Глава 1

Мисс Аделаида Уорд была, по ее собственному мнению, женщиной со скромными запросами.

В последние годы она пришла к заключению, что глупо требовать от жизни больше того, что может осуществиться. Ведь для двадцатисемилетней бесприданницы, на плечи которой легло бремя забот о восемнадцатилетней сестре и маленьком племяннике, а брат сидел в долговой тюрьме, возможности устроить свою жизнь были явно ограничены.

Она всего-навсего хотела иметь свой дом, любящую семью и надежный доход. Это и были все ее мечты. Она жаждала их, как юная дебютантка жаждет заполучить в мужья пэра, и готова была драться за них, как солдат за славу на поле боя.

Поэтому она с разочарованием поняла, что буквально накануне момента, когда ее усилия должны были увенчаться успехом, неизбежная победа ее не только не радует, но и вынуждает бороться со страхом и удивительным грузом внутреннего сопротивления.

Сегодня сэр Роберт Максвелл сделает ей предложение. Она была в этом уверена. Его ухаживание длилось почти четыре месяца, что, по ее мнению, было чрезмерным сроком для простого романтического флирта. Еще более весомым признаком был прозрачный намек сэра Роберта на возможность предложения, если она станет гостьей в доме миссис Кресс. Что ж, она стала ею и находилась в доме миссис Кресс уже около двух недель. Так что наверняка именно сегодня среди музыки и пышности бала-маскарада сэр Роберт объявит о своем намерении сделать ее своей женой.

Разумеется, особым любителем музыки сэр Роберт не являлся, но он, по мнению Аделаиды, был чрезмерно склонен к театральности.

– А я театральность не люблю, – пробормотала она.

Аделаида замедлила шаг в коридоре, ведшем от комнат гостей к бальному залу. По самым скромным прикидкам это расстояние можно было одолеть за тридцать две секунды. Она ухитрилась растянуть первые двадцать ярдов на десять минут бесцельного хождения. Аделаида замерла перед зеркалом, чтобы заправить в прическу мятежный каштановый локон, вырвавшийся на свободу, и сморщить носик при взгляде на свое узкое личико и светло-карие глаза, унаследованные от отца. Глаза, в уголках которых, не могла она не отметить, уже появились легкие морщинки.

Еще через несколько футов она нагнулась, чтобы поправить подол и смахнуть пушинку с рукава шелкового платья цвета слоновой кости. Затем она заглянула в какую-то комнату, переставила с места на место вазу, одернула низкий вырез лифа своего платья и вновь остановилась, дабы детально рассмотреть висевшую на стене картину, поскольку наслаждаться искусством следовало не спеша.

А между каждой из этих остановок она буквально волочила ноги, из-за чего ее атласные бальные туфельки издавали печальное шуршание при каждом шаге по полированному паркету.

Раздраженная этим звуком, Аделаида вновь остановилась, чтобы на этот раз стащить с себя полумаску и постараться пригладить на ней перья. Это было вовсе не попыткой оттянуть предстоящее. Приведение маски в порядок безусловно требовало существенных усилий. Она сама сотворила эту дурацкую штуковину и, не имея опыта в подобном рукоделии… да и таланта к нему… получила в результате нечто ужасное. Перья располагались неровно, погнулись в нескольких местах и торчали там, где должны были лежать гладко.

Сэр Роберт наверняка обратит на это внимание. Она могла хорошо представить себе его реакцию. Он широко откроет бледно-голубые глаза, которые сузятся, когда он тут же поморщится. Затем он мгновенно скроет этот недостаток манер за улыбкой, наилучшим образом демонстрирующей идеальные зубы. После чего снисходительно-покровительственным тоном объявит ее «самым очаровательным существом».

– Этот его тон мне не нравится, – пробормотала Аделаида.

Подушечкой большого пальца она постаралась пригладить торчащее перо… под музыку доносившегося в холл бойкого вальса. Запах горячего свечного воска щекотал ей ноздри.

«В конце концов, это всего лишь тон, манера», – уговаривала она себя. Просто мелкий недостаток мужчины, буквально переполненного положительными качествами. Еще он был красив. И испытывал к ней явную симпатию.

И обладал доходом в пять тысяч фунтов.

Одна мысль о таком большом количестве денег успокаивала ее нервы, предвещая счастливое будущее. Это обеспечит лондонский сезон ее сестре Изабелле и хорошую няньку маленькому Джорджу. Будут оплачены долги Вольфганга.

– Все так и будет!

Отбрасывая прочь сомнения, Аделаида вновь надела маску, как следует закрепила ее, да еще подергала ленты для верности. Расправив плечи, она решительно шагнула вперед… и чуть не упала, услышав за своей спиной звучный низкий голос.

– На вашем месте я бы туда не торопился.

Аделаида обернулась так круто, что снова сдвинула маску и к тому же наступила на подол платья.

– Полегче, – со смешком произнес тот же голос, и большая теплая рука подхватила ее за локоть, не давая упасть.

Аделаида заметила темно-белокурые волосы и светлые глаза и на какой-то ужасный миг решила, что ее, медлившую в холле, застиг сэр Роберт. Однако этот страх тут же исчез, сменившись совершенно новым ощущением неловкости.

Мужчина был ей незнаком. У него были те же светлые волосы и глаза, что и у сэра Роберта, но на этом все их сходство заканчивалось. Сэр Роберт обладал аристократической мягкостью манер, у него была элегантно высокая худощавая фигура, а черты лица утонченные, почти женственные. В стоявшем перед ней мужчине не было ничего даже отдаленно женственного и утонченного. Он не был особенно высоким, хотя возвышался над ней больше чем на полфута. И он не был худощавым, скорее поджарым. Его мускулы четко выделялись под темным вечерним костюмом. Он был несомненно красив, с широкими плечами и густой шевелюрой, скорее золотистой, чем блондинистой. Однако черты его лица были жесткими и резкими, от твердого подбородка и до выступающих скул. Даже глаза, зеленые, как молодая трава, смотрели пронзительно.

Он напомнил ей рисунки сестры, когда она рисовала мощных и гибких американских львов. И это навело ее на мысль об охотниках, отчего Аделаида ощутила внезапную тревогу.

Она не могла понять, нравится ей это или нет.

– Приношу свои извинения, – тихо произнес он. Голос его звучал как речь английского джентльмена, но в произношении слышался легкий шотландский акцент. – Я не хотел вас напугать.

– Все в порядке. – Аделаида чуть поморщилась от того, каким задыхающимся прозвучал ее ответ. Она откашлялась и осторожно высвободила руку из его пальцев. – Я просто задумалась. Извините.

Она повернулась, чтобы уйти, но незнакомец быстро и ловко обогнул ее и заступил ей дорогу.

– Вам не стоит идти туда прямо сейчас.

– Господи Боже! – Этот человек даже двигался, как кошка. – Почему нет?

– Потому что вам хочется остаться здесь.

Он произнес это дерзкое заявление с такой необычайной искренностью, что его вздорная выходка ее ошарашила и заинтриговала: он не был похож на человека, склонного к розыгрышам и шуточкам.

– Это самое нелепое, если не сказать самонадеянное…

– Очень хорошо. Я просто хочу, чтобы вы здесь остались. – Его губы изогнулись, а в уголках глаз появились смешливые морщинки. – Весьма нелюбезно с вашей стороны заставлять меня говорить это прямо.

Аделаида с удивлением заметила, что у него очень обаятельная улыбка. Просто призывавшая ответить такой же. Это беспокоило, но все равно очень ей понравилось.

Она покачала головой.

– Кто вы?

– Коннор Брайс, – отозвался он и сопроводил имя выразительным поклоном.

Аделаида присела в реверансе, поправила маску, вновь пытавшуюся соскользнуть, и представилась:

– Мисс Аделаида Уорд.

– Да, я знаю. Расправили перышки, мисс Уорд?

– Вы их не взбудоражили, мистер Брайс. – Она надеялась, что он поверит в эту ложь.

– Нет, конечно, я имел в виду… – Мистер Брайс протянул руку и коснулся большим пальцем краешка ее маски. Аделаида готова была поклясться, что ощутила его прикосновение на коже под маской. – Однако ваши перышки нуждаются в том, чтобы их пригладили. Кого, собственно, вы изображаете?

– О! О проклятие… – Она попыталась развязать узел из лент у себя на затылке, но тот не желал поддаваться. С глубоким вздохом она стащила маску через голову, стараясь не думать об уроне, который это нанесло ее прическе. – Хищную птицу.

– А-а. – Он заложил руки за спину и, наклонившись вперед, стал вглядываться в маску, которую она теперь смущенно теребила в руках. – Я-то решил, что вы пытаетесь изобразить взъерошенную малиновку.

Ее смех звонко разнеся по всему холлу. Она явно предпочитала эту деликатную насмешку цветистому комплименту, которым наверняка наградит ее сэр Роберт. Ошибки переживать гораздо легче, когда вам позволяется над ними посмеяться.

– Это верно, – согласилась она. – Я выгляжу ужасно.

Коннор выпрямился, и взгляд его зеленых глаз скользнул по ее фигуре так откровенно одобрительно, что она вспыхнула.

– Вы прелестны.

– Благодарю вас, – промямлила Аделаида. А потом заставила себя поднять глаза и спросила: – А где ваша маска?

– У меня ее нет.

– Но это же маскарад – неужели можно было прийти без маски? – Аделаида пожалела, что никто ей об этом не сказал раньше.

– Есть разные способы спрятаться. – Он показал на дверь, которая, как ей было известно, вела в маленькую гостиную.

– Вы там скрывались? – Неудивительно, что ему удалось подкрасться к ней так быстро и незаметно. – Что именно вы там делали?

– Старался избежать встречи с одной леди. А вы что делаете здесь?

Ей хотелось спросить, что это за дама, от которой он прячется, и почему он вышел поговорить с ней – она ведь не самая интересная персона на этом вечере, – однако все ее мысли занимал поиск приличного объяснения того, почему она замешкалась в холле. Коннор ответил за нее:

– Вы стремились избежать встречи с неким джентльменом.

– Вовсе нет.

– С сэром Робертом, – предположил он и пожал плечами, когда она растерянно втянула в себя воздух. – Его ухаживание за вами ни для кого не секрет.

Однако Аделаида засомневалась, что ее отношения с сэром Робертом служат пищей для сплетен. По крайней мере не там, откуда явился этот мистер Брайс.

– Я никого не избегаю.

– Избегаете.

Поскольку его явно не удавалось сдвинуть с этой точки зрения, она попыталась отвлечь его другим предлогом.

– Я скорее избегаю мистера Дулина, – как ей показалось, хитро заявила она. Аделаида действительно старательно уклонялась от внимания престарелого ловеласа и его шаловливых рук, так что ее слова вовсе не являлись ложью, скорее уклонением от полной правды.

Он покачал головой:

– Нет, это сэра Роберта вам не слишком хочется видеть, и вы решили замешкаться. Когда я заглядывал туда последний раз, он стоял в засаде, ожидая вас прямо за дверью бального зала.

Аделаида буквально открыла рот, но далеко не сразу сумела выжать из себя хоть слово.

Ей было крайне неловко, поскольку она легко могла представить себе барона именно за этим занятием. В прошлом она не раз чувствовала, что его внезапные появления рядом с ней походили на вылазку из засады.

Аделаида вздернула носик и с достойной, по ее мнению, лояльностью заявила:

– Он джентльмен.

– Вы так считаете? – На этот раз улыбка мистера Брайса была не доброжелательной, а явно насмешливой. – Меня не перестает удивлять, как мало усилий требуется от человека, чтобы скрыть свою суть. Впрочем, свет всегда готов поверить слову барона… с его пятью тысячами годовых. Кажется, так вы сказали?

О святые небеса! Неужели она произнесла это вслух?

Алый румянец залил ее щеки. Это было ужасно. Просто ужасно! Не было никаких извинений для подобного высказывания. И все же Аделаида попыталась его найти.

– Я всего лишь… имела в виду… – Она поняла, что ей стоит умолкнуть, чтобы окончательно не ухудшить ситуацию. – Нет никакого стыда в том, чтобы выйти замуж за человека состоятельного.

Так и есть, она все-таки сделала все только хуже.

О проклятие!

А теперь поскорей уходи…

– Извините меня. – Аделаида еще раз попыталась распутать ленты своей маски. Сейчас она наденет ее и отправится на бал… и будет молить Бога, чтобы низкое мнение мистера Брайса о сэре Роберте не позволило им заговорить друг с другом… или друг о друге… или поблизости друг от друга…

– Позвольте мне. – Мистер Брайс взял маску из ее неловких пальцев, и при этом его пальцы коснулись ее кожи. – Вы правы, – мягко произнес он. – Нет ничего плохого в выгодном браке.

– О… Ладно. – Аделаида со вздохом облегчения подумала, что он очень понимающий человек. – Вы ведь не станете повторять то, что я сказала?

– Даю слово. – Мистер Брайс наконец распутал узел из лент и передал маску ей. – Просто позор, что у вас нет другого выбора.

Говорил ли он о том, что у женщин нет иной возможности пробиться в этом мире, или имел в виду, что именно у нее нет других поклонников? Она собиралась уточнить это, когда заметила, что он смотрит куда-то мимо нее и выше.

И тогда она услышала позади шаги. Звук был отдаленный и пока приглушенный, доносившийся все еще из глубины коридора, однако с каждой минутой он становился все слышнее и отчетливее.

Аделаида поморщилась и подавила желание выругаться. Не было ничего необычного в том, что двое гостей столкнулись в холле и мимоходом обменялись несколькими словами. И тем не менее осуждалось, когда молодая незамужняя леди разговаривала с джентльменом, которому не была представлена по всем правилам. В ее двадцать семь лет ее больше не считали молодой леди, но это не остановило бы сэра Роберта от упрека, что она направлялась в бальный зал без сопровождения горничной.

Ей подобные порицания были бы неприятны.

– Пожалуйста, притворитесь, что мы с вами не разговаривали, – прошептала она и отступила в сторону. Возможно, если она успеет отойти от него на некоторое расстояние…

Однако у мистера Брайса были иные соображения. Он протянул руку и открыл дверь в комнату, из которой ранее вышел.

– Так будет проще.

– Да, конечно. – Прятаться было излишне, но это было предпочтительнее превращения предложения руки и сердца в лекцию о достойном поведении.

Аделаида проскользнула мимо него в полуосвещенную комнату. Дверь закрылась за ней с мягким щелчком замка, и она на миг замерла на месте и сделала глубокий вдох, чтобы успокоить отчаянно бьющееся сердце. Какое счастье, что мистер Брайс так быстро разгадал причину ее тревоги. Еще лучше было то, что он сообразил, как скрыть ее присутствие, пока он отошлет проходившего гостя по его делам. Очень, очень по-рыцарски.

Она никогда до сих пор не была объектом такой галантности, так что эпизод согрел ее сердце и вызвал довольную улыбку на губах. Но то и другое исчезло, когда локоны на затылке шевельнулись от его теплого дыхания. Аделаида медленно повернулась и… и уставилась прямо на рубиновую булавку в крахмальном белоснежном галстуке мистера Брайса.

– Господи Боже!.. – Она растерянно попятилась. – Что это вам вздумалось?..

Однако мистер Брайс приложил палец к своим губам, и ей не осталось ничего иного, кроме как крепко сжать рот. Неизвестный человек приближался к их двери. Она услышала его шаги… или ее… Она не расслышала постукивания каблуков, и вообще походка была какой-то странной, словно гость еле волочил ноги.

Шум шагов замер у двери.

О Господи! Только не это…

С нарастающим ужасом Аделаида увидела, что мистер Брайс взялся за ручку двери. Но ведь он не станет поворачивать ключ в замке! И не будет так глуп, чтобы распахнуть дверь!..

Нет, он не сделал ни того ни другого. Он замер неподвижно, крепко сжав дверную ручку, словно собирался, если понадобится, физически воспрепятствовать войти в комнату кому бы то ни было.

Аделаида тихо вздохнула… и тут же вздрогнула, когда шаркающие шаги смолкли и раздался скрип старой деревянной скамейки для отдыха, стоявшей несколько дальше по коридору.

Да, гость остановился передохнуть. Кто, черт побери, сейчас пользуется ими для отдыха? Какой-то пожилой гость, ответила она себе, или слуга, пренебрегающий обязанностями. А может быть, Отис, мастиф миссис Кресс. Кто знает? Этот пес вечно забирался на мебель.

Аделаида закусила губу и судорожно сцепила руки. Что ей теперь делать? Не может она рисковать, появляясь из темной комнаты. Это вызовет не только удивление… А вот мистер Брайс мог. Джентльмен может вести себя как угодно.

Аделаида взмахнула рукой, чтобы привлечь его внимание и, показав на дверь, беззвучно, но как могла выразительно прошептала: «Идите!»

Видимо, мистер Брайс ничего не понял, потому что покачал головой.

Она с досадой сжала губы и еще энергичнее ткнула пальцем в дверь.

Он вновь покачал головой.

