– Самое важное?

– Вард-Структура, это наш первый уровень психики.

– Вид повреждений?

– Проломы в чаше. – Линган использовал дополнительный объемный экран, показав Президенту, что имеет в виду: в языке дорнцев отсутствовал термин «чаша». – Стенки уходят, отражаясь в бесконечность.

– Мне не нравится твое «бесконечность», – сразу забеспокоился Дорн. – Сколько нужно энергии? В среднем?

Линган вышел в холл и некоторое время говорил с Креилом, уточняя количество энергии. Вернувшись, он назвал Дорну цифру.

– Ты не путаешь, Линган? – Дорн в ужасе подсчитывал, хватит ли энергии Каньона. – Если это так, мне понадобится собрать для операции несколько десятков тысяч дорнцев и делать это только в Каньоне, иначе не передать в тело такое количество энергии. А сколько у вас человек оперируют в таких случаях?

– Один раз Аолла передавала энергию одна, правда, получила небольшие повреждения пси-входов, очень большая нагрузка.

– А что вы едите, Линган?

– Не понял?

– Нужно же передавать энергию прямо в нервную структуру? Я не представляю, чем могут питаться существа с такой энергетикой, как у вас.

– Тем же, чем все люди. – Линган нахмурился, вдруг поняв, что это может быть совсем не так. Все Варды в обязательном порядке работали с Машиной, подключаясь напрямую, и никто не доказал, что при этом не происходила подпитка тела энергией. – Наверное, ты прав, мы подпитываемся от Машины, но еще и едим как обычные люди.

– Правильно, поэтому Аолла никак не могла у нас наесться и всегда была голодна. Только когда она возвращалась с Земли, не хотела есть. Наверняка, она все время проводила у вас за Машиной, «подкармливалась».

– Это так, бесполезно ей было запрещать – никак не действовало.

– Так, хорошо, эмоционалка, очень мощная? – спросил Дорн.

– Шить не пытайтесь, долго и малоэффективно после таких повреждений, нужна резервная сеть и припаивайте, – сказал Линган. Дорн слегка махнул крыльями, это тоже было общей телепатической терминологией.

– Решение по обезболиванию? Без вашего разрешения не будем так делать. Сразу скажу: получим множественное оплодотворение, даже если я возьму только женатых мужчин. Иногда просто невозможно сдержать процесс.

– Это для нее опасно?

– Нет, потом проверим клетки и изымем оплодотворенные.

Линган снова вышел в холл, и в этот раз Строггорн сразу вскочил. Он уже слышал разговор с Креилом и понимал, что речь идет о психооперации. Времени думать просто не было. Линган быстро объяснял про обезболивание и так же быстро попросил проголосовать. Строггорн сидел в кресле, сжав голову руками, и только повторял, что Аолла этого не вынесет, если поймет, что с ней делают. Голосовать он вообще отказался, но остальные высказались «за», так как ничего лучшего никто не мог предложить.

Заходило солнце, Каньон медленно погружался в темноту, но ничто не могло скрыть того, что происходило сейчас в воздухе. Огромное количество дорнцев собралось в пределах пролома, они, медленно взмахивая крыльями, размещали свои тела в строгом порядке, позволявшем передать энергию одному пси-хирургу. Было решено, что оперировать будет сам Дорн, как существо, обладающее самой большой энергетической мощностью и лучше всех знающее психологию землян. Кроме того, Аолла доверяла ему больше всех. Ее, на огромной сети, со всем оборудованием, по-прежнему подключенным к ее телу, несли шесть охранников. На этот раз транспортировка к Каньону заняла больше пяти часов полета.

Солнце почти совсем село, и дорнцы перешли на инфракрасное зрение, сразу изменившее все вокруг: пропасть зияла холодным синим цветом, а из нее, став теперь видимыми, текли вверх непрерывные потоки энергии. Почти у всех дорнцев крылья стали совсем черными: сейчас они образовали строгую и плотную структуру, создавая своими телами огромную энергетическую сеть преобразованной пси-энергии.

