Кононов вызвался помочь командиру: найти путь к сердцам секретарш директоров фирм и выведать у них нужные сведения, которыми они владеют не хуже штатных осведомителей, ему труда не составит.
      - Только поосторожней с ними, - предупредил подполковник. - Не забывай, большинство из них являются любовницами боссов и телохранители присматривают за ними.
      - Не первый день замужем, - усмехнулся Кононов. - Подход и отход я отработал ещё в курсантские годы, когда чуть не влип с женой преподавателя тактики. Она сказала, что муж уехал в командировку. Вот я и закатился к ней после отбоя. Только кайф начали ловить - стук в дверь. "Муж, - сжалась в комок моя вакханочка. - Беги". А куда бежать - квартира на втором этаже. Хорошо что балкон имелся. Сиганул я вниз. А майка, зараза, возьми да зацепись за перила. Ну, думаю, пропала моя милашка. К счастью, муж и не подозревал благоверную в прелюбодействе, даже не выглянул на балкон. Я нашел длинную палку и смахнул майку. Только тогда успокоился.
      - Да, знатный ты ходок по женской части, - неодобрительно покачал головой подполковник. - А с секретаршами все равно будь поосторожней: и на старуху бывает проруха...
      В Хабаровск они приехали к девяти, к началу рабочего дня новых русских, когда голова у многих ещё не отошла от похмелья и сладки воспоминания прошедшего вечера и ночи, и настроения ещё никто не испортил. В таком состоянии человек добродушнее и легче идет на контакт с посетителем, более откровенен.
      Родионов оделся в штатское - светло-серый костюм безукоризненного финского покроя, белоснежную сорочку с ярким модным галстуком. В этом редком для него наряде ( на службу в штатском не пойдешь, а она у него длилась по четырнадцать-шестнадцать часов) он больше походил на преуспевающего бизнесмена; Кононов был в повседневной военной форме: поскольку он нацеливался на секретарш, фуражка с голубым околышем и "птицей", мундир с погонами старшего лейтенанта будут верным залогом доверия - летчики пользуются ещё успехом у женщин. А голубоглазый Кононов с тонкими чертами лица и носом с горбинкой, подтянутый, энергичный, будто родился воздушным асом.
      Начали с самой известной и влиятельной фирмы "Касситерит", ведающей добычей и экспортом оловянной руды. Возглавлял фирму известный на всем Дальнем Востоке бывший партийный функционер, в недавнем прошлом идеолог и пропагандист Аполлинарий Карпович Мацевич, быстро сориентировавшийся в начавшейся капитализации страны и, благодаря прежним связям, за бесценок купивший дышавшее на ладан предприятие. С помощью японцев, точнее денег одного из миллионеров, восстановил производство, и олово рекой потекло через море в страну Восходящего Солнца. России оставалось всего десять процентов от добытого. Об этом не раз писали с возмущением газетчики, выступали по радио. Но правительство и руководство края поделать уже ничего не могло: японцы заключили контракт, завезли новое оборудование. А главное - шахтеры, получая приличную зарплату, не бастовали, трудились на совесть.
      На это предприятие чаще других наведывались и японцы. Они разъезжали по местам добычи касситерита, в порты Ванино и Владивосток, откуда шла отправка олова на острова.
      Однажды Родионову довелось видеть Мацевича на совещании у мэра города, куда были приглашены и военные: командующий войсками военного округа и командующий воздушной армией, требующие регулярного и полноценного снабжения частей денежным довольствием и продовольствием. Родионов, командир отдельной эскадрильи, случайно оказавшийся в тот день у Дмитрюкова, был приглашен генералом в качестве помощника - подполковник умел тактично и убедительно разговаривать с вышестоящим начальством и добиваться желаемого. А Мацевич являлся правой рукой мэра и как бы шефствовал над авиаторами. Язык у гендиректора "Касситерита" был подвешен не хуже, чем у лучших римских ораторов - не зря свои лучшие годы отдал пропагандистской ниве. И в тот раз, когда Дмитрюков обрисовал положение авиаторов, Мацевич пустился в такие философские рассуждения о трудностях содержания армий во все времена, особенно в перестроечный период, когда именно армия является тормозом в развитии экономики страны, что большие военные начальники сидели будто оглушенные, не зная чем ответить.
