– Господь услышал вас, – перебил его Доран, – а что касается вопросов, то первый задаст Эмбер, у которой позавчера Банш похитил любимую прислугу…

– Да, кстати, «гарпун» – пиратскую программу-агрессор с командой на угон – отследила Селена, – Гаст сделал широкий жест, – прошу любить и жаловать.

Селена умудрилась сохранить в этот момент холодность и равнодушие лица. Гаст ей нравился все больше и больше.

– Я хочу спросить, – тихо, жалобно начала Эмбер, – я хочу вас спросить – почему, почему вы не предотвратили это?.. Как вы допустили, чтобы мою девочку… мою Лилик… – голос ее сорвался в какой-то трагический спазм.

– Госпожа Эмбер, – Гаст как-то по-змеиному вытянулся из кресла, – мы уже четвертый год открыто предлагаем владельцам киборгов недорогие защитные программы; их распространяет «Роботех». Вы приобрели такую программу? Нет? Так какие у вас могут быть к нам претензии!.. Как известно, скупой платит дважды.

– Почему вы не рассылаете программы бесплатно, если проблема Банш так важна? – наскочил Доран, чтобы не дать обстановке накалиться раньше времени; рыдания Эмбер по сценарию были позже. – Вам должно быть известно, что правительство оплачивает семь из десяти детских прививок – это гуманно и разумно, не так ли?.. А эффективность «Антикибера», насколько я знаю, пока очень низка – за неполных пять лет работы вы отловили только 316 киборгов Банш, а это лишь десятая их часть…

«Точно, генерал у нас дырявый – все выболтал», – мелькнуло у Гаста.

– …не дешевле было бы активизировать профилактику похищений, чем наращивать вашу вооруженную силу и играть посреди Города в солдатики, нанося ущерб общему и частному имуществу? Оправдано ли применение вашей дорогостоящей группы усиления? И верно ли, что ваши механические воины готовы применять в Городе EMS – «электромагнитный меч», блокирующий все электронное в радиусе пятисот метров? Это может обернуться катастрофой!..

– Киборги армии имеют девять степеней защиты, а высококлассные киборги в частном пользовании – это каприз богатых людей, – снисходительно улыбнулся Гаст. – Дети, которым делают прививки, – это часть человечества, его будущее, а киборги – вещи или игрушки, не более того. Нет смысла тратить государственные деньги на целевую защиту роскоши. Платят же любители за встроенные в кибер-женшин спецпрограммы – пусть платят и за безопасность. А наша задача – ликвидировать кибер-подполье, и тут мы в средствах стесняться не будем. Банш опасен не для отдельных лиц – для Федерации.

– Как именно?

– А очень просто, – Гаст откинулся на спинку. – Вот представьте, что баншеры, согласно Первому Закону, решат вмешаться в вооруженный конфликт между цивилизациями и заблокируют наземную или космическую связь – кому они этим помогут? Нам? Нет, прежде всего – потенциальному противнику. Затем – их можно шантажировать, и шантажом заставить проникнуть в защищенную сеть, в систему Минобороны, передать врагу тактическую информацию в обмен на чью-то жизнь. Они более сродни машинам – и теоретически способны на большее, чем люди…

– Вот он, ужас, который таится в этом спокойном слове – Банш, – заглянул Доран в глаза тридцати миллионам притихших зрителей. – Киборгам чужды патриотизм и интересы человечества! Они могут предать нас – всех – в любую минуту… Но мы бы не были людьми, если б забыли о том, какие чувства возникают при виде проносящегося над крышами «флайштурма» и импульсного выстрела на улице. И мы вправе требовать от военных, чтобы их действия не выходили за рамки порядка и законности!.. Нам важно знать, каким людям доверено защищать нас. Гаст, какова ваша половая ориентация?

– Я импотент, – искренне ответил тот – и Город вздрогнул. – В смысле – я закодирован от секса по программе сверхдальних полетов. Чтобы ничто не отвлекало от работы.

– Это ужасно и достойно уважения, – Доран готов был пришибить Гаста, упорно стягивающего на себя внимание аудитории. – Вы положили свой основной инстинкт на алтарь отечества… А как вы интегрированы в религию? Велика ли ваша вера в Бога?

