Непрерывная серость и морось. Я рано сделал обход и вышел проверить обстановку вокруг дома. В течение ночи я несколько раз ходил к покойнику, чтобы продвинуться немного дальше. Утром просто валился с ног, а на рассвете заявился Игла.
      – Он опять охотился со своей командой арбалетчиков, – сообщил он. – Я все еще точно не знаю, сколько их, но могу показать, где живет один.
      – Потом, – ответил я. – Я очень занят.
      – Ладно, – сказал он. – Вечером покажу, если мы оба будем свободны.
      – Что-нибудь слышно о полиции?
      – Полиция? По какому делу?
      – Неважно. Расскажу, когда увидимся позже. Если только кто-нибудь еще не расскажет тебе первым.
      – Пока!
      Он умчался, а я пошел тащить покойника и тащил, пока совсем не обессилил. Когда я доплелся до дому, челюсти мои сводило, лапы болели, старая рана, полученная в деле зомби, ныла невыносимо.
      Пока я отдыхал под деревом, зашла Серая Метелка.
      – Как идут дела? – спросила она.
      – Довольно неплохо, – ответил я. – Остался еще большой отрезок пути, но труп достаточно надежно спрятан. Я видел, как мимо пробежала лошадь. Догадался, что ты позаботилась.
      – Да, Шипучка проявил готовность к сотрудничеству. Ты бы видел его представление! На лошадь оно произвело огромное впечатление.
      – Отлично. Кто-нибудь приходил?
      – Да. Я утром наблюдала за домом констебля. Туда приезжал инспектор из города. И еще Великий Детектив и его компаньон, у которого забинтована рука.
      – Бедняга. Они долго там пробыли?
      – Инспектор – нет. Но Великий Детектив остался, посетил викария и еще нескольких человек.
      – Ух ты! Интересно, что он им рассказал?
      – С того места, где я сидела, мне не было слышно. Но потом Детектив долго бродил по окрестностям. Они даже несколько углубились в поле по направлению к дому Доброго Доктора.
      – Но не в сторону Графа, нет?
      – Нет. Они остановились и расспрашивали Оуэна о разведении пчел. Предлог, конечно. И я была поблизости, когда они заметили стрелы, торчащие из стены вашего дома.
      – Проклятье! – сказал я. – Забыл. Нужно с ними что-то сделать.
      – Сейчас мне необходимо закопать кое-что, – сказала она. – Поговорим позже.
      – Да. У меня тоже есть работа.
      Я снова сделал обход, потом пошел и протащил труп еще немного. Поскольку я пробовал и так, и эдак, то пришел к выводу, что в окоченевшем виде они легче, чем в обмякшем, а он опять обмяк.

***

      Вечер. Джек снова захотел выйти. Когда игра достигает этой точки, в списке покупок всегда в последнюю минуту появляются необходимые предметы. На этот раз повсюду было полно патрульных, некоторые из них ходили парами. В какой-то момент мимо со свистом пронеслась Сумасшедшая Джил и привлекла их внимание; через открытую дверь пивной я увидел Растова, сидящего за столом в одиночестве, не считая бутылки водки и стакана. (Интересно, подумал я, что происходит в таких случаях с Шипучкой, если он внутри). Крыса, похожая на Бубона, просеменила мимо, держа палец во рту; прошел Оуэн, пошатываясь, с парой приятелей, их лица были перепачканы угольной пылью, и они пели что-то на уэльском наречии; я видел Морриса – в парике, в женской одежде, сильно нарумяненного, висящего на локте у Маккаба.
      – Самое время повеселиться, – заметил Джек, – пока дела не приняли серьезного оборота.
      Человек с повязкой на одном глазу, со спутанными волосами, страшно хромая и поджимая сухую руку, проковылял мимо, он торговал карандашами, которые держал в жестяной кружке. Я сразу понял, по запаху, что это замаскированный Великий Детектив. Джек купил у него карандаш и щедро расплатился.
      Торговец пробормотал:
      – Благослови вас бог, господин, – и захромал дальше.
