починить ее еще где-нибудь.) Брасбаунд (угрюмо). Вы ловко поворачиваете мои слова. Но переубедить меня не
      удавалось еще никому - ни мужчине, ни женщине. Леди Сесили. Боже мой! Как это приятно людям, с которыми вы имеете дело: они
      всегда могут положиться на вас. Зато это, наверно, не очень удобно для
      вас самого: вдруг вы сами перемените решение. Брасбаунд. Я никогда не меняю решений. Леди Сесили (встает с курткой в руках). Полно! Никогда не поверю, что вы
      настолько тупоумны. Брасбаунд (задетый). Тупоумен? Леди Сесили (поспешно и ласково извиняясь). Нет, нет! Я хотела сказать
      совсем не это. Вы тверды! Неколебимы! Решительны! Железная воля!
      Джексон Каменная стена! Я правильно поняла? Брасбаунд (беспомощно). Вы смеетесь надо мной. Леди Сесили. Нет, я дрожу перед вами, уверяю вас, дрожу. Ну, а теперь
      примерьте куртку. Боюсь, что я чересчур обузила ее под мышкой. (Подает
      ему куртку.) Брасбаунд (машинально повинуясь). По-моему, вы считаете меня дураком. (Не
      может попасть в рукав.) Леди Сесили. Вовсе нет. Все мужчины выглядят глупо, когда не могут попасть в
      рукава... Брасбаунд. Ах! (Поворачивается, вырывает у нее куртку, надевает ее сам и
      застегивает нижнюю пуговицу.) Леди Сесили (в ужасе). Стойте! Не так! Никогда не тяните куртку за полы,
      капитан Брасбаунд - она будет плохо сидеть. Разрешите мне. (Энергично
      берется за отвороты.)Распрямите плечи.
      Он хмурится, но подчиняется.
      Вот так лучше. (Застегивает верхнюю пуговицу.) Теперь застегните
      остальные - сверху вниз. Жмет под мышкой? Брасбаунд (с несчастным видом и уже не сопротивляясь). Нет. Леди Сесили. Вот и хорошо. Сейчас я вернусь к бедному Марцо, но прежде, как
      и полагается славному вежливому моряку, вы поблагодарите меня за то,
      что я починила вашу куртку. Брасбаунд (в крайнем возбуждении садится за столик). Будьте вы прокляты!
      Из-за вас жизнь для меня потеряла всякую ценность. (Вздрагивает и
      опускает голову на руки.) Леди Сесили (отлично понимая его состояние, ласково кладет руку ему на
      плечо). О, нет! Я уверена, что вы совершили множество добрых и смелых
      поступков. Вам нужно только вспомнить их. Например, когда вы служили у
      Гордона. Этого никто не обесценит.
      Брасбаунд с минуту смотрит на нее, затем целует ей руку.
      Она пожимает ему руку и отворачивается. Глаза ее полны
      слез, поэтому, когда через арку входит Дринкуотер, ей
      кажется, что он окружен неким радужным ореолом. Но далее
      когда пелена перед ее глазами рассеивается, леди Сесили
      с трудом узнает его: он до смешного чист и гладко
      причесан, а волосы его, прежде неопределенно грязного
      цвета, теперь ярко-рыжие.
      Дринкуотер. Послушайте, кептен.
      Брасбаунд вскакивает и быстро приходит в себя.
      На горизонте появился этот чертов шейх и с ним еще человек пятьдесят.
      Они будут здесь минут через десять, право слово. Леди Сесили. Шейх! Брасбаунд. Сиди эль Ассиф и с ним пятьдесят человек! (К леди Сесили.) Вы
      опоздали: я уступил вам свою месть, когда она была уже не в моих руках.