Аолла, казалось, висела в прозрачном воздухе, ее тело было относительно темным из-за все время уменьшающегося потенциала многомерной психики. Дорнцы, несшие ее, зависли в указанном месте, примерно на равном расстоянии от концов глубокой пропасти. Они оказались в центре энергетической сети, созданной бесконечными телами. Президент завис напротив Аоллы и приказал начинать операцию. Вряд ли Аолла знала, что присоски, по большому счету никогда не пугавшие ее, могли у мужчин при необходимости вытягиваться на расстояние больше двух метров длиной – сейчас именно это свойство обеспечило свободный доступ к ее телу. Все мужчины обладали необходимым опытом и спокойно находили нужные для возбуждения места.

Дорн вглядывался в ее темные глаза, пока не заметил, как в них начинает потихоньку разгораться свет. Ничего не понимавшая Аолла встрепенулась, пытаясь освободиться: ей не было больно, только какое-то странное чувство проходило по телу. Она слегка вскрикнула, изумленно вглядываясь и вслушиваясь. У нее возникло ощущение полной нереальности происходящего – молчаливые крылатые существа, заполнившие все пространство вокруг, рукава энергии, поднимающиеся из Каньона и перетекающие в их тела, и огромная фигура Дорна, с огненными крыльями, так странно смотревшего на нее своими, сейчас совсем черными, глазами.

– Где я? – Аолла еще раз безуспешно попыталась освободиться. Сеть, на которой она лежала, заколыхалась.

– Это неважно, – сказал Дорн. – Пожалуйста, лежи спокойно. Тебе не больно?

– Нет, а что со мной?

– У тебя психотравма. Скажи, ты помнишь, от чего это? – задал классический вопрос на проверку повреждения зон памяти Дорн.

– Помню. – Аолла действительно вспомнила (Дорн видел это в ее мозгу) и удивилась, что такое жуткое воспоминание не породило боли.

– Это хорошо, девочка. Теперь у меня к тебе огромная просьба снять блоки Вард-Структуры и эмоциональной сферы, – мягко попросил Дорн. Он чувствовал, что уже перебирает энергию, сейчас в его черных глазах пробегали сполохи огня.

– Что вы, Президент? Как я могу? Здесь огромное количество дорнцев. – Аолла снова попыталась освободиться, потому что опять теплая волна прошла, заставляя содрогнуться тело. – Что вы делаете со мной? – Она попыталась извернуться и поглядеть, что происходит, но давление на тело тут же возросло, удерживая ее неподвижно.

– Так ты будешь снимать блоки? – еще раз спросил Дорн.

– Нет, ни за что. – Аолла все-таки вывернулась слегка, увидев часть протянувшихся присосок и в ужасе закричала, поняв, что происходит. – Зачем? Дорн, зачем?

Президент отдал приказ, и для нее все затянула темнота.

Аолла очнулась на операционном столе, над ней слабо светился пси-экран с пробегавшими сполохами энергии. Она была подсоединена к Машине и не могла пошевелиться. Линган вошел под купол, пристально смотря ей в лицо своими черными глазами.

– Что случилось, Линг? Мне казалось, я была на Дорне, такой жуткий сон, – пожаловалась она.

– У тебя психотравма, девочка. – Он выдвинул стул и сел рядом с ней. – Мне нужно, чтобы ты сняла блоки.

– Странно все это. – Аолла огляделась вокруг, подозрительно смотря на его руки и внимательно вглядываясь в лицо. – Это ты, Линган?

– Я, а что, не похож?

– Да нет, только Дорн был совсем реальным, не похоже на сон, ты же не мог создать такую страшную псевдореальность?

– Зачем мне это нужно? Я же хочу вылечить тебя, а не покалечить.

– Правда? – Она немного расслабилась. – Хорошо. Странная психотравма, ничего не болит, а почему? – Дрожь прошла по ее телу, Аолла напряглась, пытаясь что-то вспомнить.

