Итак, сначала летопись сообщает сведения совершенно фантастические, прямо взятые из мифологии. Потом появляются какие-то реальные события, но, во-первых, в смешении с фантастикой. Волохи напали на славян и заставили их уйти с Дуная… И тут же – эпопея апостола Андрея.

Во-вторых, и в этой историко-мифологической части летописи отсутствуют даты.

Волохи напали на славян… Когда?!

Апостол Андрей разбил капище Перуна на Валааме… Какого числа, какого года?!

Но все же появляются, появляются хоть какие-то факты…

Летописец сообщает, что после нападения волохов часть славян осталась по южную сторону Карпат, а другие ушли к западу от Карпат, на Вислу, и там «сели в полях» – это поляки. Часть же славян перевалила Карпаты и вышла к Днепру. Это древляне и поляне – те, кто поселился «в древах», то есть в лесах, и «в полях» – поселившиеся на открытых пространствах, то есть в лесостепи.

Летописец рассказывает о двенадцати племенах, сообщая о каждом из них какие-то сведения, называет древнейшие города восточных славян: центр полян Киев, центр кривичей Смоленск, столицу словен ильменских Новгород. Он описывает нашествия на славян кочевников – обров-аваров, венгров, тюркоязычных болгар и печенегов. Он называет примерное время нашествий аваров – эпоха правления византийского императора Ираклия, хотя и без точных дат. Он рассказывает, что поляне и другие племена платили дань хазарам, но тоже без точных дат.

Первая четко названная в летописи дата: 6360 год от Сотворения мира, то есть 852 год по Рождеству Христову. В этот год в Константинополе начал царствовать Михаил, Русь впервые появилась в Византии и впервые прозвучало название – Русская земля.

Вторая дата – 859 год по Рождеству Христову. Летописец отмечает, что в этом году варяги брали дань с кривичей, словен, веси, мери и чуди, а хазары – с полян, вятичей и северян.

Летописец отлично осознавал эту границу не привязанной к датам мифологической истории и датированного конкретного повествования о событиях. Как он сам говорил, «отселе почнем и числа положим».

Несомненно, «числа клали» и раньше, делая краткие, погодовые записки происшествий. Видимо, таких летописей и до «Повести временных лет» было немало. И в самой летописи, и в некоторых других источниках, как «Похвала Владимиру» Иакова Черноризца, сохраняется счет по годам правления тех или иных князей. Счет лет в летописи начинается с «первого года Ольгова, понеже седе в Киеве», то есть от захвата Олегом Киева.

Очень заметно, что летопись сводили из разных источников, приводя эти разноречивые даты к системному целому. Но киевские летописцы хвалили «своих» людей и насмешливо относились ко всем «чужим». Так же точно вели себя и новгородские… И любые другие.

Не надо считать древнерусские летописи чем-то особым и исключительным. Точно так же, как на Руси, абсолютно везде летописи состояли из тех же пластов: мифологического, историко-мифологического, исторического.

Как и на Древней Руси, в Древней Греции и Риме история родилась не как строгая наука, а как искусство прославления «своих». У древних греков покровительницей истории считалась муза Клио. Само ее имя произошло от слова «прославлять». Клио изображали в виде красивой молодой женщины с умным лицом и со свитком папируса в руке. Считалось, что цель истории – прославлять народ и его выдающихся правителей, героев и гениев.

Слово «история» в греческом языке означает «повествование о событиях». Но историки ведь сами решают, о каких событиях повествовать, и в истории факты долгое время не отделяли от мифов. Ученые Древней Греции писали о событиях, о которых прочитали в источниках, о событиях, о которых им рассказали живые свидетели, и о мифах как об исторических событиях.

В конце концов, историю знают и изучают не только для накопления строго проверенных фактов. Историю изучают затем, чтобы получить ответы на вопросы: кто мы такие, откуда появились, зачем живем на свете, чем именно и почему отличаемся от других. И возвеличить самих себя? Конечно! Людей может не устраивать историческая правда. Им хочется, чтобы предки были очень героическими: самыми умными, самыми сильными, самыми храбрыми, чтобы все их уважали и боялись. Все люди склонны приукрашивать и собственную историю, и историю своих предков, как семейных, так и национальных.

