А все мелкое и блестящее Трезор считает сокровищами – их можно унести! Он жадно по очереди хватается за блестящие обойные гвоздики, кусок канифоли, прекрасный и драгоценный, как необработанный алмаз, пытается размотать моток медной проволоки… Тут его взгляд натыкается на странный предмет. Он подходит, трет предмет рукавом, и предмет начинает сиять латунным боком. Это масляная лампа. А в таких живут джинны! И эти джинны исполняют желания!!! Вот о чем вспомнил сметливый Трезор Кладовкин в недрах ящика для инструментов, на краю погибели!

– Топ, дорогой друг! Ты иди! Не задерживайся, нельзя медлить с открытием нового мира, а то Канючка начнет плакать! – кричит наверх хитроумный Кладовкин, любовно поглаживая свое сокровище.

– А как же ты, мой дорогой друг, Трезор Кладовкин? – в отчаянии кричит в щель между молотком и паяльником Топ.

– Ничего, я как-нибудь выберусь!

Сам-то он надеется вызвать джинна, пожелать оказаться рядом с Канючкой и выполнить любое ее желание.

Топ вздыхает и отправляется дальше. А Трезор начинает пыжиться и вытаскивать себя и сокровище со дна лунной ловушки. На всякий случай он набивает карманы блестящими обойными гвоздиками – какое-никакое, а сокровище!

Конечно, Трезор не такой смышленый, как Механюк, но когда заходит речь о добыче сокровищ, он становится просто гением. Он ставит вертикально молоток и подпирает его паяльником, потом разматывает моток проволоки, чтобы закинуть ее на молоток, но вдруг решение находится само: потревоженная молотком конструкция инструментов сдвигается, сверху начинают сыпаться отвертки и кусачки, и в конце концов на молоток из верхнего слоя падает странная такая подкова. Кладовкину, конечно, неизвестно, что эта подкова – магнит! А магнит манит к себе все металлическое. В этом необразованному и жадному Трезору Кладовкину приходится убедиться на собственном опыте. Трезор в последний момент только успевает схватить свою драгоценную масляную лампу – и его (с железяками, сокровищами, распиханными по карманам, пуговицами и пряжкой ремня) – блямс! – со всей силы притягивает к магниту! Он отбивается от магнита одной рукой (во второй – лампа, выпустить ее нельзя). Все бесполезно: магнит крепко держит Трезора с лампой на весу! Причем за карманы. Увы, придется Трезору оставить выкуп странной подкове – магниту. Он потихоньку освобождает карманы от гвоздиков, и чудовище хватает их с жадностью, до которой самому Кладовкину далеко. Зато Трезор с лампой теперь на поверхности! Он, пыхтя, залезает на кособокую табуретку, потом – на скользкий каток. И кричит:

– Механю-ук!

Механюк страшно обрадовался! Сейчас ему помогут завоевать сердце Канючки – закатить ей солнце!

Он выглядывает из-за края столешницы и видит Трезора на катке. Ну, спасти его оттуда – проще простого. Механюк разматывает леску и поднимает Трезора с его новым сокровищем.

Они прыгают вокруг лампы, трут ее сначала рукавами, потом кроличьей шапкой Механюка, потом стучат по ней каблуками, а потом орут в отверстие:

– Джинн! Выходи! Поговорить надо!

Не откликается. Видно, обленился совсем, спрятался в уголок, притаился, чтобы не выполнять желания.

Друзья отвинчивают крышку – нет джинна! Зато есть масло. Ведь лампа-то масляная. Друзья пробуют. Это невкусно. Но раз его назначение неизвестно, масло тоже становится бесценным сокровищем, вместе с бесполезной блестящей лампой без джинна.

– Если джинна нет, а лампа есть, то от нее все равно какая-то польза, – чешет макушку Механюк. – Лампа – значит, должна светить! Давай ее Канючке запихаем в шатер вместо солнца?