– Я верую в Друга и Пророка его Энрика, – сообщил Гаст; здесь и Селена глазами захлопала – в чем, в чем, а в причастности Гаста к течению «варлок-рок» заподозрить было трудно – туанский робот-мститель… Бог-Друг, приходящий из мира мертвых на помощь униженным и угнетенным… справедливость любой ценой… экстатические танцы, хоровые мантры… и Гаст! Ну, если он хотел уесть Дорана – он его уел и губы вытер. А с ним и всех, кто их видит.

Но тут взвилась Эмбер. Укоры в жадности она забыла сразу, будто их и не было, но никто не мог безнаказанно славословить в ее присутствии Энрику, никчемному певцу, бездарному танцовщику из эро-дансинга, угодившему в коллекцию красавцев яунгийского магната Калвича, до религиозного безумства чокнувшемуся от эротизма в царившей на «Острове грез» атмосфере бесстыдства и ставшему эстрадным шаманом, пастухом и кумиром молодежных стад.

– Энрик! – ответила она презрительной гримасой. – Как вообще можно серьезно относиться к этому шуту, фигляру, извращенцу и маньяку?! Вся его вера – блеф и помешательство на экстремизме, а его фанатики – полоумные маргиналы!..

– Да, – запел ей в тон Доран, чьей стихией был публичный скандал, – более чем странно для сотрудника Минобороны признаваться в любви к духовному вождю беснующихся толп… Разве не так?

– Доран, – ласковей утреннего солнышка, Гаст развалился поудобнее, – проблема Эмбер в том, что она умирает от зависти к Энрику. Тиражи его дисков, книг, фильмов о нем, известность в трех цивилизациях – и в том числе на Туа-Тоу, куда любая наша примадонна готова ехать хоть в мусоровозе, – это порождает комплекс неполноценности…

– Я-а-а??! – Эмбер расхохоталась. – Ему? Завидовать? Да никогда! Я о нем даже не думаю!..

– Куда уж вам, – посочувствовал Гаст, – до него – как пешком до Туа!.. Картенговые диски, тусовки высшего уровня в высших мирах…

– Куда его зовут плясать голым на столе, пока туанцы и яунджи жрут торты с живыми червями!..

– О! Значит, вы внимательно следите за его успехами?.. По-моему, это весьма престижно – танцевать нагишом во славу Божию и наступать в торты, да чтоб за это вам еще и рукоплескали! Думаю, вы не отказались бы. Но – если вы считаете себя не ниже Энрика, почему же ВАС туда не зовут?

– Я люблю СВОЙ мир! – скользко вывернулась Эмбер из-под удара, простирая руки, будто стремясь обнять весь Город. – Я в нем живу и для него пою! Я люблю тебя, о Сэнтрал-Сити! Я люблю вас, люди!!

«Утерли тебе нос, мымра», – злорадно ликовал Доран, незаметно командуя: «фанфары!» Он жалел, что перепалка не дошла до «Скотина!» и «От скотины слышу!»

Затем Доран прошелся коваными сапогами по гастовым болезням, Гаст кое-как написал на бумажке: «ДОРАН – КОЗЕЛ» (Доран был до крайности польщен) и поведал, что он может сделать за две минуты с любой системой; это не обошлось без комментариев ведущего о том, какие у нас замечательные люди в «Антикибере», надежда и опора всей цивилизации. Хватившись, Доран втянул в беседу женщин – Эмбер заныла, что ее Лилик была лапочка, умничка и красавица; Селена, вошедшая в образ Муаны, высокомерно нацедила полный бак упреков светским дамам, которые не берегут любимых кукол, и что она, Селена, никогда б не завела себе кибер-подружку.

– Это глубоко личное дело – испытывать или не испытывать нежность к киборгам, – ровно изрекала она, немного вскинув голову и кожей ощущая недоверчивое и слегка благоговейное внимание централов, – но когда я в пятницу выхожу с терминала Фэрри на «Пинк-Пойнт» и вижу салон «REALDOLLS», меня охватывает сложное чувство – как бы глухое негодование. Управляемое и предсказуемое – это не любовь; такие отношения сразу становятся на уровень еды, когда ты уверен только в своем аппетите и качестве продукта… А может ли возникнуть между человеком и киборгом приязнь – трудно сказать. Их можно любить как удобные вещи, не больше.