      (Дринкуотеру.) Созови всех. Пусть будут наготове и запрут ворота, а
      затем явятся ко мне за распоряжениями и приведут пленника. Дринкуотер. Слушаюсь, кептен. (Убегает.) Леди Сесили. Хауарду действительно грозит опасность? Брасбаунд. Да. Всем нам грозит опасность, если я нарушу свой уговор с этим
      фанатиком. Леди Сесили. Какой уговор? Брасбаунд. Я плачу ему определенную сумму с каждого каравана, который
      сопровождаю в глубь страны. За это он охраняет меня и не трогает тех,
      кого я эскортирую. Но я дал ему клятву брать под защиту только евреев и
      правоверных - не христиан, понимаете? Леди Сесили. Зачем же вы тогда взяли нас? Брасбаунд. Я взял своего дядю нарочно и велел сообщить шейху, что он здесь. Леди Сесили. И заварилась каша? Брасбаунд. Я сделаю все, что могу, чтобы спасти его и вас! Но боюсь,
      раскаяние мое пришло, как всегда, слишком поздно. Леди Сесили (весело). Как бы там ни было, а я должна пойти присмотреть за
      Марцо. (Уходит в маленькую дверцу.)
      Джонсон, Редбрук и остальные входят через арку, с ними
      сэр Хауард, все еще очень раздраженный и полный
      решимости. Он держится рядом с Джонсоном, который
      приближается к Брасбаунду справа, Редбрук подходит к
      капитану с другой стороны.
      Брасбаунд. Где Дринкуотер? Джонсон. На посту. Послушайте, капитан, нам это дело не по душе. Этот
      джентльмен кое-что порассказал нам, и мы считаем, что он в самом деле
      джентльмен и рассуждает здраво. Редбрук. Верно, братец Джонсон. (К Брасбаунду.) Так не пойдет, начальник. Не
      дело. Брасбаунд (свирепо). Это бунт? Редбрук. Ничего подобного, начальник. Сейчас не время молоть вздор - через
      пять минут сюда прискачет братец Сиди. Мы не можем выдать англичанина
      черномазому чтобы тот перерезал ему глотку. Брасбаунд (неожиданно соглашаясь). Отлично. Вы, надеюсь, знаете, что, если я
      нарушу свой уговор с Сиди, вам через пять минут придется защищать этот
      замок и драться за свою жизнь. Без дисциплины тут ничего не сделаешь,
      это вам тоже известно. Я готов драться плечом к плечу с остальными под
      командой любого, кого бы вы ни выбрали. Выбирайте же себе капитана, да
      поживей.
      Ропот удивления и недовольства.
      Голоса. Нет, нет! Командовать должен Брасбаунд. Брасбаунд. Вы зря тратите оставшиеся пять минут. Попробуйте Джонсона. Джонсон. Нет. У меня ума не хватит. Брасбаунд. Тогда Редбрука. Редбрук. Нет уж, увольте. Не тот у меня характер. Брасбаунд. Есть еще сэр Хауард Хэллем. У него характер именно тот. Голос. Он слишком стар. Все. Нет, нет! Брасбаунд, Брасбаунд! Джонсон. Никто кроме вас не годится, капитан. Редбрук. Бунт окончен, начальник. Вы победили. Брасбаунд (поворачиваясь к ним). А теперь слушайте все. Если здесь командую
      я, значит, и делать я буду то, что захочу я, а не то, что захотите вы.
      Я выдам этого джентльмена Сиди или самому дьяволу, если мне вздумается
      Я не позволю запугивать себя и не потерплю возражений. Понятно? Редбрук (дипломатично). Он предлагает пятьсот монет, если благополучно
      вернется в Магадор, начальник. Простите, что заговорил об этом. Сэр Хауард. Не только я, но и леди Сесили. Брасбаунд. Что? Судья идет на сделку с преступниками? Молокососы, да он
      наверняка закатает вас на каторгу, если вы будете такими дураками, что
      предоставите ему возможность спастись. Голоса. Так и будет! Фью! (Одобрительный ропот.) Редбрук. И то верно, начальник. Вы пошли с козырного туза. Брасбаунд (сэру Хауарду). Ну, есть у вас другая карта? Другая ставка? Другая
      угроза? Живо, выкладывайте. Время не терпит. Сэр Хауард. Жизнь моя в руках провидения. Творите зло. Брасбаунд. Или добро. Выбор все еще в моих руках. Дринкуотер (вбегая). Послушайте, кептен! Подходит еще какой-то отряд, арабов
      уже сотни. Пустыня похожа на чертов Гайд-парк во время демонстрации.
      По-моему, это кади из Кинтафи.
      Все встревоженно смотрят на Брасбаунда.
      Брасбаунд (радостно). Кади! Далеко он? Дринкуотер. Милях в двух. Брасбаунд. Мы спасены. Открывайте ворота шейху.
