 |
|
Популярные авторы:: БСЭ :: Joyce James :: Грин Александр :: Нортон Андрэ :: Эллисон Харлан :: Лондон Джек :: Борхес Хорхе Луис :: Желязны Роджер :: Раззаков Федор :: Кларк Артур Чарльз Популярные книги:: The Boarding House :: Второй глаз Полифема :: В конце концов :: Карл Великий :: Русалка :: Стена и книги :: "Она" :: Колыбель на орбите :: Лес :: Певцы |
Война кукол (№1) - Война куколModernLib.Net / Космическая фантастика / Белаш Александр Маркович / Война кукол - Чтение (стр. 9)
– Завтра, – Хиллари кивнул. – Завтра!!! Вы слышите, генерал?!! Если вы не хотите, чтоб я лег в клинику с разжижением мозгов. Я не спал, я половину суток сверлю головой мертвых кукол!! Я сейчас закажу себе внутривенный наркоз и отключусь. Завтра, завтра, не раньше. Я приведу с собой красивую девчонку, она теперь – мой стажер первого уровня. Селена. Фамилии не помню, справьтесь в кадрах. Все, мы договорились. Чтоб генерал не возражал, он грубо вынул из трэка батарею. В поле зрения заколыхался ирреальный коридор. Где медтехник? Я же его звал… В мозгу, в ушах, в груди гулкими шумными ударами мерно бухало сердце – этот звук целиком заполнял пространство черепа и вытеснял все мысли, все чувства. На шее отчетливо пульсировали артерии – Хиллари постоянно слышал этот пульс. Рот стянуло жаждой, невыносимо хотелось пить. Хиллари оглянулся. Комната, отзываясь на поворот головы, сорвалась с места и продолжила свое движение даже тогда, когда Хиллари замер в неподвижности. Его затошнило, все сильнее и сильнее. Чтобы не упасть, Хиллари сел, закрыл глаза рукой, сделал несколько глубоких вдохов. Не помогло… Сердце колотилось о ребра, руки тряслись, по коже волнами ходил озноб… Словно тебя засунули в карусель с тремя степенями свободы и насильно гоняли эту машину, пока каждый орган не стал кричать о пощаде. «Срыв! – подумал Хиллари, медленно покрываясь холодным потом, – депривация сна в крутом режиме даром не проходит. Виртуальное погружение при полной выкладке – тем более… Вегетативный, гипоталамический срыв… О, боже! Сейчас будет еще хуже!.. Только бы выдержать… Я смогу – это не смертельно… Выспаться, немедленно – сон, любым способом, любой ценой!.. Где медик?..» Что это?! Кто вызвал Чайку?!. Хиллари отшатнулся от протянутой руки кибер-секретарши. Нет, ей нельзя доверять. Нельзя… Он сдержался, чтоб не отвернуться от вежливой Чайки. Память. Память не стирается начисто, там остаются тени, призраки воспоминаний. Proton B65 или В50 – все равно; ни уговорами, ни чисткой привидения не изгоняются – она все помнит, и как ее парализовали, и как она убила свою личность, и как он делал из нее послушную верную куколку. Она только и ждет, чтоб он расслабился, доверился, а после… нееет, не выйдет. – Чайка, – прошипел Хиллари, – ИДИ ДОМОЙ. Ты поняла? До-мой!! Только огонь. Лучшее средство от всей нечисти. Только низкотемпературная плазма из ружья может освободить кибера от наваждения ЦФ, а его, Хиллари, от этого внезапного, панического страха. Маски их лиц прикрывают тщательно скрытые умыслы, дьявольские планы, ад холодной логики и мстительных желаний. Крикнуть охрану? Велеть тащить ее на стенд? Нет, глупо, глупо, нельзя показывать свой страх, надо держаться ровно и непринужденно… Это паническая атака, это реакция уставшего, истощенного мозга, развал согласованных связей, пробой нейро-обкладок. Возбуждение каких-то подкорковых центров широкой волной затопляет нейроны и свободно гуляет, сводя его, Хиллари, с ума. Но это твои мысли, Хиллари, твои подавленные мысли, твои затаенные страхи заставляют тебя трястись крупной дрожью и удерживать позыв на рвоту… Белый пластик, белый стол, белый лоток, яркий блик на металле иглы… – Я буду отдыхать здесь. В этой комнате. Алдорфин, три кубика. Укол, тонкая боль в локтевой