Идиот!

Он ткнул пальцем куда-то ей за спину и прошептал: «Идите!»

Бросив взгляд через плечо, она заметила там двери, ведущие на террасу. Темную террасу, выходившую в темный сад. Бальный зал и освещенная часть террасы находились с другой стороны дома.

Аделаида повернулась, нахмурилась и покачала головой.

Мистер Брайс кивнул.

Ей до ужаса захотелось погрозить ему кулаком. Но она сдержалась. Эта безмолвная битва характеров ни к чему не ведет, и чем больше времени они будут оставаться в этой комнате, тем больше риск, что их обнаружат. Поскольку ничего другого ей не оставалось, Аделаида, бросив на него последний неприязненный взгляд, круто повернулась и направилась к дверям на террасу.

Его тихие шаги следовали за ней. Будь оно все проклято: он шел прямо позади нее. Она окажется ночью в саду в обществе абсолютно незнакомого мужчины.

Не задумываясь, она схватила с каминной полки тяжелый бронзовый подсвечник. Мистер Брайс мгновенно оказался рядом с ней, и его большая рука накрыла ее руку, державшую подсвечник. Аделаида ощутила его запах: легкий запах мыла и крахмальной рубашки. Его теплое дыхание щекотало ей ухо, когда он тихо прошептал:

– Вам лучше взять кочергу. – Его рука скользнула выше и медленно отобрала у нее подсвечник, затем он прошептал ей на ухо: – Она дотянется дальше.

Аделаида услышала в его голосе насмешку. В эту минуту она готова была его убить. По крайней мере она с удовольствием выхватила бы у него подсвечник и прицелилась ему в голову. Однако, будучи женщиной практичной, она торопливо схватила кочергу и выскользнула в сад.

Мистер Брайс не отставал.

– В задней стене дома есть дверь, которой редко пользуются. Она открывается в небольшой холл и на черную лестницу, которая выведет вас наверх.

– Почему вы ходите за мной? – требовательно поинтересовалась Аделаида.

– Какой же джентльмен допустит, чтобы леди ходила по темному саду одна?

– Джентльмен! – Ее глаза изучали окрестности в поисках других гостей, но в этой части сада все было тихо и пустынно, как в склепе. – Почему, ради всего святого, вы пошли за мной в комнату? Вам следовало оставаться в холле.

– Мне следовало? А почему не вам?

– Потому что вы открыли дверь… и я полагала…

– Что я открыл ее для вас? Ну и самоуверенность!

Аделаида попыталась вспомнить, махнул ли он рукой, приглашая ее в ту комнату, и вынуждена была признаться, что этого не было.

– И все равно вы должны были остаться снаружи, раз я вошла внутрь.

– Вы были не единственной, кто хотел уклониться от неприятной встречи, – напомнил он ей.

Как получилось, что она идет по темному саду с кочергой в руках, боится за свое будущее – все это из-за мужчины, шагающего рядом, – и при этом испытывает чувство, что должна перед ним извиниться за происшедшее?

Единственная дорожка перед ней разделилась на три. Правая вела к фасаду дома. Левая поворачивала назад, но вилась между клумб, примыкавших к стене. Она была хорошо видна любому, кому пришло бы в голову выглянуть в сад. Центральная дорожка вела в глубь сада, где живая изгородь защищала их от посторонних взглядов. Она сумела бы найти оттуда дорогу назад к дому, но остерегалась углубляться в темноту в обществе незнакомца.

– Если бы я хотел навредить вам, – произнес мистер Брайс, явно догадываясь о ходе ее мыслей, – я не стал бы представляться с самого начала. И не предложил бы лучший выбор оружия.

Аделаида должна была признать, что это звучит здраво, но все-таки покрепче перехватила кочергу и лишь после того сделала шаг по центральной дорожке.

Глава 2

Прогулка по саду началась в молчании. Аделаида вела их мимо душистых клумб и кустов, прелестного маленького фонтана и небольшого пруда, чья гладь сверкала в свете полной луны. Теплый воздух освежал легкий бриз, доносивший иногда отдаленные звуки музыки.

После того как они без приключений миновали увитую розами длинную арку, Аделаида облегченно вздохнула. Если мистер Брайс собирался напасть на нее, он не смог бы выбрать места лучше этого темного туннеля. Однако у него явно не было подобных намерений.

Тропинка перешла в покрытую гравием площадку, на которой были расположены несколько вычурных железных скамеек. Аделаида буквально бросилась через полянку, стремясь поскорее добраться до живой изгороди, отмечавшей край сада. Когда она завернет за угол, ей останется пройти до дома всего сорок или пятьдесят ярдов открытого пространства.

Она сошла с этой маленькой площадки-дворика, стараясь держаться в тени живой изгороди, и успела взглянуть на открытое пространство перед домом и манящую дверь, когда мистер Брайс схватил ее за руку и потянул назад.

– Перед нами препятствие.

Он кивком указал на дом, и когда Аделаида выглянула из-за кустов, она заметила не только манящую дверь, но и крупного мужчину, сидевшего на скамейке в шести футах от нее. Ее преждевременное облегчение растаяло быстро и болезненно.

– О нет! Проклятье! – Она яростно уставилась в спину мужчины. Это было не просто препятствие. Препятствие можно было бы обойти ловким маневром. Но это была полная блокада. – Может он нас услышать? – прошептала она.

– Только если станем кричать.

Это было уже кое-что.

– Ладно. – Аделаида прикусила губу. – Ну, в конце концов есть и другие двери… Другие комнаты.

– И все они ведут в главный холл, на кухню или помещения для слуг, – напомнил ей мистер Брайс. – У вас больше шансов незамеченной вернуться назад, чем воспользоваться этой дверью.

– Только не сейчас. – Она снова закусила губу. – Может быть… вам подойти туда и спросить дорогу… – она понятия не имела, куда может захотеть найти дорогу джентльмен, – куда-нибудь… Например, в библиотеку.

Он помолчал.

– Все знают, где находится библиотека.

– Тогда спросите что-нибудь еще. Просто попытайтесь увести его отсюда.

Он выглянул из-за кустов.

– Не могу.

– Почему нет?

– Потому что это, – он указал на дверь и на мужчину перед ней, – это мистер Берч. Он знает меня около пятнадцати лет и не верит ни одному моему слову на протяжении четырнадцати с половиной из них. Если я попытаюсь увести его в дом, он тут же направится прямиком в сад.

Аделаида глубоко втянула носом воздух и задержала дыхание. Она не станет предаваться панике, не станет кричать на мистера Брайса, поскольку ни то ни другое не приблизит ее к решению проблемы.

Он улыбнулся ей по-детски глуповатой улыбкой, явно вызванной намерением обаять ее.

– Должен ли я просить прощения за беспутно проведенную юность?

Аделаида принялась ходить туда-сюда. Эта привычка всегда помогала ей сосредоточиться и успокоить нервы.

– Его необходимо каким-то образом сдвинуть с места. Мое отсутствие заметят. Пошлют горничную за мной в мою комнату. Сестра скажет, что я давно ушла…

– Это же маскарад, мисс Уорд. – Мистер Брайс удобно уселся на одно из сидений. – Никто не сможет утверждать, что вас нет среди гостей.

– Сэр Роберт сообразит. Вы же сказали, что он меня поджидает.

– Это так. А теперь, возможно, и нет. – Он пожал плечами, очевидно, ничуть не взволнованный происходящим. Негодник. – У него никогда не хватает терпения.

– Вам следует вернуться в дом… через кабинет и…

– Я не оставлю вас здесь одну в саду. – Мистер Брайс откинулся на спинку скамейки и вытянул вперед ноги. – Что, если вы наткнетесь в темноте на сэра Роберта?

– Это все не шутка! – почти рявкнула Аделаида. – Отправляйтесь назад в дом и…

Он поднял руку, прерывая ее речь.

– Признаюсь, эта последняя фраза была рассчитана вызвать у вас улыбку. Но я действительно имею в виду то, что сказал ранее. Это маскарад, мисс Уорд. Дом полон развлекающихся гостей. Джентльмены расхрабрились от бренди, а маски дают им иллюзию анонимности.

И снова он был прав. Аделаида никогда раньше не присутствовала на маскарадах, но была наслышана о том, что там происходило. Балы-маскарады славились бурными историями. Некоторым молодым леди их пожилые компаньонки запретили на них присутствовать.

Очевидно, мистер Брайс пытался – не впрямую и не слишком успешно – быть джентльменом. Будет справедливее, если она оценит его усилия по достоинству.

– Я ценю вашу заботу, – проговорила она в конце концов. – И прошу извинения за то, что была с вами резка.

Чтобы доказать свою искренность, она прислонила кочергу к живой изгороди и отступила от нее на шаг… Не очень далеко. Она могла извиниться, но глупить не собиралась.

– Очень милое свидетельство доверия, – кивнул мистер Брайс.

Довольная его признанием, Аделаида возобновила свои метания, стараясь не слишком отдаляться от кочерги.

Ведь должен найтись какой-то способ пробраться в дом тайком.

Должен найтись способ заставить мистера Брайса прекратить глазеть на нее, чтобы она могла наконец сосредоточиться и придумать, как сдвинуть этого мужчину с места.

В том, как мистер Брайс смотрел на нее, не было ничего угрожающего. Но все в нем ее отвлекало. Он был такой… присутствующий. Его крупная фигура на дамской скамейке выглядела нелепо. Однако он держался вполне непринужденно, и казалось, ему нравилось тихо сидеть и следить за ней своими пронзительными зелеными глазами.

Аделаида попыталась выкинуть его из головы, но ее тело не желало подчиняться доводам рассудка. Сердце бешено колотилось, а кожа горела под шелком платья. Она решила было отойти подальше в сад, чтобы подумать в уединении, но тут же сообразила, что он скорее всего последует за ней.

– Можно мне кое-что предложить? – Мистер Брайс указал на скамейку напротив себя. – Присядьте. Успокойте нервы. Нашей препоне скоро надоест ночной воздух. Максимум через четверть часа. Вы сможете свободно вернуться в бальный зал, и сэр Роберт не догадается о вашем маленьком приключении.

Она покачала головой. Не могла она спокойно сидеть, когда так волнуется.

– А с другой стороны, – продолжал мистер Брайс, – он не может что-то заподозрить, если вы вернетесь, выглядя так, словно прошагали полмили по дороге.

– Что-о?

– Сегодня дует ветерок, – объяснил он, указывая на ее маску. – И вы, шагая, поднимаете много пыли.

Аделаида замерла на месте и окинула взглядом маску и свое платье. Маска быстро распадалась, превращаясь в бесформенную кучку лент и перьев, а платье успело запылиться.

– О нет!.. – прошептала она. У нее упало сердце. Платье еще можно было отряхнуть, но маску ей точно не удастся привести в порядок. А без маски она не может появиться на балу. Если же она не пойдет на бал, то не получит предложения от сэра Роберта. Как могло все так скоро разрушиться?

– Что же мне делать? – дрожащим голосом произнесла она.

– Прежде всего вам нужно сесть, – мягко сказал мистер Брайс, – и выслушать разумные доводы.

Если бы он рявкнул на нее или приказал подчиниться, она в гневе нашла бы в себе силы поспорить. Но его мягкое обращение обезоружило ее. Аделаида кивнула, но осталась на месте, чувствуя себя потерянной и опустошенной.

Мистер Брайс встал на ноги и подошел к ней. Он приподнял пальцем ее подбородок и не отпускал, пока она не посмотрела ему в глаза. В его взгляде светились доброта и тепло… и еще искра чего-то, о чем лучше было не думать.

– Я позабочусь о вас, мисс Уорд. – Он легонько провел большим пальцем по ее подбородку. – Доверьтесь мне.

Аделаида не могла ему довериться. У нее не было никаких причин ему доверять. И все же, каким бы невероятным это ни казалось, его прикосновение давало ей ощущение безопасности, его слова ее утешили. Так что когда он затем взял ее под локоток, повел к скамейке и усадил рядом с собой, она не сопротивлялась.

– Вы не исчезли с бала, – раздался над ее головой его голос, она ощущала на макушке его дыхание. – Вы просто еще не явились туда. Согласитесь, здесь есть разница.

– Да.

Разница была значительная. Ее разум с трудом выбирался из тревожного тумана. Она пришла бы в себя скорее, если бы не сидела так близко к нему. Твердые мускулы его бедра соприкасались с ее ногой, и еле уловимый его аромат окутывал ее.

– Есть куча объяснений того, почему вы припозднились, – продолжал он. – Если хотите, я помогу вам выбрать подходящее, но сомневаюсь, что моя помощь вам понадобится. Держу пари, что имеется еще не меньше полудюжины дам, задержавшихся из-за того, что решили в последнюю минуту сменить платье… или кому-то не понравилось, как горничная их причесала. Неужели вы думаете, что кто-то упрекнет их за опоздание?

– Нет. Полагаю, что нет.

– И вас также. А что касается этого… – Мистер Брайс взял из ее рук маску и отложил ее в сторону. – Миссис Кресс – гостеприимная хозяйка. Не сомневаюсь, что у нее найдется в запасе лишняя, которую вы сможете одолжить.

Аделаида снова кивнула, и ее плечи облегченно расслабились. Она не подумала об этом.

– Да, полагаю, что вы правы.

– Вот. – Мистер Брайс сунул руку под сюртук и, вынув небольшую фляжку, протянул ей. – Глотните. Это успокоит вам нервы.

Она настороженно взяла фляжку и понюхала содержимое.

– Это виски, – сообщил ее спутник.

Аделаида нахмурилась: первой мыслью было отказаться. Леди не глотает спиртное! Впрочем, истинная леди также не разговаривает в темном саду с красивым незнакомцем, пока жених ждет ее в доме.

Она сделала большой глоток. Жидкость обожгла ей горло, на глазах выступили слезы.

– О… святые небеса! – ахнула она.

– Вы никогда раньше не пили виски? – с тихим смешком предположил он.

Она покачала головой и отвернулась, чтобы коротко выдохнуть, изумившись, что из ее горла не вырвался язык пламени.

– Нет. – Она еле сдержалась, чтобы не помахать рукой у рта. – Но мой брат вечно прославляет благотворные качества таких напитков. Особенно бренди. Наверное, в его утверждениях что-то есть.

– Они бывают полезны. Для некоторых недугов и в разумной мере.

Аделаида посмотрела на фляжку.

– И какова же разумная мера?

– Сердце еще трепещет? Нервы еще бунтуют?

– Пожалуй.

– Тогда еще немножко.

Она задумалась. Первоначальный ожог сменился приятным теплом в груди. Она могла выпить парочку бокалов вина и не почувствовать их воздействия. Наверное, она способна выпить несколько глотков виски, не теряя головы.

Аделаида сделала еще глоток и удовлетворенно вздохнула, когда тепло начало расходиться по телу ласковой волной. Интересно, продолжится ли это ощущение, если она отопьет еще немного?

Но мистер Брайс отобрал у нее фляжку.

– По-моему, вы уже получили нужную дозу.

– Хм-м-м. – Пожалуй, он был прав. Она не ощущала ничего необычного, кроме приятного тепла в желудке и некой легкости, притупившей острые края ее страха. – Мне нужно было сообразить, что нужно выпить перед тем, как выйти из своей комнаты. Тогда бы я не медлила в холле.

– И пропустили бы такое отличное приключение.

Она деликатно фыркнула.

– Мне не нужны приключения. Мне нужно каким-то образом вернуться в дом.

– А если вам не возвращаться в дом?

Она растерянно нахмурилась:

– Простите, не понимаю.

– Предположим у вас были бы свои пять тысяч фунтов в год, – объяснил мистер Брайс. – Предположим, вы могли бы быть, где вам только заблагорассудится, делать все, что захочется в любую минуту. Где бы вы хотели оказаться?

Аделаида потрясла головой и обнаружила, что та как-то непрочно держится на шее.

– Что толку в таких фантазиях?

– Это всего лишь способ провести время, – небрежно откликнулся мистер Брайс. – Например, я хотел бы находиться дома в своем любимом кресле, в библиотеке. В одной руке у меня была бы книга, а в другой рюмка бренди. У ног моих лежала бы собака, а в камине пылал огонь.

– Сейчас слишком тепло, чтобы зажигать камин, – заметила она.

– Была бы зима… Теперь ваш черед.

Ладно. Если ему хочется знать, где она хотела очутиться в данный момент, ответить было просто.

– Я тоже хотела бы очутиться дома с моим племянником и…

– Нет, – перебил он. – Это мелко, Аделаида. Могу я называть вас Аделаидой?

Она знала, что должна не соглашаться на это, но ее здравый смысл и речь как-то разделились, потому что с ее уст сорвалось:

– Разумеется.

– Отлично, – кивнул он. – Ваше воображение, Аделаида, рисует обыденные скучные картины.

– Но вы тоже описывали нечто подобное.

– Да, но для меня мелкая обыденность представляет нечто новое. Я мечтаю о ней, потому что уже испытал необычное и значительное. Разве вы не предпочли бы очутиться в Лондоне или в Бате… или плыть через пролив, направляясь во Флоренцию?

