – выпалила Александра. – И уж точно не таким образом.

Лошадь мистера Берка нетерпеливо переступала ногами. Грязь громко хлюпала.

Здесь в разговор вступил лорд Роуленд:

– Насколько я понял, у вас проблемы с дальнейшим передвижением. Что вы собираетесь делать?

– Мы выгрузим багаж, – с большим чувством собственного достоинства сообщила Александра, – чтобы вытащить телегу из грязи.

Уоллингфорд присвистнул:

– Знаете, мне, пожалуй, хочется посмотреть, как вы это сделаете.

– Ты чудовище, Уоллингфорд, – возмутился лорд Роуленд, а сам при этом спешился, привязал свою лошадь к одной из перекладин телеги и залез на нее, чтобы достать сундук.

– Я всегда знала, – встрепенулась Александра, – что вы благородный и великодушный человек.

Она осторожно вернулась к телеге, выбирая самые сухие участки дороги, и остановилась рядом с лордом Роулендом.

– Иди, Абигайль, на помощь, – позвала она сестру.

– Проклятие, – вздохнул Уоллингфорд и тоже спешился.

Четырьмя часами позже Финн устало тащился по узкой тропинке, теряющейся в густом тумане, стараясь ступать осторожно, поскольку левый сапог натер волдырь на четвертом пальце размером с гинею, и поминал недобрым словом леди Александру Морли.

– Ты не знаешь, далеко ли еще ее гостиница? – ворчливо спросил он у Уоллингфорда.

– Дорогой мой, – вздохнул Уоллингфорд, – ты же не думаешь, что эта гостиница действительно существует.

Финн с шумом втянул в себя воздух:

– Она бы не посмела.

– Понимаешь, все дело в том, что раньше она была милой, хорошей девочкой, – произнося это, Уоллингфорд изо всех сил поддал носком сапога небольшой камушек, который слетел с тропы и устремился в долгий полет вниз с высокой скалы.

– Кажется, я впервые встретил ее на балу у леди Пемброук. Это было сразу после ее первого выхода в свет. Весьма соблазнительное создание – румяные щечки, шелковистые волосы, только что приехала из деревни. Острый язычок, но в меру. В общем, девочка была очень мила. Если не ошибаюсь, я однажды поцеловал ее на чьей-то террасе. Понимаешь, лунный свет и все такое… А потом… – Он сделал паузу и принялся футболить другой камушек.

– Так что было потом? – нетерпеливо спросил Финн. Слишком нетерпеливо.

– Ты о чем? Ах, извини, я отвлекся. Тогда я волочился за Дианой, и, представь себе, она застала меня на этой террасе, целующим неискушенную дебютантку. Знаешь, Берк, если ты хочешь уложить какую-то женщину в постель – а такое желание должно время от времени появляться даже у тебя, необходимо, чтобы она застукала тебя, целующим другую.

Герцог сдавленно фыркнул и сбросил с обрыва еще один камушек.

– Так что все получилось замечательно. Если я ничего не путаю, это был стол в библиотеке. Мне пришлось позаимствовать ее платок, потому что мой…

– Послушай, – перебил друга Финн. – Я о гостинице. Ты действительно считаешь, что она все специально подстроила? – прищурившись, он посмотрел вперед, где грациозная леди Морли восседала на его же собственной лошади. В густом тумане казалось, что два существа слились воедино и получилась женщина-кентавр, только одежды на ней было больше.

Уоллингфорд пожал плечами:

– А это не имеет значения, Берк. Никакого. Неужели ты не видишь, что мы все в ее власти. Сам посуди. Все три женщины хорошо отдохнули, едут на наших лошадях, проклятая телега с багажом отстала на много миль, и конца этому не видно.

Он остановился, упер руки в бока и тоскливо оглядел каменный склон и укрытую туманом долину внизу. Взмахнув рукой, герцог продолжил тоном драматического актера:

– Смотри, Берк, вот она, твоя страна незаходящего солнца. Видишь? Вечное солнце, будь оно неладно. Так что, совершенно не имеет значения, есть там гостиница, или это плод ее воображения. Мы будем просто идти вперед, Берк, пока она не прикажет нам остановиться.

Финн посмотрел на мокрую скользкую дорогу, на следы бредущего впереди герцога.

– Все не так плохо, друг мой, – с фальшивым энтузиазмом заявил он, – до замка осталась всего пара миль. Когда мы доберемся до подъездной дороги…

– Ах, Берк, рациональный ум – это, конечно, хорошо, но не до такой же степени. Неужели ты не понимаешь? Даже если мы доберемся до твоего замка раньше, чем до мифической гостиницы леди Морли, ничего не кончится. Нет, конечно. Мы будем вынуждены предложить им убежище, пока не приедет телега с багажом, а потом… – В его голосе звучала такая безнадежность, что Финн поежился. – А потом мы от них никогда не избавимся.

– Чепуха, – не согласился прагматичный Финн. – Они же сняли какое-то жилье. И кроме того, есть еще пари, которое требует прекращения контактов с противоположным полом.

Впереди послышался звонкий женский хохот, которому вторил смех лорда Роуленда.

– Сестра, – мрачно сказал Уоллингфорд. – Помяни мое слово, Берк, больше всего проблем будет с сестрой.

Финн уже открыл рот, чтобы спросить почему, но в этот момент послышался возбужденный голос леди Морли. Она была явно чем-то взволнована.

– Вот же она! Наконец-то!

Дернув герцога за рукав, Финн с торжеством в голосе произнес:

– Видишь, гостиница все-таки есть.

Леди Морли остановила лошадь немного впереди и услышала его слова.

– Нет, это, конечно, не гостиница, – сказала она, размахивая картой, которую держала в руке. – Гостиница… забудьте о гостинице. Это наше временное жилье. По крайней мере подъездная дорога ведет к нему.

– Подъездная дорога, – потрясенно проговорил Финн.

– Осталось не больше двух миль, – оживленно щебетала Александра, – после чего вы сможете продолжить свой путь. Вы даже представить не можете, как мы вам благодарны. Хотя если вы встретите кучера с багажом и направите его по нужной дороге, наша признательность будет безграничной.

– Послушайте, леди Морли, – взорвался Финн, – все это зашло слишком далеко.

– Кстати, Берк. – В просвете между клочьями тумана показался лорд Роуленд. Он стоял рядом с лошадью мисс Абигайль Хэрвуд. Точнее, со своей собственной лошадью, на которой ехала мисс Абигайль. – Ты же не хочешь сказать, что мы должны бросить леди здесь и продолжить свой путь. Случиться может все что угодно. Здесь даже могут появиться разбойники.

Финн одарил младшего брата герцога сердитым взглядом.

– В этой части страны уже больше ста лет нет разбойников, Пенхоллоу. И я полагаю, что такие отважные и самодостаточные дамы будут признательны, если мы оставим их в покое.

– Ах, Берк, – обреченно вздохнул Уоллингфорд, – спорить нет смысла. Ненужная трата полезной энергии.

Леди Морли желает, чтобы мы сопроводили ее до снятого ею жилища. И поскольку она и ее спутницы едут на наших лошадях, я не вижу способа не исполнить ее желание.

Финн скрестил руки на груди и окинул Александру задумчивым взглядом. Карта, которую она сжимала в руке, покачивалась на ветру. Неожиданно в голову Финну пришла мысль, которая ему не понравилась.

– Леди Морли, – попросил он, – будьте добры, покажите мне вашу карту.

Александра сразу заподозрила неладное.

– Разве у вас нет своей карты? – холодно спросила она.

Он ответил ей неприязненным взглядом, полез во внутренний карман жилета и достал карту. Она была, в отличие от карты Александры, не на вощеной бумаге и потому изрядно промокла. Финн развернул ее и углубился в изучение. Он нашел точку, в которой они, по его расчетам, находились, и облегченно вздохнул. Судя по всему, до поворота, ведущего к их замку, оставалось еще несколько миль.