      Все уставились на него.
      А ну, шевелитесь! Живо! Дринкуотер (в ужасе, чуть не плача). Нет, нет. Слушайте, кептен (указывая на
      сэра Хауарда), он дает нам пятьдесят золотых (К остальным.) Ведь вы
      уже сговорились с ним, мистер Джонсон, мистер Редбрук... Брасбаунд (обрывая его). Вы что, не понимаете по-английски? Джонсон и
      Редбрук, берите сколько нужно людей и открывайте ворота шейху.
      Проведете его прямо ко мне. Живее, говорят вам! Джонсон. Есть, сэр. Редбрук. Слушаюсь, начальник.
      Поспешно уходят, за ними еще несколько человек.
      Дринкуотер смотрит им вслед, сраженный их покорностью.
      Брасбаунд (вынимая пистолет). Сознавайся, собака, ты хотел продать меня
      моему пленнику? Дринкуотер (с воплем падая на колени). Нет!
      Брасбаунд делает движение, намереваясь пнуть его.
      Дринкуотер отползает и прячется за сэра Хауарда.
      Брасбаунд. Сэр Хауард Хэллем, у вас еще остается шанс на спасение. Кади из
      Кинтафи занимает более высокое положение, чем шейх: он правитель всей
      здешней провинции. Если Англия потребует удовлетворения за вас, султан
      принесет в жертву именно кади. Если мы сумеем затянуть переговоры с
      шейхом до прибытия кади, вы сможете припугнуть его, и он заставит шейха
      освободить вас. Прибытие кади - выход для вас. Сэр Хауард. Если бы это действительно был выход, вы не указали бы мне его.
      Не пытайтесь играть со мной в кошки-мышки. Дринкуотер (тихо сэру Хауарду, в то время как Брасбаунд презрительно отходит
      на другой конец комнаты). Шанс, конечно, невелик, сэр Хауард. Вот если
      бы в магадорской гавани стояла канонерка да немножко поднажала, тогда
      другое дело.
      Джонсон, Редбрук и остальные возвращаются, несколько
      опасливо вводя Сиди эль Ассифа, которого сопровождают
      Осман и отряд арабов. Люди Брасбаунда группируются около
      арки, позади капитана. Спутники Сиди, обходя столик,
      пересекают комнату и собираются вокруг сэра Хауарда,
      который не двигается с места. Дринкуотер перебегает к
      Брасбаунду и становится рядом с ним. Брасбаунд
      поворачивается к Сиди. Сиди эль Ассиф - знатный араб в
      безупречно белой одежде, тридцатилетний красавец с
      великолепными глазами, бронзовым лицом и величественной
      от природы осанкой. Он становится между обеими группами.
      По правую руку от него Осман.
      Осман (указывая на сэра Хауарда). Вот неверный кади.
      Сэр Хауард кланяется Сиди, но тот отвечает неверному
      лишь надменным взглядом.
      А это (указывает на Брасбаунда) Брасбаунд, франкский капитан, слуга
      шейха. Дринкуотер (не желая допустить, чтобы кто-нибудь опередил его, указывает
      Брасбаунду на шейха и Османа). Вот повелитель правоверных и его визирь
      Осман. Сиди. Где женщина? Осман. Бесстыдницы здесь нет. Брасбаунд. Сиди эль Ассиф, потомок пророка, добро пожаловать! Редбрук (с несокрушимым апломбом). Нет власти и силы, кроме как в деснице
      аллаха, всемогущего и великого! Дринкуотер. Именно, именно. Осман (к Сиди). Слуга капитана выражает свою преданность, как истинный
      правоверный. Сиди. Хвалю. Брасбаунд (тихо, Редбруку). Где ты этого набрался? Редбрук (тихо, Брасбаунду). Арабские сказки "Тысяча и одна ночь" в переводе
      капитана Бертона. Экземпляр из библиотеки Национального либерального
      клуба. Леди Сесили (за сценой) Мистер Дринкуотер! Подите сюда и помогите мне
      поддержать Марцо.
      Шейх настораживается. Глаза его и ноздри расширяются.
      Осман. Бесстыдница! Брасбаунд (к Дринкуотеру, хватая его за шиворот и подталкивая к двери).
      Пошел!
      Дринкуотер скрывается за маленькой дверцей.