ямке. Хиллари рухнул в насильственный сон, как шлем надел, – только вместо «путешествия» его ждала тьма. У самого лица его словно кто-то взмахнул листком бумаги; веки Хиллари дрогнули. Дуновение, шелест, похожий на хлопанье крыльев; так трепещет ночница в руках, развеивая бьющими сухими лопастями облачка тонкого порошка с коричным запахом. Хиллари сонно смахнул пыльцу с лица движением непослушной ладони… – …возьмите листовку. Спасибо, мэм. Загляните в наш регион Сети. Наши врачи оказывают консультации бесплатно. Чайка поспешно убрала со лба прядь волос, придававшую ей легкомысленный и залихватский вид. Надо выглядеть серьезно и пристойно, занимаясь таким делом. – Девушка, а что вы знаете о туанской гнили? – Старушке угрожала гниль совсем другого рода, но она в том возрасте, когда забота о здоровье выше всех иных забот. – Микоидный протоморф с Туа-Тоу. Он очень устойчив во внешней среде. Проникает через поры на незащищенных частях тела. Мы предлагаем надежную защиту – мазевую пленку «Кортекс Аура». Парни гогочут, вертя в руках листовки. Им смешно! Чайка посмотрела на них с гневным осуждением: – В период созревания наш организм особо уязвим! Ужасные последствия… Лечение гораздо дороже профилактики. Генерализованные формы неизлечимы. Сейчас, у меня вы можете купить тюбик за пять арги, а в аптеке отдадите больше!.. Купите для себя и для подруги. Один мазок – сутки гарантии. Парни дурачатся. Где им понять! Они не были, как она, добровольцем в клинике новых инфекций, не видели, как весь низ живота превращается в гноящийся кратер, а вокруг кожа мокнет и пухнет, отслаивается пузырями и медленно сгнивает на живом теле. – Вот чего вы можете избежать, – она протягивает фото-буклеты. Смех стихает, лица вытягиваются. Фотографии весьма натуралистичны. Вид юноши, у которого кисть разбухла, потемнела и обмякла, как лишенная костей, немного отрезвляет. – Вступайте в Гражданский союз против туанской гнили! Заполните анкету и отправьте почтой – это бесплатно. Инструктивный курс лекций – тоже бесплатно. Работая волонтером шесть часов в неделю, вы спасете многих от страданий, инвалидности и смерти. Кажется, у двоих ребят появился нешуточный интерес. Чайка дает им анкеты. Хиллари без удивления понимает, что он – киборг по кличке Абсолют. А с ним еще один – кажется, Принтер. Остановив радары, они подходят к Чайке с двух сторон. Ни волнения, ни поспешности. – Пожалуйста… – протягивает Чайка им листовки – и осекается. Луч ее только что включенного радара мечется, убеждаясь в том, что этим двум листовки не нужны. И туанская гниль их не устрашит. – Эй вы, полегче!! – порывается защитить Чайку кто-то из парней, но Хиллари мощно и бережно его отталкивает: – Прочь. – На помощь! полиция! – вопит старушка, пятясь; на глазах прохожих двое мужчин молча борются с хрупкой девчушкой, выворачивают руки, разрывают одежду – а девушка так же молча отбивается с необычной силой и быстротой движений. Вдруг она обвисает в руках обнаглевших насильников. – Она в обмороке! Отпустите ее!! Патрульные полисмены целятся издалека: – Руки за голову! Лицом к стене! Ну!! – Мы – кибер-группа усиления Айрэн-Фотрис, сэр. Этот объект не является юридическим лицом и не подлежит вашей защите. Взгляните. Убедившись в наличии порта под ключицей «девушки», полицейские вкладывают оружие в кобуры. Взволнованно перешептываясь, парни топчутся невдалеке с ошарашенным видом; старушка отступает, беззвучно разевая рот. Один из полисменов плюет Хиллари в лицо: – Только нервы тратить из-за вас, куклы поганые. Ни радости, ни удовлетворения в этой работе. Чувство исполненного долга – и сны наяву… Селена проснулась в 12.40. В 13.35 она была в лаборатории, и ее, как старую знакомую, приветствовал Гаст. – Босс отрубился. Кукла на стенде. Займемся. Помедлив