УРОК ПЯТЫЙ. ВОЗВРАЩЕНИЕ ДОМОЙ

Первой шла Коти, Алира замыкала шествие. Мы проскользнули мимо одинокого строя зданий, представлявших столицу острова. Я понял, что моя темница находилась совсем рядом с дворцом и сейчас мы практически повторяем маршрут, которым я шел к дворцу перед покушением. Мы вошли в начинавшийся за городом лес и остановились, чтобы послушать, нет ли погони. Моим ступням не понравилось гулять по лесу. Я раздумывал, не послать ли Лойоша за сапогами, но потом отказался от столь сомнительной идеи. Потом взглянул на Айбина — он тоже был босиком. Однако его это совсем не беспокоило.

— Хорошо иметь друзей, — заметил я, когда мы зашагали дальше.

— С тобой все в порядке? — спросила Коти.

— По большей части. Но будет лучше, если мы пойдем немного медленнее.

— Тебя… допрашивали?

— Ну, не так, как ты думаешь. Впрочем, я умудрился получить несколько ранений.

— Скоро рассвет. Нам следует поторопиться, чтобы к утру выйти на побережье, я уже не говорю о приливе.

— Я не уверен, что могу идти быстрее.

— Что с тобой произошло?

— Я слишком стар, чтобы лазить по деревьям.

— Я и сама могла бы тебе это сказать.

— Точно.

— Постарайся идти как можно быстрее, — попросила меня Коти.

— Хорошо. — У меня уже давно начала болеть спина, а теперь к ней присоединилась еще и рука. — Если мы встретим в лесу барабанщика, лучше пройти мимо. Разговоры с ним до добра не доводят.

— Ты мне потом все расскажешь, — заявила Коти.

Я услышал, как у меня в голове рассмеялся Лойош. Шедший немного впереди Айбин либо не слышал последней фразы, либо решил ее проигнорировать. Ветки хлестали меня по лицу — как в прошлый раз. Однако тогда со мной не было Коти и Алиры, так что теперь у меня имелись веские причины для оптимизма. С другой стороны, ветки больно хлестали меня по лицу. Дешевая философия, если хотите знать.

Через час мы остановились, хотя никто ничего не сказал. Я сел на землю, привалился спиной к стволу дерева и спросил:

— Каков план?

— Примерно в двух милях отсюда есть бухта, где нас ждет корабль.

— Корабль? Вы умеете управлять кораблем?

— Там есть команда, состоящая из орков.

— Вы уверены, что они будут нас ждать?

— С ними остался Маролан.

— Ах, вот оно что, — пробормотал я, — Я польщен. И благодарен.

Алира неожиданно улыбнулась.

— Я получила удовольствие, — заявила она. Коти не улыбалась. После короткого отдыха мы снова двинулись вперед. Лойош полетел вперед, а мы быстрым шагом шли через лес. Было все еще очень темно, но Алира создала небольшой светящийся шар, который висел в воздухе в нескольких футах перед нами, слегка подпрыгивая в такт ее шагам.

— Нам следует чего-нибудь опасаться? — спросил я у Айбина.

— Деревьев, — ответил он. — Если наткнешься на них, будет больно.

— Должен заметить, что падать с дерева тоже неприятно, но я не думаю, что именно от них исходит главная опасность.

— Ты уже был без сознания в момент падения?

— Думаю, да. Не помню. Я почти ничего не понимал, когда сорвался с ветки.

— Очень жаль, — заметил он.

— А в чем дело?

— Звук, который ты произвел при падении. Он мне очень понравился. Классный, низкий удар. Резонанс.

Я не знал, рассмеяться или попросту перерезать ему глотку, но в конце концов сказал:

— Рад, что ты не стал меня настраивать.

Я не сводил глаз со светящегося шара и никак не мог понять, каким образом Алире удается его удерживать — ведь волшебство здесь не работает. Кстати, я давно хотел спросить…

— Алира?