Заинтригованная Аделаида передвинулась на скамейке, чтобы лучше видеть его лицо.

– Вы бывали во всех этих местах, мистер Брайс?

– Коннор, – предложил он. – Да, бывал.

Она едва могла представить себе такое. Совсем юной она мечтала о путешествиях. Ее родители встретились в Пруссии, в стране, где родилась ее мать. А поженились спустя два месяца в Италии и следующий год провели в странствиях по континенту. Аделаида зачарованно слушала их рассказы и проводила целые часы в мечтах, воображая себя на альпийских вершинах или купающейся в Средиземном море. Родители часто говорили о желании вернуться туда всей семьей, но война и ухудшавшееся здоровье матери не позволяли совершить эту поездку.

– Я не отказалась бы от путешествий, – призналась она.

– Куда?

Она хотела бы съездить во Францию. Родителям не удалось там побывать. Она готова была побывать там за них. Это была невозможная и сентиментальная мечта.

– Не важно куда, – пожала она плечами. – Лишь бы туда, где не бывала. Довольно любого места, расположенного дальше двадцати миль от дома. Я никогда не покидала Шотландии. – От ее дома было меньше половины дня езды до границы и меньше пяти миль до того места, где она сейчас находилась…

– После свадьбы у вас появится эта возможность.

Аделаида бросила быстрый взгляд на дом.

– Я еще не получила предложения.

– Но вы его ожидаете.

Не было никакого резона отрицать это или разыгрывать смущение.

– Ожидаю. И думаю получить его сегодня вечером.

– Куда вы отправитесь?

– В свадебное путешествие? Видимо, никуда. Сэр Роберт не любит путешествий.

– Понимаю, – произнес он. Было удивительно, как много смысла можно вложить в одно слово.

Однако такое восприятие пробудило в ней тревогу. Ибо слишком походило на жалость. Она не хотела, чтобы Коннор жалел ее, отчасти потому что это уязвляло ее гордость. А главное, ее угнетало сознание того, что повод для сочувствия есть… что брак с сэром Робертом окажется плачевным.

– У него много других хороших качеств! – выпалила она.

Если Коннора удивила эта вспышка лояльности, он этого явно не выказал. Его губы дернулись в легкой усмешке, и он серьезно заявил:

– Я жажду услышать о них.

– Он барон, – напомнила Аделаида.

– И обладает пятью тысячами годового дохода. Знаю, – кивнул он и умолк в ожидании дальнейшего описания прекрасных качеств сэра Роберта, что было бессмысленно, потому что, к несчастью, словами «он барон» Аделаида исчерпала бы свои сведения о женихе.

Ей понадобилось полминуты, чтобы придумать что-либо еще.

– Дамы считают его красавцем.

– И вы с ними согласны?

– Ну-у… – Аделаида нахмурилась, представляя мысленно лицо сэра Роберта. Он зачесывал волосы вперед в несколько суровом стиле, так что почти каждая прядь лежала параллельно земле. А еще у него было пристрастие к ярким жилетам и чересчур крупным галстучным булавкам. – Я считаю, что сэр Роберт… возможно… иногда одевается… чрезмерно…

– Чрезмерно наряжен… – повторил Коннор и провел языком по зубам, словно пробуя это определение на вкус. – Сказано весьма дипломатично.

– Дипломатия – вещь очень полезная.

– Иногда. А иногда это костыль и барьер. – Он наклонил голову, чтобы поймать ее взгляд, и она увидела в его глазах искорки юмора. – Мы с сэром Робертом не дружим, Аделаида. От меня он ваше мнение не услышит, а если б и услышал, то не поверил бы. Держу пари, что вы не можете высказать подобные мысли ни друзьям, ни родственникам. Почему же не воспользоваться случаем и не высказать их мне?

У него это прозвучало так просто и так соблазнительно. Действительно, почему бы не поделиться своим мнением здесь, где нет никого, кроме них двоих? Почему не высказать громко то, о чем она старательно умалчивала?

– Он похож на попугая, которому ветер дует в хвост.

Коннор звучно расхохотался.

Ужаснувшись, Аделаида шлепнула себя ладонью по губам и тут же опустила ее, осознав, что продолжает бормотать из-под пальцев.

– Я не это имела в виду… Мне не следовало говорить такое…

– Я в восторге от ваших слов!

– Но это звучит так недоброжелательно…

– Вовсе нет. Неподходящую прическу и неудачный наряд легко исправить. Недобрым было бы сказать, что у него слишком большой нос. С этим бедняга ничего не может поделать.

– Это у вас слишком большой нос.

Боже, что это на нее нашло?!

– Вот видите? Вы можете быть недоброй. – Коннор склонил голову набок. – Вы слегка пьяны. Верно?

– Вовсе нет. – Она заколебалась. – Как это узнать точно?

– В данном случае об этом вам говорит независимый наблюдатель. Вы слегка пьяны.

Это наверняка объясняет то, что на нее нашло и почему ее мысли мечутся в голове, как пчелы над цветком. Только-только она решит, что все успокоилось, как откуда-то налетает новая мысль. Она пытается обдумать ее, но не может сосредоточиться на время, нужное для серьезного размышления.

Аделаида с силой выдохнула и снова расслабилась на скамейке.

– Не могу представить его себе.

– Сэра Роберта? Почему? Вы слегка навеселе, а не пьяны вусмерть.

– Он не одобряет употребление спиртного…

Наступила краткая пауза, затем он продолжил:

– Вы, наверное, шутите?

Аделаида вздохнула, но, сообразив, что это ни о чем не говорит, покачала головой:

– Нет, я сказала это всерьез. Он считает, что леди не должна прикасаться к спиртным напиткам.

– Тогда он просто лицемер. Он будет пьян в стельку еще до двух. Бьюсь об заклад, он уже пьян наполовину.

– Наполовину? – Она рассмеялась, не представляя сэра Роберта в таком состоянии. Разумеется, он с удовольствием пил вино, и раз или два она ощущала винный запах в его дыхании, но никогда не видела, чтобы он утратил самообладание. Не то что ее брат, когда решал повеселиться… Аделаида тряхнула головой, прогоняя воспоминания. В эту минуту ей не хотелось вспоминать о брате, да и о сэре Роберте тоже. Она чувствовала себя чуть-чуть легкомысленной, чуть бесшабашной и хотела подольше насладиться этой приятной свободой.

Она наклонилась в сторону Коннора и улыбнулась ему.

– А как обстоит дело со мной?

– Ах! – Он улыбнулся в ответ своей обаятельной улыбкой, на которую она готова была любоваться весь вечер. – Вы – как вышивание.

– Непонятно, – выпрямилась Аделаида.

– Оно украшает. Придает шарм. Оживляет унылое и усталое. – Протянув руку, он погладил ее по щеке тыльной стороной ладони. – Оно преображает повседневность.

Тепло его пальцев вызвало приятный трепет, разошедшийся волнами по ее коже.

– По-моему, мы отклонились от темы, – прошептала Аделаида.

– Лишь слегка, чтобы вы не ощутили неловкость. – С легкой улыбкой он отвел руку от ее лица. – Разве сэр Роберт не делает вам комплименты?

– Делает. – Она вдруг подумала, не будет ли непростительно смелым попросить его вернуть руку на ее щеку.

– Расскажите мне, что он вам говорил.

Внимательный спокойный взгляд Коннора и его улыбка мешали ей думать. Ей понадобилось несколько мгновений, чтобы подыскать пример.

– Он говорил, что у меня прелестные глаза.

– Они вполне приемлемые. Что еще?

– Приемлемые?!

У него в глазах засверкали смешливые искорки.

– Что еще он говорил?

Нахохлившись, Аделаида сдвинула брови.

– Он сравнил цвет моего лица с лепестками роз.

– Не слишком оригинально. Что еще?

Она скрестила руки на груди.

– Что я умная.

И помоги ему Господь, если он скажет, что не так!..

Его губы дернулись в усмешке.

– По-моему, вы это только сейчас придумали.

– Не придумала! – А вот насчет розовых лепестков и цвета ее лица сочинила. – Я вчера обыграла леди Пенрайт в шахматы. На сэра Роберта это произвело большое впечатление.

Проиграть леди Пенрайт в любой игре было невозможно. Однако, поскольку леди Пенрайт никогда не упоминала о мистере Брайсе, – а названная леди очень любила поговорить о красивых джентльменах, – Аделаида сочла, что Коннор не знаком ни с этой дамой, ни с ее способностями к играм.

Видимо, так и было.

– Он вас не стоит.

Она растерянно мигнула.

– Прошу прощения?

– Сэр Роберт не достоин вас. – Коннор произнес это тихо, но ясно. Всякая шутливость сошла с его лица и сменилась напряженностью, которая ее встревожила.

Аделаида встала и отошла на несколько шагов, стремясь отдалиться от него и от того, что он сказал.

– Получасового знакомства недостаточно, чтобы вынести такое суждение…

– Банальные комплименты, – прервал он ее. – Вертопрах… Боится путешествовать… Осуждает…

– Я никогда не говорила, что он боится.

– Вы не хотите его, – мягко произнес Коннор и поднялся со скамьи.

– Разумеется, хочу.

– Нет. Вы хотите безопасной жизни, которую обеспечит его доход. – Его глаза поймали ее взгляд. Он направился к ней. – Он вам даже не нравится.

Его движения зачаровывали. Несколькими неспешными шагами он сократил расстояние между ними. Этот мужчина знал, чего хочет, и был уверен в успешном достижении своих желаний. У Аделаиды была полная возможность попятиться, но она не могла шевельнуться… и не могла отвести от него глаз.

– Он был всегда добр ко мне, – услышала она свой шепот.

– И этого вам достаточно? – Его высокая фигура заслонила свет луны. – Доброты и дохода?

Коннор подошел так близко, что ей пришлось запрокинуть голову, чтобы видеть его затененное лицо.

– Да.

– Разве вы не жаждете чего-то большего?

Да.

– Нет.

Легкая улыбка чуть приподняла уголки его губ. Он протянул руку и обнял ее за талию, притягивая к себе.

– Жаждете.

Ее руки взлетели и легли ему на грудь в тщетной попытке создать иллюзию расстояния между ними. Она покачала головой… Или ей показалось, что покачала. Трудно было сказать. Да и не было никакой разницы. Он просто притянул ее еще ближе и, склонив голову, прошептал ей на ушко:

– Милая, все жаждут большего.

А затем он стал ее целовать. Его рот скользил по ее губам нежными касаниями, трепетной лаской. Он был так бережен и деликатен, что Аделаида почти поверила, что он ни на чем не настаивает, дает ей возможность уклониться… Но железная хватка руки у нее на талии говорила о другом. Он был в ней уверен и просто терпелив. Он целовал ее с ласковой настойчивостью, словно намеревался принудить ее к неизбежной покорности. Хотя бы пришлось потратить на это всю ночь.

Но ожидание не продлилось так долго. Чувственный танец его губ разогрел ее кровь. Аделаида глубоко вздохнула, руки и ноги отяжелели и расслабились, а в голове все поплыло. Она прислонилась к нему, ощутила ладонями, как сильно бьется в груди его сердце, почувствовала сквозь одежду твердую мощь его тела.

Его ладонь легла ей на щеку, а большой палец прошелся по ее подбородку и слегка нажал на него. Она невольно приоткрыла рот, и его язык скользнул в него, пробуя на вкус.

Аделаида услышала собственный стон и его шутливый шепот около губ.

– Хочешь большего?

В этот момент она хотела всего. Она кивнула и была вознаграждена легким поцелуем в висок.

– Тогда не стремись увидеться с ним сегодня. – Коннор накрыл ее рот своим и задержался настолько, чтобы выманить у нее обещание. – Не встречайся с ним.

– Ладно, – прошептала она и потянулась к нему, когда он отстранился.

– Поклянись! – настаивал он, не приближаясь.

– Клянусь. – Она почти не сознавала, какие слова произносит.

– Помни, – прошептал он. Кратко прижался к ее губам, провел ладонью по щеке и отпустил ее.

Она растерянная осталась стоять на месте, в то время как он отступил на два шага. Если бы не вдруг ослабевшие колени, она бы шагнула за ним, но вместо этого произнесла первое, что пришло в голову:

– Ты говорил, что будет большее. Ты обещал… – Она оборвала себя и поморщилась. Даже чуть пьяная и ошеломленная, она понимала, что выставляет себя дурочкой.

Коннор только улыбнулся:

– Ты тоже дала обещание. Сначала выполни свое.

– Ох!.. – Почему-то это показалось ей очень несправедливым, но она не хотела спорить, чтобы не казаться еще глупее. Более разумным казалось вообще ничего больше не говорить. Она никогда до этого не целовалась с мужчиной и не имела ни малейшего понятия, чего теперь от нее ждали. Должна ли она повести вежливый разговор? Или томно уставиться ему в глаза? Быстро попрощаться? Последнее вдруг показалось ей самым привлекательным.

Коннор немного отклонился, заглядывая через кусты.

– Наше препятствие испарилось.

– О! Отлично, в самый подходящий момент. – Ощущая одновременно неловкость, растерянность и облегчение, Аделаида волевым усилием заставила ноги слушаться и повернулась в сторону дома. Однако осознав, что Коннор не идет за ней, вернулась. – А вы идете?

Он покачал головой.

– Я буду наблюдать отсюда.

– Ладно, – повторила она и, ощутив потребность в каком-то заключительном жесте, улыбнулась и присела в неглубоком реверансе. – Доброй ночи, Коннор.

– Сладких снов, Аделаида.

Он произнес эти слова как ласку. И Аделаида чувствовала жар его взгляда на затылке, когда потом шагала по открытому пространству к двери дома. Последней ее мыслью, перед тем как она открыла эту дверь, было, что ночь началась совсем не так, как ожидалось.

Глава 3

После того как Аделаида скользнула внутрь, Коннор тоже направился в дом. Ночь, решил он, прошла почти по плану. Он на минуту прислонился спиной к холодному камню стены, смакуя удовольствие от своего успеха… и памяти от вкуса Аделаиды Уорд. Он знал, что она будет сладкой, но легкая терпкость оказалась приятным сюрпризом.

Как правило, он избегал сюрпризов. Или, точнее, не любил, чтобы его заставали врасплох. А вот проделать это с другими было делом совершенно иным. Однако в случае мисс Уорд он был готов с радостью очароваться неожиданным.

С ней он был готов на многое. Например, оказаться обнаженным. Но теперь главным и первоочередным было обручиться с ней. Трудной задачей станет уговорить ее на это, но он как-нибудь все устроит. Обстоятельства, в которых оказалась Аделаида благодаря своему идиотичному братцу, уже сделали за него половину дела.

Вольфганг Уорд растратил семейное состояние на серию неудачных деловых попыток, настолько рискованных, что их трудно было назвать иначе, чем плохо обдуманные пари. Ходили слухи, что часть вины за неудачные вложения Вольфганга лежала на его покойной жене, но подтверждения этому Коннор пока не нашел. Тем более что неудачные проекты продолжались и после смерти этой жены при родах.

Это произошло около двух лет тому назад. Вольфгангу дали десять месяцев на празднование рождения сына и скорбь по жене, а затем посадили в долговую тюрьму, где он ухитрился заиметь еще один самый тяжкий долг. Источник и размер этого долга до сих пор оставались для Аделаиды тайной.

Только недомыслием провидения можно было объяснить, что сестры Вольфганга и его сын до сих пор не оказались в работном доме для нищих. Провидение послало Аделаиде и Изабелле небольшое наследство от какой-то дальней кузины. Его не хватило на то, чтобы выручить Вольфганга из тюрьмы, но оказалось достаточным, чтобы обеспечить сестер и малыша кровом и пропитанием… пока. От наследства уже оставалось совсем немного, а кредиторы Вольфганга прилагали все силы, чтобы его отобрать. Несомненно, им скоро удастся убедить суд, что женщинам оставлять наследство бесполезно.

У Аделаиды почти не оставалось ни времени, ни денег.

Коннор мрачно улыбнулся. К счастью для нее, у него средств хватает. А вот недостаток времени тревожил. Сегодняшней хитростью он обеспечил себе день или два… но ему требовалось больше.

Тот факт, что нынешняя история являлась специально подстроенной, вызывал у Коннора лишь небольшую неловкость. Для мук совести есть время и место. А именно их испытывает тот, кто поступает неправильно. А он ни секунды не сомневался в том, что прав.

– Что ты так хмуришься, мальчик? Не смог проделать все лучше? Спросил бы меня.

Коннор только выгнул бровь, когда из-за угла дома появился Майкл Берч. Тяжеловесный коренастый мужчина направлялся к нему, возбужденно потирая руки и прихрамывая из-за больного колена. Хотя он уже одолел границу среднего возраста, рыжие волосы Майкла сохранили свой яркий цвет, а круглое лицо оставалось таким же гладким, как при первой его встрече с Коннором. Коннору, как он и сказал Аделаиде, тогда было шестнадцать лет. Остальное он выдумал. Майклу не понадобилось полгода, чтобы разгадать лжеца. Обман был его успешным ремеслом.

