Голос его напоминал звон затухающего камертона.
Фил повернулся на пятках и побрел прочь.
Сперва мне показалось, что представителю Веги на мгновение стало дурно, однако я вовремя вспомнил, что смех веганцев напоминает отчаянное блеяние козла, когда его душат. Я стараюсь держаться подальше от уроженцев Веги…
– Садитесь, – предложил Лорелл, пытаясь скрыть смущение.
Я подтянул к себе кресло и сел напротив них.
– О'кей.
– Коурт намерен написать книгу, – сказал Лорелл.
– Вы уже сообщили об этом.
– Книгу о Земле!
Я поклонился.
– Он еще хотел бы, чтобы вы были его проводником в поездке по некоторым Древним местам.
– Я польщен, – мой голос прозвучал несколько натянуто. – Кроме того, меня разбирает любопытство: почему именно меня он решил избрать в качестве своего гида?
– А также любопытство относительно того, что ему известно о вас, не так ли?
– Да. Не стану этого скрывать, – вынужден был согласиться я.
– Все, что могла сказать Веллина.
– Отлично. Теперь я удовлетворен.
Откинувшись на спинку кресла, я усмехнулся и стал медленно цедить содержимое своего бокала. А Миштиго тем временем вступил в беседу:
– Я начал с того, что навел справки о записях актов гражданского состояния Земли, как только во мне созрел замысел осуществить этот проект – просто ради общего ознакомления с данными о людях; затем, после того, как я нашел подходящую кандидатуру, я обратился к личным делам сотрудников земной Администрации.
– Гм-м… – протянул я.
– В вашем послужном списке немало странных пробелов. Даже теперь никто толком не знает, чем вы занимались почти всю свою жизнь. Между прочим, когда вы родились?
– Не знаю. Я родился в маленькой крохотной деревушке, где в том году потеряли счет дням. Во всяком случае, как мне потом сказали, это случилось на Рождество.
– Согласно вашему личному делу, вам сейчас семьдесят семь лет.
Согласно записям актов гражданского состояния – вам либо сто одиннадцать, либо сто тридцать лет.
– Я приврал относительно своего возраста, чтобы получить работу. В те годы все еще продолжалась депрессия.
– Поэтому я составил краткий биографический очерк Номикоса, который в своем роде выдающийся и, воспользовавшись описанием его физических данных, проследил, имеются ли его аналоги во всех хранилищах информации, включая и закрытую.
– Один собирает древние монеты, другие сооружают модели ракет, сказал я спокойно.
– И я обнаружил, что вы могли бы совпасть с тремя-четырьмя лицами: все они были греками, и один из них, по крайней мере, был очень знаменитый человек. Это Константин Коронос, самый старший из них. Он родился двести тридцать четыре года назад… И тоже на Рождество. Один глаз голубой, другой – карий. Такая же правая нога, такие же волосы на голове, когда ему было двадцать три года. Такого же роста, примерно такого же веса.
– Те же отпечатки пальцев? Такая же структура сетчатки глаза? – живо поинтересовался я.
– Этих данных не было во многих старых записях. Возможно, в те времена люди были менее образованными? Не знаю. Или более легкомысленными в отношении тех, кто имел доступ к гражданским записям.
– Вам известно, что на нашей планете в настоящее время более четырех миллиардов человек? Прослеживая записи в течение трех-четырех веков, я абсолютно уверен в том, что вы могли найти двойников очень многих из ныне живущих людей. Что же здесь такого особенного?
– Вы просто сильно заинтересовали меня, вот и все! Как будто бы вы дух своей планеты, и вы столь же мало изучены, как и сама эта планета. Я не сомневаюсь в том, что мне никогда не достичь ваших лет, каков бы ни был ваш возраст, и мне было бы очень интересно узнать: какого же рода чувство владеет человеком, прожившим столько лет? Особенно если учесть ваше положение хранителя истории и искусства этого мира. Вот почему я остановил на вас свой выбор.
– А теперь, когда вы повстречались со мной – калекой и все такое прочее – я могу отправиться домой?
– Конрад! – трубка Лорелла угрожающе метнулась ко мне.
– Нет, мистер Номикос. Здесь имеются также чисто политические и практические соображения. Это суровый мир, а у вас очень высокий потенциал выживаемости. Я хочу, чтобы вы были со мной, потому что я хочу выжить!
Я снова пожал плечами:
– Ладно. И что вы хотите еще?
