– О да, – отозвалась она, судя по голосу, еще не совсем придя в себя.

– Ты слишком невинна, чтобы понимать, что подобные поцелуи ничего не значат. Это естественный отклик мужского тела на привлекательную женщину.

Мисси приоткрыла рот, словно собиралась что-то сказать, но передумала. Повернувшись к выходу, она потянулась к дверной ручке, но Джеймс удержал ее, схватив за тонкое запястье.

– Надеюсь, – холодно произнес он, – ты не позволяла другим мужчинам вольностей, которые разрешила мне сегодня? Если да, то ты вскоре обзаведешься репутацией, которая тебе не понравится.

Мисси подняла голову и посмотрела на него в упор.

– Я никогда бы не позволила ни одному мужчине подобных вольностей. – Засомневаться в искренности ее слов было невозможно.

Джеймс отдернул руку, словно коснулся раскаленной решетки пылающего камина.

– Я рассчитываю, что ты сдержишь свое обещание и в этом сезоне мы будем встречаться на всех приемах. – На губах Мисси мелькнула нервная полуулыбка, которую он уже видел. Приоткрыв дверь, она осторожно выглянула, чтобы убедиться, что в коридоре никого нет, а затем выскользнула из комнаты.

Джеймс остался стоять на месте, охваченный тягостными предчувствиями.

Сознавая, что она не может появиться на людях растрепанная и раскрасневшаяся, словно ее только что страстно целовали, Мисси ретировалась в дамскую уборную. Это была комната, достойная королевских особ, – с двумя большими овальными зеркалами в золоченых рамах, занимавшими одну из стен, хрустальной люстрой, свисавшей с украшенного лепниной потолка, и диваном, обитым узорчатым шелком, где дамы могли отдохнуть.

Увидев себя в зеркале, Мисси поспешно поправила прическу, заново заколов волосы, а затем выждала еще несколько минут, пока яркий румянец не сойдет со щек.

Немного успокоившись, она вернулась в зал и первое, что увидела, был Джеймс, танцующий с леди Викторией Спенсер. Остатки страсти мгновенно улетучились. Она с досадой наблюдала, как он склонился к уху своей партнерши и что-то прошептал. Его темные волосы являли резкий контраст с белокурыми локонами леди Виктории. Горло Мисси сжалось от ревности.

Ее взгляд мог бы обратить их обоих в камень. Прежде чем она успела отвернуться, Джеймс поднял голову, и их глаза встретились. Секунду он бесстрастно взирал на Мисси, затем снова переключил внимание на свою белокурую партнершу.

– Я все думала, куда ты исчезла.

Мисси вздрогнула при звуке голоса своей подруги.

– Вижу, тебе удалось потанцевать с лордом Радерфордом, – заметила Клер, явно рассчитывая на продолжение темы.

Мисси помедлила с ответом, направившись к столу с закусками. Она вдруг ощутила настоятельную потребность промочить внезапно пересохшее горло. Клер присоединилась к ней, и они двинулись сквозь толпу, мягко шурша пышными юбками.

– Да, мы танцевали, но ничего более. – Незачем рассказывать Клер о поцелуе и о том, что произошло в библиотеке накануне. Поскольку она призналась Клер о своих чувствах к Джеймсу в шестнадцать лет, подруга не стеснялась выражать вслух свои опасения по поводу их брака, но сейчас Мисси была не в том настроении, чтобы выслушивать нотации.

Приняв стакан пунша из рук лакея, прислуживавшего за столом, Мисси предложила его Клер, но та отказалась, покачав головой.

– Мистер Финли уже угостил меня.

Мисси бросила на нее испытующий взгляд, но Клер оставалась невозмутимой. Не желая проявлять излишнее любопытство, она сделала большой глоток приторно-сладкого напитка.

После четырех лет на брачном рынке Клер почти смирилась с участью старой девы. Мисси не понимала, почему подруга не вышла замуж, считая, что брак с ней был бы удачей для любого джентльмена. Клер была хорошенькой миниатюрной блондинкой, и хотя утверждала, что ей не мешало бы похудеть, Мисси считала ее фигуру соблазнительной.