– Все прошло по плану, – сказал Коннор как бы в ответ ему.

В целом по плану, мысленно поправил он себя. Задняя дверь дома затряслась и приоткрылась. Древнее лицо Грегори О’Малли появилось в щели. Его обветренное морщинистое лицо расплылось в улыбке.

– Что скажешь, парень? Возьмет она тебя?

– В конце концов, – отозвался Коннор, наблюдая, как старик выбирается из дома. Для своего возраста Грегори был достаточно бодр, но неизвестно, что скрипело больше – дверные петли или его суставы. – Ты проследил за ней?

– Да. Она отправилась прямиком в свою комнату.

– А до этого ты прошелся мимо гостиной и остановился перед дверью.

Это не было частью плана. Грегори было велено медленно пройти по коридору мимо двери маленькой гостиной и усесться на скамейке.

– Да, так и сделал. – В голосе Грегори не было слышно ни йоты раскаяния. – Человеку нужно иногда поразвлечься. А девчонке следовало задуматься.

– Тебе повезло, что она не упала в обморок.

Майкл хмыкнул:

– У нашей девушки характер решительный.

Это было так, но ни у того, ни у другого мужчины не было возможности в этом удостовериться.

– Но ведь ты ее никогда не встречал.

– Зато наблюдал. Она приходила навещать брата в тюрьме одна, с ребенком на руках и безо всякой защиты, кроме молитвы.

– Да, – кивнул Грегори. – Характер у нее есть. Она станет хорошей женой… Ты женишься на ней?..

Майкл наклонился к Грегори.

– Минуту назад он хмурился и мрачнел.

– Встревожился? Наш Коннор?

Коннор одарил их притворной улыбкой.

– Я не тревожился. Она согласилась не встречаться с сэром Робертом сегодня.

– А завтра? – поинтересовался Грегори.

– Посмотрим.

Его собеседники обменялись взглядами, но промолчали.

Коннор задумался, насколько полно рассказать им о происшедшем.

– Ухаживание зашло дальше, чем я предполагал: она ждет от него предложения руки.

– Что ж, времени хватит отбить ее даже после церковного оглашения о помолвке, – наконец произнес Майкл. – Ничего окончательного не произойдет, пока они не встанут перед священником.

– И до брачной постели, – добавил Грегори.

При мысли об Аделаиде в брачной постели с сэром Робертом Коннора чуть не вывернуло наизнанку. Он постарался выбросить из головы и эту картину, и подобные мысли.

Грегори понизил голос и наклонился поближе:

– Послушай, паренек… Бывало, что мужчина, желавший взять в жены определенную девушку, просто брал ее. И дело с концом.

Коннор наградил старика непроницаемым взглядом.

– Он не предлагает тебе украсть девицу, – объяснил Майкл.

– Я никогда не предложил бы такого, – подтвердил Грегори с изумленным видом и придвинулся еще ближе. – Но бывали времена, когда мужчина не отвергал эту идею.

– Я думал над этим. – В любом случае у него пару раз возникали такие фантазии. Или почти такие. – И мой ответ «нет»!

Коннор решительными шагами направился через лужайку к линии деревьев, окружавшей сад. Мужчины пошли за ним.

– Говорил тебе, ничего не выйдет, – прошептал Майкл.

– Мальчик стал мягкотелым.

– Чего же еще ждать, если ты вечно его баловал?

– Я баловал? Разве это я отговорил его от того, чтобы пристрелить мерзавца там, в Монтсеррате? Я тебя спрашиваю! Нет, не я!

Коннор усмехнулся, слыша их перебранку. Он как бы отодвинул на задний план звук их голосов, потому что давно привык слышать их препирательства и даже получал удовольствие от них, как от скрипов и шорохов любимого старого кресла. Он словно набирался от них силы и целеустремленности. Когда-то эти двои были его спасителями и наставниками, теперь – просто его семьей. Он был перед ними в долгу. Если б не Майкл и Грегори, он бы затерялся в трущобах Бостона. А если б не он, они провели бы последний год жизни в тюремной камере, а не свободными людьми. Из-за сэра Роберта…

Даже если это станет его последним делом в жизни, Коннор приложит все силы, чтобы сэр Роберт заплатил за свои преступления.

И Аделаида Уорд станет первым взносом.

Аделаида была еще не слишком трезвой, когда доковыляла до своей комнаты. Однако приложила все усилия, чтобы выглядеть достойно. Она провела ладонями по платью и постаралась собраться с мыслями. Когда ей это не удалось, она попробовала сфокусировать взгляд.

Изабелла еще не спала. Сидя в кресле у окна, она читала книжку. У них были одинаковые хрупкие фигуры и тонкие черты лица, но Изабелла унаследовала от матери темно-белокурые волосы и светло-голубые глаза, а также ее упрямство и – иногда – вспыльчивость.

Она окинула прищуренным взглядом Аделаиду и вернулась к книжке, напомнив тем самым сестре, что перед балом они поссорились.

– Ну как? Свершилось? – язвительно осведомилась Изабелла. – Прекрасная дева пожертвовала себя дракону и спасла королевство?

– Нет. – Ступая очень осторожно, Аделаида пересекла комнату и мысленно поздравила себя с тем, что не споткнулась, после чего швырнула маску на постель. – Владения Уордов продолжают пребывать в опасности.

– Сэр Роберт не сделал предложения? – Изабелла оторвала глаза от книжки, и суровое выражение ее лица сменилось растерянностью. – И ты вернулась?!

– Я не пошла туда.

– Но тебя не было почти час. Где ты была? – прищурилась Изабелла. – И почему ты такая взъерошенная?

– Я была в гостиной… в саду. – Аделаида взмахнула рукой. – Там дул ветерок. Я так и не добралась до бала.

– В саду?.. – Явно заинтригованная Изабелла отложила книжку в сторону и поднялась на ноги. – Что ты там делала?

Придумать подходящую ложь Аделаида не смогла и выпалила:

– Уклонялась от сэра Роберта!

– О! Я знала! – вскричала Изабелла с нескрываемой радостью. – Я знала, что ты придешь в чувство.

– Наоборот, я утратила всякое соображение.

– Чепуха! Ты наконец-то пришла в себя. – Изабелла пересекла комнату и с преувеличенным сочувствием погладила сестру по руке. – Бедняжка. Я слышала, что от этого наступает полный сумбур в голове. Однако поскольку я никогда рассудка не теряла…

Изабелла оборвала себя и принюхалась.

– Ты пахнешь… – Она склонилась к сестре и снова нюхнула. – Решительно огнеопасно!

– О, я… Там был буфет. В гостиной… Я подумала, что глоточек успокоит мне нервы…

– Аделаида! Ты что, пьяна? – Эта мысль явно очаровала Изабеллу.

– Вовсе нет! Я… – У нее вырвался довольный смешок. – Я вышита.

– Вышита? Что, ради всего святого, это значит?

Аделаида покачала головой и жестко провела ладонями по лицу, словно это могло стереть с него упрямо рвущуюся наружу улыбку.

– Это означает, что я жутко все испортила. Святые небеса! Что же я натворила?

– Судя по всему, ты отлично провела этот час.

Аделаида проигнорировала ее слова, скинула туфельки и заметалась между кроватью и дверью. Она заставляла себя сосредоточиться. Тогда она сумеет выбраться из той неразберихи, в которой запуталась. Надо, надо подумать!.. Будь оно все проклято!

– О чем я только думала? – пробормотала она себе под нос.

Уж, конечно, не о своей семье, или сэре Роберте, или деньгах, потраченных на новое бальное платье. Она хмуро глянула на свои юбки. Платье было не из лучшего шелка, и фасон не самый модный, но оно было новым и обошлось недешево. Она могла бы потратить эти деньги на полусапожки для себя и Изабеллы. Им обеим срочно требовалась новая обувь. Словом, она могла бы потратить эти деньги гораздо практичнее.

– Я должна была пойти на бал, – пробормотала она.

А теперь было уже слишком поздно. Даже если бы она не была «вышита», если б не дала обещание Коннору… Будь она проклята, если станет целоваться в саду с одним мужчиной и в тот же вечер примет предложение руки и сердца от другого. Она предпочитала думать, что сохраняет по крайней мере остатки чести.

Сколько, задумалась она, должно пройти времени между поцелуем и предложением?

– День или два? – Она бросила искоса взгляд на Изабеллу, которая, зная привычку Аделаиды расхаживать, разговаривая сама с собой, спокойно уселась на ручку кресла.

– Ты хоть сознаешь, что я не имею ни малейшего понятия, о чем ты говоришь? – пожала она плечами.

– Конечно, понимаю. – Аделаида просто на мгновение забылась. Так же, как чуть раньше забыла, насколько нужны ей деньги сэра Роберта и сколько она потратила на бальное платье. – Полагаю, я смогу попытаться его продать, – бормотала она.

Но все равно это оказывалось такой бессмысленной тратой… К тому же она бесконечно устала продавать свои вещи. Почти все ценности, принадлежавшие их семье, были давно заложены за мизерную долю их стоимости.

– Оно же практически неношеное, – пришло ей в голову. Она остановилась и ухмыльнулась сестре. – Его должна надеть ты.

– О чем это ты?

– Ты должна пойти на бал.

Изабелла пружинисто выпрямилась, голубые глаза ее засверкали.

– Ты правда этого хочешь?

– Нет никакого смысла, чтобы пропадало такое платье. – Аделаида рассмеялась, глядя, как Изабелла немедленно стала торопливо расстегивать пуговки на своем платье. – Но тебе придется позаимствовать новую маску у миссис Кресс. Моя погибла.

Изабелла бросила взгляд на кучку перьев, лежавшую на постели.

– Да, упокоилась с миром.

Чувствуя себя гораздо лучше после того, как исправила одну ошибку, Аделаида встряхнула юбки и обменялась платьями с сестрой. Она усадила Изабеллу за туалетный столик и попыталась как-то причесать ее, но попытка оказалась тщетной, и она бросила это занятие.

Изабелла возбужденно вертелась у нее под руками.

– Может быть, я встречу джентльмена, который купил Эшбери-Холл, и он безумно в меня влюбится.

Аделаида подумала об огромном, давно заброшенном поместье, расположенном в нескольких милях от их дома.

– Мы не знаем, что за джентльмен его купил. Мы не знаем никого достаточно состоятельного, чтобы купить Эшбери-Холл.

– Но мы, возможно, узнаем… к концу этой ночи.

Аделаиде понадобилось несколько мгновений, чтобы заметить азартный блеск в глазах сестры.

– Разумеется.

Она подошла к стене и дернула сонетку звонка.

Изабелла нахмурилась.

– Что ты делаешь?

– Тебе понадобится компаньонка. – Она была навеселе, но рассудка не потеряла.

– Никого мне не нужно! – возмутилась Изабелла. – Как я смогу веселиться, если за плечо будет заглядывать компаньонка?

Не отвечая, Аделаида снова дернула шнур звонка.

– Ну хорошо, – недовольно фыркнула Изабелла и вновь перевела взгляд на свое отражение в зеркале. – Узнай, свободна ли леди Энгсли. Она дама жизнерадостная, и твой дракон ее не испугает.

– Сэр Роберт вовсе не…

– Что мне сказать миссис Кресс?

Аделаида растерянно заморгала, ошеломленная такой резкой сменой темы.

– О чем ты намерена с ней говорить?

– Ты точно пьяна! – рассмеялась Изабелла. – Как мне объяснить твое отсутствие?

– Ох!.. – Она постаралась припомнить, какой предлог они придумали, чтобы оправдать отсутствие на балу Изабеллы. Уж точно не то, что сестры Уорд не могут позволить себе два новых бальных платья. – Скажи ей, что у меня разболелась голова.

– Полагаю, что через несколько часов это окажется святой правдой.

Аделаида, усевшись на постели, рассеянно наблюдала, как прихорашивается Изабелла. Та была такой хорошенькой, жизнерадостной, полной сил, надежд и энергии. Но жизнь давила их бедностью. Аделаида слишком хорошо это понимала. Если ничего не произойдет, всякие надежды скоро умрут.

– Изабелла! – внезапно обратилась она к сестре, подождав, пока их взгляды встретятся в зеркале. – Неужели так плохо иметь в братьях богатого барона?

Прошло несколько долгих мгновений, пока Изабелла собралась с мыслями, но когда она наконец ответила, голос ее был нежен и печален, так что у Аделаиды защемило сердце.

– Я обожала бы богатого брата, – она повернулась на табурете и посмотрела в лицо Аделаиде, – но я не хочу получить сестру-мученицу.

Аделаида молча задумалась над ее словами. Это было последнее, что сказала сестра, и об этом думала Аделаида, засыпая. Сон ее был полон драконов и дев. А еще там был рыцарь с завораживающими зелеными глазами и губами, слегка отдающими виски.

Глава 4

На следующее утро Аделаида поднялась с твердым намерением забыть о случившемся накануне вечером. Принять такое решение было очень легко: для этого требовалось только коротко поразмыслить, какой дурочкой она себя выставила. Пила виски… целовалась с незнакомцем в саду, пообещала уклониться от встречи с почти женихом… Она едва могла поверить в случившееся.

Однако теперь она могла позаботиться о том, чтобы не повторять своих ошибок. Она оденется, выйдет к завтраку, проявит внимание к сэру Роберту и станет всячески притворяться, что никогда не сталкивалась с человеком по имени Коннор Брайс.

Первое и второе намерения она исполнила. Гораздо труднее получилось с третьим и четвертым. Сэра Роберта на завтраке не оказалось, что она почти проглядела из-за полной неудачи проигнорировать существование мистера Коннора Брайса.

Он тоже не был на завтраке – на это она сразу обратила внимание и провела следующий час, ломая голову, как ей осведомиться о нем, не признаваясь никому, что познакомилась с ним накануне вечером.

Наконец она сдалась, когда миссис Кресс встала из-за стола и пригласила гостей присоединиться к ней в прогулке по саду. Аделаида вежливо отказалась, сославшись на продолжавшуюся головную боль. Она прибавила и эту ложь ко все увеличивающемуся списку своих грехов. Не было у нее никакой головной боли. Она проснулась утром здоровехонькой, как всегда. Небольшая приятная, хоть и незаслуженная радость.

Ее чувство вины увеличилось, когда она выскользнула из утренней столовой как раз в ту минуту, когда сэр Роберт входил в нее через другую дверь. Скоро она поговорит с ним, твердо сказала себе она… но не сейчас. Сначала ей нужно совершить долгую прогулку на свежем воздухе, чтобы окончательно привести мысли в порядок.

Аделаида недолго успокаивала себя рассуждением, что для этого ей необходимы свежий воздух и уединение, а потому постаралась держаться подальше от остальных гостей.

В конце концов, утро было чудесным. Солнце позднего лета грело ей спину, а легкий ветерок шевелил юбки и охлаждал лицо. Вокруг радовали глаз виды и звуки ухоженного сада: пчелы жужжали среди астр, аккуратные клумбы с турецкой гвоздикой и вьющиеся плети старинных роз источали аромат. Аделаида тщательно рассматривала их, изо всех сил стараясь отвлечься от мыслей о Конноре Брайсе… но ей это плохо удавалось.

Все ее размышления были переполнены Коннором Брайсом. Она думала о том, когда сможет увидеть его снова. Увидит ли она его вообще? Поцелует ли он ее еще раз? Как и когда?.. Словом, стала настоящей бесстыдницей.

Оборвав с отвращением свои мысли, Аделаида круто повернулась, собираясь возвратиться туда, откуда пришла. Она отправится в свою комнату и останется там до обеда… или пока сэр Роберт не попросит ее общества. Что получится раньше?.. Она миновала пышный розовый куст, свернула за угол и… оказалась лицом к лицу с Коннором.

Ноги ее остановились сами собой. А также сердце, которое вздрогнуло, а потом забилось гулко и мучительно.

Он сидел на расстоянии шести футов, на скамейке, которая была пустой, когда она проходила около нее незадолго до этого. Откинувшись назад и вытянув вперед длинные ноги, он выглядел уверенным в себе, расслабленным и даже более красивым, чем ей помнилось. Наверное, было неразумно полагать, что двенадцати часов достаточно, чтобы забыть внешность человека. Но в эту минуту рассуждать разумно она не могла, не сейчас, когда солнце высвечивало золотые пряди в его волосах, а на губах его играла приветливая, удивительно обаятельная улыбка… обращенная к ней.

– Я как раз размышлял, смогу ли увидеть вас сегодня, – пробормотал он.

Слишком поздно она осознала, что ей следовало не гадать, увидит ли она его нынче, а тревожиться о том, что лучше сказать ему при встрече.

Потому что теперь она смогла лишь выговорить, точнее, пролепетать:

– Доброе утро.

А ведь он действительно был первым мужчиной, с которым она поцеловалась, и у нее должно было бы найтись гораздо более красноречивое приветствие.