В любом случае у него имеется письмо владельца с подтверждением, так что волноваться не о чем.

Абсолютно не о чем.

– Хорошо, – сказал он, отвернувшись от леди Морли, – полагаю мы можем потратить еще час, чтобы получить обратно наших лошадей.

– Вы очень добры, – возмущенно фыркнула леди Морли и послала лошадь рысью. Финн пошел за ней. Герцог плелся рядом с другом и заслонил от него стоящий на перекрестке маленький указатель: Замок Санта-Агата 2 километра. Стрелка указывала на тропинку, по которой поскакала леди Морли.

– Дорогая, – сказала леди Сомертон, поравнявшись с Александрой, – ты уверена, что все делаешь правильно?

Александра гордо вздернула подбородок и холодно ответила:

– Что все, Лилибет? Тебе не кажется, что уже поздно задавать подобные вопросы? Мы же приняли решение, разве нет? И Англия осталась далеко.

– Я не об этом, – сказала кузина. – Я имею в виду твои дела с герцогом. Сначала пари, потом ты заставила их уступить нам свои комнаты, теперь лошадей.

Лилибет говорила, как всегда – тихим, спокойным, мелодичным голоском, словно ничто на свете не могло вывести ее из равновесия. Вот и сейчас она легко скакала на лошади герцога Уоллингфорда, хотя, вероятно, села в мужское седло впервые в жизни, и уж точно не с четырехлетним малышом, ерзавшим в седле перед ней.

– Не понимаю, о чем ты, – сказала Александра. – Эти мужчины были счастливы предложить нам помощь. Мы бы нанесли им оскорбление, если бы отвергли ее. Нельзя задевать мужскую гордость. Не знаю, как ты, дорогая, но я пока не готова жить с чувством вины.

Филипп неожиданным и весьма ловким маневром ухватил поводья лошади, которая недовольно дернула головой. Тело Лилибет машинально сместилось, чтобы приспособиться, и Александра поняла, что ее кузина очень хорошая наездница. Кто бы мог подумать?

– Все равно, – сказала Лилибет, сумев выпутать поводья из цепких пальчиков ребенка и призвать лошадь к порядку. – Теперь Уоллингфорд… и остальные знают, где мы остановились и чем заняты. Они могут упомянуть об этом своим друзьям или…

– Уверяю тебя, – чуть надменно сказала Александра, – они этого не сделают. Да и кому они смогут о нас рассказать? Птицам? Камням?

– Не будь занудой, Алекс. Они будут писать письма, посылать телеграммы. Они же не отгородились от мира полностью. Какие-то связи все равно остались.

– В этом все и дело. Предполагается, что они оборвут все связи. Станут учеными-отшельниками, – возразила Александра, ощущая, как забеспокоилась ее лошадь, почувствовав нарастающее напряжение всадницы.

– Но шанс есть всегда. Шанс, что слухи дойдут до дома…

– Ну и что? – нетерпеливо перебила Александра. – Ты боишься, что муж бросится в погоню за тобой? Ты уверена, Лилибет?

– Не за мной, – вздохнула Лилибет и покосилась на маленькую светловолосую головку.

Александра гордо расправила плечи:

– Уверяю тебя, мы справимся с лордом Сомертоном. Лично я встречу его с ружьем, если потребуется.

– Неужели ты не понимаешь, что было бы лучше, если бы он ничего не узнал! – воскликнула Лилибет.

– Если хочешь знать, – сообщила оскорбленная Александра, – я уже поговорила с мистером Берком. Он, конечно, грубиян, но человек порядочный.

– Правда? – улыбнулась Лилибет. – Это многое объясняет.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты отлично знаешь, что я имею в виду. Твои ботинки. Я бы сказала, ты была возбуждена.

– Я вовсе не была возбуждена, – запротестовала Александра. – Мистер Берк не имеет положения в обществе…

– Не имеет? Ты действительно так думаешь? – Лилибет засмеялась. – Оставь свои глупости, Алекс. Вот ты себя и выдала. Даже я о нем много слышала. Речь, которую он прошлой осенью произнес в Королевском обществе, была перепечатана «Таймс» от первой до последней буквы и снабжена великолепным введением. А на своих изобретениях он, должно быть, делает миллионы.

– Так уж и миллионы! – возмутилась Александра. – Ну, может быть, один или два, не более того.

– Не более двух миллионов фунтов? – Лилибет, вопреки обыкновению, засмеялась громче. – Какая мелочь!

– Деньги меня волнуют меньше всего, Лилибет, – насупилась Александра.

– Его наверняка в ближайшем будущем произведут в рыцари, – продолжила Лилибет, – или сделают баронетом.

– Значит, ему повезет, – отрезала Александра, – но нас все это совершенно не касается. Имей в виду, я не позволю Уоллингфорду выиграть. Ах, ты только посмотри, какой открылся пейзаж.

Внизу туман был уже не таким плотным, и из него поднимались башни средневекового замка, которые, казалось, упирались в тяжелое свинцовое небо. Вокруг росли взъерошенные кипарисы, переросшие и явно неухоженные. Замок стоял – по крайней мере так показалось Александре – на каком-то хребте, потому что за ним не было видно ничего, кроме серого неба.

– Великий Боже, – пробормотала Лилибет, удерживая сына, решившего, что ему надо слезть с лошади. – Похоже, здесь много лет никто не жил.

Александра послала лошадь вперед.

– Глупости. Это всего лишь итальянский стиль. Они тщательно ухаживают за своей сельской собственностью, чтобы создать впечатление дикой природы.

– Послушайте, леди Морли! – окликнул ее мистер Берк. – В какие игры вы играете?

Александра повернулась в седле и остановила лошадь, позволив мужчине догнать ее. Он подошел, кипя от гнева.

– Игры? Я вас не понимаю, сэр.

– Это же замок Санта-Агата. Вы не можете этого отрицать.

– Я и не собираюсь, а в чем дело? – Она медленно провела пальцем по стеку, очень медленно, чтобы жест не выдал ее тревоги. – Это действительно замок Санта-Агата. Вы тоже о нем слышали?

– Еще бы я о нем не слышал!

– Что за тон, мистер Берк?

– Вы отлично знаете, – снова заговорил Берк после паузы, изо всех сил стараясь сдерживаться, – что для нас значит замок Санта-Агата. Но я не понимаю, как вы узнали? Рылись в наших вещах? Подкупили кучера?

– Правда, Берк, – вмешался лорд Роуленд, – полегче!

Финн обернулся к нему:

– Ты, конечно, думаешь, что все это ужасное недоразумение, не так ли, Пенхоллоу?

Александра почувствовала, как в висках начала пульсировать боль. Ее охватило дурное предчувствие.

– Я вас не понимаю, сэр. Какое вам дело до этого замка?

Финн угрожающе прищурился. Александре показалось, что его рыжие волосы вздыбились, как у собаки, столкнувшейся с внезапной опасностью.

– Самое прямое, леди Морли. Это наш дом на ближайший год, только и всего.

Она с облегчением рассмеялась:

– Ваш дом? Вы ошибаетесь, сэр. Замок Санта-Агата – это наш дом. Мы взяли его на год в аренду у владельца – очень приятного человека по имени… Россини… или Паганини… что-то в этом роде.

– Россети, – тихо подсказала сестре Абигайль.

– Совершенно верно, Россети, – обрадовалась Александра и похлопала себя по карману. – У меня есть его письмо и указания, как проехать. Кстати, очень приятный малый, хотя и не слишком хорошо владеет английским.

Мистер Берк полез во внутренний карман пальто и достал сложенный листок.

– Вероятно, тот же самый синьор Россети, – угрюмо сообщил он, – прислал мне это письмо, подтверждающее получение денег за годовую аренду замка Санта-Агата в провинции Тоскана.

Александра забыла, что надо дышать.

– Нет, это невозможно, я требую, чтобы вы показали мне ваше письмо!

– А я требую, чтобы вы показали мне ваше.

