— Да это Кашел! — с изумлением воскликнул Гаррик. Это выглядело маловероятно, но ошибки быть не могло. Гаррик узнал в толпе на Дворцовой площади высокую фигуру друга. На нем была набедренная повязка, выше нее крест-накрест — бинты.
      Один из особняков на площади — не Илны, как вначале с замиранием сердца подумал юноша, — горел. Это был дом ниже по улице и тоже выходивший садом на главный канал.
      Языки пламени вырывались из окон второго этажа. Пожарные пытались погасить огонь, в то время как сотни солдат из Дворцовой казармы и патрульные безуспешно пытались навести порядок на улице. Возбужденная толпа пока еще не представляла опасности, но кое-кто из присутствовавших решил воспользоваться моментом и поживиться чужим добром.
      Это было нередкое явление во время пожара, но Гаррик удивился, увидев на улице Кашела с рулоном материи. Он никак не ожидал увидеть среди мародеров своего друга Кашела. Только не он! И не Илна.
      — Кашел! — позвал он, торопливо шагая впереди Лианы и Теноктрис. Рядом с его другом была женщина, высокая, как…
      — Шарина! — закричал Гаррик. — Милостивый Пастырь! Теноктрис, это Шарина!
      Кашел широко улыбался. Он остановился, в то время как Шарина и Гаррик опрометью бросились навстречу друг другу торопясь и расталкивая на ходу толпу.
      Юноша обнял сестру, приподнял и закружил ее в воздухе. Вот уж никогда не думал он, что будет так скучать по ней! Даже в тот день, когда Шарина отплыла на борту триремы и оставила щемящую пустоту в его сердце — даже тогда Гаррик не представлял, какая это радость: снова свидеться с сестрой.
      — Что ты здесь делаешь? — спросил он. Оба они расхохотались, потому что одновременно с ним Шарина задала тот же вопрос.
      — Гаррик, — раздался голос Теноктрис, — по-моему, Лиана не знакома с твоей сестрой.
      Гаррик опустил девушку на землю и горячо пожал руку подошедшему Кашелу — на этот раз вживе, а не во сне. Затем он оглянулся на сопровождавших его женщин. Лиана стояла с замкнутым выражением, лицо ее было холодно, как падавший на них лунный свет.
      — Лиана, это моя сестра Шарина, — представил Гаррик. — Лиана приехала в Барку, э-э… после твоего отъезда.
      Он пытался сообразить, как пересказать сестре то, что произошло за время ее отсутствия. Здесь было столько всего — вещи, которые он сам не понимал; истории, которые еще не завершились, события которые в принципе, не могли произойти (например, такие как сон, где он разжился мечом), — что юноша беспомощно замолчал.
      Гаррик молча смотрел на тяжелый нож, висевший у Шарины на поясе. Он замечал и другие перемены в сестре — но они были тонкие, трудно уловимые.
      Девушка, перехватив его взгляд, прикоснулась к рукоятке ножа и произнесла:
      — Гаррик, Ноннус умер. Это случилось потому что… потому что…
      — О, мне очень жаль, — сказал Гаррик. — Я не очень хорошо его знал…
      — Так, пошли, — вмешался Кашел с той безусловной уверенностью, с которой говорил со своими овцами. — Тут неподалеку есть человек, на которого я работаю. Серианец по имени Патиас… Его фактория надежно запирается, а мне, полагаю, надо где-то отлежаться.
      Все пятеро представляли собой сборище, которое при других обстоятельствах обязательно привлекло бы внимание Городского Патруля. Гаррик понимал, что ордер на арест его и Лианы, скорее всего, еще не отменен. Некоторую безопасность на данный момент им обеспечивали только случившийся пожар и волнения на улице.
      Кашел вышагивал впереди их группы, направляясь в ту же сторону, куда шли они с Шариной. Бинты на его спине все промокли, из некоторых продолжала сочиться кровь. Наверное, ему было очень больно, хотя это никак не сказалось на манере держаться юноши. Может, только походка стала чуть более сдержанной.
      Хотя сдержанность была вполне в характере Кашела: он относился к тем людям, которые, выбрав свой путь, следуют ему без лишней спешки и заминок, пока не придут до конца.
