Вынырнув на поверхность, я сразу же поплыла к берегу, даже не думая о том, как буду выбираться по практически отвесной скале, но мужчина в два взмаха оказался рядом.
      — Куда, дура! — Он схватил меня за волосы и потащил к большому белому катеру, спрятанному в тени утеса.
      Я попыталась ударить его, но он, с силой намотав мои волосы на свою руку, несколько раз погрузил мою голову под воду. Я чуть не захлебнулась и, перестав сопротивляться, последовала за ним, жадно глотая воздух.
      По металлическому трапику он вскарабкался на борт катера, не выпуская моих волос из ручищи, и выволок меня. Я застонала. Мне было так больно, словно он сдирал с меня скальп. Свободной рукой он зажал мне рот и крикнул:
      — Вперед, Пол! Трогай!
      Катер рванулся с места, а мужчина, приоткрыв босой ногой какой-то люк на палубе, столкнул меня вниз, я упала на что-то мягкое, а он тут же задраил этот люк.
      Я лежала на кровати, стоявшей посередине довольно просторной каюты, куда свет проникал лишь через этот люк на потолке. Поскольку люк был сделан из чего-то похожего на матовое стекло и к тому же наступали сумерки, в каюте было полутемно. Я обхватила руками голову. Кожа под волосами пылала. Как больно! И в мозгу жила всего одна мысль: только бы он больше не притрагивался ко мне, только бы оставил в покое! И лишь затем жирными вопросительными знаками стали распирать мою бедную голову остальные мысли: Зачем? Почему я здесь? Кто этот мужчина? Куда идет катер? Что будет со мной дальше?
      Я встала и направилась к двери, но она открылась сама, вошел мой мучитель, щелкнул выключателем и старательно запер дверь за собой.
      — Что вам от меня нужно?! — выпалила я.
      — На, вытрись, — он открыл шкафчик возле двери и протянул мне большое полотенце, — еще простудишься, чихать начнешь. Ты нам здоровенькая нужна. — В его голосе не было прежней угрозы, он говорил так, словно мы с ним давнишние приятели и только что выкупались в море.
      — Я все равно сбегу, — сказала я, но взяла полотенце. Меня била дрожь, и я едва сдерживалась, чтобы не стучать зубами.
      — Да брось ты. Куда ты денешься с подводной лодки, с разбитой рацией, с поломанной ногой! Вот, переоденься, — он вытащил из шкафчика вечернее платье на бретельках и жакетик из шиншиллы. — Нравится?
      — Нет! — Платье и мех полетели на пол. — Вам нужны деньги? Сколько? Мой папа ничего не пожалеет за меня!
      — Может, он сам велел тебя ликвидировать? Может, ты ему поперек дороги встала?
      — Не правда! Зачем вы врете! Я все равно сбегу!
      — «Сбегу, сбегу»! — беззлобно передразнил он. — Не сбежишь, мы тебе внешность изменим: например, обреем голову…
      Он наслаждался моим ужасом, я чувствовала это! А он преспокойно вытирался, достав из шкафчика еще одно полотенце. Потом, нимало не смущаясь, снял с себя мокрые плавки. Я вдруг почему-то вспомнила голую Жаннет и подумала, что, с точки зрения мужской красоты, мой похититель не уступает ей ни в чем и вполне мог бы изображать какого-нибудь Ахиллеса…
      — Нравлюсь? — Он принял позу спортсмена-победителя и малопристойно повращал бедрами. — Хочешь, — двусмысленно спросил он, продемонстрировав мне разноцветного дракона на своем бедре, — наколем тебе такого на попке? Да ладно, — хмыкнул он, — я шучу, никто тебя обижать не собирается! Джина хочешь? — Он открыл еще одну дверцу, там оказался настоящий бар, и протянул мне початую бутылку. — Хлебни, ведь дрожишь вся! И переоденься! А то давай чики-чики? Все равно делать-то нечего. Тебе понравится…
      И тут я его узнала! Это же здоровяк из-за соседнего столика в кондитерской, спутник краснеющего «чуда природы»! Я попятилась, оглядываясь по сторонам: чем бы в него кинуть? Ага! Я выхватила бутылку у него из рук, размахнулась и что есть силы ударила его, пытаясь проскользнуть к двери…
      — А ты злая! Я таких люблю! — Он играючи увернулся, присел и, обхватив меня за талию, со смехом опрокинул на кровать, а мой удар пришелся в пустоту.