надеть шлем, Селена покосилась на Дымку. Здесь куклу не кормили, и она заметно осунулась, а раны на ногах стали затягиваться жирной серой коростой; биопроцессоры безмозгло трудились, латая повреждения. Она вошла в куклу резко, с налета ломая вводные данные и презирая надписи по этапам ввода. ХАЙ, ФЭНЫ ПРИНЦА МРАКА И «КРЫЛАТЫХ ВСАДНИКОВ»! СЕГОДНЯ В 13.45 ВАС ЖДЕТ ПРЕМЬЕРА НОВОЙ СЕРИИ!!!!! МЫ КОЕ-ЧТО РАССКАЖЕМ ВАМ, НО САМОЕ ИНТЕРЕСНОЕ ВЫ УЗНАЕТЕ ИЗ ПРОСМОТРА! КИМЕР, КОНДРИ И КОАР ЖИВУТ ОБЫЧНОЙ ЖИЗНЬЮ СРЕДИ ВАС, В СЭНТРАЛ-СИТИ, НО СИГНАЛ ТРЕВОГИ ОТРЫВАЕТ ИХ ОТ ПРИВЫЧНЫХ ДЕЛ – ОНИ ВЫХОДЯТ НА КРЫШИ И ПРИЗЫВАЮТ СВОИХ КОНЕЙ, ЧТОБ ВНОВЬ ВОЙТИ В ГИПЕРПРОСТРАНСТВО И ЛЕТЕТЬ НА ЗОВ! ЧТО ЗАТЕЯЛ ПРИНЦ? КАКОЕ КОВАРСТВО ЖДЕТ «ВСАДНИКОВ»? СМОГУТ ЛИ ОНИ ПОБЕДИТЬ?.. ЭТО ВЫ УЗНАЕТЕ ТОЛЬКО ИЗ НОВОЙ СЕРИИ!!! ЭЙ, КТО ТАМ ЗАНЯЛ ЛОКАЛЬНУЮ СЕТЬ? – яростно спросила Сель, задействуя все внутренние каналы. – ИДИТЕ К ЧЕРТУ, ВЫ! ДАЙТЕ МНЕ СПОКОЙНО ПОРАБОТАТЬ!!! Невидимки, расширившие TV-канал IV на всю локалку, заполнили сектор обзора Сель сплошными смайликами – и сгинули, растворившись в подканалах, чтоб отдаться своему анимационному фанатизму в прямой трансляции полностью, без остатка, до дна и до счастливого изнеможения, непонятного тем, кто не сходит с ума по сказкам. * * *
Мягкие, переливающиеся свежей зеленью стены уходили в высоту, играя искристыми блестками, словно шелк. Затейливый рисунок малахита свивался, при каждом взгляде рождая новые композиции и прихотливые сочетания, сплетаясь в невиданные узоры. Золотые контрфорсы, расчленяя пространство, поднимались в неописуемую, захватывающую дух высоту, чтобы, многократно скрещиваясь, образовать гармоничную многолучевую сияющую розу-звезду, из центра которой вниз свешивалась гигантская хрустальная люстра, озаряющая зал чистым светом и радужными бликами. На блестящем, замысловатого рисунка паркете, распространяющем медовое сияние отполированного дерева, стоял длинный стол, покрытый белоснежной скатертью с вышитой каймой, заставленный расписным, тончайшим, матово просвечивающим фарфором и высокими гранеными кубками густого желто-зеленого цвета из уранового стекла. Гости – видные политики во главе с Президентом, магнаты, звезды кино, известнейшие певцы, самые престижные и высокооплачиваемые топ-модели и просто сиятельные особы – веселились и блистали туалетами и остроумием. Прекрасно сидящие костюмы от лучших кутюрье… А вот и сами – законодатели мод, со снисходительной улыбкой глядящие на свои воплощенные фантазии, двигающиеся и танцующие. Ослепительно яркие, ошеломительные наряды дам – томных, грациозных, словно бы раздетых в своих одеждах, подчеркивающих каждый изгиб тела, каждую выпуклость, каждую линию соблазнительного женского совершенства. Точеные носы, точеные плечи, точеные руки. Ни единой морщины, ни единого пятнышка – все безукоризненно. Бриллианты, бриллианты, бриллианты – пылающие, сверкающие, дробящие свет и колеблющие воздух – на руках, на плечах, на шеях, в ушах, волосах и даже в зубах. Из бижутерии – только рубины, изумруды и жемчуг. Шум, невнятный гомон голосов, прорывающийся из-за чарующих звуков музыки. – Господа, пожалуйте к столу! Гости – не спеша, без толчеи – устремляются к столу, уставленному яствами, и занимают свои места. – Первое слово предоставляется Президенту Федерации Независимых Планет. Встает Президент, правитель и повелитель десяти населенных миров, держа в руке желто-зеленый бокал. Все взоры обращены на него, блестят глаза, вздымаются груди… – Друзья!.. – восклицает Президент. – Он поклониться забыл, – негромко роняет спокойный, сосредоточенный человек с недовольно поджатыми губами и холодным, внимательным взглядом, сидящий во главе стола. Это хозяин и устроитель пиршества. Шепот, как порыв