Лицо Иммаколаты было обезображено до неузнаваемости, но голос невозможно было не узнать. И она пришла не одна:

сзади, темнее темноты, таились ее сестры.

– Куда ты бежишь? – спросила Колдунья. – От этого нет спасения.

Сюзанна остановилась. Она знала, что это так.

– Оглянись, – новая вспышка осветила ужасное лицо бывшей красавицы. – Видишь, где стоит Шэдвелл? Сейчас там будет Фуга.

– Шэдвелл?

– Их обожаемый пророк. По иронии судьбы его последним товаром оказалась надежда. Надо отдать ему должное: это все он придумал. Теперь они пришли вернуть себе свою землю обетованную. И погубить ее в процессе.

– Они не сделают этого.

– Уже делают, сестрица. Священные войны легче легкого начать и почти невозможно кончить. Скоро появятся новые пророки, еще более святые, и они разорвут Фугу на части. Разве не здорово? Фуга умрет от рук своих спасителей.

– И Шэдвелл хочет этого?

– Он человек; он хочет власти и преклонения. Он их получил. Видишь – он счастлив.

– Ты же знаешь, что вся его власть от тебя. От нас.

– От меня и для меня.

– Ты дала ему пиджак.

– Иногда я жалела об этом.

Теперь изодранные мускулы лица Иммаколаты плохо скрывали ее чувства. Она и правда жалела.

– Забери его обратно.

– Волшебный дар нельзя забрать.Неужели Мими так ничему тебя и не научила? Тогда я преподам тебе этот урок, сестрица.

– А что ты получила взамен?

– Подарок от Ромо, – она указала на свое лицо. – И тебе не избежать таких же даров. Хобарт уничтожит тебя за твою силу.

– Я убью его раньше, – сказала Сюзанна.

– Он знает это. Потому и гонялся так за тобой.

– Они же все сумасшедшие, сестрица.

– Не все.

– Что толку тебя убеждать? Увидишь сама.

Она шагнула в сторону, и Сюзанна увидела припавшую к земле туманную массу Магдалены. Под ней был еще кто-то... Распростертое на камнях тело.

– Джерихо!

Он смотрел прямо на нее, но не узнавал.

– Видишь? – спросила Иммаколата. – И этот тебя предал.

– Что ты с ним сделала?

От знакомого ей Джерихо мало что осталось. Он выглядел так, будто был уже мертв. Одежда изодрана, кожа висела лохмотьями.

– Он не узнает тебя. У него теперь новая подружка.

Магдалена, услышав это, потрепала Джерихо по голове, как собачонку.

– Оставь его! – крикнула Сюзанна. Ее самоконтроль, ослабленный наркотиками, висел на волоске.

– Но это любовь, – осклабилась Колдунья. – У них будут дети. Много детей. Его похоть не знает границ.

При мысли о Джерихо, совокупляющемся с этой тварью, Сюзанну передернуло. Она снова позвала его. На этот раз он открыл рот и попытался что-то сказать, но только пустил слюни.

– Видишь, как эти людишки легко отрекаются? Шаг в сторону – и уже новая дырка.

Гнев затопил разум Сюзанны. Следом начал подниматься менструм, сметая наркотическую преграду.

Иммаколата увидела это.

– Не глупи, – ее голос казался Сюзанне шепотом, хотя она была почти рядом. – У нас так много общего.

Тут Джерихо поднял голову от земли, и Сюзанна поняла, почему он не узнавал ее. Магдалена ослепила своего любовника. Но он все равно знал, чувствовал, что она здесь.

– Сестра, поставь своего мужа на ноги, – обратилась Иммаколата к Магдалене.

Та повиновалась. Ее рука вцепилась в лицо Джерихо, раздирая его рот и ноздри, и он, спотыкаясь, поднялся с земли.

В этот момент менструм вырвался из Сюзанны и устремился к мучительнице Джерихо. Черты Магдалены исказились в беззвучном крике, потом все затопило серебристое пламя. Обрывки предсмертного вопля закружились в воздухе, постепенно стихая.

Как обычно, мысли Сюзанны последовали за менструмом, потом понеслись обратно – Магдалена, сопротивляясь, нанесла ответный удар. По лицу Сюзанны потекла кровь, но это лишь усилило ее ярость: она разрывала врага в клочья, словно Магдалена была куском салфетки.

Иммаколата не собиралась спокойно смотреть на гибель сестры. Земля вдруг вырвалась из-под ног Сюзанны, словно грозя похоронить ее заживо, но она не отпускала Магдалену. На этот раз менструм не жил отдельной жизнью – он всецело подчинялся ей, ее ярости.

Наконец все стихло.

