— Кто, кто?
      — Химик-кинетик, — повторила она. — Тули работал с моим дядей над новыми катализаторами, способными изменить энергетический баланс воздушной массы.
      — О, это что-то вроде засеивания облаков?
      — Вот именно.
      Тули был массивного телосложения и от этого но казался очень высоким, но я заметил, что ростом он почти с Тэда. У него было круглое, широкоскулое лицо с плоскими чертами — он скорее мог сойти за эскимоса, чем за азиата.
      Пробираясь к нашему столику, они не переставали разговаривать — впрочем, говорил в основном Тэд. В одной руке он умудрялся держать тяжело нагруженный поднос, а другой оживленно жестикулировал. Время от времени Тули с непроницаемым видом кивал головой.
      Когда они поставили свои подносы на наш столик, я встал. Тэд кивком поздоровался с нами и, как ни в чем не бывало, продолжал начатый разговор:
      — Так что Густафсон разрешил мне использовать их компьютер с полуночи до четырех утра, если я найду программиста. Я полагаю, Барни, что ты как раз подходишь для этого.
      Тули, все еще не садясь за столик, представился:
      — Я Тули Нойон, друг и помощник этой рыжеволосой говорящей машины.
      Я засмеялся.
      — А я Джерри Торн.
      Мы пожали друг другу руки и сели.
      — А, забыл вас представить, — пробормотал Тэд, уже принявшись за еду. — Голова полна дел посерьезней. Барни, ты должна выкроить время и составить программу для машины МИТа. А может, урвешь немного времени для меня и здесь? Для хорошего дела.
      — Вечно у тебя «хорошие дела», — проворчала Барни, однако улыбнулась.
      — Тэд почти убедил меня, что может составить прогноз погоды на две, а то и на три недели вперед, — сказал Тули.
      — Используя уравнения турбулентного переноса? — спросила Барни.
      Тэд кивнул, заглатывая огромный кусок бифштекса из искусственного мяса.
      — И ваш прогноз погоды на две недели будет вернее, чем предсказания Бюро погоды на тридцать дней? — спросил я.
      Он наконец с трудом проглотил кусок.
      — Вернее? Никакого сравнения, приятель. Эти бредовые ежемесячные диаграммы Россмена ничего не отражают, кроме самых общих представлений о погодных тенденциях в данном регионе температура, количество осадков для таких районов, как Новая Англия или юго-запад в целом. Прогноз температуры оправдывается на семьдесят пять процентов, а осадков — меньше чем на пятьдесят. В общем ерунда.
      — А ваши прогнозы?
      — Гарантирую девяносто пять процентов точности. А по местности — до одного метра. Еще немного поработать, и я скажу, на какой стороне улицы пойдет дождь. Часы будете проверять по моим прогнозам!
      — Тэд, конечно, немного преувеличивает, — сказал Тули, по месячные прогнозы, действительно, весьма приблизительны: даже прогнозы Бюро погоды и его местных отделений на три дня вперед оправдываются процентов на девяносто, не больше.
      — И вовсе я не преувеличиваю, — настаивал Тэд. — Бюро в лучшем случае может предложить лишь самый общий прогноз температуры, ветров и осадков. Да я сам видел, как программисты закладывали в компьютер бабушкины присказки, вроде, знаете, такой: «Небо красно поутру — моряку не по нутру». Ну, по ерунда ли это? А результат был ничуть не хуже, чем ежедневные сводки Бюро погоды. Клянусь! А я делаю точные прогнозы. С точностью «скорость ветра — миля в час, количество осадков — два—три миллиметра».
      — Если получится, — сказал Тули, — это будет сенсация!
      — Ладно, мой скептически настроенный Конфуций, я собственноручно вычислил погоду на оставшиеся дни недели в Бостоне. Если прогноз оправдается, закладываем в машину прогноз погоды на неделю вперед на континентальные районы Соединенных Штатов.
