Солнце уже перевалило за полдень, когда к воротам Барторп-хауса на Стрэнде подъехала карета Стивена Вилльерса. Обычно Стивен появлялся у Блисс гораздо раньше – особенно если знал, что вчера она была больна и из-за этого отказалась от загородной поездки.
      Впрочем, Стивен не верил, что Блисс вправду заболела. Должно быть, думал он, сердится из-за того, что мы повезли ее смотреть на казнь.
      Странно все это, думал Стивен, выходя из кареты и оправляя пышные кружева у горла и манжет. Сегодняшний синий камзол его был скромнее обычных нарядов, а все из-за того, что Блисс как-то косо посматривала на него, когда он, верный своим представлениям о хорошем вкусе, наряжался, словно павлин, в шелка и бархат всех цветов радуги. В самом деле, странно, что Блисс так потрясла смерть разбойника. Не могла же она жалеть этого мерзавца! Он преступник. Грабил невинных людей, которых угораздило оказаться ночью на большой дороге. И ловили его не в первый раз. Он был клеймен – обычное предупреждение преступнику о том, что следующий арест станет для него последним.
      И все же Блисс едва не лишилась чувств при виде казни. Сложная женщина, думал Стивен. Порой ему хотелось, чтобы его невеста была обычной пустоголовой светской ветреницей, из тех, что болтают, хихикают, строят глазки и не думают ни о чем, кроме нарядов и драгоценностей. Но Блисс окружала какая-то тайна, притягивающая и завораживающая Стивена. Невеста одновременно раздражала и привлекала его. Ему казалось, что в любой момент она может исчезнуть, просочиться у него между пальцев – и этот страх побуждал его все усиливать хватку.
      Стивен поднялся на крыльцо и постучал в дверь. Лакей с поклоном отворил, и на пороге появилась миссис Лонсдейл.
      – Доброе утро, милорд, – поздоровалась она, делая реверанс.
      – Доброе утро, Лонсдейл, – ответил Стивен. – Позовите, пожалуйста, леди Блисс.
      – Милорд, миледи еще не звала прислугу сегодня утром, – ответила домоправительница.
      – Не звала прислугу? – Стивен взглянул на огромные напольные часы возле лестницы. Они показывали половину третьего. – Не может же она еще спать! Лонсдейл, она действительно больна? Я хочу сказать…
      – Вчера она была совершенно здорова, – ответила пожилая леди. – Я предпочитаю не беспокоить ее по утрам, а дожидаюсь, пока она сама позвонит в звонок для прислуги.
      – Утро давно прошло, – нахмурил брови Стивен. – А где лорд Холм?
      – Уехал. Кажется, в Уайтхолл. Он должен скоро вернуться, милорд.
      Стивен вздохнул: с каждой минутой его все сильнее охватывало дурное предчувствие. В это время послышался стук копыт и грохот кареты по булыжной мостовой: это возвращался лорд Холм.
      Сэр Бейзил появился в дверях. Сообразив по лицам Стивена и Лонсдейл, что что-то не так, он спросил:
      – Что такое? Что случилось?
      – Лонсдейл говорит, что Блисс еще не звала прислугу.
      Сэр Бейзил перевел взгляд на домоправительницу.
      – Вы заходили к ней?
      – Нет, милорд, – ответила домоправительница. – Решила ее не беспокоить.
      – А где ее горничная? Как ее там… Мерси! Позовите ее сюда. Может быть, она заходила к Блисс…
      – Сейчас, когда вы заговорили о ней, милорд, – ответила Луиза, – я вспомнила, что и Мерси с утра не появлялась. Странно. Она всегда по утрам спускается вниз, чтобы приготовить для миледи ванну.
      Стивен и сэр Бейзил переглянулись. Обоих одновременно поразила одна и та же страшная мысль. На глазах у изумленной Луизы Лонсдейл двое мужчин, толкаясь и мешая друг другу, кинулись наверх, в спальню.
      – Ее здесь нет! – взревел сэр Бейзил, остановившись в дверях. – Проклятие! Эта дрянь удрала!
      – Но почему? – пролепетал потрясенный Стивен.
      – А ты как думаешь, идиот несчастный? – прорычал сэр Бейзил. – Потому что не хочет идти за тебя замуж, вот почему!