ветра, пробегает по рядам сидящих. Президент застывает с открытым ртом и бокалом в руке. Затем его лицо принимает растерянно-виноватое выражение, и он начинает медленно склоняться под взглядом человека в черном. Ниже, ниже, еще ниже… – Достаточно, – говорит хозяин. – Больше ничего не надо. Приступайте к еде, свиньи! Гости недоуменно оглядываются – и только тут замечают, что на прекрасно сервированном столе нет ни ложек, ни вилок… Замешательство длится не более нескольких секунд. Леди и джентльмены, лощеные политики и бизнесмены начинают сначала неловко и будто бы смущаясь, а затем все быстрей и смелей есть руками; они пачкают пальцы, губы, манжеты и манишки, они хватают горстями экзотические салаты и пьют черепаховый суп через край из тарелок, они лижут соусы и вытирают губы рукавами, а руки – о брюки и платья. Вот двое вцепились вместе в один лакомый кусок и пытаются отнять его друг у друга. Вот кто-то с хохотом выливает соус на декольте сидящей рядом дамы… Крик, визг, рев, неудержимый взвинченный хохот. Все жрут, отпихивая соседей локтями, сморкаясь, давясь и чавкая; видны ряды белых хищных зубов, вгрызающихся в мясо, безостановочно рвущих, кусающих, жующих, перемалывающих все, что попало в рот… – Вот теперь я скажу, – поднимается хозяин. – Вы свиньи, грязные свиньи, собравшиеся у моего корыта. Так жрите же, жрите – здесь хватит на всех, но помните – я тут хозяин, я вас ращу, я вас кормлю, я вас потрошу и ем, когда хочу. Если кто-то из вас сдохнет – невелика потеря; за дверями этого хлева найдутся миллионы стремящихся занять освободившееся место. Своей жизнью и процветанием вы обязаны только мне! Так молитесь же на меня и ежеминутно пойте мне славу! – Слава! Слава! Слава! – грянул со всех сторон мощный хор голосов. Политики, звезды, модели, мафиози и проповедники разом начали бить в ладоши, и гром рукоплесканий поднялся к высоким сводам и отразился утроенным эхом… – Надоело! Хватит! – отрывисто бросил человек в черном, выйдя из-за стола, и вихрь понесся по залу, сметая и стирая стены, золотые перекрытия, уставленный стол и разукрашенную толпу. Стены искривились, угрожающе накренились, по ним побежали трещины и разрывы, роза потолка понеслась куда-то вбок, люстра померкла и рухнула вниз, теряя подвески, – но ее подхватило ветром, закружило и стало затягивать в воронку, образовавшуюся в воздухе. Стол, скатерть, сервизы, подхваченные вихрем, на глазах разрываясь в клочья, меняющие форму и очертания, неслись в смерче, сталкивались и исчезали. Гости кричали и визжали, но и их неумолимая сила волокла в бездну. Рвались дорогие ткани, сыпались бриллианты – все, все – в хаос, в бездонную дыру, в никуда… Наконец воцарилась тишина. Зал без украшений, строгих очертаний – ровные линии, ровный потолок, мягкий голубоватый свет, льющийся из ниш. Черный идеально-ровный зеркальный пол отражал черный силуэт хозяина. Кожа его приобрела мертвенный, серый оттенок, веки плотно обтянули глаза, блестевшие из глубоких глазниц. Складка у рта обозначилась еще грубее и жестче. В руке он по-прежнему держал бокал, отливающий тяжелой зеленью, с темно-синими бликами на гранях. На лице человека в черном была гримаса тоски и презрения. Он был один. По углам зала сгущались тени. Мрак усиливался. Человек в черном подошел к зеркалу и пристально всмотрелся в свое отражение. Оно было еще темнее и страшнее оригинала. Словно прорезанная щель рта, запавшие скулы, провалы глаз обрисовывали голый, почти неприкрытый остов лица, череп – саму Смерть во плоти. – Все блеф, мираж, – напряженно вглядываясь в собственные блестящие зрачки – единственное, что жило в отражении, – с ненавистью промолвил человек. – Люди – всего лишь маски, живые призраки, ходячие голограммы. Одно нажатие кнопки – и их не существует. Их и не