      — Скромное начало, — бесстрастно произнес Тули. — Почему бы не составить месячный прогноз для всего мира?
      Тэд взглянул на него.
      — Возможно, через недельку я так и сделаю.
      — Чует мое сердце, не до сна нам будет, начиная с этого момента и вплоть до понедельника, — сказала Барни.
      — А может, и всю следующую неделю, — весело откликнулся Тэд. — Я намерен предсказать климатические изменения на три месяца вперед.
      Тули сказал:
      — Когда ты получишь, наконец, свою степень, тебе придется поделить ее с Барни.
      — Я грозил жениться на ней. Если ее и это не пугает, ее не испугаешь ничем.
      Барни промолчала, и беседа, казалось, зашла в тупик.
      — Можно спросить?
      — Конечно, Джерри.
      — Вы тут говорили о прогнозах погоды и предсказаниях изменения климата. Какая между ними разница?
      Тэд управился наконец со своим белковым концентратом.
      — Как сыграли «Красные носки» вчера вечером?
      — А?
      — Они выиграли со счетом четыре—ноль, — ответил Тэд самому себе.
      — Но какое это имеет отношение…
      Он будто не слышал меня.
      — Позавчера они тоже выиграли, шесть—пять. А вот в понедельник продулись, восемь—один.
      — Варварская игра, — пробормотал Тули. — Никогда не заменит стрельбу из лука.
      — Так вот, каждая игра, — продолжал Тэд, не обращая внимания на Тули, — это как погода каждого дня.
      — То есть, по-вашему, каждый день она разная?
      — То гладкая, то жесткая, напряженная игра, то легкая победа… и все это бейсбол. Казалось бы, все игры проводятся по одним правилам, и вместо с тем ни одна не повторяет полностью другую. Так?
      Я кивнул.
      — А теперь скажите, какое место в таблице занимает команда «Красные носки»? Четвертое, да? Две игры отдали «Сэттлу»… Вот вам климат на данный сезон… грубо говоря. В прошлом, году они были на шестом месте — семнадцать игр отдали ни за понюшку табаку, пентюхи.
      — Кажется, я понял. Окончательный итог…
      — …каждодневных погод в течение продолжительного времени составляет климат, — закончил Тэд. — Можно предсказать, например, что в этом году «Носки» будут где-то между третьим и шестым местом. Это, пожалуй, несложно. А вот чем закончится завтрашний матч, сказать труднее. Верно?
      — Думаю, это мне понятно.
      — Вот и хорошо. — Тэд вновь обратился к Барни и Тули. Если мне удастся достать вам в помощь еще двух парней, мы сумеем дать прогноз погоды для любого района нашей страны на две—три недели вперед. Как, годится для докторской диссертации?
      — Не знаю, как для диссертации, — сказал я, — но ото как раз то, ради чего я сюда приехал.
      Кафетерий понемногу пустел, а я все рассказывал о штормах в Тихом океане, об отцовских подводных хозяйствах, о гибнущих драгах.
      Тэд внимательно все выслушал, потом сказал:
      — Да, паршивый для тех мест год выдался, это точно. Всегда так при минимуме солнечных пятен. Но вам нужны не долгосрочные прогнозы. Вы нуждаетесь в управлении погодой.
      — Я об этом и просил доктора Россмена, а он сказал, что это невозможно.
      — Правильно… С его точки зрения.
      — А с вашей?
      В кафетерии становилось все тише. Тэд придвинулся ближе к столику и понизил голос.
      — Послушайте, что нужно для того, чтобы управлять погодой? Во-первых, исчерпывающая информация о том, что происходит в данный момент, какая где стоит погода. Этим мы располагаем. Во-вторых, мы должны вносить изменения в погоду там и тогда, где и когда нам нужно. Настоящие изменения, не какие-нибудь трюки. Такие ребята, как Тули и старина Барневельд, выпускают отличные химикалии для засеивания облаков и изменения баланса энергии. А у наших ВВС на орбите есть такие лазеры, с помощью которых можно поджарить яичницу с расстояния в тысячу миль.