      И Родионов тогда не выдержал, встал из-за стола.
      - Разрешите возразить вам, господин генеральный директор. Вы очень доходчиво разъяснили нам тяжкое бремя содержания армий во все времена. Да, согласны: армию надо кормить, одевать, снабжать первоклассной техникой и оружием. На это требуется много средств. Но разве вы не на армии делаете свой бизнес? Проанализируйте, куда идет ваше олово. Не надо прибегать к помощи компьютера, чтобы вычислить - более пятидесяти процентов идет на военные нужды... Правда, пока на военные нужды другой армии, не нашей. Выходит, прав оказался канцлер, утверждавший: "Кто не кормит свою армию, будет кормить чужую?" Вы жалуетесь, что у самих мало техники для вывоза руды и олова. А у нас техника простаивает. Снабдите нас топливом, думаю, наши начальники найдут возможность помочь и вам...
      Тогда его речь на два месяца сняла напряжение у авиаторов: Мацевич снабдил их топливом и деньгами, а самосвалы военных поколесили по горным дорогам рудников и приисков. Но вряд ли занозистый подполковник понравился не менее занозистому гендиректору... Как он примет его, пожелает ли разговаривать?
      В просторной приемной роскошного четырехэтажного особняка, снятого в аренду в самом центре города на проспекте Карла Маркса, кроме секретарши, броской красоты женщины лет двадцати пяти, никого не было. Она оторвала взгляд от лежащей перед ней книги, окинула посетителя недовольно-вопросительным взглядом.
      - Доброе утро, - поздоровался Родионов и, не ожидая ответа, спросил: Аполлинарий Карпович у себя?
      - Он вам назначил встречу? - сощурила агатовые глаза жгучая брюнетка.
      - К сожалению, я только что приехал и не смог с ним созвониться.
      - Действительно жаль. Аполлинарий Карпович будет только к десяти. На десять у него назначено совещание директората. Потом он сразу уедет на объект. Так что сегодня приять вас он не сможет, - твердо заключила секретарша. И предложила: - Записать на завтра?
      - Не надо. Мне минут на пять по очень важному делу. Постараюсь переговорить до совещания.
      Секретарша недовольно сжала губы - настойчивый посетитель ей явно не понравился: оторвал от чтения захватывающей книги и собирается торчать в приемной целый час, хотя она ясно объяснила: сегодня генеральный директор принять его не может. Даже по сверхважному вопросу.
      Родионов по лицу и глазам прочитал её мысли. Не ожидая приглашения, сел недалеко от стола на мягкий диван.
      - Скажите, вы давно работаете у Аполлинария Карповича? - решил завязать разговор со строгой секретаршей подполковник.
      - Почему это вас интересует? - Не очень любезно ответила вопросом на вопрос вопросом жгучая брюнетка, давая понять, что она не из тех, кто легко входит в контакт даже с представительными симпатичными мужчинами. И все-таки Родионов не собирался пасовать перед ледяным взглядом.
      - Просто мужское любопытство, - как можно мягче и ласковее сказал он. - Если бы знал, что у Аполлинария Карповича такая очаровательная секретарша, давно бы навестил его.
      Ах лесть! Какие только каменные сердца она не растапливала. И брюнетка хотя и сделала вид, что не отреагировала на комплимент, льдинки в глазах растаяли. Красавица чуть подумала и ответила с иронией, но без прежней суровости:
      - Интересно, жене вы тоже говорите такие красивые слова? Или они заготовлены у вас на всякий затруднительный случай? Только напрасно. Я говорю вам серьезно: к Аполлинарию Карповичу вам сегодня не пробиться. И тут я ничем помочь не могу.
      - Почему вы так уверены? А возможно Аполлинарий Карпович, увидев меня, отложит все дела и только мною займется?