Она повернула ко мне голову, не замедляя шага:

— Влад?

— Мне сказали, что волшебство на острове не действует.

— Верно. Я потеряла связь с Державой в десяти милях от берега.

— Но как же тогда тебе удалось расплавить стену?

— Доимперское волшебство.

— О, запрещенный прием.

Она кивнула.

— Ты его изучала?

Алира снова кивнула.

— Это противозаконно?

Алира рассмеялась.

Коти молчала. Между тем Айбин зашагал быстрее и поравнялся с Алирой.

— Сюда, — сказал он.

— Что такое? — спросил я одновременно с Алирой.

— Я просто хотел кое-что посмотреть.

— Лойош, здесь кто-нибудь есть?

— Думаю, нет, босс. Но ты же знаешь, с островитянами я ни в чем не могу быть уверенным.

— Тогда проверь. Слетай вперед, посмотри, куда ведет наш друг.

— Ладно.

Через несколько минут он сказал:

— Я ничего не вижу, босс. Мы практически вышли на поляну, где тебя поймали.

— О, тогда я все понял.

— В самом деле?

Мы вышли на поляну. Пепел в костре давно остыл. Айбин нашел свой барабан, осмотрел его и кивнул. Если бы барабан пострадал, то я начал бы сомневаться в дружеском расположении Айбина, Однако я был ему обязан, но не знал, какого рода благодарности он заслуживает. Время покажет.

Айбин поискал немного в траве, издал удовлетворенный возглас и поднял меховой плащ, который тут же накинул себе на плечи.

— Это какое животное? — спросил я.

— Норск.

— О да, теперь я и сам вижу. — Темно-коричневый мех с белыми пятнами, капюшоном служила голова норска с оскаленными клыками.

Как ни странно, одеяние Айбина не показалось мне отвратительным. Мы вновь двинулись к побережью.

Впервые я позволил себе надежду на удачный исход; вся армия Гринери, даже если бы она существовала, едва ли помешала бы Алире добраться до лодки, тем более что там ее ждал Маролан.

— На востоке уже небо светлеет, — сказала Алира.

— Не успеем, — вздохнула Коти.

— Скажи, где именно находится лодка, — предложил Айбин. — Вероятно, завтра я смогу незаметно провести вас туда перед отливом.

— При дневном свете? — спросил я. Он кивнул.

— Что значит «наверное»? — осведомилась Коти.

— Это зависит от того, в какой части побережья находится бухта. Если речь идет о Чоттмонсе, то там слишком открытая местность.

Мы все посмотрели на него.

— Если бы здесь был Деймар, — сказала Алира, — то он мог бы прощупать его разум и…

— Если бы Деймар был здесь, — вмешался я, — то он бы до сих пор изучал ковры во дворце, не обращая внимания на окружающую его армию.

— Он любит ковры? — заинтересовался Айбин.

— Ладно, — проворчала Алира. — Я сообщу Маролану о задержке. Бухту можно опознать по остроконечной скале, напоминающей корону, с одной стороны, и роще высоких тонких деревьев — с другой. Бухта составляет четверть мили в поперечнике, а посередине находится маленький голый островок.

— Бухта Темной женщины, — сказал Айбин. — Никаких проблем.

— Помни, — сказал я. — Это…

— Да. Нож.

Он повел нас. Мы шли медленно, но не останавливаясь. Погони по-прежнему не было. Казалось, Айбин совершенно не думает, куда идет — во всяком случае, островитянин ни разу не остановился, чтобы уточнить дорогу. Я старался не отставать от него, чтобы вонзить ему кинжал прямо в почки, если он нас предаст. Возможно, он и догадывался о моих намерениях, но виду не подавал. К полудню мы увидели маленькую бухту, посреди которой стоял одинокий корабль.

Мы оставались в лесу, доходящем до самой воды, пока за нами не пришла лодка. Коти практически не разговаривала со мной.