      Он навалился на меня, но я по-прежнему держала бутылку за горлышко, джин лился из нее, и я еще раз попыталась замахнуться, но он сжал мое запястье, кокетливо заглядывая в глаза. Бутылка выпала, а он губами поймал мой рот, и я почувствовала, как мои губы будто начала засасывать какая-то мощная воронка. Я изворачивалась всем телом, пытаясь увернуться от его туши, освободиться от беспощадных губ, и вдруг на мое бедро потекло что-то тягучее, омерзительно пахнущее, смешивая свою кислую вонь с запахом джина…
      Я закричала, а мой мучитель, разорвав на мне одежду и еще сильнее надавливая на мою грудь и плечи, самозабвенно простонал: «Кайф!» — и, сев на меня верхом, стал приближать к моему лицу то, что было у него между ногами… Я услышала, как кто-то ломится в дверь с криком:
      — Открой, Гарри! Что ты там делаешь?!
      Но я уже потеряла сознание.

      — Бросьте, Вонахью, — сказал Леон, отодвигая от себя ворох писем, справок, заключений и отворачиваясь от компьютера, на экране которого в разных проекциях поворачивалась злосчастная «Нинетта». — Наша беседа бессмысленна. Вы же отдаете себе отчет в том, что мастер колумбовой эпохи, вырезавший эту фигуру, должен был быть гением, если столь точно сумел предугадать развитие моды, причем английской. Все ваши эксперты заняты возрастом древесины и конструктивными особенностями остатков киля и кормы, кстати говоря, в этом я не разбираюсь совсем. Но неужели никому, кроме Шмерлотта, не пришло в голову обратить внимание на внешний вид фигуры, которую совершенно спокойно можно было вырезать из старого бревна, да из того же киля «Ниньи», и «состарить» соответствующим образом? Не обижайтесь, Вонахью, но я множество раз сталкивался с аналогично подделанной одеждой, сшитой сегодня из подлинных старинных тканей.
      — А мне действительно обидно ваше недоверие, сэр. Я устал повторять, что это аллегорическая фигура, и вы сами признаете, что несведущи в кораблестроении. Извините, но ваши дилетантские рассуждения порочат мировых светил. — Вонахью похлопал ладонью по бумагам. — Это все написано знатоками своего дела.
      — Но ведь Шмерлотт по-прежнему не согласен с вами?
      — Пока, — Вонахью многозначительно улыбнулся, — но он любит свою дочь, как другие любят славу, деньги, субсидии на собственные открытия. Думаю, он не встанет остальным поперек дороги: у каждого свой бизнес.
      — Значит, я прав? — Леон резко вскочил с кресла. — Что вы сознательно затеяли эту гигантскую авантюру, бессовестно планируя шантаж всемирного размаха?
      — Слишком громко, сэр, — Вонахью поморщился, — просто у каждого человека есть свои слабости, нужно помогать друг другу, тем более людям исторической науки, которая почти перестала цениться в наше меркантильное время, когда всех интересуют лишь собственные барыши, а средства и фонды на науку все скудеют. Успокойтесь, не перебивайте меня, сэр. Все эти анализы и тесты — дорогое удовольствие, а ведь каждому хочется вкусно есть и красиво одеваться, не правда ли, маркиз Высокой Моды? Ваш бизнес процветает явно не за счет нищих.
      — Но в отличие от вас я не занимаюсь подделками!
      — И никто не занимается, сэр, только бизнесом! Нам нужно не ссориться, напротив, помогать друг другу.
      — Это бессмысленный разговор, Вонахью, думаю, завтра вся моя семья уедет отсюда!
