Глава двенадцатая

Хью Сент-Джон подошел к высокому комфортабельному креслу, тяжело вздохнул, упал в него и, полузакрыв глаза, объявил, обращаясь к Эрану Маку: — Будем считать, что все кончено. Называй это как хочешь: последний патрон в патроннике, последняя монета в кармане… мне все равно. Я выбываю из игры.

Марсианин ничего на это не ответил. Он продолжал сидеть на балконных перилах и курить, наблюдая чахлую и рахитичную жизнь вечерней Кахоры, протекавшую у него под ногами. От угрюмости и недовольства его и без того смуглое лицо казалось еще темнее.

— У меня еще была надежда, что тебе, как местному уроженцу, повезет больше, чем мне, — тоскливо продолжил Сент-Джон. — Но, увы, твои успехи не лучше моих. А я так надеялся, что тебе повезет больше… Да, не хотят они нас понять,

как тут ни крути, не хотят, и все! И все наши усилия пошли прахом! Столько лет титанического труда, и все напрасно!

Мак покрутил головой, и колокольчики у него в ухе мелодично зазвенели.

— Ну и бог с ними, — продолжал председатель. — В конце концов, на них свет клином не сошелся! Но с другой стороны, возьми, например, Мыслителей… Послушай, Мак, а что за фрукты, черт побери, ваши Мыслители? С чего это их все так прославляют и уважают? Что они, в конце концов, такого сделали?

— А это никому неизвестно, — пожав плечами, ответил Мак. — Некоторые считают, что это самая первая марсианская раса. Наши прародители, так сказать. Отсюда получается, что все остальные, в том числе и мы, просто пришельцы или чужаки. Однако ходят слухи, что они вообще к человеческой природе не имеют никакого отношения, а просто остались с предыдущего витка эволюции. Сумели выжить. Но если ты хочешь знать Итое мнение, то я думаю, что это всего лишь компания весьма сообразительных индивидов, которые очень любят комфорт и покой и для этого окутали свою жизнь тайнами и легендами, а для пущей надежности напустили еще и страхов.

Несмотря на свое минорное настроение, Сент-Джон даже нашел силы улыбнуться этой тираде.

— Что мне в тебе больше всего нравится, Мак, — сказал он, — так это твоя простота. И все же, Мыслители нет-нет, да и сделают для планеты что-нибудь полезное. Или просто очень хорошее… Правда, и мои выводы основаны только на слухах. Я никогда не видел чего-то конкретного, что бы можно было вполне определенно отнести к творению рук Мыслителей.

Мак только молча кивнул головой:

— Так оно и есть. Я сам не знаю, как к этому относиться, но говорят, что они направляют мышление все планеты, контролируют все общественное мнение, так сказать. — Марсианин сделал глубокую затяжку и выпустил дым. — Но это только в тех случаях, когда они считают нужным вмешиваться в жизнь планеты. Вот, к примеру, пару веков назад была страшная распря между двумя полушариями, и тогда короли имели очень большие неприятности от Мыслителей. Наверное, Мыслители посчитали, что эта распря может докатиться до полюсов и нарушить их покой. Но, как и в твоем случае, это только слухи.

— Так ты считаешь, что Мыслители — это большая сила?

— Не знаю, — тихо и задумчиво ответил марсианин. — Боюсь, что они, как и все мы, тоже состарились… Последнее время о них нет даже слухов. И вообще, никто нынче с уверенностью не может сказать, живы ли они.

В комнате повисла тягостная пауза. А внизу под окном шуршал город. Теплые солнечные лучи, проникая через прозрачный защитный купол, как бесчисленные брызги зажигали огоньки на разноцветных пластиковых крышах, радугой сверкали на изогнутых трассах автомагистралей и заставляли светиться паутину пешеходных дорожек. Воздух под колпаком был мягким, теплым и в меру ароматизированным.

Эран Мак выругался, сплюнул и с силой оттолкнулся от перил балкона так, что в его ушах жалостно забрякали бубенчики.