      Стивен ошарашенно уставился на него. До сих пор сэр Бейзил был с ним предупредителен до приторности – мастерство, с которым почтенный лорд скрывал свои истинные чувства, сделало бы честь актерам «Дрюри-Лейн».
      – Но куда она могла отправиться? – пробормотал Стивен, надеясь, что этот невинный вопрос не вызовет у лорда новой вспышки гнева.
      – В Четем! – убежденно ответил сэр Бейзил. – Жизнью готов поручиться, она в Четеме! – Он вошел в спальню. – Посмотри вокруг. Может быть, мы найдем объяснение, почему ей вдруг взбрело в голову удирать.
      Двое мужчин принялись методично обыскивать комнату. Вскоре пол был завален кружевами и лентами, а кресла – платьями и шляпками. Коробочки с пудрой и помадой разлетелись по углам.
      – Нашел! – воскликнул вдруг Стивен. На самом дне сундука, стоявшего в изножье кровати, он обнаружил злополучное письмо Айзека.
      Стивен протянул письмо сэру Бейзилу. Почтенный лорд просмотрел его; физиономия его, обычно бледная, от ярости пошла красными пятнами.
      – Квинн! – прорычал он. – Кит Квинн! Гром и молния! Как я не догадался!
      – Кит Квинн? – повторил Стивен. – Но кто…
      – Разбойник! – взревел сэр Бейзил. – Разбойник, ограбивший нас по дороге в Четем! Держу пари, тот же, что ограбил и вас в ту ночь, когда вы познакомились с Блисс! Жизнью готов поручиться, это был он!
      – Но я же застрелил его! – запротестовал Стивен. – Я уверен, что попал!
      – Надо было лучше целиться, черт побери, – процедил сэр Бейзил. – Судя по письму, еще несколько недель назад он был жив и здоров.
      И он протянул письмо Стивену.
      – Но здесь написано, – заметил тот, прочтя бумагу, – что разбойник куда-то бесследно исчез. Старик думает, что он скрывается в Лондоне.
      – Может быть, Блисс надеется его отыскать, – размышлял вслух сэр Бейзил. – Или… – Новая, еще более неприятная мысль поразила его: – Или, может быть, он ее нашел!
      – Вы хотите сказать, что она сбежала с этим мерзавцем? – воскликнул Стивен. Ему живо представилась реакция матушки, когда она узнает, что Блисс вместе с деньгами ускользнула из его рук. А что скажут люди, когда пройдет слух, что его нареченная удрала из-под венца с… – С разбойником! – выдохнул он. – Так вот почему ее так потрясла казнь в Тайберне! Ведь капитан Максвелл был разбойником, как и этот…
      – Квинн, – мрачно подсказал сэр Бейзил.
      Сжимая в руке письмо, он вылетел из спальни и начал диким голосом звать Луизу.
      – Соберите мой дорожный саквояж, Лонсдейл, – приказал он, когда она появилась, – и распорядитесь, чтобы приготовили карету. Эта мерзавка удрала в Четем!
      Луиза охнула и, всплеснув руками, бросилась выполнять приказание. Сэр Бейзил обернулся к Стивену.
      – А ты, Вилльерс, поезжай домой и собирайся в дорогу. Я заеду за тобой через час.
      – Я? – тупо повторил Стивен. Его, очевидно, не прельщала перспектива провести несколько часов в карете с разъяренным лордом Холмом.
      – Кто же еще, как не ты, чертов ду… – Но на сей раз сэр Бейзил взял себя в руки. – Ты приложил руку к ее бегству – ты и поможешь мне ее вернуть. Иди!
      Стивен поспешил домой, мысленно ужасаясь предстоящему объяснению с матерью по поводу своего поспешного отъезда. Он взял с собой несколько смен белья и одежды – ведь один бог знает, как долго им придется уговаривать Блисс вернуться домой!
      Сэр Бейзил стоял в коридоре, сжимая в кулаке злосчастное письмо.
      – Кит Квинн! – повторял он, и сердце его кипело ненавистью к дерзкому разбойнику, угрожающему сорвать все его планы. – Клянусь богом, я увижу, как этот мерзавец запляшет в петле – пусть даже это будет последнее, что доведется мне увидеть в жизни!