      — Хочешь, помогу? — спросил Гаррик, похлопав по рулону, что нес под мышкой его друг. Ноша выглядела не особо тяжелой, но человека с такими ранениями лучше освободить от любой поклажи.
      Кашел посмотрел на рулон с улыбкой, которую Гаррик не смог объяснить для себя. Раньше материя освещалась сполохами пожара, теперь же, когда они ушли с площади на один из боковых бульваров, лунный свет струился по ткани подобно серебряному ручью.
      — Все в порядке, — ответил юноша. — Дом, в котором мы находились, загорелся… Думаю, из-за сражения, которое происходило до моего прибытия. И я подумал: захвачу-ка я лучше такую красоту с собой. Вдруг…
      Кашел замялся, впервые с момента их встречи он выглядел неуверенным.
      — …вдруг кое-кто из моих друзей не захочет, чтоб это сгорело?
      — Пожар вызвал Медер, — с дрожью в голосе сообщила Шарина (причем Гаррик готов был поклясться, что дрожала она не от страха). — Своим колдовством… последним в его жизни колдовством.
      — Если мастер Латиас предоставит нам убежище, — сказала Теноктрис, — это будет очень кстати. Боюсь, нам придется заниматься вещами, которые будут затруднительны без помощи посторонних.
      Кашел бросил на нее взгляд через плечо.
      — Думаю, он предоставит нам все, что я попрошу.
      — У нас новые заботы? — спросил Гаррик. В его голосе не было страха, он нуждался в информации, чтобы действовать дальше.
      — Да, — ответила Теноктрис. — Они связаны с темной силой, в чьей власти находится сейчас Илна.

      Пятеро друзей собрались в серианской фактории. Они сидели в кругу на полу, и Шарина наблюдала, как трое серианских целителей — пожилая женщина, мужчина средних лет и десятилетняя девочка — беспрестанно болтая, трудились над спиной Кашела. Мужчина дезинфицировал длинные порезы и закладывал в них мазь. Девочка же, под руководством старухи, сшивала края обработанных ран. Юноша сидел абсолютно безучастно, как бы не замечая их действий — целители могли бы с таким же успехом рыть канавы на другом конце острова.
      — Мне нужно отправляться за Илной, — говорил тем временем Гаррик. Он перевернул пояс так, чтобы меч лежал у него на коленях, вместо того чтобы болтаться сзади. — Это я виноват в том, что с ней случилось.
      Латиас отдал в их распоряжение целое здание — с высокими потолками и стенами, снабженными жалюзи. Такая конструкция обеспечивала уединение и в то же время доступ свежего воздуха. Рядом с каждым из гостей на низких столиках располагались подносы с соками и нарезанными фруктами.
      Кашел охарактеризовал Латиаса как своего работодателя, но Шарине показалось, что серианец относится к юноше с тем глубоким почитанием, которое она наблюдала у Кровавых Орлов по отношению к прокуратору.
      — Она моя сестра, — возразил Кашел. — Кроме того, я бывал…
      Он поморщился, пытаясь подыскать нужное слово.
      — …я бывал в других местах. Я сумею вернуть ее обратно.
      Шарина росла с Кашелом и всегда знала, что он сильный. Но ей понадобилось уехать из Барки и посмотреть на других мужчин, чтоб понять: он не просто самый сильный парень в деревне.
      Девушка видела, как он голыми руками убил тварь, в которую превратился Медер. И это был тот самый юноша, который с нежностью заботился о своих овцах…
      — Здесь не просто вопрос ответственности, — вступила в разговор Теноктрис, строго глядя на обоих юношей. — Гаррик, ты освободил Илну от очень плохого хозяина. В результате она оказалась беззащитной перед другой силой, ищущей себе слуг. Но ты в этом не виноват.
      Серианцы, зашивавшие раны Кашела, переговаривались на своем птичьем языке. Похоже, других языков они не понимали и не интересовались делами гостей.
      — Еще худший хозяин, — с убитым видом повторил Гаррик.