Вмешался герцог. Его голос, подкрепленный четырьмя поколениями власти, был сразу услышан:

– Послушайте, вы, двое, немедленно прекратите спорить. Дайте оба письма мне.

Никто и не подумал перечить ему.

Получив обе бумаги, Уоллингфорд развернул их и, держа перед собой, стал сравнивать.

Как будто почувствовав напряжение, тревожно заржали лошади. С севера подул холодный ветер, и бумаги в руках герцога зашелестели. Александра отвернулась и принялась следить за кипарисами, ветками которых играл ветер. Почему-то ей показалось, что деревья смеются над ней. Она оглянулась на Уоллингфорда. Как раз в этот момент он поднял голову и встретился с ней взглядом, после чего сразу откашлялся.

«Плохой признак», – подумала Александра.

– Что я могу сказать, ситуация неприятная, – начал герцог. – Похоже, синьор Россети или слабоумный идиот, или мошенник. Эти бумаги почти одинаковы. Единственная разница – леди сумели выторговать лучшую цену за годовую аренду, чем ты, Берк.

– Мне было сказано, – напряженно ответствовал Финн, – что торг невозможен.

Александра рассмеялась:

– Ерунда, мистер Берк. Все знают, что такова обычная тактика.

Он бросил на нее гневный взгляд:

– Мы заплатили за годовую аренду замка и будем здесь жить.

Взгляд Александры был не менее суров, но потом она перевела глаза на Уоллингфорда, который уже перевоплотился в мирового судью, готового к долгим юридическим баталиям.

Господи, все что угодно, только не это.

Не после недели ужасной качки в море и бесконечных поездок в дребезжащих поездах и разваливающихся экипажах.

Не после непрекращающегося холодного дождя, грязи, неудобств и постоянного страха, что их обнаружит Сомертон или кто-то из его холуев.

Не теперь, когда вожделенный замок уже так близко.

Оставался только один выход.

Александра повернула свою лошадь – то есть лошадь Берка (вот уж точно ирония судьбы!) и галопом поскакала к замку, не обращая внимания на раздававшиеся за ее спиной возмущенные голоса мужчин. В конце концов, факт владения – великая вещь.

Глава 4

Она вполне могла и не стучать. Минуты бежали, а дверь оставалась тяжелой и неподвижной, как и сам замок.

– Есть здесь кто-нибудь? – крикнула Абигайль.

Александра слышала громкие голоса и топот за спиной. Она швырнула поводья сестре, навалилась плечом на дверь и изо всех сил толкнула ее. Дверь легко – слишком легко – распахнулась, и Александра ввалилась внутрь, едва удержавшись на ногах.

– С тобой все в порядке? – тревожно поинтересовалась Абигайль. – Что там?

Александра выпрямилась:

– Да, со мной все в полном порядке.

Она машинально попыталась отряхнуть комья грязи, налипшие на пальто, и с любопытством огляделась. Что она ожидала увидеть? Замок: большой зал со средневековыми скульптурами, внушительная лестница, галерея менестрелей, развешанные на стенах гобелены с единорогами и… чем-нибудь еще.

Очевидно, у итальянцев другое представление о замках.

Она стояла в узком коридоре с низким потолком. Вокруг были только голые каменные стены, холодные и влажные. Ей показалось, что от них дует ледяной ветерок. Или он исходил от устрашающей металлической решетки, находящейся немного впереди и весьма эффективно блокировавшей проход. Вероятно, именно из-за нее на входной двери не было замка.

Александра прошла несколько шагов вперед, ухватилась за толстые металлические прутья и крикнула:

– Привет! Buon… как там дальше… ах, да giorno!

Она вытянула шею, стараясь заглянуть внутрь, но почти ничего не увидела. Похоже, там был небольшой внутренний дворик с сухим фонтаном в центре и нависшим над ним неприветливым небом. Нигде не было никаких признаков того, что замок обитаем, разве что в воздухе витал едва уловимый запах дыма.

– Что там? – спросила Абигайль. Ее голос эхом прокатился по каменному коридору.

– Ничего, – ответила Александра, – абсолютно ничего.

В этот момент решетка с громким натужным скрежетом открылась.

– Привет! – снова крикнула Александра, но так и не получила ответа.

Прямо за спиной зазвучал раздраженный голос мистера Берка:

– Послушайте, вы, конечно, можете пустить в ход свои женские штучки, чтобы захватить законно снятый нами дом, но…

Она вошла во двор и опять повертела головой.

– И кого, по-вашему, я могу очаровать? Здесь никого нет.

Александра слышала, как он подошел к ней вплотную и тоже огляделся. Сзади слышался топот и голоса остальных.

– Как это никого нет?

Финн остановился за ее левым плечом. Она ощутила запах мокрой шерсти, умытой дождевой водой кожи и накрахмаленного белья. Его теплое дыхание щекотало ей ухо.

– Замок покинут, – сообщила она, подошла к фонтану и с любопытством заглянула внутрь. – Здесь везде лишайник. Фонтаном уже лет сто никто не пользовался.

Финн не ответил.

Она оглянулась как раз вовремя, чтобы перехватить его взгляд, прежде чем он отвернулся и отправился изучать стены внутреннего дворика. В тусклом свете пасмурного зимнего дня его волосы утратили яркость, став темной бронзовой бахромой под полями шляпы.

– Возможно, его хозяин – отшельник, – небрежно заметил Берк.

– Полагаю, вы об этом знаете больше, – съязвила она, – я имею в виду, о жизни отшельников.

Странно, рядом, за стеной, было много людей, но почему же тогда она чувствовала себя наедине с этим странным человеком? Создавалось впечатление, что вокруг них опустился невидимый занавес, отгородивший их от всего остального мира.

Финн медленно шел вдоль стены, скользя глазами по камням.

– Я вижу, вы все обо мне знаете.

– А разве вы не отшельник? – Александра решила, что ни за что не отступит. Но куда подевались все остальные? Уоллингфорд уже давно должен быть здесь и громким величественным голосом выражать свое недовольство.

Услышав этот вопрос мистер Берк обернулся.

– Могу вас заверить, нет. Как вы думаете, где хозяин? Пожалуй, я войду внутрь и попробую его найти, – кивнул он на малозаметную дверь в стене.

– Нет, вы этого не сделаете, – поспешно проговорила Александра. – Я не позволю вам добраться до него первым и настроить его против нас. В конце концов, мы здесь на равных и имеем такие же права, как и вы.

– Неужели вы думаете, что я вам позволю…

Наконец во внутреннем дворе появился Уоллингфорд.

Его светлость гневался.

– Какого черта вы здесь делаете, леди Морли? А ты, Берк? Господи Иисусе, эта парочка стоит друг друга! – Он остановился, огляделся и подбоченился. – Ну? И где хозяин этого… жилища?

Мистер Берк зашагал к двери.

– Не знаю, но намерен это выяснить.

– Я иду с вами, – заявила Александра.

Уоллингфорд всплеснул руками:

– С таким же успехом я мог бы обращаться к стенке! Берк, что происходит? Что сказал агент в Лондоне?

Берк, уже взявшийся за ржавое железное кольцо, заменяющее дверную ручку, обернулся:

– Он ничего не сказал, только передал договор об аренде с запиской.

– Что было в записке?

– Всякая ерунда. Владелец очень доволен, и он уверен… позволь, я уточню… да, он вполне уверен, что замок – именно то, что нам нужно.

Александра почувствовала странную дрожь в спине, где-то в районе позвоночника. Нечто подобное она ощущала только один раз в жизни – когда читали завещание ее супруга. Она услышала тонкий неуверенный голос и не сразу поняла, что говорит она сама.

– Таковы были его слова?

– Да, более или менее. – Финн сделал паузу и нахмурился. – С вами все в порядке, леди Морли?

Она вяло усмехнулась:

– Конечно. Только, если я не ошибаюсь, таковы были его слова, обращенные ко мне.