      - Ну, если вы такие друзья, - пожала брюнетка плечами. - Только сомневаюсь - у Аполлинария Карповича дела на первом месте.
      - А на втором? - продолжал шутливый тон Родионов.
      Секретарша снова посуровела, уловив в словах симпатичного посетителя, видимо и в самом деле друга шефа, знающего кое-какие его тайны, намек на их отношения. Но тут же поняла, что своей обидой ещё больше раскрывает тайну, тоже ответила шуткой:
      - Вот и расскажите мне, коль вы его друг. А то я сижу здесь целыми днями и, кроме работы, ничего не знаю.
      Брюнетка была опытной секретаршей и довольно неглупой - предпочитала задавать вопросы, а не отвечать на них. Таких и подбирают в занимающиеся не только легальным бизнесом фирмы. Одно неосторожное слово и жди уйму неприятностей. А местечко у неё довольно теплое и доходное: лицо ухоженное и размалеванное, как яичко ко Христову дню, одета в дорогую блузку кремового цвета с ажурной отделкой английского воротничка, коротких рукавов; сквозь тонкую ткань просвечивает гипюровый бюстгальтер. В ушах золотые серьги с бриллиантом, на пальцах кольцо и перстень, тоже с бриллиантом.
      - Не прибедняйтесь. Вас Аполлинарий Карпович обожает и тиранить не станет. Скажите, а японские представители будут сегодня на совещании? решил Родионов сменить тему, чувствуя, что секретарша "созрела" для боле откровенной беседы.
      Брюнетка помотала головой.
      - Кутояма позавчера укатил в родные пенаты, а Хоцодзуки - в Комсомольск-на-Амуре.
      - Новых невест искать? - пошутил Родионов.
      Секретарша непонимающе вскинула бровь.
      - Что вы имеете в виду?
      - Слышал, что ваши компаньоны обожают русских девушек и зовут их в страну Восходящего Солнца. Удивляюсь, как это они до сих пор не увезли вас.
      Брюнетка горделиво приосанилась.
      - Во-первых, я не любительница к перемене мест и не из тех, кого легко уговорить, - ответила она с многозначительной усмешкой. - Во-вторых, эти слухи, мягко говоря, дурно попахивают. Не нашли других способов избавиться от конкурентов, так решили приписать им вербовку наших русских красавиц. Я это уже слышала. Но разве японцы виноваты, что наши белокурые телушки сами вешаются им на шеи и готовы умчаться к черту на кулички, только чтобы не работать? И слава Богу, что их тут никто не держит - воздух будет чище. И в-третьих, ни Кутояма, ни Хоцодзуки вербовкой не занимаются, это я знаю точно. Они честные коммерсанты. Притом, Кутояме давно за пятьдесят и женщины его меньше всего волнуют. А у Хоцодзуки жена, трое детей.
      - Ну, жена и дети - это ещё ни о чем не говорит. Да и что годы? Знаете поговорку: седина в волосы, бес в ребро?
      - Слыхала. Но это больше относится к нашим, русским, мужикам. Японцы менее развратны, культурнее и обходительнее.
      - Ну вот, а вы осуждаете русских телок, - рассмеялся Родионов. Значит, не зря они бегут за моря: рыба ищет, где глубже, а человек, где лучше.
      Секретарша нервно дернула плечиками.
      - Может, и не зря. Но лично мне и здесь не плохо.
      Родионов глянул на часы. Много ни мало они проболтали почти двадцать минут. Можно уходить: то, что хотел он вызнать у Мацевича, ему выболтала секретарша - прежде всего имена японских коммерсантов Кутоямы и Хоцодзуки. Увезли ли они с собой осенью прошлого года Ольгу, можно выяснить в аэропорту по документам. Подступиться к регистрационным документам будет непросто. Придется просить следователя Врабия. Мужик он будто бы неплохой и в его интересах выяснить, чей труп обнаружен в выгребной яме...