– Я чувствую, что не нравлюсь вам, – закудахтал Миштиго.
– Что привело вас к такой мысли? Только из-за того, что вы оскорбили моего друга и задали мне неуместные вопросы, создав впечатление, что нуждаетесь в моих услугах из чистой прихоти…
– И эксплуатировал ваших соотечественников! И превращал вашу планету в бордель, и дал всей человеческой расе понять ее глубокую провинциальность в сравнении с Галактической культурой, неизмеримо более старой…
– Я ни слова не говорил – ваша раса, моя раса! Я говорю только от своего имени. И я повторяю: вы оскорбили моего друга, задали мне неуместные вопросы и создали у меня такое впечатление, что хотите, чтобы я служил вам просто из вашей прихоти.
Снова звуки, издаваемые козлом, когда его душат.
– Целых три пункта! Да ведь это не оскорбление памяти Гомера или Данте, после чего человек может выступать от имени всей человеческой расы!…
– В настоящее время Фил – наилучший из тех, которыми мы располагаем.
– В таком случае лучше обходиться без таких, как он.
– Нет причин, чтобы обращаться с ним подобным образом.
– Полагаю, что есть. В противном случае я не поступил бы так. А во-вторых, я задаю любые вопросы, какие мне хочется, а ваше право отвечать или нет, если последние покажутся вам оскорбительными. И наконец, никто не собирался производить на вас какое-либо впечатление. Вы находитесь на гражданской службе. Вам дано поручение. Спорьте со своим начальством, а не со мной! Кроме того, мне только что пришло в голову, что вряд ли вы располагаете соответствующими знаниями, чтобы говорить слово «прихоть» столь свободно, как вы себе только что позволили.
Судя по выражению лица Лорелла, его язва молчаливо комментировала происходящее.
– Тогда называйте свою грубость чистосердечностью, если хотите, или продуктом другой культуры, и оправдывайте свое влияние на Землю софистическими упражнениями или чем-нибудь другим, что вам взбредет в голову в самый последний момент – но снабдите меня соответствующими сведениями о вас всех, чтобы я мог вынести ответное суждение. Вы ведете себя, как представитель монарха в подвластной ему колонии, и мне это не нравится. Я прочел все ваши книги. Я прочел также и все книги вашего деда.
Взять для примера хотя бы его нашумевшую «Глаз земной проститутки». Так вот, вам никогда не стать таким специалистом, как он. Он обладал чувством, которое называется состраданием. А у вас его нет. Все, что вы ощущаете, например, в отношении старого Фила, в двойном размере относится и к вам в моей книге…
Та часть моего выпада, в которой говорилось о его деде, должно быть, затронула больное место, так как он вздрогнул, не выдержав укола моего голубого глаза.
– Поэтому, пожалуйста, поцелуйте меня в локоть, – сказал я по-вегански нечто эквивалентное земному выражению для подобных случаев.
Сэндс не знает в достаточной степени веганский язык, поэтому он не мог уловить смысл моих слов, однако он сразу стал испуганно озираться в надежде, что нас никто не подслушивает.
– Конрад, пожалуйста, не пренебрегайте обязанностью своей профессии.
Господин Миштиго, давайте приступим к планированию путешествия.
Миштиго улыбнулся.
– И сведем к минимуму различия между нами? – спросил он. – Ладно.
– Тогда перейдем в библиотеку, там тихо. К тому же, мы сможем воспользоваться картой-экраном.
Я почувствовал, как во мне все напряглось, когда мы поднялись, ибо наверняка наверху был Дос Сантос, ненавидящий веганцев, и, конечно же, рядом с Дос Сантосом была девушка с красивым париком, ненавидящая всех.
Знал я и то, что наверху был Эммит и Элен. Вероятно, туда же мог забрести и Фил, устроив там второй форт Самтер. И, наконец, там был Гассан, который обычно просто сидит и курит с непроницаемым видом. Если вы станете подле него и сделаете несколько глубоких вдохов, то вам станет все равно, что там говорят веганцы, да и люди тоже…
Глава 3
Я надеялся, что у Гассана будет не все в порядке с памятью и он будет витать в своих мыслях высоко среди облаков. Надежда эта рассеялась, как только мы вошли в библиотеку. Ему было лет шестьдесят-восемьдесят, если не больше, но на вид не более сорока, а в действительности он мог действовать, как тридцатилетний. Курс лечения Спринга-Сэнсора по отношению к нему был особенно эффективен. Такое случается редко. По сути дела, почти никогда. Во время лечения некоторые пациенты испытывают внезапный анафилактический шок, без видимых причин на это, и даже после вливания адреналина не всегда удается вывести их из этого состояния. Очень многие застывают в возрасте от пятидесяти до шестидесяти лет.