– Какое забавное приключение! – жизнерадостно провозгласила Абигайль, отодвигая заплесневелую занавеску, чтобы выглянуть из окна. – Здесь восхитительно грязно. Никто ничего не убирал уже лет сто. Как ты думаешь, в этом замке живут привидения?

– Конечно нет, – резко сказала Александра. – Что за глупости!

– А я думаю, – улыбнулась Абигайль, не теряя оптимизма, – что их здесь не меньше дюжины. Иначе эта каменная громада утратит изрядную долю своей привлекательности. Здесь же жили итальянцы. Они всегда травили друг друга, и все такое. Я буду очень разочарована, если по здешним коридорам не гуляют привидения. По штуке на каждый коридор.

Александра вздохнула:

– А я еще удивляюсь, что ты до сих пор не нашла себе мужа!

– Я и не хотела. Пойдем скорее, давай все здесь осмотрим. – Она взяла за руку Филиппа и быстро пошла по залу, двигаясь размашистыми, совсем не женскими шагами.

– Не спеши так! – засмеялся Филипп.

– Нам надо спешить, – ответила Абигайль, потянув его за руку, и мальчик перешел на рысь.

– Подождите! – воскликнула Лилибет и бросилась за ними, но, сделав пару шагов, остановилась, заметив стоящую в дверном проеме фигуру. – Абигайль!

Та тоже остановилась.

– Привет!

Фигура сделала несколько шагов вперед. Это была женщина в длинном шерстяном платье, белом фартуке и белом шарфе, закрывающем волосы.

– Buon giorno, – тихо проговорила она.

Александра выступила вперед:

– Buon giorno, вы хозяйка?

Женщина улыбнулась и покачала головой:

– Нет, я… как это по-английски… я веду здесь хозяйство. Вы ведь англичане?

– Да, мы англичане, – ответила Александра. – Вы нас ждете?

– О да. Мы рады приветствовать вас в этом замке. Хотя, думаю, вы приехали на день раньше. Мы ожидали вас только завтра. Вам нравится замок? – Она с явной гордостью повела рукой, приглашая гостей восхититься большим залом, лишенным таких досадных помех, как мебель, его высокими окнами в глубоких нишах.

– Разве можно устоять перед таким радушным приемом? – пробормотала Александра и получила чувствительный тычок в бок от Лилибет.

Незнакомка пожала плечами:

– Семья уже давно здесь не живет. Только я занимаюсь хозяйством.

– Неужели вам никто не помогает? – удивилась Александра.

– У меня есть помощницы – служанки, но они в деревне. Они не живут здесь, когда нет хозяина. Джакомо… он занимается… землей.

– Садом. Он садовник, да? Очень хорошо. Скажите, как вас зовут? – поинтересовалась Александра.

– Мое имя синьорина Морини. – Женщина присела в реверансе. Она хорошо говорила – не слишком робко, но и не навязчиво, дружелюбно, но не фамильярно. Красивая женщина, немного за сорок, принявшая свой возраст с достоинством. Ее щеки были гладкими, овал лица четким, а выбивавшиеся из-под шарфа волосы черными и шелковистыми, без седины.

– Какое красивое имя! – восхитилась Абигайль. – Мне очень нравятся итальянские имена. Я – мисс Хэрвуд, синьорина, и мне кажется, что ваш замок – волшебное место. Возможно, вы нам его покажете? – Она кивнула в сторону широкой лестницы в дальнем конце зала. – Наши комнаты наверху?

– Да, они наверху. – Женщина заколебалась. – А где джентльмены? Должны быть еще джентльмены.

– Джентльмены? – холодно переспросила Александра.

– Вы хотите сказать, – вмешалась Абигайль, – что ожидаете нас всех? Значит, синьор Россети сделал это намеренно?

Синьорина Морини недоуменно нахмурилась:

– Я только знаю, что приезжают три леди и три джентльмена. Они не ваши мужья?

– Конечно, нет! – возмутилась Александра.

– Тогда, ваши братья?

Абигайль рассмеялась:

– Нет.

Брови синьорины Морини поползли на лоб.

– Понимаете, – поспешила вмешаться Лилибет, – произошло какое-то чудовищное недоразумение. Ошибка… Мы считали, что взяли этот замок в аренду на год. Но оказалось, что еще трое джентльменов сделали то же самое. Возможно, вы сможете найти синьора Россети и он объяснит…

– Вот оно что… – Синьорина Морини наклонила голову и нахмурилась. – Признаюсь, все это весьма странно. Хозяин – человек очень точный и аккуратный, щепетильный даже в мелочах. Странная ошибка.

И тут вдруг она выпрямилась и хлопнула в ладоши.

– Но это же хорошо. Шесть англичан – это прекрасно. Мы будем разговаривать, смеяться. Замок снова оживет. Замечательно. Пойдемте, я найду для вас комнаты.

Александра потрясенно взирала на женщину. Та энергично махнула рукой, приглашая всех прибывших следовать за ней.

– Но, синьорина… А как насчет слуг? Комнаты подготовили к нашему приезду? Ужин приготовили?

Синьорина Морини, не останавливаясь, обернулась и проговорила через плечо:

– Мы ждали вас завтра. Слуги придут из деревни утром.

– Утром? Вы хотите сказать, что ужина нет? Ничего не готово? – Александра шла за женщиной по пятам.

– Где Россети? – спросила Абигайль.

– Его здесь нет. Не волнуйтесь, я все устрою. Пойдемте скорее, уже поздно.

И женщина стала быстро подниматься по лестнице, даже не удостоверившись, что гости идут за ней.

Мужчина возник ниоткуда, заслонил собой вход в конюшню и грозно подбоченился.

– Наконец-то! – с обычной жизнерадостностью воскликнул лорд Роуленд. – В этой каменной гробнице все-таки есть жизнь!

Мужчина выдал стремительный поток итальянских слов.

– Послушайте, любезный, – сказал Финн. – Мы ищем малого по имени Россети. Полагаю, это ваш хозяин. Вы можете сказать, где он?

– Россети! – Мужчина не выговорил это слово, а с явным отвращением выплюнул его. – Россети! От него всегда одни неприятности. Теперь вот англичане.

Финн решил, что с него хватит.

– Ну, да, англичане, и что с того? Кстати, если быть точным, нас трое.

– Шестеро, – выпалил лорд Роуленд.

– …и нам необходимы стойла для лошадей. Немедленно. Скоро привезут багаж, если он снова не застрял в грязи, и…

– Хватит! – Мужчина протестующе поднял руку. Его кожа была обветренной, вокруг ногтей виднелись ободки въевшейся грязи. – Довольно! Я не занимаюсь лошадьми. Мое дело – сад. Лошадей я не знаю.

– Тогда позовите кого-нибудь… кто работает в конюшне.

– Здесь никого нет, синьор.

– Боже правый, когда же это кончится! – взорвался Уоллингфорд. – Вы хотите сказать, что нас никто не ждет? Мне все больше хочется отыскать этого идиота Россети и показать ему, куда он может засунуть свое вечное солнце…

Финн уже был готов добавить свои пожелания, но тут вмешался лорд Роуленд. Повелительным жестом предложив остальным замолчать, он обратился к садовнику:

– Скажите, как вас зовут?

Мужчина кисло улыбнулся:

– Мое имя Джакомо.

– Прекрасно. Скажите, Джакомо, нас кто-нибудь ждет? Вас предупредили о нашем приезде?

– Нет, – отрезал Джакомо.

Он покосился на замок, и его физиономия скривилась в злобной гримасе.

– Мне никто ничего не говорит. Она что-то устраивает, появляются визитеры, и все начинается снова. – Он всплеснул руками, окинул взглядом трех усталых англичан и сказал уже более мягким дружелюбным тоном: – Это не ваша вина.

– И на том спасибо, – буркнул Финн.

– Кто она? – поинтересовался лорд Роуленд.

Джакомо его проигнорировал.

– А где женщины? – спросил он с тяжелым вздохом. – Уже в замке?