      Осман. Закрыть ей лицо, прежде чем она войдет? Сиди. Нет.
      Через маленькую дверцу, поддерживав Mapцо, входит Леди
      Сесили. Она опять в дорожном костюме, на руке висит
      шляпа. Марцо очень бледен, но уже в состоянии двигаться.
      Дринкуотер поддерживает его с другой стороны. Редбрук
      спешит навстречу, сменяет леди Сесили отводит Марцо к
      группе, стоящей позади капитана. Леди Сесили проходит
      вперед, останавливается между Брасбаундом и шейхом и
      приветливо обращается к нему.
      Леди Сесили (протягивая руку). Сиди эль Ассиф, не правда ли? Здравствуйте.
      Он краснеет и отступает.
      Осман (шокирован). Женщина, не прикасайся к потомку пророка! Леди Сесили. Понимаю. Это представление ко двору. Отлично. (Делает
      придворный реверанс.) Редбрук. Сиди эль Ассиф, это одна из могущественных женщин - шейхов
      Франкистана. Она с открытым лицом предстает перед королями, и лишь
      принцы имеют право касаться ее руки. Леди Сесили. Аллах да пребудет с тобою, Сиди эль Ассиф! Будь хорошим, милым
      шейхом и пожми мне руку. Сиди (робко прикасаясь к ее руке). Великое событие, достойное быть
      занесенным в летопись рядом с историей Соломона и царицы Савской. Не
      правда ли, Осман Али? Осман. Сущая правда, господин, да пребудет с тобой аллах! Сиди. Брасбаунд Али, праведный человек исполняет клятву без лишних слов.
      Неверный кади, твой пленник, переходит в мои руки. Брасбаунд (твердо). Это невозможно. Сиди эль Ассиф.
      Брови Сиди грозно сдвигаются.
      Цена его крови будет взыскана с нашего повелителя султана. Я отвезу его
      в Маракеш и выдам там. Сиди (внушительно). Брасбаунд, я в собственном замке, и вокруг меня мои
      люди. Султан здесь я. Подумай, что говоришь. Когда я произношу слово,
      дарующее жизнь или смерть, я не беру его обратно. Брасбаунд. Сиди эль Ассиф, я выкуплю у тебя этого человека за любую цену,
      которую ты назовешь. И если я честно не уплачу ее, можешь взять взамен
      мою голову. Сиди. Хорошо. Оставь себе мужчину, а в уплату отдай мне женщину. Сэр Хауард и Брасбаунд (в едином порыве). Нет, нет Леди Сесили (оживленно). Да, да. Разумеется, мистер Сиди, разумеется.
      Сиди важно улыбается.
      Сэр Хауард. Это невозможно! Брасбаунд. Вы не понимаете, что делаете. Леди Сесили. Неужели? Разве я напрасно исколесила всю Африку и побывала в
      гостях у шести вождей людоедов? (К шейху.) Все в порядке, мистер Сиди.
      Я просто в восторге. Сэр Хауард. Вы сошли с ума! Неужели вы полагаете, что этот человек поведет
      себя с вами, как джентльмен-европеец? Леди Сесили. Нет, он будет вести себя со мной, как джентльмен по натуре.
      Посмотрите, какое у него великолепное лицо! (Обращается к Осману с
      таким видом, словно он ее старейший и преданнейший слуга.) Осман,
      выберите мне надежную лошадь и достаньте хорошего, выносливого верблюда
      для моей поклажи
      Осман на мгновение цепенеет, затем спешно уходит Леди
      Сесили надевает шляпу и прикалывает ее к волосам, шейх
      смотрит на нее с робким восхищением.
      Дринкуотер (хихикая). Вот увидите, в следующее воскресенье она их всех
      поведет в церковь, как ораву приходских ребятишек. Леди Сесили (деловито). До свидания, Хауард. Не беспокойтесь обо мне и,
      главное, не приводите мне на выручку толпу людей с винтовками. Теперь,
      когда я избавилась от конвоя, все будет в полном порядке. Капитан
      Брасбаунд, я полагаюсь на вас. Присмотрите, чтобы Хауард прибыл в
      Магадор целым и невредимым. (Шепчет ) Снимите руку с пистолета.
      Он неохотно вынимает руку из кармана.
      До свидания.