Но некоторые редкие экземпляры по-настоящему молодеют после полного курса – примерно один из сотни тысяч.
Меня поразило то, что именно к нему было благосклонно колесо Фортуны.
Со времен событий на Мадагаскаре прошло более пятидесяти лет, когда Гассана наняли люди Рэдпола в своей вендетте против тэллеритов. Платил Гассану сам Большой К. (да покоится прах его с миром), поручивший наемнику разделаться с Афинской компанией «Недвижимое имущество» Управления по делам Земли. Ему это удалось, причем довольно неплохо. С помощью одного крохотного расщепляющего устройства. Все произошло мгновенно. Некоторые называли после этого Гассана наемным убийцей, и он действительно был последний наемник на Земле.
Кроме того, за исключением Фила, (который не всегда был владельцем шпаги без лезвия и эфеса) Гассан был одним из тех, кто помнил старого Карагиозиса.
Поэтому, выставив вперед свой лишай и задрав подбородок, я сразу же попытался затуманить его сознание. То ли здесь были замешаны какие-то древние инстинкты, в чем я сомневался, то ли он был выше, чем я полагал, что вполне возможно; то ли Гассан просто забыл мое лицо, что также было вероятным, хотя и в очень малой степени. Возможно, он придерживался профессиональной этики или доверился звериному инстинкту (в различной степени он обладал и тем и другим, хотя в большей мере низменным звериным коварством).
Когда же нас представили друг другу, он и бровью не повел.
– Мой телохранитель Гассан, – сказал Дос Сантос, одаривая меня своей липкой улыбкой. Я пожал его руку, которая однажды (можно и так сказать) потрясла мир.
Еще и сейчас это была очень сильная рука.
– Конрад Номикос, – сказал Гассан, скосив взгляд, как будто он читает мое имя с бумажки, зажатой в руке.
Со всеми остальными я был знаком, поэтому, выбрав кресло подальше от Гассана, я почти все время старался держать перед своим лицом бокал, чтобы чувствовать себя в большей безопасности.
Диана стояла рядом со мной.
– Доброе утро, мистер Номикос.
– Добрый вечер, Диана, – я чуть-чуть опустил свой бокал.
Высокая, стройная, одетая почти во все белое, она стояла рядом с Дос Сантосом, напоминая свечку. Я понимал, что такое впечатление создается главным образом из-за красного парика, который она носила.
Мне несколько раз доводилось видеть, как этот парик задирается в сторону, обнажая часть безобразного и мигрирующего шрама, который она всегда прятала под париком. Я частенько задумывался над происхождением этого шрама. Это бывало в тех случаях, когда я бросал якорь где-нибудь во время своих морских странствований и разглядывал фрагменты созвездий сквозь дыры в облаках, либо когда выкапывал из земли поврежденные временем статуи.
У этой девушки были пурпурные губы – скорее всего, я полагаю, татуировка – и я никогда не видел, чтобы она улыбалась. Мышцы ее челюстей были всегда натянуты, как канаты, так как она почти не разжимала зубов.
Она едва шевелила ртом, когда разговаривала. Было очень трудно определить ее настоящий возраст. Во всяком случае, ей уже несомненно перевалило за тридцать.
Она и Дос составляли весьма интересную пару. Он – смуглый, говорливый, вечно курящий, неспособный спокойно посидеть более двух минут.
Она – выше него на добрые десять сантиметров, и во всем остальном – полная противоположность. Мне и сейчас неведома история ее жизни. Полагаю, что никогда она не станет известной до конца.
Диана подошла поближе и встала рядом с моим креслом, пока Лорелл представлял Коурта Сантосу.
– Вы! – процедила она.
– Да, я.
– Будете проводником во время поездки?
– Об этом известно всем, кроме меня, – бросил я. – Уверен, что в этом вопросе вы могли бы довольно легко поделиться со мной частичкой своей осведомленности.
– Ничего не знаю ни по какому вопросу.
– Вы говорите точно так же, как Фил.
– И мысли такой не было.
– И тем не менее это так. Почему же?
– Что «почему»?