      Владимир Васильевич собрался было извиниться, пообещать заехать в другой раз - вероятнее всего Аполлинарий Карпович и в самом деле приедет впритык и поговорить с ним не удастся, - как за окном скрипнули тормоза, и он увидел остановившуюся "Мицубиси", новенькую, будто отлитую из чистого серебра, огненно сверкающую в солнечных лучах. Из кабины выскочил молодец лет двадцати в джинсовом костюме и услужливо открыл заднюю дверцу, где сидел шеф. Мацевич вылез неторопливо, важно, как и подобает знающему себе цену человеку. Родионов видел его полгода назад. Еще тогда обратил внимание на большую лысую голову, несоразмерную с худощавой комплекцией и невысоким ростом. Макушка блестела, как среднеазиатская дыня, вызывая шаловливое желание щелкнуть по ней. Теперь лысина стала ещё больше, отчего и голова, казалось, выросла, и бизнесмен напоминал скорее инопланетянина, чем человека.
      На нем был светлый, помятый пиджак из простой льняной ткани, серые брюки с пузырями на коленях, тоже требующие утюга; в руках Мацевич держал соломенную шляпу. Правда, выйдя из машины, тут же надел её, закрыв лысину.
      Примерно так же он был одет и в прошлом году на приеме у мэра - то ли подстраивается под дореволюционных промышленников, то ли боится привлекать внимание современных гангстеров.
      Из автомобиля с другой стороны вылез ещё один мужчина, года на три постарше первого, и разом направились к подъезду - один впереди, второй позади. Телохранители.
      Когда троица вошла в приемную, Владимир Васильевич встал и поздоровался с видом старого знакомого:
      - Здравствуйте, Аполлинарий Карпович.
      Гендиректор уставился на посетителя, вспоминая, кто это, где они встречались. Не вспомнил.
      - Кажется, мы где-то встречались, - только и сказал, но руку протянул.
      - Совершенно верно. У мэра города, - подтвердил Владимир Васильевич. И чтобы не мучить Мацевича и вместе с тем сбить с толку секретаршу - пусть примет его за контрразведчика или важную шишку из уголовного розыска представился: - Подполковник Родионов.
      - А-а, - наконец-то вспомнил Мацевич и нахмурился. - Это с вами мы малость подискутировали? - И направился в кабинет, давая понять, что продолжать разговор с напористым, много знающим офицером не собирается. Но Родионов последовал за ним. И, когда Мацевич хотел что-то сказать, опередил его:
      - Я на минутку, Аполлинарий Карпович. Есть один очень важный и интересный вопрос.
      Мацевич ничего не ответил, прошел за свой длинный стол, накрытый зеленым сукном, с креслами по бокам, сел. Один из телохранителей, вошедший следом за Родионовым, остановился у двери, неотрывно наблюдая за настырным посетителем.
      - Говорите, что у вас за вопрос. Только быстро, у меня совещание, бросил Мацевич.
      Родионов, не обращая внимание на предупреждение и на то, что гендиректор забыл пригласить его сесть, сам отодвинул кресло и опустился рядом по-домашнему.
      - Мне поручено встретиться с вашим японским партнером и обговорить одну серьезную сделку. Не подскажете, где и когда я могу с ним встретиться?
      - Все серьезные сделки решаются через меня, - назидательно напомнил Мацевич. - Кто вас послал, Дмитрюков?
      - Нет. Дмитрюков не в курсе.
      - Так кто же?
      - Если бы можно было назвать его имя, он скорее пожаловал бы к вам сам. Но можете быть уверены, человек порядочный, ответственный и с высоким положением.
      - Если вы хотите предложить оружие, напрасные старания, - категорично отрубил Мацевич. - А другого, насколько мне известно, у вас, военных, ничего нет.
      - Я не уполномочен вести с вами разговор на эту тему. Помогите мне встретиться с господином Хоцодзуки.
      - Разве я не ясно объяснил? - возмутился Аполлинарий Карпович. - Я генеральный директор фирмы, и без моего ведома ни одной сделки, ни торговой, ни бартерной, не совершается. Если же вам нужен господин Хоцодзуки - это ваши проблемы. Я вам ничем помочь не могу. Кстати, и желания не испытываю.
