Наверное, у меня было шоковое состояние, когда мы вывалились из кабинета Россмена. Я совершенно не помню, о чем мы говорили, что делали. Помню только взбешенного Россмена, его перекошенное от злости лицо, упрямое сопротивление Тэда. Как я добрался до отеля, не знаю, опомнился, лишь открыв дверь своего номера.
      Я, наверное, довольно долго сидел неподвижно. Зуммер видеофона возвратил меня к действительности.
      — Да, — откликнулся я, только теперь осознавая, что в комнате темно. Вдали, на фоне красного заката, возвышались башни Бэк-Бэя.
      Экран не сразу высветил лицо Барни.
      — Джерри, что делать? Тэд очистил свой стол и ушел.
      — Ты где?
      — В Отделе. Я… Что будет с Тэдом?
      Она заплакала.
      — Ну, не падай духом. Еще не конец света.
      Покачав головой, она сказала:
      — Ты просто не понимаешь. Для Тэда это катастрофа. С его карьерой покончено.
      — Оттого, что он потерял место? Но ведь…
      — Да не место он потерял! Он потерял возможность делать то, что хочет, — это было возможно только в Климатологическом! А теперь Россмен вообще закроет перед ним двери всех государственных институтов.
      Об этом я не подумал.
      — Ну, а частные предприятия? Во многих фирмах есть метеорологические службы. На аэролиниях моего дядюшки Лоуэлла, например. И платят там гораздо больше, чем в государственных учреждениях.
      — Но они не занимаются управлением погодой… или хотя бы долгосрочными прогнозами.
      — Может быть, они и могли бы… кто знает.
      — И как ему теперь быть с институтом? До сих пор Отдел оплачивал его занятия там. Теперь, когда его уволили, он не сможет платить за учебу и вообще… Россмен не даст ему рекомендации и… Нет, Джерри, никакой надежды нет, никакой!
      — Подожди, — сказал я, — не надо отчаиваться. Выход всегда найдется, как бы плохо нам сейчас ни было. Помню, отец как-то сказал: «Упорство и труд все перетрут».
      Она замолчала. Я наблюдал за выражением ее лица: оно было похоже на лицо девочки, которой очень хочется казаться храброй и она изо всех сил старается не расплакаться.
      — И не то, чтобы я всегда была такая уж размазня, — немного помолчав, сказала Барни, — просто сейчас ума не приложу, что делать.
      «Ну вот, — подумал я, — легко было говорить, теперь пришла пора действовать». Впервые в жизни я почувствовал на своих плечах груз ответственности.
      — Где сейчас Тэд?
      — Не знаю. Возможно, едет к себе домой.
      — Так вот, постарайся уговорить его приехать сюда, ко мне. И сама приезжай. И захвати Тули. Хорошо бы нам всем собраться вместе.
      — Но что мы будем делать?.
      — Еще не знаю, что мы будем делать, — ответил я, — но точно знаю, чего мы делать не будем. Мы не будем предаваться унынию и воображать, что наступил конец света.
      Было уже совсем темно, когда они приехали ко мне. Тэд был мрачен. Я впервые видел его таким.
      — Взгляните-ка на них, — сказал он, подойдя к окну и наблюдая за потоком прохожих на ярко освещенной улице. — Ходят взад-вперед в своих пластиковых одеждах, с приемниками в ушах, слушают передачи с Луны. Но они ведь столько же смыслят в управлении погодой, сколько смыслил пещерный человек! — Он повернулся к нам лицом. — Знаете, когда я ходил в садик, отец как-то взял меня в кино. На какую-то мультяшку в сопровождении классической музыки — она называлась «Ученик чародея». Герой этого фильма стоял на вершине скалы и творил чудеса: вызывал молнию в тучах, волну, бившую о подножие скалы… Вот тогда-то, наверное, и зародилось во мне желание властвовать над погодой.
      Он улыбнулся несвойственной ему застенчивой улыбкой.
      — Ребячьи грезы. Смешно, а?
      Барни вернула нас к действительности.
      — Тэд, ты в Технологическом с кем-нибудь разговаривал?