– Почему вы и Дос здесь сегодня вечером?
Он немного просунула язык между зубами, затем сделала движение, будто собирается выдавить из него сок или сдержать пытавшееся сорваться с губ слово. Затем она посмотрела на Доса, но тот был слишком далеко, чтобы услышать сказанное, да и смотрел он в другую сторону. Дос был занят тем, что наливал Миштиго настоящую коку из графина, стоявшего на изысканно выгнутом подносе.
Находка формулы кока-колы была главной археологической сенсацией века, как утверждали веганцы. Она была утрачена в течение Трех Дней и вновь открыта где-то через добрый десяток лет. Имелось большое количество напитков, сходных по составу, но ни один из них не воздействовал на метаболизм веганцев так, как настоящая кока-кола.
Другой «важнейший вклад Земли в Галактическую культуру» – так называл ее один из современных историков. Первым вкладом, разумеется, были в высшей степени изысканные социальные проблемы такого рода, что возникновения их потерявшие терпение философы на Веге ждали в течение многих поколений.
– Пока не знаю, – сказала она, снова глядя на меня. – Спросите у Доса.
– Обязательно.
И я спросил. Хотя позже. И не был разочарован. Возможно, потому что ничего особенного не ожидал.
Но пока что я все еще сидел, изо всех сил пытаясь что-либо подслушать. И тут мне припомнилось, что когда-то, давным-давно один сморщенный старичок заметил, что мне свойственно телепатическое исполнение желаний.
Вкратце его гипотеза звучала так:
– Мне хочется узнать о том, что же где-то происходит. Я располагаю почти достаточной информацией, чтобы угадать. Следовательно, я догадываюсь. Только догадки эти приходят ко мне так, будто я увидел или услышал все это посредством глаз и ушей…
Это не настоящая телепатия, как я полагаю, потому что догадки оказываются иногда неверными. И все же, несмотря на это, у меня было ощущение, что телепатия здесь все же присутствует.
Старик мог мне многое рассказать, но он не знал истинных причин.
И вот я стою посредине комнаты и смотрю на Миштиго.
Я – Дос Сантос.
И я говорю:
– Отправится вместе со мной. И не забывайте, что он пойдет не как посланник Рэдпола, а просто как частное лицо.
– Я не выпрашиваю у вас покровительства, – произнес веганец. – Однако я весьма вам благодарен. Я приму ваше предложение, чтобы избежать смерти от рук ваших соотечественников, – произнеся эти слова, он улыбнулся, если только они захотят этого во время путешествия, в чем я, однако, весьма сомневаюсь. И все же я был бы глупцом, если бы отказался от защиты.
– Очень разумно с вашей стороны, – сказал Дос, слегка поклонившись.
– Разумеется, – сказал Коурт. – А теперь скажите мне, – он кивнул в сторону Элен, которая только-только закончила спор с Джорджем и теперь гордо отошла от него. – Кто это?
– Элен Эммит, жена Джорджа Эммита, руководителя Министерства охраны дикой природы.
– Какова ее цена?
– Мне неизвестно, какую последнюю плату она назначила.
– Какова была предпоследняя?
– Такой никогда не было.
– Все на Земле имеет какую-нибудь цену.
– В данном случае, я полагаю, вам придется самому это выяснить.
– Непременно, – кивнул он.
Женщины Земли всегда обладали какой-то странной привлекательностью для обитателей Веги. Какой-то веганец сказал мне однажды, что они заставляют его ощущать себя в какой-то связи с другими животными.
Весьма интересная мысль, ибо такую же точно идею высказала в отношении веганцев одна девушка для развлечений на одном из модных курортов. У нее тоже каждый раз возникало ощущение, что она является другом животных. Мне кажется, что эти характерные выводы веганцев щекочут нервы и возбуждают обоих партнеров.
– Между прочим, – сказал Дос, – вы в конце концов перестали избивать свою жену?
– Какую именно? – спросил Миштиго.
Все расплылось и я снова очутился в своем кресле…
– Что вы думаете об этом? – спросил меня Джордж.
Я пристально посмотрел на него. Всего секунду назад его здесь не было. Он неожиданно подошел ко мне и пристроился на широком подлокотнике моего кресла.
– Повторите, пожалуйста, я что-то задремал.
– Я сказал, что мы должны уничтожить всех крысс-пауков. Что вы думаете об этом?
– Как мы это сделаем?
Он стал смеяться. Я подождал, пока этот смех прекратится.