— Все! С меня хватит! Я возвращаюсь в Джек-кару! — со злостью проговорил он. — Я хочу жить свободно: дышать нормальным свежим воздухом и носить одежды, которые не будут заставлять встречных оглядываться и гадать, к какому полу я отношусь! Я всем этим сыт по горло! Не хочешь присоединиться? Или ты еще на что-то надеешься? В нашем с тобой деле не произошло даже едва заметного сдвига. Мне уже начинает казаться, что все наши потуги — лишь для того, чтобы убить время. Мы не можем похвастаться никакими успехами, никакими достижениями. За все эти годы мы сумели создать только само движение и найти для него несколько десятков единомышленников, но у меня не поворачивается язык назвать результат ни положительным, ни отрицательным.

— Пожалуй, ты прав… Спасибо за приглашение. Я, конечно же, с удовольствием присоединюсь к тебе. — Сент-Джон посмотрел Маку прямо в глаза, и вдруг на его лице появилась смущенная, почти детская улыбка. — Я это не могу объяснить, но Марс почему-то имеет для меня огромное значение… А сейчас у меня такое ощущение, как будто я изменил старому верному Другу. — Он опустил взгляд и тяжело вздохнул. — Вот если бы знать, что случилось с Майо… Она не выходит у меня из головы. Взять бы ее с собой! Слушай, а может, нам создать какое-то новое движение. У которого конечная цель будет не такой… глобальной.

Мак положил руку на плечо землянину и легонько подтолкнул его в сторону двери, ведущей в комнату:

— Хватит с нас движений. Мы с тобой уже взрослые люди, даже, можно сказать, пожилые, так что давай оставим пустые мечтания для юношей. А все, что мы с тобой задумали и пытались воплотить в жизнь, — это просто юношеские мечты, которым никогда не суждено сбыться. Иди лучше, пакуй чемоданы…

Сент-Джон уже подошел было к двери в комнату, как на столе раздался сигнал вызова переговорного устройства. Хью остановился, но потом махнул рукой и проворчал:

— А черт с ними со всеми! Надоело! Все эти пустые разговоры мне уже набили оскомину во рту. Опять звонит какой-нибудь дурень, который начнет переливать из пустого в порожнее. Не хочу отвечать. Нас уже здесь, считай, нет.

Он ушел в комнату, но зуммер не унимался. Теперь с обычного вызова он перешел на частые и настойчивые гудки срочного.

Сент-Джон, бормоча проклятия, вернулся, подошел к столу и включил переговорное устройство. На экране тут же возник интерьер уличной переговорной будки. Стены, как обычно, были разрисованы всякими гадостями, исцарапаны острыми предметами, которыми пытались записать номера связи, исписаны малопознавательными сообщениями наподобие: «Здесь был Джон». Все пространство будки занимал здоровенный верзила, белобрысый, с яркими желтыми глазами. На незнакомце была броская шелковая рубашка, темный шейный платок и обтягивающие брюки, которые обычно носят звездолетчики. Короче говоря, одет он был так, как одеваются сошедшие с корабля поразвлечься космические бродяги. Обе руки у верзилы были перебинтованы. Но что-то говорило Сент-Джону, что это отнюдь не простой звездолетчик. Он подавил взволнованную дрожь и сказал:

— Сент-Джон слушает.

— Меня зовут Укхардт, — представился человек в будке. — Ричард Гунн Укхардт. — Потом он не торопясь развязал шейный платок. — Вам известно, что это такое?

Эран Мак, уже успевший встать за спиной Сент-Джона, изумленно присвистнул и выдохнул:

— Вот это да! Обруч Власти Руха! Рик удовлетворенно кивнул головой.

— Именно он. Символ власти Марса. Единого Марса. Майо мне сказала, что единство планеты — это та цель, ради которой вы и живете. Это так? Если так, то у меня к вам есть один очень серьезный разговор.

— Майо?! — вцепился в край стола Сент-Джон. — Где вы ее видели? Что с ней?

