ГЛАВА ВТОРАЯ

Мы приехали в аэропорт О'Хара. Я встретился с братом Вангом в часовне международного терминала. Это был невысокий жилистый азиат в просторном балахоне цвета заходящего солнца. Лысая голова блестела, как бильярдный шар, мешая точно определить возраст; впрочем, к уголкам глаз и губ сбегались морщинки, как это бывает у людей, которые часто улыбаются.

– Мисс сэр Дрезден, – просиял он, когда я вошел, держа в руках ящик со спящими щенками. – Наш маленькие собачка возвращать вы нам!

По части английского брат Ванг уступал даже мне с моей латынью, а это кое-что да значит, однако мимика не оставляла сомнений в его настроении. Я улыбнулся в ответ и с легким поклоном вручил ему ящик.

– Мне было приятно.

Ванг принял ящик, очень осторожно поставил его на стол и еще осторожнее порылся в его содержимом. Я терпеливо ждал, оглядываясь по сторонам. Маленькая часовня на деле представляла собой обыкновенное пустое помещение, пространство для медитации – чтобы любой верующий, во что бы он там ни верил, мог найти себе место почтить свою веру. В часовне перекрасили стены и постелили на пол синий ковер вместо бежевого. У дальней стены соорудили новый подиум, окруженный полудюжиной рядов для сиденья.

Должно быть, такое количество крови не могло не оставить следов, сколько ее ни отмывай.

Я осторожно ступил на то место, где старик отдал свою жизнь, чтобы спасти мою. Я испытывал грусть, но без горечи. Доведись нам пройти это заново, и он, и я сделали бы тот же выбор. Жаль только, мы были с ним знакомы совсем недолго. Не каждый способен научить тебя чему-то из области веры, не сказав об этом ни слова.

Брат Ванг нахмурился, увидев запорошившую щенков от головы до хвостиков белую пыль, потрогал ее пальцем и осторожно понюхал.

– Упс, – сказал я.

– А, – закивал брат Ванг. – Упс. О'кей, упс. – Он снова заглянул в ящик и нахмурился.

– Что-то не так?

– Есть это все один маленькие собачка здесь лежать?

Я пожал плечами:

– Здесь все, что находились в здании. Не знаю, забирали ли они кого-нибудь до моего прихода.

– О'кей, – повторил брат Ванг. – Меньше лучше есть чем ничего. – Он выпрямился и протянул мне руку. – Спасибо есть вам большой от мой братья.

Я обменялся с ним рукопожатием.

– Всегда пожалуйста.

– Я спешить рейс домой самолет. – Ванг порылся в складках балахона, достал конверт, передал мне, еще раз поклонился, взял ящик со щенками под мышку и вышел.

Я пересчитал монашеские деньги – возможно, это кое-что говорит о моем цинизме. Я выставил им очень даже неплохой счет – в конце концов, мне пришлось сначала определить личность чернокнижника, похитившего щенков, потом выследить его и черт-те сколько слоняться вокруг, чтобы узнать, во сколько он обычно отправляется перекусить. У меня ушла целая неделя – по шестнадцать часов в день – на то, чтобы вычислить тщательно замаскированную комнату, где держали щенков. Меня попросили также вернуть щенков, поэтому мне пришлось сначала опознать стороживших их демонов, а потом вывести формулу заклятия, которое нейтрализовало бы их без побочных последствий – ну, например, не спалив при этом к чертовой матери всю школу. Упс…

Короче, все это вместе взятое принесло мне пару славных, пухлых таких пачек Бенов Франклинов. Я посчитал всю уйму часов, ушедших на выслеживание, и добавил процент за разработку сложного заклятия. Ну, конечно, знай я заранее про зажигательные какашки, содрал бы с них больше. В конце концов, за риск тоже надо платить.

Я вернулся к машине. Томас сидел на покатой крышке Жучкова багажника. Он не позаботился отогнать его на стоянку, оставив Жучка торчать прямо посередине зоны погрузки-разгрузки подъезжающих машин. Дежурный коп явно подошел с целью проучить нарушителя, но так уж случилось, что дежурный коп оказался довольно-таки привлекательной женщиной, ну а Томас – он и есть Томас. Когда я подошел, ее форменная фуражка красовалась на его голове, сдвинутая под залихватским углом, а девица-коп громко смеялась над какой-то его шуткой.