      — А по-моему, Клео здесь очень нравится. Вашей жене — тоже. Кстати, я и не знал, что вы снова женились, она очаровательна. А вот друг другу они нравятся не очень… Думаю, что Клео предпочтет остаться в моем обществе. Извините, в девять, — Вонахью демонстративно взглянул на часы и поднялся с кресла, — у нас с ней свидание, мне не хочется заставлять ее ждать. Почему вы удивлены, сэр?
      — Кажется, она уже полчаса назад отправилась на встречу. Я не знал, что с вами, не стал бы вас задерживать, — Леон не скрывал ненависти.
      — Видите, уважаемый маркиз, как ей нравится мое общество, девушка пришла на свидание заранее! Терпите, папочка, на дворе не средние века, вам не удастся запереть ее в замке! Может быть, в один прекрасный день вы назовете меня своим любимым зятем…
      — Никогда!
      — А может быть, я услышу это от Шмерлотта, — ухмыляясь, закончил Вонахью.
      Леон едва сдерживал себя, чтобы не спустить Вонахью с лестницы и не переломать ему все ребра. Если бы мог, он испепелил бы Вонахью взглядом. Перед такой запредельной наглостью и самодовольством бессильны здравый смысл и любые рассуждения о честности и порядочности.
      И этот мерзавец нравится Клео! Я же не могу запретить ему встречаться с моей дочерью… А почему не могу? Не средние века? Да хоть какие! Это моя дочь, в конце концов!
      — Подождите, Вонахью! — Леон нагнал Вонахью в холле.
      Вонахью остановился.
      — Вы что-то надумали, сэр?
      — Я запрещаю вам приближаться к мой дочери!
      — Прелестно, — Вонахью всплеснул руками, — что еще? — И рассмеялся прямо в лицо Леону.
      Леон побледнел и хотел сказать, что Вонахью — мерзавец, но вдруг рядом с ними оказалась Жаннет в компании незнакомого пожилого мужчины. И то, что Леон услышал от Жаннет… Он даже не сразу понял, о чем ему бурно толковала ненавистная бывшая любовница.

      — Катрин угнала лодку у рыбака? — переспросил Леон. — У него? У вас, мистер? Я должен вам заплатить за нее?
      — Спасибо, сэр, — старик с сожалением смотрел на него, — но только после того, как полиция ее найдет.
      — Полиция? Зачем?! Я оплачу все убытки! А где Катрин?
      Жаннет и старик переглянулись.
      — Так она же на этой самой лодке, Леон. — Жаннет произнесла это с интонацией, с какой разговаривают с детьми или с больными. — Полиция уже все знает, на рассвете ее обязательно найдут. А сейчас темно, видишь?
      Леон послушно посмотрел в темное небо, потом обвел взглядом посетителей за столиками ресторана. Среди них действительно не было Катрин. Его королева угнала лодку… Это бред, зачем ей чужая лодка? Жаннет, как всегда, врет! А рыбак симпатичный, он мне все расскажет, решил Леон и полез за бумажником.
      — Сэр, я уже сказал, что сейчас не возьму ваши деньги, — отреагировал на его действие старик, — только после того, как полиция найдет лодку и я буду знать, какой потребуется ремонт. А пока у меня есть залог вашей жены. — И он показал Леону обручальное кольцо. Это было кольцо Катрин, Леон сам покупал его и велел выгравировать надпись внутри, он не мог спутать его ни с каким другим. — А вашу жену, сэр, надо бы отвести к доктору, — заметил рыбак, опуская кольцо в карман. — Крепитесь, сэр, всякое бывает в жизни, — философски добавил он и, попрощавшись, ушел.

      — Леон, ты совсем бледный, — услышал он голос Жаннет. — Присядь, вот кресло, я принесу тебе чего-нибудь выпить. Что ты хочешь?
      Интересно, думал Вонахью, с любопытством наблюдая за происходящим, эта мисс Рюш накоротке с нашим французом, без его жены и дочки всякие «мсье» да «маркизы» побоку. Стоп, а действительно, куда делась его жена? Неужели она все видела? И на чужой лодке погналась за катером? О-о-о…
      — Почему она это сделала? — наконец произнес Леон, осушив стакан чего-то, даже не почувствовав никакого вкуса.
