2-й Антракт (после 1945 г)

Пригласительный билет от 20 мая 1941 года на концерт интернациональных бригад (оригинал)

Е. Сперанский

…22-го июня 1941 года наша «аладиновская» группа мчалась в крытой машине на выездной спектакль. Спектакль был вне черты города Хабаровска. Нам было весело, мы пели хором… Один из нас вдруг сказал:

— А вы знаете, что сегодня — 100-й спектакль Аладина?

Автобус подвез нас к белому зданию клуба. Это была воинская часть, если не ошибаюсь — аэродром. Начальник клуба, встретивший нас у подножки автобуса, сказал:

— Какие вы все веселые!

— А что, разве у вас тут нельзя смеяться?

— Да нет, — ответил начальник, — тем более, что тов. Молотов сказал: «Победа будет за нами»…

В антракте я вышел со сцены прямо на улицу. Ночь была тёмная… стояла большая группа командиров. Лиц не было, были только светящиеся точки папирос. Покуривая, они рассуждали о войне и… о «Волшебной лампе Аладина»… Один голос эпически повествовал о Шехерезаде, новелле, обрамляющей «1001 ночь».

— Так он и не отрубил ей голову, — закончил голос свое повествование.

— Могилев бомбили, — говорил другой голос. — Киев бомбили, сволочи…

— И как они это делают, — удивлялся третий голос. — За нитки, что ли, дергают?

Я вернулся на сцену и нашел начальника клуба. Он смотрел в щелку на зрительный зал и командовал звонками.

— А многие думают, что вы их за нитки дергаете, — сказал он, — здорово. Куклы, а захватывают. Нашим нравится.

— А вот мы стесняемся, — сказал я.

— Чего?

— Да что ж, война, а мы даём сказку…

И ещё почти сто «Аладинов» мы сыграли за время войны, и больше того: «Волшебная лампа Аладина» была единственным спектаклем театра, на котором держался наш промфинплан. Вечные темы нашей наивной сказки — благородное мужество, чистая, все сокрушающая любовь — выдержали испытание огнем войны…

«В первый день войны» // Сб. «Что же такое театр кукол?»

Состав оркестра был: тромбон (С. Романюгин), труба (С. Баранов), кларнет (В. Ильницкий), и ещё кто-то играл на скрипке — не помню. Но то, что у Семена-тромбониста было охотничье ружье, это помнили все. Все мы на протяжении всего пути подголадывали. Однажды, когда плыли уже по Белой, с «Комсомольца» увидели стаю гусей, опустившуюся на низкий болотистый берег. Немедленно была дана команда пристать к берегу. Группа оркестрантов и актёров с Семеном-тромбонистом во главе (в руках — одностволка, в одностволке — крупная дробь) долго охотилась на гусей, не убив ни одного. Единственный выстрел был в небо — сигнал к отплытию.

«В поисках „золотой нити“»

Были и трагикомические случаи. Однажды, незадолго до премьеры, возвращаясь с ночной репетиции, я остановился у какого-то подъезда — развязался ботинок. Мне было поручено нести папку с партитурой «Короля-оленя». Папку я положил на ступеньку подъезда, завязал ботинок и пошел дальше, догонять товарищей… Опомнился только вернувшись в гостиницу, покрылся холодным потом, кинулся назад, искать неизвестный подъезд, где лежала забытая партитура, — нет ее, партитура исчезла. И пришлось несчастному композитору [Н. Александровой] срочно восстанавливать ее по оркестровым партиям.

«Художник Борис Тузлуков»

«Посвящается жене моей, Н. П. Александровой, написавшей много прекрасной музыки к чужим и моим пьесам»

Р. Зелёная

Встретилась на улице с Сергеем Владимировичем Образцовым и его женой Ольгой Александровной. Они тоже ехали с гастролей. Выяснили, что в городе [Куйбышев] есть одна столовая, куда пускают только иностранцев. И мы с Сергеем Владимировичем решили пройти туда, изображая иностранцев. Громко разговаривая по-английски, направились к двери и беспрепятственно прошли мимо милиционеров. Я услышала, как один милиционер сказал другому:

— Смотри, Рина Зелёная с Образцовым обедать пошли!

«Разрозненные страницы»

С. Образцов

1943 год (февраль)… Нас с женой вместе с другими актёрами отправили в Иран — давать концерты расположенным там частям Советской Армии. Да, и иранцам, и союзникам. Там ведь сейчас и английские войска, и отдельно американские белые и американские чёрные (в разных лагерях), и поляки… Живем мы в каких-то боксах, похожих на половинки консервных банок. Все время бегаем под душ. В день каждый должен выпить десять литров воды, иначе изойдешь потом и высохнешь. Играем для союзников. Территория лагеря разгорожена. Отдельно англичане, отдельно американцы, отдельно негры… Перед отъездом в Офицерском клубе прощальный ужин с декольтированными дамами и пловами. Голые спины дам искусаны москитами, а пловы вкусные. В пять утра вылетаем из Тегерана, а в шесть вечера в Москве. Ужинаем. Спать почему-то не хочется. Сижу до рассвета и думаю о театре. Как-то там, в Новосибирске? Надо поскорее ехать.

«По ступенькам памяти»

EMBASSY SSSR ZASLOJENNOMU ARTISTU OBRAZCOVU TEHERAN — DAITE SOGLASIE WYPUSKS SPEKTAKLIA KOROL OLENJ NSIBIRSKE PERWOGO IJUNIA PRIVET KOLLEKTIVA — BURLAKOV GROMOV. (оригинал)

Е. Сперанский

…мы в Новосибирске, а Сергей Владимирович все ещё в депрессии. Потом он немножко воскрес, начал вести семинар с солдатами, репетировать с ними…

У директора театра Бориса Владимировича Бурлакова была мечта: свергнуть Образцова. Даже, может быть, больше, чем у Громова. Тогда Образцов с Бурлаковым были уже уже в полном разладе. А Бурлаков с Громовым были ещё в коалиции…