– Женщины? – встрепенулся Финн. – Откуда вы о них знаете?

– Женщины есть всегда. Без них ничего не обходится. – Джакомо кивнул на лошадей. – У нас есть сено и овес. Пошли, я покажу. – Он резво обернулся и исчез за дверью конюшни.

– Минуточку! – завопил Финн и метнулся следом. – Вы хотите сказать, что мы должны ухаживать за лошадьми сами? А что будет с багажом?

– Мальчики из деревни придут утром, – донесся до них печальный голос Джакомо. – Так всегда бывает.

– Что, черт побери, – пробормотал Уоллингфорд, входя за Финном в конюшню, – он имел в виду?

К тому времени, как Финн и его друзья вошли в замок, хмурый день сменился вечером и комнаты были едва видны в сгущающихся сумерках.

– Эй! – позвал он, надеясь, что каким-то чудом никто не ответит и весь эпизод с ужасной леди Александрой Морли и ее компанией женщин-дилетанток окажется всего лишь плодом его не в меру разыгравшегося воображения, галлюцинацией, бредом. Утренние события уже действительно начали казаться сном, хотя и кошмарным. Он сделал почти всю работу по устройству лошадей, поскольку ни Уоллингфорд, ни Пенхоллоу ни разу в жизни не прикасались ни к ведру, ни к лопате. А как только животные наконец были устроены, прибыли телеги с багажом и ему пришлось бесконечно следить за выгрузкой, отдавая приказы на плохом итальянском.

Следует отдать должное братьям Пенхоллоу – они почти не жаловались и старались помогать. Они послушно выгружали сундуки и таскали оборудование, ежеминутно поминая итальянскую погоду и предков синьора Росетти.

Они были намного разговорчивее, чем сам Финн, настроение которого быстро портилось, когда он начинал думать, что происходит в замке Санта-Агата, пока он и его друзья работают конюхами и грузчиками. Вероятно, у входа в жилую часть замка уже выросли баррикады, которые им не удастся преодолеть, или в лучшем случае наглые женщины захватили все лучшие спальни, предоставив мужчинам ночевать в коридоре. Он представил, сколько будет радости, когда мужчины, потерпев окончательное и бесповоротное поражение, ретируются восвояси, и сжал кулаки.

Беспардонные создания. Одним словом, женщины.

– Они, наверное, уже в постелях, – сказал Уоллингфорд, входя в темный зал.

Багаж лежал бесформенной грудой у подножия лестницы, почти неразличимой в темноте, и Финн с тоской подумал о перспективе перетаскивания его в свои комнаты. Где бы они ни были, эти самые комнаты.

– Как вы думаете, нам приготовили какой-нибудь ужин? – спросил лорд Роуленд с неуместной, на взгляд Финна, веселостью. – Я бы не хотел вселять в вас напрасные надежды, но мне кажется, что я только что почувствовал какой-то запах. Запах чего-то съедобного, – быстро добавил он, поскольку запахи, окружавшие их в последние несколько часов, были способны отбить аппетит на всю оставшуюся жизнь.

Уоллингфорд пошел к противоположной от входа стороне зала:

– Кухни обычно устраивали в задней части замков. Но я думаю, что леди уже съели абсолютно все, что могло быть съедено, и даже собрали крошки с пола.

Лорд Роуленд пошел за братом, а Финн, сделав несколько шагов, оглянулся и остановился.

– Идите, – сказал он, – я вас догоню.

– Не задерживайся! – прорычал Уоллингфорд. – Я не собираюсь ничего тебе оставлять.

Голос лорда Роуленда звучал вполне дружелюбно.

– Ты все же задница, Уоллингфорд.

Финн покачал головой и пошел к сундукам. При одной только мысли о еде у него заурчало в животе. В последний раз он ел на дороге под дождем. В меню был кусок жесткого пармского сыра и еще более жесткий кусок хлеба. Но он видел, как небрежно обращались кучеры с их багажом, и должен был удостовериться, что все в порядке. Если окажется, что какое-нибудь оборудование или приборы пострадали, будет потеряно много недель в ожидании прибытия запасных частей из Лондона или в поисках чего-нибудь более или менее подходящего здесь, в Италии.

Нет, он обязан убедиться, что все в порядке, сейчас, до ужина, до сна, иначе попросту не сможет уснуть.

В темноте он едва мог отличить один ящик от другого. Все они были свалены друг на друга в беспорядке, от них пахло сыростью и плесенью. Он долго ходил, спотыкаясь и ощупывая руками кожаные и металлические поверхности в поисках знакомых форм своих сундуков, сделанных на заказ таким образом, чтобы максимально защитить их содержимое от тягот путешествия, погодных условий и нерадивости грузчиков.

После долгих поисков Финн все же обнаружил свои вещи. Они были довольно сильно потрепаны, кожа в некоторых местах порвана. Вероятнее всего, они насквозь промокли, хотя при таком освещении утверждать это с уверенностью он бы не стал. Он полез в карман, вытащил связку ключей и на ощупь нашел нужный.

С замиранием сердца он вставил ключ в замок большого ящика и повернул его. Замок, удовлетворенно звякнув, открылся. Финн поднял крышку и сразу почувствовал знакомые запахи металла, кожи и масла. Они были знакомы ему с детства и всколыхнули только приятные воспоминания. Он погладил пальцами переднюю панель. Ребра, выпуклости, рычаги. Все вроде бы в порядке. Похоже, его детище нормально перенесло долгую дорогу и беспардонное обращение. Финн улыбнулся и облегченно вздохнул.

– Это вы, мистер Берк?

Он подпрыгнул и резко повернулся, ударился коленом о ящик и опрокинул его на пол. Содержимое вывалилось, раздался душераздирающий грохот, потом скрежет, звук деформации металла, треск, несколько глухих ударов, а потом мелодичный постепенно затихающий звон – это какая-то часть машины покатилась по каменному полу.

– Боже мой, – ахнула леди Морли. – Мне ужасно жаль.

Обычно Финеас Берк вел себя вполне достойно в кризисных ситуациях: сохранял спокойствие, действовал хладнокровно и эффективно и начинал приводить все в порядок еще до полного окончания катастрофы. Вот и теперь, как только сундук рухнул на каменный пол, мозг Финна подсказал, что следует опуститься на колени и попытаться не допустить окончательного разрушения оборудования, иными словами, уменьшить ущерб.

Но его тело не подчинилось команде мозга. Он неподвижно стоял, словно парализованный, и рассматривал находящуюся перед ним фигуру, охваченный смутным ощущением, что все это уже было, словно события предыдущей ночи вернулись, как постоянно повторяющийся кошмарный сон. На этот раз у нее в руке была свеча, свет которой придавал коже женщины золотистый оттенок.

– Леди Морли, – буркнул он, – какого черта вы здесь делаете?

– Вы… ваши вещи… – ошеломленно пробормотала она, – позвольте, я вам помогу.

Она опустилась на колени и поставила свечу рядом с собой.

– Нет, не надо, только не это, – произнес он, рухнул на колени рядом с ней и принялся быстро шарить руками по каменному полу. – Того, что вы уже сделали, на сегодня достаточно. – Слова слетели с его губ прежде, чем он понял, что сказал.

Женщина резко выпрямилась, хотя все еще стояла на коленях. Ее голос стал резким.

– Мне очень жаль, мистер Берк, если я вас испугала, но я пришла сообщить о достигнутых договоренностях.

– О договоренностях?

– Ну да, – утвердительно кивнула она и сделала неопределенный взмах рукой. – Относительно всего этого.

Финн почувствовал прилив бойцовского духа. Проклятие, куда подевался Уоллингфорд? Финн понятия не имел, как обращаться с подобными женщинами, властными и надменными, легко преодолевающими все препятствия. Такие дамы всегда наступают, всегда говорят одно, а имеют в виду другое, всегда смотрят на тебя так, словно твой нос просунулся сквозь садовую изгородь. Но если не обобщать, то женщину, стоящую перед ним, ему больше всего на свете хотелось придушить.