– Сними блоки, пожалуйста, как мне убедить тебя?

– Пусть зайдет Строггорн, я совсем не чувствую его. Креила нет, почему? Кто же будет оперировать тогда? – Она вопросительно смотрела на него.

– Они заняты, не смогут сейчас прийти, а оперировать буду я. Думаешь, не справлюсь? – Линган мысленно улыбнулся.

– Справишься, если зоны памяти не задеты. Не знаешь, как там?

– Знаю, в зонах памяти повреждений нет.

– Обидно, мне так плохо, а Строггорн не смог прийти. – Аолла захотела заплакать, но почему-то не смогла.

– Все хорошо, сними блоки, только Вард-Структура и эмоционалка, – снова попросил Линган. – Я не хочу снимать тебе сам, да и зачем? Ты же в сознании?

– Нет-нет, я сейчас сниму, ты же знаешь, как это больно, никак не могу заставить себя. Только сначала посмотри мне в глаза. – Аолла пристально вглядывалась, стараясь уловить: все время его глаза черные или изменяют цвет. Они не менялись и только отражали пси-экран со всполохами энергии.

– Опять сомневаешься? – спросил Линган, и улыбка проскользнула в его мозгу. Аолла, наконец, закрыла глаза, всматриваясь в его пси-образ: мужчина в голубом, несущийся на белом коне, и начала снимать блоки, потихоньку, один за одним. Боли почему-то не было, и она снова открыла глаза, еще раз вглядевшись в Лингана.

– Почему нет боли? – спросила Аолла.

– Это большая радость для всех нас, удалось создать новое обезболивание при повреждениях Вард-Структуры. – Снова улыбка в мозгу Лингана.

– Хорошо. – Она сняла очередной блок, и сразу волна, с сопровождающей ее дрожью, прошла по телу. – Не знаю, что со мной сегодня, Линган, – снова пожаловалась Аолла. – Все не так. – Когда она разом сняла блоки эмоциональной сферы, ее тело просто затрясло. Боли не было по-прежнему, но, казалось, каждая мышца сократилась сама по себе, и на несколько секунд Аолла потеряла сознание, увидев огромное черное небо и незнакомые звезды.

Каньон снова сиял в ночи, и море тел, с плавно вздымающимися крыльями, окружало Аоллу. Она взглянула в черные глаза Дорна и закричала от страха, попытавшись снова закрыть мозг, но, опережая это, огромная спираль вошла в него, лишая способности сопротивляться.

Президент изумленно взирал на огромную чашу Вард-Структуры, с толстыми, древообразными нитями, с краями, исчезающими в бесконечности за горизонтом плоскости. Он нашел провал, с ужасом вгляделся в его черноту и начал передавать пси-энергию. Тонкими лучами она исчезала в провале и, казалось, никогда не начнется прорастание нитей, но в какой-то момент, когда Дорн увеличил поток, пространство заколыхалось и сначала совсем тоненькие, а потом утолстившиеся нити потянулись вверх. Поток потребляемой энергии сразу сократился, но еще несколько часов понадобилось ему, чтобы затянуть дыру. Дорн вышел из мозга Аоллы передохнуть и увидел, как часто меняются мужчины, делающие «обезболивание».

– Невозможно это выдержать долго, мощная эмоциональная сфера, мозг открыт, всех тянет к объединению, – пояснил один из них, подлетев совсем близко. Дорн увидел, что Аолла начинает приходить в себя, и снова вошел в ее мозг, теперь переместившись на второй уровень психики. Его поразило колыхание эмоциональной сферы с огромной амплитудой колебаний. Число разрывов было большим, и Дорн начал плести резервную сеть, последовав совету Лингана. Когда сеть была закончена, он уложил ее на поверхность, совмещая и «припаивая», увидел, как протянулись от сети вниз тонкие нити, прорастая и скрепляя ее, последнее, что он сделал – вернул на место блоки, закрывая психику. Для Аоллы это было плохо, но риск оставить ее голову доступной был слишком велик, а неприятностей уже и так хватало.

