— Вы меня знаете?

— Мне известно, что ты хорошая девочка.

— Спасибо, миледи.

— Я также знаю, что ты всегда по-доброму относишься к несчастным и обездоленным.

— Вы, наверное, имеете в виду Пода. Мне жалко его.

— Да, Под — любопытный парень.

— Ваша светлость уже видели его? Некоторые говорят, что он ясновидящий.

— Правда? Тогда это многое объясняет.

— Но, обладая замечательным даром, он не может его использовать с толком и временами просто бессмысленно блуждает в своих предсказаниях. А теперь поешьте, иначе сочтут, что я не смогла справиться со своими обязанностями. Уверяю вас, наш шеф-повар не принимал участия в готовке. Откровенно говоря, он не очень аккуратный человек.

— Что за дар ясновидения у парня? — спросила Рохейн, поднося ко рту чашку молока с медом.

Разговор с девушкой отвлек ее от одной мысли, которая крутилась в голове, угрожая свести с ума. И ей самой хотелось переключиться на что-нибудь другое.

— Ну, я думаю, это дар видеть вещи такими, какие они есть на самом деле. Редкий талант. Только некоторые люди обладают им, хотя он разрушает все различия между знатными людьми и простолюдинами. Для всех остальных, чтобы найти клевер с четырьмя лепестками, когда они опали, нужен ясновидящий. — Она помолчала немного. — Вообще-то мне кажется, что никакого дара у Пода нет. У него просто нюх, как у животного или нежити.

Рохейн выпила молоко, но есть не смогла. От волнения у нее сосало под ложечкой, сердце колотилось как сумасшедшее. Правда ли то, что произошло прошлой ночью? Можно ли верить своим глазам и ушам или от переутомления и переизбытка впечатлений у нее возникла странная галлюцинация? И что стало с ее попутчиками на дороге?

— Скажи мне, Физерстоун, Пеннириг, Усторикс и все остальные, кто был со мной, вернулись?

— Нет пока только слуг Мастера Зиммута. Лорд Каллидус сильно ранен. Остальные дома и пребывают в полном здравии. Но много народу разных сословий были убиты и ранены в стенах Башни. Если бы Король-Император не пришел на помощь, мы бы все погибли. Обитатели Башни Исс никогда этого не забудут.

Господи, пусть моя встреча с Торном не будет простой иллюзией. Если я сейчас спрошу девочку и она подтвердит, что все это было игрой воображения, у меня не останется надежды, поэтому лучше не спрашивать.

Рохейн приняла ванну. Кейтри помогла ей надеть платье в стиле Дома Всадников Бури. Черный наряд с длинными узкими рукавами, давно вышедшими из моды при Дворе. Воротник, манжеты и подол украшала присборенная широкая лента, вышитая серебром. Девушка приколола у горла Рохейн витую брошь. Полы соболиного кафтана открывали великолепную подкладку из шелка. Кафтан застегивался на груди маленькими цепочками, продернутыми в небольшие отверстия с обеих сторон. Пояс с большим бриллиантом в центре подчеркивал тонкую талию девушки. Довершали наряд туфли, которые чья-то искусная рука вышила крошечными лошадками.

Темные волосы свободно спадали пышной волной на все еще ноющую спину Рохейн. Кейтри причесала их черепаховым гребнем с выломанными зубцами, а потом украсила темное облако серебряными звездами. Прическу покрывала газовая вуаль, перевязанная лентой, украшенной кристаллами молочного цвета и маленькими бусинками из черного янтаря.

— Мне дали еще вот это, — сказала она, надевая на шею Рохейн золотую цепь.

Это был новый амулет — три листочка зверобоя из нефрита, оправленных в золото.

— Ваша светлость хороши сверх всякой меры, как говорится, — серьезно продолжала Кейтри, по наивности не сознавая своей дерзости. — Его величество будет поражен, когда миледи появится перед ним.

— Спасибо. Теперь я готова. Но мне очень страшно. Может быть, прошлой ночью это был всего-навсего сон? Самое ужасное, что я не знаю, спала или бодрствовала в тот момент.