      За сценой шум. Все в тревоге поворачиваются к арке.
      Вбегает Осман.
      Осман. Кади! Кади! Он разгневан. Его люди напали на нас. Защищайтесь!..
      Кади, крепкий, желчный старик с жирным лицом, седыми
      волосами и бородой, врывается в комнату в сопровождении
      большой свиты и оглушительным ударом дубинки, которую
      держит в руке, заставляет Османа умолкнуть. Его
      спутники мгновенно заполняют все глубину комнаты. Шейх
      отступает к своим людям, кади стремительно бросается
      вперед и становится между ним и леди Сесили.
      Кади. Горе тебе, Сиди эль Ассиф, дитя зла! Сиди (мрачно). Разве я собака, Мулей Осман, что ты говоришь мне такие слова? Кади. Ты, видно, решил погубить свою страну и предать нас в руки тех, чьи
      военные корабли еще вчера превратили все море в пламя? Где
      пленники-франки? Леди Сесили. Мы здесь, кади. Здравствуйте. Кади. Аллах да пребудет с тобой, полная луна. Где твой родственник,
      франкский кади? Я его друг, его слуга. Я пришел от имени моего
      повелителя султана, чтобы воздать ему почести и повергнуть его врагов. Сэр Хауард. Поверьте, вы очень любезны... Сиди (еще мрачнее, чем раньше). Мулей Осман... Кади (шаря за пазухой). Умолкни, о неразумный! (Вынимает письмо.) Брасбаунд. Кади... Кади. А, собака, проклятый Брасбаунд, сын распутницы! Это ты подбил Сиди эль
      Ассифа на злое дело. Читай послание, которое прислал мне по твоей
      милости начальник военного корабля. Брасбаунд. Военный корабль! (Берет письмо и развертывает, люди его
      перешептываются с подавленным видом.) Редбрук. Военный корабль! Ого! Джонсон. Вероятно, канонерка. Дринкуотер. Они тут шныряют вдоль побережья, как чертовы автобусы на
      Ватерлоо-роуд.
      Брасбаунд мрачно складывает письмо.
      Сэр Хауард (резко). Не поделитесь ли с нами содержанием письма, сэр? Я
      полагаю, ваши люди жаждут его услышать. Брасбаунд. Это не английский корабль.
      Лицо сэра Хауарда вытягивается.
      Леди Сесили. А какой же? Брасбаунд. Американский крейсер "Сант-Яго". Кади (рвет на себе бороду). Горе! Беда! Они превращают море в пламя! Сиди. Успокойся, Мулей Осман. Аллах хранит нас. Джонсон. Не прочтете ли нам письмо, капитан? Брасбаунд (мрачно). Прочту, прочту. "Магадорская гавань. 26 сентября 1899
      года. Капитан крейсера "Сант-Яго" Хэмлин Керни от имени Соединенных
      Штатов шлет привет кади Мулею Осману эль Кинтафи и уведомляет, что
      прибыл на розыски английских путешественников сэра Хауарда Хэллема и
      леди Сесили Уайнфлит, которые исчезли на территории, находящейся под
      юрисдикцией кади. Так как розыски будут вестись командой, снабженной
      пулеметами, немедленное возвращение путешественников в Магадорскую
      гавань избавит от неприятностей все заинтересованные стороны". Сиди. Клянусь жизнью, о кади, и ты, прекрасная луна, вас с почестями
      доставят обратно в Магадор. А ты, проклятый Брасбаунд, и все твои люди
      отправитесь туда закованными в цепи, как пленники.
      Брасбаунд и его отряд намерены защищаться.
      Взять их! Леди Сесили. Ах, пожалуйста, только не надо драться!
      Видя численное превосходство противника и безнадежность
      своего положения, Брасбаунд не сопротивляется. Спутники
      кади берут его отряд в плен.
      Сиди (пытаясь выхватить ятаган). Женщина принадлежит мне. Я не отдам ее.
      Его хватают и, после поистине героической борьбы,
      скручивают ему руки.
      Сэр Хауард (сухо). Я предупреждал вас, капитан Брасбаунд, что ваше положение
      ненадежно. (Бросает на него неумолимый взгляд.) Как я и предсказывал,
      вы угодите в тюрьму. Леди Сесили. Но уверяю вас... Брасбаунд (перебивая ее). В чем вы хотите его уверить? Вы убедили меня
      пощадить его. Взгляните на его лицо. Убедите ли вы его пощадить меня?
      ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
      Палящие лучи утреннего солнца проникают сквозь узкие
      мавританские окна, пробитые почти под потолком самой
      большой комнаты в доме Лесли Рэнкина. Это чистое
      прохладное помещение, меблированное на христианский
      лад: посередине стол, у стола председательское кресло с
      подлокотниками, на столе чернильница и бумага. По бокам
      стола два дешевых американских стула, повернутых, как и
      председательское кресло, к публике, отчего комната
      напоминаем зал суда. Рэнкин ставит рядом с чернильницей
      небольшой поднос, графин воды и стаканы. В этот момент
      за дверью, расположенной в правом углу, слышится голос
      леди Сесили.
      Леди Сесили. Доброе утро. Можно войти? Рэнкин. Конечно.
      Она входит и останавливается у ближнего конца стола.
      Костюм на ней уже не дорожный, а такой, какой она могла
      бы носить в очень жаркий день где-нибудь в графстве
      Серрэй.
      Присаживайтесь, леди Сесили. Леди Сесили (садясь). Как мило вы обставили комнату для следствия! Рэнкин (с сомнением). Жаль только, стульев маловато. Американский капитан
      займет кресло, значит, один стул останется для сэра Хауарда, другой для
      вашей милости. Как тут, прости меня, боже, не радоваться, что ваш друг,
      владелец яхты, вывихнул ногу и не может прийти! Меня беспокоит, не
      повредит ли торжественности судебного заседания, если офицеры капитана
      Керни расположатся на полу. Леди Сесили. О, они не будут возражать. А как наши пленники? Рэнкин. Их сейчас приведут сюда из городской тюрьмы. Леди Сесили. А где этот глупый старый кади и мой красавец шейх Сиди? Я
      должна повидаться с ними до следствия, иначе они создадут у капитана
      Керни совершенно ложное представление о случившемся. Рэнкин. Вам не удастся повидать их. Они удрали ночью в свои замки в
      Атласских горах. Сесили (в восторге). Быть не может! Рэнкин. Именно удрали. Рассказы о гибели испанского флота , привели бедного
      кади в такой ужас, что он не решился отдать себя в руки американского
      капитана. (С упреком глядя на нее.) На обратном пути сюда вы, леди
      Сесили, сами запугали несчастного разговорами о фанатизме
      христиан-американцев. За то, что он удрал, благодарите главным образом
      себя самое. Леди Сесили. Слава аллаху! У меня просто камень с души свалился, мистер
      Рэнкин. Рэнкин (в недоумении). А почему? Разве вы не понимаете, как необходимы их
      показания? Леди Сесили. Их показания! Да они бы только все испортили. Из ненависти к
      несчастному капитану Брасбаунду они готовы на все - даже на ложь под
      присягой. Рэнкин (изумленно). Вы называете капитана Брасбаунда несчастным? Неужели
      ваша милость не знает, что этот Брасбаунд - да простит меня бог за то,
      что я осуждаю его! - настоящий негодяй? Разве вы не слышали, что вчера
      вечером рассказывал мне на яхте сэр Хауард? Сесили. Все это недоразумение, мистер Рэнкин, сплошное недоразумение, уверяю
      вас. Вы только что сказали: "Да простит меня бог за то, что я осуждаю
      его!" К этому-то и сводится вся их ссора. Капитан Брасбаунд точно такой
      же, как вы: он считает, что мы не имеем права судить друг друга. А так
      как сэр Хауард получает пять тысяч фунтов в год только за то, что судит
      людей, он считает бедного капитана Брасбаунда настоящим анархистом. Они
      страшно ссорились в замке. Вам не следует обращать внимания на слова
      сэра Хауарда, право, не следует. Рэнкин. Но его поведение... Леди Сесили. Он вел себя поистине, как святой, мистер Рэнкин. Его поведение
      сделало бы честь даже вам в лучшие моменты вашей жизни. Капитан простил
