Никогда не лишне продемонстрировать Ворону, что и без дара всеведения можно быть неплохо осведомленным.
      – Покойного графа Беральда, – уточнил Айригаль. – Так вот, я хочу, чтобы синклит временно ничем не загружал Веденекоса. Пусть следит за талиссой, если ему так этого хочется.
      – Она действительно столь важна для моего Господина? – удивился Савернос.
      – Она важна для Веденекоса, и мне этого достаточно, – отрезал Айригаль. – Одним словом, если талисса решит направиться в сторону Лайгаша, я не против, чтобы Исиндиос предупредил гарнизон сокровищницы – пусть будут наготове. Об остальном позаботится Веденекос.
      – Если Господин позволит…
      Савернос мысленно подивился, что за долгие годы он так и не научился смотреть в глаза своему богу. Вот и сейчас его взгляд рассеянно переходил с оплывшей свечи на столе на полупрозрачный плафон потолка, через который виднелся любопытный глаз луны, перед которой чернело крохотное пятнышко Аспари.
      Иерарх не сомневался, что многие почли бы визит Ворона за величайшее счастье, о котором не грех рассказывать внукам даже спустя десятки лет. Он же… Нет, пора уходить на покой.
      Жаль, что так и не нашлось достойного преемника. Молодежь-то все больше похожа на Веденекоса: лезут на небо, перепрыгивая через три ступеньки. А что, если бы и крестьяне так же пахали: запряг в плуг оленя, пробежался по полю, не проводя глубокой борозды…
      – Позволяю.
      – Если талисса не откажется от мысли навестить Лайгаш, стоит ли подпускать ее к сокровищнице? Я боюсь, что иерарх Веденекос способен несколько, гм, увлечься удовлетворением своего любопытства.
      Бог ответил без лишних раздумий; Савернос не сомневался, что тот все решил еще до начала разговора и теперь лишь в очередной раз проверяет глубину мудрости своего слуги.
      – Если талисса станет опасной, Веденекос ее уничтожит. В то же время… У гарнизона Лайгаша есть право присматривать за подходами к подземной цитадели. Вот пусть им и воспользуется.
      И прежде, чем Савернос успел толком понять, велит ли Ворон расправиться с талиссой или же, напротив, оставляет Веденекосу полную свободу действий, иерарх почувствовал, как глаза его закрываются и он погружается в сон. x x x
      – Чисто сработано! – Макобер провел рукой по траве, точно ожидая обнаружить на ней невидимый труп. – Граф мертв, охранявшие шатер дружинники – тоже. Получается, ты единственный, кто хоть кого-то видел.
      Торрер пожал плечами.
      – Вот именно что – «хоть кого-то». Ростом мне где-то по грудь, двигался тихо, словно скользил…
      – Как эльф? – уточнила Бэх.
      События развивались куда быстрее, чем ей хотелось бы. Проникновение в обитель, освобождение графа, сокровища, смерть Беральда… Стоило ли вообще связываться с этим Лазоревым храмом? Жрецы Айригаля недвусмысленно показали, какая судьба ждет тех, кто посмеет встать на их пути. Просто поразительно, что талиссе удалось отделаться легким испугом. Особенно притом, что убийцы знали: граф успел поделиться с талиссой своей тайной.
      – Я же не сказал «бесшумно», – Бэх показалось, что Торрер слегка обиделся.
      Шатер встретил талиссу разбросанными одеялами и дырой, сквозь которую свистел ветер. И теперь уже не казался приятным местом, где можно спокойно отдохнуть и расслабиться после сытного ужина. Спать решительно не хотелось.
      – Ну, что будем делать? – Айвен устало опустился на свою кровать. – Мэтт, письмо графа у тебя?
      Гном снова развернул прощальное письмо Беральда.
      – Как-то на удивление складно получается, – пробормотал он. – Кто больше других заинтересован в том, чтобы мы выкинули из головы мысли о сокровищах? Люди Айригаля. И они же, тут у меня и сомнений нет, расправились с графом.