      Он отхлебнул глоток кофе и продолжал:
      — В-третьих, мы должны знать баланс энергии атмосферы в глобальном масштабе. Это мы можем сделать уже сейчас. И последнее: мы обязаны располагать точным прогнозом погоды для всех точек Земли на недели, а то и месяцы вперед. Только тогда можно рассчитать, какие изменения мы вызовем. Никто не станет усмирять шторм, если есть хоть малейшая угроза вызвать тем самым снежный ураган во Флориде.
      В чем в чем, а в логике ему не откажешь.
      — Понятно, — сказал я. — Насколько я понял, в настоящее время вы заняты решением именно этой, последней проблемы разработкой точнейших долгосрочных прогнозов.
      — К концу этой недели выяснится, способны ли мы на это. Мне кажется, способны.
      — И ты в самом деле веришь, — спросила Барни, сосредоточенно нахмурившись, — что уравнения турбулентного переноса являются ключом к точному долгосрочному прогнозированию?
      — В них все дело! — настаивал Тэд. — Ты посмотри. Что такое погода? Это же турбулентные потоки воздуха… простая аэродинамика плюс вода. — Он повернулся ко мне и продолжал: — Вода — вот где собака зарыта… В виде пара, дождя, снега или льда. Она способна высвобождать тепло или поглощать его. И что нам совершенно необходимо для прогнозирования — это информация о том, когда и сколько снега или дождя выпадет на нашу долю. Так?
      Я кивнул.
      — Так вот, с точки зрения специалиста по аэродинамике, проблема погоды — в определении пограничного слоя воздуха, прилегающего к поверхности Земли. Но это турбулентныйпограничный слой, что сразу же усложняет проблему. Когда на вас дует ветер, разве вы ощущаете его как постоянный, ровный поток определенной силы? Он налетает порывами, шквалами и не изменяется секунду—другую, не дольше. Потому что он турбулентный!
      — Турбулентный поток, — пояснил Тули, — означает, что движение в нем происходит сразу в двух направлениях — горизонтальном и вертикальном. По всей тропосфере, то есть в нижнем слое атмосферы, воздух находится в постоянном турбулентном движении. Над тропопаузой…
      — Это верхняя граница тропосферы, — дополнила Барни. Высота примерно от двадцати до сорока тысяч футов.
      — Да, — продолжал Тули, — так вот, над тропопаузой находится стратосфера. Воздушный поток там течет почти совершенно ламинарно, он движется горизонтально, с очень незначительными вертикальными колебаниями.
      От всего услышанного у меня голова пошла кругом.
      — Постойте! Кто-то из вас — кто именно, не помню — назвал воздух потоком. Я не ослышался?
      — Потоки могут быть жидкими, газообразными и плазменными, — уточнил Тули.
      — Понятно? — спросил Тэд. — То, что мы называем «погодой», существует только в тропосфере, то есть в турбулентном потоке. Выше тропопаузы нет ни турбулентности, ни погоды.
      — Там струйные течения, — сказал Тули. — Они тоже определенным образом влияют на погоду.
      — Конечно. А еще выше можно обнаружить электрически заряженные слои в ионосфере, и магнитные бури от вспышек на Солнце, и частицы космических лучей, и мало ли еще чего. Но это уже воздействия второго, а то и третьего порядка. На ежедневную погоду у нас здесь, внизу, они существенно не влияют. Хотя могут повлиять на климат.
      — Но все-таки кухня погоды находится в турбулентном слое воздуха? — попытался я внести ясность в собственные представления.
      — Правильно. Поэтому до работ Института Крейчнана, позволивших следить за тем, что происходит в турбулентных потоках, не было реальной возможности предсказывать погоду. Мне удалось использовать работу Крейчнана для прогнозирования погоды. Если все пойдет так, как я это себе представляю, мы действительно сможем научно предсказывать погоду, а не гадать на кофейной гуще.