Трезор Кладовкин с радостью соглашается: теперь Канючку будет греть не солнце Механюка, а его лампа! Значит, Канючка будет радоваться и хлопать в ладоши ему, Трезору Кладовкину.

Друзья приподнимают край абажура и быстренько задвигают лампу внутрь: СЮРПРИЗ!!!

– Ой! – испуганно кричит Канючка. – Что за грязная холодная железяка?! Я боюсь!!!

Друзья ошеломлены таким провалом.

– Эх, лампа же должна гореть! Как я сразу не сообразил?! – осеняет Механюка.

Друзья врываются под абажур и начинают обшаривать лампу: где же выключатель? Нет выключателя!

– Эта лампа должна гореть от огня! – опять осеняет Механюка.

– Но у нас нет огня, – шепчет ему на ухо Трезор Кладовкин – тихо, чтобы не обидеть.

– Огонь добывается трением! – выпаливает образованный Механюк.

– Мы ее сколько терли? Ни джинна, ни огня, – опять печально шепчет на ухо другу Кладовкин.

– Тогда мы добудем его из твоих сокровищ! Тащи очки!

Кладовкин надувается: «Как, опять мое тратить?! Сколько я уже сокровищ израсходовал, а вам все мало! Не дам!»

– Трезор! Механюк! Почему железка никак не превратится в солнце? – возмущается Канючка, потерявшая терпение. Кроме того, ей страшно не нравится, что они шепчутся. Канючке кажется, что они обсуждают, какая она трусиха. От этой мысли ей становится грустно и обидно, губы у нее начинают опасно дрожать, носик – краснеть, глазки – нехорошо блестеть…

– Сейчас, сейчас, дорогая Канючечка! Одну секундочку, Кладовкин все уладит, – говорит смекалистый Механюк и кивает Кладовкину.

Кладовкин моментально исчез и тут же появился. В руках у него были круглые очки в костяной оправе, а в глазах – укоризна. Очки он показал Канючке (она пожала плечами: зачем, мол, эти здоровые кругляшки?), а глаза показал Механюку.

– Вот! Только быстро пользуйся, мне эти кругляшки надо обратно унести. По ним другие сокровища скучать будут.

– Нет. Этого мало, – задумчиво покачал головой Механюк.

– Что?! Да это самое большое сокровище!

– Бумага нужна! – И Механюк выжидательно посмотрел на запасливого Кладовкина.

– Не дам! – отрезал Кладовкин.

– Хочу солнце! – заканючила Канючка.

– Сейчас-сейчас, только не плачь! А то Кладовкин твоих слез не выносит, – опять запел свою песенку Механюк.

Кладовкин убежал с лицом, искаженным страданием, а вернулся с малю-у-усеньким клочком из священной книги, написанной рукой папы, когда тот еще не повзрослел безнадежно.

– Только руками осторожней, я это заберу и на место приклею, – предупредил Трезор Механюка.

Механюк только хмыкнул. Он повертел очки, поймал в них луч и направил этот луч на клочок священной рукописи. Кладовкин затаился и внимательно следил, чтобы Механюк не испортил драгоценную бумажку и драгоценные очки.

Канючка тоже затихла и внимательно наблюдала за очками, бумажкой, Механюком и Кладовкиным. И вдруг на краешке бумажки заплясал маленький огонек. Бумажка уменьшалась на глазах. Кладовкин аж застонал от горя. Зато огонек рос. Канючка аж захлопала в ладоши от восторга. А Механюк победно схватил бумажку с пляшущим огоньком, подскочил к лампе и бросил бумажку в масло. Лампа засияла! Она была оранжевой, как апельсин! И еще она была теплой! Гораздо теплее апельсина Механюка. Кладовкину было чем гордиться, и он гордился изо всех сил!

Тепло от лампы заполнило абажур с Канючкой, Механюком, Кладовкиным и конем-качалкой. Тепла было так много, что оно не умещалось под абажуром и даже поднимало абажур, то там, то сям отрывало его от столешницы.