Сэр Флинт с несколькими лакеями проводил Рохейн к залу, где Король-Император председательствовал на Высшем совете. Сороковой этаж охранялся вооруженными людьми, но обстановка там была спокойной и беззаботной. Создавалось впечатление, что пособники дьявола не тронули этот уровень. Скрытые факелы отбрасывали мягкий свет на желтовато-серые стены и черные с серебром цвета Седьмого Дома. Около каждого окна, двери и по углам комнаты стояли воины в красно-золотой форме. В кронштейн на стене был закреплен Королевский штандарт с изображением коронованного льва.

Сердце Рохейн сделало скачок, когда часовые в соответствии с правилами раздвинули алебарды и позволили пройти. У нее закружилась голова и пришлось на секунду остановиться. Кейтри поддержала девушку за локоть.

— Миледи, вам нехорошо? — заботливо поинтересовался сэр Флинт.

Рохейн покачала головой.

В противоположном конце из другой двери на пол приемной падал солнечный луч — чистый, золотой, цвета меда.

Рохейн подняла глаза и увидела его.

На нем был надет бархатный камзол, разрезанный по бокам на манер дайнаннской туники. Его широкие отвороты из черно-золотой парчи заканчивались V-образным вырезом на талии. Черные лосины плотно облегали бедра и были заправлены в высокие, до колен, сапоги с крагами. С плеч тяжелыми складками спадал, пурпурный плащ, расшитый золотыми коронами и геральдическими знаками, обшитый темно-синим атласом. На голове красовалась низкая корона с тремя черными перьями.

Он был хорош, как летний вечер. Его жизненная энергия наполняла комнату, заставляя расступаться мрак.

Рохейн он встретил без слов. Вивиана научила ее, как вести себя в присутствии Короля-Императора. Как служанка и воины, сопровождавшие ее, девушка опустилась на колени, склонив голову, и вдруг отчетливо увидела знакомый рисунок на слегка потертом ковре. Это был один из тех ковров с бахромой, которые ей, как правило, приходилось выколачивать. Девушке в голову пришла абсолютно несуразная мысль: кому сейчас принадлежит эта привилегия, и делает ли он эту работу так же хорошо, как она?

Веки Рохейн налились свинцовой тяжестью. Скоро надо будет поднять глаза, но это казалось непосильной задачей.

Она ждала, когда Торн заговорит.

Вдруг две руки ласково подняли ее на ноги. Их прикосновение пронзило ее, словно молния.

— Уверен, тебе будет удобнее сидеть рядом со мной.

Голос звучал мягко, сдержанно. Рохейн вдохнула запах корицы от его одежды.

Торн провел ее к одному из двух стульев во главе стола и усадил рядом. Робкий паж взял пару восковых свечей с серебряной подставки, размотал обертку и щипцами подрезал фитили, а потом зажег дрожащими руками.

Рохейн с трудом осознавала, что в комнате находятся еще люди. Лорды, и Роксбург среди них, стояли, глядя на Короля-Императора. Кейтри крепко стиснула руки, чтобы не показать, как разыгрались нервы оттого, что она видит Его величество. В конце концов девочке пришлось прислониться к стене, где уже стояли несколько пажей и лакеев в париках. Высоко на ламбрекене сидел ястреб Эрантри, время от времени издавая громкие крики.

— Не бойся, — прошептал Торн. Девушка наконец нашла в себе мужество ответить на улыбку. — Джентльмены, — сказал он громко. — Это леди Рохейн, которую мы так долго искали.

Лорды склонили головы. Торн представил девушке самых именитых среди них, потом всех отпустил, включая личного секретаря, пажей, лакеев, стражников и слуг, за исключением Кейтри. Ее он попросил подождать в приемной.

Рохейн сидела неподвижно, чувствуя, как по телу пробегает дрожь.

— А теперь тебе, наверное, хочется задать несколько вопросов? — сказал Торн. — Может быть, воспользуемся жестами? Похоже, ты опять потеряла дар речи? Признаюсь, мне понравилось слушать твой голос.

Девушка засмеялась.