Если же о мифах как полноправной части истории… Само место расселения предков римлян, племени латинов, называлось Латиум, или Лациум: по имени легендарного царя Лация. Кто такой Лаций? Был ли Лаций? Скорее всего, его не было.

В мифах же Лация называли царем аборигенов – древнейших обитателей области Лаций. Современный термин «аборигены» прямо происходит от латинского Aborigines — названия этого народа.

Мифы называют имена царей аборигенов, но это имена богов: Сатурн, Тибр, Фавн, Авентин, Пик. Верить ли мифам?

Латина же называли то ли сыном Одиссея и нимфы Калипсо, то сыном Одиссея, но уже другой нимфы – Кирки (как и Авзон). То он по-прежнему сын Кирки, но уже не Одиссея, а его сына Телемаха. То он сын Телегона. То сын Зевса и Пандоры. То сын Фавна и Марики. То сын Геракла и некой не называемой по имени девы. Деву выдали замуж за Фавна, но верной женой она не была и родила Латина от Геракла. То Латин оказывается все же сыном Геракла, но рожденным уже не от неверной жены Фавна, а от его дочери…

Вывод прост: наверное, в памяти латинов жила память о каком-то древнем царе. Но ему приписывали самое фантастическое происхождение – причем очень почетное по понятиям новых наступивших времен.

Римляне считали себя потомками аборигенов-латинов и людей, пришедших с героем Троянской войны – Энеем. Был он не кто-нибудь, а сын богини красоты и любви – Афродиты!

Верховный греческий бог Зевс пылал страстью к собственной дочери Афродите, а она папе не давала. За это Зевс решил ее наказать: пусть воспылает страстью к смертному человеку. Этим смертным стал Анхис из царского рода дарданов. Эней родился от Афродиты и Анхиса, его выкормили горные нимфы.

Эней участвовал в сватовстве Париса к прекрасной Елене, плавал с ним в Спарту. Он не хотел участвовать в Троянской войне, но Ахиллес напал на его стада… Пришлось воевать.

Есть несколько противоречащих друг другу версий того, как Эней спасся из осажденной ахейцами Трои. То ли он бежал, неся на спине своего папу – Анхиса, и ахейцы пощадили его за благочестие и любовь к родителям. То ли он бежал из Трои еще до ее взятия. То ли Эней открыл ворота Трои ахейцам, и они отпустили его со всем его отрядом.

Самая красочная версия повествует, что в горящей Трое Эней находит Менелая, хмуро ведущего за руку свою неверную жену Елену. Эней уже поднимает копье, чтобы убить женщину, из-за которой разгорелась страшная война. Но копье хватает его мама Афродита и говорит, что недостойно герою связываться с женщиной. Это воля богов погубила Трою: вот и Посейдон трезубцем разрушает ее стены. Пусть лучше Эней соберет своих людей и поскорее бежит.

Так Энея из пылающей Трои спасают мама – Афродита и один из ее постоянных любовников – Посейдон.

Еще больше противоречащих друг другу, запутанных мифологических версий о том, куда плавал Эней с оставшимися в живых родичами-дарданами, где жил и какие города основывал.

Самые интересные сведения – о его пребывании в Карфагене. Ведь именно в Карфагене обитала его легендарная основательница: Элисса, Фиоссо или Дидо. В русской литературе эту даму чаще всего называют Дидона.

Происходила Дидона, разумеется, от богов – то ли от Бела, то ли от Мела. Она сестра лица вроде бы исторического – царя острова Кипр, Пигмалиона. Это тот самый царь, о котором рассказывают: он изваял из слоновой кости чудесную статую. И сам влюбился в свое творение. Так влюбился, что одевал ее в красивые одежды, кормил, разговаривал с ней. Тронутая его чувствами, Афродита оживила статую. В мифах, правда, не называют имени жены Пигмалиона, ожившей статуи. Что даму звали Галатея, придумал Жан-Жак Руссо в 1762 году. Должен же он был как-то назвать ожившую статую?