– Я вывел новую породу… Это на самом деле грациозно и грандиозно!
Эта порода называется «Слиш».
– А что это такое? – поинтересовался я.
– «Слиш» – это паразит с планеты Бэкаба, – пояснил он, наклонившись ко мне. – Нечто вроде крупного клеща. Мои красавцы имеют в длину почти сантиметр. Они надежно зарываются в плоть и выпускают в высшей степени ядовитые вещества в качестве отходов своей жизнедеятельности.
– Смертельные?
– Мои – да.
– Вы не могли бы мне лично одолжить один экземпляр? – спросил я у него.
– Зачем?
– Мне хотелось бы подбросить его кое-кому за шиворот. Вернее, мне пригодилось бы парочка дюжин. У меня ведь уйма друзей…
– Моя порода не действует на друзей. А только на крысс-пауков. На людях они просто-напросто подохнут, – Джордж явно получал удовольствие, говоря об этих тварях. – Их организм должен иметь в качестве основы скорее медь, чем железо, – пояснил он, заметив мой недоуменный взгляд. – А крысс-пауки как раз принадлежат к таким созданиям. Именно поэтому мне надо было отправиться в это путешествие вместе с вами.
– Вы хотите, чтобы я отыскал для вас крысс-паука и держал его, пока вы не прицепите к нему своих «Слиш»? Именно этого вы хотите?
– Я не возражал бы против того, чтоб собрать пару крысс-пауков – за последний месяц я израсходовал всех своих. Но я уверен, что «Слиш» поработают на славу. Мне хочется возбудить эпидемию.
– Какую эпидемию?
– Эпидемию среди крысс-пауков. «Слиш» в земных условиях размножаются слишком быстро, если мы предоставим им подходящий организм, так что зараза распространится мгновенно. Я имею в виду просто пору размножения юго-западного крысс-паука. Она начинается через шесть-восемь недель на территории Калифорнии, в месте, некогда называемом Капистрано. Сейчас там уровень радиоактивности в норме. Именно там вы окажетесь к тому времени, совершая путешествие с Миштиго. А я буду ждать вас со своими «Слиш».
– Гм-м… Вы говорили об этом с Лореллом?
– Да. И он считает, что это отличная мысль. Он даже встретится с вами и сделает фотографии. Не так уж много есть возможностей поглазеть на них в естественных условиях их обитания – как они затмевают небо, кружа над своими гнездами, как копошатся среди руин, пожирая диких свиней, разбрасывая по улицам заброшенных городов свои зеленые экскременты довольно занимательно, не правда ли?
– Что-то вроде празднества всех Святых. А что же произойдет с дикими кабанами, если мы полностью уничтожим крысс-пауков?
– Их станет гораздо больше. Но я считаю, что пумы позаботятся о том, чтобы они не стали столь же многочисленными, как кролики в Австралии. В любом случае лучше свиньи, чем крысс-пауки. Не так ли?
– Я не в восторге ни от тех, ни от других, но в данное время, я полагаю, свиньи все-таки лучше. Я думаю, вы сможете побывать там.
– Спасибо. Я был уверен, что вы поможете мне.
Лорелл извиняющимся тоном пригласил присутствующих взглянуть на широкий экран, медленно опустившийся к столу посреди комнаты. Он нажал кнопку на столе и свет в комнате погас.
– Я сейчас намерен показать вам серию карт, – сказал он. – Если мне только удастся засинхронизировать эту штуку. Вот. Все отлично.
На экране появились очертания северной части Африки и большей части Средиземноморья.
– Именно здесь вы хотели бы побывать вначале, не так ли? – спросил он у Миштиго.
– Да, как раз здесь, – ответил веганец, оторвавшись от неслышного для других разговора с Элен, которую он прижал в нише к бюсту Вольтера.
Освещение в комнате совсем погасло, и Миштиго подошел к столу. Он взглянул на карту, затем на присутствующих, не выделяя взглядом кого-нибудь конкретно.
– Мне хотелось бы посетить некоторые ключевые местности, по той или иной причине игравшие важную роль в истории вашей планеты, – сказал он. Мне хотелось бы начать с Египта, Греции и Рима. Затем я собираюсь посетить ненадолго Мадрид, Париж и Лондон.
По мере того, как он все больше углублялся в маршрут своего путешествия, картина на экране соответственно менялась.