      сэра Хауарда и сделал все, что мог, чтобы спасти его. Рэнкин. Вы поражаете меня, леди Сесили. Леди Сесили. Подумайте, какой соблазн он преодолел! Кто мог помешать ему
      вести себя дурно, когда мы все были в его власти и совершенно
      беспомощны? Рэнкин. Соблазн? Да, конечно. Не очень-то легко жить наедине с целой толпой
      низких, безнравственных людей. Леди Сесили (простодушно). Честное слово, мистер Рэнкин, вы правы. А вот я
      об этом даже не подумала. Ну уж теперь вы просто обязаны сделать все,
      что в ваших силах, чтобы помочь капитану Брасбаунду. Рэнкин (сдержанно). Не думаю, леди Сесили. Я полагаю, что он злоупотребил
      вашей добротой и доверчивостью. Я потолковал не только с сэром
      Хауардом, но и с кади, и у меня нет сомнения, что капитан Брасбаунд
      сущий разбойник. Леди Сесили (делая вид, что его слова произвели на нее глубокое
      впечатление). Хотела бы я знать, так ли это, мистер Рэнкин. Если вы так
      думаете, я готова согласиться с вами: вы изучили человеческую природу
      лучше, чем кто бы то ни было. Возможно, я и в самом деле ошибаюсь. Я
      только думала, что вы захотите помочь сыну своего старого друга. Рэнкин (пораженный). Сыну моего старого друга? Что вы имеете в виду? Леди Сесили. А разве сэр Хауард вам не сказал? Да ведь капитан Брасбаунд
      оказался племянником сэра Хауарда, сыном его брата, которого вы знали. Рэнкин (ошеломленный). Я заметил сходство еще в тот вечер, когда он явился
      сюда. Так и есть, так и есть! Дядя и племянник! Леди Сесили. Да. Поэтому они и ссорились так отчаянно. Рэнкин (внезапно сообразив, что с ним поступили нечестно). Я думаю, что сэр
      Хауард мог бы рассказать мне об этом. Леди Сесили. Конечно, он должен был вам рассказать Как видите, он осветил
      дело очень односторонне. Всему виной его адвокатская привычка. Только
      не думайте, что он обманщик по природе. Если бы его воспитали, как
      священника, он, разумеется, сказал бы вам всю правду. Рэнкин (слишком взволнованный, чтобы думать о личных обидах). Леди Сесили, я
      должен пойти в тюрьму и повидать молодого человека. Он был несколько
      несдержан, не спорю, но я не могу отказать в дружеской помощи сыну
      бедного Майлза, да еще когда он сидит в чужеземной тюрьме. Леди Сесили (встает с сияющим лицом). Ах, какой вы добрый человек, мистер
      Рэнкин! У вас поистине золотое сердце. А не посовещаться ли нам с вами
      до того, как вы уйдете, не обдумать ли, каким образом предоставить сыну
      Майлза все возможности... Конечно, лишь те возможности, какие у него
      должны быть. Рэнкин (растерянно). Я так ошеломлен этой поразительной новостью... Леди Сесили. Конечно, конечно, я понимаю. Кстати, не находите ли вы, что он
      произведет более выгодное впечатление на американского капитана, если
      будет одет немножко пристойнее? Рэнкин. Вполне вероятно. Но что можем мы сделать здесь, в Магадоре? Леди Сесили. О, я уже обо всем подумала, мистер Рэнкин. Как вы знаете, на
      обратном пути в Англию я собираюсь заехать в Рим и везу полный сундук
      одежды для своего брата. Видите ли, он посол и поэтому вынужден
      тщательно следить за своим туалетом. Еще утром я распорядилась
      доставить этот сундук сюда. Не будете ли вы любезны захватить его с
      собой в тюрьму и немного приодеть капитана Брасбаунда? Скажите ему, что
      он должен сделать это из уважения ко мне, и он послушается. Устроить
      все очень легко. Два негра-носильщика уже ожидают вас. Они понесут
      сундук. Вы это сделаете, я знаю, сделаете. (Подталкивает его к двери)
      Как вы думаете, он успеет побриться? Рэнкин (в полной растерянности подчиняясь ей). Я сделаю все, что от меня
      зависит. Леди Сесили. Верю, верю.
      Он подходит к дверям.
      Еще два слова, мистер Рэнкин!
      Он возвращается.