      На этот раз наши поиски были исключительно трудными, и хозяин рисковал больше, чем обычно. Когда мы убегали, преследуемые несколькими патрульными и пронзительными свистками, вдруг открылась какая-то дверь и знакомый голос произнес:
      – Сюда!
      Мы нырнули внутрь, дверь за нами закрылась, и через несколько секунд я услышал, как полицейские пронеслись мимо.
      – Спасибо, – услышал я шепот Джека.
      – Рад, что смог помочь, – ответил Ларри. – Похоже, сегодня вечером все гуляют.
      – Такое время наступает, – сказал Джек, и из его свертка начало потихоньку капать.
      – У меня тут есть полотенце, вы можете его взять, – сказал Ларри.
      – Благодарю вас. Откуда вы знаете, что оно может понадобиться?
      – Я же обладаю даром предвидения, – усмехнулся Ларри.
      На этот раз он не пошел нас провожать, а я извинился и вернулся к своему покойнику, протащил его дальше. Кто-то добрался до него и украл некоторые части тела, но он все еще, в основном, целый.
      Пока я с трудом продвигался вперед, откуда-то сверху послышался голос Серой Метелки. Но моя пасть была занята, и я не хотел бросать работу.

      Прошлой ночью я крепко спал, проснулся – все болит, пошел делать обход.
      – Как насчет афганской борзой? – спросила Тварь в Круге, приняв милый аристократичный облик.
      – Извини. Сегодня я слишком устал, – ответствовал я.
      Она выругалась, и я удалился. Все ползуны угрюмо свернулись клубком в одном месте, и я не мог понять почему. Одна из маленьких тайн жизни… Во дворе я обнаружил мертвую летучую мышь, пригвожденную к дереву тремя арбалетными стрелами. Это был не Игла, кто-то посторонний. Что-то надо с этим делать…
      У покойника исчезли еще кое-какие части тела, и пахло от него не слишком приятно. Я протащил его до следующего укрытия. Но делал это без энтузиазма. Вернулся домой – челюсти болят, шея ноет, лапы стерты.
      – Я хочу умереть. Я хочу умереть, – раздался тонкий голос почти у меня из-под лап.
      – Шипучка, в чем дело? – спросил я.
      – Хозяина вырвало прямо здесь, – ответил он. – Я воспользовался случаем и выбрался. Я хочу умереть.
      – Продолжай валяться на дороге, какая-нибудь повозка проедет и исполнит твое желание. Все-таки лучше перебирайся на обочину. Давай, я помогу.
      Я отнес недужную рептилию в траву.
      – Что мне предпринять, Нюх? – спросил он.
      – Лежать на солнце и потеть, – сказал я. – Пить много жидкости.
      – Не знаю, стоит ли прикладывать такие усилия.
      – Потом ты почувствуешь себя лучше. Поверь мне.
      Я оставил его стонать на камне. Двинулся домой, кое-как сделал обход. Хозяина не было. Пошел и поспал в гостиной, проснулся, поел, снова задремал.
      Потом я услышал шаги, приближающиеся к парадной двери. Джек пришел, как я понял, в компании Ларри Тальбота. Они остановились снаружи, продолжая разговор, начатый, очевидно, по дороге. Похоже, они только что вернулись от констебля Теренса, куда их пригласили вместе с несколькими другими соседями для допроса городской полицией относительно пропавшего полицейского, которого я таскал по полям. Я понял, что следующая группа соседей пришла туда после них, для продолжения расследования. В тот момент я так мерзко себя чувствовал, что был бы только рад, если бы они забрали то, что осталось от этого человека.
      – …А викарий Робертс, прожигающий каждого взглядом, будто мы ВСЕ это сделали… – говорил Ларри. – Какое право имеет этот человек присутствовать на официальном расследовании? Он же совершенно чокнутый.
      – К счастью, – ответил Джек. – Иначе кто-нибудь мог бы принять всерьез его теории.
      – Правда, – согласился Ларри. – Если кого-то нужно прикончить, то он выглядит самым лучшим кандидатом.
      – В этом случае его видения вызовут больше доверия.