— Майо попала в лапы Джаффа Штрома, но пока с ней все в порядке. Это очень долгая история, я расскажу ее вам как-нибудь в другой раз, на досуге. А сейчас я хотел бы услышать ответ на один простой вопрос: вы действительно настолько сильно желаете видеть Марс свободным и единым, что готовы ради этого рискнуть собственной головой, или все ваши разглагольствования — пустое бульканье перебродившей закваски?

От такого неожиданного вопроса Сент-Джон вздрогнул, повернулся и многозначительно посмотрел на Мака.

— Говорите,—кивнул он головой. — Я готов вас выслушать.

— Отлично, — улыбнулся Рик.

Он в нескольких словах описал Сент-Джону резню, которую Джаффа Штром учинил в Рухе, и сложившуюся после этого ситуацию. В подробности он не вдавался, решив, что на данный момент это совершенно излишне.

— Марсиане готовы выступить хоть сейчас, — закончил он. — Я пойду поговорю с парнями из Нью-Тауна, и, думаю, они нас тоже поддержат. Последнее время Джаффа чуть ли не каждый день устраивает там облавы. Он вместе со своими чернецами надоел всем хуже горькой редьки. Но мало просто атаковать Компанию: кто-то должен поддержать атаку изнутри. Главное — нейтрализовать Штрома. Если мы сумеем в самом начале обезглавить Компанию, то остальное пройдет как по маслу. Вот в этом мне и потребуется ваша помощь.

Сент-Джон принял воинственный вид:

— А Фаллон?

— Джаффа Штром сам разделался с Фалло-ном несколько дней тому назад. Но пока никто, кроме нас с вами да Джаффы с Майо, об этом не знает. Ну, может еще Варго — командир наемников с Венеры. А от вас мне нужно только вот что: вы сумеете получить у Штрома разрешение приземлиться на коптерной площадке Компании?

Сент-Джон задумался.

— Я не знаю, связал ли он то, что делала Майо, со мной. Такое чувство, что он уже давно меня подозревает, но пока, правда, не трогает. Пожалуй, разрешение-то он даст, но, как только мы там приземлимся, он тут же нас схватит, и уж тогда пощады не жди. Особенно, если он уже что-то пронюхал или просто подозревает о том, что вы задумали.

— Так вы согласны мне помочь или нет?

— А вы уверены, что Майо у него?

— Полностью. Я вам потом все расскажу подробно: сейчас не время и не место для этого. Но вы так и не ответили на мой вопрос: согласны ли вы мне помочь или нет?

— Ну, хорошо, пожалуй, я готов вам помочь. — Сент-Джон подался вперед и навис над экраном. — Но я бы хотел выяснить только один нюанс… Кто вы такой и каков ваш интерес во всем этом деле? Ради чего вы все это затеваете?

Рик поднял свои забинтованные руки так, что они заполнили весь экран:

— Я хочу только одного: сдавить этими руками глотку Джаффе Штрому. Единственное, но непреодолимое желание! Пока мой интерес заключается в этом. А потом посмотрим.

Эран Мак мелодично зазвенел своими бубенцами:

— Я знаю, кто вы такой. Вас зовут Рик. Вы тот, кого очень хотел уничтожить Джаффа. И вы тот, кто помог Майо спастись в подземных лабиринтах.

Рик только сейчас заметил марсианина, стоящего за спиной Сент-Джона.

— Ну, допустим, что так оно и есть. Это что, как-то меняет дело?

Подвижные глаза Эрана Мака застыли на Обруче Власти.

— Ответьте мне на один вопрос, если это, конечно, не секрет: как к вам попал Обруч Власти? — вкрадчиво поинтересовался марсианин.—

Вы понимаете, что если его добыли незаконным путем, то за это придется дорого заплатить?

— Не беспокойтесь, — усмехнулся Рик. — Этот обруч мне на шею надел Бейдах, собственными руками.

— Я сам родом из Джеккары и знаю местные порядки. Если Бейдах, командир Королевской Гвардии, действительно собственноручно надел на вас обруч, то это значит очень много…— Марсианин повернулся к Септ-Джону. — Стоит попробовать, Хью. Что мы, собственно говоря, теряем?.. Думаю, у этого парня есть шанс на удачу.