Он стоял на носу корабля — высокий, отчужденный и бесстрастный драгейрианин. Команда корабля помогла нам подняться на борт, не задавая лишних вопросов, однако матросы посматривали на Маролана с опаской. Подозреваю, что дело в Черном Жезле, висевшем у него на боку. Никому не хочется оказаться рядом с оружием Морганти, а Черный Жезл как раз из тех клинков, о которых оставшиеся в живых вспоминают с содроганием.

Они с Алирой были кузенами из Дома Дракона и предпочитали хорошую схватку хорошей трапезе — что, с моей точки зрения, равносильно безумию. По меркам драгейриан они считались молодыми — им не исполнилось и пяти сотен лет. Пройдет вся моя жизнь, а они будут оставаться молодыми, однако предаваться подобным размышлениям бессмысленно. Маролан носил черные и серебряные цвета Дома Дракона, предпочитая черное, а Алира — серебряное. Она небольшого роста, стремительная; он — высокий и не менее быстрый. Мы познакомились на Дорогах Мертвых. Ну, на самом деле не совсем, но не будем сейчас об этом. Мы стали друзьями, несмотря на различия в происхождении, Домах, классе и отношении к пище, но и это не имеет значения. Он стоял и ждал, когда два самых обычных орки доставили нас в лодке на корабль.

Маролан с интересом посмотрел на Айбина, но не стал задавать вопросов. Он отдал короткий приказ, корабль вздрогнул, развернулся и поплыл. Мы спокойно покидали остров, словно наш побег — самое обычное дело. С чем я не мог согласиться; сердце стучало у меня в груди, и я никак не мог успокоиться.

Остров Гринери уменьшался на багряном горизонте, и я постепенно начал приходить в себя. С некоторым разочарованием отметил, что не знаю никого из матросов; я бы с удовольствием поболтал с Йинтой или еще с кем-нибудь с «Гордости Чорбы». С другой стороны, несмотря на отсутствие амулета, морская болезнь у меня так и не началась.

В лицо полетели соленые брызги, когда корабль поднял все паруса и ускорил свой бег. Маролан стоял рядом со мной и Алирой. Айбин устроился на самом носу и что-то делал со своим барабаном. Коти и вовсе скрылась из виду.

— Я у тебя в долгу, Маролан, — сказал я.

— Я обеспокоен, — ответил он.

— Тем, что я тебе что-то должен?

— Деймар сказал, что не смог удержать с тобой связь.

— Да.

— Я почувствовал на острове некое присутствие.

— Есть причина, по которой наша связь с Орбом была разорвана, — вмешалась Алира. — И дело тут не в расстоянии.

— Мне это не нравится, — заметил Маролан.

— Да? — уточнил я.

— Его это наводит на размышления, — пояснила Алира.

— Понятно.

Маролан не спускал глаз с острова. Его длинные пальцы поглаживали большой рубин на серебристой рубашке. Я посмотрел назад. Остров почти полностью скрылся из глаз. Лойош сидел на моем плече.

— Где Ротса? — спросил я.

— Осталась дома.

— Она не любит океан?

— Пожалуй, нет. Однако она за тебя беспокоится.

— Приятно слышать. Наверное, твой полет был нелегким.

Он ответил не сразу. Перед моим мысленным взором возникли видения, живо напомнившие мой недавний сон. Мои воображаемые крылья до сих пор болели.

— Я беспокоился за тебя, босс.

— Ты знаешь, я тоже.

Я оставил Маролана и Алиру и отправился на поиски Коти. Она стояла на палубе и задумчиво смотрела на океан. Во все стороны летели соленые брызги — тяжелые капли, а не мелкая водяная пыль. За спиной у дня пряталась ночь, готовая нанести предательский удар.

— Похоже, ты не слишком доверяешь своему новому другу, — заметила Коти.

— Верно.

— Тогда зачем ты взял его с собой?