«Нет, я не потеряла дар речи», — показала она знаками.

«Тогда говори», — ответил он ей.

— Торн, — сказала она, смакуя его имя. — Торн. Это дайнаннское имя, Ваше величество?

— Дорогая, — сказал он. — Ты не должна меня так называть и падать в обморок, приближаясь ко мне. Разве мы не поклялись друг другу ночью?

— Я поклялась, сэр, и с готовностью.

— Значит, теперь можно считать, что мы помолвлены, и ты не простая девушка из толпы, нахально назвавшая себя леди. Тебе следует завести привычку вести себя как будущая королева и обращаться ко мне на «ты», как прежде.

К Рохейн вернулось мужество.

— Ты все знал? Но откуда? Ты знал, что я нахожусь при Дворе? Почему же мне не удавалось тебя увидеть? Сколько среди дайнаннцев королей?

— Ну, теперь обрушился шквал вопросов, — засмеялся Торн.

— Прежде чем последуют ответы, — поспешно перебила она его, наслаждаясь близостью, словно летним солнцем, — я хочу попросить сохранить жизнь арестованному человеку, который ждет в дворцовых казематах смертной казни. Его имя…

— Он помилован с этого момента, как бы его ни звали. А теперь слушай, а я буду рассказывать. Ты приготовилась?

— Нет. Я смотрю на тебя.

Смело, словно ее долго мучила жажда, а теперь появился шанс утолить ее, Рохейн вглядывалась в точеные черты любимого лица, не могла отвести взгляд от сильного тела.

Каждое движение Торна было мягким, и в то же время напористым, как у льва, сейчас расслабленным, а в следующий момент молниеносным и мощным, и тогда могла быть только победа. Она старалась запомнить, как он красив.

Настоящая красота по своей природе должна быть эфемерной. Без этой капли горечи она не будет настоящей. Но я всей душой хочу, чтобы все было не так. Пусть этот момент продолжается вечно.

— А я изучаю тебя, — ответил он. — И надеюсь делать это как можно чаще и тщательнее в свободное время. Но если ты так смотришь на мужчин, неудивительно, что они сходят от тебя с ума.

— Ну, положим, ты заслуживаешь этого, потому что я давно потеряла из-за тебя покой.

— В таком случае тебе лучше разговаривать со мной из другого конца комнаты, — хрипло сказал Торн. — А то я могу не выдержать и овладеть тобой прямо сейчас.

— В таком случае, — ответила Рохейн, чуть дыша, — я остаюсь на месте.

Торн посмотрел на девушку мягко, почти печально.

— Полуребенок — полуженщина, — прошептал он. — Это будет неправильно. Еще не время.

Рохейн заставила себя отвести взгляд, вдруг поняв, что есть нерушимые правила в этом месте, в это время, в этом веке, в Эрисе.

— Ты должен повернуться ко мне спиной, — попросила она Короля-Императора Эриса. — Повернись ко мне спиной, пока будешь рассказывать. Не смотри на меня с подозрением. С тех пор как я тебя увидела, мне очень хотелось провести рукой по твоим волосам.

Он выполнил просьбу, усевшись к ней спиной на стуле и вытянув длинные ноги. Рохейн пропустила сквозь пальцы длинные пряди и поразилась тому, что дотрагивается до него, о чем мечтала целую вечность.

Торн заговорил:

— Я брел по полянам Тириендора в одежде дайнаннского рыцаря, что стало уже привычкой. Потому что хороший монарх должен знать истинное положение дел в королевстве, а как это сделать лучше, если не пройтись по нему незамеченным? Несколько лордов и советников постоянно тревожатся по этому поводу, и я вынужден им объяснять, что в лесу гораздо безопаснее, чем при Дворе, где ядовитые гадюки только и ждут, когда к ним повернешься спиной.

Я долго изучал тебя и твоего попутчика, когда мы встретились в лесу. Ты сразу привлекла мое внимание, — сказал он. — С первого момента в тебе было столько жизненной энергии… мне не приходилось встречать подобных женщин раньше. Ты обладала способностью радоваться, несмотря на немоту. Когда пришло время расставаться, я уже тогда влюбился, хотя ты отказалась пойти со мной. Но с тех пор у меня не было сомнений, что рано или поздно мы будем вместе.