Вот Дидона и была сестрой Пигмалиона, женой царя финикийского города Тира Сикея, – или Сикарба. Сикей умер, и Дидона бежала сначала на Кипр. Почему бежала – не очень понятно. То ли она была замешана в убийстве Сикея, то ли ее саму после смерти мужа должны были принести в жертву. Но и с Кипра Дидона опять бежала – в Северную Африку, похитив на Кипре 80 девушек.

Даты основания Карфагена Дидоной называют разные – и 814-й, и 823-й, и 824-й год до Р.Х. При появлении в Карфагене Энея Дидона тут же влюбилась в героя, а он в нее. Афродита, по своей обычной склонности помогать влюбленным, готова способствовать роману. Но Зевс назначил Энею другую судьбу! Он посылает бога Меркурия с приказом Энею: немедленно отплыть в Лациум! Сам Эней тоже знает – он должен жениться на дочке царя аборигенов, чтобы его потомки положили основание Риму.

Увидев на горизонте паруса флотилии сбежавшего Энея, Дидона то ли бросается на меч, то ли живой восходит на погребальный костер. По крайней мере, римляне передавали проклятия, которые шлет Энею Дидона со своего костра…

Эней же после новых приключений и общения с тенью своего отца Анхиза (тень предсказывает великое будущее и самому Энею, и основанной им Римской державе) приплывает в Лациум. Там он убивает жениха дочки царя Лация, Турна, женится на этой самой Лавинии и становится царем аборигенов – как ему и велел Зевс.

Эней царствовал три года, после чего то ли был убит, то ли утонул в священной реке Нумикии, то ли был живым вознесен на небо и стал богом Индигетом. А сын Энея от Лавинии, Асканий, основал город Альба-Лонгу (Alba Longa). Было это около 1152 года до Р.Х.[12].

В этой истории, конечно, невероятно много сказочного. Не говоря ни о чем другом, даты совершенно не сходятся. Если Карфаген основан Дидоной в 814 году до Р.Х., а умерла Дидона в 760 году до Р.Х., сколько же лет ей было ко времени романа с Энеем?! И как Асканий основывал Альба-Лонгу почти за 400 лет ДО романа его отца с Дидоной?!

Это только один и даже не самый яркий пример несуразностей, которые постоянно встречаются в мифах. В Греции показывали как минимум три могилы Геракла. У Энея тоже было как минимум пять могил, разбросанных по всей Италии.

Греческий историк Дионисий Галикарнасский, современник Юлия Цезаря, писал: «Некоторых смущает, что повсюду рассказывают о могилах Энея и показывают их».

Хотите посмеяться над римлянами? Но как же тогда быть с как минимум тремя могилами Ильи Муромца? С тремя версиями его биографии? Как быть с множеством разных версий биографий любого из богатырей? Да так и быть: всякая история всегда начинается с мифологии. Ее рассказывают как миф, никто не заботится о точности и правдивости повествования. Потом точность и правдивость уже начинают волновать… Но ранняя история народа неизбежно остается прибежищем мифов. Лишь постепенно складывается четкое летописание. И то долгое время даты неточны, реальные исторические деятели мифологизируются, о них рассказывают, как о героях мифов.

Настанет день, и римляне начнут критически относиться к мифам своей ранней истории… Примерно как мы начинаем критически изучать Рюрика и его эпоху.

Собственно, мы и знаем мифы об Энее и Лации именно из поздних римских книг, II века до Р.Х. – II века по Р.Х. Эти противоречащие друг другу, порой вопиюще нелепые мифы записывали ученые, умные люди. Они их записывали, а потом критиковали, сравнивали, изучали…

В точности как былины известны ровно потому, что нашлись городские умники, которые их записали… А записав, начали сравнивать с летописными преданиями, беспощадно критиковать и изучать.