Дорн снова вышел из мозга, посмотрел на Аоллу, и приказал возвращаться. Огромная энергетическая структура из тел дорнцев распалась, вокруг зашумел шквал крыльев, набиравших высоту. Большинство дорнцев растворилось в воздухе, осталось только сопровождение и огромная сеть, на которой спала без всяких снов измученная женщина.

Через несколько часов Дорн связался с Линганом, доложив, что, в целом, он «заштопал» Вард-Структуру, а проведенная полная проверка поверхности тела показала, что оплодотворенных клеток было совсем немного, дорнцы насчитали не больше десятка, и можно думать – все нормально.

– Меня беспокоит только одна вещь, Линган, – сказал Дорн. – Как часто приходится делать повторное обезболивание после таких повреждений?

– На Земле обычно – каждые четыре часа.

– Аолла этого не выдержит, Линган. Ты себе вообще это можешь представить? – ужаснулся Дорн. – Я сожалею, но она поняла, что с ней делали, ведь Аолла была почти десять лет замужем, как ее обманешь? Сколько нужно времени разработать препараты для ее дорнского тела?

– Много, уже запрашивали, мы их десятилетиями разрабатываем и то бывают неудачи.

Линган растерянно сидел в кресле, не представляя, что делать. Не было никакой возможности в таком состоянии отправить Аоллу на Землю, но и оставлять ее на Дорне… «Вам прописано регулярное изнасилование исключительно в лечебных целях», – мысль из серии черного юмора пришла в его голову.

– Я не знаю, Дорн, поступайте, как сочтете нужным, – смог только ответить Линган.

– Вы должны понимать последствия таких наших действий, мы же будем вынуждены ее заставлять.

– И что?

– К тому времени, как Аолла попадет на Землю, боюсь, Линган, с ней, как с женщиной, будет покончено.

– В каком смысле?

– Любое прикосновение станет вызывать отвращение. Помимо этого будут проблемы с памятью, за короткий период мы все – и вы в том числе, несколько раз создавали в ее мозгу псевдореальность, и теперь у нее должна быть полная путаница в голове.

– Ты клонишь к тому, чтобы мы были готовы принять ее сумасшедшей?

– Правильно, именно это я и хотел сказать, – спокойно договорил Дорн.

Он оказался абсолютно прав. Аолла очнулась через несколько часов после операции, и возникла необходимость в повторном «обезболивании». Только на этот раз она прекрасно поняла, что они собираются делать, и оказала сопротивление. Ее изловили сетью и, связав, провели необходимую процедуру – она дико кричала, хотя все знали, что больно ей не было. Два часа после этого Аолла спокойно спала, а еще через два часа все пришлось повторить.

Только через неделю она смогла примириться с ситуацией и перестала сопротивляться, после чего ей разрешили в небольшие периоды бодрствования летать в пределах клиники. Дорн, когда это позволял его загруженный график, старался находиться при «обезболивании», хотя присутствие любого постороннего дорнца вызывало у Аоллы приступ еще большего неприятия. Раз в неделю дополнительно проверяли тело на наличие оплодотворенных клеток и сейчас, во время этого, ей стало не до сна от отвращения, которое вызывали мягкие прикосновения мужчин к ее телу.

Как-то через месяц Дорн нашел ее сидящей на краю обрыва, расположенного недалеко от клиники. Аолла смотрела вдаль, и ее мысли были очень далеко от этого места. Почувствовав его, она сразу сжалась, хотя лично он никогда не делал ей «обезболивание».

– Разве пора? – Аолла испуганно посмотрела на него.

– Еще есть немного времени. – Дорну, как и всем мужчинам на планете, причастным к «лечению», было безумно жаль ее. – Я хотел сообщить тебе, что Совет принял решение оказать помощь Земле.

– Правда? Какой хороший сон. – У Аоллы было полностью нарушено восприятие реальности. – Я рада. – Но в ее мозгу не было никакой радости.