– Затем мне хотелось бы посетить Берлин, Брюссель, Ленинград, Москву.
Потом пересечь Атлантический океан и сделать остановку в Бостоне, Нью-Йорке, Вашингтоне, Чикаго. Затем отправиться на юг, на полуостров Юкатан, а потом снова на север, на этот раз в Калифорнию.
– Именно в таком порядке? – поинтересовался я.
– Да.
– Почему вы не включили в свой маршрут Ближний Восток, Индию и Дальний Восток? – послышался голос Фила. Он подошел незаметно, так как в комнате было достаточно темно.
– Я ничего не имею против этих районов, однако сейчас они в основном покрыты болотами, и к тому же там высокая радиоактивность. Могу добавить, что эти районы в основном не отвечают моей цели.
– Какова же ваша главная цель? – Фил не унимался.
– Написать книгу.
– О чем?
– Я пришлю вам экземпляр со своим автографом.
– Спасибо.
– Пожалуйста.
– Когда вы хотите отправиться в путь? – спросил я у веганца, так как этой перепалке не было видно конца.
– Послезавтра.
– Хорошо.
– Я приготовил для вас подробные карты, – продолжал Миштиго, – всех вышеназванных районов. Лорелл обещал мне, что завтра днем они будут доставлены в вашу контору.
– Прекрасно. Однако здесь присутствует нечто общее, о чем вы, видимо, не осведомлены. Это связано с тем, что все названные вами местности находятся внутри материка.
В наши дни на Земле культура носит большей частью островной характер, и для этого есть веские основания. В течение Трех Дней материки получили особенно большую дозу облучения, и почти все места, которые вы назвали, до сих пор нельзя считать соответствующими норме. Они еще имеют достаточно высокую степень радиоактивности. Однако, это не единственная причина угрожающей опасности…
– Я хорошо знаком с вашей историей и прекрасно знаю о том, что нужно предпринимать меры предосторожности против радиации, – прервал он меня. Кроме того, мне известно, что в Древних местностях живет большое количество мутированных организмов. Я не сбрасываю их со счета, но вовсе не обеспокоен этим.
Я пожал плечами:
– Раз так, то я не возражаю.
– Прекрасно, – он в очередной раз отхлебнул кока-колу из своего бокала. – Можете включить свет, Лорелл.
Экран постепенно погас, загорелись лампы.
– Это правда, что вы знакомы с несколькими «мамбо», здесь, в Порт-о-Пренсе? – спросил у меня веганец.
– Правда, – ответил я. – Почему они вас заинтересовали?
Он подошел ближе к моему креслу.
– Насколько мне известно, колдовские обряды, совершаемые местными «Буду», почти не претерпели особых изменений за прошедшие столетия.
– Возможно. Только меня здесь не было, когда они начались, и потому я не уверен, так ли это на самом деле.
– Я знаю, что участников не очень-то смущает присутствие чужаков…
– Это верно. Однако они разыграют для вас первосортное представление, если вам удастся найти подходящий «хоупфер» и предложить небольшие подарки.
– Мне очень хотелось бы стать свидетелем обряда. Если бы мне удалось с кем-нибудь, кто не является для них чужаком, посетить их… э-э… представление, то тогда я, вероятно, смог бы увидеть именно то, настоящее…
– Чем вызвано ваше такое сильное желание? Нездоровое любопытство к обычаям дикарей?
– Нет. Я изучаю различия религий с целью сравнения.
Я внимательно смотрел на его лицо, но оно абсолютно ничего не выражало.
Прошло много времени с тех пор, как я в последний раз посещал нечто подобное с Мамашей Юлией, Папашей Джо и некоторыми другими, и хотя «хоупфер» был отсюда недалеко, я не был уверен в том, что они согласятся взять вместе со мной обитателя Веги. Хотя, разумеется, у них никогда не было возражений, если я приводил с собой людей.
– Что ж… – начал я.
– Я хочу только понаблюдать, – перебил он, – сам оставаясь в стороне.
Они вряд ли ощутят мое присутствие.
Я промямлил нечто невразумительное и сдался. Я хорошо знал Мамашу Юлию, и полагал, что в этом не будет ничего плохого.
Поэтому я сказал:
– О'кей, я проведу вас. Сегодня вечером, если хотите.
Он согласился, поблагодарил меня и ушел на поиски еще одной бутылки кока-колы.
Джордж, который все это время не слезал с подлокотника моего кресла, наклонился ко мне и тихо заметил, что было бы очень интересно произвести рассечение веганца.