Исторические мифы долгое время позволяли хранить память о временах, когда еще не было письменности. В Риме самые ранние надписи на латинском языке относятся к 510–500 годам до Р.Х. Мифы гораздо древнее.

На Руси достоверные письменные источники датированы Х веком.

Мифы стали способом помнить свою историю и без письменности. Память эта неточная? Неопределенная? Но ведь и в письменной истории возникает множество разных версий одного и того же события. В устной традиции таких версий больше, как и всякого рода неточностей, но это уже второй вопрос.

И после появления письменности мифы позволяли видеть своих предков и свое прошлое так, как этого хочется живущим позже. Римляне верили, что герои древности происходят от богов, а вместе с ними и их потомки. Считалось, что сын Энея (и внук Афродиты) Асканий принял имя Юл и сделался основателем рода Юлиев. Избранный в консулы в 186 году до Р.Х. Марк Ацилий Глабрион считал себя прямым потомком Энея, а тем самым Афродиты и ее отца, верховного бога Зевса.

Но и этого мало! Зная будущее, римляне очень успешно объясняли и прошлое. Дидона с погребального костра сыплет проклятиями вслед изменщику Энею? Вот они, корни вражды Рима и Карфагена, задолго до Пунических войн.

Скандинавские вожди тоже происходили от Одина – не хуже, чем Марк Ацилий Глабрион происходил от Зевса. И русских князей уже в самые что ни на есть христианские времена называли потомками богов. И вещего легендарного певца Бояна называли «велесовым внуком».

Христианам происходить от богов не подобает, постепенно Русь перестала происходить от мифологических существ. Но и христианам мифы рассказывали как раз о таких предках, которых они хотели бы иметь: о сильных, умных, удачливых, святых, замечательных.

И даже уже в летописях древнерусские люди «разбирались» друг с другом, сочиняя возвеличивающие их и принижающие врагов мифологические сюжеты.

Об одном и том же событии и об одном и том же историческом деятеле разные народы и даже отдельные люди могут иметь совершенно разные мнения.

Изучать историю – значит изучать и события прошлого, и представления об этих событиях разных народов и государств, ученых и вообще самых разных людей.

Поэтому история – это и строгое научное знание о том, «как это было»; и мнения различных ученых; и представления людей о самих себе, о своих предках и о важных исторических событиях.

Разумеется, факты истории можно использовать для любой пропаганды. Например, американский историк Ричард Пайпс считает, что в России всегда жили очень бедные и очень жестокие люди, а государство не считалось с ними и тоже было чрезвычайно агрессивным и жестоким.

Этому находятся причины: на Руси очень бедная природа – намного беднее, чем в Европе. Славяне – народ с жестоким и грубым характером, они любят грабить и убивать. Кроме того, славяне взяли христианство в Византии – а потому у нас не развивался «аналитический разум», как на Западе, и утверждалась жестокая верховная власть. В XIII веке нас завоевали монголо-татары, они навязали нам азиатское общественное устройство.

По всем этим причинам в России не было и нет оснований для демократии. В России всегда будет колоссальная нищета и злоба, люди будут необразованные и тупые, а государство жестоким и деспотичным.

Конечно же, это не объективное научное мнение, а пропаганда: представление России и русского народа такими, какими их удобно видеть нашим врагам.

В Древней Греции показывали сразу три могилы Геракла. На Руси – сразу три могилы Ильи Муромца, и это никому не мешало. Долгое время никто не задавался простым вопросом: зачем одному Гераклу или одному Илье Муромцу так много могил?!

Но рано или поздно историки (и все общество) стараются разделить фантастические истории о приключениях людей и богов и реальную историю.

В рассказах Гомера боги непосредственно участвуют в истории. Жил он, скорее всего, в VIII веке до Р.Х.

Спустя четыре века греческий историк Геродот (около 484 – около 425 года до Р.Х.) еще вполне серьезно писал о способности скифов превращаться в волков и про человечков с глазами и ртами на груди.