было никогда. Их нет. Есть только я! Я! Моя воля, моя власть, мои желания. Мой мир! Я – властелин сущего! И с этими словами Черный человек, размахнувшись со страшной силой, бросил бокал в зеркало. Удар. Звон разбитого стекла. Осколки, брызнувшие в стороны. Тяжелые куски зеркала медленно рухнули на пол. И вновь звон; стекло бьется снова и снова, скользя по полу, разлетаясь вдребезги. Человек, замерев на секунду в полной неподвижности, медленно поднимает руку к лицу и, стерев каплю крови, затем разглядывает пальцы. Кровь, просачиваясь из ранки, капля за каплей набегает, и вот маленькая струйка течет вниз, словно человек плачет кровью. Так Принц Мрака Ротриа праздновал свой день рождения… ГЛАВА 8 Косичка, настоящее дитя эры высоких технологий, родилась без матери, но от трех отцов-концернов: «General Robots» дал ей кремнеуглеродный скелет и механические силовые элементы, «Family» – химреактор, батарею, начинку головы и всю путаницу проводов и трубок, а «Brain International Company» – встроил в тело мозг. В техпаспорте еще значились фирмы «Cyber Look» (изготовление, дизайн и установка наружного покрытия) и «Ellife» (пуско-наладочные работы). По мнению Косички, сумбурно начитавшейся брошюр типа «Мир с Богом», «Как быть спасенным и знать об этом» и «Дорога к вечной любви», именно на «Cyber Look» и «Ellife» почивала благодать Господня, ибо «Cyber Look» в натуре делала монтаж биопроцессорной плоти по главе 37 пророка Иезекииля («…и стали сближаться кости, кость к кости своей… и вот: на них жилы, и мясо покрыло, и окутала их кожа сверху, а духа не было в них»), а «Ellife» доводила дело до точки («…и вошел в них дух, и они ожили, и встали на ноги, – воинство очень большое»). Особенно Косичке нравилось про воинство – тем более что до побега она была куклой-гладиатором в аттракционе «Лабиринт смерти», где за ней и другими – далеко не всегда гуманоидными – куклами гонялись жители Сэнтрал-Сити, измученные собственной вежливостью и законопослушностью. Улыбчивые оптимисты, деловые люди, сияющие хохотушки, чахлые юнцы – все в «Лабиринте» становились кровожадными охотниками, а безнаказанность, оружие и боевая сбруя озверяли посетителей до сверхнасилия. Будь их стволы, клинки и стрелы настоящими – капремонт обеспечен, а вскоре – путевка в утиль и на свалку. Но «Лабиринт» – не игра в поддавки; Косичка училась бегать по трехмерным коридорам, затаиваться в схронах и бассейнах, заходить в тыл по трубам вентиляции, стрелять в спину – и говорить: «Вы убиты, сэр». В голосе куклы чудится мерзкое удовлетворение… Жаль, вы проиграли! Вы хотите взять реванш? оплачивайте новую игру и – ату ее! Гони ее! Убей ее! «Это игра, – думала Косичка, смыв с себя имитацию крови, дав роботехнику заклеить раны и сменив сценический костюм хищной бестии на комбез обслуги. – Это игра, – думала она, покупая в соседнем магазине бутерброды для роботехников, декораторов и дизайнеров. Ничего такого на улице не бывает, а улица близ „Лабиринта“ – это и был весь ее мир. Магазин, тротуар с прохожими, машины на проезжей части – все спокойно, размеренно, чинно. Бой, матерный рев, удары, выстрелы – это лишь в стенах „Лабиринта“, как в консервной банке… Теперь, глядя открытую Стиком Рикэрдо базу данных, она убедилась, что НИЧЕГО не знала о жизни. Наработка в «Лабиринте», опыт бродяги, гуляние по Городу и тинская тусовка – все это было тьфу и апчхи. «Лабиринт» оказался действительно сущей игрой и забавой. Ей хотелось спросить, показав на экран – «Это что – все по-настоящему? Взаправду?..» – но она сдерживалась. Для фильма это было слишком серо, слишком медленно и слишком страшно. – Черный вторник, – комментировал сухой голос за кадром. – Зачистка окраины Старых Руин от повстанцев. Координация воздушных и наземных сил полиции