      — Я б так не сказала, — пожала плечами Теноктрис. — Хотя, что скрывать, он достаточно плох. Но он человек, по крайней мере, раньше был. Я говорю о Клобуке.
      Несмотря на возражения Кашела, старая колдунья настояла на том, чтобы произнести над ним свое заклинание исцеления. Напрасно юноша отказывался и заявлял, что с ним и так все будет в порядке. Прислушиваясь к их разговору, Шарина вспомнила, как совсем недавно пораненный Гаррик лежал в отцовской гостинице, а Теноктрис вместе с Ноннусом хлопотали над ним…
      Девушка была бы рада выплакаться, но почему-то не могла. Как бы она хотела, чтоб все сложилось по-другому. Чтоб Ноннус не лежал мертвым под дверьми тронного зала…
      Гаррик положил руку на эфес своего меча.
      — Если Илну забрал Клобук, то мне тем болеенеобходимо идти туда, — решительно заявил он.
      Шарина смотрела на брата и не узнавала его. Хотя, с другой стороны… Вот, например, в Кашеле тоже появилось много нового, но он по-прежнему оставался Кашелом. Может, то же самое справедливо и в отношении Гаррика. Наверное, обстоятельства, с которыми ему довелось столкнуться, выявили в нем какие-то скрытые качества.
      Такие, о которых не догадывался раньше никто. Даже сам Гаррик.
      — Я смогу перенести тебя в то место, где находится Илна, — сказала Теноктрис Гаррику, — но, к сожалению, только тебя. На двоих у меня уже не хватит сил.
      Она посмотрела на Кашела и произнесла:
      — У твоего друга имеется связь с тем местом и, надеюсь временем,где скрывается Клобук. В нашей реальности он способен появляться только через своих посредников…
      — Таких, как мой отец? — спросила Лиана. Внешность и манера держаться, вне всяких сомнений, выдавали в этой девушке знатное происхождение. Хотя в настоящий момент она имела вид человека, только что спасшегося после кораблекрушения. Возможно, так оно и было. Ведь и сама Шарина, и Гаррик, и Кашел уже успели вкратце рассказать о своих злоключениях после отъезда из Барки. Одна Лиана хранила молчание…
      — Я так не думаю, — мягко сказала колдунья, глядя на девушку. — Мне кажется, твой отец служил другой силе, конкурирующей стороне. А под конец и вовсе был сам по себе. Ничей слуга… За исключением Малкара. Поскольку любое зло служит Малкару.
      — Ясно, — сдержанно кивнула Лиана. — Спасибо за правду, мне необходимо было это знать.
      — Скажите, связь, о которой вы говорили, действует через меч? — вдруг подал голос Кашел. Он слушал их разговоры, но думал о своем. — Потому что, если дело в этом, то я ведь тоже могу надеть меч…
      На губах Теноктрис мелькнула едва заметная улыбка.
      — Нет, Кашел, дело не в мече, а в предках, — пояснила она. — Твой друг через свою кровь и душу связан со слоем реальности, где прячется Клобук. Вот почему я могу перенести туда Гаррика.
      Она окинула взглядом собеседников:
      — Полагаю, вы и сами все понимаете… но тем не менее скажу: мы с Гарриком собираемся выступить против Клобука. Скорее всего, результат будет неутешительным — мы потерпим неудачу.
      Еще одна невеселая усмешка, и колдунья продолжала:
      — Если нам повезет, Клобук убьет нас.
      — Он может попытаться, — пожал плечами Гаррик.
      Это был по-прежнему ее брат — человек, с которым она росла рядом. Но не только. В нем появилось что-то еще.
      — Гаррик, — заговорила она. Гаррик с улыбкой, несколько удивленной, оглянулся на сестру. — Не надо умирать за Илну. Она бы…
      Голос у девушки прервался, но она собралась с силами и договорила:
      — Илна не допустила бы, чтобы кто-то из ее друзей умер ради нее. Она, скорее, сама умерла бы!
      Мгновение все молчали. Шарина смахнула с глаз слезы, но они набежали снова.
      — Мы обсуждаем не только вопрос спасения Илны, — произнесла Теноктрис, глядя в глаза Гаррику. — Хотя и это тоже, конечно.