Вот его младший современник Фукидид (455–411) уже намного более доказателен и научен.

Римские и греческие историки II–I веков до Р.Х. сомневаются в достоверности сказаний предков, пытаются найти реальные события, скрывающиеся за мифологической завесой. Диодор Сицилийский (90–30 годы до Р.Х.) уже пытается писать историю объективно – то есть независимо от пристрастий отдельных людей или правителей.

В ХIХ веке великий немецкий ученый Леопольд фон Ранке (1795–1886) сказал: «Надо восстанавливать все, как это было».

История стала наукой. В истории и сегодня есть мифы, есть прославление «своих» – пропаганда. Но мы отделяем знания от пропаганды и мифов.

Тот же Леопольд фон Ранке заложил основы внешней и внутренней критики источника.

Внешняя критика – это определение подлинности источника. Вот перед нами ломкий листок желтоватой бумаги с выцветшими полупонятными значками. Что это – подлинный документ или подделка? Кто его автор, когда и кто его написал? С какими целями? Что происходило с этим ломким листком исписанной бумаги после того, как его исписали значками?

Если документу нельзя верить, какой смысл извлекать из него какую бы то ни было информацию?

Слишком большое желание совершить сногсшибательное открытие в сочетании с некоторым невежеством и пренебрежением критикой источника приводят к таким, например, случаям:

«22 сентября 2012 года на сайте «Академии Тринитаризма» было опубликовано письмо Артема Борисовича Каракаева с просьбой сказать, что и на каком языке написано на камне, фотография которого приводится на рисунке 1[13]. Камень этот, по словам Артема Борисовича, найден в лесу неподалеку от д. Урицкое, что находится в 30–35 км от гор. Великие Луки. Неподалеку от места находки протекает река Ловать, по которой, как говорят летописные источники, проходил путь «из варяг в греки».

Подробно изучив транскрипцию и транслитерацию «консонантно-вокалического» текста, автор публикации в Интернете серьезно сообщает: «В тексте найдено 17 букв, в том числе 4 гласные А, Е, И, О. 10 графем можно отнести к кириллице: Б, Е, Z, S, I, О, П, Р, С, Т. 9 графем можно отнести к классическому греческому алфавиту: дельта, Е, Z, I, О, П, Р, С, Т.

Знаки, изображающие буквы В, К, М, Х и А без перекладинки, есть в архаических греческих алфавитах и были замечены в этрусских, венетских, пунических текстах. Буква А с черточкой вверху и перекладинкой внутри, а также графема L характерны для латинского письма. Согласно Ф. Воланскому, две вертикальные черточки означают старинную русскую букву К, а раньше такая графема встречалась в венетских текстах. Таким образом, мы видим, что при написании эпитафии использовался смешанный алфавит, включающий в себя как знаки кириллицы (Б), так и знаки греческого архаического алфавита, а также две латинские графемы.

Выводы

1. Надпись на камне является эпитафией.

2. Язык надписи диалектный русский.

3. Алфавит смешанный, включающий в себя знаки кириллицы, архаического греческого и латиницы»[14].

Дальше автор – и не стыдно ему – предлагает свой перевод:

1. ЛЕТОСЬ ДРАЛИСЬ на МЕ-

2. ЖЕ, ПАВЕТКИ: ЛЕТОСЬ ЛИХОДЕ-

3. И на ОПУШКЕ ЛЕСА СЕКОМ УБИЛИ, ГОРЕ МНЕ,

4. ЛАСУ. СЫН любил ЦЕЛОВАТЬСЯ И ЛАСКАТЬСЯ.

5. ЛИЛИСЬ СЛЕЗЫ, ЛИЛИСЬ.

6. БОГ ЛИЛ.

Что хорошо в Интернете – это то, что любую информацию в нем нетрудно найти. Сногсшибательное открытие сверхдревней письменности и гениальный перевод нашли своих читателей. И вот что пишет один из них: «Я тоже попытался расшифровать надпись. И вот что у меня получилось:

«Тут покоится скромная женщина Хая-Фейга бат Ицхак. 20 нисана 5880 (8 апр. 1920)»[15].

