В эту бесснежную, суровую зиму я действовал согласно стратегии, предложенной Тэдом. Приходилось много ездить и много говорить, останавливаться в самых разных отелях, питаться в случайных ресторанах. По утрам, просыпаясь, я с трудом вспоминал, в каком городе нахожусь и какой сегодня день недели. Но молодые инженеры и ученые стали мало-помалу стекаться в «Эол». Они приезжали по одному, по двое, останавливались у нас на несколько дней, смотрели, слушали Тэда и Тули и возвращались обратно с новым блеском в глазах. К марту у нас уже были официальные запросы из нескольких фирм, которые изъявили желание сотрудничать с нами.
 
      Это был обломок величиной с кулак, не больше. Тысячи веков он обращался вокруг Солнца, не сближаясь ни с каким телом более, чем на двадцать миллионов миль. Но, следуя своими путями, далекое Солнце и планеты оказались расположены так, что обломок сошел со своей извечной орбиты и на несколько миллионов миль приблизился к Земле. Этого было достаточно, чтобы притяжение Земли захватило маленький камень, он приобрел дополнительную скорость и стал «падать» на голубую планету. Со скоростью двенадцать миль в секунду он влетел в атмосферу Земли и породил ударную волну, раскалившую воздух вокруг. Сам обломок стал испаряться, и к тому времени, когда до поверхности земли оставалось двадцать пять миль, успел превратиться в микроскопическую пыль. В течение нескольких дней пыль выпадала на землю. Мельчайшие частицы ее плавали над территорией Среднего Запада США, и их вымыло из атмосферы дождем. Так они достигли земли — в каплях дождя — и были унесены в море. Но над Новой Англией пыль носилась еще много дней. Казалось, все условия благоприятствовали дождю: в воздухе было достаточно влаги, присутствовали частицы пыли, ветер дул с океана. Но дождя так и не было.
 
      — Итак, вы все-таки продержались целый год, — сказал отец.
      Он был явно доволен, но вместе с тем и удивлен. Я мог судить об этом по выражению его лица, когда он вызвал меня к видеофону.
      — Тебя это, кажется, удивляет?
      — Да.
      Откинувшись на спинку вращающегося кресла и сложив руки за головой, я кивнул:
      — Меня самого это удивляет… немного.
      — Долгосрочные прогнозы оказались очень точными, — сказал отец. — Весна опять выдалась очень трудная, как и в прошлом году, но разработки идут без помех. Мы даже сумеем окупить прошлогодние потери.
      — Тэд работал над этими прогнозами не разгибаясь.
      Отец хмыкнул.
      — Он еще не разорил тебя?
      — Как видишь. Пытался несколько раз, но мы пока держимся. Сейчас Тэд составляет прогнозы на две недели вперед. Я пытался выжать из него четыре недели, но он уперся. Он сосредоточил все силы и средства на управлении погодой.
      — А месячные прогнозы были бы очень и очень кстати.
      — Знаю. Но Тэд стоит на своем. Мы составляем прогнозы на две недели и делаем общие климатические прогнозы на девяносто дней — предсказываем средние температуры и количество осадков для данного района, прослеживаем направления штормов.
      — Да, я видел. Хорошая работа.
      — Каждую среду мы выпускаем двухнедельные прогнозы — это частично покрывает наши расходы. Предсказания на девяносто дней выходят раз в месяц. Чтобы расширить круг работы, нам потребуется дополнительное техническое оборудование и люди, а этого мы пока не можем себе позволить. Тэд сколотил небольшую группу людей, которые, как ты сам понимаешь, занимаются только исследованиями в области воздействия на погоду.
      — Это ясно.
      — Не думай, пожалуйста, что Тэд заперся в башне из слоновой кости, отец. Когда случается какой-нибудь затор с прогнозированием, он бросает свои исследования и помогает наладить работы. И он тратит массу времени на демонстрацию наших возможностей потенциальным клиентам. Он — наша палочка-выручалочка на все случаи жизни.
      — Похоже, дела у вас идут хорошо.
      Отец прямо-таки сиял от гордости за наши успехи.