      Худосочный с важным видом гендиректор только не добавил: "Пошел вон", на что Родионов не только не обиделся бы, а рассмеялся - очень уж по петушиному выглядел Аполлинарий Карпович. Родионов встал и чуть наклонил голову.
      - И на том спасибо, Аполлинарий Карпович. Я-то надеялся - по старой дружбе. Но на нет, говорят, и суда нет. До свидания.
      Другого ему ничего и не нужно было от гендиректора - нужную информацию он получил от секретарши. Правда, ещё не всю. Кое-что она могла дополнить. И прикрыв за собой дверь, Владимир Васильевич с довольным видом поблагодарил брюнетку:
      - Спасибо. Как видите, все благополучно разрешилось. - И вроде собравшись уходить, вдруг хлопнул себя по лбу. - Совсем забыл задать ещё один вопрос. - Полез во внутренний карман и извлек оттуда фотокарточку Ольги. Протянул её секретарше. - Скажите пожалуйста, у вас не появлялась эта женщина?
      Брюнетка внимательно рассмотрела фото. С ответом не торопилась. А Родионову хотелось поскорее уйти - в любой момент мог выйти Мацевич и догадаться, что подполковник приходил совсем не за тем, чтобы просить содействия о встрече с японским бизнесменом.
      - Она преступница? - поинтересовалась секретарша.
      - Ну что вы. Это моя школьная приятельница. Говорят, она работает в какой-то фирме. Мне очень хотелось бы её увидеть.
      Брюнетка прожгла его своими антрацитовыми глазами. Не поверила. Но, сделав над собой усилие, произнесла:
      - Да, эта женщина была у нас. Искала работу. Насколько мне помнится, ещё в прошлом году. Но у нас ничего подходящего для неё не нашлось.
      - Еще раз спасибо. - Родионов забрал фотокароточку и вышел на улицу.
      Кононова ещё не было. По договоренности он отправился в фармакологическую фирму "Элеутерококк" с той же целью - узнать что - либо об Ольге.
      День был тихий и безоблачный. Солнце припекало по летнему, асфальт и каменные здания дышали жаром. Многолюдный вечерами проспект в этот час был почти безлюден. Лишь у дверей магазинов да кафешантанов, выросших за последний год чуть ли не на каждой улице, сидели нищие, вымаливая у редких посетителей милостыню.
      Родионов прошелся по проспекту и остановился у киоска. Купил местную газету и московскую "Щит и меч", в которой сообщалось о разных происшествиях, в том числе печатались и объявления: "Внимание, розыск!" Вдруг что-нибудь об Ольге сообщат.
      Полистал столичную, и на последней странице под рубрикой "Дикие истории" прочитал: "Убийца в погонах". Взгляд побежал по строчкам. И чем дальше он читал, тем больше убеждался, что написано о нем и об Ольге, хотя имена и фамилии были другие. А когда автор пояснил, что в целях сохранения тайны пока идет следствие изменил фамилии, все стало ясно. Да и фамилия местного журналиста из "Тихоокеанской правды" Хорькова, автора "истории", говорила о многом. Как-то этот шелкопер появился в гарнизоне с намерением взять интервью у командира отдельной эскадрильи. Родионов тогда спросил: "Напишете все то, что я вам скажу?" Журналист замялся. "Понимаете, хотя сейчас и нет цензуры, каждый пишущий должен иметь личную ответственность за свое сочинение, и думать о том, пользу или вред наносит он своей информацией".
      "А то, что наши летчики сидят без денег, не летают из-за отсутствия топлива, теряют боевые навыки - это полезная или вредная информация?" задал вопрос Родионов.
      "Я не люблю писать о мрачном, - заявил Хорьков. - Да и зачем гусей дразнить? Давайте поговорим о светлом, радостном. К примеру, о художественной самодеятельности..."
      "Нету у нас ничего светлого и ничего радостного, - оборвал журналиста подполковник. - И врать я не привык..."