«Хватит», —скомандовала Сюзанна. Менструм оставил куски гниющей протоплазмы и вернулся к своей хозяйке. Вся атака заняла от силы секунд десять.

Сюзанна оглянулась на колдунью, которая смотрела на случившееся, все еще не веря. Она дрожала с головы до ног, словно собиралась упасть в обморок. Сюзанна не была уверена, что выдержит схватку с ней, поэтому поспешила прочь. Сзади разносились рыдания Ведьмы.

Теперь уже Фуга была повсюду. Ее великолепие так захватывало Сюзанну, что только ярдов через десять она вспомнила про Джерихо. Возле останков Магдалены его не было видно, и, надеясь, что он успел покинуть поле битвы, она продолжала путь.

Она бежала вперед, ожидая вот-вот почуять на своей шее холодок приближения Иммаколаты. Но та, похоже, была занята оплакиванием сестры, и Сюзанна без помех пробежала больше мили, пока сияние Фуги не померкло вдали.

«Скоро Фуга придет и сюда», – поняла она и решила выработать план действий. Но перед этим она долго стояла, пытаясь отдышаться, и думала о том, что только что совершила. Она убила Магдалену, одну из трех. Неужели ее сила так велика? Неужели она растет и становится опасней сама по себе?

Она почему-то вспомнила книгу Мими, которую отнял у нее Хобарт. Ей снова показалось, что там заключена разгадка. Нужно забрать книгу у инспектора любой ценой.

Когда она решила это для себя, откуда-то вдруг донеслось ее имя. Она оглянулась. В нескольких ярдах от нее стоял Джерихо.

Он и в самом деле смог покинуть поле битвы, хотя его лицо было изодрано эфирными когтями Магдалены. Даже в таком состоянии он еще раз повторил имя Сюзанны и потянулся к ней, но его ноги подкосились, и он рухнул лицом на камни.

Она подбежала к нему и повернула лицом кверху. Он был легче перышка. Сестры высосали из него все, оставив только любовь, которая и вела его ей вслед.

Она прижала его голову к своей груди. Он весь дрожал, дыша хрипло и прерывисто. Потом он чуть отстранился и нащупал ее лицо. Жилы на его шее напряглись; он пытался что-то сказать.

Она попыталась успокоить его, но он едва качнул головой, и она только тут поняла, как недолго ему осталось. Он тоже знал это и пришел умирать к ней.

– Родной мой, – прошептала она, – Любимый...

Он снова попытался что-то сказать, но изо рта вырывались лишь бессвязные звуки.

Она прижалась к его лицу и услышала.

– Я не боюсь, – прошептал он, оставив последний выдох на ее губах, как поцелуй.

Его руки бессильно упали. Он был мертв.

Ее посетила горькая мысль: это была мольба. Она рассказывала Джерихо, как спасла Кэла от смерти в магазине. Теперь своим «я не боюсь» он как бы просил не воскрешать его, оставить смерти.

Но она уже никогда не узнает, что именно он имел в виду.

Она осторожно опустила его на землю. Потом долго сидела радом, но тело не шевелилось. Он ушел вслед за Мими, оставив ее здесь.

Кэл путешествовал ночью, но спать ему не хотелось. Он ее знал, поддерживают его силы чудесные фрукты, или это новая цель держит его в напряжении, не позволяя расслабиться.

Он подумал, что его ведет сейчас то же чувство, что в прошлый раз руководило голубями: чувство дома. Он, как птица, стремился домой, в сад, где он некогда стоял в кольце восторженных слушателей и декламировал стихи Чокнутого Муни.

Почему-то ему вспомнились еще фрагменты, странные строчки, которые он запомнил в детстве не из-за смысла, а из-за заключенной в них музыки:

«Небо ходит на просторе, Чешет лес, потеет морем, надевает снег и град и снимает все назад».

Он не вспоминал их с тех пор, но сейчас они пришли ему на ум, как будто только что сочинялись.

Следующие были печальными:

"Хоть старость не болезнь, но знаем мы:

она к концу ведет быстрей чумы.

И в топоте ножек резвых внучат

я слышу, как в гроб мой лопаты стучат".

Были и обрывки стихов, которых Кэл или не знал целиком или забыл. Особенно ему запомнилось:

"Как же я люблювас, пегие лошадки! Лучше всех на свете пегие лошадки!"

Он вспомнил и другие строки, повторяя их снова и снова, оттачивая ритм и форму.

Поэт не говорил с ним. А может быть, они с Чокнутым Муни заговорили, наконец, одним голосом?

Он пересек границу Шотландии в полтретьего утра и продолжал путь на север. Ему хотелось есть, и мышцы начали болеть от непрерывной езды, но его не остановил бы даже Армагеддон. Каждая миля приближала его к Стране чудес, которая спала, ожидая его появления.