      — Пока держимся. Мы подписали контракты с четырьмя фирмами, не считая «Торнтона», и ведем переговоры еще с тремя.
      — Итак, подведем итоги. Ты поставил фирму на ноги. Работа твоих друзей приносит прибыли. И этот год не прошел для тебя впустую — ты получил опыт… и развлекся. А теперь я хочу, чтобы ты вернулся домой, сын. Ты мне нужен здесь.
      — Домой? — Я резко наклонился и схватился руками за край стола. — Но я…
      — Твое дело — «Торнтон пасифик», Джереми. Вовсе не эти погодные бирюльки.
      — Но не думаешь же ты, что я сейчас сорвусь и брошусь домой?
      — Именно так я и думаю, — твердо сказал он. — Ты нужен дома, которому всем обязан.
      — Я не могу сейчас уехать отсюда.
      — Не можешь или не хочешь?
      — Ты приказываешь мне вернуться домой?
      — А ты хочешь, чтобы я это сделал?
      К этому времени я уже сидел на краешке кресла, и мы не отрываясь смотрели друг на друга.
      — Послушай, отец, Джереми Торн Первый вложил свои деньги в строительство клиперов, хотя все его друзья и советчики были за строительство канала Эри. Дед — Джереми Торн Второй — вовлек семейство в создание самолетов. Сам ты отправился на Гавайи и занялся глубоководными разработками. Вот и я, следуя семейным традициям, остаюсь здесь, и дело моей жизни — управление погодой.
      — Но это же немыслимо!
      — Такими же в свое время казались самолеты и морские драги.
      — Ну хорошо же, глупый упрямец! — вскричал отец. — Но не рассчитывай, что, как только твои грезы улетучатся, ты найдешь прибежище дома! Ты теперь предоставлен самому себе, и не жди от меня ни помощи, ни совета.
      — Не теми ли же словами дед провожал тебя на Гавайи?
      Отец прервал связь. Экран погас. Я был предоставлен самому себе.
      И я был счастлив! До «Эола» я никогда не работал по-настоящему, не вгрызался в дело так, что не оставлял его, пока не доводил до конца. Теперь я работал днем и ночью. Я проводил больше времени на работе, чем у себя в номере. Я забыл, когда последний раз смотрел телевизор, ходил на паруснике и даже — когда был в Торнтоне. Но, кажется, никогда еще не было мне так хорошо, как в то время, когда мы ставили на ноги «Эол», — у меня было такое чувство, что я наконец обрел самого себя.
      Примерно через неделю после моего разрыва с отцом ко мне в кабинет заглянул Тэд.
      — Еще работаешь?
      Я оторвал взгляд от контракта, который лежал передо мной.
      — Да вот, продираюсь сквозь словесные дебри.
      — Привел подругу, тут она. Пригласил ее поужинать, а она захотела зайти, поздороваться. Не видела тебя, считай, две недели.
      — Барни? Где она?
      — Там у меня, с Тули.
      — И Тули еще здесь? Что вы там делаете так поздно?
      Тэд небрежно прислонился к косяку двери — его высокая фигура заполнила почти весь дверной проем.
      — Занимались кое-какими расчетами. По засухе. Барни их проверяет.
      Я закрыл папку с делами и сунул ее в корзинку на столе.
      — Что, особые расчеты? — спросил я, поднимаясь из-за стола. — Наверное, смогла бы справиться и наша группа программистов.
      — Они сверяли. Барни перепроверяет… и одновременно смотрит, нет ли в работах Россмена чего-либо подобного.
      Через холл мы прошли к Тэду. У него не было собственного кабинета: комната была такая большая, что в ней свободно разместился бы теннисный корт. И чего только в ней не было: письменный стол, к которому с одной стороны примыкал еще один стол, а с другой — электронный пульт управления, несколько полок для бумаг, драное конторское кресло, которое Тэд каким-то образом увел еще из ВВС, стол для совещаний и вокруг пего — стулья самой различной формы и цвета, на подоконниках — не менее четырех кофеварок. За окном виднелась небольшая автоматическая метеостанция.