      – В том-то и дело. – Последовал вздох. – Я просто зол на тех, кто усложняет и без того сложное положение. – Он снова вздохнул. Потом прибавил:
      – Я заметил, что при нем не было арбалета.
      – Вот уж всех повеселил бы!
      Оба захихикали.
      – Ларри, – неожиданно сказал Джек. – Признаюсь, я не совсем понимаю вашу роль во всем этом. Очевидно, что вы много знаете, уверен, что вы знаете, что делаете, не могу отрицать, что вы мне помогали. И я вам за это благодарен. Но вы явно не собираете предметов, необходимых для создания структуры власти, чтобы направить ее в ту или другую сторону. Признаюсь когда вы явились в первый день и почти открыто объявили себя Закрывающим, меня это несколько шокировало. Но и в этом, как я подозреваю, был свой резон. И все же, насколько я могу судить, вы не предприняли ничего, что могло бы способствовать достижению конечной цели, не говоря уже о создании защиты против грядущих дней. Если это правда, то вы можете накликать беду, объявляя о своих взглядах и продолжая проживать на территории Игры.
      – Вы единственный, кому я рассказал, Джек, – ответил Ларри.
      – Почему?
      – Я, конечно, знаком с большинством остальных. Но в вас есть нечто такое, – возможно, это связано с собакой, – что я уверен в безопасности, открывая вам свои убеждения. Я уже говорил, что предвидение – моя сильная сторона.
      – Но ваша роль во всем этом, сэр! Какова она?
      – Я никогда никому не рассказываю всего. Это может повлиять на их поступки и воздействовать на то, что я предвидел. Тогда мне бы пришлось начать сначала, а для этого, возможно, уже слишком поздно.
      – Признаюсь, вы меня почти запутали, но я чувствую в ваших словах нечто рациональное. В таком случае, рассказывайте мне то, что пожелаете и когда пожелаете.
      – Несомненно.
      Я услышал, как их ладони сошлись в рукопожатии, и Ларри ушел.
      Дело с покойником продвигается медленно. Протащил еще немного, часть пути – по болоту, и это было ужасно. Труп постоянно цеплялся за кусты куманики, путался в упавших ветках, застревал на кочках. Возможно, он лишился еще некоторых частей тела на этом участке, но я слишком устал, чтобы искать их. В конце концов, к полудню я просто сдался и пошел домой. Вероятно, этой ночью мы опять выйдем, потому что уже Канун, и все такое. Мне необходим отдых.
      По пути домой я поискал Шипучку на камне, но его не было видно. Извилистый след вел прочь от камня – только и всего.
      Серая Метелка ждала меня на своей любимой ветке. Когда я вернулся, я заметил, что пронзенная летучая мышь исчезла, но стрела на месте.
      – Нюх, – спросила она, спускаясь с дерева, – ты уже покончил с этим?
      – Не спрашивай, – вздохнул я. – Это оборачивается крупным мероприятием.
      – Мне очень жаль, – сказала она, – но сегодня утром я ходила к констеблю вместе с хозяйкой и слышала все эти разговоры…
      – Что они говорили?
      – Им известно, что полицейский приехал сюда, что домой он не вернулся, и они не успокоятся, пока не перевернут каждую коровью лепешку и не найдут его или не узнают, что с ним случилось. И тому подобное.
      – Ничего нового. А как прошел допрос?
      – Что касается нас, прекрасно. Хозяйка совершила свое безумное действо и говорила о том, что его унесли феи, чтобы превратить в оборотня. При этом она очень натурально разволновалась. Растов внезапно стал гораздо хуже чем обычно понимать по-английски. Моррис и Маккаб были вежливы и сказали, что ничего не знают. Джек выглядел полным сочувствия, но тоже не мог ничего добавить. Добрый Доктор возмущался тем, что тихое селение, которое он выбрал, чтобы заняться научными исследованиями, неожиданно стало местом событий, от которых он хотел убежать. Ларри Тальбот сказал, что никогда не видел этого человека. Оуэн сказал, что они разговаривали, но после этого он больше его не видел и не знает, куда тот поехал после того, как ушел от него. Возможно, он последний, кто его видел, согласно примерной раскладке по времени, – так полицейский сказал констеблю.