 
      Карета Блисс въехала во двор Барторп-Холла. Всю дорогу кучер нещадно гнал лошадей. Блисс догадывалась, что к нынешнему часу сэр Бейзил не только узнал о ее побеге, но скорее всего успел побывать в Четеме и убедился, что ее там нет. Нетрудно догадаться, что сейчас он, надеясь найти беглянку в родовом гнезде Барторпов, во всю прыть мчится в Йоркшир. Что ж, пусть приезжает – дело сделано. Ведь они с Китом уже дважды пересекли шотландскую границу! Не ели, не спали, останавливались только сменить лошадей и к концу пути были совершенно измотаны – но дело того стоило!
      Блисс вышла из кареты, опираясь на руку своего возлюбленного… нет, поправила она себя, теперь – своего мужа.
      – Ну, мастер Квинн, – обратилась она к нему, широким жестом указывая на особняк, – что вы об этом скажете?
      Кит поднял взор. Перед ним возвышалось величественное здание, построенное во времена Генриха Восьмого, с двумя крыльями, обращенными на восток и на запад, и соединяющей их галереей. Множество окон сияло в ярких лучах солнца, и казалось, что весь дом сделан из стекла.
      – Здесь очень красиво, – неуверенно произнес Кит. Особняк подавлял его своим спокойным величием. Он, конечно, и раньше знал, что Блисс – богатая наследница, но лишь сейчас убедился в ее богатстве, так сказать, воочию и с новой силой ощутил свою бедность и униженность.
      Его внезапная мрачность не укрылась от Блисс – легко догадалась она, что стерло улыбку с уст мужа. Может быть, не стоило привозить его сюда? Нет, ответила себе Блисс. Он знал, что женится на богатой, – придется ему с этим примириться и понять, наконец, что в глазах Блисс их любовь ценнее всех земель и замков на свете. Все богатство, какое у нее есть, она без колебаний отдала бы за право носить имя «мистрис Квинн».
      – Пойдем внутрь, – пригласила Блисс. – Хотя, предупреждаю, замок может быть в ужасном состоянии. Я не была здесь больше двух лет. Отец оставил здесь нескольких слуг, чтобы поддерживать порядок, но, боюсь, без надзора они совсем избаловались.
      Взяв Кита под руку, Блисс подвела его к обитой железом парадной двери. При их приближении дверь распахнулась как по волшебству: на пороге, торопливо оправляя ливрею, стоял лакей.
      – Добро пожаловать, миледи! – воскликнул он и согнулся в низком поклоне, на ходу застегивая сияющие медные пуговицы.
      – Где Валентайн? – спросила Блисс.
      – Я здесь, миледи. – На пороге стоял худой костлявый человек, одетый в черное. Волосы его были белее снега, но голубые глаза смотрели по-молодому бодро и пронзительно. – Какой приятный сюрприз для всех нас!
      – Да и для меня тоже! – заметила Блисс, оглядываясь кругом. В холле с низким потолком царил идеальный порядок: нигде не было видно ни соринки.
      – Я, миледи, не выношу грязи, – с достоинством сообщил дворецкий.
      – Я должна была догадаться, что на тебя можно положиться, – сияя, ответила Блисс. – Валентайн, этот джентльмен – мастер Кит Квинн, мой муж и твой новый хозяин.
      Дворецкий слегка поднял брови, но, мгновенно овладев собой, отвесил Киту низкий поклон.
      – Добро пожаловать, сэр, – почтительно произнес он.
      – Здравствуйте, Валентайн, – ответил Кит.
      – Валентайн, – обратилась к нему Блисс, – приготовь, пожалуйста, ванну на двоих и легкий ужин. Мы поужинаем в отцовских покоях и рано ляжем спать. – Покраснев, она добавила: – Мы ведь несколько дней провели в дороге!
      – Будет исполнено, миледи, – бесстрастно ответил Валентайн.
 
      На Барторп-Холл опустилось покрывало ночи; огромную спальню, где проводили ночи многие поколения Барторпов, освещала лишь одна свеча. Блисс лежала, закрыв глаза, всецело отдавшись упоительным ощущениям, о красоте и сладости которых уже успела забыть. Ей казалось, что после отзвучавшей только что симфонии любви она не сможет и пошевельнуться; но Кит положил руку ей на бедро – и тело ее вновь затрепетало, вожделея новых ласк.