      — По-моему, что-то произошло между ней и Клео… — В голосе Жаннет звучало сомнение. — Я видела Клео на скале и хотела подойти к ней. Потом… там не было видно за валунами, но вдруг мне навстречу выбежала твоя пейзанка… не морщься, я тебя предупреждала об этой особе… и с безумными глазами кинулась к тому заливчику, где всегда много лодок. Я видела, как она подбежала к рыбаку, что-то дала ему, как я теперь понимаю, свое кольцо, и умчалась на его лодке. А Клео на скале уже не было. Кстати, она не вернулась, пока мы с рыбаком ходили в полицию?
      Вонахью наслаждался зрелищем шокового состояния Леона. Ай да мисс Рюш! Кто бы мог подумать, что нежданно-негаданно я обрету такого отличного сообщника! — ликовал он. Да еще и настоящего свидетеля — рыбака. Теперь никто не усомнится, что к исчезновению Клео причастна ее мачеха!
      — Какой ужас! — воскликнул Вонахью. — Сэр де Коссе-Бриссак, это я виноват, я назначил ей свидание на скале! Простите меня! — От небывалой удачи он даже умудрился пустить слезу. — Но я же не знал, что она пойдет туда заранее!
      — Почему вы уверены, — Леон переводил взгляд с Жаннет на Вонахью, — почему вы уверены, что Клео сейчас нет в ее номере? — Это была слабая надежда, но ведь они долго проговорили с Вонахью, за это время Клео могла давным-давно вернуться.
      — В нашем номере темные окна, — сказала Жаннет, и Леону показалась, что она оправдывается и чего-то не договаривает.
      — Она же могла лечь спать! — Леон попытался подняться с кресла, но в середину груди словно ударила волна, когда Жаннет сказала с издевкой:
      — В десятом часу вечера? С кем же?
      Неужели она рада исчезновению его дочери?!
      — Мисс Рюш, — вмешался давно молчавший Вонахью, — как вы можете говорить так о юной леди? Это трагический случай, и не оскорбляйте чувств ни ее отца, ни моих собственных…
      — У меня тоже есть чувства! — вспылила Жаннет. — Только я абсолютно уверена, что ни одному из вас нет до этого дела! Несчастная девочка осталась один на один с этой аферисткой, и вот чем все кончилось! Я предупреждала тебя, Леон! А теперь, расправившись с твоей единственной наследницей, новоявленная маркиза подаст на развод и на раздел имущества! Неужели неясно, что через рыбака она вернула тебе обручальное кольцо и дала понять, что переходит к делу?
      Леон молчал. Весь этот абсурд, слетавший с уст Жаннет, превращал действительность в отвратительный фарс, но, что бы там ни говорили Жаннет или Вонахью, факт оставался фактом: Клео и Катрин исчезли. И он совершенно один… Нет, не правда, конечно, не правда, разве можно верить тому, что говорит Жаннет или тем более этот авантюрист Вонахью…
      — На твоем месте, — сквозь пелену вновь прорвался голос Жаннет, — я сразу заявила бы в полицию, ведь совершенно очевидно, кто столкнул Клео со скалы…
      Клео столкнули со скалы? Ну это уже совсем бред…
      — Жаннет, принеси мне еще выпить и исчезни, это лучшее, что ты можешь сейчас для меня сделать. — Даже собственный голос Леон слышал как из другой комнаты.
      В его руках снова оказался стакан с какой-то жидкостью и стучащими кубиками льда. Вкуса он опять не почувствовал.
      — Друг мой, — заботливо обратился к нему Вонахью, — позвольте мне проводить вас в ваш номер. Мисс Рюш просто погорячилась, однако я думаю, что искать вашу дочь с полицией, по меньшей мере, наивно. Как бы это ни задевало мои чувства, но я не исключаю, что ваша очаровательная дочь проводит сейчас время с каким-нибудь поклонником, и, если они вернутся к утру, то можно оказаться в глупом виде перед полицией.