      Всю стену напротив двери занимало любимое детище Тэда экран с картой Соединенных Штатов Америки. Он корпел над ней несколько недель кряду, прежде чем добился нужного результата.
      Когда мы вошли, Тули и Барни сидели за столом для совещаний и листали заметки — половина из них была напечатана компьютером, половина исписана неразборчивым почерком Тэда.
      Барни взглянула на нас.
      — Как поживаешь, Джерри?
      — Прекрасно. А ты?
      — Она в хорошей форме, сразу видно, — вмешался Тэд. — Ну, как там с расчетами, Барни?
      — Не нашла сколько-нибудь явных ошибок, — сказала она, пожав плечами. — Но времени хорошенько все проверить не хватило.
      — Можешь воспользоваться нашим компьютером, — предложил Тэд.
      Как всегда бесстрастно, в разговор вступил Тули:
      — Компьютер работает днем и ночью, без перерыва. Он лишен человеческих слабостей, таких, например, как потребность в сне.
      — Что ж, прошу оказать мне любезность, — размахивая руками, сказал Тэд. — Я буду чувствовать себя спокойнее, если расчеты проверит Барни.
      — Может, отложим до завтрашнего вечера? — спросила Барни.
      — После ужина, — сказал я.
      — Прекрасно, поужинаем вместе, — резюмировал Тэд.
      — Может быть, кто-нибудь из вас все-таки скажет, чем это вы тут занимаетесь? — спросил я.
      Вместо ответа Тэд подошел к пульту управления и нажал несколько кнопок. На засветившемся экране появилась карта погоды: линии и символы показывали состояние воздушных масс и штормовые ячейки над страной и данные о погоде во всех крупных городах.
      — Вот как выглядит обстановка сейчас, — пояснил Тэд. Цифры в правом углу внизу указывают на количество осадков в Новой Англии. В нынешнем году дождей выпало почти вполовину меньше нормы.
      — И снега тоже, — негромко добавил Тули.
      — Расчеты, которые я тебе показывал, — продолжал Тэд, присев на край письменного стола, — это общий прогноз погоды для Новой Англии до конца года — срок, на который я смог получить хотя бы приближенные данные.
      — Семь месяцев, — сказала Барни. — Тут надежность не так уж высока.
      — Может, и не так высока, но взгляните-ка сюда.
      Тэд поиграл контрольными кнопками, и мы увидели, как на весь континент легла модель развития погоды. Из тропиков поднимались потоки теплого воздуха, то тут, то там вспыхивали символы вечерних гроз, прохладные массы воздуха спускались с севера и запада, гоня перед собой линии шквалов. Можно было видеть, как осень захватывает страну, как на побережье Флориды и Мексиканского залива устремляются ураганы. А потом в северные районы страны пришла зима с ее холодным арктическим воздухом — на это указывали символы в виде маленьких снежинок.
      — Вот и тридцать первое декабря, — сказал Тэд, когда карта перестала меняться. — С Новым годом, с новым счастьем!
      — Какое уж там счастье, — сказал Тули, — если наши расчеты по осадкам оправдаются.
      Я взглянул на цифры: в Новой Англии выпадет меньше половины нормы дождей.
      — Грядет засуха, — сказал Тэд. — И тяжкая. Этому району страны придется туго. А Средний Запад в это время будет залит водой!
      — И что же ты намерен предпринять? — спросила Барни.
      — Не допустить этого.
      — Но как?
      — Не знаю… пока. Но именно эта задача станет основным делом лаборатории.
      — Для работы над такой масштабной проблемой нам потребуются соответствующие ассигнования, — сказал я.
      — Мы будем заниматься проблемой, — твердо заявил Тэд. Деньги — твоя забота. Конечно, хорошо, если найдутся люди, готовые платить нам за нашу работу. Но что бы там ни было, мы будем над этим работать! — Он обратился к Барии: — Россмен хоть что-нибудь делает в этом направлении?
      — Насколько мне известно, нет. Разумеется, официальные прогнозы не распространяются на такое отдаленное будущее.
      — А неофициальные?