и армии. Артподготовка. Массированная атака. Даже не «флайштурмы», а тяжелые «харикэны» парили в грязном небе, ритмично вспыхивая чем-то по бокам – и в такт всполохам земля отвечала дымными взрывами. Из развалин по небу ударила сизая молния гиперионного пламени – ага, струйный бластер! – и один «харикэн» накренился, окутавшись черным дымом; остальные перевели прицелы на неожиданную огневую точку – и развалины осели в тучу пыли. По улице, покачиваясь на неровностях, ползли тусклые приплюснутые броневики – злой газовый туман стелился перед ними. Вспышка, дикий вой – так, это пошли в ход светошумовые боеприпасы… Затем изображение погасло. – Оператор убит, – холодно сообщил голос. – Там же были люди, – глупо пробормотала Косичка, не сознавая, что нервно и бесцельно шевелит пальцами. – Их тоже… убили? – Люди!.. – фыркнул Звон. – Они там еще низким звуком давили – он наизнанку выворачивает, а если сердце не остановится, помрешь от страха – запросто. – Стик, это не записывай, – попросила Косичка. – И выключи совсем. – Стопка дискет уже лежала на столе, и там было все необходимое – о взрывах и взрывчатке, об уязвимых точках у киборгов поля боя и так далее. Зевая со стоном, вошел мятый и кислый спросонок Рыбак – худой, долговязый, какой-то больной. – Хай, – выдал он предсмертным голосом. – Кончай ужастики смотреть, зарыли по макушку… Стик, дай пожрать… В час сорок пять сиквэл про Ротриа пойдет, а вы черт-те чем тут занимаетесь втроем… А это кто? Звон, познакомь, – все это Рыбак бубнил, шаркая ногами и сваливая стопки потертых комиксов и справочников по компьютингу; наконец он нашел плоский батарейный телевизор и осел с ним на кушетку. – Который час, а? – Полтретьего. Посмотришь в записи. Кто-нибудь, дайте ему брикет, пусть жует и молчит, – не отрывался от монитора Стик, уходящий из запретной базы. – Э, я же просил разбудить!.. Звон поискал обкусанный брикет белка – а нашел йонгера, урчащего в углу над последними крошками; пузо у йонгера заметно округлилось. – Вот зараза – съел!.. Стик, твое животное… – Скотина – она и есть скотина… – Рыбак безнадежно махнул рукой. – Ну, Коса, ты довольна? – Стик добился нужной картинки и откинулся на спинку стула. – Да, спасибо. Сколько я тебе должна? Стик улыбнулся как блаженный. – Мы – мир друзей. Иди, взрывай этот сарай с киборгами. Мимолетная вспышка досады на Стика и йонгера, казалось, истощила батарейки Рыбака; глаза его стали гаснуть и смыкаться; от слабости он было уже обмер и вернулся в сон под глухие взвизгивания телика, но тут вдруг ожил с изумлением: – Фа! Без меня?!.. – Ты-то лежи, – попытался унять его Стик. – Не видишь – люди спрыгнули с ума. – Ты отдыхай, старик, – кивнул Звон, – мы справимся. Потом расскажем. Однако впалые глаза Рыбака зажглись всерьез – и карманный телик икнул, умирая на движение его пальца. – Не-не-не, стоп. Киборгов? Подорвать? Люблю это кино!.. Я в доле с вами. Звон, ты меня понял. Звон шумно выдохнул, мотая головой, а Косичка внимательно посмотрела на костлявого парня. Режим тепловидения. Сердце. Дыхание… Дыхание – вот что в нем плохо. – Ты болен, – молвила Косичка. – Знаю, – Рыбак нехорошо оскалился. – Тебе надо к врачу. – Был уже. Он говорит, что надо больше спать. А снится все время вода и вода, и что я утонул. Так лучше с вами подурить, чем во сне тонуть. И потом, знаешь… Косичка поискала в запазухе своей подземной куртки, достала пригоршню банкнот – и арги, и бассов – и что-то треть отсыпала на кушетку к Рыбаку. – Не ходи с нами, ладно? Сходи к хорошему врачу, в больницу ляжь. Звон сдержался, чтоб не свистнуть; Стик заинтригованно хмыкнул; Рыбак покосился на деньги – бледно и задумчиво: – На новые легкие не хватит. Хотя – спасибо, пригодятся. Я возьму. Ты кто вообще-то?.. Звон, она твоя? – Мы