      Она взяла в руки кусок ткани, которую изготовила, а затем, во время схватки с личами, изорвала Илна.
      — Присутствие Илны позволит мне обнаружить местонахождение Клобука, — объяснила колдунья. — Если мы будем просто дожидаться, когда онначнет действовать, то оставим ему возможность скрыться в случае опасности. Мы должны самиприйти к нему, чтоб сокрушить его окончательно.
      — Я видел трон в том месте, где была Шарина, — сказал Кашел. Мужчина-целитель к этому времени уже заменил льняные бинты у него на груди. — Черный… И уродливый.
      — Ничего удивительного, — кивнула Теноктрис. — Думаю, это магия, основанная на внушении. Такие, как Клобук, считают: если они убедят всех, что сидели на Троне Малкара, то станут сильнее.
      Она пожала плечами и добавила:
      — Может, так оно и есть. Во всяком случае, он более могущественный волшебник, чем я.
      — И когда мы отправляемся? — спокойно спросил Гаррик. Это нарочитое безразличие подчеркивало напряжение в его душе.
      — Мне требуется кое-что подготовить, — ответила Теноктрис, — кое-какие порошки. Как ты думаешь, Кашел, мастер Латиас сможет помочь нам?
      — Конечно, — успокоил ее юноша. — Думаю, он сумеет достать все, что необходимо. Латиас достаточно важная персона в Эрдине.
      И Кашел довольно улыбнулся. Серианцы, уже было уходившие, остановились в дверном проеме и испуганно зачирикали, когда их пациент сладко, от души потянулся, сцепив руки за головой.
      — Надо отдать должное целителям — их повязки выдержали это испытание.
      — Латиас говорит, что его церемония прошла замечательно, — с гордостью добавил юноша. — Та самая, с которой я ему помогал.
      — Гаррик, — обратилась к нему колдунья, — хочу сказать: ты не обязан идти со мной. Хотя в душе я, конечно, надеюсь, что ты пойдешь. Ведь у меня достаточно ума, чтоб понимать: одной мне против Клобука не выстоять. Но хочу предупредить — и вдвоем мы, скорее всего, проиграем эту схватку.
      Она неодобрительно покачала головой и продолжила:
      — Шарина, помнится, я говорила твоему другу Ноннусу, что добро и зло суть категории человеческого мышления. Так вот я выяснила, что и сама являюсь чересчур человеком. Надеюсь Ноннус веселится, глядя на меня.
      Девушка погладила руку старой колдуньи. Гаррик поднялся с места.
      — Я должен, — решительно сказал он, сжимая эфес меча и улыбаясь совсем чужой, незнакомой улыбкой. — Карус и я — мы оба обязаны идти с тобой.
      Шарина смотрела на брата и думала о Ноннусе. И наконец почувствовала, что способность плакать вернулась к ней.

      — Жаль, что тебе так и не удалось поспать, — сказал Кашел, пожимая руку Гаррику. Они стояли в углу комнаты и наблюдали за приготовлениями старой колдуньи. Перед этим юноши подняли циновки, чтобы Теноктрис могла нарисовать на полу круг диаметром в десять футов. Затем по периметру она написала с помощью особого порошка магические символы на Старом Языке. Весь рисунок занял большую часть комнаты.
      — Если б я мог, — вздохнул Гаррик. — Да ладно… Не думаю, чтоб это было самой большой моей проблемой, когда мы доберемся туда.
      А про себя подумал: неужели Кашел и в самом деле на его месте проспал бы все шесть часов, что понадобились Теноктрис для подготовки? А, пожалуй, что и да. Гаррик достаточно хорошо знал своего друга: тот был отнюдь не лишен воображения, но, в отличие от других людей, умел держать его в узде.
      На прощание Кашел посмотрел ему в глаза и сказал странные слова:
      — Гаррик? Не верь мечу… Верь своему сердцу, ладно?
      Гаррик кивнул, хотя не совсем понял, что его друг имел в виду.