Однако, отклонив предложение барона вдвое старше ее в свой первый сезон и дважды овдовевшего виконта с семью детьми во второй – не считая лорда Родерика, имевшего, по слухам, слабость к юношам, – Клер все еще ждала предложений.

– Думаю, тебе следует отказаться от своего плана. Разве не достаточно того, что ты уже потеряла три прекрасных сезона, страдая по мужчине, который явно не питает к тебе никаких чувств? Если бы я получила даже половину твоих предложений, то уже давно была бы замужем и, несомненно, ждала второго ребенка к этому моменту. Ради Бога, ты могла бы стать в будущем герцогиней Уилтшир. Разве не ясно, что лорд Радерфорд не более готов к браку, чем твой брат или лорд Алекс? – Клер бросила неодобрительный взгляд в сторону Джеймса и его партнерши.

Хоть Мисси относилась к лорду Гренвиллу с большой симпатией, это чувство не имело ничего общего с любовью. Более того, он так и не сделал ей предложение. Лорд отделывался намеками, но было ясно, что его сердце ничуть не затронуто, какое бы решение он ни принял в конце концов.

Что касалось флирта между Джеймсом и леди Викторией, то, несмотря на ревность, все еще сжигавшую ее, Мисси считала его неопасным. Со своего дебюта леди Виктория не выказала интереса ни к одному джентльмену. При всей красоте и утонченности, она была холодной. Хотя, пожалуй, это неподходящее слово. Она напоминала фарфоровую куклу, блестящую и красивую, с пустотой под твердой, но хрупкой поверхностью.

– Как и большинству мужчин, Джеймсу только кажется, что он не готов к браку. Все, что ему требуется, – это правильная женщина. Вряд ли кто-нибудь думал, что лорду Невиллу предназначено судьбой жениться на дочери обычного джентльмена, но появилась мисс Бэш – и готово! Скоро Джеймс двинется к алтарю без единого протеста, – заявила Мисси, подразумевая, что правильная женщина для Радерфорда – это она.

Клер закатила глаза, покачав головой.

– Надеюсь, пример мисс Бэш и лорда Невилла не внушил тебе напрасных надежд. Все не так просто, как тебе показалось.

– И что это должно означать?

– Что любовь – непростая штука.

– Откуда тебе знать? – поинтересовалась Мисси. Затем ее глаза расширились, и она прошептала, подавшись к подруге: – Ты была влюблена?

Ореховые глаза Клер затуманились. Она молчала, уставившись на свои руки в голубых шелковых перчатках.

– Однажды, по крайней мере мне так казалось, – произнесла она наконец, подняв глаза. – Во время моего первого сезона.

Это откровение повергло Мисси в шок: подумать только, Клер не обмолвилась об этом даже словом.

– Кто это был? – спросила она, понизив голос.

– Теперь это не важно. Важно, что я знала о любви не больше, чем об… акушерстве.

– Почему бы не сказать, кто это был? Я просто не могу поверить, чтобы ты скрыла это от меня.

Брови Клер взлетели.

– Зачем? Разве мы все рассказываем друг другу?

Щеки Мисси загорелись, и она предпочла оставить вопрос без ответа.

Спустя мгновение лорд Джордж Клифтон пригласил Мисси на танец. Подобно многим мужчинам, недавно вернувшимся с Крымского полуострова, он носил короткую бородку и аккуратные усики. После окончания Кембриджа он поступил на военно-морскую службу, где познакомился с Томасом.

Кружась в танце, Мисси чувствовала, что он чем-то обеспокоен. Хотя на его узком лице играла улыбка, в беглых взглядах, которые он бросал на нее, застыло отсутствующее выражение. Это стало еще более очевидным, когда они оказались неподалеку от Джеймса и леди Виктории, которые, как она отметила с раздражением, тоже вышли танцевать. На короткое мгновение, пока пары скользили рядом друг с другом, воздух словно раскалился от напряжения. Затем сэр Клифтон увлек Мисси в противоположном направлении, и больше их пути не пересеклись.