компаньоны, – подмигнул Звон Косичке. – У нас дело на миллион. В Бассе стоит база кибер-легавых, Косичка их не любит, убить хочет. Стик дал нам почитать партизанские файлы… – Косичка, – она увидела, как Рыбак улыбается; серые губы растянулись как замазка, глаза сузились в полусне. – Отчаянная. Вообще, ты не очень-то рвись, а то узнаешь, где край. Видишь меня? Смотри, такая будешь. – Нет, я как стекло – сразу вдребезги. – Да, если с ним одним пойдешь, – кивнул он на Звона. – Он же Звон – а знаешь, почему? – Вали, вываливай, – окрысился Звон. – Себя не позабудь! Может, Черную Метку позвать? И про нее тоже… – А что – я? Я рыбу руками ловил на сухом месте – и поперхнулся; вот и кашляю. Ты не смотри, что я плохой, – я много ноу-хау. Сказать, как эту базу сделать? Я скажу, если вместе возьмемся… – О! – оживился Стик Рикэрдо. – Это идея! Вместе и валите хоть куда, а я вас не знаю!.. Я кто? Я паучок в Сети, маленький, с лапками. У меня ночлежка, а не база партизан. – Да, пойдем, – с натугой встал Рыбак. – Рикэрдо есть что терять. * * *
У Эмбер случилось несчастье, у Эмбер пропала Лилик. Усталая и нервная, вчера она приехала домой из студии – «Лилик!» – а дом пустой, и эта страшная записка: «Я САМА ОСОЗНАННО ИДУ НА ЭТО…» Эмбер закричала, Эмбер лихорадочно связалась с домашней охраной – «Где она? Когда ушла?!» Охранники в недоумении – «Ваша кукла сказала, что вы ее вызвали в студию…» Эмбер разрыдалась, не зная, что делать, Эмбер позвонила Кэльвину – «Кэл, я в отчаянье!! Кэл, милый, приезжай скорее!!» На второй день в доме все еще царила тишина, порою нарушаемая глухим плачем. Эмбер блуждала по комнатам, словно потерянная, за ней с утешениями – Кэльвин. Полиция пришла – и схлынула, как дурной сон, но Эмбер еще слышались шаги спокойных полисменов, слабеющим эхом звучали голоса – «Ваш киборг знал код сейфа? Кто из ваших знакомых знал пароль допуска?..» Им, полисменам, не понять, что деньги, драгоценности, кредитки – не потеря. «Лилик… – стонала Эмбер. – Моя Лилик…» Кто причешет Эмбер так, как она любит? Кто ее оденет? Кто, наконец, ей обеспечит бэк-вокал на записи?!! Наемная подпевка для солистки класса Эмбер – это минимум пять бассов в час, но попробуйте держать такую девку дома, чтобы она вдобавок и прислуживала!.. Короче, это были похороны без покойника. Эмбер со слезами объясняла Кэльвину, ЧТО могут сделать перехватчики с Лилик – безжалостно раскромсать на запчасти, продать ее… Или заставят фасовать наркотики. Или сделают куклой для удовольствий. И какая издевательская, пошлая записка! «МИЛЫЕ МОИ!.. МЫ КОГДА-НИБУДЬ ВСТРЕТИМСЯ И ОБНИМЕМ ДРУГ ДРУГА…» Продюсер утробно стонал в унисон с Эмбер, когда та изливала ему свое горе по защищенной от сетевых папарацци линии, – и вы бы застонали, увидев сиятельную певицу ненакрашенной, с опухшими глазами и перекошенным ртом. Менеджер что-то блеял о контрактных сроках, что-то тупо бубнил звукооператор – все, все были убиты и зарыты вместе с Лилик. Кэльвин жестко срезал все предложения об интервью – но на второй день, когда Эмбер собиралась с силами для новой истерики, в ее жизнь вторгся чертов Доран: – Эмбер, только не бросай трубку!! Я сочувствую тебе, я вне себя от горя, у меня даже руки дрожат. Эмбер, я готов дать тебе полчаса эфира, чтоб ты пожелала этим перехватчикам ежа под хвост. – Доран, чтоб ты сдох, – всхлипнула Эмбер. – Если ты звонишь мне под запись – то ежом ты не отделаешься!.. Кто ты есть? Ты дыра в телевизоре, ты паразит в кишках у всех… Ты, как луна, светишь отраженной славой… – Да, да, да, – невидимо кивал Доран. – Завтра, детка, завтра в 12.00 на канале V в прямом эфире ты им скажешь все, что думаешь о них. А я помогу тебе сделать из Хиллари Хармона фарш и котлеты. – Это еще кто такой?.. – Недоступный парень, вроде Принца