Коннор подвинулся на скамейке, освобождая ей место рядом с собой.

– Не присядете ли рядом?

Ей не стоило это делать. Действительно не стоило. Однако она села, как садится бабочка на яркий цветок.

– Вас не было на завтраке. – Тоже не бог весть какое красноречивое замечание, но гораздо лучшее, чем первая ее попытка.

– Я рано встал. – Коннор повернул голову на звук смеха, доносившийся из глубины сада. – Почему вы одна?

Аделаида пожала плечами с якобы небрежной беззаботностью.

– Не особенно люблю толпу. Я предпочитаю тишину.

– Должен ли я предоставить вас вашим раздумьям?

– Нет. Одиночества я тоже не люблю. – Тут ей пришло в голову, что он подыскивает вежливый предлог, чтобы избавиться от ее общества. – А может быть, вам хочется остаться одному? Я не хотела бы навязываться…

Коннор поднял голову, его полные губы изогнулись в легкой ухмылке.

– Мы вновь возвращаемся к взаимному смущению?

– Я не это имела в виду. – Аделаида смахнула с юбки воображаемую пушинку. – Не знаю, почему должна так себя чувствовать.

На самом деле она прекрасно это понимала. Она целовалась с ним. Такой поступок должен был бы заставить покраснеть любую приличную молодую леди.

А она уселась рядом с ним и начала легкую болтовню, словно они двое были старыми знакомыми и просто убивали время. Одним словом, это было очень неловко.

– Если хотите, я мог бы раздобыть и принести сюда стаканчик виски, – предложил он. – Или кочергу.

Аделаида оставила в покое юбку, подняла глаза и рассмеялась. Каким облегчением было услышать, как непринужденно он говорит об их прошлой встрече! Просто подшучивая над ее злосчастной маской… Признавать очевидное было гораздо легче, чем суетиться вокруг случившегося.

– В этом нет необходимости, – чопорно откликнулась она. – Благодарю вас.

– Вы уверены? Вы были на редкость самоуверенны вчера, проглотив немного виски и с оружием в руках.

– Поверить не могу, что вела себя так плохо. – Аделаида бросила на него укоризненный взгляд, в котором, впрочем, не было особого напора. – И не могу поверить, что вы столь дерзки, что напоминаете мне об этом.

– Мне понравилось, как плохо вы себя вели. – Его губы дернулись в лукавой ухмылке. – И мне понравилось быть дерзким наглецом.

А вот это замечание, решила она, было слишком самоуверенным. Но, Боже, эта его улыбка!.. Она могла соблазнить любую женщину, ввести ее в искушение. Аделаида посмотрела в сторону дома.

– Я должна идти. Мне не следовало…

– Мне не следовало вас поддразнивать, – мягко прервал он ее. – Я прошу прощения.

Она настороженно посмотрела на него.

– Если я останусь, вы обещаете вести себя, как джентльмен?

– Даю вам свое слово… наглеца. – Коннор снова улыбнулся, но в этой улыбке не было порочности, только обезоруживающая детскость, от которой ее напряжение растаяло. – Расскажите мне, что вы делали вчера вечером после того, как мы расстались. Было ваше опоздание замечено?

– Нет. – Аделаида заколебалась, не уверенная, хочет ли во всем признаться. – Я не пошла на бал. Моя сестра принесла хозяйке мои извинения.

– Ваша сестра Изабелла?

Она кивнула и ухватилась за шанс перевести разговор на безопасную тему:

– Да, Изабелла. – Аделаида усмехнулась. – Она всегда предпочитает, чтобы ее называли полным именем. Считает необходимым подчеркивать это.

– Аделаида, Изабелла и Вольфганг – необычный набор имен.

Аделаида невольно вздрогнула при упоминании имени брата. Обстоятельства жизни Вольфганга были широко известны, но она надеялась, что Коннор был с ними не знаком.

– Моя матушка родом из Пруссии, – объяснила она, преодолевая смущение. – А ее мать была итальянкой.

– Но лучшее в вас из Британии.

Аделаида улыбнулась:

– Отцу нравилось так считать. Он любил подчеркивать это, но лишь для того, чтобы поддразнить матушку.

Выражение его лица и интонация стали почти бесстрастными.

– Они не ладили друг с другом?

– Очень даже ладили, – уверила она его. – Просто им нравилось подшучивать друг над другом. Вот и все.

– Это частый способ выразить привязанность. – Коннор закинул руку за спину и, сорвав ярко-желтый цветок, протянул ей. – А это другой.

Польщенная Аделаида потянулась за ним.

– Спасибо.

Однако Коннор отвел руку так, чтобы она не могла дотянуться.

– Вы знаете, что это такое?

– Да. Это гелениум, привезенный из Америки. – Она также знала, что его еще называют чихательной травкой, но не стала об этом упоминать.

– А есть у вас любимый?

– Цветок? – Она покачала головой. – Нет. Хотя, пожалуй, я неравнодушна к макам.

– К макам? Я запомню и куплю вам дюжину.

При этих словах Аделаида покраснела от удовольствия. Она никогда не получала от джентльмена цветы, даже от сэра Роберта.

– Вы не можете. Я имею в виду купить.

– Все можно купить.

– Но они так недолговечны. Они вянут, уже когда вы их срезаете. – Для Аделаиды в этом была их привлекательность. Маки нельзя было укротить в вазе или затерять в букете. – Им нужно радоваться в саду. Любоваться такими, какие они есть.

Коннор вертел цветок в длинных изящных пальцах.

– А этот долго простоит?

– Какое-то время. Без должного питания все постепенно вянет.

– Значит, до тех пор. – Он протянул ей цветок.

Их пальцы соприкоснулись на стебле, и Аделаида вспомнила, как эти пальцы скользили по ее щеке. Она вспыхнула при этом воспоминании и потянула цветок к себе с силой большей, чем намеревалась.

– Изабелла рисует их! – выпалила она прежде, чем вспомнила, что Изабелла ничего больше не рисует, потому что у них давно нет денег на рисовальные принадлежности. – У нее необыкновенный талант к этому. Мой отец говаривал, что, ухаживая за садом, я создаю красоту на сезон, а сестра, рисуя, улавливает и сохраняет сущность красоты для вечности. Он был безнадежно поэтичен.

Теперь Аделаида радовалась, что осталась. Ей было приятно сидеть с ним рядом и вести интересную беседу. Она позабыла, какое это удовольствие.

Находясь с сэром Робертом, она только слушала. Точнее, пыталась слушать. Барон был не то чтобы зануден, но слишком предсказуем и излишне многословен. Он вечно распространялся о своих недавних приобретениях для конюшни, о последних покупках у портного и, наконец, о последних услышанных сплетнях, обычно касавшихся людей, о которых Аделаида ничего не знала и которых никогда не встречала. Если ей везло, он разнообразил эту рутину жалобами на своих слуг. Ее вклад в разговоры ограничивался восклицаниями вроде «О Боже!» или «О да!», или «Какая жалость!», вставляемыми в подходящие паузы.

Сэр Роберт никогда не задавал ей вопросов. Он ничего не знал о ее семье, ее прошлом, ее симпатиях и антипатиях. Аделаида сомневалась, что ему было известно о ее любви к садоводству и о художественном таланте сестры.

С Коннором все было иначе. Он заставлял ее смеяться, думать, чувствовать. Меньше чем за двенадцать часов он узнал о ней больше, чем сэр Роберт за четыре месяца.

Их разговор напомнил ей оживленные споры и долгие беседы, которые она когда-то вела с отцом. Он поощрял ее думать и активно участвовать в разговорах. Ей очень этого не хватало. Ей не хватало того, чтобы мужчина разговаривал с ней, а не безапелляционно, самодовольно вещал.

– О чем вы задумались?

Заданный шепотом вопрос Коннора отвлек ее от рассеянных мыслей. Аделаида тряхнула головой. Ей не хотелось думать о сэре Роберте. Не сегодня утром. Не в эту минуту. Ей не хотелось думать о предстоящих годах бездумного подчинения.

– Я просто отвлеклась. Расскажите мне о своей семье.

– Моя мать была ирландкой, мой отец был британским джентльменом с владениями в Шотландии.

Аделаида чуть сдвинула брови. Это было не слишком вразумительно.

– Есть у вас братья и сестры?

– Не такие, которых мне хотелось бы признавать.

Сначала она решила, что он шутит, но быстрый взгляд на его лицо показал, что Коннору не до шуток.

– Я раз или два чувствовала то же самое, – призналась она. Случались дни, когда ей больше всего хотелось отказаться от родства с Вольфгангом.

– Речь идет о вашем брате? – предположил Коннор.

Она неохотно кивнула. Конечно, не стоило надеяться, что он не слышал историю Вольфганга.

– Детьми мы очень любили друг друга.

– Но теперь…

А теперь ее брат находился в долговой тюрьме, куда попал из-за долгов, в которые влез из-за сочетания упрямства и себялюбия. И будет сидеть там, пока она как-то его не вызволит. Внезапно утро потеряло для нее всякое очарование. И трепетный свет, и теплый воздух, и шорох ветра в листве нагоняли на нее грусть.

– Мне бы хотелось…

– Чего бы вам хотелось?

Ей хотелось бы обладать талантом Изабеллы запечатлевать красоту. Она сохранила бы тогда для себя один или два момента этого утра.

Но это была невозможная мечта, напрасная надежда.

– Я хочу вернуться в дом. – Аделаида встала и, не подумав, обратилась к нему: – Вы меня проводите?

– Я не могу.

– Почему нет? Нет ничего плохого в том, чтобы леди и джентльмен прогулялись по саду среди бела дня.

Особенно когда вокруг нет никого, кто стал бы это обсуждать и комментировать.

– Обычно нет.

– Не могу представить себе обстоятельств, когда это было бы… – Тут ее осенила ужасная мысль. – Святые небеса! Вы женаты?!

– Нет. У меня нет ни жены, ни невесты.

Аделаида облегченно выдохнула. Грехов у нее было много, но ей вовсе не хотелось добавлять к ним еще и грех прелюбодеяния.

– Так в чем же дело?

– В том, что у меня нет и приглашения.

– Войти в дом из сада? – Она озадаченно фыркнула. – Не будьте смешным.

– Находиться в этом саду, – поправил ее он.

Понимание происходящего медленно доходило до ее разума.

– Вы, конечно, шутите?

Коннор ответил ей с детской улыбкой:

– Боюсь, что нет. Леди, встречи с которой я старался избежать вчера вечером, – это ваша хозяйка.

– Вы… вы просто вторглись сюда?! – Святой Боже! Неудивительно, что он старательно прятался прошлым вечером и не появился на завтраке. – Но зачем?..

– Чтобы увидеть вас, – непринужденно объявил он.

– Вы просто… Вы не можете… Я должна идти. – Аделаида круто повернулась и чуть ли не бегом направилась к дому.

– Аделаида, подождите. – Коннор догнал ее и пошел рядом.

– Вы должны были сказать мне. Вы должны были… Господи, значит, вы просто вломились в дом?

– Дверь была открыта, – возразил он. – Шел бал. Я не первый джентльмен, пригласивший себя на бал подобным образом. Такое часто случается во время светского сезона. Это общепринятая практика.

Никогда не бывшая гостьей лондонского сезона, Аделаида понятия не имела, правда ли это.

– Принято так вести себя или нет, это все равно неправильно, и вы должны были мне об этом сказать…

– Должен был. Может, вы остановитесь на минутку, чтобы я мог извиниться по всем правилам?

Она отчаянно потрясла головой.

– Сэр Роберт будет искать меня.

А если он этого не сделает, она сама отправится на его поиски. Ей давно пора вспомнить, зачем она приехала сюда к миссис Кресс.

– Вы не можете выйти за него замуж, – грубовато заявил Коннор.

– У меня нет выбора, – призналась она, надеясь положить конец этому разговору.

– Есть. Лучше выходите замуж за меня.

– Что? – Аделаида недоверчиво посмотрела на него и ускорила шаг. – Нет.

– Почему нет?

Видно, этот человек не в своем уме.

– Я с вами только что познакомилась. Мы едва знаем друг друга.

– Мне тридцать один год. У меня все зубы свои. Я до этого никогда не делал предложения леди. И у меня больше денег, чем у сэра Роберта.

– Это не основание…

– Я много месяцев не думал ни о ком, кроме вас.

Аделаида, споткнувшись, остановилась под увитой розами аркой и, круто обернувшись, уставилась на него.

– Мы впервые встретились вчера ночью.

– Я видел вас раньше, когда вы приносили племянника повидаться с его отцом. Вы проходили мимо моего окна каждую субботу.

Аделаида покачала головой с терпеливым недоверием. Хотя ей были известны большинство жителей ее деревни Бэнфрис, она, конечно, не могла ручаться, что знала всех обитателей, проживавших между ее домом и тюрьмой.

– Вы за мной наблюдали?

– Только те несколько мгновений, что вы проходили мимо.

Она не знала, что сказать на это. Не знала, как на это реагировать. Должна ли она быть польщена? Встревожена? Оскорблена? Кажется, она испытывала все эти чувства одновременно, но больше и превыше всего она была удивлена.

Явно оценив ее молчание как ободрение, Коннор улыбнулся и потянулся к ее руке.

– Выходите за меня замуж, Аделаида.

Не зная, что сказать, она произнесла самое очевидное:

– Вы говорите серьезно?

Но поверить в его серьезность Аделаида не могла. И особенно тревожным было то, что какая-то ее частица испытывала соблазн принять его предложение. Она не знала о Конноре Брайсе ничего, кроме того, что он способен пробраться на чужой бал и готов несколько месяцев следить из окна за женщиной, прежде чем с ней заговорить. Он мог оказаться пьяницей. Или игроком. Он мог быть вором или убийцей. Или и тем, и другим, и всем этим сразу.

Она не любила сэра Роберта, но четыре месяца знакомства и ухаживания позволили ей составить некоторое представление о его характере.

И эти же четыре месяца существенно истощили ее наследство. У нее совсем не оставалось времени.

– Я не могу. – От этих слов во рту разлилась едкая горечь. Аделаида отобрала у него руку и сразу ощутила холодную пустоту. – Я прошу прощения. Мне нужно идти.

Коннор заступил ей дорогу.

– Только не к сэру Роберту.

– Он хороший человек.

– Дайте мне время доказать, что я лучше. Дайте мне еще один день.

Аделаида покачала головой. Каждый день откладывания решения по поводу сэра Роберта был еще одним днем, усиливавшим угрозу, нависшую над будущим ее семьи. Риск оскорбить сэра Роберта был слишком велик, а последствия этого слишком серьезны.

– Я предлагаю вам выбор, – настаивал Коннор. – Я предлагаю вам шанс получить нечто большее, чем…

– Мне не нужно большего. Я не хочу этого. – Как легко скользнула эта ложь с ее языка. – Я хочу обеспечить безопасность и сохранность того, что имею.

По крайней мере это было правдой.

Его лицо стало жестким, почти жестоким.

– И я ничего не могу сделать, что изменило бы ваше мнение?

– Ничего. Мне очень жаль. – Аделаида шагнула мимо него, но он схватил ее за руку и круто развернул к себе лицом.

– Поцелуйте меня на прощание! – прорычал он. – Подарите мне хотя бы это!

И прежде чем она успела что-то сообразить, как-то отказать ему, Коннор резко притянул ее к себе.

Этот поцелуй не был нежным. Не было ни уговаривания, ни шутливого поддразнивания, ни теплоты соблазна. Его рот жестко накрыл ее губы и завладел ими. Его жаркое дыхание… его запах, столь же пьянящий, как виски, которое она пробовала вчера ночью… От шершавого прикосновения его щетины к чувствительной коже ее лица по ее телу пробежала дрожь. Умелое давление его губ, сладостное скольжение его языка вызвали глубинный трепет.

Его ладонь властно легла ей на затылок, поворачивая ее лицо так, как ему было удобно… как нравилось ему… и ей.

Мир вокруг поплыл и закружился. И тут же замер, когда совсем рядом с другого конца зеленого туннеля раздался громкий смех.

Миссис Кресс! И ее прогулка! Волна паники захлестнула Аделаиду.

Она замерла. Но ее полуоткрытый рот находился всего в дюйме от рта Коннора.

Коннор шевельнулся… И одним гибким движением вывел их из-под защиты увитой розами арки на полное обозрение дюжины гостей.

В этот миг ее мир снова бешено закружился, но на этот раз не было никакой надежды на то, что он остановится.

Глава 5

Аделаиде показалось, что она окружена морем широко открытых глаз и разинутых ртов. Тишина воцарилась абсолютная.

Она оторвалась от Коннора и застыла на месте, багровая, как все присутствующие гости… за исключением, пожалуй, сэра Роберта, щеки которого пошли алыми пятнами, медленно распространявшимися по всему лицу.