      Боже, о чем он? Какая полиция, какой поклонник? Леон словно во сне поднимался по лестнице, поддерживаемый Вонахью. Ведь только что мы ужинали с Катрин, потом появилась Клео… И почему я не заставил ее остаться с нами? Я же не знал, что так выйдет… А как выйдет? Что выйдет? Нет-нет, они все меня обманывают. Они нарочно…
      — Мсье маркиз? Вам совсем нехорошо? Ну потерпите еще чуть-чуть, я уложу вас на диван. — Вонахью преданно суетился вокруг Леона, — Обопритесь на меня, ну-ну, будьте мужчиной! Хотите еще выпить? Воды?! Может быть, позвать врача? Священника? Отлично, вы уже шутите! Еще воды? Погасить свет? Хорошо, хорошо, я ухожу. Спокойно ночи, мсье маркиз!

      Через раскрытое окно с улицы томно влетали кусочки какого-то местного танго, обрывки смеха, лоскутки фраз, но всех их поглощал своим войлоком шум моря — оно подходило и плескалось под самым окном, потом отступало куда-то за луну, и луна растерянно висела совершенно одна в пустой комнате, осторожно покачиваясь у Леона над головой. Но, наверное, луне Средиземноморья было постоянно жарко, и из нее, как из деревенского сыра, подвешенного в порыжевшей марле повыше, на лицо Леона, прямо на глаза, капали толстые соленые капли и текли вниз к виску, оставляя влажно-щекотную дорожку. Почему с ним обошлись так жестоко? Почему у него отняли сразу все: и Катрин, и дочку? В прошлый раз у него отняли жену, но дочку оставили… Потом отца, но дочка была рядом… А теперь? Это наказание! За что? За что? Я же ее любил!
      А теперь уже не любишь, раз она тебя бросила?
      Кто ты? Кто со мной разговаривает?
      Не любишь?
      Как же я могу любить ее, когда ее нет рядом…
      Значит, она не нужна тебе, если ты ее не любишь!
      Я не понимаю! — взмолился Леон.
      Ее давно нет с тобой рядом, ты давно не нуждаешься в ней, о чем же ты сейчас переживаешь?
      Сок из лунного сыра заструился сильнее, а во рту пересохло от жажды, отдававшейся в сердце горьковатыми уколами. Леон сел на диване, голова кружилась в звенящей пустоте, а губы горели. Он с трудом добрался до ванной и жадно пил из-под крана, дрожащими руками держась за край раковины.
      «Королева, королева, в пруду!» — водяным голосом пропела луна.
      Вот дрянь, нигде от нее не спрятаться! Катрин, моя королева, хоть ты не бросай меня! Ты же видишь, я без тебя не существую, я не могу прогнать даже луну… Леон услышал собственный стон:
      — Катрин! Катрин!..
      Море налетело лиловой темнотой, луна закружилась, напоследок ударив Леона в грудь копытом, она была совершенно гладкая, на мгновение Леон даже увидел в ней свое отражение и с негодованием отпихнул руками. Все вокруг закачалось, а луна почему-то рассыпалась, звенящими осколками разлетаясь по кафельному полу вокруг Леона…
      Да нет же, луна не стеклянная, подумал он, я точно помню, она из сыра! Он протянул руку и сжал блестящий кусочек луны, ведь из луны все время тёк соленый сок! Но лунный осколок по-собачьи впился в его ладонь зубами. И вокруг вдруг стало совсем светло. Белый кафель с золотистыми прожилками, блестящие хромированные краны, ослепительно белая ванна. А из руки вместо лунного сока текло что-то ярко-алое. Ну да, цвета крамуази, цвета королевских одежд! Конечно, она королева, королева Катрин… Боже мой!

      Леон огляделся, в голове по-прежнему звенело и немного кружилось, но ни луны, ни войлочной пелены моря не было. Просто ломило где-то между ребрами и позвоночником, из ладони бойко текла кровь, а на полу валялись осколки разбитого стакана. Леон встал на ноги, это было непросто, потому что перехватывало дыхание от боли в середине груди, но почему-то эта боль струилась в руку и вместе с кровью уходила затем из ладони. Старый дурак! — обругал себя Леон, разнюнился. Ф-фу, а с сердцем действительно что-то не то. Никогда такого не было. И голова шумит, как океан.