Для того чтобы прочитать текст, написанный на идиш, потребовалось немногое: перевернуть могильный камень. Авторы же прочтения текста на «смешанном алфавите» читали его вниз головой.

Очевидно, что никакой информации об истории Древней Руси из этого текста не извлечешь – он не прошел внешней критики.

Вот если бы прошел, необходима была бы внутренняя критика источника. То есть критика сведений, которые сообщает источник. Нельзя же принимать на веру все, что написали в любой летописи!

Если и правда принимать ВСЕ, то придется выяснять, от кого же из богов происходили Лаций и Эней, да и половина скандинавских вождей-конунгов. И даже более поздние тексты отражают не только объективные факты, но и оценки, мнения, попытки истолковать факты в удобную или полезную сторону. Одним словом, источники врут и по большей части неосознанно. Каждый летописец рассказывает о фактах так, как это будет «лучше» для его города, племени, князя, общественного класса, политической группировки.

Необходимо оценить достоверность содержащейся в историческом источнике информации. Для этого нужно сравнить все возможные копии, варианты, редакции, издания летописи. Нужно выявить различия в трактовке фактов и попытаться понять, почему возникали различия.

Нужно найти другие источники, на других языках и написанные в других землях, но повествующие о том же самом.

С помощью такой работы можно получить даже информацию, которой непосредственно в источнике нет. Например, древнерусские летописи позволяют ясно увидеть соперничество двух центров Руси: Киева и Новгорода.

«В русской исторической литературе XI в. существовали и боролись между собой два взгляда на происхождение Русского государства. Согласно одному взгляду, центром Руси и собирателем славянских земель являлся Киев, согласно второму – Новгород»[16].

Причем в политической традиции Древней Руси Новгород был все же «старшим братом». Князья Киева – это в той же степени и новгородские князья, но начинают-то они все с Новгорода! Начиная с полулегендарного Олега и Игоря, все они начинали как новгородские князья. А Олег и Игорь – это просто новгородские князья, захватившие власть в Киеве, – и только. Даже еще княгиня Ольга родом с Севера: дочь перевозчика на реке Великой, у Выбутской веси, близ города Плескова.

А соперничество видно уже по рассказу о том, кто княжил на Руси до Рюрика…

Киевляне считали, что в их городе до династии Рюрика были свои, местные, князья: Кий, давший имя городу, его братья Щек и Хорив, а также сестра их Лыбедь. По легенде, каждому брату принадлежало особое поселение на одном из киевских холмов, это потом они слились в единый город.

Летописец передает эту легенду и называет Кия князем, но оговаривает: «Некоторые же говорят, что Кий был перевозчиком; был-де тогда у Киева перевоз с той стороны Днепра, отчего и говорили: «На перевоз на Киев». Если бы был Кий перевозчиком, то не ходил бы к Царьграду; а этот Кий княжил в роде своем, и когда ходил он к царю, то говорят, что великих почестей удостоился от царя, к которому он приходил…Кий же, вернувшись в свой город Киев, тут и умер; и братья его Щек и Хорив и сестра их Лыбедь тут же скончались.

И после этих братьев стал род их держать княжение у полян, а у древлян было свое княжение, а у дреговичей свое, а у славян в Новгороде свое».

Что это за поход Кия к «Царьграду», то есть к Константинополю, от какого императора Византии он удостоился почестей, история умалчивает. При раскопках Киева не раз находили значки федератов, то есть вождей – союзников Византии. Но какое отношение эти значки имеют к летописному Кию – не ясно. И имеют ли вообще.

Летописец полагает, что «род братьев» и после них продолжал «держать княжение» у полян. Ян Длугош, польский историк XV века, писал еще более определенно: «После смерти Кия, Щека и Хорива наследники по прямой линии, их сыновья и племянники, много лет господствовали у русинов, пока преемственность не перешла к двум родным братьям Аскольду и Диру».