– Эй, – сказал я. – Поехали-ка. Дел невпроворот.

– Увы, – вздохнул он, снимая с головы фуражку и с легким поклоном возвращая законной владелице. – Если, конечно, вы меня не хотите арестовать, Элизабет?

– Как-нибудь в другой раз, – улыбнулась та.

– Эх, не повезло, – заметил Томас.

Она еще раз улыбнулась ему, потом перевела взгляд на меня и нахмурилась:

– Вы случайно не Гарри ли Дрезден?

– Угу.

Девица кивнула, надевая фуражку.

– Я так и решила, что это вы. Лейтенант Мёрфи говорит, вы неплохой парень.

– Спасибо.

– Это не комплимент. Очень многие недолюбливают Мёрфи.

– Ах, да что вы говорите! – ухмыльнулся я. – Я сейчас просто покраснею от лести.

Девица сморщила носик.

– Что это за вонь такая?

Я постарался сохранять невозмутимое выражение лица.

– Горелые обезьяньи какашки.

Секунду-другую она настороженно смотрела на меня в ожидании подвоха, потом закатила глаза. Тем не менее она отошла на тротуар и двинулась прочь от нас. Томас спрыгнул с округлого носа Жучка на мостовую и швырнул мне ключи. Я перехватил их в воздухе и полез на водительское место.

– О'кей, – сказал я, когда Томас уселся рядом. – Где мне лучше переговорить с этим вашим парнем?

– Он устраивает сегодня небольшую вечеринку для своей съемочной группы на Золотом Берегу. Напитки, танцы, закуски, все такое.

– Закуски, – мечтательно произнес я. – Играю.

– Только обещайте не набивать карманы арахисом и печеньем.

Томас назвал мне адрес, и я тронул Жучка с места. На протяжении всей поездки Томас молчал.

– Здесь направо, – сказал он наконец и протянул мне белый конверт. – Отдадите это охране.

Я свернул туда, куда он показал, и опустил стекло, чтобы протянуть конверт охраннику, сидевшему в небольшой будке при въезде на стоянку.

Чуть писклявый, клокочущий рык послышался откуда-то прямо из-под моего сиденья. Я вздрогнул.

– Это еще, черт возьми, что такое? – спросил Томас.

Я подъехал к будке и затормозил. Навострив свое магическое чутье, я попытался нащупать им источник не прекращавшегося рычания.

– Блин. Похоже, это один из…

Какой-то липкий, тошнотворный холод коснулся моих чувств, лишив меня дыхания. Вместе с ним на меня нахлынул призрачный запах склепа – запах затхлой крови, гниющей плоти. Я застыл, пытаясь найти его источник.

Тот, кого я принял за охранника, был вампиром Черной Коллегии.

Внешне он казался молодым человеком. Черты лица показались мне знакомыми, хотя разложение мешало опознать его точно. Роста он был небольшого. Смерть превратила его в гротескную пародию на человека. Глаза застилала белесая пленка; клочки мертвой плоти сползали с его тронутых тлением губ, прилипая к пожелтевшим гнилым зубам. На голове торчали похожие на пересохшую траву волосы, между которыми зеленело что-то вроде мха или лишайника.

Он рванулся ко мне с нечеловеческой стремительностью, но мои чародейские чувства успели подать тревожный сигнал, и я отдернул руку, не дав ему схватить меня за запястье.

Он успел поймать меня за рукав самыми кончиками пальцев. Я дернул руку, однако сил даже в пальцах у вампира оказалось больше, чем у меня в плечах, так что мне пришлось напрячься как следует, чтобы высвободиться. Я вскрикнул; довольно жалкий вышел звук – перепуганный, визгливый.

Вампир не отставал, змеиным движением выскользнув из окна будки. Я вдруг с ужасом сообразил, что, если он схватится со мной врукопашную в машине, меня придется потом выскребать по частям из металлолома.

И сил избежать этого у меня явно не хватало.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Похоже, по части реакции Томас все-таки уступал мне, потому что вампир успел залезть в машину по плечи, когда он наконец выдохнул: «Матерь Божия!»