      Из слов Шарины он знал, что Кашел голыми руками убил демона. Хотя вряд ли он хотел ограничиться столь простым советом… Теноктрис стояла внутри круга, в последний раз проверяя свои символы. Для каждой буквы, а иногда даже для отдельных элементов буквы она использовала различные виды порошков. Сюда входили: минералы, шерсть, кости и рога различных животных, а также растительные составляющие, такие как древесина и сушеные листья. Все это было тщательно измельчено и дозировано, а затем нанесено при помощи кисточки или палочки для рисования.
      Шарина обняла брата. Находясь долгое последнее время в обществе Лианы и Теноктрис, он успел забыть и сейчас невольно удивился, какая же она высокая. Не то, чтобы Лиана была коротышкой, но все же…
      — Береги себя, брат, — сказала девушка. — Ноннус сетовал, что ему не хватает снисходительности к людям. Не знаю… Наверное, у меня и вовсе нет этой снисходительности, потому что я хочу тебя попросить: если ты найдешь человека, виновного в смерти Нониусу — убей его, Гаррик. Прихлопни его, как таракана в буфете.
      Юноша не слишком удивился этой просьбе. Он всегда подозревал в Шарине ту же жесткость, которой отличалась их мать, но без ее сварливой горечи.
      Теноктрис завершила проверку круга силы. Она подобрала обертку от одного из порошков и скрутила ее в жгут.
      Лиана протянула на прощание Гаррику руку. За ее наигранной улыбкой скрывались истинная боль и тревога.
      — Прощай, Лиана, — неловко сказал юноша. — То есть я хочу сказать…
      И тут девушка совершенно неожиданно обняла его и поцеловала в губы. Видно, сегодня такой уж день сюрпризов… Она отстранилась с улыбкой, теперь теплой и искренней.
      — Иди и сделай то, что ты считаешь правильным, Гаррик, — сказала Лиана. — Собственно, ты всегда так и поступаешь. За это я тебя и уважаю. Возвращайся ко мне, Гаррик.
      Деликатное покашливание Теноктрис прервало их прощание. Гаррик не знал, кому он сейчас нужнее — ей или Лиане. А может быть, обеим. Он решительно переступил через серый мерцающий круг, стараясь не смахнуть порошок.
      В воздухе вспыхнула голубая искра, от которой загорелась бумажка в руках Теноктрис. Гаррик думал, что колдунья, как обычно, примется читать заклинание. Но вместо этого она поднесла свой импровизированный факел к порошку, насыпанному горкой в одной из точек круга.
      Несколько мгновений раздавалось только потрескивание, затем пламя перешло с бумажки на порошок и разгорелось с треском и едким дымом.
      Теноктрис выпрямилась, убедилась, что огонь не погаснет, и выбросила горящий комок на пол за пределы круга. Она мрачно улыбнулась Гаррику.
      Огонь резво побежал в обоих направлениях, выбрасывая белые языки и клубы дыма. Символы, написанные на Старом Языке, тоже занялись — более низким и спокойным пламенем, чем сам защитный круг. Сполохи на белых стенах напоминали северное сияние.
      Гаррик видел напряженные лица друзей, наблюдавших за ритуалом. Сквозь сердитое шипение пламени он услышал звуки, вначале показавшиеся ему далекими раскатами грома. Затем они превратились в слова заклинания, которые доносились откуда-то издалека. Казалось, звук отражался от символов, написанных на полу.
      Теноктрис стояла неподвижно, и на губах ее играла та же горделивая улыбка, что и у Кашела, когда он рассказывал о своей услуге Латиасу. Волшебнице предстояло еще много работы, но пока все шло хорошо…
      Внезапно стены комнаты стали темнеть и расплываться. Знакомые фигуры исчезли за уплотнившейся дымовой завесой. Вернее, Гаррик мог видеть сквозь нее, но обстановка разительно изменилась…
      Сначала вокруг них вырос заснеженный лес. Там стояли в основном вечнозеленые деревья — сосны и ели. Вьюга и сейчас кружила меж стволов, бросая пригоршни снега на шершавую кору деревьев.