– Что вы предлагаете?

– Домоправительница сказала, что замок разделен…

– Домоправительница? – переспросил Финн, чувствуя себя полным идиотом. Он только что обнаружил, что леди Морли сняла жакет и стоит перед ним, одетая только в юбку и простую белую блузку, верхние пуговицы которой расстегнуты.

– Да, это женщина по имени Морини. Она появилась сразу же после вашего ухода в конюшню. Она показала нам замок, и, похоже, на какое-то время, то есть до того момента, как появится синьор Россети и урегулирует нашу проблему, обе наши стороны могут устроиться в противоположных крыльях замка и почти не встречаться. Мистер Берк, вы меня слышите?

– Конечно.

– Как я уже сказала, мы можем встречаться только за едой. Очень жаль, но здесь нашлась только одна комната, которую можно приспособить под столовую.

Берк понял только одно: она наконец замолчала.

– Да, хорошо, все в порядке.

– Как вы великодушны! Думаю, вы искренне поблагодарите нас за то, что мы много часов работали за служанок – стелили постели и готовили ужин.

Он почувствовал, что должен что-то сказать, и выпалил первое, что пришло в голову:

– Значит, здесь нет слуг?

Он прикладывал титанические усилия, стараясь отвести глаза от нежной шейки, которая была отлично видна теперь, когда верхние пуговицы ее блузки оказались расстегнутыми. Но это было выше его сил, и теперь он пытался хотя бы не опускать глаза ниже, чтобы выяснить, как далеко зашло расстегивание блузки.

– Вашей способности делать логические выводы можно позавидовать, мистер Берк. Думаю, вы наповал сражаете коллег в Королевском обществе своей убийственной логикой.

Финн открыл рот, чтобы сформулировать достойный ответ (одно дело, когда ты находишься в зале, полном разумных мужчин, а другое – когда ты один на один с дерзкой нахалкой…), но тут его глаза отказались подчиняться и скользнули вниз по застежке блузки.

Все оказалось намного хуже, чем он мог предположить в своих самых смелых фантазиях. Она расстегнула довольно много пуговиц, и ее кожа, освещенная мягким светом свечи, призывно светилась. Но это было еще не самое страшное. Хуже было то, что мягкая ткань – вероятно, из-за физической работы – разошлась, обнажив мягкие изгибы восхитительно полных грудей, едва прикрытых кружевами.

Глаза Финна метнулись обратно и замерли на возмущенной физиономии леди Морли.

– Я… это… конечно… «Моя дорогая леди Морли, хочу вас проинформировать, что ваша левая грудь почти вывалилась из блузки, а правая вот-вот последует за ней».

– Да, – ехидно выговорила она. – Очень впечатляюще.

«…То есть в данный момент вываливается из блузки ваша правая грудь, поскольку она находится напротив моей правой руки, а мы стоим лицом друг к другу…»

– Вам нечего сказать, мистер Берк?

«…Вы, наверное, захотите убрать свои восхитительные груди обратно под одежду. Я могу помочь».

Александра переложила свечу в другую руку, и когда пламя осветило ее лицо, Финн заметил бледность, темные круги под глазами.

– Хорошо, – сказала она. – Раз уж от вас не дождешься благодарности, я и так покажу вам дорогу в столовую. – Она повернулась, взмахнув юбками. – Надеюсь, я не наступлю ни на что из ваших рассыпавшихся вещей, мистер Берк. Но если у меня под ногами что-то хрустнет, я вам немедленно сообщу.

– Вы слишком добры, леди Морли, – выдавил из себя Берк и пошел за огоньком свечи. – Да, кстати, у вас на воротнике небольшое пятнышко. Полагаю, вам следует обратить на него самое пристальное внимание.

И в это же время Финн решил, что убьет Россети. Если, конечно, этот негодяй появится.

Глава 5

Александра, приготовившаяся начать дискуссию об Аристофане, была прервана козой.

– Ой, прости, пожалуйста! – воскликнула Абигайль.

Она вскочила со стула и схватила животное за кожаный ошейник.

– Нет, дорогая, прошу тебя, только не эту занавеску.

– Какая она грязная, – поморщилась Александра. – Неаппетитное зрелище!

Абигайль скорчила извиняющуюся гримаску и примирительно объяснила:

– Ее пора доить, понимаешь? Ты нашла меня, умница моя.

Девушка наклонилась к козе и тут же охнула, получив весьма чувствительный удар ее каменной башкой по подбородку.

– Моя дорогая Абигайль, – Александра закрыла книгу, использовав вместо закладки собственный палец, – мне бы не хотелось охладить твой энтузиазм, но позволь тебе напомнить, что мы проехали тысячу миль в эту дыру… то есть, я хотела сказать, в этот восхитительный сельский уголок, не для того, чтобы ты научилась доить коз. Мы приехали, чтобы учиться, расширить свой кругозор, приобрести новые знания.

– Но ведь бедняжку необходимо подоить! Правда, дорогая? Ой, это же моя нижняя юбка! Не надо ее жевать.

– Уверена, здесь достаточно козлов… людей, которые вполне справятся с этой задачей, – сказала Александра, хмуро глядя на сестру, совершавшую неловкое па-де-де вокруг козы, стараясь вытащить из ее цепких челюстей подол своей нижней юбки.

– На самом деле людей нет. Все мужчины в поле – сажают овощи, синьорина Морини занята приготовлением сыра, а Мария и Франческа заканчивают уборку комнат к приезду священника для пасхального благословения.

Александра протестующе подняла руку:

– Хватит! Не вижу ни одной причины…

– И кстати, – продолжила, нисколько не смутившись, Абигайль, которой все-таки удалось освободить свою нижнюю юбку, – мне нравится доить коз.

– Но Аристофан…

– Я уже читала этого деятеля. Дважды, – сказала Абигайль и устремилась прочь из комнаты, волоча за собой козу. – В оригинале, на греческом языке.

Александра вскочила и закричала ей вслед:

– Тогда ты могла бы возглавить нашу дискуссию!

Но Абигайль уже исчезла. Она вылезла через дыру в стене, через которую несколькими минутами раньше в помещение проникла коза. Подувший через эту же дыру свежий ветерок принес запах молодой травы и вспаханной земли. Александра снова опустилась на стул.

– А ты могла бы и помочь, – сказала она, обращаясь к леди Сомертон.

– В чем? – подняла свою очаровательную головку кузина.

Александра закатила глаза.

– Вот именно. Ну почему все так складывается? – вопросила она, не обращаясь ни к кому конкретно. – Единственный человек, который серьезно относится к нашему начинанию, это я!

– Извини! – воскликнула Лилибет и поправила лежащую на коленях книгу. – Я тоже отношусь к нему со всей серьезностью. На чем мы остановились? И куда ушла Абигайль?

– Абигайль занята козами, сыром и прочими делами, а ты целыми днями грезишь о Пенхоллоу, и…

– Что ты сказала? О Пенхоллоу?

– …и мы вынуждены вести наши дискуссии в этой жалкой разваливающейся комнатушке… – Александра повела рукой, показывая на потемневшие от времени деревянные балки, пожелтевшую осыпающуюся штукатурку, усики глицинии, свисающие с подоконника сквозь крупные щели.

– Это очень хорошая комната, – не согласилась Лилибет. – Здесь днем всегда много солнца.

– Потому что крыша дырявая! – возвысила голос Александра и ткнула пальцем в сторону самой крупной дыры. – Стены, кстати, тоже.

– Дыры сейчас никому не мешают, – примирительно сказала Лилибет. – Погода замечательная.

– Ну и что?

Лилибет невозмутимо пожала плечами:

– Мы могли бы встречаться в холле. Или в столовой.

Александра бросила книгу на деревянный столик, стоявший рядом с ее стулом.

– Я не понимаю, почему мужчины заняли библиотеку. Там и крыша, и стены целые.