      Он обмотал полотенцем ладонь и туго перетянул запястье. Кажется, у Катрин в сумочке был аспирин. Леон открыл ее сумочку, оттуда пахнуло духами. Не смей, сердце, не сдавайся, мы с тобой должны отыскать наших девочек. Он выпил две таблетки и прилег, чтобы подождать, когда они подействуют, прислушиваясь, как кровь пульсирует в порезанной руке. Хорошо, что левая, думал Леон, какой же я портной без правой.
      — А вот дочери портного одеться не во что, — задумчиво сказала Клодин.
      — Ты тоже живешь в этом отеле? — обрадовался Леон. Она стояла у его изголовья. — Ты отлично выглядишь. — На вид ей было не больше двадцати пяти.
      — Ты все такой же простодушный, милый, — сказала покойная жена, — я живу совсем в другом мире.
      Она ведь наверняка знает про Клео, подумал Леон, и про Катрин тоже, только спрашивать очень страшно.
      — Ничего страшного, просто я не знаю, кто такая Катрин.
      — Прости, но я, видишь ли, женился. — Только бы она не обиделась и рассказала про Клео!
      — А… Поздравляю!
      — Клодин, Клео?..
      Клодин с улыбкой пожала плечами, прошлась по комнате, резко остановилась и спросила:
      — Тебе нравятся мои стихи? — И, не дожидаясь ответа Леона, глядя куда-то поверх его головы, словно строки были написаны на стене, начала читать:

      Сначала, словно сквозь густую пелену, я услышала глухие удары и чей-то голос, с ненавистью повторявший:
      — Ты садист, Гарри, садист, садист, я убью тебя!
      Потом поняла, что на меня никто больше не давит, но все вокруг пронзительно воняет джином и той же кислятиной, а плечи, грудь и голова налились тупой, невероятной тяжестью. Я попыталась пошевелиться и почувствовала, что у меня совершенно затекли руки, заломленные за спину, и нижняя часть тела. Глаза все-таки открылись, и я увидела на полу моего мучителя и спину какого-то парня, который называет его Гарри, лупит куда попало и, похоже, вот-вот исполнит свое обещание.
      Но мне был совершенно безразличен результат его действий, больше всего на свете мне хотелось даже не сбежать, а скорее смыть с себя эту вонь. Я осторожно поползла к краю кровати, откуда до двери оставалось совсем чуть-чуть, я смогу, смогу убежать, они не заметят меня, ведь я совсем маленькая, такая маленькая, что вполне умещусь в карман. Если бы мой папа сейчас пришел, он легко унес бы меня отсюда в своем кармане…
      — Куда ты, Клео? — неожиданно спросил меня парень, на мгновение прекратив избивать Гарри. — Не уходи, я не дам тебя в обиду!
      Но в ту же секунду Гарри схватил его за ногу, он упал, и они сцепились по-новой.
      Мысли в моей несчастной голове путались, но я узнала краснеющего парня из книжного магазина. Откуда ему известно мое имя? Как кружится голова… Почему же не идет мой папа? Он все еще на лестнице?
      Цепляясь за стены, по лесенке, на которой я рассчитывала встретить папу, я поднялась на палубу и увидела воду, расходившуюся волнами за бортом, огни на далеком берегу… Конечно, мой папа ведет этот катер! Надо пойти к нему на мостик! Нет, ему не понравится, как от меня пахнет. Я должна сначала помыться… Не очень уверенно держась на ногах, я побрела на корму и спокойно шагнула в пенящиеся волны, предполагая поскорее избавиться от настойчивого запаха.
      Я сразу же ушла с головой под воду, и вдруг, в могильной темноте ночного моря, поняла, что, похоже, покончила с собой! Только бы суметь всплыть, только бы подняться к воздуху! Я забила лапками, как та самая лягушка из дедушкиной сказки, которая не погибла, потому что сбила из сметаны масло… Боже, небо, звезды! Я судорожно схватила воздух ртом, но опять начала погружаться. Нет, нет, только наверх! Глубоко вдохнуть и лечь на спину! Но я снова скользила вниз…
      — Клео! Держи мою руку! — неожиданно услышала я, когда мне все-таки снова удалось на миг увидеть звезды.