— Тебя расстроило, что я не могла пойти с тобой? — спросила Рохейн с удивлением, чувствуя, что сердце скачет в груди, будто молодой олень.

— Расстроило? Вряд ли это подходящее слово. Скорее мои ощущения можно сравнить с болью. Когда ты пришла к дому одноглазой колдуньи, я приказал поставить вокруг стражников для охраны, а после лечения привести тебя ко мне. Но они упустили тебя.

— Значит, те шпионы были твоими людьми?

— Да. Мне следовало привлечь дайнаннцев, но кто мог ожидать, что тебе удастся проскользнуть сквозь мои сети.

Поколебавшись немного, Рохейн проговорила:

— Я когда-то была здесь служанкой.

Может быть, теперь он сочтет меня недостойной себя?

Но Торн просто кивнул, как будто это не имело значения. Надо сказать, что этот факт придал ей немного уверенности, и она продолжила:

— Я сбежала и нашла сокровища у Лестницы Водопадов. Для того чтобы все осталось в тайне, бандиты преследовали меня. Кроме того, в Жильварис Тарве колдун Коргут сделал попытку вылечить мое лицо от действия ядовитого плюща. У него ничего не получилось, и я подумала, что он преследует меня, чтобы отомстить за свою неудачу. Поэтому в доме Маэвы мы решили, что шпионы хотят мне навредить.

— Почему ты не рассказала об истинной цели путешествия, прежде чем мы расстались? — спросил Торн со смехом, хотя в голосе проскальзывали нотки легкого раздражения.

— Почему тогда ты не рассказал, что у тебя на сердце? — парировала она.

— Я попросил тебя пойти со мной, разве этого не достаточно?

— Тогда я не поняла тебя. Зато теперь ты все четко объяснил.

— Потому что у тебя больше не осталось от меня тайн, потому что теперь со мной говорят твои глаза и язык. И потому что я не хочу потерять тебя во второй раз.

Ее сердце, казалось, плавилось как стекло на огне его страсти.

— Теперь мне не надо бояться, когда ты смотришь на мое лицо. А в глазах ты сейчас читаешь то, что долго было написано в моем сердце.

— Если бы ты рассказала мне о своей тайной миссии в Каэрмелоре, удалось бы избежать многих неприятностей и трудностей, — мягко усмехнулся Торн.

— Я должна была доверить секрет только Королю-Императору!

— Выясняется, что у тебя есть еще одно неоспоримое достоинство, ты умеешь хранить тайны. Интересно, с тех пор как ты опять заговорила, не пропало у тебя это качество?

Торн засмеялся. Рохейн почувствовала, как ее окутала волна заботы и тепла. Был еще один секрет… Следует ли ей рассказать свою странную историю, как ее нашли, потерявшую память? Какое впечатление на него произведет такой факт из ее биографии? И все-таки девушка не рискнула упоминать о своем прошлом. Для него существенным кажется только настоящее. В самом деле, какое значение имеет эта история?

— Но объясни мне, пожалуйста, почему стражники просто не постучали в дверь Маэвы и не сказали, что Король-Император вызывает меня к себе?

— Ты могла бы опять отказаться, как сделала уже однажды!

— Я не смогла бы отказать монарху…

— Откуда я мог это знать? А потом ты исчезла. Никто и никогда в жизни мне так не перечил. Я пришел в необыкновенную ярость, потеряв тебя. Все вокруг страдали от нее.

— Не говори больше ничего!

Она тихонько дернула его за волосы.

— Нет, теперь ты больше не будешь меня мучить, — усмехнулся Торн.

— То была не моя вина!

— Так ты опять мне возражаешь? — сердито сказал он. — Когда ты полностью изменила внешность и манеру поведения, назвалась чужим именем и явилась прямо в мой дом, единственное место, где я никак не ожидал тебя увидеть, как мне к этому следовало отнестись? И это в то время, когда городские глашатаи у каждых ворот в городе утром, вечером и днем объявляли приказ Короля-Императора немедленно, под страхом тюрьмы, доставить во дворец золотоволосую девушку по имени Имриен, если она появится.