Если бы не возбуждение и чувство вины, обуревавшие его по милости Мисси, Джеймс мог бы наслаждаться обществом леди Виктории Спенсер. А так все, что он мог сделать, – это сохранять натянутую улыбку и кивать в нужных местах. После того как он дважды попался на том, что тупо смотрел на свою партнершу, когда она ждала ответной реплики, ему пришлось удвоить усилия и быть более внимательным к ней.

Он обнаружил, что украдкой следит за перемещением Мисси по залу. Сейчас она танцевала с Гренвиллом, и Джеймса раздражало, что сей факт гложет его. Страсть сведет его с ума, подумал он с досадой.

Джеймс заметил, что наступила тишина.

Леди Виктория смотрела на него с укором, давая понять, что он недостаточно внимателен к их разговору.

Слишком смущенный, чтобы попросить ее повторить то, о чем она говорила, в третий раз, Джеймс кивнул в надежде, что это сойдет в качестве ответа. По его наблюдениям, на большинство вопросов, заданных дамами, можно было ответить утвердительно или отрицательно – за исключением, конечно, Мисси. Ее вопросы никогда не были простыми, а ответы – тем более.

– Неужели? Мне казалось, что вы готовы защищать собственную как надзиратель в Ньюгейте.

– Да, конечно. – Что, к дьяволу, она имеет в виду?

– Значит ли это, что вы собираетесь вступить в брак в недалеком будущем? У меня сложилось впечатление, что в ваши планы не входило жениться до тридцати лет. – Ее голубые глаза пристально наблюдали за ним, хотя в голосе сквозило лишь любопытство.

Боже милостивый, как он докатился до обсуждения брака с единственной дамой в зале, которая проявляла так мало интереса к этой теме?

Джеймс выдавил смешок.

– Я слишком молод, чтобы обзаводиться женой и детьми. Еще успею, когда стану постарше.

Она улыбнулась в ответ.

– В таком случае мы отлично подходим друг другу.

Какое странное замечание, подумал Джеймс, бросив на нее озадаченный взгляд. Но ее лицо было бесстрастно, как всегда. Он успокоился.

Взгляд леди Виктории блуждал по залу.

– Я удивлена, что лорд Клифтон здесь, – небрежно заметила она, посмотрев на Джеймса. И снова Джеймсу показалось, что она ожидает возражений.

– Он член парламента, и, учитывая его титул, недавно полученный от королевы, и тесную дружбу с Роджерсом, никто не посмеет исключить его из списка гостей независимо от происхождения. А что, вы против его присутствия на светских приемах? Я никогда не считал вас снобом, леди Виктория. – «Чего не скажешь о ее матери», – подумал он.

Она резко выпрямилась.

– Конечно, я ничего не имею против его присутствия. Просто он всегда производил на меня впечатление человека, который терпеть не может легкомысленные нравы светского общества.

Джеймс вынужден был согласиться, но воздержался от замечаний, поскольку никогда не задумывался о том, что движет Клифтоном. Однако образ Мисси, танцующей в его объятиях, запечатлелся в сознании Джеймса. Неужели тот тоже подпал под ее очарование? Казалось бы, осознание того, что он не первый и не последний, кто потерял голову от прелестной кокетки, должно ослабить чувство вины, которое Джеймс испытывал после поцелуя, но почему-то эта мысль еще больше его раздражала.

И тут до Джеймса донесся ее смех, негромкий, но искренний. Он резко повернул голову в ее сторону. Мисси все еще танцевала с Гренвиллом, вскинув голову, с ослепительной улыбкой на прелестном лице. Можно было только удивляться, что после их поцелуя она с такой легкостью переключила свое незаурядное обаяние на другого мужчину.

– Мисс Армстронг очень красива, не правда ли?

Поспешно повернувшись к своей партнерше, Джеймс встретил ее внимательный взгляд. Если он не будет соблюдать осторожность, окружающие заметят его интерес к сестре друга.

«Нет!» – пронзила его мысль. У него нет никакого особого интереса к Мисси. Пусть даже она превратилась в совершенно неотразимую юную особу и имела несчастье вообразить себя влюбленной в него. Это ничего не значит. Надо быть бесчувственным, чтобы не поддаться соблазну. А он не бесчувственный. Далеко не бесчувственный.

