Вглядевшись в застывшее выражение веселой злобы на лице того, кто, подобно Христу, стоял, раскинув руки, под струями воды, поняла, что имя Брут подходит ему гораздо больше, чем Л. Хэнди.

Он вышел из-под воды, обтерся старой майкой и надел другую, темно-зеленую, фланелевую. Достал пистолет из бочки для нефтепродуктов, посмотрел с любопытством на пленниц и присоединился к товарищам. Они стали осторожно выглядывать из передних окон.

«Этого не может быть, – твердила себе Мелани. – Невозможно». Ее ждали. Родители. Дэнни завтра предстоит операция. После каждой из полудюжины операций, которые брату делали в прошлом году, она приходила к нему в послеоперационную палату. У Мелани возникло бредовое желание попросить бандитов отпустить их. Она не могла огорчить брата.

Еще было ее выступление в Топике.

И другие планы.

Попросить его. Вот сейчас. Умолять отпустить малышей. Хотя бы близняшек. Или Киэл и Шэннон. Эмили.

Беверли, которую мучила астма.

«Иди, сделай это».

Мелани поднялась, затем оглянулась. Все пленницы в зале забоя смотрели на нее. Сьюзан, несколько мгновений не сводившая с нее глаз, показала знаком, чтобы она вернулась. Мелани послушалась.

– Не волнуйтесь, – показала Сьюзан девочкам и притянула к себе каштановые головки хрупких близняшек. Улыбнулась. – Они скоро уйдут. И отпустят нас. Опоздаем в Топику, вот и все. Что вы хотите делать после того, как выступит Мелани? Рассказывайте!

«Она с ума сошла, – подумала Мелани. – Какая там Топика?» А потом догадалась, что Сьюзан делала это, чтобы успокоить остальных, и была права. Какое имеет значение, что происходит на самом деле? Только бы не паниковала малышня и не давала поводов мужчинам приближаться. Мелани с ужасом вспомнила, как Медведь стиснул груди Сьюзан и как прижимал Шэннон к своему жирному телу.

Но никто не поддержал игру, пока Мелани не предложила:

– Пойдем куда-нибудь пообедать?

– Сейчас бы сыграть в аркаду! – встрепенулась Шэннон. – В «Смертельную битву»!

– А я хочу в настоящий ресторан. – Киэл выпрямилась. – Съела бы среднепрожаренный бифштекс с картошкой и пирог.

– Целый пирог? – Сьюзан изобразила насмешливое удивление.

Борясь с желанием расплакаться, Мелани вздохнула и наконец сделала слабый жест.

– Да, по целому пирогу для каждой!

Девочки посмотрели на нее, но тут же снова перевели взгляды на Сьюзан.

– Животы разболятся, – нарочито нахмурилась миссис Харстрон.

– Нет! – возразила Киэл. – По целому пирогу – это обжорство. – Она возмущенно посмотрела на Сьюзан. – Только филистеры едят по целому пирогу. А мы закажем по кусочку. И я хочу еще кофе.

– Нам не дают кофе. – Чтобы прожестикулировать это, Джойслин даже перестала утирать слезы.

– Я пью. Черный, – отрезала Шэннон.

– Со сливками, – продолжила Киэл. – Мама всегда наливает кофе в стеклянную чашку и добавляет сливки, которые клубятся, как облако. Я хочу выпить кофе в настоящем ресторане.

– Может, лучше кофейное мороженое? – Беверли судорожно пыталась вздохнуть.

– С карамельными крошками, – предложила Сузи.

– С карамельными крошками и ореховыми пастилками, – эхом ответила Анна своей младшей на тридцать с чем-то секунд сестре. – Как в кафе-мороженом «Френдлиз».

И опять Мелани не нашла что сказать.

– Я не такой ресторан имела в виду. Фантастический ресторан. – Киэл не понимала, почему никого не вдохновило ее предложение.

Сьюзан широко улыбнулась.

– Решено: идем в фантастический ресторан. Всем бифштекс, пирог, черный кофе. Филистерам вход воспрещен.