      — По-моему, он пытается освоить твою методику прогнозирования погоды. Создал небольшую группу людей, работающих только на него. Все держится в глубокой тайне. По крайней мере мне никто ничего не рассказывает.
      Тэд ничего не ответил, но лицо его стало озабоченным.
      В тот вечер я возвращался в отель по слайдвею. Было тепло, безоблачное звездное небо казалось затканным тончайшим лунным серебром. А мне хотелось, чтобы шел дождь.
      Пока Тэд изыскивал средства борьбы с засухой, я решил провентилировать политический климат в Новой Англии. Не составило труда понять, что большинство государственных служащих всех шести штатов рассматривают засуху как явление тревожное, но серьезного значения ей не придают. Не нашлось среди них никого, кто был бы сильно этим озабочен: опреснительные установки гарантировали приморские города от недостатка воды и водохранилища во внутренних районах страны пока еще пребывали в приличном состоянии. Но намечалась конференция Директоров Управлений по ресурсам Новой Англии, одна из серии региональных встреч представителей различных департаментов, проводимых правительствами штатов. Эта конференция предназначалась для тех, кого беспокоило состояние природных ресурсов, в частности воды.
      Я нашел Тэда в лаборатории Тули.
      — Конференция состоится в первый уик-энд после Дня независимости.
      — Убить субботу и воскресенье на разговоры с кучкой бюрократов? — раздраженно воскликнул Тэд.
      — На разговоры с людьми, которые могут заинтересоваться твоей идеей предотвращения засухи, — сказал я. — Если, конечно, тебе удастся уговорить их.
      — Если мне удастся? Еще и оскорбляешь, босс! Ладно, если тебе так хочется фейерверка на славный День независимости, будет тебе фейерверк!
      Пришлось немало потрудиться, чтобы наше выступление включили в программу конференции. В конце концов я был вынужден прибегнуть к помощи конгрессмена из Линна: он был членом Комитета по науке и природным ресурсам и одним из организаторов конференции.
      Но самым сложным оказалось убедить Тэда подготовить доклад, который был бы понятен всем, и неспециалистам в том числе. В первом варианте его выступления пятьдесят минут отводилось на то, чтобы с помощью слайдов объяснить аудитории, что такое наука метеорология. Все мы пытались уговорить его выбросить из выступления эту часть.
      — Нужно проще, — убеждал я его. — Эти люди понятия не имеют о том, что такое метеорология. А следить за твоей мыслью трудно даже мне.
      Он, как упрямый ребенок, уселся на диван у меня в кабинете и обхватил себя руками.
      — Вы что, хотите, чтобы я рассказывал им сказки?
      — Правильно! Совершенно правильно! — воскликнул я. Расскажи им сказки… да пострашнее! Покажи им, какой ужас эта засуха. А потом постарайся их убедить, что способен справиться с нею.
      — А мы имеем на это право? — спросил Тули.
      — Когда приходится иметь дело с людьми, ничего не смыслящими в существе проблемы, — сказала Барни, — с ними нужно говорить на языке, который до них дойдет.
      — Будь по-вашему, — сказал Тэд, — но предупреждаю: это будет не научный доклад, а представление.
 
      Представьте, что вся энергия бури передается бешено вращающейся воронке, так что скорость ветра достигает нескольких сотен миль в час, а воздух внутри воронки становится разреженным, как высоко в горах. Такие ветры напирают на дома с силой в тысячи фунтов на квадратный фут. А по пятам за ветром следует зона пониженного давления, и она заставляет взрываться дома, стены которых выдавливаются наружу под напором воздуха внутри, имеющего обычное давление. Превосходное оружие, особенно в густо населенном городе, представляет собой эта «вихревая нить»! Ее называют торнадо.