Его взгляд упал на Мисси.

– Полагаю, даже слишком, – произнес он нарочито ленивым тоном.

Леди Виктория издала тихий смешок.

– Пожалуй. Кажется, лорд Армстронг очень разборчив относительно претендентов на ее руку. Говорят, в прошлом году он отказал лорду Элдриджу и лорду Хартсмауту.

Джеймс хмыкнул, впервые за весь вечер повеселев. Жаль, что он не присутствовал при этой сцене. Молодые люди сделали предложение после того, как были представлены Мисси на балу. Он бы с удовольствием посмотрел на их физиономии, когда Армстронг сообщил им, что скорее вызовет их на дуэль, чем позволит хоть одному из них ухаживать за его сестрой.

– Я бы сделал то же самое, если бы имел сестру. – Оба субъекта были известны как повесы, ищущие богатую наследницу.

Леди Виктория привычным движением раскрыла веер и принялась обмахиваться.

– Ну, когда лорд Армстронг женится, уверена…

Запрокинув назад голову, Джеймс снова рассмеялся, достаточно громко, чтобы привлечь взгляды гостей, находившихся поблизости.

– Скорее у алтаря вы увидите меня, чем Армстронга.

Его друг в семнадцать лет стал виконтом с поместьем, погрязшим в долгах, имея на руках мать и трех сестер, которых надо было содержать. Возможно, поэтому он относился к браку даже более цинично, чем Джеймс. Он по крайней мере признавал, что, как наследник графства, должен в один прекрасный день жениться. Чего нельзя было сказать об Армстронге.

Леди Виктория только улыбнулась, продолжая изящно обмахиваться веером.

Джеймс поднялся в свою комнату под утро, после того как последние гости, усталые и выдохшиеся, забрались в свои холодные кареты и укатили. Не обнаружив Мисси поблизости, он испытал облегчение, которое было одновременно унизительным и раздражающим.

Этот злосчастный поцелуй держал его в напряжении весь остаток вечера. Мало того что он поддался ее детской игре, Джеймс вновь и вновь переживал эти мгновения, наблюдая, как она одерживает победу за победой, как Веллингтон при Ватерлоо. К удовлетворению Армстронга, Гренвилл вел себя так же, как и остальные джентльмены всех возрастов и положений, соперничавшие за танец, разговор и прочие знаки внимания, которыми она удостаивала их. Наблюдать за всем этим было довольно неприятно. Даже мучительно. И тревожно.

Войдя в темную комнату, Джеймс зажег свечу на прикроватной тумбочке. Тусклого света было вполне достаточно. Он быстро избавился от фрака, жилета и рубашки, устало бросая одежду в кресло с парчовой обивкой. Хотя в камине еще теплился огонь, в комнате было по-зимнему прохладно. Потянувшись к застежке брюк, он почувствовал, что за ним наблюдают. Резко повернувшись, он окинул взглядом тускло освещенную комнату.

И увидел Мисси, стоявшую неподвижно в темном углу.

Потрясенный, он молча смотрел, как она шагнула вперед. Ее каштановые волосы были распущены, ниспадая до середины спины. Джеймс судорожно сглотнул. Облаченная в тонкую белую рубашку, она выглядела как ангел, но он знал, что это не более чем маскировка. Она была ожившим искушением, по крайней мере для него.

Желание, дикое и неодолимое, охватило его, бушуя внутри как вулкан. Несмотря на прохладный воздух, ему стало жарко.

– Уходи, – произнес он обманчиво мягким тоном. Воздух вокруг них стал таким плотным, что, казалось, его можно резать ножом.

Вместо того чтобы подчиниться его требованию, Мисси сделала несколько шагов вперед. Свет одинокой свечи заливал ее теплым сиянием. Джеймс снова сглотнул. В ночной тиши отчетливо раздавалось его хриплое дыхание.

– Я знаю, что ты что-то почувствовал, когда поцеловал меня сегодня вечером.

Джеймс чуть не застонал, убежденный, что сам дьявол подослал ее, чтобы испытать его стойкость, подвергнув изощренной пытке.

– Да, полагаю, ты тоже кое-что почувствовала, – хрипло отозвался он.