      – А что викарий?
      – Он только сказал, что кто-то лжет, чтобы прикрыть работу Дьявола, и он выяснит, кто именно.
      Я повалился на сухой клочок травы и выдрал зубами репей.
      – Итак, как далеко ты продвинулся? – спросила она.
      – Наверное, на две трети пути. Я попал на болото.
      – Вероятно, они сначала поищут здесь, а потом расширят поиски. Поэтому у тебя еще должно быть время в запасе.
      – Это утешительно. Ты ночью выходишь?
      – Возможно.
      – Завтра все стихнет. Никаких обид, как бы дело ни повернулось.
      – Да.
      – По дороге к реке я нашел большой участок кошачьей мяты. Если мы оба уцелеем, поставлю тебе выпивку.
      – Спасибо.
      Она потянулась. Я тоже потянулся и зевнул. Мы кивнули друг другу и разошлись по своим делам.

      Скоро начнется. Сегодня – день Новой луны. Теперь сила будет прибывать до ночи полнолуния, тридцать первого числа; это сочетание цифр собирает нас вместе. И по мере ее прибывания мы приступаем к своей работе, которая разобщает нас. Предстоящие дни обещают быть занятными, так как Открывающие и Закрывающие выдают себя своими поступками. Возможно, события прошлой ночи были последним актом сотрудничества.
      Джек захотел посетить кладбище, чтобы собрать несколько последних ингредиентов. Он остановил свой выбор на отдаленном, расположенном на отшибе кладбище, где мы уже однажды побывали. Он отправился туда верхом, прихватив лопату и потайной фонарь, а я трусил рядом.
      Он привязал лошадь в рощице за кладбищем, и мы пошли дальше пешком. Само собой, ночь была очень темной. Однако с помощью фонаря мы быстро нашли подходящее уединенное местечко со свежевскопанной землей. Джек немедленно приступил к работе, а я принялся сторожить.
      Стояла теплая погода, на удивление приятная для октября, мимо шныряли летучие мыши, над головой сверкали яркие звезды. Я услышал в отдалении чьи-то шаги, но они не приближались к нам, и я не видел причин поднимать тревогу. Я патрулировал наш маленький участок почти лениво. Через некоторое время над головой, снижаясь, пронеслось нечто крупное. Это нечто, однако, не приземлилось рядом с нами и не делало попыток приблизиться к нам. Немного позже нечто столь же крупное снова пронеслось, снижаясь, хотя и не в том же направлении, что и первое, и тоже не стало к нам приближаться; я был начеку, но сигнала не подавал. Вскоре после этого, я услышал топот лошадиных копыт на тропинке, звуки спешивающихся всадников, потом шаги. Скрипнул, останавливаясь, фургон, и я услышал, как ставят тормоз. Прибывшие разбрелись по кладбищу, с разных сторон до меня доносился их шепот. От всей этой суеты я почувствовал себя неуютно. Расширил зону патрулирования и вскоре тут и там стал различать стук лопат.
      – Я тебя помню, – раздался смутно знакомый голос. – Ты – сторожевой пес, как и я, у тебя большие зубы.
      Это кладбищенский пес совершал свой обход.
      – Привет, – сказал я. – Припоминаю. Кажется, здесь вдруг закипела бурная деятельность.
      – Слишком бурная, – ответил он. – Не уверен, что мне хочется поднимать тревогу. Можно и взбучку получить. В конце концов, здесь все мертвые, поэтому – кому какое дело? Они не будут жаловаться. Чем старше я становлюсь, тем более консервативным себя чувствую. Теперь я не очень-то стремлюсь к активным действиям. Лишь бы они аккуратно засыпали ямы, когда закончат. Может быть, ты смог бы им намекнуть?
      – Вряд ли, – сказал я. – Я мало кого знаю. Это ведь не профсоюз, с правилами работы и общей политикой. Мы обычно добротно делаем свое дело и уносим ноги.