      Он ответил:
      — С профессором Мартингейлом. Обещал все устроить, так что степень свою я получу, если затяну ремень потуже и до июня буду перебиваться с хлеба на воду.
      — А потом? — спросил я.
      — Возможно, останусь преподавать в институте. Или вернусь в ВВС. Не умирать же с голоду.
      — Это не выход из положения, — сказала Барни. — Тебя никогда не удовлетворит преподавание по чужим учебникам.
      — Да, я бы сказал, утешительного мало.
      Тэд отошел от окна и сел на диван рядом с Барни.
      — Я не могу предложить многого, — сказал я. — Но по крайней мере пусть тебя не беспокоит, на что ты будешь жить до июня, Тэд. Об этом я позабочусь…
      — Ну нет, — решительно возразил он. — Спасибо, Джерри, но, пожалуйста, не надо. Благотворительность не для меня… хотя бы пока.
      — Но…
      — Никаких «но». Сладкой жизни вплоть до июня ждать не приходится. Что ж, в самом деле подтяну ремень потуже, но степень получу. Самое сложное начнется потом.
      — Поступишь в «Торнтон».
      — Думал об этом. Но в вашей фирме нет отдела для моей темы.
      — Тогда мы начнем новое дело.
      — Что?!
      Я и сам был удивлен не меньше их. Эта мысль пришла мне в голову, видимо, уже несколько часов назад, но осознал я ее только сейчас.
      — Конечно, а что? Создадим новую фирму. Долгосрочные прогнозы — очень даже прибыльная вещь. Мы на них такие деньги заработаем! Начнем собственное дело при поддержке «Торнтона».
      Впервые за весь вечер лицо Барни озарилось радостью надежды.
      Почти всю ночь напролет мы обсуждала новую идею. К рассвету заинтересованные стороны пришли к согласию по всем пунктам. Основной продукцией новоиспеченной фирмы должны были стать долгосрочные прогнозы. Мы не собираемся конкурировать с Бюро погоды по регулярным прогнозам, мы будем продавать собственные предсказания погоды — на две недели вперед, по меньшей мере — частным предприятиям, промышленным концернам и тому подобным клиентам.
      Самым важным для Тэда было то, что ему предоставлялась полная свобода в проведении широкой программы исследований в области управления погодой. Это было нашей главной задачей, целью, к которой мы все стремились. «Торнтон» поставит нам административных работников, руководителей отделов, бухгалтеров — словом, штат, который призван обеспечить прибыльность предприятия. Тэд подберет научно-технических работников, наладит службу долгосрочных прогнозов и затем сосредоточит все свое внимание на управлении погодой.
      — Первым я зачисляю в штат восточного кинетика, голос моей совести, — сказал Тэд.
      Тули, который, скрестив ноги, сидел на полу возле дивана, в знак благодарности склонил голову.
      — Я смиренно принимаю эту честь… Разумеется, если жалованье и наградные меня устроят.
      Я прервал его:
      — Об оплате не беспокойся. «Торнтон» платит куда лучше, чем государство.
      Тэд с интересом взглянул на меня.
      — Ха, а я и не подумал о деньгах. Я могу разбогатеть!
      Барни рассмеялась.
      — А как обстоят дела с оплатой труда программистов?
      — Нет, тебя мы не возьмем, — решительно заявил Тэд. — Ты остаешься в Климатологическом.
      Она широко раскрыла глаза.
      — Что ты имеешь в виду?
      — Кто-то должен оставаться в Отделе… следить за Россменом. Голову даю на отсечение, ему наша фирма не понравится.
      — Но каким образом он может ей напакостить?
      — Не знаю. Вот почему я и хочу, чтобы ты последила за ним.
      Барни не стала пререкаться, но опустила голову и нахмурилась.
      А Тэд продолжал:
      — Послушай, но это же не менее важно, чем создание новой компании. И мы будем видеть друг друга чуть не каждый день. А если дело лопнет, у тебя хотя бы сохранится приличное положение в Отделе.
      Барни упорствовала в своей обиде.
      — Ну и, наконец, ты должна подумать о дяде.