      Так и выпроводил тогда ни с чем любителя "светлых тем". И вот он припомнил обиду, так разрисовал "убийцу в погонах"... Кто же снабдил его такой информацией? Как часто говаривал небезызвестный герой детективных романов: "Кому это выгодно?" Кое-кому действительно выгодно... Кто бы он ни был, а искать Ольгу надо быстрее. Чтобы оправдать себя и посрамить недругов...
      Кононов увидел его издали и лихо притормозил у обочины.
      - Садитесь, командир, и держитесь за кресло. Сейчас я вам такое расскажу, что свалиться можете, - восторженно заявил старший лейтенант.
      - Ну, ну, слушаю внимательно, - поторопил Родионов, заинтригованный многообещающим вступлением помощника.
      Кононов закрыл глаза, почмокал губами.
      - Такая секретарша, Владимир Васильевич, с ума можно сойти.
      - Меня меньше всего интересует секретарша. Ты о деле говори.
      - А разве это не дело? Вы бы только увидели! Не то японка, не то кореянка. Лицо, фигура - ни словами сказать, ни пером описать. Лет восемнадцать, не более. А знаете кто её босс? Президент международного акционерного общества господин Милявский. Слыхали о таком?
      - Слыхал. Но пошел бы он... Что удалось об Ольге выяснить?
      - Не спешите, командир. Все по порядку. Куда мы теперь поедем?
      - Давай к "Гермесу".
      Кононов включил скорость.
      - Теперь о деле. Как я и предполагал, босс отсутствовал - накануне лихо чей-то юбилей праздновали. А с секретаршей я в два счета общий язык нашел. Поговорили о делах, о весне и, разумеется, о самой девушке. Йесико, так зовут секретаршу, в прошлом году закончила десятилетку. В институт не поступила, устроилась по большому блату к Милявскому секретаршей. Босс, как понял я из разговора, обожает молодых и красивых. Он ещё молод, нет и сорока, высок, строен и очень суров. Предупредил девушку, чтобы никаких шашней не заводила. В-общем, она боится его как огня - то и дело поглядывала на дверь, как бы он внезапно не появился. Я поинтересовался, много ли у них работает женщин и могу ли я рекомендовать боссу свою знакомую переводчицей с японского. Она усомнилась, что переводчица нужна Милявскому, - в командировки в Японию он летает редко, там его партнер решает все проблемы сам. Кстати, господин Дэмура прекрасно владеет русским. "И, говорят, очень любит русских девушек, - вставил я. Йесико застенчиво покраснела. Я добавил: - Особенно блондинок. Может, он возьмет к себе мою знакомую?" - И показал ей фото вашей жены. Йесико посмотрела и вдруг заявила: "А я знаю эту женщину. Она была здесь. Ее приводила знакомая Михаила Иосифовича. Насчет работы. Но по-моему, у них ничего не вышло".
      У светофора Кононов остановился и прервал свой рассказ.
      - Ты хоть спросил, как зовут знакомую Милявского? - нетерпеливо спросил Владимир Васильевич.
      - Разумеется, - ответил старший лейтенант, трогая машину. - Но Йесико сказала, что не знает. Я попросил, чтобы узнала. Пригласил девушку вечером в ресторан. Она, разумеется, поломалась, сказала, что с незнакомыми по ресторанам не ходит. Вот тогда я с ней и познакомился. Думается, она из молодых, да ранних. Но очень боится босса. На сегодня отказала, но завтра или послезавтра я её уломаю.
      - Время торопит, Виталий. Надо во что бы то ни стало узнать имя знакомой Милявского. От неё прямая ниточка тянется к Ольге.
      - Постараюсь, Владимир Васильевич. Завтра же, если отпустите, буду у Йесико. Я, по-моему, произвел на неё хорошее впечатление и смогу выведать, что нужно.
      Они подъехали к "Гермесу", двухэтажному особняку, чистому и ухоженному, не чета соседним зданиям, где высились горы мусора, обрывки газет и бумаги. Родионов отправился к торговому боссу Лисогору, а Кононов к его секретарше.