      Кит приподнялся на локте и взглянул ей в лицо.
      – Милая, ты не устала? – ласково спросил он, накрывая ладонью ее бурно вздымающуюся грудь.
      Блисс молча покачала головой. Большим пальцем он погладил розовый набухший сосок, и Блисс выгнулась всем телом, стремясь прижаться к нему. Она задыхалась от счастья: неизведанные чувства, что возбуждал в ней Кит, были так сильны, что вызывали смущение и даже мимолетный страх.
      Блисс запустила руки в густую шевелюру мужа и притянула его к себе. Губы их слились в нежном и страстном поцелуе. Несколько минут назад они любили друг друга с отчаянной, торопливой страстью – теперь же не торопились, наслаждаясь каждым движением. Кит прильнул к ней, и влажные тела их словно слились воедино. Легкими дразнящими поцелуями он покрывал ее щеки, шею, груди, затем, спустившись ниже, начал целовать плоский живот и нежные бедра. Блисс затрепетала всем телом.
      – Кит! – прошептала она. – Скорее, пожалуйста! Сейчас!
      Он подчинился. С затуманенными от желания глазами Блисс отдалась во власть мужского сильного тела – и в следующий миг Кит вошел в нее, наполняя ее своей любовью.
      В этот раз он двигался томительно медленно, не отрывая взгляда от ее потемневших глаз. Внутри у Блисс разгорался костер; пьянящий жар охватил ее, заставляя забыть обо всем на свете. Тела их слились воедино, наслаждение Кита стало ее наслаждением, и в едином ритме бились их охваченные страстью сердца.
      Огонь пылал все сильнее. Наконец наслаждение достигло предела – и Блисс содрогнулась в руках Кита, громко выкрикнув его имя.
      Она заснула у него в объятиях, дыша тихо и ровно, как младенец. Кит не спал: он любовался на свою молодую жену, смотрел, как поднимаются и опускаются в свете свечи ее полные груди, как длинные ресницы цвета осенних листьев отбрасывают на раскрасневшиеся щеки кружевную тень.
      Кит поднялся с кровати и, не одеваясь, подошел к окну. Он долго смотрел на залитый лунным светом двор и дальний лес. Серебристый свет струился в окно, заливая постель каким-то призрачным, неземным сиянием.
      Кит оглянулся. Как прекрасна его возлюбленная сейчас, купаясь в лунном свете, сколько в ней чистоты и невинности! Ей восемнадцать лет – в сущности, еще почти ребенок… И тяжкая забота затуманила очи Кита.
      Да, они рождены, чтобы быть вместе. Но сначала им придется разлучиться. Кит пришел в этот мир, чтобы сделать Блисс счастливой, но сначала должен нанести ей удар. Удар, которого их любовь, быть может, и не выдержит.

      Черная карета с гербами лорда Холма на дверцах неслась по дороге к Йоркширу. Копыта восьмерки лошадей вздымали такую пыль, что, несмотря на удушливую жару, путешественники принуждены были держать окна закрытыми.
      – Вы уверены, что Блисс в Барторп-Холле? – поинтересовался Стивен. Ему вообще не хотелось тащиться в Йоркшир – и уж тем более не улыбалось проделать этот долгий путь напрасно.
      – Не сомневаюсь! – ответил сэр Бейзил. – Она любит это место. Там она родилась, выросла – туда и сбежала в трудную минуту.
      – С… с ним? – отрывисто спросил Стивен, не в силах выговорить имя человека, который украл у него Блисс.
      – Да, с ним. Жизнью готов поручиться!
      – Как вы полагаете, она знает правду? – продолжал допытываться Стивен. – Он рассказал ей о себе?
      Сэр Бейзил энергично потряс головой.
      – Не думаю. Этот человек – мошенник, настоящий негодяй. Нет, он ничего ей не сказал.
      – А Айзек… – начал Стивен.
      – Выживет, – нетерпеливо оборвал его сэр Бейзил. – По крайней мере, должен выжить.
      Стивен уставился в окно, за которым крутились клубы сухой дорожной пыли.
      – Может быть, не стоило так сильно его избивать, – задумчиво произнес он. Воспоминания о несчастном конюхе не давали ему покоя. – В конце концов, он уже старик.