Я с размаху заехал вампиру в лицо левым локтем. Причинить ему боль я не мог, но это подарило мне драгоценную секунду. Я добавил еще, своротив ему скулу набок, а другой рукой тем временем отчаянно зашарил в стоявшем на полу между сиденьями, прямо за ручником, ящичке. Там у меня хранилось единственное оружие, способное помешать вампиру растерзать меня на клочки. Вампир впился в меня своими костлявыми, когтистыми лапищами. Не будь моя куртка укреплена охранительными заклятиями, он запросто вырвал бы сердце у меня из груди, однако толстая, да еще и заговоренная кожа продержалась секунду-другую, позволив мне изготовиться к контратаке.

Вампиры Черной Коллегии известны ровно столько времени, сколько помнит себя человечество. В их распоряжении немереное количество вампирских энергий – тех самых, о которых писал Стокер. Но и уязвимые места у них тоже имеются: они боятся чеснока, символа веры, солнечного света, проточной воды, огня, осиновых кольев… В своей книге Брэм Стокер рассказал всем, как их убивать, так что в начале двадцатого столетия их почти полностью истребили. Выжили только самые умные, самые быстрые, самые дерзкие представители рода, обладатели многовекового опыта во всем, что касается жизни и смерти. Особенно смерти.

Впрочем, сомневаюсь, чтобы даже этот многовековой опыт подготовил кого-либо из них к тому, что его огреют воздушным шариком, наполненным водой.

Точнее, святой водой.

У себя в машине я держу под рукой три таких шарика. Я схватил один из них и с размаху врезал вампиру по морде. Шар лопнул, окатив святой водой всю голову вампира. Везде, где капли попадали на кожу гнусной твари, плоть исчезала в ослепительной вспышке серебристо-белого света.

Вампир издал сиплый, скрежещущий вопль и задергался в конвульсиях. Взмахнув рукой, он зацепился за руль, и металлическая баранка со скрипом погнулась.

– Томас! – прохрипел я. – Да помогите же!

Впрочем, Томас уже действовал. Он расстегнул ремень безопасности, подобрал колени и, развернувшись влево, изо всех сил ударил вампира пятками в лицо. Физической силой Томас наверняка уступал Черному вампиру, но даже так оставался на порядок сильнее меня. Удар вышвырнул того из машины, и он, пробив спиной фанерную стенку будки, полетел на землю.

Писклявое рычание сменилось яростным тявканьем. Вампир слабо дергался на земле, пытаясь подняться. Теперь я лучше разглядел ущерб, нанесенный ему святой водой. Почти четверть головы – от левого уха и до угла губ – просто исчезла, ожоги продолжали гореть неярким золотым огнем. Из чудовищной раны сочилась комковатая черная слизь.

Я достал из ящика еще один шарик и занес руку для нового броска.

Вампир испустил свистящий, полный страха и злобы вопль, повернулся и бросился прочь, без труда пробив вторую стенку будки.

– Уйдет ведь! – бросил Томас, возясь с заедающей дверной ручкой.

– Не смейте! – рявкнул я, перекрывая тявканье. – Это приманка.

Томас застыл.

– С чего вы так думаете?

– Я узнал этого парня, – пояснил я. – Он был на маскараде у Бьянки. Только тогда он был еще живой.

Каким-то непостижимым образом Томас ухитрился побледнеть еще сильнее.

– Один из тех бедолаг, которых обратила та сучка из Черной Коллегии? Ну, наряженная Гамлетом?

– Ее зовут Мавра. Да, он самый.

– Блин, – пробормотал он. – Вы правы. Похоже на западню. Может, она следит за нами сейчас из засады… ждет, пока мы окажемся в темном переулке.

Я крутанул руль в одну сторону, потом в другую. Руль немного заедало, но, в общем, править это не слишком мешало. Да здравствует Голубой Жучок, Великий и Могучий! Я нашел на стоянке свободное место и втиснул на него свою машинку. Щенячий лай снова сменился рычанием.

– Мавра может обойтись и без темного переулка. У нее талант на завесы. Она могла бы сидеть, скажем, на багажнике – а мы бы ее и не заметили.

Томас облизнул пересохшие губы, беспокойно шаря взглядом по стоянке.

– Думаете, она приехала за вами?