Отметим, что Ян Длугош писал по-латыни, но хорошо знал русинский язык, и в своих высказываниях он обычно очень точен.

В существование Кия, Щека и Хорива верят не все. Некоторые ученые давно предположили, что «первые киевские князья» – это просто легендарное объяснение причин, почему раньше на территории Киева было несколько разных поселений. Вот откуда взялось несколько разных поселков – это все города разных князей.

Но были эти князья в реальности или только в народном воображении, старая легенда обосновывала древность города и его самостоятельность.

Новгородцы же думали иначе. В новгородских летописях этого самого загадочного Кия уже не предположительно, а всерьез называли перевозчиком. Не оговаривая, почему вероятнее его княжеское происхождение, не упоминая о почестях, полученных от императоров Византии.

Новгородская летопись в отличие от «Повести временных лет» упоминает и еще одну версию – о том, что Кий был «ловцом», то есть охотником, и рассказывает о совершаемых им языческих обрядах.

В других новгородских текстах Кия и его братьев Щека и Хорива представляли как лютых разбойников, которых князь в Новгороде заточил в темницу. Потом князь сжалился, отпустил их, а разбойники сбежали на Днепр, где основали Киев[17].

Ни историки ХIХ века, ни их современные коллеги не хотят принимать этой версии всерьез. Соловьев называет летописную историю «сказкой», которая произошла от смешения двух преданий – об основании Киева и о первых варяжских князьях его[18].

Фроянов полагает, что новгородцам здесь отказало «чувство меры» и что это – всего лишь «обидный для киевлян навет»[19].

Это не первый случай, когда современные историки лучше предков знают, что же те имели в виду. Откуда у них, у современных, такая уверенность? Ведь Кий, Щек и Хорив (Да! Еще и загадочная Лыбедь) мелькают в летописи однократно и непостижимо. Откуда появились? Бог весть. Куда исчезли? Неизвестно. Нет в Киеве Щековой могилы, не сидели на престолах потомки Хорива, неизвестны бояре, кичившиеся происхождением от Лыбеди.

Если эта четверка не придумана – они могли быть решительно кем угодно, в том числе и разбойниками.

И почему не могли эти славянские князья происходить из Новгорода? Если Олегу и Игорю можно, почему этим нельзя?

Но как бы ни было, а в этих летописных сказаниях – и где Кий хороший, и где он разбойник – четко прослеживается соперничество Киева и Новгорода. Прямо о нем не писали, но мы это соперничество видим.

Мы не всегда даже знаем, существовала ли какая-то летопись или ее никогда не было. Особенно загадочна такая «Иоакимовская летопись»… Дело в том, что самой летописи этой, как принято говорить, «никто никогда не видел». О ее существовании мы знаем исключительно из сочинений историка ХVIII века Василия Никитича Татищева: собирая по городам и монастырям древние русские книги, историк обратился к своему родственнику – архимандриту Бизюкова монастыря Смоленской губернии Мелхиседеку Борщову.

В мая 1748 года Борщов прислал три тетради, принадлежавшие некоему монаху Вениамину, «который о собрании русской истории трудился, по многим монастырям и домам ездя, немало книг русских и польских собрал».

Татищев сообщает, что «сии тетради видно, что из книги выняты, по разметке 4, 5 и 6-я, письмо новое, но худое, склад старой смешанной с новым, но самой простой и наречие новгородское».

Сам Мелхиседек умер в сентябре 1748 года. Попытка Татищева найти Вениамина не увенчалась успехом: монаха Вениамина никто никогда не видел, а некий монах Бизюкова монастыря сказал Татищеву, что тетради принадлежали самому Мелхиседеку и что он привез их из Сибири.

Изучая заветные тетрадки, Татищев пришел к выводу, что у него оказался текст летописи, написанной в начале ХI века: «Между такими неведомыми Нестору и забвенными историками есть Иоаким, первый епископ новгородский, о котором хотя нигде, чтоб он историю писал, не упоминается, но это не дивно, ибо видим других многих»[20].