      — Но как сейчас делаются прогнозы? Они не так уж плохи без всех этих рассуждении о турбулентности.
      Тэд усмехнулся и откинулся на спинку стула.
      — Как они делаются сейчас? По-всякому. Подбрасывают монету, играют в рулетку, ждут появления болей в суставах…
      — Тэд, будь справедливым, — сказал Тули. — Техника прогнозирования опирается в основном на регулярно повторяющиеся наблюдения…
      — Смотрят в окошко, как там погода, — прервал его Тэд, и стараются определить, что будет в ближайшее время. Довольно сложно, но справляются с этой задачей неплохо, только на короткие периоды — день-два, не больше.
      Тули кивнул.
      — Мы сейчас можем видеть весь земной шар благодаря спутникам. А математические модели позволяют метеорологам в деталях и с известной точностью предсказывать, в каком направлении будет изменяться погода на поверхности Земли.
      — Пока еще многое делается впустую, — упорствовал Тэд.
      Тули вновь согласно кивнул головой.
      — Все это довольно запутанно, — сказал я и оглянулся. Только тут я заметил, что в кафетерии, кроме нас, никого нет.
      — Закрывают, — сказала Барни. — Если мы не хотим, чтобы нас вымели отсюда уборщики…
      — В самом деле, пора за работу, — сказал Тэд.
      Мы направились к дверям.
      — А идея об управлении погодой — это серьезно? — спросил я Тэда.
      На бесстрастном лице Тули впервые прорезалась улыбка.
      — Задайте лучше ему вопрос потруднее, например, собирается ли он дышать весь остаток дня.
      — Значит, все решено, — сказал я, когда мы выходили в холл.
      — Если наша схема прогнозирования погоды сработает, — ответил Тэд, — нам потребуется лишь одно…
      — Что именно?
      — Разрешение.
      — Только-то? Так ведь доктор Россмен будет рад предоставить в ваше распоряжение все во имя такого дела.
      Тэд покачал головой.
      — Это новая идея. И что того хуже — не его.
 
      Росла гора. Протяженностью, как Альпы, выше Гималаев, гигантская, невидимая гора воздуха формировалась над Атлантическим океаном в районе между Бермудами и Американским континентом. Холодный, плотный воздух опускался с высоты под влиянием низкой температуры и скапливался над поверхностью океана. Гора росла и ширилась, настоящая гора, увенчанная вершиной. Но она двигалась. Она вращалась по часовой стрелке, закручиваясь в спираль над океаном, ветры из-под ее основания устремлялись вдоль моря и его берегов. Высокое давление придавливало ее, выталкивало ее западные отроги чуть ли не на сотню миль внутрь Американского континента. Теплый субтропический воздух с Карибского моря и Мексиканского залива поднимался на север вдоль восточного побережья, неся с собой тепло и влагу. Часть теплого воздуха, более подвижного и легкого, чем сжатая высоким давлением гора, поднялась над холодной плотной воздушной массой. Вверху она охладилась, водяные пары сконденсировались и облачным душем пролились на землю. Метеорологи заговорили о зоне высокого давления на Бермудах, а люди на улицах Бостона просто сказали: «Весна. Пришла наконец».
 
      Под теплым весенним дождем я вернулся в отель. От скудного завтрака живот подвело, голова раскалывалась при мысли, что я скажу отцу. Еще из машины я позвонил в «Торнтон аэроспейс» и заказал билет на ракету в Гонолулу. Поднимаясь в номер, сказал портье, что не знаю, сколько еще пробуду, заказал обед и вызвал отца.
      — …Вот что сказал Россмен, — подытожил я свой пятнадцатиминутный доклад. — Он готов предоставить в наше распоряжение службу срочного прогноза, но управлять штормами, заставить их менять направление, по его мнению, невозможно.