От охватившего его волнения руки Сент-Джо-на дрожали. Он сидел, вцепившись в края монитора, и вглядывался в лицо Рика.

— Да, мы ничего не теряем, — тихо, как бы раздумывая вслух, сказал он после небольшой паузы. — Абсолютно ничего… Ну хорошо, Рик… Допустим, я как-нибудь улажу ваш вопрос с Джаффой Штромом. А что дальше? У вас уже есть какой-то план действий?

— Когда сделаете свое дело, я жду вас в Нью-Тауне. К этому моменту я подготовлю все необходимое. Но поторопитесь. Нам надо действовать очень быстро, пока Джаффа ни о чем не пронюхал. Главное — внезапность и конспира-

ция. Обсуждать свой план с вами более подробно я не буду: у меня есть серьезные подозрения, что Джаффа контролирует ментальное пространство, а это значит, что он может подслушать наш разговор.

А в это время в бывшем кабинете Эдда Фал-лона Джаффа Штром завершал свою ментальную разведку. Он был человек недюжинной физической и психической силы, но даже она истощилась от такой деятельности. Сегодня Джаффа стал единственным существом на планете Марс, кто сумел проникнуть за вуаль тайны, которая окутывала Полярные Города с обитающими там Мыслителями …

Штром остался очень доволен тем, что сумел увидеть его «третий глаз». Быстро отдав необходимые распоряжения, он уселся на одноместный турбоплан и, не теряя времени, отбыл в северном направлении.

Джаффа вернулся к концу следующих суток; он весь прямо-таки излучал торжество. Когда он выходил из турбоплана, в его руках был какой-то предмет, завернутый в серебристую ткань. Размеры предмета были небольшими, но даже сильные ноги бывшего гладиатора подгибались от тяжести. Однако Штром, не обращаясь ни к кому за помощью, собственноручно унес добычу в теперь уже свой кабинет на верхушке административного здания.

А Рик, закончив переговоры с Сент-Джо-ном, направился на главную улицу Нью-Тауна. День клонился к вечеру: он специально ждал того момента, когда город заживет бурной ночной жизнью.

Его грубые башмаки звездолетчика, ступая по немощеным улицам, поднимали целые облака рыжеватой пыли. Нью-Таун рос стихийно, поэтому его улочки, образовавшиеся между произвольно выстроенными домами, были кривыми, а местами очень узкими. Сейчас на этих улочках повсюду толпился народ: здесь были и звездолетчики, сошедшие с бортов своих кораблей в поисках развлечений, и закончившие свою смену служащие Компании, некоторые из них вместе с семьями; бродяги, зеваки, попрошайки, воры… Короче говоря, кого здесь только не было. Мужчины и женщины всех сословий хотели хоть как-то разнообразить свою монотонную жизнь. Основная масса этой разношерстной толпы когда-то прилетела сюда с Земли, но иногда встречались и уроженцы Венеры, Меркурия и даже пояса Астероидов.

Все первые этажи были заняты если не лавками, то барами, кабачками или дешевыми безвкусными подделками под дорогие увеселительные заведения Земли. Вывески у этих злачных местечек были броские, аляповатые и многословные. «Дворец Грез», например, предлагал «умопомрачительные разрешенные наркотики по вполне разумным ценам, доступным каждому», рядом располагался трехмерный кинотеатр, в котором крутили фильмы семилетней давности, а чуть в стороне зазывно мигал неоновой вывеской стриптиз-бар, обещающий «экзотических красавиц из сотни всевозможных близких и далеких миров». Повсюду царили ужасный шум и толкотня, каждый искал себе занятие в соответствии со своими вкусами и возможностями.

Рик очень ловко обогнул начинающуюся посреди улицы драку, выбрал довольно тихую неприглядную подворотню и стал наблюдать за происходящим. Он сразу же почувствовал, что над толпой тяжелым облаком висит злоба, не знающая, куда себя выплеснуть. Почти все мужчины были вооружены, многие — бластерами, а у некоторых было даже кое-что посерьезней. И все они были готовы воспользоваться этим оружием по любому, пусть даже самому незначительному, поводу.