      Затем пурга смешалась с дымом, и видимость на какое-то время исчезла. Когда серая пелена поредела, глазам Гаррика предстал луг, на котором паслись дикие животные. В первый момент ему показалось, что это обычные олени. Но когда один из них поднял голову, юноша разглядел помимо привычной пары рогов еще один — посреди лба.
      Дым снова затянул картинку, затем рассеялся. Они находились в бамбуковой роще, прямые стволы гнулись от страшного ветра, который странным образом не затрагивал горящий защитный круг. Поблизости ударила молния, в ее свете Гаррик разглядел, как дюжина уродливых созданий — с кошачьими лицами и человеческими телами карликов — пляшет вокруг столба, к которому привязана насмерть перепуганная девушка.
      Постепенно огонь угас, оставив после себя насыпанную кругом золу, сквозь которую время от времени пробивалось запоздалое пламя. Диковинные персонажи за пределами круга тоже сгорели дотла и исчезли. Одновременно пропала и магическая сила древних слов, написанных Теноктрис.
      Дым рассеялся, оставив после себя горький запах. Гаррик с Теноктрис стояли на песчаном берегу. В теплом сухом воздухе дул слабый ветерок, который шелестел в верхушках пальм.
      В ночном небе светила полная — вдвое крупнее, чем обычно — луна. Она бросала зловещие красные отблески на песок и громыхающее море.
      Позади Гаррика возвышалась стена с вырезанным горельефом. Там изображалась сцена потопления королевского флота, которое случилось за тысячу лет до его рождения. Фигуры в натуральную величину выглядели очень жизненно. В центре композиции на палубе погружавшегося в пучину флагманского корабля стоял король Карус и грозил кулаком жестоким небесам.
      Перед Гарриком и Теноктрис на кромке берега стоял черный трон, на котором сидела закутанная фигура. Оттуда раздавался смех — он заглушал шум океана и все остальное на свете.
      — Подойдите ближе, люди, — произнес Клобук. — Я ждал вас.

      Гаррик сделал шаг и вышел из круга, ощутив босой пяткой тепло одного из написанных слов силы. Он чувствовал необходимость действовать немедленно, пока его не обуял нараставший страх. Остывающая зола больше не защищала их, но Гаррик знал: если он поддастся страху, то так и останется дрожать от страха в центре круга, как последний дурак.
      — Ближе, — повторил Клобук. Он держал скипетр, с конца которого полыхнуло ярким светом, когда колдун сделал приглашающий жест рукой. — Подойдите к Малкару, люди. Теноктрис рассмеялась.
      — Я видела, колдун, как твой фальшивый трон рассыпался в Йоле, — сказала она. — То же самое произойдет и с этим креслом.
      Она тоже покинула защитный круг, который больше не защищал. В руках волшебница держала трубочку, свернутую еще из одной обертки от порошков. Сейчас он служил ей жезлом власти. Нарочитая примитивность орудия должна была подчеркнуть презрение Теноктрис к противнику.
      Ее слова вызвали злобный рев прибоя. Это было дьявольское место, несмотря, на тихое очарование фона.
      — Я удивлен, старуха, что такая третьесортная волшебница как ты, сумела перенести сюда, ко мне этого мальчишку, — сказал Клобук. Он не кричал, однако его голос эхом отражался от моря и неба. — Весьма признателен и в благодарность, возможно, награжу тебя быстрой смертью.
      Гаррик шагнул вперед, загородив собой Теноктрис. Он вытащил меч Каруса, и лунный свет заиграл на нем, подобно кровавой реке.
      — Мы пришли за Илной, — сказал юноша. Меч лежал в его руке так же естественно и удобно, как песок под ногами. И тем не менее эти слова произнес именно он— юноша, выросший в деревушке с названием Барка. А вовсе не король, который с волчьей улыбкой встрепенулся и изготовился в его сознании.
      Как только пальцы Гаррика прикоснулись к металлу, трон и фигура на нем поблекли и стали призрачными, как лунный свет. Юношу осенило: Клобук реально не присутствовал в данном месте — это была всего лишь иллюзия.
      Призрачная фигура запустила пальцы в рукав и достала крошечную куклу, которую водрузила на ладонь.