– Запросто. Я не дал ей уничтожить тот меч, Амораккиус, и она была союзницей Бьянки… до тех пор, пока я ту не убил. Ну и потом, война ведь. Странно еще, что она не объявилась раньше.

– Господи… Я ее до усера боюсь.

– Я тоже. – Я нагнулся и пошарил рукой под водительским креслом. Рука наткнулась на маленький пушистый хвост, я легонько потянул за него и как мог осторожнее извлек щенка на свет божий. Разумеется, это оказался все тот же сумасшедший колчеухий щен. Он все рычал, не обращая на меня внимания, и с ожесточением мотал мордахой из стороны в сторону.

– Хорошо еще, у нас нашелся сторож. Вамп запросто мог убрать нас обоих.

– Что у него в зубах? – перебил меня Томас.

Щен выпустил то, что он трепал с такой яростью, и предмет плюхнулся на пол Жучка.

– Ха, – хмыкнул я. – Это же вампирское ухо. Должно быть, святая вода отожгла на фиг.

Томас покосился на ухо и слегка позеленел.

– Оно шевелится.

Щен зарычал и потянулся к извивавшемуся на полу клочку прогнившего уха. Я с максимальной осторожностью подобрал его кончиками пальцев и выкинул в окно. Похоже, такой оборот событий вполне устроил щенка – он сел и разинул пасть в щенячьей ухмылке.

– Отличная у вас реакция, Гарри, – заметил Томас. – Ну, когда эта гадость на вас бросилась. Нет, правда хорошая реакция. Быстрее моей. Как вам, черт подери, такое удается?

– Ни хрена мне не удается. Я заметил какую-то помеху только после того, как вот этот начал рычать, всего за пару секунд до того, как тот на меня бросился.

– Уау, – сказал Томас. – Вот и говори после этого про везение.

– Угу. Мне без везения никак.

Щен вдруг крутанулся на месте, развернувшись мордочкой в ту сторону, где скрылся вампир, и снова зарычал. Томас настороженно застыл.

– Эй, Гарри, знаете что?

– Что?

– Мне кажется, нам лучше зайти в дом.

Я поднял щенка с пола и прощупал темноту своими чувствами, но не ничего не обнаружил.

– Незаметность – лучшая гарантия от уничтожения, – сказал я. – Пошли.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Мы с Томасом вошли в здание. Охранник, которому полагалось бы сидеть в будке на стоянке, пил кофе со своим коллегой, дежурившим на входе. На лифте мы поднялись на верхний этаж. В холл открывались только две двери, и Томас постучал в ближайшую; пока мы ждали, из-за двери громыхала музыка. От чистого, без единого пятнышка ковра пахло чем-то вроде львинозевов. Томасу пришлось постучать еще раз, прежде чем нам открыли.

Дверь отворила, выплеснув на нас волну громкой музыки, красивая женщина лет сорока – сорока пяти. Пять футов шесть дюймов роста, темно-каштановые волосы подколоты двумя палочками для еды. В одной руке она держала стопку использованных бумажных тарелок, в другой – пару пустых пластиковых стаканчиков; ярко-зеленое вязаное платье выгодно подчеркивало ее формы, которым позавидовала бы девица с плаката времен Второй мировой.

Лицо ее немедленно осветилось улыбкой.

– Томас, как я рада! Жюстина сказала, что ты заглянешь.

Томас уже улыбался самой неотразимой из всех своих белозубых улыбок. Он шагнул вперед и расцеловал женщину в обе щеки.

– Мэдж, – произнес он. – Хороша! Ты-то что здесь делаешь?

– Это моя квартира, – ответила она несколько холоднее.

Томас расхохотался.

– Да ну! Ты шутишь!

– Старый дурак раскрутил меня на инвестиции в его предприятие. Должна же я быть уверена, что он не пустит эти деньги на ветер. Вот я и приглядываю за ним.

– Ясно, – улыбнулся Томас.

– А ты? Неужели он уговорил-таки тебя сниматься?

Томас прижал руку к груди:

– Застенчивого школьника вроде меня? Да меня от одной только мысли об этом в краску бросает.

Мэдж рассмеялась – не без ехидства, как мне показалось. Рука ее как бы невзначай коснулась Томасова бицепса. То ли ей доставляло удовольствие разговаривать с Томасом, то ли в прихожей было холоднее, чем мне казалось.