— Я слышала, они что-то кричали, но не могла разобрать слов.

— Конечно, из дворца их не разберешь, если ветер дует не в том направлении.

— Ты просил их искать золотоволосую девушку с необыкновенно уродливым лицом?

— Нет. Ты сказала мне, что идешь к колдунье в Байт Даун Рори, чтобы вылечить свой недуг.

— Но в самом начале как ты мог что-то испытать к такой уродине?

Он повернулся к ней и посмотрел оценивающим взглядом.

— Я уже говорил тебе.

— Ты видел мое безобразие?

— Я видел его и видел тебя.

— А как ты меня узнал прошлой ночью?

— Я еще раз повторяю, что видел твою суть.

Рохейн вспомнила, что ей говорили о необычных для простых смертных качествах рода Д'Арманкортов. Наверное, они включали в себя и дар ясновидения, способность видеть то, что спрятано под маской. Чудесная тишина, наполненная невысказанными словами, еще больше сблизила их.

— Больше я ничего не хочу, — сказала она наконец.

— Ты не изменишь мнение через некоторое время, как имеют обыкновение делать женщины?

— Нет, не изменю! Рохейн засмеялась.

— Хочешь услышать конец истории?

— Да!

Ястреб перелетел на свою жердочку, помахал крыльями и по спирали спустился на спинку стула Рохейн. Девушка подошла к нему, и птица слегка пощипала ей пальцы. Торн поднял руку и Эрантри переместился на кожаный нарукавник. Король ласково погладил его по хохолку.

— Мы не могли тебя найти, — сказал он. — Твой задира-друг из Изенхаммера ничего не мог сказать. Когда ты не появилась к Имбролу, мы стали искать одноглазую колдунью из Байт Даун Рори.

— Во время Имброла я ужинала в том же зале, что и ты.

— Господи, а я этого не знал! В ту ночь мой взгляд блуждал по стенам, прекрасная похитительница покоя.

— А мои глаза вообще ничего не видели! Так что с Маэвой?

— Ее дом был пуст.

— Пуст? Куда же она делась?

— Что любопытно, ее нигде не могли найти, хотя за дело взялись дайнаннцы и лучшие сыщики, а курьеры были посланы во все земли. Потом нам пришлось отправиться на поле боя, но во время моего отсутствия поиски продолжались.

Однажды вечером, далеко на севере Эльдарайна, мы вместе с Роксбургом решили прокатиться верхом, поблизости от лагеря наших войск. В разговоре, глядя на ночное небо, мы коснулись темы красоты. И в этот момент герцог вскользь упомянул факт, что при Дворе появилась очень красивая девушка, привезшая в Каэрмелор новость о сокровищах. Она не очень осведомлена об аристократических протоколах, и больше того, рассказала странную историю о путешествии в диком лесу с эртом по кличке Медведь. Так я еще раз услышал это прозвище.

Рохейн вспомнила разговор у костра, Диармид тогда сказал Торну:

— Когда я был мальчишкой, мы часто устраивали с моим… дядей словесные перепалки.

Чтобы подтвердить сказанное, Рохейн тогда показала знаками: «Я однажды видела, как Сианад мерялся силами с одним остряком и выиграл».

— Он всегда выигрывал. Эрты славились искусством игры словами. Финварна недаром является родиной многих известнейших Бардов. Сианад же выигрывал даже у своих соотечественников.

Высоко в Башне Исс Торн опять смотрел на девушку пылающим взглядом.

— Мне стало понятно, что Рохейн Тарренис — это ты, исцеленная, изменившаяся, желанная. Я несколько раз слышал при Дворе твое имя. Эрсилдоун упоминал его при мне. Но он описывал темноволосую девушку. Теперь ясно, ты изменила внешность, чтобы избежать какой-то опасности.