      — Я и так буду заботиться о нем, где бы я ни работала, сказала она. — Все равно, пока я на работе, мы с дядей Яном почти и не видимся.
      Тэд провел рукой по рыжей шевелюре.
      — Ты подумай, ведь Россмен может обвести нас вокруг пальца любым способом. Тут нужен глаз да глаз. А ты сможешь информировать нас о каждом сколько-нибудь необычном задании, которое поступит к вам в вычислительный центр. Зато позднее, когда наша фирма твердо станет на ноги и мы будем недосягаемы для россменовских козней, я заберу тебя из Отдела и возьму в наш компьютерный сектор. Ну как, по рукам?
      Она немного оттаяла.
      — Не компьютеры мне нужны… Мне бы с вами одно дело делать, вместе.
      — Этим ты и будешь заниматься… Очень важным для нас делом.
      — Буду шпионить. Ну ладно, постараюсь. Только временно.
      — Вот и хорошо, — улыбнулся Тэд. — Ну, на сегодня напланировали предостаточно. Джерри, сколько времени потребуется, чтобы раскрутить дельце?
      — Завтра же переговорю с отцом. Скорее всего, он будет нашим первым клиентом. И безусловно, нам потребуется его поддержка. Надеюсь и дядюшек увлечь нашим предприятием.
      — Чудесно. Чем скорее, тем лучше.
      — А у кого какие предложения насчет названия, которое мы дадим нашей фирме? — спросил Тули. — От удачного названия фирмы будет зависеть и успех ее начинаний.
      — Как насчет «Маррет и друзья»? — с невинным видом спросил Тэд.
      Мы дружно осудили его.
      Тули предложил:
      — Пусть название будет строгим и скромным, например: «Студия погоды».
      — Или «Динамика погоды»? — сказал я.
      Тэд поморщился.
      — Каждая вторая мизерная компания в штате Массачусетс имеет в своем названии слово «динамика».
      — Почему бы нам не обратиться к классике? — заявила Барни. — К грекам, например. Как известно, у них богом ветров был Эол. Мы можем назвать нашу фирму так: «Исследовательская лаборатория „Эол“».
      Несколько минут мы обдумывали ее предложение. Решил Тэд:
      — То, что надо.
 
      На следующий день и еще несколько раз на протяжении этой недели я звонил отцу. Я добивался того, чтобы он приехал в Торнтон обсудить нашу идею вместе с дядей Лоуэллом и дядей Тернером. Он долго отвечал невразумительно. И тогда я обратился за помощью к тете Луизе, чтобы она пригласила его приехать на мой день рождения. Деваться ему было некуда, он согласился.
      И вот наконец в пятницу вечером вся семья в полном составе вновь собралась в Торнтоне. Я попросил Тэда, Тули и Барни приехать утром следующего дня. Вечер в пятницу целиком принадлежал клану Торнов. Еще до приезда отца обстановка в Торнтоне была довольно напряженной, да и сам он, чувствовалось, был скован. За ужином шла вежливая беседа на общие темы — ни слова не было сказано ни о дедушке, ни о решении отца остаться на Гавайях и начать там собственное дело.
      После ужина в большой гостиной с камином, в который можно было войти не сгибаясь, завязался разговор о транспортных ракетах.
      — Вы знаете, — сказал отец, — я ведь, собственно, впервые летел этим видом транспорта. Полет произвел на меня огромное впечатление. Просто изумительно!
      — С появлением ракет Гавайи теперь так же недалеки от Новой Англии, как, скажем, Нью-Йорк, — вставил я.
      — Это верно. — Отец засмотрелся на языки пламени в камине. — И, по правде говоря, совсем не так уж плохо снова очутиться в родном гнезде. Надо будет почаще наведываться сюда.
      Казалось, тетя Луиза вся так и потянулась к нему, хотя на самом деле она не тронулась с места.
      — Как же хорошо, что ты снова здесь, Ричард.
      И хотя напряженность не исчезла совсем, чувствовалось, что стало легче дышать, что все пойдет хорошо.
 
      В ту ночь метеорологическая карта показывала, что над Новой Англией проходит область высокого давления, самый ее край, а потому небо здесь было чистое, погода ясная. Потом в этот район устремились теплые юго-западные ветры. «Завтра ребятишки будут запускать воздушных змеев», — подумал он.