Внезапно двенадцатилетняя Джойслин истерически разрыдалась и вскочила на ноги. Миссис Харстрон тут же поднялась, обняла толстушку, прижала к себе. Девочка постепенно успокоилась. Мелани вскинула руки, собираясь сказать что-то ободряющее и остроумное.

– Всем на пирог взбитые сливки.

Сьюзан поглядела на нее.

– Вы все еще готовы выйти на сцену?

Молодая учительница, посмотрев на ученицу, улыбнулась и кивнула.

Миссис Харстрон метнула беспокойный взгляд в сторону главного помещения бойни, где стояли мужчины и, склонив друг к другу головы, о чем-то совещались.

– Может, Мелани еще раз прочитает свои стихотворения?

Мелани кивнула, но вдруг поняла, что все позабыла. Она готовилась прочитать со сцены два десятка стихов, но в голове осталось только первое четверостишие ее «Птиц на проводах». Она снова подняла руки.

– Правда, красиво? – спросила Сьюзан, глядя на Джойслин.

Девочка вытерла лицо рукавом широкой блузки и кивнула.

– Я тоже пишу стихи! – воскликнула Киэл. – У меня их пятьдесят, нет, даже больше. Про Чудо-женщину и Человека-паука. Про Людей Икс, Джин Грей и циклопов. Шэннон читала их.

Шэннон кивнула. На ее левом предплечье красовалась татуировка, сделанная фломастером: девочка изобразила Гамбита, одного из Людей Икс.

– Прочитай нам что-нибудь, – попросила Сьюзан.

Киэл, немного подумав, призналась, что ее стихотворения еще нуждаются в доработке.

– Почему в вашем стихотворении птички серые? – поинтересовалась Беверли, жестикулируя так порывисто, словно хотела высказаться прежде, чем ее настигнет новый приступ астмы.

– Потому что в каждой из нас есть немного серого. – Мелани изумляло, что девочки общаются друг с другом, будто забыв о том, какой ужас окружает их.

– Если это о нас, я бы хотела быть красивой птичкой, – проговорила Сузи, и ее сестра кивнула.

– Могли бы сделать нас красными, – предложила Эмили, более женственная, чем другие ученицы. На ней было платье в цветочек от Лоры Эшли.

К удивлению девочек, ей ответила Сьюзан, более осведомленная во всем, чем даже Мелани. Круглая отличница, она собиралась на следующий год поступить в колледж Галлодета[13]. Она объяснила, что у птичек-кардиналов самцы красные, а самочки – коричневато-серые.

– Так ваши птички – кардиналы? – спросила Киэл, но так как Мелани промолчала, похлопала ее по плечу и повторила вопрос.

– Да, – ответила молодая учительница. – Речь, конечно, о кардиналах. Вы все – стайка очаровательных кардиналов.

– А не архиепископов? – Миссис Харстрон закатила глаза. Сьюзан рассмеялась. Джойслин кивнула, но явно расстроилась, что опять не она оказалась первой.

Сорванец Шэннон, любительница книг Кристофера Пайка[14], спросила, почему Мелани не сделала птиц ястребами с длинными серебристыми клювами и когтями, с которых капает кровь.

– Так это стихотворение о нас? – удивилась Киэл.

– Может быть.

– Но нас с вами девять, – заметила Сьюзан с неотразимой логикой подростка. – А с миссис Харстрон – десять.

– Правильно, – отозвалась Мелани. – Я могу поменять слова. – А про себя подумала: «Делай же что-нибудь! Сбитые сливки на пирог? Чушь! Бери инициативу на себя! Не сиди просто так. Поговори с Брутом».

Мелани поднялась, подошла к двери и выглянула из зала. Затем обернулась к Сьюзан.

– Что вы делаете? – знаками спросила та.

Мелани снова посмотрела на мужчин и подумала: «Нет, девочки, не полагайтесь на меня. Это заблуждение. Я не тот человек. Миссис Харстрон старше, Сьюзан сильнее. Когда она что-то говорит – слышащим или глухим, – к ней всегда прислушиваются. А я не могу. Можешь!»