      В Талсе стоял серый промозглый день, над городом низко нависли тяжелые, плотные тучи. Как показывала карта погоды, с северо-запада двигался сильный холодный фронт, проникая в толщу влажного тропического воздуха. Бюро погоды объявило тревогу — надвигался торнадо. Самолеты сбросили реактивы на некоторые облака, пытаясь развеять их до того, как разгуляется опасная стихия. А тем временем в торговом центре было полно людей: приближался День независимости, все магазины будут закрыты. Из тучи неожиданно вытянулся столб смерча; он извивался из стороны в сторону, подобно огромной змее, изрыгая молнии. Коснувшись озера, он в мгновенье ока осушил его до самого дна, перескочил через стоянку автомашин и очутился среди зданий магазинов. Они буквально взорвались. Все это произошло в течение тридцати секунд. В итоге сорок два человека погибли, более ста получили ранения. Смерч исчез так же внезапно, как появился, тучи рассеялись. Солнце осветило пять акров опустошенной земли.
 
      Последствия торнадо мы с Тэдом увидели в новостях по телевидению, во время наших последних приготовлений к конференции, которая должна была состояться утром четвертого июля.
      — Вместо того чтобы учесть печальный урок и серьезно заняться проблемой управления погодой, — пробормотал Тэд, тыча пальцем в экран, — они предпочитают отсиживаться и полагаться на волю случая.
      Конференция проходила в малоизвестном отеле в горах Беркшира. Мы пролетали над красивыми лесистыми холмами и волнующимися под ветром полями. Но чем дальше на запад, тем чаще на зеленом ковре встречались коричневые заплаты. Вспыхивали на солнце озера и пруды, но нашему взору открывались грязные скалистые берега, которые обычно прятались под водой.
      — Высохшее ложе реки, — показал мне Тэд. — И вон еще одно.
      — Да, это уже довольно серьезно, — сказал я, вглядываясь в песчаные серпантины, прежде бывшие водными потоками.
      — Это еще что! — протянул Тэд. — То ли будет через месяц—другой. А на следующее лето…
      — Но настолько далеко ваши прогнозы не доходят.
      — Такого рода тенденции в погоде наблюдаются обычно лет пять, не меньше, если только не случится чего-нибудь сверхъестественного… например, возможности воздействовать на погоду.
      Отель гудел как пчелиный рой: участники конференции прибыли из всех шести штатов Новой Англии, а также из Нью-Йорка и Вашингтона. Мы появились в ту минуту, когда у отеля проводилась короткая церемония в честь Дня независимости.
      Пока мы пробивали себе путь к одному из четырех ресторанов, Тэд ворчал:
      — Никогда в жизни не видел под одной крышей столько политиканов.
      Мы наскоро перекусили, после чего попросили администратора проводить нас в аудиторию, где нам предстояло выступать. Комната оказалась небольшой, без окон. В одном ее конце был установлен проектор для демонстрации слайдов, в другом — экран.
      — Рано пришли, — сказал Тэд, когда администратор закрыл за собой дверь. — Никого нет.
      — Я подготовлю слайды.
      Я закладывал в кассету последний слайд, когда дверь открылась и вошел человек лет тридцати пяти.
      — Джим Деннис, — представился он, протягивая нам руку.
      У конгрессмена Денниса было приятное, чуть красноватое круглое лицо, спокойная улыбка и глаза, которые, казалось, могли заглянуть в самую суть вещей. Он был примерно моего роста, среднего сложения.
      — С чего это конгрессмен из Линна обеспокоен засухой? — спросил Тэд. — Ведь в Линне имеется опреснительная установка.
      Деннис ответил не сразу.
      — Я бы не сказал, что я обеспокоен, скорее, меня это касается, поскольку я состою в секретариате Комитета по науке. Мы слышали, как кое-кто сокрушался по поводу засухи, но эксперты нас уверяли, что никаких, подчеркиваю, никаких проблем с засухой нет. Чем дальше, тем громче убеждали они, что нет оснований для тревоги, особенно в прошлый месяц. А вот вы, кажется, считаете, что основания есть.
      — Не доверяете экспертам? — резко спросил Тэд.
      — Особенно, когда они что-нибудь так дружно утверждают, улыбнулся Деннис.
      Через несколько минут стали собираться наши слушатели. Деннис всех их знал и представлял нам по мере того, как они входили в комнату. Когда началось заседание, за столом сидело одиннадцать человек. Все они представляли сельскохозяйственные департаменты Новой Англии, за исключением одного, мистера Арнольда из Бостонского Бюро погоды.