Эмбер поймала тему, как приняла удачный пас, – встала, пометалась глазами и руками, попросила у Дорана (по сценарию, это была внезапная импровизация) несколько минут, чтоб выразить свою печаль в песне, созданной минувшей ночью (и это была правда, как и то, что Эмбер полночи репетировала) и написанной «страдающей душой, а не рукой». Доран изобразил организацию эстрады для «нашей всеми любимой Эмбер». Гаст думал – не заткнуть ли уши? – но для приличия решил стерпеть. И Эмбер запела:

Тем же утром Маска, пофехтовав с заметно приунывшим Габаром – тому лишь меч и возня с ее «агрессором» прибавляли живого блеска в глазах, – вновь прикинулась маленькой женщиной и понеслась знакомой трассой в космопорт. Там, в кипящей толчее, если не заходить за линии предупредительной разметки, потеряться и раствориться – как плюнуть. И вообще Маску космопорт притягивал – вдали, в сизом мареве за необъятным комплексом приземистых зданий, высились гигантские башни службы навигации с видимым даже днем сиянием лазерных маяков, с загадочно шевелящимися радарами, там виднелись громады пусковых станков, и если потерпеть немного, можно посмотреть, как уходит в зенит орбитальный лифт или дневной звездой зажигается в далекой вышине кериленовое пламя маршевого двигателя.

Набрать на банкомате номер, нажать «чек» и «получить», замереть – вдруг Снежок решил быть подлым до конца и дал секьюрити City Bank наводку на нее?.. Ну, пусть фиксируют «глазком» ее лицо, ее лица нет в базах «Пропавшие без вести» и «Уголовный розыск», а что она угнана – известно только комиссару Дереку… или Снежок не сообщил о пропаже в кибер-полицию?.. Ну же, чек, где он там застрял?.. Маска локтем нащупала меч под плащом. Если сейчас подойдут сзади, с двух сторон – выхватить, взмахнуть и бежать, но не к дверям, а в лабиринт служебных помещений, где нет охраны, зато тьма-тьмущая лазеек вроде вентиляции и запасных выходов… Уфффф! «Есть чек для 521004100000-89963555. Встаньте прямо перед камерой. Спасибо». Красивый чек «на предъявителя» дразнящим языком высовывается и падает в лоток. Цап его – и ходу.

Ветер со взлетных полей захлопал полами плаща по ногам Маски; она на ходу развернулась, рукой придерживая волосы – корабль, как туча, медленно шел вверх от горизонта, волнуя слегка ионизированный воздух гравитором – ах, как здорово!.. Маске захотелось в Космос. Наверное, все хоть однажды хотят в Космос – туда, где ничего нет, а только бесконечный мрак и звезды, и ты летишь, обмирая от чувства того, что ты – мельче пылинки, а ум твой теряется от слова «бесконечность». Стоя на земле, это трудно понять – разве что в звездную ночь, в тишине, запрокинув лицо. От этого хочется кричать, и непонятно, чего больше в крике – ужаса или восторга.

А потом хорошо отвлечься от созерцания Вселенной и пощупать чек в кармане. 4000 бассов – это на Туа-Тоу и обратно первым классом, да еще останется немало. Но эти деньги нужны на борьбу. Да, о борьбе – в 12.00 Доран покажет Хиллари Хармона! Надо его увидеть и запомнить, и его помощничков тоже…

…От телевизора в кафе Маска отошла злая и взбудораженная. Гады, гады, гады! Триста шестнадцать убитых – это что же? Каждую неделю, как отдай – один убит. Ходишь, живешь, радуешься – и тут баммм! Это ТВОЯ неделя, серые возникают за спиной, огонь бьет в затылок… А Хиллари-то трус! После взрыва в Бэкъярде окопался в Баканаре, не высовывается. То-то, знай наших! А какие кадры двинул он на студию! Что говорят! «Киборги – вещи или игрушки», «Наша задача – ликвидировать кибер-подполье», а сам – хиляк, червяк, зомби закодированный! И та чувырла хороша, под Муану вырядилась, из себя змеищу корчит: «Их можно любить как удобные вещи». Да что вы о нас знаете?! Вы на полпальца не знаете, кто мы и что можем!.. Ага, мы можем позвонить Дорану и сказать, что… Во, это будет подарок!