      — Вот твоя Илна, — насмешливо произнес Клобук. — И что ты мне дашь за нее? Ты готов подарить мне Трон Малкара?
      Оказавшись перед выбором, Гаррик понял, что для него прежде всего имеет значение его собственная реальность. Не вселенские вопросы добра и зла, не империи и хаос, а жизнь и безопасность его друзей, неразрывно связанных с ним.
      — Я подарю тебе жизнь, — ответил юноша. — Заберу Илну в мой собственный мир и уйду. Оставлю тебя в покое до тех пор, пока ты будешь держаться в стороне от нас.
      И это была правда — его собственная правда. Наверное, король Карус, да и Теноктрис тоже, не согласились бы с ним, но Гаррик дал честный ответ.
      Плохо то, что он ничему не помогал. Клобук не согласится ни на какие условия, кроме собственных. Драка неизбежна. Не Гаррик ее затеял, но и прятаться в кусты он не собирается.
      — Ну, что ж… Ничего лучшего я и не ожидал от дикаря с Хафта, — промолвил Клобук. Он был зол — враги не падали ниц и не пресмыкались перед ним. — Эй, старуха, объясни этому недоумку, что здесь он ничего не может мне сделать.
      Гаррик больше не боялся. Он изображал бесстрашие, и это смогло: наигранная смелость превратилась в реальность. Что касается Теноктрис, то материальный мир вообще не трогал ее. При всех обстоятельствах она жила своей собственной внутренней жизнью.
      — Я знаю, колдун, что в этом месте тебе никто не может навредить, — сказала она. — За исключением того, кто является твоим современником. Пока мы не настигли тебя.
      — Я не разрешал вам достичь плана, где я существую во плоти! — проревел Клобук. Он встал на ноги и ударил своим посохом в основание трона. — И здесь вы только потому, что я вам это дозволил! Тысобиралась напасть на меня, старуха? Ты на меня?
      — Я не обладаю для этого физической силой, колдун, — ответила Теноктрис. Гаррику показалось, что она говорила спокойно и даже весело. Будто ей известно что-то, чего не знает ни он, Гаррик, ни сам Клобук.
      А, может, она просто блефовала.
      Клобук обратил свой жезл в сторону моря, и волны вспенились будто на краю волнореза.
      — Вы, наверное, уже встречались с личами, — проговорил колдун. — Мои помощники создавали их из плоти и душ утопших моряков. Но для вас двоих я припас кое-что совершенно особое.
      Морские воды закипели над существом, которое поднималось со дна в сотне футов от берега. Это был по меньшей мере выходящий из моря кит…
      Существо медленно вставало из глубины: нечто человекоподобное, но тридцати футов в высоту. Его колоннообразные ноги были безобразно толстыми, такими, чтоб выдерживать гигантский вес монстра. Кровавая луна отражалась в огромном единственном глазу, красовавшемся посреди лба существа.
      Оно начало двигаться к берегу, гоня перед собой мощную приливную волну.
      Гаррик вспомнил: сквозь грудную клетку такого существа ему пришлось пробираться во время бегства из своего кошмара. Теперь, облаченное в серую желатиновую плоть, оно выглядело иначе, но юноша узнал его! Существо несло дубинку — ствол молодого деревца, к которому был приляпан нефритовый набалдашник размером с лошадиный череп.
      — Представитель дочеловеческой расы, — хохотнул Клобук довольный собой. — Они давно вымерли. Но я подобрал душу великого воина, чтоб оживить свое создание. Ты должна помнить его, несчастная старуха!
      Теноктрис стояла на коленях и напевала заклинание над символом, который она нарисовала на песке. Гаррик знал: ей не хватит силы прямо противостоять Клобуку, но то, что старая колдунья не сдавалась, воодушевило юношу. Он схватился за рукоятку меча и шагнул вперед.
      — Это герцог Йольский! — злорадно закончил фразу Клобук. В Гаррика будто ударила молния. Цвета и звуки переполняли мир, но он ничего не видел и не слышал из-за пожара, бушевавшего внутри. Его тело содрогалось от шока, сопоставимого с внезапным купанием в зимнем море.