      «Из новеньких, — написал мне записку Тэд. — Никогда прежде не видел его в Климатологическом».
      Когда все наконец расселись, Тэд приступил к докладу. Слайды в основном представляли собой фотоснимки нашей карты-экрана. Глядя на них, можно было ясно видеть районы, на которые распространялась засуха. Судя по их масштабам, к концу года положение ухудшится.
      — И это еще не самое страшное, — суммировал Тэд. — Дальше будет хуже.
      — Минутку, — произнес мистер Арнольд, худой мужчина с резкими чертами лица и намечающейся лысиной, которую он тщательно прикрывал прядями волос.
      Тэд выключил проектор. В комнате зажегся свет.
      — Насколько можно верить вашим прогнозам? — спросил Арнольд. — Шесть месяцев — слишком большой срок, чтобы делать конкретные выводы.
      — Нашими прогнозами пользуются шесть крупных фирм. Разумеется, предсказания на полгода не столь точны, как наши двухнедельные прогнозы, тем не менее они отражают основное направление. Засуха задержится у нас здесь надолго.
      — Между двумя неделями и шестью месяцами — большая разница.
      Тэд с побагровевшим лицом медленно направился к креслу Арнольда. Но, прежде чем он успел что-либо произнести, я вмешался в разговор.
      — По-моему, наш метод прогнозирования погоды дает гораздо более детализированную картину, чем метод Бюро погоды, поэтому, полагаю, предсказания на шесть месяцев вперед окажутся куда точнее, чем об этом можно судить по первому впечатлению.
      Тэд, склонившись над Арнольдом и едва сдерживая гнев, раздельно произнес:
      — В понедельник утром я пришлю каждому из вас наш обычный прогноз за неделю вперед. В нем будут указаны с абсолютной точностью, час за часом, погодные условия на четырнадцать дней для каждого района Новой Англии. Сравните его с любым другим прогнозом — вы не обнаружите ни одного, который по точности и деталям мог бы тягаться с нашим!
      — Но это не входит в повестку дня конференции, — вмешался один из присутствующих. — Я не понимаю, каким образом засуха может нам повредить. У нас есть заводы-опреснители. Недостатка в воде не может быть — мы ведь черпаем ее из океана.
      — Это годится для вас, в вашем Род-Айленде, — сказал его сосед. — Одна опреснительная установка покрывает все ваши нужды. А мы в Нью-Гэмпшире уже ощущаем нужду в воде. Скотоводы да и некоторые промышленники жалуются на ее плохое качество и на нехватку.
      — Такая же картина и здесь, в западном Массачусетсе, согласился мужчина, сидевший напротив. Размахивая длинной сигарой, он добавил: — По мнению деятелей из Вашингтона, еще один завод-опреснитель появится у нас не раньше, чем через два года. К тому времени мы все разоримся.
      — Но это вопрос содержания и контроля водных запасов, разве не так? — возразил представитель Род-Айленда. — Вокруг полно воды. Ваша задача — перестать ее транжирить.
      В спор вмешался конгрессмен Деннис:
      — Многие годы специалисты работают над проблемой запаса и хранения воды, и в этом направлении достигнуты немалые успехи. И сейчас делается все возможное, но, конечно, сразу всего не решишь. Проблема в другом: если, как утверждает мистер Маррет, засуха у нас надолго, может случиться так, что воды просто не будет хватать.
      — До сих пор мы используем только семь процентов влаги, выпадающей в виде дождей, — заявил Арнольд. — Остальная вода уходит в море.
      — Возможно, так оно и есть, — спокойно согласился Деннис. — Но в настоящее время большего мы но умеем.
      Тэд вернулся на свое место.
      — Ну что ж, взглянем фактам в глаза. Все ваши труды по очистке воды и контролю за загрязнением практически не привели ни к чему из-за роста населения и промышленности. Вы старались изо всех сил, а проблема как была нерешенной, так нерешенной и осталась. А теперь надвигается засуха, и она окончательно выбьет почву из-под ваших ног. Если в ближайшее время не произойдет сколько-нибудь существенных изменений, вам придется сесть на строгий водный рацион.