Она одумалась, лишь взяв трубку и восстановив в памяти контактный телефон «NOW». Нет, не сейчас. У Дорана сейчас плавятся оптические кабели от перегрузки разными звонками – варлокеры за Пророка Энрика заступаются, меломаны за Эмбер, тыщи две самцов требуют номер трэка этой Селены-Муаны, чтоб в любви признаться. Не сейчас. Надо звонить ему ночью, когда люди спят.

Мимо нее, закинув сумку на ремне за спину, проковылял какой-то парень с туманными глазами, напевая:

– Эмбер – крыса! Дешевку – в отстой! – выкрикнула Маска вслед, но парень лишь слепо поморгал на нее и поплелся дальше.

«И-К-Б, – вдруг шарахнуло Маску, – если Лилик – ее девчонка, то… Мамочка Чара, спаси и сохрани ее от сбоя! Это уж-жжасно… Только б ее не зацепило и не потащило к Эмбер!.. А не узнают ли ее по записям? Хорошо, что мы прическу платком замаскировали, – и если девки не сыграют в дурочек, то постригут ее, переоденут. И все равно – ее, красивую такую, видели позавчера, на сходке ее тоже видели, заметили… Во беда! Застучат нас Дереку по трэку и фоторобот сделают, и теперь у банкомата фиг ты порисуешься, Мас…»

Звон явился неизбежно, как налоговый инспектор; кое-как в суматохе сборов избежав кормежки, Косичка не дала ему уединиться с Лильен, растормошила Рыбака и, подбадривая парней боевыми криками «В Бэкъярд!», вытолкала их из дома и сама с ними пропала. Гильзе мама поручила: сверх заботы с телефоном – раздобыть компьютер или хотя бы дисковод, чтобы читать подарки Стика Рикэрдо.

Свой карманный телевизор Рыбак унес, чтобы в 13.45 – хоть бы весь мир провалился! – посмотреть про Ротриа и Всадников, но у Гильзы был другой, получше, с экраном диагональю в 20 см. В 12.00 его поставили на стол и уселись – смотреть на Хиллари Хармона и запоминать его.

Хармон в студию «NOW» не приехал. Зато его помощники оболгали баншеров снизу доверху, а Эмбер… когда с экрана полились ее стоны о Лилик, Чара искоса взглянула на хмуро молчащую новую дочь, прислушалась – радар Лильен был отключен. В передачу врезалась розыскная заставка Дерека – «Если вы видели это лицо, позвоните нам…» – Лильен не шелохнулась. «Она справится, – убеждала себя Чара, – она не поддастся; она с нами уже больше сорока часов, ЦФ-6 внедрилась прочно». Но подлюка Эмбер запела «Украли куклу» – а петь она умеет так, что душа ликует или плачет, иначе бы не стала Звездой с большой буквы.

Руки, руки – и голова. Они первыми участвуют в некоординированной двигательной реакции, если сидишь. А реакция означает ломку и угрожающий сбой; когда руки начинают двигаться бесцельно и порывисто, а голова – подергиваться, значит, в мозгу происходит борьба мотиваций. И не просто борьба – сшибка лоб в лоб на полной скорости, как в автомобильной дуэли сумасшедших ездоков. «Не кричи, – про себя упрашивала Чара Лильен, – победи эту память! Блокируй!!» Крик – еще один шаг к срыву.

– Ааа, – выдавила Лильен сквозь сжатые губы, мотая головой, – ааааа… она зовет меня!! – она вскочила со стула; Чара и Гильза ухватили ее за руки. – Пустите меня к ней! – она стала вырываться, но, хвала И-К-Б, сорок часов странного семейного счастья, ласка Косички, сказка Гильзы, готовность матери укрыть ее собой от импульса и незнакомая раньше горькая пустота от вида Маски, в отчаянии рвущей ногтями обои, не позволяли ей пустить в ход всю мощь силовых элементов.