      – А что нам оставалось? – резонно возразил сэр Бейзил. – Рассказал бы сразу все, что знает, тогда бы нам не пришлось выколачивать из него правду.
      – Но ведь Айзек так и не рассказал нам правду о Квинне. Это сделал молодой конюх.
      – Верно, – усмехнулся сэр Бейзил. – Все эти крестьяне на редкость чувствительны. Этот дурень, видите ли, не мог смотреть, как двое дюжих лакеев избивают старика, и выдал нам то, что Айзек готов был скрыть даже ценой своей жизни. Глупец!
      Но на лице Стивена по-прежнему отражались сомнения и угрызения совести. Сэр Бейзил ободряюще похлопал его по плечу.
      – Выше голову, парень! Что тебе за дело до какого-то старого вруна! Мы выяснили то, что хотели, а через несколько часов и Блисс узнает правду о своем драгоценном Ките Квинне!
 
      – Но зачем тебе уезжать? – уже не в первый раз спрашивала Блисс. Они с Китом стояли в длинной, залитой утренним солнцем галерее Барторп-Холла.
      – Блисс, я не могу тебе объяснить, – терпеливо ответил он.
      – Но хотя бы куда ты едешь? Это-то ты можешь мне сказать?
      Кит покачал головой.
      – Расскажу, когда вернусь. Не сейчас.
      – Ты мне не доверяешь! – обиделась Блисс.
      – Блисс, прошу тебя! – взмолился он. – Неужели ты мне не веришь? Мне необходимо уехать, я все объясню по возвращении. Обещаю, ты все поймешь.
      – Но я хочу понять сейчас! – упрямилась Блисс. – А можно мне поехать с тобой?
      – Нет, – твердо ответил он. – Это я должен сделать один.
      – У тебя кто-то есть? – воскликнула Блисс. – Так вот в чем дело? Ты едешь к любовнице, чтобы рассказать ей, что женился? К той белобрысой девчонке, да? Из Четема…
      – Блисс! – застонал Кит.
      – К этой Бесс! Так ее зовут, верно? Если ты действительно едешь к ней, клянусь, я…
      – Не надо грозить мне, Блисс, – предупредил Кит. – Я уже сказал: все объясню, когда вернусь. А пока позвольте вам напомнить, мадам, что вы поклялись повиноваться мужу!
      Блисс надулась, но промолчала. Она не хотела ссориться, но не хотела и оставаться одна на другой день после свадьбы, не зная, куда и зачем отправился муж.
      – И как долго тебя не будет? – обиженно поинтересовалась она. – Или об этом тоже нельзя спрашивать?
      – Несколько дней, не больше, – ответил Кит. – Я постараюсь вернуться как можно быстрее.
      – Обещаешь? – спросила она, обнимая его.
      – Обещаю, – ответил Кит, крепко сжимая жену в объятиях. Он наклонился, чтобы поцеловать ее в мило надутые алые губки, – и счастливо рассмеялся, когда Блисс прильнула к нему и сама с жаром ответила на поцелуй. – Ты соблазняешь меня остаться, – заметил он, выпуская ее из объятий.
      Блисс снова нахмурилась.
      – Почему бы и не попробовать? – ответила она. – Может быть, так тебе захочется скорее вернуться.
      – Вернусь, как только смогу, – снова пообещал он. – Но сейчас мне надо ехать. Ну же, солнышко, улыбнись! Я приеду так быстро, что ты и не успеешь соскучиться!
      Блисс с трудом заставила себя улыбнуться. Поцеловавшись на прощание в последний раз, они пошли к дверям. Стоя на крыльце, Блисс смотрела, как Кит вскакивает на оседланную по его приказу лошадь, посылает молодой жене воздушный поцелуй и скрывается за воротами – только топот копыт эхом разносится по мощеному двору.
      Блисс вздохнула, когда всадник, превратившийся в черную точку, скрылся за поворотом. «Я приеду так быстро, что ты не успеешь соскучиться», – сказал он. Но он ошибался. На сердце у Блисс было холодно и тяжело; она закусила губу, вдруг почувствовав, что сейчас разрыдается.
      – Я уже скучаю по тебе, – прошептала она и ушла в дом.