Рик поглядел на небо, чтобы по расстоянию между Фобосом и Деймосом примерно определить время, потом удовлетворенно кивнул, вышел из подворотни и зашагал вдоль улицы. Очень скоро он набрел на питейное заведение средней руки с кустарной вывеской: «Горнило (самая горячая точка планеты)». По сведениям Рика, здесь находилась, кроме всего прочего, и одна из самых посещаемых ее точек. Короче говоря, это было именно то, что искал Рик, и он решительными шагами направился прямо ко входу в «Горнило».

Как только двери захлопнулись у Рика за спиной, он окунулся в прокуренную, затемненную атмосферу чего-то среднего между дешевой забегаловкой и подпольным борделем. У дальней стенки, на небольшом помосте, который здесь, конечно же, назывался эстрадой, небольшая группа утомленных и безразличных девиц с блестяще-изумрудными телами лениво и монотонно извивалась в танце, который Рик уже видел лет пять тому назад на стоянке в земном городе

Лос-Анджелесе. За столиками было полно мужчин в разной степени опьянения, которые, навалясь грудью на столы, вели пространные переговоры с такими же подвыпившими девицами. К длинной стойке, за которой красовались ряды бутылок с разноцветными этикетками — непременный ассортимент всех питейных заведений любого космопорта,—было не протолкнуться. Там же стояло несколько флорентийских аттракционов, в том числе некое подобие зеркала, которое дает разноцветное изображение в зависимости от интенсивности и частоты испускаемого телом инфракрасного излучения, вследствие чего иногда получаются очень неожиданные и забавные результаты, — по крайней мере у народа этот аттракцион пользовался большим спросом.

Потолкавшись немного среди разношерстной толпы, Рик, в конце концов, сумел завладеть освободившимся табуретом около стойки бара и заказал себе уже знакомое сине-зеленое пойло под названием «Марсианский буйвол», которое гнали в Джеккаре соотечественники бандита с бубенцами, которого он видел за спиной Сент-Джона.

Рик не успел и наполовину осушить свой стакан, как вдруг кто-то совершенно бесцеремонно двинул его локтем под ребра так, что он чуть было не съехал с табурета.

— Рик Укхардт! Чтоб меня приподняло, перевернуло и уронило, точно он! Вот уж кого никак не ожидал встретить!

Это бурное приветствие заставило царивший вокруг гам скинуть несколько децибел, поэтому продолжение пламенной тирады волей-неволей смогли услышать не только соседи Рика, но и люди за ближайшими столиками. Сильные руки продолжали тискать Рика, а зычный голос не унимался:

— Разрази меня венерианские грозы! А я-то думал, что ты уже загнулся на рудниках Компании, так как давно не видел тебя в приличных заведениях.

Последние слова вызвали повышенный интерес окружающих. Рик, не поворачивая головы, попробовал в зеркале за стойкой обнаружить источник этого восторга. Этим источником оказался сухопарый парень, который теперь стоял за спиной у Рика, уперев руки в бока.

— Тексус! — также радостно взвыл Рик. — Ты-то откуда здесь взялся? Я думал, ты уже сбежал из этой вонючей дыры!

Рик одним прыжком вскочил на стойку и рывком втащил туда же своего знакомого. Теперь почти весь зал, включая заморенных девиц из кордебалета, обратил на них внимание. А приятели с великим энтузиазмом тузили друг друга по бокам, плечам, спинам и остальным частям тела.

Тексус скалил неровные, коричнево-черные зубы и отбивал чечетку стоптанными каблуками по стойке бара, умудряясь при этом, несмотря на изрядное подпитие, не задеть ни одного бокала или стакана. Рядом с ним пританцовывал и спиртной дух, который никогда не покидал своего хозяина, но в то же время вел вполне самостоятельную жизнь. Эта дикая пляска имела и звуковое сопровождение.

— Раздолбай меня метеоритным потоком! — орал во все горло Тек. — Я уж думал, что мы никогда больше не встретимся. Я уж посчитал,

что в тот день, когда мы с тобой так славно надрались до ультрафиолетового сияния, ты по своей неопытности попал в лапы к чернецам и теперь тратишь свои физические силы не во славу какого-нибудь борделя, а для обогащения хозяев каменоломни! С тех пор как мы расстались, от тебя ни слуху ни духу.