      – А если бы вы убирали за собой, у меня было бы меньше хлопот.
      – Боюсь, я могу поручиться только за хозяина, он обычно в этих делах очень аккуратен. Может, тебе лучше обратиться к остальным самому.
      – Я склонен махнуть на все лапой, – сказал он.
      Мы немного побродили вместе. Через некоторое время чей-то голос, похожий на голос Маккаба, крикнул от подножья холма:
      – Проклятье! Мне нужно левое бедро, а здесь его нет!
      – Вы говорите, левое бедро? – раздался неподалеку каркающий голос, который мог принадлежать старику Оуэну. – У меня тут есть правое, оно мне ни к чему. Нет ли у вас печени? Мне нужна печень.
      – Проще простого! – донесся ответ. – Один момент. Вот! Меняемся?
      – Оно ваше! Держите!
      Что-то пронеслось в воздухе и с треском покатилось по склону холма, затем последовал быстрый топот ног.
      – Годится! Вот ваша печень!
      Выше по склону раздалось – шлеп! и приглушенное:
      – Поймал!
      – Эй! – прозвучал откуда-то слева женский голос. – Нет ли там черепа?
      – У меня есть! Что вы мне дадите взамен?
      – А что вам надо?
      – Фаланги пальцев!
      – Заметано! Я свяжу их вместе кусочком веревки!
      – Вот ваш череп!
      – Поймала! Сейчас получите ваши пальцы!
      – У кого-нибудь есть сломанный позвоночник повешенного? – спросил низкий мужской голос с венгерским акцентом, откуда-то издалека, справа.
      С минуту было тихо. Потом снова:
      – У меня тут есть несколько раздавленных позвонков! Хотя я не знаю, как они стали такими!
      – Возможно, они подойдут. Пришлите их сюда, пожалуйста.
      Что-то белое пронеслось в лунном свете.
      – Подойдут. Что вам дать за них?
      – Это за счет заведения! Я закончил! Спокойной ночи!
      Послышались звуки поспешно удаляющихся шагов.
      – Видишь? – сказал старый пес. – Он не зарыл ее.
      – Сочувствую.
      – Теперь придется всю ночь месить лапами грязь, забрасывать яму.
      – Боюсь, не смогу помочь. У меня дела.
      – Кому-нибудь, нужны глазные яблоки? – прокричал кто-то.
      – Сюда! – отозвался некто с русским акцентом. – Одно, пожалуйста.
      – Я возьму второе! – донесся аристократичный голос с противоположного конца.
      – У кого-нибудь есть пара ложных ребер или пара почек?
      – Спуститесь вниз за почками! – прозвучал новый голос.
      – А мне нужна пателла!
      – Что это такое?
      – Коленная чашечка!
      – Да? Без проблем…
      На обратном пути мы прошли мимо тщедушного старика с седой бородой, который дремал у ворот, опираясь на лопату. Всякий принял бы его за могильщика, вышедшего глотнуть немного ночного воздуха, но пахло от него Великим Детективом, и вряд ли он дремал. По всей вероятности, кто-то скоро пожалеет о своей неосторожности.
      Джек закутался в плащ, и мы проскользнули мимо, тени среди теней.
      Итак, вся наша работа была быстро завершена, ко всеобщему удовлетворению, не считая усталой дворняги. Такие минуты редки, такие минуты быстротечны, но всегда ярко светят нам, если сумеешь их поймать, измерить, сохранить, и потом, в тяжелые времена, возвращаешься к ним там, в светлых чертогах памяти, на фоне языков пламени.
      Прошу прощения. Говорят, Новая луна вызывает рефлексию. Пора делать обход.

      Вчера мне удалось протащить его дальше по болоту, но он все еще был там. Я устал. Джек заперся со своими ингредиентами. Вокруг шныряли полицейские, обыскивали окрестности. С ними был и викарий, давал им наставления. Наступила ночь, и немного погодя я вернулся к болотистому участку, прогнал хорьков и снова принялся за работу.