Я согласился с ним.
Когда Миштиго вернулся, Дос Сантос был рядом с ним.
– Вы собираетесь повести мистера Миштиго на языческие церемонии? – спросил он, дрожа от негодования и раздувая ноздри.
– Это так, – кивнул я. – Собираюсь.
– Только вместе с телохранителями, а вы таковым не являетесь.
Я поднял вверх ладони.
– Я в состоянии справиться со всем, что бы не произошло.
– Вас будут сопровождать Гассан и… я.
Я собрался было протестовать, но незаметно между нами втиснулась Элен.
– Я тоже хотела бы пойти с вами, – сказала она. – Я никогда еще не была на подобных обрядах.
Я пожал плечами.
Если идет Дос Сантос, это значит, что идет и Диана. Нас становится весьма много. Поэтому один лишний посетитель особого значения не имеет.
Все было испорчено еще до того, как началось.
– Почему бы и нет? – вот и все, что оставалось мне сказать…
***
«Хоупфер» был расположен внизу, в районе гавани, возможно, вследствие того, что был посвящен Агве Вэйс, морскому божеству. Хотя скорее все-таки потому, что сородичи Мамаши Юлии всегда ютились в гавани.
Агве Вэйс не очень-то ревнивый божок, поэтому множество других божеств украшали стены своими ярко раскрашенными изображениями. Чуть поодаль от берега были более искусно выполненные «хоупферы», но они мало-помалу переходили в собственность коммерческих заведений.
Огромная ладья Агве переливалась синим, оранжевым, желтым, зеленым и черным – то есть внешне выглядела несколько неподходящей для моря.
Противоположная стена была почти полностью занята изображениями пурпурно-малинового Дамбала Ведо, со множеством затейливых колец и завитков. Впереди Папаша Джо ритмично отбивал такт на нескольких барабанах «рада». Он сидел чуть правее двери, через которую мы вошли – кстати, единственной. Среди ярких изображений сердец, фаллосов и крестов на нас загадочно глядели христианские святые.
Как ко всему этому относились почтенные апостолы – это невозможно было прочесть на их напряженных лицах, заключенных в дешевые рамки для литографий, напоминавших окна в какой-то чужой мир вне этого сюрреалистического окружения.
На небольшом алтаре теснились многочисленные бутылки со спиртным, фляги, созданные из тыкв, священные сосуды для духов «лоа», талисманы, трубки, флаги, фотографии каких-то неизвестных людей, и среди всего прочего – пачка сигарет для папаши Легба.
Служба шла полным ходом, когда молодой «хоуязи» по имени Луис ввел нас.
Комната имела в длину более восьми метров и около пяти в ширину, а также высокий потолок и грязный пол.
Танцоры двигались около центрального столба замедленно и неестественно важно. Их черная плоть блестела в тусклом свете керосиновых ламп. Когда мы вошли в комнату, в ней стало темно.
Мамаша Юлия взяла мою руку и улыбнулась. Она отвела меня почти к алтарю и сказала:
– Эзрум был добр.
Я кивнул.
– Ты нравишься ему, Номикос. Ты долго живешь, много путешествуешь и всегда возвращаешься.
– Всегда, – согласился я.
– Эти люди с тобой? – движением своих темных глаз она указала на моих спутников.
– Это друзья. Они не побеспокоят.
Она рассмеялась, услышав мои слова. Я тоже рассмеялся.
– Я буду держать их подальше от вас, если вы разрешите им остаться.
Мы будем оставаться в тени у стен комнаты. Если же вы скажете, чтобы я увел их – мы уйдем. Вижу, что вы изрядно натанцевались и осушили немало бутылок.
– Оставайся. Приходи как-нибудь поболтать со мной днем.
– Обязательно приду.
Она ушла в круг танцоров. Мамаша Юлия была довольно крупной женщиной, хотя голос у нее звучал весьма тихо. Двигалась она, как огромная резиновая кукла, не без грации, ступая в такт с мерными звуками барабанов Папаши Джо.
Через некоторое время барабанный бой заставил все – мою голову, землю, воздух – закружиться. Я наблюдал за танцорами и следил за теми, кто смотрел на танцоров. Я выпил пол-литра рома, но угнаться за присутствующими было невозможно. Миштиго продолжал потягивать коку прямо из бутылки, которую он принес с собой. Никто не заметил, что он синий.