Снаружи наступал вечер, а внутри было светло и весело. Можно было не разбегаться по своим домам, не прятаться от ночи за закрытыми дверками, а прямо здесь сидеть и ждать, когда Топ Дорожкин откроет для них новый мир, в котором вообще никогда не бывает темно, холодно и страшно!

Стоп! А где же он?! Где бесстрашный открыватель новых горизонтов Топ Дорожкин?..

Топ Дорожкин, естественно, в это время открывал новые горизонты. Только уже не бесстрашно. Стемнело, но он двигался и двигался вперед, потому что понимал: до милого дома, до буфета, до столешницы уже так далеко, что быстрее, наверное, добраться до нового мира, открыть его и с чистой совестью вернуться. Что-то в глубине души подсказывало Топу, что в местах, куда он забрался, вряд ли отыщется мир, в котором захочется остаться навсегда.

Действительно: в темноте внизу страшно поблескивали гигантские лопасти лопат, опасно скалили зубы садовые грабли, в которых Топ Дорожкин мог бы заблудиться, как в лесу. Но к счастью, его крепко придерживала зубами за ремень верный друг Прищепка.

Среди опасных ржавых железных гигантов Топ Дорожкин вдруг рассмотрел колодец.

– Это жерло потухшего вулкана, – авторитетно сказал он своему единственному на этот момент другу – Прищепке.

Прищепка ничего не сказала: ведь у нее был занят рот!

– Надо исследовать это жерло! Знаешь, на дне потухших вулканов иногда бывают прекрасные миры, – опять обратился Топ к своему другу с набитым штанами ртом.

О! Если бы у Прищепки не был занят рот, она бы крикнула Топу: «Нет, дорогой хозяин! Только не это! Не лезь в жерло! Оно темное и страшное, Канючке все равно не понравится этот мир!!!»

Прищепка разжала зубы, чтобы крикнуть это… И как же напрасно! Ведь говорить она все равно не умела, а своего верного друга и хозяина выпустила! Топ не ожидал и не успел растопырить руки, поэтому проскользнул в темный колодец.

А несчастная одинокая Прищепка заметалась по краю колодца, жалобно скуля.

Никакого прекрасного мира внутри жерла не было. Потому что никакое это было не жерло, а папин сапог, который папа купил вместе со спиннингом, чтобы ходить на рыбалку, да так ни разу им и не воспользовался.

Топ Дорожкин летел-летел-летел вниз, и не было видно конца этому колодцу. Вообще ничего не было видно. А потом он свалился на дно. На ощупь он понял, что на дне начинается тоннель – такой же черный.

– Этот тоннель ведет к свету, – прошептал Топ Дорожкин не очень уверенно. – Потому что куда еще вести тоннелям из темноты?

Этот тоннель вел из темноты в темноту и заканчивался комком бумаги, который когда-то давно положили в сапог в магазине. Топ уперся лбом в мятую кучу бумаги, развернулся и кинулся прочь – в колодец. Наверху на фоне позднего вечера маячила Прищепка.

– Мы возвращаемся! – крикнул ей Топ.

Но на этот раз он обманул своего верного друга. Стенки были резиновые и гладкие, Топ только скользил по ним своими крошечными ручками и ножками, но даже не оторвался от дна.

Испуганная и расстроенная Прищепка собралась прыгать на помощь Топу, но он закричал:

– Нет! Тогда мы не выберемся вместе!

Прищепка завыла от горя и безысходности. А Топ крикнул ей:

– Беги скорее к Механюку, беги к Кладовкину – они что-нибудь придумают! Только Канючке – ни слова. А то она заплачет.

Так приказал Топ Прищепке. Она, громыхая и цепляясь зубами, понеслась наверх, а Топ Дорожкин, великий и бесстрашный исследователь новых миров, остался в непроглядной скользкой темноте нового мира, который вовсе не надо было открывать. Никого не было рядом с Топом, никто его не видел. И поэтому он тихо всхлипнул, потом еще раз, а потом зарыдал. Да так, что ему позавидовала бы Канючка.