      – Записку могли, конечно, и заранее подделать, – Айвен с наслаждением вытянул ноги. – Но все же я склоняюсь к тому, что он написал ее сам. Хотя ума не приложу, почему она на гномьем – уж слишком замысловато получается.
      – Хочешь сказать, что перед смертью Беральд сделался подозрительно покладист? – подхватил Терри. – А записка придумана исключительно для того, чтобы мы не отправились за ключом?
      Лунный эльф не желал признаваться даже себе, насколько его впечатлило стремительное нападение посланцев Лазоревого храма.
      Правда, до талиссы им добраться не удалось.
      Только – не удалось ли? Терри все больше склонялся к мысли, что если бы ночные убийцы действительно стремились покончить с талиссой, в лагере графа было бы на шесть трупов больше. А вот с Беральдом не допустили ни единого просчета: быстро расправились с охраной, заставили графа (а уж в этом-то лунный эльф не сомневался) написать письмо – и тут же убили.
      Шатер Беральда охраняли как минимум шестеро. Талиссу – один Торрер.
      – Похоже, очень похоже, – Айвен принялся было стаскивать сапоги, но по здравому размышлению передумал. – А не отправиться ли нам в путь прямо сейчас?
      – Бессмысленно, – уверенно произнес Терри. – Все, что эти люди хотели сделать, они сделали.
      Макобер подумал, что так произнести слово «люди» способен только настоящий эльф. Не стремясь никого обидеть, Терри умудрился вложить в него целую гамму чувств: легкий оттенок презрения (дескать, кому, кроме людей, может прийти в голову убивать тайно, под покровом ночи), весьма небольшую долю уважения (сработано четко и без лишней суеты), едва заметный налет снисходительности (ну, и чего они, собственно, этим добились).
      – Согласен, – поддержал Терри гном. – Я бы тоже не метался. Спать так спать. И я надеюсь, никому не пришло в голову отказаться от поиска сокровищ?
      Мэтт не спрашивал – он утверждал. Уж ему-то такое не могло прийти в голову ни при каких обстоятельствах.
      – Никому, никому, – улыбнулся Айвен. – Кстати, Торрер, а где то кольцо?
      Рука эльфа потянулась к карману, когда он неожиданно для себя ответил:
      – Подарок графа, что ли? Да, наверно, в шатре осталось.
      – Ну, и слава богам, – с облегчением вздохнул Айвен. – А то два подарка за один день – многовато было бы. Вроде все, давайте спать!
      Торрер привычно устроился у входа в шатер. Только на этот раз лук он положил рядом с собой и то и дело оглядывался по сторонам.
      Кольцо… С чего вдруг ему пришла в голову мысль оставить кольцо себе? В письме же ясно было сказано: дар всей талиссе!
      Разве что… Кажется, ночное нападение потрясло Айвена куда больше, чем можно было бы ожидать. И теперь магу повсюду мерещатся убийцы, длинные руки Лазоревого храма, злая воля колдунов, надумавших погубить талиссу. Ну и что, попробовали разок, да не тут-то было. И вообще – не стали бы они ничего подбрасывать! Этот народ и без колец, знаете ли…
      Эльф вновь задумался о том, о чем думал уже не раз в долгие ночные часы, когда ему приходилось охранять сон талиссы.
      Некогда мир за пределами небольшой деревушки, где он родился и впервые взял в руки лук, казался нарядным и удивительным, как дядюшкина скрипка, которую раз в год торжественно извлекали из футляра в Ночь осенних грез. В этом мире люди своим колдовством поворачивали вспять реки и утихомиривали штормы; таинственное племя обитающих в глубинах тритонов из чистого озорства выносило на своих плечах на берег многовесельные галеры; покрытые шерстью каррархи воздвигали невиданной красоты ледяные дворцы. Конечно, где-то далеко под горами роились мириады невероятно злобных и неопрятных гномов, но и этим странным существам боги даровали умение творить такие украшения, что при одном взгляде дух захватывало.