– А кого ты привел?

– Мэдж Шелли, это Гарри Дрезден. Я привел его для делового разговора с Артуро. Гарри – мой старый друг.

– Ну, я не утверждал бы этого столь категорично. – Я улыбнулся и протянул ей руку. Она попыталась перехватить удобнее свои тарелки и стаканы, потом виновато рассмеялась.

– Как бы мне все это на вас не вывалить. Вы актер? – Она смерила меня оценивающим взглядом.

– «Быть иль не быть», – с готовностью процитировал я. – Ай'л би бэк.

Она улыбнулась и кивнула в сторону щена, удобно устроившегося у меня под левой рукой.

– А это что у вас за друг?

– Безымянный пес. Как Клинт Иствуд, только пушистее.

Она снова рассмеялась и повернулась к Томасу:

– Ясно, почему он тебе нравится.

– Ну, он не лишен забавности, – согласился Томас.

– Он давно уже собирался завалиться спать, – заявил я. – Не хотелось бы показаться бестактным, но мне нужно переговорить с Артуро прежде, чем я усну стоя.

– Ясно, – кивнула Мэдж. – В гостиной… в гостиной сейчас, пожалуй, шумновато. Проведу-ка я вас обоих в кабинет и позову туда Артуро.

– Жюстина здесь? – спросил Томас чуть напряженнее обычного; впрочем, сомневаюсь, чтобы Мэдж это заметила.

– Где-то здесь, – бросила она, поворачиваясь к двери, ведущей в глубь квартиры. – Я скажу ей, что вы приехали.

– Спасибо.

Следом за Мэдж мы прошли в гостиную. Там царил полумрак, но я разглядел человек двадцать, мужчин и женщин. Кто-то танцевал, другие стояли, разговаривая или смеясь, – словом, все как обычно на вечеринках. В воздухе плавали клубы дыма, по большей части не сигаретного. Разноцветные огни вспыхивали, гасли и перемигивались в такт музыке.

Томас шел передо мной. Его походка чуть изменилась – я даже не мог бы сказать, чем именно. Шагал он не то чтобы быстрее, но… плавнее, что ли. Взгляд его шарил по комнате – томный, ленивый взгляд, – и все до единой женщины, мимо которых он проходил, оглядывались ему вслед.

На меня так не смотрели. Даже на щенка, посапывавшего у меня на руках. И то сказать, я, конечно, не Квазимодо, но трудно тягаться с Томасом, когда тот скользит по комнате этаким хищным ангелом.

Мэдж проводила нас в маленькую, уставленную книжными полками комнатку. В углу виднелся стол с компьютером.

– Присаживайтесь, – сказала Мэдж. – Пойду поищу его.

– Спасибо, – кивнул я и уселся в кресло у стола. Она вышла, скользнув напоследок взглядом по Томасу. Тот с рассеянным видом присел на краешек стола.

– Что-то вид у вас задумчивый, – заметил я. – А это само по себе необычно. Что-нибудь случилось?

– Я проголодался, – ответил Томас. – И… да, призадумался. Мэдж – бывшая жена Артуро.

– И устраивает у себя его вечеринку?

– Угу. А мне казалось, она этого парня недолюбливает.

– Что она там говорила насчет инвестиций?

Томас пожал плечами:

– Артуро откололся от большой студии на Западном побережье, чтобы основать собственную. Мэдж – женщина прагматичная. Из тех, кто может не переваривать человека, но при этом оставаться профессионалом и работать с ним. Отдавать должное чужим способностям. Если она считает дело выигрышным, ей наплевать на плохое отношение к тому, кто этим делом занимается. Да, вполне в ее духе: вложить средства в новую компанию Артуро.

– О каких деньгах мы вообще говорим?

– Ну, не знаю точно, – признался Томас. – Цифра семизначная, наверное, а то и больше.

Я присвистнул:

– Ничего себе денежки!

– А то, – согласился Томас.

Сам-то он был достаточно богат, чтобы один-два лишних знака в сумме не особенно волновали его.

Я хотел задать ему еще пару вопросов, но тут дверь открылась, и вошел мужчина лет сорока пяти, в темных брюках и серой шелковой рубахе с закатанными по локоть рукавами. Суровое волевое лицо обрамляла впечатляющая седая шевелюра. Коротко стриженная темная бородка оттеняла яхтсменский загар; к уголкам губ и глаз сбегались светлые лучики морщин.