– Но там темно и окна на север. И она в их крыле. – Лилибет аккуратно закрыла книгу. – Если помнишь, это была твоя идея – жить в разных крыльях замка.

– Я думала, они уедут через две недели, – попыталась оправдаться Александра.

Она встала и подошла к окну. Пейзаж был воистину изумительным. Впереди, насколько хватал глаз, террасированные свежевспаханные поля уже ощетинились зелеными всходами. Чуть в стороне начинались виноградники, которые тянулись до самой деревни, расположенной внизу, в долине. Стоящие там аккуратные домики под красными крышами сверху казались игрушечными. Немного левее местные мужчины сажали овощи. А справа располагалось противоположное крыло замка. Там Уоллингфорд, Пенхоллоу и Берк заняли несколько пригодных для проживания комнат и жили в них, упрямо отказываясь признать поражение.

– На самом деле это была прекрасная идея, – сказала Лилибет. – Разумная и соответствующая сложившимся обстоятельствам. Мы встречаемся только за едой и потому избавлены от множества неловких моментов.

Александра отвернулась от окна и криво усмехнулась:

– Действительно, ужасно неловко, не правда ли? Оказывается, бедняга Пенхоллоу, как и прежде, отчаянно влюблен в тебя.

Точеные скулы Лилибет слегка порозовели.

– Это неправда. Он почти не разговаривает со мной.

– Разве может быть лучшее доказательство моей правоты? Да ладно тебе! – Александра улыбнулась, наблюдая за явным смущением Лилибет. – Ты ведешь себя как юная девушка.

Лилибет встала, сжимая книгу в руках.

– Ты не имеешь права разговаривать со мной таким тоном. И не имеешь права обвинять меня.

– Обвинять? – Удивление Александры было совершенно искренним. – В чем?

– Он ничего для меня не значит. Я бы никогда… У меня есть муж, Алекс.

– О Боже, дорогая, прости! У меня и в мыслях не было. – Александра подошла и обняла Лилибет за плечи. – Я только хотела сказать, что он восхищается тобой. Да и как могло быть иначе? Тобой нельзя не восхищаться.

– Вовсе нет. – Лилибет подняла на Александру невозмутимые голубые глаза. – Я недостойна восхищения. Иначе я осталась бы в Англии.

– Он чудовище, Лилибет. Настоящий зверь.

– Да, – не стала спорить Лилибет. – Но он отец моего сына.

Она сделала неуверенный шаг в сторону, продолжая сжимать книгу, и быстро вышла из комнаты.

Александра хотела было пойти за кузиной, но какая-то неведомая сила удержала ее на месте. И она снова подошла к окну.

Кудрявое облако заслонило солнце, и округа погрузилась в тень. Мужчины, занимавшиеся посадкой овощей, прекратили работать и теперь утоляли жажду из большого коричневого кувшина, передавая его друг другу. Александра лениво наблюдала за их размеренными движениями и одинаковыми жестами. Неожиданно ей пришло в голову, что эти люди знают друг друга с раннего детства. Они обрабатывают эти поля, как это делали их деды и прадеды. Тяжелым трудом зарабатывая себе на жизнь, они находят радость в простых удовольствиях и ничего не знают о доходных ставках, акциях компаний и горечи банкротства.

Ее внимание привлекло движение возле виноградника. Там быстро двигался мужчина – большими целеустремленными шагами. Александра узнала, кто это, даже раньше, чем из-за облака снова выглянуло солнце и осветило яркую рыжую шевелюру.

Не вполне сознавая, что делает, Александра придвинулась ближе к окну и прижалась носом к стеклу, чтобы лучше видеть. Для такого высокого человека он перемещался с удивительной грацией. Его длинные ноги «пожирали» расстояние, руки двигались в такт шагам. Издалека она не могла видеть его лица, но точно представляла его: лоб нахмурен, глаза прищурены, взгляд устремлен вперед.

Вдруг за ее спиной раздался голос:

– Molto bello, no?

Александра отпрыгнула от окна и обернулась.

Темные глаза синьорины Морини сияли.

– Вы так не думаете? – кивнула она в сторону окна. – Молодой англичанин. Такой высокий, такой красавчик. Глаза как первая весенняя трава.

– Я… я не знаю. – Александра отвернулась от окна и нервно вцепилась в край подоконника. – Он… он со мной не разговаривает.

Синьорина Морини пожала плечами:

– Чепуха. Этот джентльмен, он вообще мало разговаривает. Но чувствует… – Она прижала кулак к груди. – Он много чувствует.

– Откуда вы знаете?

– Джентльмены, я их понимаю. Тот, кто мало говорит, много чувствует, – улыбнулась итальянка. – Вам он нравится? Синьор Берк?

– Я… я его почти не знаю. Он ученый, – добавила Александра, как будто это все объясняло.

– Он очень умен, этот мистер Берк. Он весь день работает в… как это называется по-английски? В маленьком домике для экипажей. В том, что в долине у озера.

– Правда? Ему там, наверное, удобно. – Александра скосила глаза в окно и снова уставилась на домоправительницу.

Синьорина Морини продолжала улыбаться.

– Если хотите, я расскажу, как найти этот маленький домик.

– Меня это совершенно не интересует! – возмутилась Александра. – Нисколько!

Синьорина Морини, от которой исходил дразнящий аромат свежего хлеба, прошла мимо нее к пролому в стене и указала в сторону террасированного склона, спускающегося в долину.

– Надо спуститься вниз и свернуть налево. Там внизу вы увидите много деревьев, а за ними – маленький домик. – Она снова повернулась к Александре. – Одно время там жил… ох, эти английские слова… тот, кто следил за экипажами, за кучерами… – На ее красивом лице отразилась беспомощность.

– Главный кучер?

– Да, главный кучер. – Она тщательно выговорила оба слова, словно пробуя их на вкус.

– А теперь он там не живет?

Синьорина Морини щелкнула пальцами:

– Здесь больше нет главного кучера. И простого тоже нет. Остался только Джакомо. Я пришла сказать, что утром принесли почту из деревни. Для вас письмо и газета. – Она показала на маленький столик, где рядом с книгой Аристофана появилась маленькая стопка корреспонденции.

Александра попыталась, стоя у окна, прочитать, что написано на конверте. Не получилось.

– Спасибо.

– Не стоит благодарности, – ответила синьорина Морини, направилась к выходу, но остановилась и нерешительно оглянулась: – Тут есть еще письмо для синьора Берка. Девушки не отдали его – были слишком заняты приготовлением сыра и уборкой.

– Ужасно. Теперь он получит это письмо, только когда вернется.

Синьорина Морини указала рукой на пролом в стене:

– Вниз и налево. Деревья, озеро. Туда никто не ходит. Очень спокойно.

– Он любит уединение. Спасибо, синьорина.

– Мне это ничего не стоит, миледи. – Домоправительница по-доброму подмигнула и исчезла за дверью. В воздухе еще несколько минут чувствовался запах хлеба.

Александра долго смотрела на стопку корреспонденции, лежавшую на столе. В ее прежней, замужней жизни ежедневный ритуал прибытия почты доставлял ей много радости. Письма, приглашения, газеты, даже счета от портнихи и шляпницы занимали ее, поскольку все легко решалось и напоминало о материальном благополучии, в котором она жила.

И которого больше нет.

– Встряхнись, Морли, – посоветовала она себе. – Надо прочитать. Плохие новости не станут хорошими, если их игнорировать.

Из сада подул ветерок, слабый и наполненный запахами весны. Александра позволила ему отнести себя к столу и конвертам. Внизу лежала газета. «Таймс». Уоллингфорд поручил своему лондонскому поверенному высылать ее каждую неделю. Александра первым делом взяла газету, развернула ее и просмотрела заголовки. Ничего нового.