Мелани ступила в основное помещение здания, и ее обдали брызги воды с полотка. Обойдя свисающий крюк для туш, она приблизилась к мужчинам. «Попрошу только о близняшках и Беверли. Кто откажется отпустить семилетних девочек? Кто не проникнется состраданием, узнав, что подросток мучается из-за приступов астмы?»

Медведь поднял глаза и, увидев ее, осклабился. Остриженный под ежик Горностай засовывал в портативный телевизор батарейки и не обращал внимания на девушку. Брут отошел от них и смотрел в окно.

Мелани постояла и обернулась назад, на зал забоя. Сьюзан хмурилась и снова спрашивала ее руками:

– Что вы делаете?

Почувствовав в ее словах осуждение, учительница ощутила себя школьницей.

«Только попрошу. Напишу слова: «Пожалуйста, отпустите малышек».

Ее руки дрожали, сердце замирало от страха. Медведь что-то сказал, и она ощутила вибрацию. Брут повернулся, посмотрел на нее и тряхнул сырыми волосами.

Мелани, перехватив его взгляд, знаком выразила желание что-то написать. Он подошел к ней, взял за руку, посмотрел на ногти, на маленькое серебряное колечко. Отпустил, взглянул Мелани в лицо и рассмеялся. Потом возвратился к товарищам и отвернулся от девушки, словно ее здесь не было.

И от этого Мелани стало хуже, чем если бы он ударил ее.

Слишком напуганная, чтобы снова подойти к нему, слишком пристыженная, чтобы вернуться к своим, Мелани стояла и смотрела в окно на патрульные машины, на пригнувшиеся фигурки полицейских и колышущуюся на ветру взлохмаченную траву.

Поттер смотрел на здание скотобойни через пуленепробиваемое автомобильное стекло.

Скоро они должны начать разговор. Лу Хэнди непомерно вырос в его сознании. В таких переговорах существует две опасности. Первая: слишком возвеличить преступника еще до начала разговора и, как следствие, с первой фразы занять оборонительную позицию. Именно в таком положении ощущал себя Поттер. Оборотная сторона – собственный стокгольмский синдром. С ним придется бороться позже. Поттер знал, что это неизбежно.

– Забрасываемый телефон готов?

– Почти. – Тоби вводил цифры в сканер на консоли. – Вставить в него всенаправленный микрофон?

Забрасываемые телефоны представляют собой легкие, но прочные мобильники, в которые помещен второй трансмиттер, передающий на командный пункт все разговоры и считывающий набираемые номера. Как правило, по таким телефонам преступники общаются только с теми, кто ведет с ними переговоры, однако порой звонят сообщникам или друзьям. Если группа чрезвычайного реагирования знает содержание таких бесед, это помогает ей заключить сделку или дает тактические преимущества.

Иногда в корпус трубки помещается миниатюрный всенаправленный микрофон: он действует даже тогда, когда преступники не пользуются самим телефоном. Мечта каждого переговорщика знать, о чем говорят по другую сторону баррикады. Но если микрофон обнаруживают, нередко следуют ответные меры, снижается доверие к переговорщику, и тот теряет свой единственный на этой стадии операции актив.

– Твое мнение, Генри? – спросил Поттер. – Он может его найти?

Лебоу постучал по клавиатуре компьютера и, вызвав все увеличивающееся досье Хэнди, пробежал его глазами.

– В колледже не учился. В школе был отличником по математике и точным наукам. Подожди… вот то, что нам надо. В армии немного изучал электронику. Но долго там не задержался – ударил ножом сержанта. Так, дальше все несущественно. Я бы не советовал встраивать микрофон. Он может его засечь. У него технический склад ума.

Поттер вздохнул.

– Не надо, Тоби.

– Обидно.

– Еще как.

Зазвонил телефон, и Поттер ответил. Специальный агент Анжи Скапелло прилетела в Уичито, и теперь ее переправляли на вертолете в Хеврон, в школу Клерка Лорена. Через полчаса она прибудет с сотрудницей полиции из Хеврона, которая возьмет на себя функции переводчика.

Поттер передал информацию Лебоу, и тот занес ее в компьютер.