— Если они не ведут какой-то хитрой игры, то я у него в долгу.

— Понятно. Ты всегда платишь свой долги, не так ли, Влад?

— Я слышу в твоем голосе иронию?

Она не ответила.

— Ты спасла меня, — сказал я через некоторое время.

— Ты сомневался, что мы придем к тебе на помощь?

— Я не знал, сможете ли вы. Мне и в голову не приходило, что Лойош сумеет пересечь океан.

— Тебе пришлось нелегко.

— Ну, не так тяжело… — Я замолчал и принялся изучать собственные ногти, а потом добавил: — Я не так уж страдал.

Она кивнула, по-прежнему глядя на океан.

— Я рад, что революция смогла на несколько дней тебя отпустить, — сказал я.

— Перестань ехидничать.

Я прикусил губу:

— Я не хотел тебя обидеть.

Коти снова кивнула. Слева по борту в роде что-то плеснуло. Наверное, орка, но я его не разглядел. Коти заговорила так тихо, что я едва слышал слова, которые подхватывал и уносил ветер:

Я наблюдаю, как часы проходят мимо,

В одеждах черных, для меня,

Без сил сидящего, увы, недостижимо

Зажечь светильник угасающего дня.

Горька история — так кажется мне ныне,

Для тех, кто думал, что усвоен мой урок,

Чтоб раны вскрыть — причин не вижу я доныне,

Несправедливым был назначенный оброк.

Наступит завтра — мы опять начнем все снова,

Откроем вены слов, чтоб вновь произнести:

Лишь через боль, что в серо-сумрачных покровах,

Проходят наши к озарению пути.2

Она замолчала, лишь волны продолжали биться о борт корабля.

— Похоже на Восток, — заметил я.

— Это мои стихи.

Я посмотрел на Коти. Она застыла в неподвижности.

— Я не знал, что ты пишешь стихи.

— Есть многое, что… нет. Извини. Слова пришли ко мне несколько дней назад, когда я начала из-за тебя тревожиться. Точнее, когда мне пришло в голову, что тебе следовало бы уже вернуться. Не могу сказать точно.

— Грустная история, — согласился я. — И что она означает?

Коти пожала плечами:

— Откуда мне знать?

— Но ведь ты ее написала.

— Да. Ну, если в ней спрятан какой-то глубокий смысл, я не знаю, в чем он заключен…

— Если тебе что-нибудь придет в голову, обязательно расскажи мне.

Уголок ее рта слегка дернулся.

Я еще некоторое время смотрел, как океан занимается своим океанским делом. Вверх и вниз, вверх и вниз, оставаясь при этом на своем месте. Вот так-то.

— Я пытаюсь, — сказала Коти, — сочинить что-нибудь философски глубокое о волнах, но удача меня оставила.

— Что-нибудь придумаешь.

Она покачала головой:

— Нет, но мне бы следовало. О том, как они где-то начинаются, подходят все ближе, толкают тебя вперед и продолжают свое движение, а мы не знаем, отчего они зародились, откуда пришли, ну и в таком же роде.

— М-м…

— Ты производишь множество волн, не так ли, Влад?

— Ты говоришь в общем или о чем-то определенном?

— Пожалуй, и то, и другое. Нет, о чем-то определенном.

— Ты имеешь в виду события последних нескольких месяцев, связанных с Организацией и Империей и твоим приятелем Келли?

— Да.

— Верно, я действительно устроил настоящую бурю. Впрочем, у меня не было выбора.

— Наверное.

— Интересно, каковы намерения Херта.

— Говорят, он с радостью ушел на покой — ты дал ему солидную компенсацию за Южную Адриланку.

— Южная Адриланка, — повторил я. — Гетто выходцев с Востока.

— Да.

— И теперь им управляю я.

— Не всем гетто.

— Верно. Только нелегальной его частью.

— Собираешься привести ее в порядок?

— Мне показалось, я слышу в твоем голосе нотку иронии?