      Отец нахмурился.
      — Это нас не спасет, Джереми.
      — Знаю.
      Видеофон находился на столике рядом с подносом, на котором принесли еду. Я встал с дивана и прошелся по комнате.
      — Перестань болтаться, сядь, чтобы я мог тебя видеть! — вскричал отец.
      Я сел на подоконник возле тихо жужжащего вентилятора и посмотрел в окно — далеко внизу, на улице, копошился народ.
      — Выходит, нам остается сидеть здесь и надеяться, что Климатологический отдел будет вовремя предупреждать нас о штормах, чтобы мы могли уберечь людей от гибели? — На лице отца отражалась привычная для него мысль: как же много я плачу налогов и как мало за это получаю.
      — Это не все, отец. В Отделе есть люди, которые считают, что управление погодой возможно, но не сию минуту.
      И я рассказал об идее Тэда.
      — Насколько серьезен этот малый? — спросил отец. — Кто он — пустой прожектер и мечтатель или с ним можно иметь дело?
      — По-моему, на него можно положиться. И доктор Барневельд — ты ведь знаешь, он лауреат Нобелевской премии, — кажется, поддерживает Тэда. Так что это не похоже на бред сумасшедшего.
      — Ученые могут заблуждаться, даже лауреаты Нобелевской премии.
      — Все может быть. Не остаться ли мне здесь еще на некоторое время и посмотреть, что из этого выйдет? Тэд способен добиться того, в чем мы так нуждаемся. Даже его долгосрочные прогнозы сами по себе могут оказаться весьма полезными для нас.
      Отец кивнул.
      — Согласен. Правда, я не уверен, что это твое дело — следить за ним. Уж очень ты далеко от дома, малыш.
      — Я могу сам о себе позаботиться, да и родственники тут близко — несколько минут езды на машине.
      — Ты еще не встречался с дядюшками и тетей Луизой?
      — Нет еще. Но я к ним обязательно заеду.
      — Непременно. Было бы скверно, если бы ты, будучи в Бостоне, не нанес им визита, — несколько вымученно согласился отец. — Передай им привет от меня. И смотри, не переборщи с этой проблемой погоды.
      — Да, сэр.
      — И постарайся сблизиться с этим Марретом — он, может, и чокнутый, но, судя по всему, он — наша единственная надежда.
      «Сблизиться» с Тэдом оказалось делом не таким уж легким: с утра он торчал в Технологическом институте, днем — в Климатологическом отделе, а вечерами обычно работал то тут, то там. Он вечно пребывал в движении.
      Барни подсказала мне, что субботнее утро Тэд обычно проводит на спортивных площадках в Кембридже, недалеко от дома.
      Там я его и изловил, в небольшом зале рядом с главной баскетбольной площадкой, когда он давал урок фехтования Тули. В белом костюме и фехтовальной маске он был похож на громоздкого, малоподвижного гладиатора. Мне подумалось, что Тули ничего не стоит обойти его. Но оказалось, что в бою Тэд движется с мягкой грацией леопарда.
      — В колледже увлекался бейсболом, был полузащитником, объяснил он, когда они кончили упражняться. По лицу его стекал пот. — Там мне и покалечили нос. А когда служил в ВВС, мой капитан приохотил меня к фехтованию: он любил фехтовать, научил меня, теперь я учу Тули. Пытался втянуть в это Барни, по се хватило всего на несколько недель. А здорово! Вы должны попробовать.
      Когда мы выходили из зала, Тули сказал:
      — Через субботу мы с ним занимаемся каратэ. Тут уж я учитель, а он — ученик.
      — В каратэ мало движения, — пожаловался Тэд, вешая на плечо спортивную сумку, — почти все время уходит на упражнения и восточные церемонии…
      Пока мы шли к раздевалке, Тэд неожиданно предложил:
      — Как насчет того, чтобы поплавать наперегонки? У нас еще двадцать минут в запасе. Пошли, Джерри, костюм мы вам раздобудем.