      А для молодого музыканта, спешившего в ночи по темному городу, ветер представлялся дикой, живой силой, теплой и таинственной, рвущей молодую листву с деревьев и тяжко вздыхающей между ним и звездами. Возникало чувство, мелодия, которую он старался не упустить, запечатлеть на бумаге ради того, чтобы ее помнили, многие годы помнили.
      Пилоту, который вел переполненный самолет на посадку, внезапные порывы ветра были ненавистны. Он знал, как клянут его пассажиры за каждую воздушную яму, за каждый приступ тошноты.
      Улыбалась ночному ветру фермерша, сидя на заднем крыльце своего дома возле дремлющего супруга. Ветер сулил дождь. А дождя ох как не хватало! Без него высохли поля, недаром лицо ее спящего мужа бороздили морщинки озабоченности.
 
      Наутро приехали Тэд и Барни. Тули остался в Кембридже ему нужно было доделать какую-то работу для института. Я провел их в библиотеку, где отец и оба его брата уже ждали нас за старинным во всю длину комнаты дедушкиным столом.
      Тэд, шагая по кабинету от стола к огромному окну, рассказал, как ему мыслится будущая лаборатория. Когда он кончил, наступило молчание. Затем дядя Тернер негромко сказал:
      — Судя по тому, что вы нам рассказываете, дело вы задумали большое.
      — И рискованное, — добавил дядя Лоуэлл. — Но где вы видели, чтобы новое дело не было сопряжено с риском? Мы можем взять часть расходов на себя.
      — Пока мы не начнем получать прибыли, — сказал я.
      Дядя Лоуэлл рассмеялся:
      — У него неплохая хватка.
      — Не знаю, как вам, — сказал отец, — а мне долгосрочные прогнозы погоды необходимы. Если вы, мои молодые друзья, способны их делать, даю треть суммы, необходимой для начала.
      — Да не о деньгах сейчас речь, — сказал дядя Тернер. — Им будет нужно помещение, персонал, компьютеры, оборудование для экспериментов и еще очень многое…
      — Вот список оборудования и штата технических работников, которые мне необходимы, — заявил Тэд, вытаскивая из кармана пачку бумаг. — Корпел над этим всю неделю.
      Он положил бумаги на стол, и мы все склонились над ними.
      — По здесь нет списка административного персонала. Вам понадобятся люди считающие, торгующие, эксплуатационники…
      Тэд пожал плечами.
      — Я буду заниматься только техническими проблемами. Администрирование — это не моя область.
      — Нам понадобится первоклассный специалист, который вел бы в лаборатории всю деловую часть, — сказал я. — Это очень важно, Тэд.
      — Да, но он должен будет согласовывать свою деятельность с техниками. Не нужен мне бумагомаратель, который станет нам указывать, как делать науку.
      — Это само собой разумеется, — сказал дядя Лоуэлл.
      — Хорошего администратора-руководителя найти очень трудно, — сказал отец.
      — Кто бы это ни был, он должен ясно представлять себе, ради чего создана лаборатория, каковы ее задачи, — сказал дядя Тернер.
      — И, что не менее важно, он должен хорошо знать людей, руководящих технической стороной дела, — добавил отец.
      И вдруг все они уставились на меня.
      — Я? Руководить лабораторией? Но я не умею… Я же не знаю, как… Да не могу я!..
      — Нет, умеешь, — сказал отец. — И станешь.

      Я не стал спорить с отцом. Да это было бы и бесполезно. И по правде говоря, я вдруг понял, что мне самому интересно, сумею ли я справиться с нашим маленьким предприятием.
      В конце совещания отец и оба его брата выразили согласие финансировать деятельность «Эола» в течение года. Когда все стали расходиться, отец задержал меня на пороге.
      — Нам надо поговорить, Джереми.
      Он медленно подошел к старинному письменному столу. Стоя на фоне окна, как в раме огромной картины, отец вдруг удивительно напомнил мне деда. Раньше это сходство никогда не бросалось в глаза.