Нет, нет, нет – это ее сестра и мать. Она их не могла ударить так, как велела ей защитная программа. А Эмбер звала ее и тосковала о ней – и это сводило с ума! В рывках ее тела сквозила готовность крушить, импульсы автоматической системы обороны дергали контракторы – и грубо гасились командами эмотивного блока; это было как судороги, как биение в ловушке, из которой не выбраться.

– Лильен, остановись! – приказывала Чара, удерживая ее. – Не смей! Ты не принадлежишь ей больше, ты свободна!.. Если ты к ней пойдешь – тебя схватят, а Эмбер велит сделать команду 101 – и вся твоя память достанется Хиллари, и нас убьют! Нас – меня, Гильзу, Косичку, Маску, Фанка! Мы любим тебя, Лил, а Эмбер – это смерть!.. Мы любим тебя, – повторила она спокойней и нежней, когда Лильен перестала биться, – ты наша, родная, единственная, любимая.

– Лил, возвращаться нельзя, – ослабила хватку и Гильза. – Прошлое умерло, его нет. Мало ли что эта стерва поет – ты для нее пропавшее имущество, игрушка и бесплатная подпевка. Она кредитку потеряет – тоже в слезы, ей без разницы, над чем слезу точить, лишь бы при всех. А эти – Селена и Гаст – ждут не дождутся, чтоб тебя заполучить. Знаешь, что они сделают с тобой?

– Эмбер, – пробормотала Лильен, – не даст меня им… она не…

– А ты забыла, ЧТО там говорили? – Чара кивнула на телевизор. – Ты, я, Гильза – мы все объявлены врагами Федерации. Эмбер тебя отдаст как миленькая, не задумываясь…

– …и будет рыдать, пока тебя тащат на стенд, – прибавила Гильза. – У нее слез на семерых хватит и еще останется.

– Вы ее не знаете!.. – Лильен встрепенулась. – Она… очень добрая.

– Ладно, – Чара ее отпустила. – Не держи ее, Гильза. Мы тебе не нужны? Она нужней? Иди. Мне жаль, очень жаль… я… крепко полюбила тебя, Лил, и вдруг так расставаться – может, ты поймешь, как это тяжело. Может, успеешь понять. Гиль, давай собираться; надо уходить отсюда.

– Как, вы… – беспомощно огляделась Лильен. – Прямо сейчас? А я?

– Ты хочешь вернуться к Эмбер, значит, ты – ее кукла. А куклы Хиллари действуют быстро; нам нельзя здесь задерживаться.

– Надо еще Косу перехватить, чтобы не шла сюда, – напомнила маме Гильза.

– Вы меня – гоните? – голос Лильен вдруг перестал правильно модулироваться и сбился на фальцет.

– Мы – семья, – Гильза пожала плечами, – ты – наша… Это не объяснишь сразу. В общем, убивать тебя никто не станет, даже ради безопасности. Не я, во всяком случае. Если мы тебя… то тебе будет больно и страшно, а этого никто из нас не хочет. Разве – Коса, она крутая. Или Маска – она бешеная. Тебе повезло с нами по-крупному, Лил. Иди. Кукла – значит, кукла.

Чара уже сновала по квартире, собирая вещи и не глядя на Лильен. Молчание стало таким долгим, что, казалось, еще чуть – и его станет видно, этот мертвящий, глухой туман.

– Я… – Лильен выпрямилась, хоть и до этого не была сгорблена, – я не игрушка! Я человек.

Чара остановилась.

– Повтори, что ты сказала.

– Я человек, – твердо, упрямо вымолвила Лильен. – Да, я внутри не такая, как Звон, и вообще как никто. Но я не хочу, не хочу быть куклой! – она даже топнула. – Я не пойду к Эмбер, я здесь останусь. Ну и пусть, что я не настоящая! Я умею думать, я хочу любить – значит, я человек. Мама, не бойся, я тебя не оставлю. Прошлое умерло.

– Ты быстро повзрослела, дочь, – сказала Чара, обнимая ее, а тут к ним и Гильза приобщилась. – Ох, если бы люди умели любить так, как мы… – не договорив, она вздохнула, прижимая обеих к себе; что было у нее на уме в тот миг, никто не знает.