      Я с радостью согласился. Мы проплыли две дистанции, и я его легко обошел.
      — Рыба окаянная! — завопил он, брызгаясь водой. — Совсем забыл, что вы островитянин. Ладно, давайте еще разок.
      Для него это был вызов, он не мог успокоиться. На шестой дистанции он уже поравнялся со мной. У него была неправильная координация движений, но он брал силой, и шел уже наравне со мной, след в след.
      — Похоже, вы можете все, — сказал я, когда мы вылезли из бассейна.
      — Нет смысла пытаться делать что-либо, пока но научишься делать это правильно, — ответил он.
      Пока мы одевались, Тули спокойно рассказывал мне:
      — Он из тех, кто если делает что-нибудь, то делает это лучше всех или не делает вовсе. Он уже почти так же хорошо владеет приемами каратэ, как я, хотя я овладевал этим искусством годами, а он — всего несколько месяцев.
      — Удивительный человек, — сказал я.
      — Когда в прошлом году я впервые пришел в Технологический, — продолжал Тули, — один лишь Тэд хорошо меня принял. Я ужасно говорил по-английски. Он снял квартиру вместе со мной и потратил два месяца, чтобы поставить мое произношение. Таких, как он, мало.
      Когда мы оделись, Тэд предложил перекусить.
      — Прямо здесь, в Кембридже? — спросил я.
      Он кивнул.
      — Мне нужно кое с кем встретиться в Бостоне, — солгал я.
      Пожав плечами, он сказал:
      — В таком случае пока, — и направился к выходу.
      — Я хотел спросить, — едва поспевая за ним, спросил я, как продвигаются дела с длительным прогнозом?
      Он улыбнулся.
      — Пока что здорово. Подсчеты, которые я делал собственноручно в середине недели, как будто оказались правильными. Сегодняшний утренний прогноз местного Бюро погоды совпадает с моим — только мой, конечно, более детально разработан.
      — И к тому же был готов три дня назад.
      — Четыре. В нашем распоряжении сейчас компьютер Технологического института, с его помощью мы разработаем детальный прогноз погоды на следующую неделю. Сегодня ночью должны закончить расчеты. Потом предстоит собачья работа — все выверить… для всей страны на восемь дней, от воскресенья до воскресенья.
      — Не забудь, в твоем распоряжении половина Метеорологического отдела института и три четверти компьютеров нашего Климатологического отдела, — сказал Тули, распахивая двери раздевалки.
      — Так много? Это хорошо, они все нам понадобятся. Даже может не хватить.
      — А Россмен знает об этом? — спросил я.
      Тэд подмигнул:
      — Надеюсь, нет. По крайней мере пока. Если он узнает, сколько человеко-часов мы уворовываем для нашего контрабандного дела…
      — Некоторые восточные методы, к которым мы прибегаем, могут показаться ему нежелательными, — сохраняя бесстрастное выражение лица, добавил Тули.
      — К пятнице у нас будут готовы прогнозы погоды для всей страны на целую неделю вперед. Тогда я и скажу об этом Россмену… Если получится.
      — Почему бы нам не отпраздновать такое событие? — предложил я. — На уик-энд мы могли бы поехать в Торнтон.
      — Торнтон?
      — Мое фамильное гнездо в Марблхэде.
      Тэд взглянул на Тули.
      — Прекрасно. А почему бы не поехать? Вполне вероятно, что в следующей уик-энд праздник состоится.
      Мы скрепили договор рукопожатием, и я сказал, что попрошу и Барни принять участие в празднестве.
      — Я сам поговорю с Барни, — сказал Тэд, и в его голосе прозвучала не то, чтобы враждебность, нет, но было в нем слишком много жесткой решительности.

4. БАРНИ