442

Книга пророка Аввакума, гл. 2, ст. 12.

443

Так, например, новгородцы как-то задумали украсить храм святой Софии. Хорошо бы новые врата — да не какие-нибудь, а из ряда вон роскошные. Вроде тех, например, что лет тридцать тому назад знатные магдебургские мастера Риквин и Вейсмут изготовили для кафедрального собора славного шведского города Сигтуны. Но не самим же ковать! Посовещавшись, они подговорили карел соединенными усилиями разграбить Сигтуну. «Хроника Эрика» рассказывает:

Сигтуну и впрямь так и не возродили — лишь впоследствии приблизительно на этом месте возник Стокгольм. Но вот беда: искомых церковных врат уже не оказалось — незадолго до новгородско-карельского набега на Сигтуну нагрянули эсты и увезли их в качестве трофея. Такой наглости новгородцы, разумеется, стерпеть не могли — чтобы законную добычу да из-под носа? А как же родная Софийская церковь? Кинулись в погоню. Догнали разбойных эстов. Отобрали врата — они по сей день красуются на западном фасаде Софии Новгородской, украшенные изображениями отнюдь не русских епископов (в сентябре 2002 года эти Магдебургские врата с гордостью демонстрировал федеральному президенту Германии Йоханнесу Рау и его супруге архиепископ Старорусский и Новгородский Лев — представляю, с каким чувством взирала почтенная президентская чета на сей итог разгульного средневекового разбоя…). Эстам, замечу, не повезло вдвойне: в отместку в том же году «епископ вместе со шведским герцогом, тевтонами и готами <…> пристали в Виронии (совр. Вирумаа) <…> и в течение трех дней разоряли ее». Такая вот «вратная эпопея».

444

Отрадное исключение составлял прекрасный петербургский писатель и историк Сергей Сергеевич Шульц-младший (1934—2004) — светлая ему память! Он о Ниеншанце писал честно.

445

Санкт-Петербург достиг такой численности населения то ли в конце царствования Петра I, то ли уже при Петре II. Зато — в отличие от Ниена, ни таких методов, ни такой цены строительства по счастью, не знавшего, — строился он в буквальном смысле слова «на костях». Разные источники называют соответственно и несхожие цифры: самые скромные утверждают что в период с 1703 до 1710 г. пришлось по одному трупу строителя на душу тогдашнего населения, наиболее пессимистичные — что по пять, если не шесть. Кстати, в качестве строителей Петр Великий впервые в российской истории использовал здесь заключенных.

446

До наших дней от нее дошли остатки мощных укреплений, дворца и храма с росписями, хозяйственные постройки и так далее.

447

Причем — и тут блистательно прав наш российский гений! — главным мотивом государя было все-таки «назло надменному соседу», градостроительные же соображения стояли в лучшем случае на втором месте.

448

Карлейль Томас (1795—1881) — шотландский публицист и историк, выдвинувший концепцию «героев» — великих провиденциальных творцов истории. Некоторое время был учителем и сотрудничал в газете «Эдинбург ревью». Автор книг «Жизнь Шиллера» (1824), «Французская революция» (1837), откуда и позаимствованы слова, вынесенные в эпиграф, «Чартизм» (1839) и «Прошлое и настоящее» (1843).

449

Лещинский Станислав (1677—1766) — польский король в 1704—1711 и 1733—1734 гг. Первоначально был избран под нажимом Швеции и не признан шляхтой. Восстановлен на престоле усилиями французской дипломатии (с 1725 г. дочь Лещинского стала женой французского короля Людовика XV). В конце концов был изгнан из страны в ходе Войны за польское наследство (1733—1735).

450

«Энциклопедический словарь» Брокгауза и Ефрона, например, отзывается о них весьма достохвально, тогда как Мазепу вообще не счел достойным упоминания…

451

Лорис-Меликов Михаил Тариелович, граф (1825—1888) — по определению «Энциклопедического словаря» Брокгауза и Ефрона, «один из замечательнейших государственных и военных деятелей России». Генерал от кавалерии и генерал-адъютант (1877), герой Русско-турецкой войны 1877—1878 гг., временный генерал-губернатор шести губерний, главный начальник Верховной распорядительной комиссии, едва ли не всесильный, наделенный почти диктаторскими полномочиями министр внутренних дел в царствование Александра II (за глаза его даже называли «вице-императором», чему он, замечу, не слишком противился). Именно он настоял на упразднении Третьего отделения, ограничении административной расправы, фактическом расширении круга действий земского и городского самоуправления, ослаблении цензурных ограничений, учреждении комиссии для пересмотра законов о печати, реформы в учебном деле и т.д. Подготовленную им конституцию государь завизировал, и уже была назначена дата ее обсуждения, до которой император не дожил три дня. Окажись конституция принята (чего так боялись революционеры), — и отечественная история могла бы оказаться во многом иной.

452

Стоит заметить, что это были вовсе не «экипажи для 70—80 новейших подводных лодок XXVI серии и до ста командиров-подводников»: командиров не было вообще, матросы являлись курсантами, главное же — в канун конца войны лодок XXVI серии для них просто не существовало…

453

На борт, правда, пускали только по письменным разрешениям местных ячеек НСДАП, однако эти бумаги — фальшивые, но неотличимые от подлинных — свободно циркулировали на черном рынке.

454

Не зря же эмблемой Венеции является лев святого Марка — вывезенный из Константинополя трофей, а в просторечии — предмет вопиющего грабежа. Случай, правда, не уникальный — вспомните врата новгородского храма святой Софии, похищенные из разграбленной и уничтоженной Сигтуны…

455

В частности, во время Первого крестового похода 1096—1109 гг., (вождями которого были Готфрид Бульонский, граф Раймунд Тулузский и другие) крестоносцы, после недолгой осады взяв 19 июня 1097 г. принадлежавший тогда туркам город Никею, передали ее византийцам.

456

Оказавший кстати, огромное влияние на Константина Эдуардовича Циолковского, с одной стороны, и на американского фантаста Филипа Жозе Фармера, который написал свой «Мир Реки» под впечатлением федоровских идей, с другой.

457

По его выражению, «отцов». Блистательный и велемудрый философ и публицист Борис Парамонов несомненно усмотрел бы здесь гомосексуальную ориентацию, хотя скорее всего — это просто традиционная метафора. Не случайно существует устойчивое выражение: «За грехи отцов», — не поминающее при этом матерей, хотя вряд ли все последние были совсем уж без греха.