– Томми! – вскричал мужчина, делая шаг к моему спутнику. – Эй, я так и надеялся, что ты придешь сегодня. – Говорил он с хорошо заметным средиземноморским акцентом. Он хлопнул Томаса по плечам и расцеловал в обе щеки. – Хорошо выглядишь, мальчик, – нет, правда классно. Ты просто обязан поработать со мной, а?

– Ну, перед камерой я выгляжу неважно, – мотнул головой Томас. – Но рад повидаться с тобой. Артуро Геноса, это тот самый Гарри Дрезден, о котором я тебе говорил.

Артуро смерил меня взглядом.

– Ну и верзила, правда?

– Ем много кальция, – хмыкнул я.

– Привет, пушистик, – сказал Артуро и почесал сонного щенка за ухом. Щен зевнул, лизнул ему палец и тут же уснул снова. – Ваша собачка?

– Временно, – ответил я. – Вообще-то это моего клиента.

Артуро кивнул, размышляя – судя по всему, насколько он может открыться мне.

– Вам известно, мистер Дрезден, что такое стрега?

– Такая местная итальянская разновидность народных магических искусств, – ответил я. – Заклинания, приворотные зелья, исцеление бесплодия, обереги. Ну и еще они там умеют насылать очень даже эффективные проклятия – они называют эту методику «мальоккьо». «Сглаз».

Он удивленно поднял бровь.

– Похоже, кой-чего вы и знаете.

– Достаточно, чтобы попадать в ситуации, – кивнул я.

– Но сами-то вы в это верите?

– Во Вражий Глаз?

– Ну.

– Мне приходилось видеть вещи и более странные.

Артуро кивнул.

– Этот чувак, Томми, сказал вам, что мне нужно?

– Он сказал, что вы опасаетесь проклятия. Сказал, что погибли несколько людей из вашего близкого окружения.

На мгновение волевое лицо Артуро дрогнуло, и я увидел под маской невозмутимой уверенности горечь.

– Да. Две женщины. Обе – славные души.

– Так-так, – сказал я. – Допустим, что это и правда было проклятие. Что заставляет вас думать, что оно нацелено на вас?

– Ничто другое их не связывает, – ответил Артуро. – Насколько мне известно, я единственное, что было у них общего. – Он выдвинул ящик и достал оттуда пару конвертов из коричневой крафт-бумаги. – Документы, – пояснил он. – Информация об их гибели. Томми сказал, вы могли бы помочь.

– Возможно, – кивнул я. – Но с чего кому-то насылать на вас проклятие?

– Студия, – вздохнул Артуро. – Кто-то пытается помешать моей компании встать на ноги. Прикончить ее прежде, чем мы выпустим первый фильм.

– Чего вы от меня ждете?

– Защиты, – ответил Артуро. – Я хочу, чтобы вы защитили на время съемок моих людей. Не хочу, чтобы с кем-нибудь случилось еще что-то.

Я нахмурился:

– Это может оказаться непростой задачей. Вам известно, кто бы мог желать вашего провала?

Артуро смерил меня хмурым взглядом и подошел к шкафу. Открыв дверцу, он достал с полки початую бутылку вина, зубами выдернул пробку и сделал большой глоток.

– Если бы я это знал, мне не пришлось бы нанимать детектива.

Я пожал плечами:

– Я чародей, не предсказатель. Хоть предположения у вас есть? Кто угодно, заинтересованный в неудаче вашего предприятия?

– Люсиль, – подал голос Томас.

Артуро покосился на Томаса и насупился еще сильнее.

– Кто такая Люсиль? – поинтересовался я.

– Моя бывшая жена. Вторая, – ответил Артуро. – Люсиль Деларосса. Но она в этом не замешана.

– Откуда вы знаете? – спросил я.

– Она бы не стала, – буркнул он. – Я уверен.

– Почему?

Он покачал головой и уперся взглядом в свою бутылку.

– Люсиль… Ну, скажем так: я женился на ней не из-за ее ума.