      Я трудился изо всех сил больше часа, разрешая себе лишь короткие перерывы, и вдруг понял, что я уже не один. Он был больше меня – один из самых крупных псов, которые мне когда-либо попадались за пределами Ирландии – и двигался так бесшумно, словно был частичкой ночи, оторвавшейся от нее и обретшей самостоятельность. Я даже позавидовал. Очевидно, он уловил тот момент, когда я осознал его присутствие, и двинулся ко мне длинными легкими шагами.
      Поправка. Когда он подошел, я понял, что на самом-то деле он – не пес. Это был большой серый волк. Я быстренько припомнил все, что знал о позах покорности, используемых этими ребятами, и попятился от мертвеца.
      – Вы можете забрать его, – сказал я. – Я не возражаю. Но он не в лучшей форме.
      Он подходил все ближе. Чудовищные челюсти, огромные огненные глаза…
      – Так вот он где, – произнес волк.
      – Кто?
      – Пропавший покойник. Нюх, ты прячешь вещественное доказательство.
      – Можно сказать, я прячу то, что уже было спрятано. Кто вы?
      – Ларри Тальбот.
      – Вы меня одурачили. Я подумал – вы крупный волк… ух!
      – И волк тоже.
      – БЫЛИ волком, да? Переселение душ? Но сейчас ведь нет луны.
      – Верно.
      – Но как вам это удалось?
      – Я могу проделывать это всякий раз, когда пожелаю, с некоторой помощью ботаники, и полностью сохранять способность мыслить разумно, – за исключением тех периодов, когда луна полная. Тогда это происходит только помимо моей воли и сопровождается некоторыми неприятными моментами.
      – Ах так, понимаю. Впадаете в неистовство, как бесноватый человек.
      – Бесноватый волк, – поправил он. – Да.
      – А почему вы здесь?
      – Шел по твоему следу. При обычных обстоятельствах это моя любимая пора. Ни намека на луну, которая могла бы меня смущать. Но я пожертвовал ею, чтобы провести небольшое расследование. Возникла необходимость поговорить с тобой. Поэтому я пришел. Кстати, что ты собираешься сделать с этим покойником?
      – Я пытался оттащить его к реке и там сбросить в воду. Кто-то оставил его рядом с нашим домом, и я боялся, что заподозрят Джека.
      – Я протяну тебе руку, то есть лапу по… Короче, я тебе помогу.
      С этими словами он ухватил мертвеца за плечо и зашагал, пятясь назад. Он не собирался с силами для каждого следующего рывка, как приходилось делать мне. Он просто шел и шел, даже прибавлял скорость. Моя помощь была не нужна. Я бы даже мешал ему, если бы попытался где-нибудь ухватиться. Поэтому просто трусил рядом.
      Спустя примерно час мы уже стояли на берегу реки и смотрели, как течение уносит труп полицейского.
      – Не могу даже выразить, как я счастлив, – сказал я.
      – Ты только что это выразил, – ответил он. – Пора возвращаться.
      У нашего дома он, однако, не остановился.
      – Куда мы направляемся? – спросил я, когда на втором перекрестке он повернул налево.
      – Я говорил, что пошел тебя искать, потому что хотел поговорить. Но сначала я должен показать тебе кое-что. Если я правильно определил время, сейчас почти полночь.
      – По-моему, она уже близко.
      Мы подходили к местной церкви. Изнутри просачивался очень слабый свет.
      – Передняя дверь наверняка заперта, – сказал он. – Но нам и не следует идти через нее.
      – Мы идем в церковь?
      – Таковы мои намерения.
      – А вы там раньше бывали?
      – Да. Я знаю, как туда попасть. Мы пойдем через заднюю дверь, если поблизости никого нет, пройдем через маленький вестибюль, повернем налево, а через несколько шагов направо по короткому проходу. Оттуда можно пробраться в ризницу, если там чисто.
      – А потом?
      – Если займем правильную позицию, то сможем увидеть.
      – Что?
      – Мне самому любопытно. Давай выясним.