– Еще мы считаем, что ты можешь лететь на Землю, сейчас твоя психика справится с регрессией.

– Действительно, хороший сон, жаль, что это неправда, и на самом деле я никогда не смогу вернуться домой. – Аолла посмотрела на Дорна, взлетая. – Мне пора, уже начинается боль, так страшно, Дорн, и не хочется в клинику.

Он проводил ее и снова присутствовал при «обезболивании», наблюдая, как длинные присоски двух мужчин отыскивают возбуждающие зоны ее тела и воздействуют на них. Аолла отчаянно кричала, но не пыталась сопротивляться, а Дорн ломал голову над тем, как скорее прекратить все это и отправить ее на Землю. Единственное приемлемое и плохое для ее психики решение был обман, который еще больше должен был запутать ее голову.

В один из дней, разбудив Аоллу почти сразу после «обезболивания» и генетического обследования, когда она с трудом понимала, что происходит, Дорн отнес ее в камеру регрессии. Она непонимающе глядела на него.

– Тебе будет снится хороший сон, – сказал Дорн, помогая ей забраться в ванну с раствором. – Как будто ты проходишь регрессию и возвращаешься на Землю. Понятно? – Аолла смотрела на него огромными черными глазами и только мысленно улыбнулась.

– Понятно. – Она сосредоточилась, Дорн вылетел, включив аппаратуру и наблюдая за ней на экране. Все было нормально. Он сообщил на Землю, предупредив, что пришлось обмануть Аоллу.

Через восемь суток Аолла вышла из ванны в обычном человеческом облике и подошла к гиперпространственному окну. Энергетическая ткань откликнулась на его открытие, оплетая ее обнаженное тело. Она шагнула внутрь, очутилась на Земле и отшатнулась от протянутых рук Лингана. Все пять Советников встречали ее. Энергетическая ткань растаяла на ее теле, и Аолла, сильно стесняясь, хотя они видели ее голой много раз, поспешила одеться.

– Правда, хороший сон? – Аолла попыталась улыбнуться, и им стало страшно от того, что было в ее мозгу. – Очень хочется есть, можно? – Она вопросительно посмотрела на Лингана. Тот переглянулся с Креилом и махнул рукой.

– Ешь, какая теперь разница.

Аолла села за стол, но не могла есть, ее начинало тошнить. Все подумали, что пора делать ей обезболивание, только непонятно было, как заставить.

– Строггорн, можно попросить тебя уйти? – сказала Аолла, и все почувствовали ту боль, которую причиняло ей его присутствие. Он растворился прямо в воздухе, так ничего и не сказав. – Не могу есть, – сказала она и отодвинула тарелку. – Нужно принять душ. – Аолла встала, направляясь в ванную. Креил поднялся, чтобы ей помочь, он прошел за ней следом, но через несколько секунд тишину разорвал страшный крик, от которого Линган мгновенно оказался в ванне, выломав дверь. Креил неподвижно стоял, а Аолла отползала от него, пытаясь оказаться как можно дальше, и со страхом глядела в его в глаза.

– Что случилось, черт возьми? – Линган ничего не понимал.

– Я хотел помочь ей раздеться – и даже не прикоснулся к ее телу, и вот такая реакция. Это на меня, а ведь я ей, как брат, – растерянно пояснил Креил. – Что будем делать? – спросил он, уже выходя вместе с Линганом из ванны и прикрывая изуродованную дверь.

– Твое мнение? – спросил Линган.

– Мое мнение: нельзя делать никаких зондажей, никакого лазания в голову, полный покой и обезболивание. Все, – коротко ответил Креил, и все согласились.

Аолла вышла через полчаса, но посмотрев на свои руки, сказала:

– Может быть, плохо помыла? Опять грязные. – Она снова села за стол, и все уловили приступ тошноты, с которым Аолла с трудом справилась. – Все равно не могу есть.

– Аолла, девочка, – Креил говорил мягко. – Тебе нужно сделать обезболивание…

От одного этого слова ей стало плохо и она заплакала, что очень ее удивило.