Мисси не выказала ни удивления, ни потрясения от столь грубого упоминания о возбужденной плоти, которую она не могла не ощутить, прижимаясь к нему в библиотеке. Ее глаза, казавшиеся сейчас скорее серыми, чем голубыми, затуманились, веки отяжелели, а взгляд опустился сначала на его грудь, а затем на выпуклость, недвусмысленно выступившую под брюками.

Джеймс не знал как быть. Он стоял полуобнаженный, загнанный в ловушку, как голодный лев, который только что набрел на добычу.

– Ты красива, а я нормальный мужчина. Это страсть, просто страсть. И не надо ничего выдумывать. Как я уже говорил, любая желанная женщина вызвала бы у меня такой же отклик.

Мисси снова промолчала, сделав еще один шаг вперед. Теперь ее стройная фигура была полностью освещена, и он мог видеть бугорки сосков, натянувшие мягкую ткань ночной рубашки.

Джеймс едва сдержал стон. Все его тело пульсировало.

– Возвращайся в свою спальню, – процедил он сквозь зубы.

Мисси сделала еще один шаг, оказавшись в нескольких дюймах от него.

– Это не просто страсть, – прошептала она и коснулась пальцами шершавой от пробившейся щетины щеки.

Джеймс резко втянул воздух, но не шелохнулся, охваченный пьянящей смесью тоски и голода. Он боялся, что если сделает хоть одно движение, то потеряет контроль над собой.

Словно завороженный, он наблюдал, как она приподнялась на цыпочки, склонила голову набок и прижалась мягкими губами к его губам. Неподвижный и напряженный, он боролся с нахлынувшими волнами вожделения. Но когда она вынудила его открыть рот, поглаживая сомкнутые губы кончиком языка, а затем дерзко проникла внутрь, его самообладание лопнуло.

Он забыл об обещании, которое дал своему другу. О риске. О последствиях. Обо всем. Охваченный страстью, какую еще никогда не испытывал, он обхватил ее мягкие ягодицы ладонями и крепко притянул к своей разгоряченной плоти. Мисси инстинктивно раздвинула ноги, готовая принять его возбужденное естество, и Джеймса захлестнула безумная потребность оказаться внутри ее, стиснутым тугими влажными стенками ее желанного лона.

Он перестал сдерживаться. Он упивался поцелуем, действуя языком как опытный фехтовальщик. Мисси откликнулась тихим стоном, крепче обвив руками шею и выгибаясь ему навстречу.

Попятившись, Джеймс опустился на постель, потянув ее за собой. Мисси повалилась на него, раздвинув ноги и оседлав его. Все еще сжимая ее ягодицы, он прижал ее к своему твердому как сталь естеству. Она вскрикнула и запрокинула голову, закрыв глаза.

Никогда в жизни Джеймс не видел ничего более прекрасного. Только его брюки и тонкая ткань ее ночной рубашки разделяли их. Осторожно приподнявшись, чтобы не сдвинуть ее с того места, где она сидела, он стянул рубашку с ее плеч.

Секунду он мог только любоваться красотой упругих холмиков, увенчанных вишневыми ягодками, открывшихся его взору. Затем ее спина выгнулась. Джеймс не был уверен, было ли это осознанное движение, но оно вывело его из ступора. Обхватив мягкие округлости ладонями, он заурчал, как изголодавшийся зверь, а затем приник губами к сладкой плоти.

Мисси подумала, что умрет от наслаждения, когда его шершавый язык коснулся ее соска. Вцепившись в его влажную от пота голову, она притянула ее ближе, призывая утолить голод, охвативший ее. Внезапно она оказалась под ним, лежа на спине, а Джеймс расположился между ее раздвинутыми ногами. Его красивое лицо искажала мучительная гримаса. В тумане страсти она смотрела, как он впился в ее сосок. Она выгнулась, вцепившись в его мускулистую спину.

«Я люблю тебя», – звучало в ее голове как страстная молитва.

Вдруг что-то изменилось. Стало холодно. Признание в любви еще парило в воздухе, когда прохлада отрезвила ее.

Она ведь не собиралась произносить это вслух.