Сюзанна долго оставалась возле тела Джерихо. Фуга продолжала подниматься на отроги окружающих долину холмов, но Сюзанна в эти минуты не замечала ее красоты, не желала замечать. Когда цветные нити показались ярдах в пятидесяти от нее, она оставила Джерихо и побрела прочь.

Она решила забраться повыше, чтобы рассмотреть всю картину. Наверху было холодно и зябко, но ее пробирала дрожь не столько от холода, сколько от представшего перед ней зрелища. Шэдвелл выбрал эту долину не зря. Ее со всех сторон окружали пологие холмы без каких-либо следов человеческого жилья. Единственным знаком присутствия людей была тропа, проложенная конвоем. И еще – по этой тропе где-то далеко карабкался крошечный автомобиль. На кромке холма он остановился, и водитель-букашка вышел, чтобы осмотреть окрестности. Похоже, случайные люди, как и раньше, не могли разглядеть Фугу, так как водитель сразу же залез обратно. Но он не уехал – он загнал машину под прикрытие кустарника, снова вышел и пошел к ней, петляя между скал.

Теперь ей показалось, что она узнала его. Неужели Кэл?

Да, это был он. Она вскочила на большой камень и начала махать ему рукой. Он приложил ладонь к глазам, потом помахал в ответ.

Несколько бесконечных мгновений – и она встретила его неуклюже расставленные объятия.

На этот раз она сказала: «Я люблю тебя», – и закрыла его улыбку поцелуем.

Они быстро рассказали друг другу о том, что с ними случилось.

– Шэдвелл больше не хочет продать Фугу, – сказала Сюзанна. – Он хочет править ею.

– Он что, так и собирается остаться пророком?

– Вряд ли. Его скоро узнают.

– Так надо ускорить это. Разоблачить его.

– Или просто убить, – сказала она.

Он кивнул.

– Тогда поспешим.

Они встали и посмотрели на мир, заполнивший долину под ними. Развертывание Фуги еще продолжалось, рассыпая вокруг переливы света. Земля обетованная искрилась, принеся в Королевство свое собственное время года – вечную весну.

Поля, реки, рощи светились изнутри непередаваемым сиянием заключенной в них Жизни. Даже самый унылый камень выглядел преобразившимся. Как стихи, которые вспомнил Кэл, – новая магия в старых, как мир, словах.

– Они ждут нас, – сказал он.

Держась за руки, они стали спускаться с холма.

Армия Шэдвелла состояла из трех главных частей.

Первая, самая многочисленная, – приверженцы пророка, фантастически преданные ему. Он подготовил их к тому, что придется пролить кровь, в том числе и их собственную. Многие их них, особенно пылкие Йеми, даже жаждали этого.

Их энтузиазм уже использовался Шэдвеллом, когдаотдельные его приверженцы проявляли неуместные сомнения, и он собирался и в дальнейшем беспощадно подавлять всякое сопротивление. Вряд ли удастся держать Фугу в подчинении только сладкими речами. Его сторонники, живя в Королевстве, привыкли к обману, но те, кто остался на ковре, не так легковерны. Для них могут понадобиться ножи и пистолеты.

Вторая часть его армии состояла из людей Хобарта, членов его бригады, которым Шэдвелл позволил заглянуть в волшебные недра своего пиджака. Теперь все они были его Ближними, готовыми защищать его ценой собственной жизни.

Третье подразделение было самым малочисленным, но не менее могущественным. Его составляли отродья Магдалены, в разной степени напоминающие своих отцов, но одинаково безумные и неуправляемые. Шэдвелл собирался использовать их только в самом крайнем случае и велел сестрам держать их подальше.

Он планировал вторжение с тщательностью полководца.

Первая стадия, начатая им за час до рассвета, предполагала захват Дома Капры и нейтрализацию Совета. Шэдвелл с Иммаколатой проделали этот путь в машине с затемненными стеклами, сопровождаемые почетным эскортом. В это время он высказал Колдунье соболезнования по поводу смерти сестры.

– Мы потеряли неоценимого союзника. Мне очень жаль.

Иммаколата молчала.

Шэдвелл достал из кармана смятую пачку сигарет и закурил.

– Нужно подумать, насколько это изменит ситуацию.

– Почему это должно что-то изменить? – спросила она. Ему нравилось выражение страдания на ее обезображенном лице.

– Ты расстроена. Это меня беспокоит.

– Ничего страшного.

– Кто знает? Неизвестно, с каким сопротивлением мы столкнемся. Может, тебе лучше на время покинуть Фугу?

– Нет. Я хочу видеть, как они сгорят.

– Понимаю. Но если мы потеряем тебя, то лишимся и детей Магдалены.