– Даже во сне никакого покоя. – Аолла рассматривала свои мокрые от слез руки. – Ладно, пойдем, не хочу, чтобы вы делали это силой. – Она встала и пошла в операционный зал. Все было готово заранее. Креил остался с ней один, но все равно Аолла раздевалась так, чтобы он не видел ее. При подключении Машины она почувствовала боль и это снова удивило ее. – Почему такой странный сон, со всеми подробностями? – спросила она, но ей никто не ответил. Креил подключился к пси-креслу и больше двух часов подбирал схему обезболивания, пока Аолла наконец не заснула. Перед этим Креил только спросил, в какую клинику ее положить, она долго молчала, а потом, уточнив, болеет ли он еще, попросилась жить к нему домой.

Аолла проснулась в светлой спальне на огромной кровати и уловила телепатему: мужчина, весь в черном, в сияющем вихре.

– Креил! – позвала она, и он сразу пришел.

– Хочешь есть? Стайн уже накрыл, а то через полчаса буду делать тебе обезболивание, – сказал Креил. На этот раз она не заплакала при этом слове, это уже было хорошо.

Аолла спокойно ела, периодически оглядывая комнату. Ей уже начинало казаться, что сон как-то затянулся, правда, она спала второй раз, перед этим – это было отчетливо в памяти – была клиника на Дорне, а теперь снова продолжение сна – на Земле.

– Никогда не видела снов с продолжением, – сказала Аолла, приступая к очередной порции.

Когда она закончила, Креил уложил ее делать обезболивание, но заснув, ей тут же начал сниться Дорн. Аолла металась и кричала во сне, что не хочет, чтобы ей что-то делали, а Креил сидел в кресле, вспоминая свою более чем двухсотлетнюю практику, но припомнить такого тяжелого случая не мог. Он несколько раз разговаривал с Советниками по поводу лечения, но все сходились на том, что только время может помочь. Добавлять путаницу в голову Аоллы не было никакой возможности – любая попытка провести психооперацию могла только все ухудшить.

Потекли месяцы. Сначала Креил возвращался домой каждые четыре часа, но потом удалось уговорить Аоллу на проведение лечения еще несколькими врачами, и он перешел к своему обычному режиму работы. Когда он к шести часам вечера – это было время его собственного обезболивания, возвращался домой, его уже ждал один из врачей.

Аолла много читала. На первых порах Креил запретил ей работать с Машиной, но недели через две после прилета она уговорила его и часами просиживала в пси-кресле, что-то изучая.

Креил уже третий раз поглядывал на часы. Этель, которая должна была делать ему обезболивание, запаздывала, и он начинал ощущать тянущую боль в костях и мышцах. Аолла подняла голову от еды, вслушиваясь в его мозг.

– Хочешь, я сделаю сама? – предложила она.

– Справишься? Сложная схема.

– Я всегда была одним из лучших Вард-Хирургов. – Аолла улыбнулась, уже идя в операционную. – Ты мне сам об этом говорил. – Она включила объемный экран с разметкой его тела, указанием последовательности введения и дозировкой в каждой точке, и подключилась к пси-креслу, сбросив до пояса халат.

Щупальца Машины протянулись к его телу, начиная свой танец, но Аолла спокойно справлялась, как обычно, сразу запомнив информацию на экране и теперь полагаясь только на свою феноменальную память. Она ошиблась лишь в одной точке, Машина сразу выдала предупреждение, и Аолла повторила введение. В остальном, она с первого раза точно провела обезболивание, чем невероятно удивила Креила.

После этого, убедившись в прямом смысле слова на своей шкуре, что ее профессиональные навыки восстановились, он разрешил Аолле помогать ему в клинике, хотя она по-прежнему воспринимала это как длинный тягучий сон с продолжением, который помогает смягчить восприятие Дорна.