Кукушка уже задремала в часах. А трое друзей: Канючка, Механюк и Кладовкин – задремали под своим светящимся и подпрыгивающим от тепла абажуром. Так уже было поздно, когда в розовый шатер ворвалась Прищепка. Она металась внутри абажура и отбрасывала на его розовые стенки такие тревожные тени, что друзья сразу поняли: дело плохо.

– С Дорожкиным беда! – одновременно воскликнули Кладовкин и Механюк.

– Не видать мне нового открытого мира! – зарыдала в голос Канючка.

– Он сгинул внизу, во мраке! – запричитал Кладовкин.

– Мы его спасем! – решительно заявил Механюк. Он знал, о чем говорит, ведь он уже вытащил из бездны оранжевое солнце и Кладовкина с сокровищем.

Механюк прицепил к поясу крючок с леской, взял на поводок Прищепку и закричал:

– Прищепка, след!

А Кладовкин ничего не взял. Потому что за сегодняшний день он уже и так разбазарил много сокровищ. Он просто побежал за Механюком.

Они бесстрашно спрыгнули со столешницы на колченогую табуретку, табуретка накренилась, и они без проблем скатились в помятый пионерский горн, вылетели из него на стеклянный каток пустующей теперь вазы для фруктов…

Стоп! Механюк резко остановился. Это леска от спиннинга размоталась на всю длину, и крючок вместе с Механюком и Прищепкой закачался над катком. Механюк занервничал.

– Я знаю, что делать! – вскричал Кладовкин (как нам известно, он сильно умнел, когда чувствовал приближение сокровищ).

Кладовкин снял ремень с пряжкой и спрыгнул в ящик с лунными скалами. Пряжка намертво прицепилась к магниту. Кладовкин одной рукой держался за ремень, а второй шарил в темноте ящика: ЕСТЬ! Он выхватил моток проволоки и вскарабкался к Механюку.

Проволоку привязали к крючку и лихо съехали по ней вниз, в темноту и страшный блеск гигантских лопат, закачались над зубами граблей… Эх! Чуть-чуть не хватает!!!

Спасители болтаются в темноте над страшной пропастью колодца, но дотянуться до друга, в глубину, не могут! Только слышат его жалобный голос.

– Потерпи, дорогой друг и бесстрашный исследователь новых горизонтов, мы тебя спасем! – кричат они ему, чтобы ободрить.

Только как спасти Топа Дорожкина?!

– Вспоминай, что было в лунных скалах, – приказывает другу Кладовкину друг Механюк, – я знаю, у тебя на сокровища фотографическая память.

– Там… Там была жадная подкова, но она притягивает только железное… – напрягается Кладовкин. – Там еще была тяжелая длинная загогулина…

– О! Нам длинная загогулина позарез нужна, тащи ее сюда!

– Но она не только длинная. Она еще и тяжелая. Я не донесу, – заныл Кладовкин.

– А ты представь, что это сокровище, – посоветовал Механюк.

Кладовкин облегченно кивнул и опять взобрался по проволоке в ящик с лунными скалами. Он уперся, зажмурился, представил, что тяжелая загогулина – сокровище, выдернул ее из ящика, как спортсмен-тяжелоатлет, и метнул вниз с воплем:

– Лови, Топ, выкарабкивайся по ней!

– Ага! – подхватил Механюк, провожая взглядом пролетающую вниз со свистом железяку. – Выкарабкивайся. А мы тебя здесь подхватим!

Железяка (а это был, между прочим, молоток) ухнула в черный колодец с таким грохотом, что Кладовкин и Механюк вжали головы в плечи.

– А-а-а! – раздалось из колодца. – Кладовкин! Какой же ты идиот! Я же тебе сказал: по скалам не карабкаются! Они скользкие!!! Кроме того, эта скала очень тяжелая. Она запросто могла меня расплющить!