— Сви-свит, — произнес ястреб, нежно перебирая волосы Торна загнутым клювом.

— В течение часа мы покинули поле боя. Лучшая часть наших войск летела в Каэрмелор на эотаврах, с большей скоростью, чем курьеры. Но мы опоздали, потому что леди Рохейн отправилась в Башню Исс. Задержавшись только для того, чтобы сменить эотавров два дня назад, мы отправились следом, летели день и ночь и прибыли в разгар событий.

— К счастью для обитателей Башни! Если бы вы не подоспели, здесь произошла бы ужасная бойня.

— В этом бою я прошел через каждый залитый кровью зал и лестницу этого сооружения, и мой меч «Арктур» пел стальную песню смерти, сметая головы нежити. Но ты опять как песок выскользнула из пальцев, спутав все планы. Никогда еще женщина не была столь неуловимой. От лордов и слуг ничего невозможно было добиться, пока один из них не собрался наконец с мыслями и не вспомнил, что ты отправилась в Призрачные Башни и теперь, наверное, лежишь где-нибудь убитая на дороге. Роксбург, уже сидевший на коне, тут же отправился в путь. Я же вынужден был вернуться в Башню, кто-то сказал, что леди из Каэрмелора видели в кухне. Но и там я тебя не застал. Многие подтверждали, что видели гостью живой и невредимой. Башня переполнена, но в ней сейчас безопасно, так что у меня не было сомнений, что рано или поздно я найду тебя.

Торн немного помолчал, а потом сказал:

— Кто при Дворе первым догадался, что ты талитянка?

— Только леди Дайанелла.

— Рассказывай дальше.

— Я сказала ей, что ищу рыцаря Торна. Твое дайнаннское имя известно при Дворе?

— Так же, как и имя Роксбурга — Оук, и Эрсилдоуна — Эш. Эта леди вознамерилась стать королевой и не терпит конкуренции. Она постоянно выставляет напоказ свои достоинства, впрочем, как и все остальные. Но Дайанелла пользуется еще поддержкой интригана дяди, решившего усадить племянницу на трон, чтобы использовать ее как марионетку, дергая за веревочки. Могу поклясться, что эта девица слышала объявления по городу. Узнав, что ты ищешь меня, а я тебя, ревнивая мошенница не стала больше задавать вопросов. Она будет арестована, как и ее дядя-колдун, планировавший избавиться от тебя, пока мы не встретились.

— Дайанелла велела мне уехать из Каэрмелора.

— Думаю, она хотела, чтобы ты оказалась в каком-нибудь неудобном для поисков месте. — Лицо короля потемнело. — Те, кто осмелился встать поперек моей воли, будут наказаны.

Солнце затянули облака, накрыв комнату тенью. Торн взял со стола листок бумаги и перо, подточив кончик точилкой с фарфоровой ручкой. Обмакнув его в чернила, он быстро написал письмо, промокнул и закатал в пергамент, перевязав бечевкой, потом капнул жидким воском от свечи и скрепил перстнем-печаткой. Позвав Кейтри, он поручил ей передать свиток курьеру, ожидавшему за дверью. Когда девочка вышла, Торн опять сел в кресло, опершись на подлокотник.

— Но с другой стороны, — с сомнением заметила Рохейн, — Дайанелла ведь не могла знать, что на Башню Исс нападет Охота.

— Будем надеяться, что нет, — задумчиво согласился Торн. — Ее дядя и она должны были подготовить какой-нибудь другой способ, чтобы избавиться от тебя.

Рохейн подумала:

Какое странное совпадение, что Охота выбрал для нападения на Башню Исс именно тот момент, когда она сюда приехала…

Вдруг ее сердце сжало ледяной рукой от пришедшего в голову подозрения, такого ужасного, что она не могла высказать его вслух.

А что, если Саргот обладает достаточной силой, чтобы вызвать Охоту? Если не он, то кто это сделал? И на что был направлен удар нежити, кроме разрушения!

— А ты говорила Дайанелле что-нибудь о колдунье? — спросил Торн.