Иммаколата взглянула на Шэдвелла.

– Так вот в чем дело? Тебе нужны они?

– Ну... это необходимо тактически...

– Так бери их. Они твои. Мне они давно опротивели. Бери, это мой подарок.

Шэдвелл чуть улыбнулся.

– Благодарю.

– И оставь меня в покое. Я хочу только посмотреть на огонь, ничего больше.

– Да. Конечно.

– И еще мне нужна эта женщина. Сюзанна. Найди ее и дай мне.

– Она твоя. Но скажи, эти отродья... нужно ведь какое-то слово, чтобы они меня слушались?

– Нужно.

Он затушил сигарету.

– Тогда скажи его.

– Просто зови их по именам.

– И что это за имена? – он достал ручку и приготовился записывать.

После этого они продолжали путь в молчании.

Сперва Сюзанна и Кэл нашли тело Джерихо, на что ушло больше получаса. Вторгшаяся Фуга настолько изменила ландшафт, что они отыскали его скорее наудачу, чем по памяти.

Джерихо был не один. Вокруг него стояли две женщины с дюжиной детей от двух лет до семи.

– Кто он? – спросила одна из женщин.

– Его зовут Джерихо, – ответила Сюзанна.

– Звали, —поправил какой-то ребенок.

– Да. – Кэл задал давно интересующий его вопрос: – А что здесь делают с трупами? Я имею в виду... можем мы его закопать?

Женщина улыбнулась, обнажив беззубые десны.

– Почему бы нет?

Она поглядела вниз, на своего голого и грязного сына.

– Как ты думаешь?

Он вынул палец изо рта и завопил:

– Закопать! – что моментально исторгло у всех остальных детей пронзительные крики: «Закопать! Закопать!» Один за другим они стали на четвереньки и принялись рыть землю, как щенки в поисках костей.

– Но, наверное, есть какие-то формальности?

– Вы что, Кукушата? – осведомилась женщина.

– Да.

– А он? – она указала на Джерихо.

– Нет, – сказала Сюзанна. – Он Бабу. Просто он наш друг.

Дети продолжали рыть, смеясь и бросая друг в друга землей.

– Похоже, ему было пора умереть, – сказала женщина. – Судя по его виду.

– Да...

– Тогда просто закройте его. Это же только кости.

Кэл пожал плечами, Но Сюзанна, казалось, поняла.

– Я знаю.

– Дети вам помогут. Они любят копать.

– Хорошо, – покорно согласилась Сюзанна. Они с Кэлом опустились рядом с детьми и тоже стали рыть.

Земля была вязкой и глинистой, они быстро перепачкались и вспотели, но продолжали копать, не сбавляя темпа. Женщины наблюдали за ними, передавая друг другу чадящую трубку.

Кэл подумал, как часто Фуга и ее жители обманывали его ожидания. В снах он не видел этих измазанных в грязи детей, радостно роющих могилу. Но это придавало всему происходящему непоколебимую реальность – грязь под ногтями и ребенок, засовывающий в рот червяка. Это был не сон, а пробуждение.

Когда яма достаточно углубилась, Кэл велел детям отойти.

– Пусть помогут, – сказала одна из женщин. – Это доставит им удовольствие.

Кэл оглядел шеренгу детей, как будто вылепленных из грязи. Они стояли перед ним, кроме того, что ел червяка, – он все еще сидел на краю ямы, болтая ногами.

– Это недетское дело, – Кэла покоробило безразличие матерей к такому смертолюбию их потомства.

– Разве? – осведомилась женщина, выпуская клуб дыма из беззубого рта. – А что ты об этом знаешь? Скажи им.

– Ничего, – признался он.

– Тогда чего бояться? Почему бы им не поиграть, если они все равно ничего не знают?

– Может, она и права, Кэл, – Сюзанна взяла его за руку. – И я думаю, ему бы это понравилось. Он был веселым.

Кэл решил не спорить. Они с детьми подняли тело и опустили в яму. Видимо, какие-то формальности все же существовали, потому что поведение детей изменилось.

Одна из старших девочек пригладила волосы покойного, другие сложили его руки на груди. Потом они отошли, позволив Сюзанне припасть к губам Джерихо последним поцелуем.

Кэл бросил в могилу первую пригоршню земли. Дети доследовали его примеру, и тело быстро скрылось из глаз. Матери тоже бросили по горсти земли.

Кэл вспомнил похороны Брендана и бледного священника, бормочущего себе под нос заупокойную службу. Уж лучше уходить из жизни так, под детский смех.

Когда все кончилось, Сюзанна поблагодарила детей и матерей.

– Надеюсь, он скоро вырастет, – заметила одна из девочек.

– Конечно, – сказала мать. – Как всегда.