      Мы подошли к черному входу и прислушались. Внутри и поблизости никого не было. Ларри встал на задние лапы, причем выглядел он в такой позе гораздо грациознее, чем я. Но ведь у него было больше практики. Он зажал дверную ручку между передними лапами, нажал, повернул и медленно потянул.
      Дверь открылась. Следуя известным ему маршрутом, мы благополучно достигли ризницы и расположились для наблюдений.
      Служба была в разгаре. Среди немногочисленных прихожан, занимавших передние скамьи, была только одна женщина. Викарий стоял перед алтарем, который был задрапирован черной тканью, и читал проповедь. Ему приходилось напрягать зрение, так как мигающий свет был совсем слабым, горело всего несколько черных свечей. Ларри обратил мое внимание на то, что крест перевернут вверх ногами, я уже и сам это заметил.
      – Ты знаешь, что это означает? – тихо спросил он.
      – Религиозный сигнал бедствия? – предположил я.
      – Послушай, что он говорит.
      Я последовал его совету.
      – …Нъярлатотеп, – читал он, – грядет прыжками через горы, скользит по холмам. Он подобен многоногому козлу, он стоит у стен наших, он глядит на окна наши, проникает сквозь жалюзи, рогами славы увенчан. Нъярлатотеп отверз уста и рек: «Восстаньте, темные мои слуги, и явитесь. Ибо, чу! – грядет зима, и льют холодные дожди. Цветы на земле почили, и песни птиц допеты. Черепаха лежит, зарублена. Фиговое дерево увядает, и также лоза виноградная. Восстаньте, темные мои слуги, и выходите…»
      В этот самый момент женщина поднялась с места, и, слегка пошатываясь, начала снимать свои одежды.
      – Вы меня убедили, – сказал я Ларри, запоминая лица прихожан, которые, как я заподозрил, входили в состав команды арбалетчиков.
      – В таком случае давай сделаем то, на что он намекал, и выйдем, – сказал он.
      Мы выбрались тем же путем и медленно пошли назад к перекрестку.
      – Значит, он тоже участник, – сказал я через какое-то время.
      – Именно ЕГО статус я хотел обсудить с тобой.
      – Да?
      – Мне известно, что в этих делах решающее значение отводится определенным геометрическим построениям, но мне никогда не удавалось разузнать все до конца, – сказал он. – Но знаю, что здесь важную роль играет местонахождение жилища каждого из игроков.
      – Правильно. О! Понимаю, к чему вы клоните.
      – Как влияет на схему его присутствие? Ты знаешь, как вычислять такие вещи, Нюх?
      – Знаю. Я уже какое-то время хожу по этим линиям. Где он, собственно, живет?
      – В коттедже за церковью.
      – Достаточно близко. Теперь придется проделать гораздо больше расчетов.
      – Мне необходимо знать центральное место, место проявления, Нюх.
      – Я догадался, Ларри, и я вам скажу, когда вычислю его. Не расскажете о ваших планах? У меня такое чувство, что это нечто особенное.
      – Извини.
      – Вы становитесь частью моей проблемы.
      – Каким образом?
      – Если я не знаю, что вы замышляете, мне неизвестно, считать ли вас игроком, включать или нет ваш дом в диаграмму.
      – Понимаю.
      У перекрестка он остановился.
      – А ты не мог бы проделать это двумя способами – со мной и без меня – и потом сообщить мне результат?
      – И еще с домом викария и без него? Это было бы дьявольски сложно – просчитать дважды по два варианта. Почему вы боитесь рассказать мне? Вы уже почти признались, что вы – Закрывающий. Хорошо. И я тоже. Теперь вы довольны? Вашей тайне ничто не угрожает. Мы союзники.
      – Дело не в этом, Нюх, – сказал он. – Я не могу тебе сказать, потому что не знаю. Я умею предвидеть. Я знаю кое-что о будущем, и я предвижу, что буду в центре в полнолуние. Да, я на вашей стороне. Но я в ту ночь стану безумным. Я все еще не нашел формулу для сохранения рассудка при смене луны. Я даже не уверен, что меня следует отнести к категории игроков. Но я также не уверен и в обратном. Во мне слишком много от джокера.