— Да! — испуганно ответила Рохейн. — О боже! Выходит, я подставила под удар жизнь пожилой женщины? Дайанелла и ее дядя, догадавшись, что Маэва может пролить свет на истинное лицо Рохейн Тарренис, захотят, чтобы колдунья навсегда замолчала! Хотя обычные смертные люди, даже помощники Саргота, не смогут выследить одноглазую Маэву, если она этого не хочет.

— Если за ней охотятся смертные.

— Тогда она в страшной опасности.

— Так и есть, можешь не сомневаться.

— Я не могу поверить, что Саргот так хорошо владеет магией, что может заставить нежить слушаться себя. Его хваленые трюки — только фокусы.

Торн щелкнул пальцами и извлек из воздуха небольшой сияющий предмет.

— Это тоже фокус?

Девушка засмеялась.

— Конечно, фокус. Не сомневаюсь, что он был спрятан у тебя в рукаве! Я ведь не деревенская девушка из Долины Роз, чтобы меня обманывать обыкновенной ловкостью рук.

Сияющая вещица оказалась золотым колечком в форме листиков, усыпанных белыми прозрачными камнями, сверкающими так, словно в их глубине был заточен блеск звезд. Торн взял ее руку, поцеловал ладонь и надел на палец колечко. От поцелуя по венам быстрее побежала кровь.

— Ты отвлекла меня от рассказа, — сказал он, не отпуская руку Рохейн. — Я даже забыл, на чем закончил.

— Где же блуждают твои мысли?

Торн наклонился и прошептал ей что-то на ухо. Рохейн пробормотала ответ. Ястреб закричал, поднялся в воздух и стал летать по комнате, роняя перья.

— На место, шалопай! — прикрикнул хозяин, но птица вылетела в окно.

Торн встал со стула и вместе с Рохейн подошел к окну. Они стояли близко друг к другу, и девушка всем телом ощущала легкое давление его руки на плечо. Перед ними расстилались поля и извилистая полоса волнующегося моря.

Торн оперся на оконную раму: рука была сильной, с длинными красивыми пальцами. На одном из них Рохейн заметила тонкое золотое кольцо, состоявшее из трех проволочек, переплетенных друг с другом.

Он сохранил то, что взял у меня тогда. Как было бы прекрасно проснуться среди ночи и увидеть рядом его волосы, рассыпавшиеся по подушке. Любоваться тенью от мягких, шелковых, как у ребенка, ресниц на щеках!

Где-то далеко в бездне парил ястреб.

— Давай больше не будем говорить о прошлом, — пробормотал Торн. — На ветках, где не так давно птичий хор пел песню лета, осталось несколько желтых листьев, — проговорил он, возможно, что-то цитируя. — Но хмурые зимние дни не такая уж неизбежность, и сегодня облака разошлись, чтобы дать солнцу шанс осветить землю и доставить нам удовольствие.

— Так же, как солнце, прекрасен шторм, ветер и дождь в лесу Тириендора. Каждое время года имеет свою прелесть.

— Я с тобой полностью согласен, но мне очень хотелось бы вырваться из этих стен, и сегодня мы отправимся в Каэрмелор.

— По земле или по небу?

— По небу. На крыльях. Не боишься?

Взгляд, который он бросил на нее, заставил Рохейн почувствовать в венах огонь, готовый расплавить тело. Ноги стали ватными, она едва стояла.

— Наоборот, я жду этого с нетерпением! Но подожди. Прежде чем уехать отсюда, мне нужно помочь обитателям Башни. Смерть и разрушения обрушились на совершенно невинных людей. Моя собственная комната была полностью разорена, хотя нежить оставила нетронутым этот этаж.

— В Башне не так уж много разрушено. Больше всех пострадала твоя комната. Другие повреждения были случайны во время боя. Среди моих людей достаточно лекарей и других специалистов, которые во время нашего разговора залечивают раны Башни Исс, независимо от титула и происхождения. Я сам недавно прошелся среди раненых. На мой взгляд, там нет никого, чье выздоровление вызывало бы сомнение. Лекари будут работать до тех пор, пока не вылечат всех до единого. Я настаиваю, чтобы мы уехали в Каэрмелор без промедления. Там будет объявлена наша помолвка, и ты встретишься с принцем Эдвардом.