      Но первый заход оказался более удачным. В этой же фирме им не назвали даже фамилии постоянных японских партнеров, сославшись на то, что пока таковых не заимели. Потерпел фиаско и Кононов: секретарша Лисогора, пожилая мымра, какие комплименты он ей ни расточал, кроме "да" или "нет", ему не подарила. А под конец, когда он показал фотокарточку Ольги и спросил не работает ли она у них, и вовсе зашипела на него, как змея: "Не там ищете невесту, молодой человек. Здесь не институт благородных девиц, и белокурых красоток с белыми ручками в нашей фирме не найдете"...
      С тем и удалились два разведчика-самоучки. Хотя неудача в "Гермесе" нисколько не испортила настроения старшего лейтенанта. Садясь за руль, он с веселой миной изобразил секретаршу: вытянув лицо и скривив губы, шепелявя, повторил: "Не там ищете невесту, молодой человек..." Будто и в самом деле я к ней в любовники набивался, дура старая.
      - Выходит, не такая уж она дура, - с улыбкой заметил Родионов. - Она раскусила тебя и постаралась побыстрее отделаться, чтобы и в самом деле не выболтать чего-то стоящего. Ты и на Йесико особенно не рассчитывай. Не смотри, что она молодая. Прежде чем взять на работу, её так натаскали, что она в каждом посетителе видит либо работника отдела по борьбе с экономическими преступлениями, либо подосланного от мафии, чтобы все высматривать, да выслушивать. И на свидание она действительно завтра или послезавтра согласится, вернее, ей прикажут. И ты будешь выпытывать, что тебя интересует, а они узнают, что им надо.
      - Ну, это мы ещё посмотрим, кто раньше окажется в дураках. А теперь вот что, командир. Если вчера вы отговорили меня отобедать в ресторане, то сегодня я никакие возражения не принимаю. Едем в аэропорт.
      - Что ж, теперь я не командир и не волен тебе приказывать, - с грустной улыбкой заметил Родионов. - Пусть будет по твоему. Только без всяких горячительных.
      - По сто пятьдесят-то можно?
      - Ни грамма. Если хочешь выпить, сделаем как вчера, у меня дома...
      Воспоминание о том, что ему снова надо возвращаться в пустую, опостылевшую квартиру, болью отозвалось в груди и вызвало грустные раздумья. "Судить тебя будем! Военным судом!" - колоколом зазвенели в ушах слова генерала. В тюрьму, разумеется, им упрятать его не удастся, не все же в правоохранительных органах такие упертые дураки; повесить на него убийство они не смогут. А вот убедить судей, что Веронику он привез в гарнизон небескорыстно и что без интимной связи не обошлось, постараются большинство людей давно утратили чувство благородства и взаимоотношения строят на взаимовыгодных условиях: ты мне, я тебе; особенно в нынешнее время. И каждый будет судить по себе: зачем везти в квартиру лишнего человека, когда самим жрать нечего... Попробуй докажи, что ты не верблюд... Пусть так считают. Но за прелюбодеяние в тюрьму не сажают. А вот из армии уволят... И что он будет делать без самолетов, без неба? - снова встал вопрос. В грузчики податься, в сторожа? Отбарабанил положенное время и пей, гуляй... Нет, это не для него. Лучше сразу пулю в лоб... Хотя, как сказал поэт: "В этой жизни помереть не ново..." Надо найти Ольгу...
      - Можно и по вчерашнему варианту, - прервал его мысли Кононов.
      - А скажи, у тебя нет знакомых в административной службе аэропорта? спросил Родионов.
      - Если надо, поищем. Смотря для какой цели.
      - В журнале отлетающих пассажиров поискать фамилию Калашниковой Ольги Ивановны. За ноябрь прошлого года.
      - Понял, Владимир Васильевич. Буду искать подход.
      - Время не терпит. - Родионов понимал, насколько это сложное и деликатное дело - залезть в прошлогодний архив, искать среди тысяч фамилий одну. И не каждого в архив допустят... - Придется все же просить помощи у следователя.
      - Можно и его, - согласился Кононов. - Но он тоже не сразу бросится в архив. У него дел поболее наших. Будем действовать параллельно...