      Тот мир был на удивление простым и ясным. Он знал всего две краски: серую и зеленую. Те, кто готов был откликнуться на отчаянный призыв Серебряного горна и встать под зеленые знамена, те – свои. А остальные… К остальным стоило относиться с изрядной долей осторожности. Кто знает, чего можно ожидать от чужаков! Дикие, несчастные народы, ни разу не удостоенные улыбки Эккиля, сотворившего первых эльфов и с тех пор не оставляющего их своими заботами. Великого и справедливого демиурга, радующегося успехам своих детей и переживающего их горести как свои.
      Мир далекий и навсегда утерянный. В который невозможно вернуться и по которому нельзя не тосковать…
      Эльф разбудил друзей, когда солнце только-только показалось над лагерем.
      – Уходим! – едва вскочив с постели, Айвен принялся деловито собирать заплечный мешок.
      – А позавтракать?! – возмутился Торрер. – Не говоря уж о том, что теперь бы и я не отказался соснуть часочков эдак десять.
      – К тому же я не уверена, что красиво будет исчезнуть до похорон, – заметила Бэх, расчесывая волосы частым костяным гребнем. – В конце концов, граф…
      – По-моему здесь кто-то чего-то не понимает, – перебил ее Терри. – Речь не идет о приличиях. Тем более я сомневаюсь, чтобы для Беральда имело хоть какое-то значение, останемся мы на его погребение или нет.
      – То есть ты не веришь, что души неотмщенных задерживаются в этом мире дольше положенного? – с любопытством взглянул на него Макобер.
      Мессариец как раз завершил свой обычный утренний туалет (плеснул в лицо обжигающе холодной воды и взъерошил пятерней волосы) и теперь был полон энергии. Святая уверенность Макобера в том, что каждый новый день его жизни окажется уж точно не хуже предыдущего, неизменно поражала не склонного к излишнему оптимизму лунного эльфа.
      – Никогда не замечала у тебя особого интереса к теологии, – хмыкнула Бэх. – Хотя, если это кому-нибудь интересно…
      – Очень интересно! – Айвен придавил коленом заплечный мешок и ловко затянул на нем «поцелуй эфы» – хитрый двойной узел, которому его не так давно научил один парень в Ладаки в обмен на замысловатое охранное заклинание. – Но давай чуть погодя, ладно? Терри?
      – Я лишь хотел сказать, – лунный эльф оказался единственным, кто успел и привести себя в порядок, и тщательно застелить кровать, – что Орден недвусмысленно намекает: отступитесь – и вы останетесь живы. Под этим углом немудреным зрения я бы и предложил рассматривать наши дальнейшие планы.
      – А что тогда меняет та пара дней, которые мы проведем в лагере в ожидании похорон? – Бэх обиженно поджала губы, но Терри только улыбнулся в ответ.
      Улыбка вышла примерно столь же холодной, сколь и вода, которой любил умываться Макобер.
      – Ничего, – необходимость объяснять людям очевидные вещи раздражала лунного эльфа, как заползшая под рубаху уховертка. – Если мы не собираемся потом искать ключ.
      – А если собираемся? – поторопил его мессариец.
      – У Лазоревого храма будет несколько лишних дней, чтобы подготовиться, – терпеливо ответил Терри, выходя из шатра. Он полагал, что и так уже сказал более чем достаточно.
      – Ну, тогда я бы тоже не засиживался, – уступил Торрер. – Если Орден боится, что мы заглянем в его сокровищницу, как бы ему не пришла в голову мысль перенести ее куда-нибудь подальше.
      – Торрер, ты сокровищницу-то хоть видел когда-нибудь?! – изумился Макобер. – Да легче перенести на новое место тот монастырь, который в недобрый час попался на нашем пути, чем настоящую, воздвигнутую на века сокровищницу!
      – Если уж речь зашла о настоящих сокровищницах, – Мэтту показалось, что наконец настало и его время принять участие в разговоре, – то Мак прав. Подозреваю, что даже если бы королева решила взять ее штурмом, Орден увеличил бы гарнизон, но не стал бы ничего никуда переносить. А в нашем случае…
      – Что в нашем случае? – не сдавался Торрер.