Никогда в жизни Аделаида не испытывала такого мучительного стыда, даже когда ее стошнило на туфли сына викария на глазах у всех прихожан. Ей тогда было двенадцать лет. Она была достаточно взрослой, чтобы испытать отчаянное смущение, но еще достаточно маленькой, чтобы не усомниться, что умрет от этого на месте.

О, как ей хотелось сейчас, чтобы так все и произошло. Поскольку в сравнении с тем, что грозило ей сейчас, порча обуви сына священника была просто досадной мелочью. А вот момент, когда молодая леди просто обязана была умереть от стыда, – это когда половина гостей светского приема, включая ее почти что жениха, застигли названную леди, швыряющую в грязь семейную честь ради поцелуя незнакомца.

Незнакомца, который, совершенно очевидно, скомпрометировал ее намеренно.

– Что вы натворили?! – ошеломленно прошептала она.

Голос Коннора тихо прошелестел у нее над головой:

– Я вас спас.

Мысли о собственной смерти мгновенно сменились желанием увидеть его смерть. Если и существует момент, когда молодая леди может безнаказанно убить джентльмена, он настал именно сейчас…

– Вы!..

Список ругательных слов, вертевшихся у нее на языке, затерялся во взрыве восклицаний, которыми разразились гости. Все они внезапно обрели голос и напали на нее с вопросами и требованиями.

Она, заикаясь, попыталась обратиться к ним ко всем сразу.

– Я требую объяснения!

– Вы получите его, сэр Роберт. Я…

– Святые небеса, дитя! О чем ты только думала?!

– Если позволите мне объяснить, миссис Кресс.

– Никогда не ожидала этого от мисс Уорд!

Аделаида открыла рот и тут же его закрыла. Ей нечего было ответить.

– Коннор! – Леди Энгсли, хорошенькая брюнетка с синими глазами, вдруг возникла в просвете между широкими плечами двух гостей. Спустя мгновение ее муж, маркиз Энгсли, сделал шаг в сторону, давая ей дорогу. – Коннор, что вы здесь делаете?

– Не думай об этом! – Золовка леди Энгсли, леди Уиннифред, пробилась сквозь толпу и встала с ней рядом. Ее янтарные глаза расширились от потрясения. – Как вам удалось выйти из тюрьмы?

Аделаида засомневалась, что расслышала ее правильно.

– Что-что?.. Из тюрьмы?!

– Малышка Фредди, – протянул Коннор. – Всегда такая тактичная.

Значит, она все расслышала правильно. Казалось, ничто не может ухудшить ситуацию… но нет, оказалось, что может. Ее скомпрометировал беглый каторжник.

– Из тюрьмы?! – Аделаида не произнесла это, а жалобно взвизгнула. Удивительно, что она вообще смогла выдавить из себя даже это. Тюрьма!.. Чего еще ей было ждать?!

Миссис Кресс окинула Коннора быстрым взглядом.

– Я не помню, что посылала вам приглашение, сэр.

Коннор ответил на упрек элегантным поклоном.

– Прошу вашего прощения, мадам. Я счел, что приглашение сэру Роберту распространяется на всю его семью.

– Мы вовсе не одна семья! – рявкнул сэр Роберт. Несколько голов, включая голову Аделаиды, повернулись от Коннора к сэру Роберту, затем снова к Коннору.

– Вы родственники? – поинтересовался кто-то.

– Отнюдь нет! – Лицо сэра Роберта из пятнистого стало равномерно багровым. Аделаида ждала, что в любую секунду у него изо рта пойдет пена.

– Братец, – протянул Коннор, – ты меня ранишь…

– Братец? – Аделаида повернулась к сэру Роберту. – У вас есть брат, сбежавший из тюрьмы?

Не самый умный вопрос в эту минуту, но он удачно отвел общее внимание от нее… Пока миссис Кресс снова не повернулась к ней и не осведомилась:

– Ваш любовник – беглый каторжник?

– Вовсе нет, – чопорно произнес Коннор. Он даже принял оскорбленный вид: он обиделся за нее, что было удивительно, но приятно. – Меня выпустили.

Ах, негодник!

– Этот мужчина вовсе не мой… мой… – Аделаида даже не смогла выговорить это слово. Теперь гости наверняка увидят, что леди, неспособная даже произнести слово «любовник», не может иметь ничего подобного. Аделаида переводила взгляд с одного заинтересованного лица на другое. Нет, они явно ничего подобного не видели. – Никакой он мне не… Мистер Брайс воспользовался… – «Моим желанием ускользнуть в сад, чтобы увидеться с ним». – Я хочу сказать… Я не ожидала… – «Но ведь я надеялась». – То есть…

Леди Энгсли пожалела ее:

– Может быть, мы обсудим это в доме?

– Тут нечего обсуждать! – выступил вперед сэр Роберт и ударил Коннора по лицу перчаткой.

Раздались изумленные возгласы, а леди Энгсли и леди Уиннифред закатили глаза. Кажется, лорд Гидеон, муж леди Уиннифред, отозвался смешком.

Коннор встретил вызов долгим ледяным молчанием, за которым последовала самая грозная улыбка, которую Аделаиде когда-либо приходилось видеть.

– Назовите ваше оружие, – наконец произнес он. Тон был оскорбительно холодным, и смотрел Коннор на сэра Роберта так, словно готов был пронзить его сердце прямо тут на месте.

У Аделаиды по коже побежали мурашки. Это был не тот Коннор, который только что шутил и смеялся с ней в саду. И не тот джентльмен, который внимательно выслушивал ее планы и мечты. Этот человек был… Она не знала, каким словом его определить… Пожалуй, «опасен».

Сэр Роберт побледнел, судорожно сглотнул и наконец, запинаясь, выдавил:

– Это так не делается.

– Вы должны выбрать оружие, – разъяснил Коннору какой-то идиот из толпы.

– Я выбираю кулаки! – прорычал Коннор. – Ничто не даст мне большего наслаждения, чем разорвать вас на клочки голыми руками.

– Господи Боже!.. – выдохнул кто-то.

– Какое дикарство! – проговорил кто-то с явным злорадством. Аделаида сообразила, что это произнес тот же идиот, который подсказывал Коннору дуэльные правила.

Сэр Роберт громко сглотнул.

– Это… Так тоже не делается.

Леди Энгсли оказалась одной из немногих, кого не привела в восторг смертельная ссора.

– Какая глупость! – фыркнула она. – Какая еще дуэль?

Аделаида не могла с ней не согласиться.

– Довольно. Не будет никакой дуэли. – Она встала между мужчинами лицом к Коннору. – Мистер Брайс, это не поможет…

Она оборвала свою речь на полуслове, потому что Коннор схватил ее за плечи, поднял в воздух и переставил в сторону… и все это, не сводя глаз с сэра Роберта. Было такое впечатление, что ее просто не существовало.

А она могла думать только об одном: почему он не отодвинул ее в сторону прошлой ночью, или нынче утром, или всего пять минут назад?

Она услышала вздох лорда Энгсли до того, как он шагнул и встал перед ее глазами. Он был самым высоким среди присутствующих гостей.

– Мисс Уорд права. Никакой дуэли не будет, – объявил он.

Роберт немедленно попятился от Коннора и начал натягивать перчатку.

– Ну, если вы настаиваете…

Головы всех присутствующих в унисон повернулись к сэру Роберту, словно в балете.

– Что ж, все разрешилось очень быстро, – заметил кто-то.

– Практически мгновенно, – сказала леди Уиннифред.

Миссис Кресс наклонилась к ней и прошептала:

– Это сулит вам большие неприятности, моя дорогая.

Но вроде бы нет. О дуэли больше речи не шло: это было незаконно, аморально и, как справедливо заметила леди Энгсли, просто глупо. Однако все решили, что сэр Роберт отступил из трусости.

Сэр Роберт отказался от дуэли, потому что не стал так высоко ценить ее честь. Не будет никакого предложения замужества. Не будет пяти тысяч в год. Не будет у ее семьи спокойного обеспеченного будущего.

А может, он все-таки действительно струсил?

«Пожалуйста, ну пожалуйста, пусть он окажется просто трусом…» – подумала Аделаида и тут же растерянно сообразила, что вряд ли найдется другая женщина, которая взмолилась бы небесам, чтобы у ее нареченного оказалось такое гадкое качество.

Неужели дошло до этого? Неужели она потеряла всякую надежду? Неужели брак с трусом будет теперь самой замечательной перспективой, на которую она может рассчитывать? Она отказывалась верить в это.

– Я… – громким голосом начала она. Все головы повернулись к ней, и Аделаида слишком поздно поняла, что не может вот так просто объявить на весь свет эти свои мысли. – Я… иду в дом.

И с этими на редкость жалкими заключительными словами она повернулась и направилась к дому, неясно представляя себе, что станет делать, оказавшись внутри. Упакует вещи, поедет домой и примется дожидаться поры, когда придется отправляться в дом для нищих…

Она знала, что остальные гости следуют за ней, но только леди Энгсли и леди Уиннифред постарались ее догнать. Они шли по обеим от нее сторонам, как некая охрана.

– Рядом с библиотекой есть кабинет, – сказала леди Энгсли. – Могу ли я предложить…

– Я уезжаю домой. – Устремив взгляд на дом, Аделаида ускорила шаг.

– Я понимаю, вы расстроены, мисс Уорд, – продолжала леди Энгсли, – но будет гораздо лучше для вас и вашей семьи, если вы до отъезда уладите свои дела.

Упоминание о семье заставило Аделаиду придержать возражения, так и стремившиеся слететь с языка. Образы Изабеллы и Джорджа ярко вспыхнули в ее мозгу… Она не представляла, как можно уладить разразившийся скандал, но ради них была обязана попытаться сделать это.

– Тогда в кабинет.

– Мудрое решение, – невозмутимо произнесла леди Энгсли. – Наши мужья, если хотите, станут вашими посредниками.

Аделаида удивленно посмотрела на нее.

– Вы думаете, они станут это делать?

Леди Уиннифред нетерпеливо отбросила назад выбившийся из прически каштановый локон.

– Разумеется. Они очень хорошо к вам относятся.

Аделаида только растерянно моргнула, услышав это заявление. Она ведь едва была с ними знакома. Это с их женами она подружилась в последние месяцы. Она вознесла небу краткую благодарственную молитву за эту дружбу. Леди Энгсли и леди Уиннифред были умными, здравомыслящими женщинами. Более того, минуту назад они оказались единственными, кто посмотрел на нее как на несколько забавное, хотя и безусловно жалкое существо. И кто теперь следовал за ней по-доброму, а не как стая голодных псов за куском мяса.

– Я буду очень благодарна за их помощь.

Она сомневалась, что маркиз и его брат обрадуются подобной ответственности, но в любом случае они лучше справятся с сэром Робертом и Коннором, чем она сама.

Леди Уиннифред кивнула и придвинулась ближе к ней, чтобы проговорить шепотом:

– Может быть, вы замедлите шаг, чтобы ваши защитники могли не отставать?

Если бы Аделаида уже не была окончательно пристыжена, она сейчас покраснела бы. Лорд Гидеон был столь же силен физически, как его брат, но старая рана вынуждала его прибегать к помощи трости. Быстрый взгляд через плечо показал ей, что, хотя он не отстает, ее спешка заставляет его напрягаться. Это же относилось и к миссис Кресс, которой также требовалась поддержка при ходьбе.

Она замедлила шаги ради лорда Гидеона. Миссис Кресс она с радостью покинула бы в саду.

Стараясь изо всех сил не обращать внимания на сопровождавших зрителей, она вошла в дом через боковую дверь и направилась в кабинет. Леди Уиннифред поспешила схватить ее за руку.

– Подождите минуту.

– Зачем?

– Ради вашей гордости, разумеется. – Она махнула рукой в сторону леди Энгсли, которая вернулась переговорить с лордом Энгсли и лордом Гидеоном. – Она задержится только на мгновение, а затем…

Лорд Энгсли кивнул и отступил на шаг от жены.

– Миссис Кресс, не будете ли вы так добры увести ваших гостей… куда-нибудь?

На какой-то момент среди гостей поднялся ропот, и миссис Кресс недовольно поморщилась. Было очевидно, что никому не хотелось пропускать следующую главу этой увлекательной истории. Однако никто не спорит с маркизом, даже если все происходит не в его доме. Так что после некоторого постукивания тростью и раздраженного ворчания миссис Кресс тяжело вздохнула и повела раздосадованных гостей куда-то по коридору.

– И вы двое тоже, – обратился лорд Гидеон к жене и леди Энгсли.

– Мы уйдем, если этого захочет мисс Уорд, – заявила леди Энгсли.

Первой мыслью Аделаиды было отослать прочь как можно больше людей. Однако она быстро сообразила, кто останется в комнате, когда дамы уйдут: лорд Энгсли, лорд Гидеон, Коннор и сэр Роберт, то есть маркиз, брат маркиза, мужчина, который ее скомпрометировал, и мужчина, которого она предала…

– О, пожалуйста, останьтесь!

Глава 6

Темные панели на стенах кабинета, мелкие переплеты окон и массивная мебель красного дерева создали у Аделаиды впечатление, будто она вошла в тесную пещеру. Не зная, как себя вести, она осталась стоять посреди комнаты, в то время как леди Энгсли и леди Уиннифред заняли места на маленькой кушетке, лорд Энгсли и лорд Гидеон остановились перед письменным столом, а Коннор прислонился к книжному шкафу.

Сэр Роберт вошел и замер в трех шагах от двери.

– Я хотел бы, прежде чем мы начнем, переговорить с мисс Уорд, – внезапно заявил сэр Роберт. – Наедине.

– Нет! – резко возразил Коннор.

– Мисс Уорд? – обратилась к ней леди Энгсли.

Аделаида обдумала предложение. Она уже выдержала его публичное порицание и совершенно не жаждала повторить это переживание в интимной обстановке.

– Я предпочту говорить здесь.

Сэр Роберт испустил страдальческий вздох, но спорить не стал. Он вышел на середину комнаты, взял Аделаиду за руку и крепко сжал пальцы.

– Мисс Уорд, – начал он, – я приношу вам свои самые искренние и нижайшие извинения.

– Прошу прощения?

Он снисходительно кивнул и похлопал ее по руке.

– Я рассказывал вам немного о моей семейной истории, но большую ее часть… большую часть утаил от вас из боязни бесчестья. А теперь моя эгоистичная сдержанность ввергла вас в крайне опасную ситуацию. Этот человек… – он бросил обвинительный взгляд на Коннора, – действительно, к вечному моему семейному стыду, является отродьем моего отца.

– Он не животное какое-нибудь, – пробормотала леди Уиннифред достаточно громко, чтобы все в комнате ее услышали.

Коннор бросил ей благодарную улыбку.

– Спасибо, Фредди.

– Не разговаривайте с моей женой, – приказал лорд Гидеон.

Сэр Роберт сжал ее ладонь.

– Коннор Брайс – личность абсолютно растленная. До последнего времени он был благополучно изъят из общества.

– Он сумел бросить меня в тюрьму за преступление, которого я не совершал, – перевел Коннор.

– Его заключение в тюрьму стало следствием его собственных деяний, – настаивал сэр Роберт. – Он человек буйный и опасный, мисс Уорд. Его съедает зависть ко мне. Его низкорожденная мать отравила его ум…

– Упомяни еще раз мою мать, – мрачно произнес Коннор, – и мы все-таки доберемся до дуэли!

Сэр Роберт откашлялся, но отвечать Коннору не стал.

– Он питает ко мне жгучую ненависть. Ничто не доставит ему большего наслаждения, чем уничтожить все, что мне дорого.

– Это верно, – легко согласился Коннор.

Сэр Роберт притворялся, будто игнорирует его слова, но багровые пятна, поднимавшиеся от шеи ко лбу, доказывали обратное.

– Зная его натуру и готовность к жестокости, я наблюдал за ним во время его заключения. Однако после недавнего освобождения он пропал из поля моего зрения. Я…

– Он имеет в виду, – вмешался Коннор, – что он платил половине тюремных охранников. – На яростный взгляд сэра Роберта он ответил насмешливой ухмылкой. – Жаль, что это была не самая умная их половина.

Сэр Роберт побагровел полностью. Он резко обернулся к Коннору.

– У вас нет доказательств…

– Вы понятия не имеете, доказательствами чего я обладаю.

– Я постараюсь, чтобы вы…

– Вы приносили мне извинения, сэр Роберт? – Аделаида подчеркнула свое вмешательство в перепалку, быстро дернув его за руку.

Он посмотрел на нее, на Коннора, снова на нее.

– Все верно. Я прошу вашего прощения. – Сэр Роберт сделал глубокий вдох, задержал дыхание, выдохнул… и Аделаида с удивлением почувствовала запах бренди. – Я приношу вам свои извинения, поскольку по моей вине этот негодяй, этот распутник, этот…

Леди Энгсли прервала его тираду:

– Мы уже осознали ваше мнение об этом джентльмене, сэр Роберт.