Парламент, Ирландия и все такое. Такие вещи были интересны ей раньше, когда ее мир, ее личный мирок был прочным и надежным. Тогда она могла вести многочасовые споры с друзьями, сидя в своей уютной гостиной, относительно новых лиц в кабинете министров и результатах голосования в палате общин. Обязательным приложением к этим спорам были в меру охлажденное шампанское и нежные сандвичи – с тонкими ломтиками ветчины, зеленым салатом и сыром, подаваемые на блестящих подносах высокими лакеями. Ее салоны приобрели широкую известность. В них она была королевой, занимающей свое законное место и уверенно глядящей в будущее.

Как давно это было.

Она оставила в покое газету, взяла лежащий сверху конверт и сразу узнала почтовую бумагу. Даже почерк, которым были аккуратно написаны ее имя и адрес, показался знакомым. Она просунула пальчик под печать, вскрыла конверт и достала письмо.

Банк спешил засвидетельствовать ей свое почтение и настаивал на размещении дополнительных средств, прежде чем будут сделаны следующие платежи. Он с уважением обращал ее внимание на перерасход средств, оставаясь ее покорным слугой и прочее, и прочее.

Дрожащими пальцами Александра сложила письмо, убрала его обратно в конверт и взяла следующее.

Это было длиннее и менее личное. Оно было адресовано держателям акций компании «Манчестерский машиностроительный завод, Лтд.» и описывало во всех подробностях неспособность компании в текущем квартале произвести реальный работающий образец из-за неожиданного отказа силовой установки и отсутствия средств в нужных размерах. Компания высоко ценит терпение держателей акций, а ее правление, возглавляемое мистером Уильямом Хартли, имеет ряд предложений, над которыми ведется активная работа. Правление не теряет надежды найти инвестора для финансирования дальнейшей деятельности.

Компания благодарит ее за веру в будущее механизации и остается ее покорным слугой.

На этот раз Александра вернула письмо в конверт, предварительно скомкав его. О, несомненно, мистер Уильям Хартли имеет большие надежды и грандиозные планы. Он их всегда имел, маленький идиот, исполненный благих намерений и совершенно непрактичный – племянник ее мужа. Она, должно быть, находилась во временном помрачении рассудка, когда позволила убедить себя оформить попечительство над ее имуществом.

Александра со злостью швырнула конверт на стол. Нет, безумной она, конечно, не была. Просто очень молодой и неопытной, недавно ставшей женой богатого человека. Она и подумать не могла, что вложенные деньги могут исчезнуть, если не проявлять должной осторожности. Если не обращать внимания на деловые письма и позволить племяннику мужа вложить практически все ее средства в только что образованную корпорацию с ограниченной ответственностью. Компания «Манчестерский машиностроительный завод»! Звучит так солидно, так надежно. Такие предприятия выпускают очень нужные вещи – швейные машинки и… и все такое.

Но не экипажи без лошадей.

Теперь у Александры не было ничего или почти ничего. Никаких салонов, элегантного городского дома и нескончаемого потока друзей, жадно ловящих каждое ее слово. У нее есть только титул, примерно двадцать тысяч бесполезных акций и сестра, которую необходимо содержать, выдать замуж и обеспечить приданым. А еще впереди ожидает лет пятьдесят жизни, и нет никакого представления о том, как их прожить.

Она должна вернуть свою прежнюю жизнь. Ведь если она не леди Морли, виднейшая фигура лондонского общества, то кто же она тогда?

И кто даст Абигайль будущее, которого она заслуживает?

Александра посмотрела в окно. Над долиной висело яркое праздничное небо. Где-то внизу за деревьями было озеро. Она взяла конверты, быстро просмотрела все и нашла письмо, адресованное мистеру Финеасу Фицуильяму Берку, члену Королевского общества.

Экипаж без лошади. Что она об этом знает?

Придется узнать.

Она взяла письмо, газету, выскользнула из комнаты через дыру в стене и побежала вниз по склону.

Глава 6

Финн не понял, на что именно жалуется Джакомо. Но это как-то было связано с женщинами. Джакомо всегда был ими недоволен.

«Сыр… – поток итальянских слов… – запах… – еще один поток… – дьявол, а не женщина».

– Послушай, – окликнул темпераментного итальянца Финн, лежа под машиной, – ты можешь повернуть лампу так, чтобы она светила сюда? Буду очень признателен.

Пауза.

– Che cosa?

– Ладно, забудь, – вздохнул Финн. – Продолжай. – Он, кряхтя, выбрался из-под машины и потянулся за керосиновой лампой, стоявшей на столе. К таким условиям он, конечно, не привык. В его лондонской мастерской было электричество, горячая вода, центральное отопление и телефон, но он легко приспосабливался. Отсутствие современных удобств в замке Санта-Агата тревожило его меньше всего.

Постоянные визиты Джакомо, к примеру, были куда более утомительными.

– Это невозможно! – всплеснул руками итальянец и возвел глаза к небу. Правда, в данный момент между ним и Всевышним находилась густая паутина, балки крыши и сама крыша, а также, вполне возможно, сова-сипуха, но, поскольку создание вело ночной образ жизни, Финн не был в этом полностью уверен. Он уже давно собирался взять немного помета в замок и проконсультироваться с орнитологическим справочником, который видел в библиотеке, но все время забывал.

Он стал слишком рассеянным.

– Что невозможно? – спросил Финн, поскольку считал, что вежливые, воспитанные люди должны поддерживать беседу. Даже такую.

– Сыры! В конюшне!

– Какие сыры?

– Вы не слушаете! Не слышали ни слова! Nome di Dio!

Снова вверх взметнулись руки, за ними последовал взгляд – вероятно, Джакомо все еще надеялся увидеть где-то там божество.

– Хорошо, я расскажу еще раз.

Финн поправил лампу, прикинул, куда она светит, нахмурился и поставил ее на пол.

– Откровенно говоря, я бы предпочел, чтобы ты этого не делал.

– Это все женщины! От них все зло! Весь день они делают сыр, pecorino, в… забыл слово.

– В кухне? – предположил Финн.

– Да! В кухне! И во всем огромном замке они не нашли другого места, где можно сложить сыр… опять забыл слово… ну, чтобы он стал старым.

– Полагаю, для созревания сыра, – подсказал Финн.

Он опять лег на пол и стал, извиваясь всем телом, задвигаться под машину. Его детище, кроме всего прочего, еще и хорошо приглушало звуки.

– Погодите, синьор, куда же вы? Вы должны послушать. Герцогу все равно, а его брат… – Джакомо закатил глаза и покрутил пальцем над ухом.

– Насколько я понял, совершенно безумен. Лично я могу с ним согласиться. Но дело в том, что…

– И все эта женщина! – выпалил Джакомо. – Дьяволица, которая ведет хозяйство в доме.

– Понятия не имею, о ком ты говоришь. Ты имеешь в виду домоправительницу? – Финн попытался пожать плечами, но сообразил, что они уже скрылись под машиной и темпераментный Джакомо все равно ничего не увидит. – Но чем же я могу помочь?

– Скажите леди, которые из Англии. Скажите им про сыр. Она прекратит это издевательство, если ей прикажут английские леди.

– Послушай, старина, ты должен стараться говорить понятнее. Иначе тебя никто не поймет.

– Che cosa?

– Я ничего не понимаю. No comprendo.

Джакомо весь передернулся, тяжело вздохнул и начал сначала:

– Это все сыр, синьор, понимаете? Такие большие колеса овечьего сыра, pecorino. – Он описал руками в воздухе круг весьма впечатляющих размеров. – Они кладут его, чтобы сыр созрел, в конюшню. В конюшню! – Он сделал глубокий вдох и с негодованием прошипел: – Сыр в конюшню!

Финн задумчиво прикусил нижнюю губу:

– И что из этого? Лошади возражают?

– Не лошади, синьор, я возражаю! Я, Джакомо! – Итальянец весьма чувствительно дважды стукнул себя кулаком в грудь, вероятно, в знак протеста против тирании любящей сыр домоправительницы. – Эта Морини заняла все чердаки замка своим сыром и заслала женщин в конюшню. Это оскорбление! Они все меня оскорбили!