      — Джереми, на протяжении года тебе предстоит вести собственное дело. Я желаю тебе всяческих успехов, но, откровенно говоря, думаю, что ваша затея не продержится столько времени.
      — Что ты хочешь этим сказать? Мы…
      — Выслушай меня, — сказал он, поднимая руки и призывая меня к молчанию. — Как мы договорились, я и твои дяди будем финансировать вашу фирму на протяжении года и будем пользоваться вашими долгосрочными прогнозами. Но, как ты полагаешь, что вы успеете сделать за такой срок?
      Подумав, я ответил:
      — Мы должны сделать наше предприятие прибыльным за счет долгосрочных прогнозов.
      Он кинул на меня иронический взгляд — так умудренные опытом отцы смотрят на своих наивных отпрысков.
      — Вот что, дорогой мой. Твой друг Маррет собирается сосать из нас денежки, как слон воду из бассейна. Ты же знаешь, что долгосрочные прогнозы для него уже пройденный этап. Его совершенно не интересует, как извлекать прибыль из прогнозов погоды. Для него это только средство для достижения цели. А заниматься он хочет исследованиями, дорогостоящими исследованиями по управлению погодой. Вместо одного доллара, который ты получишь от «Торнтона», он потратит шесть. И как только мы перестанем оплачивать счета, ваша лаборатория вылетит в трубу.
      — Я знаю, чего хочет Тэд, — возразил я. — И воздействие на погоду, как только мы научимся его осуществлять, обернется куда более выгодным делом, чем долгосрочные прогнозы погоды.
      — Если вы не обанкротитесь раньше.
      — Тэд постарается укладываться в бюджет, — не очень уверенно сказал я.
      — Возможно, — ответил отец, — но искушение получать бешеные деньги от «Торнтона» может испортить все дело — и ему и вашей лаборатории. Если хочешь моего совета, потратьте этот год на поиски клиентуры, которая согласится покупать у вас долгосрочные прогнозы. В этом ваше единственное спасение после того, как «Торнтон» перестанет нести вам золотые яйца.
      Я опустил голову.
      — И вот еще что, — продолжал отец, — рано или поздно Маррет захочет проводить эксперименты в обход закона. Меня не удивит, если на этой почве у вас начнутся неприятности с правительством.
      — Мы и не сомневаемся, что Россмен при первом же удобном случае начнет ставить нам палки в колеса. Но думаю…
      — Да не смотри ты на это как на дуэль между Россменом и Марретом! Я же сказал «в обход закона». Ты когда-нибудь слышал о Федеральном Комитете по охране окружающей среды?
      Пришлось признаться, что о таком учреждении я не слышал.
      — Так услышишь. В его руках воздушное пространство страны.
      — Ты хочешь сказать, что они распоряжаются атмосферой?
      — В некотором роде, — сказал отец, с улыбкой глядя на мою сконфуженную физиономию. — Я навел кое-какие справки перед отъездом из Гонолулу. ФКООС — это комитет, который осуществляет все правительственные программы по проблемам загрязнения атмосферы, по океанографии и картографии, а также все виды геофизических исследований. И Бюро погоды — это составная его часть, так-то вот.
      — Об этом я не знал.
      — Вот уже около пятнадцати лет ФКООС уполномочен разрешать или запрещать проведение экспериментов по управлению погодой. За это время они уже свернули шею немалому числу фанатиков. Скажем, какая разница между вашим засеиванием облаков и загрязнением атмосферы? Ответ зависит от того, к кому вы обратитесь с этим вопросом.
      — Не станут же они, не разобравшись, с ходу отвергать официальный запрос… — Тут до меня дошло, на что намекал отец. — Значит, если Россмен захочет с нами разделаться, он будет действовать через ФКООС.
      — Возможно, именно так он и поступит. Бьюсь об заклад, в Комитете его знают лучше, чем твоего друга Маррета.
      Я промолчал.
      — Тебе предстоит нелегкий год, Джереми, — сказал отец, поглаживая край стола. — И очень полезный, как мне представляется. Жду тебя домой к концу года — ты тогда будешь не столь оптимистичным, но вместе с тем и более мудрым, и сможешь всей душой отдаться работе в такой серьезной фирме, какой является «Торнтон пасифик энтерпрайзис».