      – И вовсе бояться нечего, – поддержал друзей Айвен. – Сам подумай, ну кому придет в голову воспринимать нас всерьез?! Это все равно, что бросить вызов самому Айригалю и надеяться, что он поторопится спуститься с небес, чтобы принять бой.
      – Так может и тем лучше? – по хитрому выражению на лице Бэх маг понял, что у нее возникли свои соображения о том, стоит ли совать голову в пасть к Айригалю. – Пусть Орден пребывает в полной уверенности, что наша талисса в одночасье сошла с ума, раз уж решила пренебречь его предупреждением.
      – А на самом деле? – поинтересовался гном, уловивший в словах Бэх некий подвох.
      – Там видно будет, – туманно и несколько невпопад отозвалась Бэх и, закрыв глаза, сжала в руке медальон.
      Мэтт задумчиво потеребил бороду. Бэх не была святошей и вполне смогла бы воздать Темесу должное и попозже. Значит, она сочла необходимым посвятить его в свои планы. Или попросить о помощи. Или…
      Гном только махнул рукой – что толку гадать! Отношения людей со всеми этими многочисленными божествами и так казались ему слишком запутанными. То есть не то чтобы он совсем не верил, что, когда настанет час, богиня смерти Орроба явится по его душу и отнесет ее Айригалю, властителю царства мертвых. Верил. Наверно… Но с другой стороны, можно ли представить себе, что Крондорн-прародитель станет спокойно взирать на такое непотребство?!
      Закончив молитву, Бэх покосилась на сгорающего от нетерпения гнома, но не произнесла ни слова. Вместо этого она принялась неторопливо заплетать в косичку выгоревшую от солнца фиолетовую ленту, как делала уже не первый год, готовясь отправиться в дорогу. Мэтт крякнул и принялся столь же нарочито неторопливо точить тяжелый метательный нож, сослуживший ему добрую службу в монастыре.
      – Так и будем перемалчиваться? – Макобер с интересом наблюдал за их немым диалогом.
      – Вряд ли, – улыбнулся Терри, появившись в дверях шатра. – Значит, так. Ревнителям традиций и приличий: барон отводит войска. Похороны графа состоятся в родовом склепе, милях так… Словом, весьма далеко отсюда. И я не слышал, чтобы нас на них приглашали. Всем интересующимся: кольца, которое мы видели у графа под подушкой, там больше нет. Неторопливым: по лагерю ходит слух, что Беральд перед смертью открыл нам какую-то неимоверно важную семейную тайну, после чего мы его и порешили.
      – Слух? – уточнил Торрер, ломая голову, кто мог бы подслушать их беседу с графом.
      – Пока – слух, – лунный эльф забросил на плечо лук и поправил колчан у пояса. – Ну что, я готов.
      – К старому замку? – то ли спросил, то ли объявил Айвен, и на этот раз никто ему не возразил.
      Лагерь встретил их угрюмым перешептыванием, и талисса предпочла покинуть его, даже не попрощавшись с Крайтом.
      Дорога слегка раскисла после прошедших недавно дождей, зато на небе уже совсем по-летнему светило солнышко, и ближе к полудню стало даже припекать. Вокруг тихо шумел лес: нежная зелень берез сменялась темной сочной листвой кленов и грабов, озорные белки что-то весело верещали, радуясь погожему дню, и повсюду разливался дурманящий запах цветущего боярышника.
      В первый же привал, пока остальные все еще обсуждали гибель Беральда, Терри отсел в сторонку. За всеми перипетиями этой ночи он совсем позабыл про одну любопытную вещицу, попавшую ему в руки в монастыре. Как там звали чародея, у которого он ее позаимствовал?..
      Благоразумие нерешительно намекало, что неплохо бы позвать Айвена. Служители Айригаля не поражали воображение белизной своих одеяний, и риск отправиться на встречу с Эккилем куда раньше предназначенного срока не просто существовал, но и представлялся более чем реальным. Хотя Арантар (ничего имечко, звучное), похоже, приберегал эту вещицу на крайний случай, а маг не казался похожим на человека, склонного к самоубийству. Ладно, была не была.