– Конечно. – Он испустил еще один театральный вздох. – То, что произошло сегодня – моя вина целиком и полностью. Я должен был лучше обо всем позаботиться. Я должен был предвидеть, что он постарается как-то причинить вред тому, что является для меня ценным. Я не предупредил вас, не предостерег, не защитил. Я горько, сейчас и всегда, буду сожалеть об этом. Я могу лишь попросить у вас прощения и молить о возможности это исправить.

Его речь была молчаливо принята всеми присутствовавшими, за исключением Коннора, который пробормотал что-то вроде «Браво!».

Аделаида была склонна с ним согласиться. Это была превосходная речь. К несчастью, она подкрепляла подозрение, что он трус.

– Позвольте мне все исправить, – продолжал сэр Роберт. Он старательно откашлялся в необычайно театральной манере и провозгласил: – Дорогая моя мисс Уорд, я нижайше и страстно прошу вашей руки.

Аделаиде ужасно захотелось вырвать у него свою руку и убежать.

– О! О!.. Я… – Она огляделась вокруг с каким-то неясным, необъяснимым ощущением, что за нее ему должен ответить кто-то другой. – Э-э… сэр Роберт…

– Аделаида, не будьте дурой, – прозвучал низкий и опасный голос Коннора. У нее зашевелились волоски на затылке.

Между тем на леди Энгсли это не произвело впечатления. Она наклонилась в его сторону и зашипела:

– Она будет дурой, если не примет этого предложения! Все из-за вас!

– У нее есть выбор…

– Никакого, если только вы не предложите ей того же, – оборвала его леди Энгсли. Когда Коннор в ответ иронически выгнул бровь, она заморгала и выпрямилась на стуле. – Вы что, сделали ей предложение?

– Сделал.

– Так почему же вы сразу этого не сказали? – Лицо леди Энгсли мгновенно преобразилось. Ее прелестное личико озарилось улыбкой, и она чуть не взлетела с кушетки. – Это существенно меняет дело!

Ошеломленная Аделаида могла только таращить глаза и невнятно бормотать какие-то обрывочные возражения, когда леди Энгсли оторвала ее от сэра Роберта и потащила к двери.

– Кажется, вам о многом нужно подумать, мисс Уорд. Я полагаю, что хороший долгий отдых подскажет вам нужный ответ. Идем, Фредди.

Аделаида на ходу бросила растерянный взгляд через плечо.

– Я думала, мы будем улаживать ситуацию.

– Что мы и сделали, – успокоила ее леди Энгсли, поглаживая по руке. – Вы получили предложение выйти замуж. На деле – целых два. Предоставим джентльменам препираться о деталях.

– Разве не должна она высказать свое мнение об этих деталях? – слегка возмутилась леди Уиннифред.

Аделаида энергично закивала, соглашаясь. Если кому-то и нужно было спорить о деталях, то, конечно, ей.

Леди Энгсли остановилась у задней лестницы и обратилась к Аделаиде ласковым голосом терпеливой гувернантки:

– Мисс Уорд, хотите вы выдерживать шквал вопросов и ответов сейчас или хотите получить немного времени на раздумья?

– Мне нужно время, – без колебаний ответила Аделаида и удивилась, как сама не додумалась до того, что нужно удалиться.

– Отлично. Мы с Фредди распространим слух о том, что вам были сделаны предложения. Боюсь, это не прекратит сплетни, но, несомненно, смягчит осуждение.

Аделаида мысленно подивилась, как вообще смогла бы обойтись сегодня без помощи этих двух женщин. Ушла бы в свою комнату, не получив такого нужного предложения, или приняла бы предложение без такого нужного обдумывания. И то, и другое могло привести к ужасным последствиям.

– Леди Энгсли…

– Зовите меня Лилли, дорогая. И Уиннифред, – добавила она, беглым взглядом удостоверившись, что золовка с ней согласна. – По-моему, наша дружба дает нам право называть друг друга по именам.

Аделаида колебалась. Она не знала толком, что сказать. Точнее, комок в горле мешал ей говорить. Так много времени прошло с той поры, когда ей предлагали помощь, а дружбу не предлагали еще дольше. Она не могла найти слов, чтобы выразить, как много это для нее значило.

– Я благодарна, – наконец выговорила она. И, поскольку не могла придумать никаких достойных случая слов, повторила: – Очень благодарна.

Внезапный уход дам из кабинета оставил Коннора в положении, которое большинство мужчин могло бы назвать незавидным: лицом к лицу с предполагаемым женихом и двумя защитниками скомпрометированной леди. Тем не менее Коннора напряженная атмосфера комнаты ничуть не смущала. По правде говоря, он испытывал какое-то мрачное удовольствие, игнорируя братьев и глядя в упор на сэра Роберта, пока тот не стал переминаться с ноги на ногу, а потом вообще сник.

– Я ни на минуту больше не останусь в одной комнате с этим бесстыдным типом, – объявил сэр Роберт и рванулся к двери.

Это заняло около половины минуты. Что, надо отдать должное выдержке братца, продлилось на двадцать секунд дольше, чем Коннор предполагал. И в саду сэр Роберт продержался дольше, чем ожидалось. По-видимому, за прошедшие годы барон сумел набраться решительности.

Оттолкнувшись от книжного шкафа, Коннор выпрямился и, вежливо кивнув лорду Энгсли и лорду Гидеону, направился к двери. Он не чувствовал себя обязанным разговаривать с этими людьми. Он не приглашал их участвовать в этой истории.

– На одно слово, мистер Брайс!

Коннор обернулся на повелительный окрик лорда Энгсли и окинул обоих мужчин холодным оценивающим взглядом.

Он мало знал лорда Энгсли, а лорда Гидеона видел до этого только один раз… сквозь тюремную решетку. С другой стороны, их жены регулярно навещали тюрьму. До того как они стали богатыми благодаря своим мужьям, они добывали ничтожные средства к существованию, занимаясь починкой одежды тюремщиков и обеспеченных заключенных.

Но, несмотря на краткость их знакомства, Коннор был склонен смотреть на лорда Энгсли и лорда Гидеона с приязнью. У них была репутация людей разумных и справедливых. Они были также известны как мужчины, не чуравшиеся доброй драки, если того требовала жизнь. Коннор отточил свое искусство драки на улицах Бостона и считал, что справится с этой парой, но это дорого ему обойдется.

– Где вы поселились? – спросил Энгсли.

Лорд Гидеон ответил за него:

– Он и его люди живут в коттедже вдовы Данбар.

– Шпионите за мной? – осведомился Коннор, выгнув бровь.

Губы лорда Гидеона искривились.

– У меня хватило здравого смысла подкупить умную половину.

– Вы стоите за сэра Роберта? – раздраженно осведомился Коннор.

– Я стою за свою семью, – поправил его лорд Гидеон.

– А-а, – теперь все становилось на место, – вы насчет Томаса…

Томас Браун. Мальчик, которого швырнули в соседнюю камеру. Двенадцатилетний… и очень наивный. Коннор присматривал за ним вплоть до его освобождения. После чего его стали опекать лорд Гидеон и Фредди.

– Боялись, что я вновь вовлеку его в беззакония? – усмехнулся Коннор.

– Как ни странно, я сомневался, что вам можно доверить общение с невинными.

– Действительно, необычно.

Лорд Энгсли сделал шаг вперед.

– Вы навязывали свое общество мисс Уорд?

– Отнюдь нет.

– Вы ввели ее в заблуждение, притворившись одним из гостей этого дома?

– Я никогда не лгал ей.

– Вопрос был поставлен не так.

Коннор пожал плечами:

– Дамам всегда нравится прикоснуться к тайне.

– В ваши намерения входило скомпрометировать мисс Уорд?

– Нет. – Вначале он об этом и не думал, но сегодня, когда встретил ее на дорожке… да, поступил так намеренно.

– А теперь вы намерены сделать ее своей женой?

– Да.

– Чтобы позлить брата?

– Причины моих действий несущественны.

– Мисс Уорд может с этим не согласиться.

Мисс Уорд сейчас наверняка готова потребовать его голову на блюде. Но тут уж ничем не поможешь.

– Мисс Уорд может свободно выйти за сэра Роберта, если захочет этого.

Коннор не сомневался в обратном. Но ему очень помогло бы, если бы ее защитники и их жены не противодействовали открыто браку с ним. Вот почему, несмотря на неприязнь к этому разговору, он вытерпел еще ряд вопросов от лорда Энгсли.

Есть ли у него дом и средства на содержание жены и семьи? Имеются ли у него собственные дети или любовница где-нибудь на стороне? Когда именно началась вражда между двумя братьями? Коннор по очереди отвечал на все, чувствуя себя так же, как когда стоял перед магистратом и его обвиняли в разбое на дорогах. Да, да, нет, нет и…

– А это не ваше чертово дело! И теперь, если вопросов больше нет… – Он не стал ждать подтверждения и направился к двери. Их поддержка была полезна, но не необходима. И он вовсе не обязан пресмыкаться перед ними ради нее.

– Еще одно, – мягко проговорил лорд Гидеон. В течение этого допроса он большей частью молчал, и Коннор подозревал, что ему известно большинство ответов. – Хочу дать вам совет. Вам не стоит забывать, что моей жене очень нравится мисс Уорд.

А лорд Гидеон был без ума от своей жены. Если она попросит его раздавить Коннора, как какую-то букашку, он сделает это не задумываясь.

– Значит, у нас с Фредди есть кое-что общее, – откликнулся Коннор. Он не обиделся на скрытую угрозу, но подчеркнул некоторое свое влияние на Фредди, самую чуточку, только чтобы у лорда Гидеона дернулась челюсть.

Это не уравновесило неприятное ощущение, вернее, оскорбление от получасового допроса, но все же принесло некоторое облегчение.

Глава 7

Лилли и Уиннифред проводили Аделаиду до двери ее комнаты, чтобы она могла наедине сообщить сестре о том, что произошло в саду и в кабинете. Дамы, похоже, воображали, будто реакция Изабеллы будет отрицательной. Как они были не правы!

Глаза Изабеллы стали круглыми, как блюдца. Что лишь подчеркнуло наполнившую их нечестивую радость. Она прорвалась в веселом голосе:

– Дуэль?!

– В этом нет ничего забавного!

– Нет, есть! – возразила Изабелла и разразилась хохотом. – Поверить не могу! – Она захлебывалась восторгом. – Моя сестрица… Моя чопорная сестрица… Объект дуэли!.. – Она вытерла набежавшие от смеха слезы. – Ох, перестань смотреть на меня так сурово. Лорд Энгсли положит этому конец.

– Он уже положил этому конец, – пробормотала Аделаида.

– Вот видишь! – Сестра взмахнула рукой. – На самом деле ты не слишком этим расстроена. Ведь так? Согласна, это не идеальное развитие событий. Но если ты ничего не можешь поделать, чтобы изменить ситуацию, ты можешь по крайней мере получить от нее удовольствие. И ты должна признать… что когда двое мужчин готовы умереть ради тебя… – Она со вкусом вздохнула. – Это льстит.

Возможно, так бы оно и было, если бы сэр Роберт не поторопился с таким рвением отказаться от подобного жертвоприношения. И если бы остальные события утра не вызвали столько стыда.

– Ладно, скажи-ка лучше, кто такой этот мистер Брайс? – осведомилась Изабелла. – Почему ты до сих пор ничего мне о нем не рассказывала?

– Я только что встретила этого человека. – Слишком поздно Аделаида сообразила, как глупо звучит это признание.

– Только что?.. И ты целовалась с ним в саду?

Аделаиде пришлось терпеливо переждать очередной взрыв смеха сестры. Она вообще-то не отличалась большим терпением, но сейчас была благодарна Изабелле. Не каждая молодая леди примет ужасные новости о своей старшей сестре с таким юмором.

– Ты закончила? – поинтересовалась она несколько погодя.

Изабелла погрозила ей пальчиком и хохотала еще целую минуту. Наконец она испустила глубокий вздох и кивнула.

– О Боже… Значит, этот мистер Брайс тоже сделал тебе предложение?

– Да, они оба сделали предложение.

– Два предложения, компрометирующая ситуация и дуэль… Да-а, утро у тебя было хорошо заполнено. – Изабелла с усмешкой смахнула слезы с глаз и задумчиво поджала губы. – Я думаю, тебе следует принять предложение мистера Брайса.

– Ты же не знаешь этого человека.

– Судя по твоему рассказу, ты тоже, – с усмешкой напомнила ей Изабелла. – Но мы знаем сэра Роберта и…

– Леди Энгсли говорит, что я должна хорошенько все обдумать. – Аделаиде вовсе не хотелось лишний раз выслушивать мнение сестры о сэре Роберте.

– Мне нравится леди Энгсли, – объявила Изабелла, кивая. – Разумная женщина.

От необходимости отвечать Аделаиду спас тихий стук в дверь. Это Лилли и Уиннифред, догадалась она. Они обещали вернуться после того, как поговорят с остальными гостями.

– Мы не помешаем? – спросила Лилли, когда Аделаида открыла дверь.

Она отступила на шаг и жестом пригласила их войти.

– Нет. Пожалуйста, заходите.

Уиннифред, проходя, погладила ее по плечу, точно так же как ранее это сделала Лилли, но более неуклюже и с большей силой, чем требовалось.

Аделаида решила, что Уиннифред либо не привыкла к проявлению дружеских чувств прикосновением, либо не сознавала собственной силы.

Лилли застыла сразу, войдя в комнату.

– Мы хотим, чтобы вы знали: наши экипажи к вашим услугам.

У Аделаиды упало сердце.

– Миссис Кресс нас выгоняет?

– Боже милостивый! Вовсе нет. – Лилли подвела ее к постели, где усадила ее и сама уселась рядом. – Миссис Кресс скорее готова запереть вас в ваших комнатах на ближайшие две недели. Вы теперь самая интересная ее гостья. Она любит посплетничать.

– Она обожает сплетни, – уточнила Уиннифред. – Имейте в виду, она не злая. Просто… так принято.

Лилли кивнула с сочувственной улыбкой.

– Остальные не будут так добры. Честно говоря, Аделаида, предложения замужества оградили вас от полного позора, однако боюсь, что тем не менее тут вам станет неуютно.

Аделаида со вздохом закрыла глаза. Лилли права. Пересуды гостей будут откровенно язвительными. Что хуже всего, все эти вопросы и критические оценки распространятся и на Изабеллу.

«Как вы полагаете, ее сестрица такая же?»

«Я слышала, она очень вольна в своих суждениях».

«И несомненно, в своих милостях».

Аделаида не знала, что раздражает ее больше: что они стали средоточием подобных сплетен или что у них нет иного выхода, кроме как немедленно бежать от оскорблений?

– Мне надо выйти замуж за сэра Роберта и покончить со всем этим.

Лилли переглянулась с Уиннифред.

– Я должна быть честна с вами, мисс Уорд. Мне не особенно нравится сэр Роберт.

– Нам не нравится сэр Роберт, – поправила ее Уиннифред.

– Мне кажется, он двуличный, – объяснила Лилли.

– Видишь? – вторила ей Изабелла. – Вот что думает разумный человек.

– Почему вы до сих пор ничего подобного не говорили? – поинтересовалась Аделаида. Правда, она познакомилась с этими дамами всего несколько месяцев назад, но они подружились, так что за это время вполне можно было упомянуть о подозрениях по поводу этого поклонника.

– Я полагала, что у вас те же сомнения, – объяснила Лилли. – Но обстоятельства ваши таковы, что у вас не было другого выбора, кроме как идти намеченным путем. Я права?

– Права, – тихим голосом призналась Аделаида. Да, сомнения у нее были.

Уиннифред кивнула:

– Но теперь у вас появилось альтернативное решение. У вас есть Коннор.

– Не уверена, что мистер Брайс мне нравится больше.

– Кажется, в саду он вам нравился достаточно, – заметила Уиннифред.

– Фредди! – возмутилась леди Энгсли.

Аделаида покачала головой:

– Да, это правда. Он мне понравился. Пока не приложил все усилия, чтобы меня скомпрометировать.

Лилли какое-то мгновение всматривалась в ее лицо, затем спросила:

– А он объяснил, зачем это сделал?

– Ну, это же очевидно, – вмешалась Изабелла. – Должно быть, он в нее влюбился.

– Мы познакомились прошлой ночью.

– Прошлой ночью?! – хором воскликнули обе дамы.

Господи! Вот она и проболталась!

– В коридоре. Мимоходом, – неловко объяснила она и напряглась в страхе, что Изабелла упомянет маленькую гостиную, сад и виски.

Уиннифред заговорила первой:

– Он знал вас гораздо дольше. Он любил смотреть на вас, когда вы приводили племянника повидаться с отцом в тюрьме.

– В тюрьме, – повторила Аделаида. Коннор наблюдал за ней из окошка своей камеры. Она застонала и закрыла лицо ладонями.

– За что его посадили в тюрьму? – спросила Изабелла.

– Разбой на дорогах, – сообщила Уиннифред.

Аделаида уронила руки.

– Боже мой!

– В его невиновности не было никаких сомнений, – поспешила уверить ее Лилли. – Коннор, может быть, и справился бы с этим, но его люди… Уверяю вас, они просто к этому не пригодны.