      Пучина настойчиво потянула меня на дно, и, навсегда теряя силы, краешком сознания я подумала: увы, это мне опять кажется, папы здесь нет. Но меня вновь кто-то потянул за волосы, впрочем, мне было уже безразлично…
      — Дыши, дыши, ты не должна сдаваться!
      — Я дышу, — едва слышно прошептала я, — волосы, больно…
      Глубина опять властно позвала вниз, но чьи-то невидимые руки удержали мою голову над водой, я хотела сказать, что все равно уже больше не смогу плыть, но сил хватало только дышать.
      — Пожалуйста, дыши, больше ничего не нужно, — он словно услышал мои мысли, — я вытащу тебя, ты только дыши!
      Иногда я открывала глаза и видела темноту и огоньки. То ли это было небо и звезды, то ли их отражение в море.
      — Ты кто? — наконец нашлись у меня силы на вопрос.
      — Я Паоло, Поль, ты не волнуйся, все будет хорошо, только дыши! Там впереди какой-то остров. Близко.
      — Поль…
      — Эй, Пол! — через какое-то время донеслось откуда-то из темноты. — Нашел? Пол!
      — Не обращай внимания, дыши, родная. Он нас не найдет.
      Я была уже не в состоянии ни волноваться, ни обращать внимания. Но я все же слышала приближающийся шум мотора, и мне показалось, что по морской глади заметался луч фонаря, действительно выхвативший из темноты смутные очертания каких-то камней, а Поль прошептал:
      — Видишь, мы уже рядом. Выберемся на сушу и дождемся рассвета. Ну давай, пожалуйста, держись за меня и забирайся.
      Я вползла на эти самые камни, да так и осталась лежать, мечтая поскорее проснуться в своем номере и попросить у Жаннет воды. Ведь все это не могло быть реальностью!
      — Клео, пожалуйста, вставай! Нам нужно где-нибудь спрятаться. Этот негодяй Гарри ведет катер прямо сюда!
      — Я не могу…
      — Ничего, — ласково сказал он и осторожно взял меня на руки, — ты совсем легенькая!

      Очухавшись от ударов Паоло, Гарри выскочил вслед за ним на палубу. Девчонки там не было, да и Паоло на глазах у Гарри нырнул с кормы в море, его рубаха болталась на леере. Гарри метнулся в рубку, остановил катер и, схватив фонарь, вернулся на корму.
      — Эй, Пол! — что есть силы заорал он. — Нашел? Пол! — И лучом фонаря поскользил по волнам. — Пол!
      Фонарь бесстрастно осветил темное море и еще более темные очертания плоских торчащих из воды камней, за которыми вдалеке были видны редкие огни на побережье какого-то островка, неожиданного для Гарри.
      — Пол, зараза! — Гарри все-таки углядел в воде голову Паоло, тащившего за собой девчонку.
      Как он объяснит их исчезновение Риччи? Гарри видел, что сейчас беглецы медленно двигались в сторону тех самых камней. Он развернул катер и тоже неторопливо направился к этим крошечным островкам. Они хоть есть на карте? Ага, Комино и цепочка совсем маленьких, оканчивающихся чуть более серьезным — Коминетто. Только бы не пропороть днище…
      А идиот Пол и девчонка уже вылезают на остров.
      — Эй, Пол! Не валяй дурака!

      — Эй, Пол! — Катер остановился в паре метров от берега, а Гарри уже в джинсах и с фонарем в руке вышел на нос. — Не валяй дурака! Тащи ее сюда! Что я скажу Риччи?! Лови конец!
      — Да провались ты со своим Риччи!
      Брошенная Гарри веревка упала к ногам Поля и медленно поползла с берега в воду.
      — Идиот! — Гарри привязывал другой конец к чему-то на палубе. — Риччи тебя с работы выгонит, соображаешь? — Он спрыгнул с катера и поплыл к нам со своей веревкой.