 
      День тянулся бесконечно. Блисс бродила по замку, словно неприкаянное привидение. Она любила Барторп-Холл и в Лондоне или в Четеме всегда скучала по своему родовому гнезду. Но сейчас огромный дом казался ей холодным и пустым. Разлука с Китом оставила в сердце и в жизни пустоту, которую не могла заполнить даже родная, с детства любимая атмосфера дома, где Блисс родилась и выросла.
      Ночь тянулась еще медленнее дня – хоть Блисс и полагала, что медленнее просто невозможно. Она лежала в огромной холодной кровати, с болью в сердце вспоминая часы, проведенные здесь с Китом. Как хотелось ей прикоснуться к нему, сжать в объятиях, ощутить знакомую тяжесть его тела!
      Блисс со стоном перекатилась на бок и закрыла глаза, надеясь заснуть.
      Она и вправду заснула, но на следующее утро проснулась совершенно разбитой, с ноющей болью в висках и темными кругами под глазами. В беспокойном, часто прерывающемся сне к ней являлся Кит и только Кит – и всякий раз, просыпаясь, она все острее ощущала свое одиночество.
      – Он скоро вернется! – подбодрила свою хозяйку Мерси, когда принесла ей утреннюю чашку шоколада.
      – Надеюсь, – уныло ответила Блисс. – Не понимаю, почему он не захотел мне рассказать, куда едет и зачем!
      – Я уверена, миледи, у него есть на то причины, – ответила Мерси, принимая пустую чашку и блюдце.
      Блисс окинула горничную подозрительным взглядом.
      – Мерси, ты что-то знаешь? – спросила она, вспомнив, что горничной известны многие секреты Кита.
      – Я, миледи? – нервно переспросила девушка.
      – Да, ты! – ответила Блисс. – Мерси, Кит – мой муж, и я имею право знать все, что с ним происходит!
      – Да, миледи, – согласилась горничная, – но…
      – Но он велел тебе молчать, так? – закончила Блисс.
      – Миледи, когда он вернется, то все вам расскажет сам! Я уверена!
      – Черт бы тебя побрал! – завопила Блисс. – Почему ему ты предана больше, чем мне? Все вы в Четеме такие! И ты! И Айзек! И все остальные!
      Сердце ее переполняла жгучая ревность к Мерси, к Айзеку, к любому в Четеме или в его окрестностях, кому самый дорогой ее человек доверяет больше, чем своей жене.
      – Убирайся! – крикнула она. – Прочь с глаз, или я тебя уволю!
      С этими словами Блисс швырнула в Мерси подушкой, а затем, упав на кровать, разразилась горькими слезами обиды и бессильной злости.
 
      Одевшись с помощью здешней горничной – на Мерси она все еще злилась, – Блисс сошла вниз. Глаза ее были красны и опухли от слез.
      – Не было ли известий от хозяина? – спросила она, как только увидела дворецкого.
      – Нет, миледи, – ответил Валентайн. – Не хочет ли ваша милость позавтракать? Я прикажу приготовить…
      – Не надо, – прервала его Блисс. – Я не голодна. – Она вздохнула. – Валентайн, я буду в библиотеке. Если мой муж вернется, сейчас же пришли за мной.
      Валентайн поклонился и проводил юную госпожу, которую знал с детства, встревоженным взглядом.
      Войдя в библиотеку, Блисс сняла с полки первую же попавшуюся книгу, даже не взглянув на корешок. Ей было не важно, что читать, честно говоря, она не собиралась читать вообще.
      Блисс свернулась в кресле, положила книгу на колени и невидящим взором уставилась в окно. В такой позе и застал ее через несколько часов Валентайн.
      – Миледи! – окликнул он негромко, стоя в дверях.
      Блисс вздернула голову. Она не знала, сколько времени провела в библиотеке: но за окном уже сгущались сумерки, и комната погрузилась в мягкую лиловую тень.
      – Миледи! – повторил Валентайн.
      Блисс с трудом поднялась с кресла – от долгого сидения в одной позе у нее затекли ноги.
      – Что такое, Валентайн? – спросила она и вдруг радостно ахнула: – Кит? Это он? Приехал?
      – Не знаю, миледи, – ответил дворецкий. – Но в парк въезжает какая-то карета.