– У него имеются свои люди?

Уиннифред кивнула:

– Грегори, которому – я готова поклясться – где-то под сто лет. И Майкл, который не садился на коня лет десять по крайней мере.

– Кто же выдвинул обвинение против них? – осведомилась Изабелла.

– Сэр Роберт, – ответила Уиннифред с нескрываемым отвращением, – который оказался старым другом магистрата.

– Откуда вы все это знаете? – спросила Аделаида.

Лилли была явно смущена этим вопросом.

– Ну-у… Мы с Фредди… иногда… в прошлом… имели причины посещать тюрьму. Мы… то есть…

– О, ради Бога, Лилли! – нетерпеливо оборвала ее Уиннифред. – Аделаида нас не осудит. Мы с Лилли зарабатывали на жизнь шитьем. Коннор был одним из тех узников, кто в состоянии заплатить за починку одежды. Я не обратила бы на него особого внимания, но он делил камеру с Грегори и Майклом, обаятельнейшими джентльменами, а Томас сидел в соседней камере. Коннор взял его под свое крыло.

– Томас Браун? Ваш воспитанник? – Аделаида покачала головой. Мальчик был слишком юн, чтобы сидеть в камере со взрослыми.

Уиннифред кивнула:

– После освобождения он поселился у нас. Но в тюрьме за ним присматривали Коннор и его люди. Мой муж взял на себя задачу вникнуть в их дело.

– И выяснил, что обвинил их сэр Роберт, – догадалась Изабелла.

– Да, и что затем имущество Коннора было изъято судом. Я попросила мужа вмешаться в это дело. В благодарность за доброту, проявленную им к Томасу. Получилось, что труды Гидеона увенчались успехом. – Она повернулась к Лилли. – Как ты думаешь, мужчины в кабинете закончили беседу? Нам нужно выяснить, что они узнали.

Лилли кивнула, не сводя глаз с Аделаиды.

– Вы подумаете как следует? Не станете торопиться или принимать решение со злости?

Изабелла решила поддержать сестру и встала рядом с ней.

– Моя сестра обладает здравым смыслом… почти всегда. Она примет правильное решение.

Аделаида подняла руку и сжала положенную ей на плечо ладонь сестры.

– Тогда я не буду волноваться из-за этого. – Лилли поцеловала Аделаиду в щеку и махнула рукой Уиннифред. Подруги рука об руку покинули комнату.

Мысли вихрем клубились в голове, в животе трепетали бабочки. Аделаида утратила равновесие, растерялась, словно выпила виски, только без того ощущения свободы, которое оно дает. Ее переполняли гнев, страх и полное смятение духа.

Почему Коннор так поступил? Ведь не только чтобы позлить брата. Существует множество способов досадить родственнику. Причем большинство из них не требует уничтожения репутации ни в чем не повинной девушки. Невозможно, чтобы он был таким бессердечным и хладнокровно жестоким. Должно быть, существует другое объяснение происшедшему.

А если его нет, то должно быть возмездие.

Полная решимости, Аделаида пересекла комнату, распахнула шкаф и выхватила оттуда плащ с капюшоном.

Изабелла вскочила на ноги.

– Куда ты идешь?

– Поговорить с мистером Брайсом.

– Что? Но ты…

– Я хочу получить объяснение. Без объяснения я не могу решить, что мне делать дальше.

– Но ты не можешь!.. – настаивала Изабелла. – Нельзя встречаться с джентльменом без пристойного сопровождения.

– Неужели? – Аделаида застегнула на шее пряжку плаща и, подняв брови, посмотрела на сестру. – Почему?

– Потому что это… Ты будешь… – На лице Изабеллы заиграла странная смесь смущения и сочувственного веселья. – Впрочем, полагаю, теперь ты можешь поступать как хочешь.

«И ты тоже», – подумала Аделаида. Свет часто распространял позор одной падшей женщины на всех членов ее семьи.

– Он ответит за это!

Глава 8

Выяснение того, где пребывает Коннор, не заняло много времени. Весь штат слуг взбудораженно жужжал, обсуждая разразившийся скандал. По словам горничной, к которой Аделаида обратилась с расспросами, один из слуг, Джеффри, случайно подслушал, как лорд Гидеон упомянул при жене коттедж вдовы Данбар. Слуга доложил об этом экономке, и еще через двадцать минут об этом знали все.

Аделаида могла себе представить, что новости о связанном с ней скандале разошлись за половину этого времени.

Не желая наткнуться по пути на кого-нибудь из гостей, Аделаида выскользнула из дома через заднюю дверь и направилась в сторону города.

Путь к коттеджу занимал едва больше мили – легкодоступное расстояние для человека, привыкшего к ходьбе. Однако в спешке она забыла сменить обувь, и теперь вместо полусапожек на ней были легкие туфельки, которые не защищали ее ступни от покрывавшей дорогу щебенки. Не прошла она и половины дороги, как ее подошвы стали гореть.

Это неудобство лишь увеличило ее раздражение. К тому времени, как Аделаида достигла цели своего путешествия – двухэтажного коттеджа на окраине города, с зелеными ставнями и ухоженным маленьким садиком, она готова была всех поубивать от злости.

Решительными шагами подойдя к двери, она резко постучала три раза и стала ждать, пока ответит экономка или служанка.

Но на ее вызов ответил Коннор, выйдя ей навстречу в брюках и рубашке. На лице его отразилось легкое недоумение.

Бросив взгляд через ее плечо, он поинтересовался:

– Аделаида, вы пришли сюда одна?

– Да, – ответила она, задрав подбородок, но старательно отводя глаза от его голой шеи в широко распахнутом вороте рубашки. – Позволите мне войти или мы станем беседовать на улице?

Коннор слегка нахмурился, но сделал шаг назад, позволяя ей войти внутрь.

Она прошла мимо него в маленькую переднюю, за которой располагалась скромная гостиная, казавшаяся еще меньше из-за огромного дивана и двух мягких кресел.

– Лорд Энгсли знает, что вы направились сюда? – спросил Коннор.

Аделаида расстегнула застежку плаща и сбросила его с плеч.

– Лорд Энгсли мне не опекун.

Губы Коннора изогнулись, но понять, позабавило его ее утверждение или ему просто было приятно, она не смогла. В любом случае это вызвало у нее раздражение, так что когда он протянул руку, чтобы принять ее плащ, она со злорадным удовольствием лишь тряхнула головой и без приглашения прошествовала мимо него в гостиную.

Коннор осторожно пробрался по узкому проходу за диваном и извлек из встроенного буфета графин и бокал.

– Приношу вам свои извинения за обстановку, – непринужденно произнес он. – Трудно снять жилье, если это требуется срочно.

Аделаида смотрела на его профиль, когда он наполнял бокал. По дороге сюда она размышляла о том, как ей лучше начать разговор. Идеально было бы, если бы Коннор сначала попросил у нее прощения, но делать это он явно не собирался.

Ничто в его поведении не указывало на то, что он испытывает хоть каплю сожаления. Была некая дерзость в том, как он на нее смотрел, да и в тоне обращения с ней звучала некоторая непочтительность. Теперь он казался совсем не тем человеком, которого она повстречала в саду.

Аделаида вскользь подумала, что стоит использовать план Б, который заключался в том, чтобы душить Коннора, пока тот не пожалеет о случившемся. Очень пожалеет. Однако в конце концов она решилась на приведение в действие плана В.

– Почему? – буквально рявкнула она. – Почему вы так поступили?

– Чтобы помешать вам попасть в когти сэра Роберта. – Он поднял бокал. – Хотите выпить?

– Что? Нет!

– Тогда присядьте.

– Я постою.

– Вы ведь пришли за объяснением. Не так ли? – Коннор подождал ее кивка. – Тогда садитесь. Это длинная история, и мне не хотелось бы стоять во время ее изложения. – Он улыбнулся, обходя диван. – У меня сегодня был тяжелый день.

Аделаиде снова захотелось вернуться к плану Б, но, подумав, она все же отбросила эту мысль.

– Как черство с моей стороны, – сказала она, усаживаясь в кресло.

Коннор уселся напротив и откинулся на подушки дивана.

– Вам удобно?

В ответ Аделаида лишь чуть прищурилась.

– Отлично! – Он вытянул перед собой свои длинные ноги. – Мой отец, как вы, наверное, догадались, жил на два дома. Один дом был с законной женой и наследником, а другой, в шестидесяти милях от него, – с любовницей и сыном. Такое положение ни для кого не являлось секретом. Я был признан им при рождении и воспитывался, как любимый сын богатого барона. Моя мать и я… мы ни в чем не нуждались. Ни в деньгах, ни в образовании, ни во внимании моего отца и в том времени, которое он проводил с нами. Всего было в изобилии. В нашей деревушке мы даже наслаждались некоторой респектабельностью. Отец позаботился об этом.

Коннор замолчал, отхлебнул вина, а Аделаида чуть не заполнила создавшуюся паузу восклицанием, что барон был хорошим человеком, но в ту же секунду сообразила, что баронесса могла придерживаться совершенно другого мнения.

Коннор слегка усмехнулся:

– Вам понятна сложность ситуации? Я не могу отвечать за то, как обращался отец со своей женой и сэром Робертом. Я знал его только как человека, который заставлял мою мать смеяться, учил меня ездить верхом и охотиться на дичь. – Он машинально постукивал пальцем по подлокотнику дивана. – Мы были счастливы.

– А сэр Роберт не был? – предположила она.

– Его мать точно не была. И кто может ее в этом винить? Открытая неверность мужа являлась для нее постоянным источником унижения. Она покончила с собой, когда мне было тринадцать лет.

– Нет же, она утонула, – возразила Аделаида. Всего три недели назад сэр Роберт рассказал ей историю смерти его матери. – Она пошла прогуляться по берегу озера в их поместье, поскользнулась и ударилась головой о камень…

– Она пошла. В озеро. И единственные камни, которые там были, – это те, что она положила в карманы передника, который обвязала вокруг талии.

Ужасная история…

– Вы не можете знать этого.

– Нет. Но сэр Роберт мог. Это он ее нашел.

Еще хуже.

– Он рассказал вам об этом?

– Именно. Два года спустя после этого события и за секунды до того, как ударил меня по голове рукояткой пистолета и передал в руки флотских вербовщиков.

Коннор говорил все это таким обыденным тоном, словно рассказывал чью-то чужую историю. Аделаиде захотелось, чтобы это оказалось именно так… Иначе это было невообразимо чудовищно.

– Я вам не верю. Вербовать юношу моложе восемнадцати лет незаконно… – Еще не договорив фразу до конца, она почувствовала, как глупо это звучит. Было широко известно, что власти закрывали глаза на подобные нарушения. Армии требовались корабли, а кораблям – крепкие матросы. – Я не верю, что сэр Роберт способен на такой мерзкий поступок, – запинаясь, добавила Аделаида. – Он не чудовище.

– Верьте чему хотите. Но правда такова: не прошло и шести недель после того, как мои отец и мать погибли в перевернувшемся экипаже, как сэр Роберт увидел возможность избавить меня от моего наследства, а Британию от… – Коннор посмотрел на потолок, как бы припоминая. – От ублюдка-убийцы, незаконнорожденного сына шлюхи. Помнится, он выразился так.

– Убийцы-ублюдка? – Ей и в это было трудно поверить.

– Он считал меня виновным в смерти своей матери.

– Но это нелепо.

– По меньшей мере несправедливо. Но, как рассудил сэр Роберт, если бы я не родился на свет, если бы наш отец не признал меня, а держал бы любовницу в секрете, его мать благополучно пребывала бы в неведении о распутном поведении мужа.

Уже использовав слово «нелепо», Аделаида не знала, что еще здесь можно сказать. В голове у нее был полный сумбур. Не думая, она встала с кресла и начала расхаживать по комнате. Маневрировать в маленькой гостиной было трудно, но перед камином места хватало.

Коннор отставил бокал и, откашлявшись, произнес:

– Аделаида…

Она отмахнулась, нетерпеливо мотнув головой. Ей хотелось немного подумать в тишине.

И какого черта все это свалилось на ее голову? Даже если история Коннора правдива – а она не совсем была в этом уверена, – не она загнала его в матросы… не она лишила его наследства.

Аделаида остановилась и повернулась к нему лицом.

– Мистер Брайс, я очень сожалею… о том… о тех неприятностях, которые, возможно, вам довелось пережить. И мне также очень жаль, что вы в ссоре со своим братом, но… но это не имеет никакого отношения ко мне.

– Неприятностях? – мягко повторил Коннор. – Имеете ли вы хоть какое-то представление о том, какова жизнь насильно завербованного матроса? Что сделали с пятнадцатилетним мальчуганом?

– Нет, однако…

– Это ад превыше всякого воображения. Мне удалось сбежать только через год. А потом еще месяцы в трущобах Бостона, без крыши над головой. Ушло десять лет на то, чтобы собрать состояние, необходимое для возвращения в Шотландию. Полжизни я ждал момента, чтобы отомстить.

– Отомстить? Вы… Все это… Я и есть ваше мщение?!

Коннор медленно поднялся на ноги и подошел к ней… Улыбающийся золотой дьявол.

– Вы мой приз, милая. Но не главный. У меня припасен длинный список подарков для дорогого братца. – Тыльной стороной ладони он погладил ее по щеке. – Вы – первый в этом перечне.

Пальцы Аделаиды сжались в кулаки при этих бессердечных словах. Ей хотелось дать ему пощечину. До этого момента ей не хотелось ударить ни одно живое существо. Но как же страстно она желала этого теперь!

– Вы… себялюбивый… высокомерный…

– Ублюдок? – предложил он.

– Лжец! – отрезала она. – Я не верю ни одному вашему слову.

– Вы сегодня услышали от меня больше правды, чем услышите от сэра Роберта за всю жизнь. – Он слегка наклонился и спросил: – А хотите узнать, кто последний заимодавец вашего брата?

– Какое это имеет отношение к… – Зловещий намек медленно расходился ядом в ее крови. – Еще одна ложь!.. – прошептала она, но без уверенности в голосе.

– Спросите его. Вольфганг умеет хранить секреты, но лжец из него никудышный.

Аделаида покачала головой, отвергая его слова, но не могла не выслушать дальнейших откровений.

– Расскажите мне, что вы об этом слышали.

– Нет, это дело Вольфганга рассказать вам все. – Коннор пожал плечами и выпрямился. – Все равно моим словам вы не поверите.

Из-за того, что он был прав, а ей это было неприятно, она сменила тему:

– Вы не имели никакого права втягивать меня и мою семью в гадкую распрю со своим братом.

– Не имел, – легко согласился он. – И все же я сделал правильно.

Аделаида попыталась сдержать ярость и ответить резко и четко, но ей удалось выдавить из себя лишь какой-то хриплый звук.

У Коннора проблем с красноречием не возникло.

– Аделаида, будьте разумны, – заискивающе произнес он. – А еще лучше – будьте неразумной и выходите за меня замуж. Пусть это станет вашим мщением. У меня имеется состояние, которое вы можете пускать на ветер, дома, которые вы сможете сжечь дотла…

– Куда же тогда я поселю мою вторую семью? – как выплюнула она и сама была шокирована собственными словами. Шокирована, но удовлетворена.

Углы его рта опустились в задумчивой гримасе.

– Боюсь, я вынужден буду настаивать на соблюдении верности.

– Вы меня унизили!.. – прошипела она.

На мгновение его взгляд метнулся в сторону, потом вернулся к ней. Это было крохотное движение зрачков, легчайший намек на неловкость, но это было уже кое-что. Этого было достаточно. Она ощутила возрастающую власть, чувство своей правоты, чистого удовольствия.

– Вы унизили мою семью. Вы втоптали мое имя в грязь и не выказываете ни намека на стыд, поскольку держите остатки моей репутации в заложниках. Вы думаете, мне нравится ваша настойчивость? Вы заплатите за все, что сделали. И заплатите дорого. И я выберу вам наказание.

Он склонил голову набок.

– Это означает «да»?

Звук, вырвавшийся из ее горла, нельзя было даже назвать рычанием. Исчерпавшая все оскорбления, она схватила свой плащ, круто повернулась и направилась к двери.

– Аделаида!

Тон голоса был нежным и нетребовательным. Внезапная перемена заставила ее обернуться на пороге.

Он смотрел на нее без улыбки и говорил без шутливости:

– В мои намерения никогда не входило унизить вас.

Несколько мгновений она молча переваривала его слова.

– Это что, извинение?

– Да.

Она ни на минуту не поверила, что Коннор произнес это всерьез. Этот человек менял свой характер и манеры, словно примерял один за другим костюмы из переполненного шкафа. Ей было безразлично, какой он напялил на себя в этот момент.

Вздернув подбородок, она искоса посмотрела на него вдоль носа.

– Как благородно с вашей стороны! Только не пришлось бы вам обо всем пожалеть… после того, что я с вами сделаю!

Очень довольная своим последним выстрелом, Аделаида снова повернулась к выходу.