      — Умоляю, спрячься, — шепнул мне Поль, опуская меня на единственный валун, — я сумею его прогнать.
      А Гарри уже вылез на берег и, не расставаясь с фонарем, искал, к чему бы привязать веревку.
      — Я тебе сказал: убирайся. — Поль сжал кулаки и медленно приближался к нему. — Ты не расслышал?
      — Подержи-ка конец. — Не обращая внимания на угрозу, Гарри протянул Полю веревку и неожиданно, одним ударом, сбил его с ног и набросил петлю ему на шею. — Крепче держи, сынок, не ровен час катер уплывет. — И двинулся ко мне. — Пошли, дуреха!
      — Беги! — закричал Поль, освобождаясь от веревки, и швырнул ее в воду. — Эй, Гарри, твой катер уплывает!
      Гарри машинально обернулся, Поль ударил его, а я скользнула за валун, но лишь в следующее мгновение поняла, что падаю в какую-то наполненную водой бездну и вцепиться в ее края руками уже не смогу, потому что мои силы давным-давно кончились. И я просто глубоко вздохнула…

      — Отдохни, Пол, — миролюбиво сказал Гарри, в очередной раз швырнув Паоло на землю, — надоело мне с тобой драться. Куда же она делась? — Он осветил фонарем валун и голую каменную почву абсолютно гладкого пустынного островка.
      — Клео! — Паоло одним прыжком оказался у валуна, а Гарри уже обнаружил за ним расщелину.
      Оба растерянно склонились над ямой. В луче фонаря мерцала вода.
      — Ну и гадина ты, Гарри! — Паоло со всего маху залепил ему в челюсть.
      Фонарь выпал из рук Гарри прямо в темную яму, осветил шершавые стены, всколыхнул воду и медленно начал погружаться в бездонную глубину.
      — Полегче, идиот! — Гарри даже не дал ему сдачи. — Что мы теперь скажем Риччи, что?! Какого рожна ты не в свое дело полез?! Тебе велели катер вести, а не вмешиваться…
      Но Паоло уже не слушал Гарри, а, вздохнув поглубже, прыгнул в расщелину, стараясь не думать о том, жива ли еще Клео и сможет ли он выбраться обратно. Впрочем, без Клео это уже не имело никакого смысла.

      Рыбацкая лодка летела в темноту. Катрин казалось, что лодка действительно видит своими нарисованными на носу глазками, она живая и везет ее туда, куда нужно, потому что там, впереди, несется катер, и уж в этом-то Катрин была уверена точно: последний луч солнца еще успел осветить удалявшуюся белоснежную корму, где ждет помощи Клео.
      Глупо, конечно, получилось с рыбаком. Катрин кричала ему, жестикулируя как ненормальная, чтобы он скорее погнался за белым катером, и даже показала рукой на катер, когда тот промелькнул между скал. А рыбак ничего не понял! Он не знал французского, а английского не знала Катрин.
      «Гоу, гоу, тез бот!» — вот и все, что она могла сказать недоумевающему рыбаку. Тогда Катрин сняла с руки обручальное кольцо, больше-то у нее ничего не было с собой, и сунула его рыбаку. «Ченч!» , — сказала она, запрыгнула в лодку и дернула за бечевку мотора…
      — Лодка, милая, — умоляла ее Катрин, как живое существо, — пожалуйста, плыви скорее, мы с тобой обязательно должны догнать катер! Похитители ничего нам не сделают, потому что Жаннет уже вызвала полицию! А вдруг не вызвала? Нет, ну пусть она не любит меня, но уж Клео-то она не должна бросить в беде! Эх, как же я не настояла, чтобы Леон догнал Клео, мы бы поужинали вместе! Хорошо хоть, я вовремя оказалась на скале и смогла сразу броситься в погоню! Мы догоним их, правда, лодка? Ну, пожалуйста, плыви быстрее, вот, очень хорошо! Ты тоже снова видела катер на горизонте? Мы его догоняем! Давай, давай, лодка! Не волнуйся, я верну тебя твоему хозяину! Конечно! Только помоги нам с Клео!
      Вдруг катер как будто начал приближаться, словно пошел назад.