– Через десять минут я получу выполненные программным способом схемы внутренних помещений здания. – Аналитик послал одного из местных агентов отыскать архитектурный или инженерный проект бойни. Он собирался воспроизвести его в виде схемы при помощи компьютерной программы вычерчивания.

Поттер обратился к Бадду:

– Нам надо объединить их: преступников и заложников. Хэнди потребует, чтобы мы организовали ему электропитание, но я не хочу этого делать. Дадим ему фонарь на батарейках. Слабый. Таким образом, им всем придется собраться в одном помещении.

– Что это даст?

– Если они соберутся в одном помещении, Хэнди придется разговаривать с заложниками, он узнает их ближе, – ответил Лебоу.

– Не уверен, сэр, – возразил капитан. – Ведь девочки глухие. Место там жуткое. И если они окажутся в помещении с одним карманным фонариком, то… как говорит моя дочь, у них крыша поедет.

– У нас нет возможности заботиться об их чувствах, – рассеянно проговорил Поттер, наблюдая, как Лебоу превращает записи в электронные скрижали.

– Не могу согласиться с вами, сэр, – сказал Бадд.

Воцарилась тишина.

Собирая мобильный телефон, Тоби следил на одном мониторе за передачами шести телевизионных станций. Сержант Дерек Элб чудесным образом разделил экран на шесть отдельных зон. Все местные новости были посвящены инциденту с заложниками. Компании Си-би-эс и Си-эн-эн вели специальные репортажи. Красотки и красавчики с напомаженными волосами держали микрофоны, словно рожки с мороженым, и что-то горячо в них говорили. Поттер заметил, что Тоби управляется с контрольной панелью командного пункта, словно сделал ее под себя. А потом решил, что, наверное, так оно и есть: Тоби и рыжеволосый Дерек успели сдружиться.

– Вы только подумайте, – не отступал Бадд. – Там страшно и средь бела дня, а ночью и вовсе кошмар.

– Что бы ни случилось, следующие двадцать четыре часа будут для девочек отнюдь не приятными, – ответил Поттер. – Им надо пережить это время. А нам необходимо собрать вместе преступников и заложниц. Это осуществимо с помощью одного фонаря.

Капитан недовольно поморщился.

– Но есть еще и практическая сторона. Не исключено, что темнота очень напугает их, они попытаются бежать и только навредят себе.

Поттер посмотрел на кирпичную стену старой скотобойни, темную, словно запекшаяся кровь.

– Вы же не хотите, чтобы их подстрелили? – прозвучал голос Лебоу.

– Если мы включим им электричество, – ответил наконец Поттер, – это позволит Хэнди спрятать заложниц в десяти разных помещениях. – Он мял сложенные чашечками ладони, словно лепил снежок. – Надо, чтобы все были вместе.

– Можно подогнать автомобильный генератор, – предложил капитан. – И запитать линию на четыре-пять переносок – знаете, такие подвесные зарешеченные лампы. Тогда хватит напряжения, чтобы осветить главное помещение. А если вы прикажете идти на приступ, мы можем в любой момент обесточить их. А фонарь с батареями выключить нельзя. И еще: в какой-то момент нам придется связаться с девочками. Не забывайте, они глухие. Как мы сделаем это в темноте?

В его словах был резон – Поттер об этом не подумал. Принимая решение о захвате, надо будет проинструктировать заложниц. И сделать это на языке жестов.

– Хорошо, – кивнул он.

– Я займусь этим.

– Поручите кому-нибудь, Чарли.

– Так и поступлю.

Тоби нажал на кнопки, и помещение командного пункта наполнило шипение помех.

– Черт! – Он взглянул на Лебоу. – Два человека с «большими ушами» находятся ближе, чем следует. – Он говорил о маленьких параболических микрофонах, которые в другом случае улавливали бы шепот за сотню ярдов, но сегодня были бесполезны.

– Проклятый ветер, – пробормотал аналитик.

– Забрасываемый телефон и обе линии готовы к приему. – Тоби подвинул маленький рюкзачок цвета хаки.

– Прекрасно.

Зазвонил телефон. Поттер схватил трубку.

– Поттер слушает.

– Агент Поттер? Мы не знакомы, – гудел в телефоне приятный баритон. – Я Роланд Маркс, помощник Генерального прокурора штата.