      Из берестяного футляра на свет появилась небольшая резная палочка, украшенная орнаментом, напоминающим змеиную чешую. Терри задумался: похоже на те чародейские жезлы, в которые маги заранее вливают свою колдовскую силу, чтобы потом, когда наступит час…
      Заметив, что лунный эльф занимается чем-то весьма интересным, Макобер почувствовал себя слегка уязвленным. И так полная скукотища, а он тут еще тайны устраивает!.. С другой стороны, мешать Терри решительно не хотелось. Да и не любит он, когда ему мешают. Ну что ж, а мы и не будем. Просто тихонечко подойдем сзади, заглянем через плечо и…
      По чавкающей в грязи деревянной мостовой или гулкой жестяной крыше мессариец подкрался бы к Терри беззвучно, даже не прилагая особых усилий. В такие моменты тело двигалось само, давая голове возможность подумать: а стоило ли вообще все это затевать? Но здесь… Попавшая под ногу ветка хрустнула на весь лес.
      Отпрыгнув от неожиданности на десяток футов, лунный эльф выбросил вперед правую руку, забыв, что в ней зажат не меч, а всего лишь таинственный жезл. Не в силах оторвать взгляд, Макобер смотрел, как из жезла повалил зеленоватый дым, пахнущий почему-то свежей дыней, и в воздухе начал материализовываться самый настоящий дракон, блистающий изумрудной чешуей. Вернее, почти настоящий.
      Длиной не больше меча, дракончик, тем не менее, явно вознамерился положить конец жизни наглеца, покусившегося на его хозяина. Издав боевой клич (похожий на крик встревоженной чайки), существо с налета вцепилось Макоберу в плечо и изо всех сил хлестнуло его крыльями по лицу. Рука мессарийца потянулась к оружию.
      – Не стоит, – вполголоса произнес лунный эльф, полагая в глубине души, что небольшой урок пойдет Макоберу на пользу. Но тут же поспешил осадить новоявленного питомца: – Эй, малыш! Давай назад!
      То ли дракончик разошелся ни на шутку, то ли еще не привык повиноваться приказам Терри, но только он и не думал слушаться. И трудно сказать, хватило бы терпения Макобера дольше, чем на несколько минут, если бы Торрер не поспешил другу на выручку.
      Не обращая внимание на угрожающее шипение, эльф, тихонько насвистывая что-то ласковое, всего лишь дотронулся до разбушевавшегося дракончика. Мэтт так и застыл, схватившись за рукоять меча: цепляясь коготками за одежду, дракончик перебрался на плечо к Торреру и оживленно защебетал.
      Эльф торжествующим взглядом обвел удивленные лица друзей: мол, как я его?!
      Единственным, кто не удивился, оказался Терри. Недовольно пробормотав что-то по поводу дурных голов, он осторожно взял существо на руки и нерешительно почесал ему за ухом.
      – Спасибо, Торрер, – рассеянно поблагодарил друга Макобер и тут же не преминул отметить, обращаясь к Терри: – Вредный какой-то у тебя дракончик. И царапается уж очень мерзко. Или он просто маленький еще и боится всего на свете?
      – Мерзко? – наигранно удивился лунный эльф. – Представляю, что было бы, реши он, что ты всерьез на меня напал!
      – А ты уже сталкивался с чем-то подобным? – заинтересовался Айвен.
      – Сейчас узнаем, – Терри снова взмахнул жезлом, и дракончик… исчез. Причем настолько быстро, что никто так и не успел заметить, как это произошло.
      – Сталкивался, – лунный эльф тщательно обернул футляр в кусок мягкой ткани и сунул за пазуху.
      – Слушай, он живой? – мессариец не умел долго обижаться. – Или так – морок один?
      – А ты сам его спроси, когда в следующий раз вылезет, – хмыкнул лунный эльф. – И, кстати, его зовут Смерч. Ну что, господа, двинемся дальше?

Глава VII