Мрака Ротриа. Генерал Горт дал ему боевых киборгов – а он не может справиться с кибер-преступностью. Перехватчики спокойно угоняют наших кукол, уродуют их, делают с ними, что хотят, – а Хиллари показывает нам силовые сцены со стрельбой; дутый престиж армии ему важнее интересов простых граждан. Пусть он ответит за твою потерю и твое горе! Сценарий подгоню через часок, можешь прозвонить его со своим адвокатом; после передачи смело заказывай следующий диск из платины – тебя увидят тридцать миллионов, а потом ты им споешь про свою куколку, как ее у тебя отняли… Видишь, какой я добрый для своих знакомых? Я не только плачу пятьсот бассов за интервью, но и дарю тебе идею нового хита… – Семьсот – и я не посылаю тебя туда, куда следует, – сжалилась Эмбер. – А теперь исчезни. Промокнув влажные глаза, она набрала номер своего автора текстов: – Пьеро, мне срочно нужна песня. Новая. Про куклу. Ее украли и так далее. Надо сделать это так, чтоб слезы капали. И быстро, мальчик, быстренько, пока я в тонусе и не остыла. * * *
Габару показалось вдруг, что он проснулся дома, в Тьянга-тауне. Это бывает, когда выныриваешь из сна – глаза уже смотрят, но еще видят сон, какие-то тени плавают в доме, знакомые кажутся страшно чужими, и слышатся слова, которые никто не говорил, а к тем, кто хулил Бога, родителей и наставников, в минуту пробуждения на грудь садится демон Аджадах – и душит их. Габар едва не с криком вскинулся, поняв, что Аджадах подходит – он уже рядом, он делает знаки и… – Габар, ты хочешь есть? – спросила женщина. Ааааа, это женщина, эйджа, не демон. Но – кто это?.. Красотка присела в изножье постели. Стройная, волосы льются, улыбка лукавая, голос воркующий. – Не узнаешь? – Фа.. Фанк? – неуверенно спросил Габар. Длинные ресницы дрогнули, губы сложились в воздушный поцелуй: – Конечно, дурачок. Я же артист, – добавил Фанк своим обычным голосом; красивое лицо как стерлось – губы распрямились, и прищур исчез. – Давай – умойся и за стол. Сон не в срок, сон после встряски – как похмелье; мотая гулкой головой, Габар в одной повязке зашлепал ногами к ванной; ушибленный бок отозвался сильной болью. С усилием высмотрев нужную дверь, открыл – визг и летящая мочалка встретили его одновременно. – Ты, убирайся!!! Эй, ну-ка отдай мочалку! Растерянно отфыркнув пену, Габар поднял намыленный пук синтетического волокна – и замялся у прикрытой двери. – Маска! Это ты там, да? Ты не кидайся, ладно?.. – хмыканье Фанка заставило его проворно оглянуться. – Ааа… я не знал, что она там. Вы… разве моетесь? – Конечно. Даже искусственная кожа загрязняется и понемногу отмирает – это надо смывать. – А почему… она боится? Ей же все равно, кто… – Габи, я долго буду ждать?!! – послышалось из ванной. – Не все так просто… – нахмурившийся Фанк стянул губы дудочкой. – Маска – женщина. Она уважает себя. – Женщ… – Габар не сдержался и хрюкнул. – Мис… ээ… миссис Фанки, я не понимаю, извините. Женщина – это когда женщина, да? – Это – как человек понимает Себя. Например, я – нейтро, без идентификации по полу. Но у меня большая имитация по поведению – ты видишь. А Маска сделана как женщина; это была ее программа… – Га-би!!! – сердитый зов грозил стать воплем. – …а потом она поняла, что это значит не только «нравиться» и «быть желанной», и даже совсем не это. Сбой, понимаешь? Сильный сбой… Она терпеть не может приставаний. – Но я не… – ГАБИ! СВИНЬЯ, ОТДАЙ МОЧАЛКУ! Старательно отвернувшись, Габар просунул руку в щель; мочалку у него чуть с рукой не вырвали. Пришлось походить взад-вперед, пока Маска приведет себя в порядок. Банный халат был ей великоват, да и чистое лицо она будто взаймы взяла. На Габара Маска посмотрела мельком, молча – хмуро и зловеще. 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24 |
|||||||||