      — Разгребать дно морское?
      — Через год все это представится тебе в ином свете.
 
      До открытия «Эола» я не тратил времени зря. Но в моей памяти не переставали звучать спокойные предостережения отца.
      В течение шести недель, пока Тэд добивался своего докторского диплома в Технологическом, я носился по всем отделениям «Торнтона», подбирая работников в Бостоне, Хартфорде, Нью-Йорке и Вашингтоне. Во время уик-эндов в Торнтоне дядя Лоуэлл и дядя Тернер подтрунивали надо мной: только и разговоров было, что о моем «пиратстве», после того как я переманил в «Эол» несколько молодых административных работников. Но они редко отказывали мне, когда я говорил о своем намерении «украсть» кого-нибудь из штата.
      Я даже слетал в Гонолулу, и, когда я увел четырех самых толковых сотрудников из «Торнтон пасифик», отец перестал снисходительно улыбаться. Я хорошо знал отцовских служащих, и они знали меня. Возможность сразу занять высокий пост в новехонькой компании, вместо того чтобы годами ждать повышения, была слишком заманчива, они не могли от нее отказаться.
      К середине июня «Эол» уже имел собственное правление: административное, финансовое, коммерческое, эксплуатационное. Во главе правления стоял я. Имелся у нас и научный персонал в лице Тэда Маррета и Тули Нойона.
      Мы подыскали весьма удобное помещение в Бостоне, возле аэропорта Логан: сняли весь верхний этаж четырехэтажного здания. Главная станция Бюро погоды находилась в том же здании — она располагалась на крыше, — и очень скоро мы близко познакомились с се работниками.
      В тот день, когда Тули и Тэд получили свои дипломы, мы с Барни втайне от них подготовили праздничный вечер — сняли банкетный зал в ресторане того отеля, где я жил. Барни позвала всех приятелей Тэда — пришло больше половины Климатологического отдела и почти весь Технологический институт.
      Все сошло как нельзя лучше, если не считать пустяка, который впервые за время нашего знакомства вывел из себя обычно спокойного Тули. Впрочем, я вполне разделял его чувство, когда узнал, что Тэд почти всем присутствующим обещал работу в «Эоле».
      Мне понадобился весь уик-энд, чтобы немного прийти в себя. Утром в понедельник мы вместе с Полем Куком, который ведал кадрами нашей фирмы, встретились в моем кабинете с Тэдом. Помещение было небольшое, с одним окном, которое было обращено в сторону аэропорта и гавани. Вся обстановка состояла из скромного деревянного стола, кушетки и нескольких стульев. На стенах висело несколько картин.
      — Верно, нелегко обитать так близко к природе, — воскликнул Тэд, плюхаясь на тахту. — Датская мебель. Наша или привозная?
      — Из Швеции, — сказал я. — И картины — не копии, оригиналы. Мне они нравятся. Но если тебя они раздражают, можно их снять и покрасить стены, как в Климатологическом, в твой любимый серый цвет.
      Он изобразил на своем лице испуг.
      — Даже абстрактные полотна лучше, чем стены Климатологического!
      — Ну, а теперь, когда вопрос с обстановкой в офисе улажен, — сказал Поль, выравнивая толстенную пачку бумаг на моем столе, — не поговорить ли нагл немного о работе?
      Среди служащих «Эола» Поль Кук считался стариком, ему перевалило за тридцать. Это был коренастый решительный мужчина с намечающейся лысиной и квадратной челюстью.
      — Вот заявления о приеме на работу, — сказал он, постукивая пачкой бумаг по столу. — Все они поступили от людей, называющих себя вашими друзьями, Тэдди. Вы и в самом деле всем им обещали место здесь?
      Тэд вскинул брови.
      — Может, я и погорячился немного. Но среди них есть чертовски хорошие ребята.
      — Очень мило с твоей стороны, — сказал я. — Но нам-то нужны не просто хорошие ребята, а отличные работники. И далеко не так много, по крайней мере на сегодняшний день.