      Уже подъезжая к аэропорту, Родионов обратил внимание, что за ними неотступно от самого города следует "Волга". Случайность, или они уже кого-то заинтересовали?
      Кононов припарковал "Жигули" на площадке около ресторана. Невдалеке остановилась и "Волга". Из неё вышла парочка - молодой мужчина и девушка и тоже направились в ресторан, вслед за Родионовым и старшим лейтенантом. И сели невдалеке так, чтобы хорошо все видеть. Похоже, не случайные попутчики. Кого же мог заинтересовать визит двух офицеров? Скорее всего, Мацевича. Так быстро организовать слежку мог только он - у него своя служба безопасности... Да, с нынешними бизнесменами шутки плохи, и добрые намерения могут принять за опасную игру. И когда Кононов после обеда хотел отправиться на поиски знакомого летчика, чтобы через него выйти на нужного администратора, ведающего летной документацией, Родионов отговорил его:
      - В другой раз. Сегодня надо встретиться со следователем...
      От аэропорта и до поворота в гарнизон их сопровождала уже не "Волга", а "Тойота". И хотя в кабине находилась не та парочка, а двое пожилых мужчин, Родионов пришел к убеждению, что это люди из одной "конторы" и преследуют одну цель.
      Обратил внимание на слежку и Кононов.
      - Командир, а не кажется вам, что за нами "хвост" прицепился?
      - Кажется, Виталий. Чем-то кого-то мы заинтересовали.
      - А вы говорили - без оружия обойдемся. В наше время и в туалет надо с пушкой ходить.
      - Видно, не без греха новые бизнесмены, которых мы посетили. Переполошились, сволочи. Надо следователя на них натравить...
      К сожалению, капитана Врабия в гарнизоне они уже не застали. Дежурная по гостинице сообщила, что следователь рассчитался полностью и уехал.
      3
      После допроса Оксаны Наливайко, бухгалтера фирмы "Моррыба "из Петропавловска-Камчатского, Врабий пришел к окончательному выводу, что её любовник Эдик, не кто иной как вор-рецидивист Фонарев Павел Семенович. Познакомилась с ним Оксана два месяца назад. Как-то, выходя утром на работу, встретила его у подъезда. Он поздоровался. Оказалось, они живут в одном доме, в одном подъезде, только на разных этажах. Эдик представился инженером геологоразведки. Не женат. "Все некогда, - пошутил он. - Да и в тайге, в тундре невесты не водятся". И Оксане надоело разных мужиков принимать, каждый раз со страхом проверяться, не подцепила ли какой болезни. Стали встречаться. Эдик ей понравился - самостоятельный, уравновешенный. Пил в меру, не хвастун, скорее молчун, лишнего ни о себе, ни о работе не скажет. Любил больше слушать о её жизни и работе. Как-то в начале мая вдруг заговорил об отпуске. Не плохо бы, мол, махнуть на юг, к Черному морю, где все уже в зелени, в цвету, где от медвяного запаха белой акации, как от молодого вина, голова кружится, кровь играет и душа поет. Оксана сказала, что отпуск ей положен только осенью, сейчас её никто не отпустит. А на другой день он снова заговорил о юге, о теплом море, о людях, которые загорают, купаются и, кроме удовольствий, ни о чем не думают. Так растравил душу женщине, что она в конце концов согласилась просить отпуск за свой счет.
      "А зачем просить? - возразил Эдик. - Давай уедем просто так, никого не предупреждая."
      "А как же без денег?" - не поняла, к чему клонит возлюбленный.
      "Разве у вас в кассе нет денег?"
      "Ты что?! - возмутилась Оксана. - Это же чужие."
      "Вот именно, - Эдик обнял её ласково и прижал к себе. - Чужие. А чьи именно? Вашего босса Швендика Ивана Яковлевича. А где он взял столько денег, чтобы закупить пять рыболовецких судов? Не знаешь? А я знаю, Украл. Так почему бы ему не поделиться с нами? Если мы возьмем у него пару миллионов, что он обеднеет?"