Еще было совсем темно, но Аолла проснулась от страшного сна, и подняла голову. Сон, так испугавший ее, вовсе не был дорнским. Чудовища протягивали к ней многочисленные щупальца, лязгая зубами. Только теперь Аолла узнала в их облике дирренган, тут же поняв, что это снилось Креилу, который накануне перенес ввод регрессанта со всеми сопутствующими явлениями.

Встав, она накинула халат и прошла в его спальню. Креил лежал обнаженный на своей огромной двуспальной кровати, разбросав руки в стороны, почти поперек, постанывая (от боли или сна? – этого Аолла не знала).

Подойдя совсем близко, она увидела капельки пота на его лбу, черные вьющиеся волосы были слегка влажные. Реальность этих подробностей вдруг поразила ее. Аолла застыла, осознав, что никакой это не сон, и Креилу очень плохо после очередной дозы регрессанта. Она протянула руку и осторожно потрогала его мокрый и прохладный лоб. Женщина в красном закружилась в его мозгу, и Креил, проснувшись, посмотрел на нее, попытавшись встать и дотянуться до скомканной простыни.

– Лежи, – спокойно сказала Аолла, накрывая его. Креил откинулся на подушку, пытаясь понять, что делает она в его спальне, да еще ночью, и почему так спокойно все воспринимает. – Мне кажется, я проснулась, – сказала Аолла, забираясь с ногами на край его кровати. – Это ведь никакой не сон и я на Земле? Уже несколько месяцев, как я теперь понимаю?

– Правильно понимаешь. – Креил еще не совсем проснулся, но уже понял, почему она пришла. – Ты хочешь, чтобы я тебе помог? Как врач?

– Да, мне нужно разобраться в воспоминаниях, я совсем путаюсь, где что, и не могу отличить реальность от вымысла, – объяснила Аолла.

– Не лучшее время для психоанализа. – Креил улыбнулся. Аолла почувствовала угрызения совести, что подняла его ночью, не дав отдохнуть, а он себя так плохо чувствовал. – А я с тебя потребую компенсацию. – Он снова хитро улыбнулся.

– Какую?

– Не испугаешься? – Креил легко переместился и положил голову ей на колени, поглядев теперь на ее перевернутое лицо – Аолла только слегка вздрогнула. – Не испугалась. – Он закрыл глаза, – теперь можешь рассказывать, а если я засну, дергай меня за волосы – сразу проснусь.

Аолла осторожно провела рукой по его мягким, слегка влажным, волосам, и удивилась, что это не вызвало никакого отвращения. Почему-то было только безумно жаль этого измученного регрессантами, на вид совершенно здорового, молодого и красивого мужчину.

– Мне кажется, путаница начинается с предварительного голосования в Президентском Совете на Дорне, – начала Аолла. – Проголосовали против, не было никаких шансов получить помощь, и я полетела к Уш-ш-шу.

– Он мог повлиять?

– Дорн сказал, что мог, только Уш-ш-ш поставил совершенно мерзкие условия: никогда на Землю и… – Она сделала паузу, а Креил почувствовал, как по ее телу прошла дрожь. – Я буду с ним в Каньоне до окончательного голосования.

– Это мы знаем, потом мы тащили тебя на Землю, настояли через Дорна, чтобы тебя отпустили попрощаться.

– Да? Значит я еще раз была на Земле? – Аолла пыталась восстановить последовательность событий. – Меня оперировали?

– В Десятимерном зале, ставили резервную нервную систему, чтобы увеличить защиту мозга.

– Скажи, я точно помню, что был страшный бой, совсем реально, я шесть раз умирала, мне сносили голову, а Линган был все время рядом, это тогда?

– Псевдореальность, обезболивание… – Креил остановился, потому что она снова вздрогнула при этом слове. – Нельзя было дать.

– Хорошо, допустим. – Аолла нахмурилась. Креил видел, как ее мозг с трудом напрягается. – Дальше меня отправили на Дорн?

– А ты не помнишь?

– Смутно, наверное, так и не оправилась от операции, зато потом Каньон помню очень хорошо.