      – О! – Блисс бросила книгу: она была уверена, что это возвращается Кит. Подхватив пышные юбки, она бросилась в холл.
      – Кит! – шептала она, чувствуя, как бьется сердце. – Наконец-то! Наконец-то!
      «Конец разлуке!» – пела душа. Сейчас Блисс узнает правду – и тени прошлого оставят ее и Кита в покое, уступив место ничем не омраченному счастью.
      Лакей потянулся отворить тяжелую дверь, но Блисс сама распахнула ее и, шурша светло-зелеными юбками, выбежала на крыльцо. Рыжие кудри ее разметались по плечам, лицо горело надеждой и ожиданием.
      Только когда из подъехавшей кареты вышел сэр Бейзил с недоброй усмешкой на костлявом лице, Блисс поняла, как жестоко ошиблась.
      – Нет! – прошептала она, уронив руки. – Только не это!
      – Добрый вечер, Блисс! – елейным голосом поздоровался сэр Бейзил. – Как мило с твоей стороны встречать нас на крыльце!
      Вслед за ним из кареты вылез Стивен: от смущения бедняга не знал, куда девать глаза.
      – Стивен, а ты что здесь делаешь? – воскликнула Блисс.
      – А ты как думаешь? – парировал сэр Бейзил. – Он ведь все-таки твой жених!
      – Убирайтесь! – закричала Блисс. – Убирайтесь оба с моей земли!
      – Не сейчас, – спокойно ответил сэр Бейзил. – Нам надо поговорить с тобой, Блисс.
      – Я не хочу вас слушать!
      – А мне кажется, хочешь, – ответил сэр Бейзил. Усмешка его стала шире, обнажив крепкие, словно у хищника, желтые зубы. – Неужели тебе не интересно услышать новости о своем дружке-разбойнике, об этом Ките Квинне?
      – Кит!.. – Блисс охватил ужас. Неужели его схватили? Что, если он томится сейчас в какой-нибудь сырой и темной каморке, ожидая той же судьбы, что и несчастный капитан Максвелл?
      Несколько мгновений она переводила взгляд с сэра Бейзила на Стивена и обратно.
      – Что вы знаете о Ките? – спросила она наконец. – Где он?
      – Так он не здесь? – ответил вопросом лорд Холм и обменялся со Стивеном удивленными взглядами. – Дорогая моя, ты меня удивляешь. Я полагал, что он с тобой.
      Блисс ощутила облегчение. Если они не знают, где Кит, то, очевидно, он в безопасности.
      – Он вернется, – ответила она. – Обещал скоро вернуться.
      – Скучаешь по нему? – язвительно поинтересовался сэр Бейзил. – Посмотрим, не переменятся ли твои чувства, когда ты услышишь нашу историю.
      Блисс хотела прогнать их с порога – но коварный внутренний голос умолял ее подождать. Должно быть, говорил он, этим двоим каким-то образом удалось проникнуть в тайну, окружающую Кита; неужели она не хочет узнать его секрет – пусть даже придется выслушать его из уст врагов?
      – Входите, – сухо пригласила она, – и говорите все, что хотели сказать. Надеюсь, вы не станете обременять меня своим присутствием дольше необходимого.
      Сэр Бейзил и Стивен последовали за ней в холл. Стивен шел, понурив голову: ему было очень не по себе. Сэра Бейзила распирало злобное торжество. «Посмотрим, – думал он, – как ты запляшешь, когда узнаешь правду о человеке, похитившем твое сердце – и мои большие надежды!»

      Вслед за Блисс сэр Бейзил и Стивен вошли в кабинет, примыкавший к галерее Барторп-Холла.
      – Ну, – обратилась к ним Блисс, нетерпеливо вздернув подбородок, – говорите, что хотели, и уходите.
      – Ну же, Блисс! – протянул сэр Бейзил. Он видел, как напряжена Блисс, и хотел «взвинтить» ее еще немного. – Ты же хозяйка дома! Где твое гостеприимство?
      – Вы мне не гости, – ледяным тоном отрезала Блисс. – Не припомню, чтобы я кого-то из вас приглашала.
      Стивен отвернулся, краснея до корней волос. Он не понимал, зачем сэр Бейзил тянет время. Самому ему мечталось как можно скорее покончить с этим неприятным делом и вернуться в Лондон.