— Нотку? Нет. Скорее целую симфонию.

— Ты полагаешь, что я не справлюсь, или считаешь, что не захочу?

— Не сможешь.

— И кто меня остановит?

Прошла долгая минута, прежде чем она заговорила снова:

— Что ты имеешь ввиду, когда говоришь «привести в порядок»? Какую нелегальную деятельность ты намерен продолжать?

— Все, что они захотят. Я позабочусь о том, чтобы азартные игры велись честно, чтобы бордели были чистыми и с девушками хорошо обращались. Я прослежу за тем, чтобы ссуды давались под разумные проценты, которые…

— Но как азартные игры могут быть честными для людей, которые не могут себе позволить в них играть? Как можно помочь людям, продающим свои тела? И о каком разумном проценте идет речь, если кто-то проиграл все, что имел, в одном из твоих заведений, и как ты намерен получить свой интерес с тех, кто не в состоянии заплатить?

Я пожал плечами:

— Все равно эти вещи будут существовать вечно. А я справлюсь с необходимостью поддерживать порядок лучше, чем кто бы то ни было.

— Мне кажется, я привела свои доводы.

— Я не в силах решить проблемы всего мира. Как и твой приятель Келли, что бы он там ни думал.

— Ты что, ничего не видишь? Ничего не замечаешь?

— Не вижу чего? Толп текл на улицах? Людей в парках, которые кричат друг другу то, о чем все уже давно договорились? Плакаты…

— А теперь за ними наблюдает Гвардия Феникса, Влад. Я говорю о настоящей Гвардии Феникса, а не о теклах, надевших на плечи плащи и взявших в руки копья. Значит, они напуганы, Влад, и избегают использовать новобранцев. Не кажется ли тебе, что им известно то, о чем ты не догадываешься? Три недели назад волнения охватили Южную Адриланку. Теперь же добрались и до Нижнего Кейрона. Если так пойдет дело, что нас ждет через две недели? Или два месяца?

— Ничего особенного, если тебя интересует мое мнение.

— Я знаю, что ты думаешь именно так. Но может быть…

— Нет, я не хочу спорить о твоей проклятой революции.

Коти пожала плечами:

— Ты сам о ней заговорил.

— Мы можем поговорить о нас?

— Да, — ответила она, и я обнаружил, что не в силах сказать ничего содержательного.

— Я собираюсь немного поспать, — заявил я. — Если Айбин начнет барабанить, вышвырни его за борт.

Я прошел по палубе, отыскал ведущую вниз лесенку, спустился в каюту, растянулся на койке, накрылся одеялом и очень скоро уснул под плеск волн.

Прошло не меньше десяти часов, прежде чем меня разбудил тот же плеск волн. Спотыкаясь, я поднялся по лестнице, несколько раз больно стукнулся плечом обо что-то металлическое (кажется, дверные петли), которое какой-то болван присобачил на стену, поцарапал подбородок, поскользнувшись на ступеньках, и, наконец, выбрался на палубу. Маролан стоял на том же самом месте, где я его оставил. Оранжево-красное небо скрывали низкие серые тучи, а ветер отличался удивительной свирепостью. Развевающийся плащ Маролана придавал его облику суровую романтичность. Я так и не снял свободное одеяние, которое мне выдали в тюрьме, — в противном случае у меня тоже был бы романтический вид. Несомненно.

Я крепко вцепился в поручни и осторожно подошел к Маролану.

— Бурное море, — сказал я. Мне пришлось кричать, чтобы перекрыть рев ветра, плеск волн и скрежет дерева. Он кивнул. Я огляделся и неожиданно подумал о том, каким хрупким кажется наш корабль. — С погодой что-то не так?

Он с подозрением на меня взглянул:

— Почему ты спросил?

— Откровенно говоря, сам не знаю. Ты не ответил на мой вопрос.

Он покачал головой. Лойош опустился мне на плечо.