Кладовкин уже совсем хотел было обидеться – его назвали идиотом, а он столько сил потратил, чтобы представить на месте тяжелой мерзкой железяки сокровище. Но его прервал озаренный Механюк:

– Стоп! Тяжелое могло его расплющить, значит, легкое может его вытянуть… Нашел!

– Нашел?! – закричал ободренный Топ из темноты папиного сапога. – Раз нашел – кидай скорее!

Но Топу опять пришлось ждать – в полной темноте и в одиночестве.

А его спасители стремглав кинулись в родные места – к свету, теплу. К абажуру.

Они остановились, и Механюк, указывая на абажур, прошептал:

– Смотри, Кладовкин, он легкий и от тепла подпрыгивает. А нам надо, чтобы он полетел!

– Что, еще бумажку тащить? – с совершенно несвойственной ему готовностью откликнулся Кладовкин. – Будем больше тепла делать?

– Ага, но только лампа сразу все тепло дает. Будем утеплять по-другому.

Он снял с себя кроличью шапку, вскарабкался на абажур и напялил шапку абажуру на макушку – туда, где была специальная дырочка для солнца. Абажур постоял немного в шапке – видимо, согрелся – и стал потихонечку взлетать!

– Видел? – спросил зачарованный Механюк.

– Ага, – ответил зачарованный Кладовкин.

Механюк сорвал с абажура шапку, чтобы они вместе не улетели вверх, покатил абажур к краю и столкнул вниз.

Кладовкин схватил горящую лампу – он никому бы все равно не доверил свое сокровище.

Абажур еще три раза пришлось кидать вниз: с табуретки, с катка и с ящика со скалами. У скал друзья надели на абажур шапку, сели на нижний обруч (Кладовкин, естественно, не выпустил лампу), Механюк взял в руки один конец проволоки, а второй опустил в бездну, где хныкал первооткрыватель.

– Привязывайся быстрее, а то придется тащить тебя вместе с бездной!

– Нет, бездны не надо! Зачем нам бездна? – испуганно запричитал Топ Дорожкин, поспешно обмотался проволокой и стал ждать.

Абажур тоже чего-то ждал. Может, привыкал к обстановке. А потом потихоньку стал подниматься вместе с друзьями, горящей лампой и спасенным Топом Дорожкиным. Они с высоты заглянули в бездну сапога, посмотрели на зубья граблей, пролетели над скалами, миновали каток, помятый горн, табуретку – теперь все это казалось нестрашным: ведь они летели под таким добрым розовым и теплым абажуром. И он отгораживал их от всех страхов и уносил от них все выше и выше…

ОЙ!!! Куда?! Они уже долетели до родной столешницы! Зачем выше?! Там тоже бездна, тоже страшно и темно!

Механюк схватился за цепочку от своей родной часовой гирьки, чтобы затормозить. Из часов, стоящих на буфете, выскочила кукушка и спросонья сбила хозяйскую шапку с абажура.

– Ку-ку, – буркнула она недовольно и скрылась за своей дверцей в часах.

А друзья от радости завопили. Лишнее тепло вырвалось из абажура, он плавно опустился на столешницу, накрыв всех друзей, включая проспавшую все Канючку.

Канючка проснулась и сказала:

– Ну вот! Наконец-то ты вернулся, Топ, мы тебя заждались! И знаешь что? Выкинь-ка ты этот свой новый мир – ну, тот, который ты открыл и принес. Зачем он нам? Посмотри, какой у нас мир прекрасный. – Она обвела взглядом купол только что приземлившегося абажура, зевнула, а потом снова задремала с радостной улыбкой.

Топ Дорожкин послушно кивнул.

А потом трое друзей, Прищепка и конь-качалка еще долго любовались пусть маленьким, но таким своим миром, который согревал все другие, неоткрытые, миры теплым домашним светом абажура.