– Не обязательно быть особенно сообразительным для враждебных действий, – возразил я, хотя сам вряд ли смог бы вспомнить кого-либо, занимающегося магией, но при этом лишенного мыслительных способностей. – Ладно. А еще кто-нибудь? Сколько там у вас еще бывших жен?

Артуро отмахнулся.

– Триша не стала бы мешать съемкам.

– Почему? – спросил я.

– Она исполняет главную роль.

Томас застонал:

– Господи, Артуро…

Тот поморщился.

– У меня не было выбора. У нее на руках действующий контракт. Она бы меня в порошок стерла в суде, не возьми я ее на роль.

– Скажите, а четвертая бывшая жена имеется? Трех я худо-бедно еще запомню. Если их больше, мне придется записывать.

– Пока нет, – буркнул Артуро. – Я холост. Так что три.

– Ну что ж, и на том спасибо, – сказал я. – Послушайте, если только тот, кто насылает проклятие, не устроит чего-нибудь у меня перед носом, я не слишком-то много могу сделать. Мы называем проклятия типа сглаза энтропийными, и выследить их другими способами практически невозможно.

– Моих людей необходимо защитить от мальоккьо, – заявил Артуро. – Вы можете это сделать?

– Если я буду рядом, когда это случится, – да.

– Сколько это будет стоить? – спросил он.

– Семьдесят пять в час плюс накладные расходы. Тысячу вперед.

Артуро даже не моргнул.

– Заметано. Съемки начинаются завтра в девять утра.

– Я должен находиться поблизости. По возможности, в пределах видимости, – сказал я. – И чем меньше людей будет знать об этом, тем лучше.

– Верно, – согласился Томас. – Ему необходима легенда. Если он просто станет торчать на виду, нехороший парень спокойненько дождется, пока он уйдет или пописать выйдет.

Артуро кивнул.

– Микрофон, – сказал он.

– Что?

– Вы можете держать микрофон, – пояснил Томас.

– Не уверен, что это удачная идея, – заметил я. – Моя магия неважно взаимодействует с техникой. С электроникой в особенности.

Артуро раздраженно поморщился.

– Отлично. Съемочный ассистент. – Откуда-то из его штанов послышалось жизнерадостное чириканье, он достал из кармана мобильник и, негромко говоря что-то, отошел в противоположный угол комнаты.

– Съемочный ассистент? – спросил я. – Что это?

– Посыльный, – ответил Томас. – Мальчик на побегушках. – Он вдруг порывисто встал.

В дверь постучали. Томас открыл, пропуская в кабинет девушку – такой, пожалуй, отказались бы продать спиртное – по возрасту. Темноволосая, темноглазая, роста чуть выше среднего, одетая в белый пушистый свитер и короткую черную юбку, она производила ошеломительное впечатление даже по сравнению с очень и очень породистой публикой там, в гостиной. Ну конечно, в последний раз, когда я ее видел, всю одежду ее составляла красная упаковочная ленточка, повязанная на манер галстука, так что, возможно, я не совсем объективен.

– Жюстина, – произнес Томас, и в голосе его явственно послышалось облегчение сродни тому, которое испытывают моряки при крике «Земля!» с мачты. Он шагнул к девушке, обнял ее и поцеловал.

Щеки у Жюстины порозовели, и она негромко, счастливо рассмеялась, а потом слилась с ним в поцелуе – таком, словно, кроме него, в мире ничего больше не существовало.

Дремавший у меня на руках щен пошевелился, открыл глаза, уставился на Томаса и негромко, но явно неодобрительно зарычал.

Поцелуй продлился не то чтобы очень уж долго, но когда губы их оторвались друг от друга, она раскраснелась, и я заметил, как бьется жилка у нее на горле. В лице ее я не увидел ничего, кроме страсти – открытой, необузданной. Огонь ее взгляда испепелил бы меня, наверное, на месте, окажись я к ней ближе на пару футов. Какое-то мгновение мне казалось, что она повалит его на ковер прямо здесь и сейчас, не сходя с места.

Вместо этого Томас повернул ее к себе спиной, легонько прижав руками к своему телу. Он чуть побледнел, а серые глаза посветлели. Секунду он прижимался щекой к ее волосам.

– Ты ведь знакома с Гарри, – произнес он наконец. Жюстина подняла на меня чуть мутноватый взгляд и кивнула.