— Все примерно так, как ты говоришь, и получилось, — согласился Рик. — Только я устроил в этом руднике небольшое соревнование по вольным видам спорта и сделал хозяевам ручкой. — Рик изо всех сил старался, чтобы его слова услышало как можно больше посетителей. — До меня дошел слух, что Джаффа Штром со своей сворой опять собирается осмотреть местные достопримечательности. Говорят, у него теперь постоянная проблема с персоналом. Вот уж кому неймется, так это ему. Повстречаться бы мне с ним один на один на узенькой дорожке! Мало бы ему не показалось!

Это сообщение ближайшая часть зала встретила звериным ревом.

— Ты все врешь, как вербовщик дальних экспедиций, — послышался скептический голос. — Из рудников Компании выходят только ногами вперед и только те, кому посчастливилось око-чуриться в бараке на собственной койке. Компания — это местный филиал того света, а оттуда никто не возвращается.

Рик моментально определил, кому принадлежал этот скрипучий голос, и протянул в ту сторону руки.

— А вот это видел? — поинтересовался он. — Или думаешь, я это заказал в салоне татуировок только для того, чтобы запачкать тебе мозги, которых у тебя и так немного? Просто мне повезло — я сумел драпануть через заброшенный шурф. А вот остальные оказались не такими везучими. Знаешь, как там воспитывают любовь к труду на благо Компании? Большими электрошокерами! И не стесняются включать их на полную мощность. Так что я сам, своими глазами видел и на собственной шкуре испытал то, что бывает с теми, кто попадает в лапы чернецов. Я знаю, что творится в бараках Компании, и не понаслышке! Да, мне выпала карта в масть, и я сорвал банк, а вот большинству это не удается. И после всего этого я могу сказать вам только одно: если мы все вместе не разделаемся с Джаф-фой Штромом и его бандой, то рано или поздно передохнем на его знойном курорте! А там, как в космопорту, долго не задерживаются: помахают киркой — и переезжают из филиала в небесный центр.

Эти слова Рика вызвали бурю восторженных предложений.

— Так-то оно так, — согласился Тексус, когда шум в зале снизился до приемлемого. — Только вот тузы-то все на руках у Штрома. Я бы, может быть, и сам хотел открутить ему все, что болтается, да вот только ограда у него больно высокая, и ворота узковаты для моей задницы.

— Ну, для меня это нынче не проблема, — заверил собравшихся Рик. — Вот что я скажу, парни! Вы небось уже наслышаны о том, что на днях приключилось в старом городе? Но вы об этом только слышали, а я сам был там и собственными окулярами видел, как Джаффа со своими венерианскими охальниками убил марсианского короля, а заодно и дюжину предводителей. Сегодня ночью марсиане собираются напасть на Компанию и разнести ее в пух и прах. Поверьте мне, там есть чем поживиться. Неужели вы отдадите им весь пирог целиком? Пожалейте ближних — у них же случится несварение!

После этих слов Рику пришлось сделать очень продолжительную паузу, так как говорить из-за поднявшегося гвалта было невозможно. Наконец он снова смог услышать собственный голос:

— Послушайте меня, ребята. Надо действовать заодно с марсианами. Пока каждый ведет свою игру, Джаффа будет обдирать и их, и нас, как слепых котят… А что нам мешает объединиться? Мы, черт бы нас побрал, не так уж и далеко ушли друг от друга! Компания задолжала нам не меньше, а может, даже больше, чем им. Любой, кто обладает хотя бы парой извилин, должен прекрасно понимать, что рано или поздно нам придется в открытую столкнуться с Компанией. А вот если мы будем тянуть резину, то далеко не все доживем до этого светлого будущего. Поймите, драться на два фронта — это только играть на руку Джаффе и распылять свои^ силы. Что нам делить с марсианами, кроме общих цепей? Вместе у нас есть шанс победить, а по отдельности — только помереть.