Непоправимое случилось, Джеймс больше не лежал на ней, его губы больше не ласкали ее грудь. Повернув голову, она с трудом подняла отяжелевшие веки. Он сидел, сгорбившись, на краю кровати, сжимая в кулаках скомканную простыню. Его плечи ходили ходуном от прерывистого дыхания.

Протянув дрожащую руку, Мисси коснулась его спины. Джеймс выругался и вскочил на ноги.

– Прикройся, – буркнул он, повернувшись к ней спиной.

Потрясенная, Мисси не сразу подчинилась. Несколько мгновений она неподвижно лежала, затем села на постели и откинула с лица спутанные волосы.

Джеймс бросил мрачный взгляд через плечо и тут же отвернулся.

– Ради Бога, прикройся. Неужели у тебя совсем нет стыда?

Повинуясь его приказу, Мисси поспешно натянула ночную рубашку.

Поднявшись с постели, она остановилась у него за спиной. Если попытаться утешить его, он отвергнет ее не задумываясь. Но он хочет ее. В те мгновения, когда в мире не существовало ничего, кроме их тел, сплетающихся на постели, это было так же ясно, как ее потребность в нем.

– Ты сердишься.

Он шумно выдохнул.

– Ты явилась в спальню мужчины в ночной рубашке. Неужели я должен говорить тебе, что это неприлично и недопустимо? Благородные дамы не ведут себя подобным образом.

Мисси поняла, что, если будет давить на него и дальше, он сбежит. Как сбегал последние три года.

Он бы похитил ее невинность, если бы не заботился так о ее репутации. Эта мысль несколько смягчила обиду.

– Я женщина. И никогда не претендовала на то, чтобы быть благородной дамой.

Джеймс резко втянул воздух и напрягся, но не обернулся. Выждав секунду, она тихо выскользнула из комнаты.

На следующее утро, собираясь на завтрак, Мисси обнаружила, что все ее мысли заняты Джеймсом. При воспоминании о бурной страсти, которую они пережили в предрассветные часы, у нее между ног разливалось тепло.

Как он будет вести себя с ней, когда они встретятся сегодня? Что ж, она скоро узнает. Разгладив юбки персикового утреннего платья, она вышла из спальни и спустилась в столовую.

Там не было никого, кроме Алекса и Томаса, которые сидели за длинным дубовым столом с тарелками, наполненными булочками, копченой рыбой, почками и яйцами. Удостоив ее беглым взглядом и пожелав доброго утра, они вернулись к еде, а брат снова углубился в газету, которую читал.

– Где все? – поинтересовалась она небрежным тоном.

Томас поднял глаза, оторвавшись от «Лондон таймс». Должно быть, ему показалось странным, что она не села. Обычно Мисси не церемонилась, когда дело касалось еды.

– Похоже, все еще в постелях. – Он взял свой кофе и сделал глоток.

Неудивительно, что мать и сестры еще не спустились завтракать, но Джеймс был ранней пташкой.

– На Джеймса непохоже так долго спать.

Алекс устремил на нее любопытный взгляд и медленно произнес:

– Джеймс вернулся в Лондон.

Внутри у Мисси разбилось что-то хрупкое, разлетевшись на множество осколков.

– Вернулся в Лондон? Этим утром? – выдавила она.

– Отбыл с петухами, – сообщил Томас, даже не удосужившись поднять глаза от газеты, и продолжил поглощать еду, не догадываясь об ее горе. Не ведая, что сердце ее разбито.

– Видимо, он вспомнил о важном деле, которое требует его участия, – произнес Алекс, по-прежнему пристально наблюдая за ней.

Мисси подавила вспышку отчаяния, разочарования и сердечной боли. Натянуто кивнув, она повернулась к выходу.

– Ты не будешь завтракать? – поинтересовался Алекс.

Обернувшись, Мисси неохотно встретила его проницательный взгляд. Она даже не пыталась изобразить улыбку, опасаясь, что это усилие может порвать тонкую нить, на которой держалось ее самообладание, и только медленно покачала головой.

– Нет, у меня нет аппетита.

Джеймс уехал. Сбежал от нее… Снова.