– Чем обязан?

– Хочу поделиться с вами кое-какими мыслями.

«Как не вовремя», – поморщился Поттер.

– Я очень занят.

– Мыслями по поводу участия штата. Так сказать, бросить от себя пару золотничков.

У Поттера был Чарли Бадд, силы сдерживания и фургон с командным пунктом. Больше ему ничего не требовалось от штата Канзас.

– Боюсь, неподходящий момент.

– Это правда, что захвачены восемь маленьких девочек?

Поттер вздохнул.

– И две учительницы. Из школы для глухих в Хевроне. Все так. Мы как раз собираемся установить контакт с преступниками. И очень ограничены во времени. Поэтому не могу…

– Сколько всего преступников?

– Не имею возможности обсуждать с вами сложившуюся ситуацию. Губернатор проинформирован. Позвоните нашему старшему специальному агенту Хендерсону. Полагаю, вы знаете его.

– Разумеется, я знаю Пита. – Неуверенность в голосе Роланда Маркса свидетельствовала о том, что он мало ценит агента ФБР. – Боюсь, как бы не случилась трагедия.

– Что ж, мистер Маркс, моя задача в том и заключается, чтобы не позволить событиям развиваться в этом направлении. Надеюсь, вы позволите мне заняться моей работой.

– Я думал, вам понадобится адвокат или священник. У нас в Топике есть государственный отдел оказания подобной помощи. Там работают прекрасные специалисты.

– Все, – оборвал его Поттер. – Пит Хендерсон будет держать вас в курсе дел.

– Подождите…

Щелк.

– Генри, загляни в досье. Роланд Маркс, помощник Генерального прокурора штата. Прикинь: он способен устроить нам неприятности? Выясни, не собирается ли он куда-нибудь баллотироваться и не метит ли на какую-нибудь должность.

– Очень похож на очередного благодетеля человечества из либералов, – проворчал Генри Лебоу, который всю жизнь голосовал за демократов, в том числе за Юджина Маккарти.

– Ладно, – кивнул Поттер, моментально забыв о звонке помощника Генерального прокурора. – Теперь нам нужен доброволец с сильными руками. Но прежде кое-что выясним. – Поттер застегнул свой синий пиджак и поманил Бадда. – Чарли, давайте выйдем.

Они встали в тени фургона.

– Капитан, скажите, что вас гложет. Я наступил вам на мозоль?

– Нет, – последовал холодный ответ. – Вы – федерал, я – из полиции штата. Все прописано в конституции. Это называется соподчинением.

– Послушайте, – твердо проговорил Поттер, – у нас нет времени на обмен любезностями. Выкиньте все из сердца или живите с этим – как вам угодно.

– Чем мы занимаемся? – невесело рассмеялся Бадд. – Снимаем с себя знаки отличия и бросаемся в бой?

Поттер промолчал.

– Хотите знать, что меня гложет? Так вот: я понимаю, что вы мастер своего дела, а я никогда не участвовал в таких переговорах. Слышал, как вы раздавали приказы направо и налево и, судя по всему, не сомневались в том, что делали. Но забыли упомянуть одну вещь.

– Какую именно?

– Вы и трех слов не сказали о тех девочках.

– А что я должен был сказать о них?

– Мне казалось, вам следовало напомнить всем, что наша главная цель – вытащить их живыми.

– О! – удивился Поттер. Мысли его блуждали где-то далеко, а внутренний взор охватывал предстоящее поле сражения. – Дело в том, Чарли, что это вовсе не главная цель. Правила схватки абсолютно ясны. Я здесь для того, чтобы убедить преступников сдаться, а если они не захотят – помочь группе спасения заложников нейтрализовать их. Я сделаю все, чтобы захваченные люди остались в живых. Поэтому заправляю здесь я, а не спецназ. Но преступники не уйдут из Вороньей Гряды, кроме как в мешках для трупов или в наручниках. И если для этого заложникам придется умереть, они умрут. А теперь, будьте добры, найдите мне добровольца с сильными руками, чтобы зашвырнуть телефон. И еще: пожалуйста, дайте мегафон.