      Кади ведь не знал, что капитан Брасбаунд племянник сэра Хауарда, не так
      ли? Рэнкин. Нет, не знал. Леди Сесили. В таком случае у него должно было создаться совершенно ложное
      представление обо всей этой истории. Мне кажется, мистер Рэнкин, - хотя
      вам, конечно, виднее, - что на следствии нам лучше не повторять того,
      что говорил кади. Он ведь ничего толком не знал, правда? Рэнкин (лукаво). Понимаю, леди Сесили. Это меняет все дело. И я, конечно, ни
      о чем подобном не упомяну. Леди Сесили (великодушно). В таком случае и я не стану упоминать. Вот так!
      (Пожимают друг другу руки.)
      Входит сэр Хауард.
      Хауард. Доброе утро, мистер Рэнкин. Надеюсь, вы вчера благополучно добрались
      домой с яхты? Рэнкин. Благодарю вас, сэр Хауард, совершенно благополучно. Леди Сесили. Хауард, он спешит. Не задерживайте его разговорами. Сэр Хауард. Пожалуйста, пожалуйста. (Подходит к столу и берет стул леди
      Сесили.) Рэнкин. Au revoir, [До свидания (франц.)] леди Сесили. Леди Сесили. Да благословит вас бог, мистер Рэнкин
      Рэнкин уходит. Леди Сесили подходит к другому концу
      стола и смотрит на сэра Хауарда с тревожным, грустным и
      сочувственным видом, но ее правая рука машинально
      постукивает по столу, выдавая внутреннее напряжение что
      немедленно насторожило бы сэра Хауарда, будь он настроен
      подозрительно, чего в данный момент нет.
      Мне так жаль вас, Хауард. Все это следствие - какая неприятная
      история!.. Сэр Хауард (удивленно поворачиваясь на стуле). Жаль меня? Почему? Леди Сесили. Дело принимает такой ужасный оборот. Это все-таки ваш родной
      племянник. Сэр Хауард. Сесили, когда английский судья обязан соблюсти закон, для него
      не существует ни племянника, ни даже сына. Леди Сесили. Но в таком случае у него не должно быть и собственности. Люди
      никогда не поймут историк с вест-индским поместьем. Они увидят в вас
      только злого дядю из сказки "Дети в лесу". (Еще более сочувственно) Мне
      так жаль вас. Сэр Хауард (довольно сухо). Право не понимаю, чем я заслужил вашу жалость,
      Сесили Эта женщина была совершенно невыносимая особа,
      полупомешанная-полупьяница Вы, надеюсь, отдаете себе отчет в том, как
      ведет себя подобное существо, когда попадает в беду и считает причиной
      ее ни в чем не повинного человека. Леди Сесили (несколько нетерпеливо). О, вполне отдаю. Скоро это станет
      достаточно ясно и публике. Я уже вижу, что о нас напишут в газетах.
      Наша полусумасшедшая, полупьяная невестка, которая устраивает на улицах
      сцены, вызов полиции, тюрьма и так далее. Наша семья будет в бешенстве.
      Сэр Хауард явственно трусит. Она немедленно использует
      свое преимущество.
      Подумайте о папе! Сэр Хауард. Я надеюсь, что лорд Уайнфлит отнесется к делу, как разумный
      человек. Леди Сесили. Неужели вы полагаете, Хауард, что он так сильно изменился? Сэр Хауард (снова впадая в поучительный той безликого государственного
      деятеля). Нет смысла спорить об этом, дорогая Сесили. Мне очень жаль,
      но тут уж ничего не поделаешь. Люди Сесили. Конечно, ничего. В этом-то весь ужас. Вы думаете, люди поймут
      вас? Хауард. Право, не знаю. Поймут они меня или нет, я тут ничего не могу
      поделать. Леди Сесили. Будь вы кем угодно, только не судьей, все это не имело бы
      такого значения. Но судья не может допустить, чтоб его поняли
      превратно. (В отчаянии.) Ах, это ужасно, Хауард! Это страшно! Что
      сказала бы бедная Мэри, будь она еще жива! Хауард (с чувством). Не думаю, Сесили, что моя дорогая жена поняла бы меня
      превратно. Леди Сесили. Нет, она бы знала, что у вас благие намерения. И если бы вы
      пришли домой и сказали: "Мэри, я только что во всеуслышание объявил,
      что твоя невестка преступница, а твой племянник - бандит, и я отправил