– Страшные воспоминания?

– Не в этом дело, я никак не могу понять, почему опять оказалась на Земле?

– Расскажи подробно. – Креил внимательно слушал ее рассказ и, когда она дошла до Строггорна и его почерневшей кожи, уверенно сказал: – Все-таки это псевдореальность, хотя с большим коэффициентом правдоподобности. – Во время рассказа Аоллы Креил тщательно проанализировал достоверность восприятия событий в ее мозгу, но подумал, что даже при зондаже было бы невероятно трудно, определить, что это не происходило на самом деле. – Аолла, скажи, этот Каньон, что это за место такое?

– Место, где существует поток большой избыточной пси-энергии.

– И можно ее использовать?

– Можно, мужчины это хорошо умеют делать.

– А женщины?

– Мне кажется, нет, у меня не вышло, – ответила Аолла.

– Будем считать со Строггорном разобрались – псевдореальность, дальше должен быть Каньон, – помог ей Креил. Он профессионально отметил, что отсутствует необходимая сплошность восприятия.

– Уш-ш-ш пытался снять блоки, у меня же никак не получалось.

– Ты действительно пыталась или делала вид?

– Нет, пыталась, в Каньоне его обмануть было совершенно нереально, он же следил за мозгом. – В ее мыслях проскользнула боль.

– Так он смог их снять?

– Наверное, да, я смутно помню, попытки с девятой, уже никаких сил не было. Потом я сразу увидела дно пропасти, такие острые камни, разного цвета, ведь была ночь, и они по-разному остывали, – пояснила Аолла. – Может быть, это псевдореальность?

– Не похоже, по твоему восприятию. – Креил поднял голову, повернулся и долго смотрел ей в глаза, а она мысленно несколько раз «прокрутила» воспоминание о дне пропасти. – Нет, реальность, скорее всего. – Он снова лег ей на колени.

– Дальше – снова Каньон и кругом дорнцы, до самого горизонта. – Аолла снова вздрогнула.

– Не может быть, я точно знаю, ты прошла через Многомерность, а потом тебя доставили в клинику, просто ты ничего не помнишь. Дорн связывался в этот промежуток с нами, уточнял, как тебя оперировать, ну, и разрешение на операцию просил.

– Это из-за их специфического обезболивания? – Аолла закрыла лицо руками, хотя Креил и не смотрел на нее.

– Не переживай, вспоминай спокойнее, получим с тобой сейчас повтор, – строго приказал Креил, не открывая при этом глаза, так ему было даже проще контролировать ее мозг, не пугая.

– Хорошо помню, что они делали со мной, не могу передать, какой это был ужас! Мне кажется одним «обезболиванием» занималось порядка десяти дорнцев, а вокруг их были тысячи, и Президент с огненными крыльями!

– Потрясающее зрелище. – Креил видел картинку в ее мозгу.

– Тебя бы на мое место, было бы не до красоты! – возмутилась Аолла.

– Не сердись. Что дальше?

– Дорн просил снять блоки. Как он мог надеяться, что я соглашусь? Это же нужно с ума совсем сойти! Потом снова была Земля, психотравма, Линган оперировал, только до сих пор обидно, что мне было так плохо, а никто из вас не пришел! – От этих слов Креил сразу сел и вгляделся в ее глаза.

– А ведь это псевдореальность! Но если бы я просто увидел все в твоем мозгу, никак бы не понял этого. Аолла, послушай меня сейчас, девочка, ты мне должна поверить. С тех пор, как ты вернулась с Дорна, у тебя не было психотравм и никто из нас ни разу тебя не оперировал. Ты же видишь, даже сейчас я не перехожу границы твоих блоков, просто тебя слушаю. Для тебя сейчас зондаж противопоказан – мы все так считаем.

– Подожди. – Она нахмурилась, вспоминая. – Я же слушала его телепатему! Его, Лингана! И на вид – совсем он, глаза одного цвета, черные, только сполохи огня от пси-экрана отражались.