Рохейн почувствовала, как ее захлестнула волна счастья, и выдавила из себя:

— Я с нетерпением жду этой встречи.

— Если тебе это доставит удовольствие, будет устроен бал. Ты согласна?

— А мы с тобой будем танцевать гавот, как тогда в лесу?

— Лишь бы быть рядом с тобой, а хореография не имеет значения, кайлеаг фаойлеаг, — мягко ответил он.

— Однажды ты меня уже так называл. Что это значит?

— Любимая птица моря. Белая птица свободы, путешествующая над океаном. Она подолгу не касается земли, преодолевая огромные просторы воды, на которых нет ни единого островка. Этот крылатый морской навигатор летит неделями, пока находит место для отдыха.

Где-то в подсознании Рохейн мелькнула мысль, но только в подсознании. Она посмотрела на левое запястье. Его украшал браслет из жемчуга и черного янтаря, похожего на кусочки темного льда, оправленные в белый металл. Одна из безделушек, подаренных ей Хелигеей. Но Рохейн смотрела не на них.

— Теперь меня называют птицей, бабочкой и еще Рохейн, — заметила она.

— Что значит «Красивая». У каждого из нас много имен. У меня, например, их столько, что, наверное, если бы перечень взялись писать на земле, линия протянулась бы отсюда до Намарры.

— Но есть одно, главное. Джеймс.

Торн взял девушку за руку. Она вздрогнула.

— От твоего прикосновения у меня перехватывает дыхание, как будто в нем заключена какая-то алхимия.

— Ты на самом деле так думаешь?

— Оно подобно шоку. Но самому приятному, какой мне только приходилось испытывать.

— Как же ты можешь быть уверена, что это я, а не ты сама порождаешь его?

Где-то рядом наверху, в навесной бойнице, пропела серебряная труба. Далекое пятнышко на юго-востоке приняло очертания Всадника Бури.

— Курьер из Каэрмелора, — сказал Торн. — Нельзя больше мешкать. День в полном разгаре. Ты будешь готова отправиться в путь до полудня? Времени не так уж много.

— Конечно.

Рохейн позвала Кейтри. Из приемной в комнату вкатилось несколько маленьких тяжелых предметов. Чтобы скоротать ожидание, девочка играла в «бабки» и в конце концов уронила камешки на пол.

— Слушаю вас, миледи.

Кейтри стояла, преклонив колени, не решаясь посмотреть на короля.

— Скажи Вивиане, чтобы в полдень была готова отправиться в путь.

— Сию минуту, леди.

— И пошли курьера к Роксбургу. Я должен побеседовать с Аттриодом, — приказал Торн.

— Да, Ваше величество, — прошептала служанка и попятилась из комнаты, не поднимая глаз.

— Мне очень нравится эта девушка, — сказала Рохейн. — Можно попросить ее сопровождать нас, если она захочет?

— Ты ни о чем не должна просить. Делай то, что считаешь нужным.

Все еще удерживая за руку, Торн подвел Рохейн к столу.

— Есть еще что-нибудь в этой дымовой трубе, что необходимо взять с собой, кроме этого полуоперившегося цыпленка?

От его волос приятно пахло кедром или диким тимьяном. Опьяненная силой, исходившей от любимого, Рохейн совершенно отвлеклась от разговора. Теперь ей на память пришел туалетный столик в комнате, где она спала предыдущую ночь. Это была одна из многих комнат на сороковом этаже, которую не тронули вандалы Охоты. Там лежал мешочек с лебединым пером, которое ей дала Маэва. Около него стоял темно-красный пузырек с Кровью Дракона — подарок Торна, его она сняла с шеи, когда купалась. В суматохе утра Рохейн забыла его надеть.

— Да, кое-что есть. Я заберу это сама и скоро вернусь.

Торн поднес ее руку к губам, глядя на девушку с задумчивой нежностью.

— Твой поцелуй подобен огню, — пробормотала она, покраснев.