И первая из них уже стоит перед ним, и ее вид выражает бескомпромиссность и решительность. При этом девушка похожа на Кэт настолько, что пробуждает в Джейсоне те же ощущения, которые он испытывал в двадцать лет в присутствии своей молодой мачехи, самой сексуальной женщины на свете. Кэт постоянно снилась ему, присутствовала в его эротических фантазиях, но ее привлекал Зак, который был в то время еще совсем мальчишкой.

Зак ничего не предпринимал, но женщины липли к нему как мухи. Кэт была только первой из длинной цепочки дамочек, которые готовы были на все, чтобы забраться в постель к Заку. Брат, казалось, не проявлял ответного интереса, и это особенно разжигало любительниц постельных приключений.

– Послушайте, – сказала Одри, еще выше подняв подбородок. – Почему бы вам не посмотреть пленку?

– Я посмотрю ее, – ответил Джейсон, взглянув на часы. – Но мы подождем несколько минут до приезда Нелсона и Триш.

– Устроим семейный праздник, – ухмыльнулся Зак. – Вечер шуток и смеха.

– Говорю тебе, Триш, она чудовищно похожа, – сказал Нелсон, останавливая машину у гаража, рядом с джипом Зака и «Ягуаром» Джейсона. – Мне показалось, что я вернулся в прошлое. Она выглядела в точности как Кэт.

На Триш слова брата не произвели никакого впечатления. Все это уже было, просто Нелсон слишком нервный.

– Ну и что она хочет?

– Никто не знает. Наверное, денег.

– Откуда она приехала?

– Говорю тебе, никто о ней ничего не знает.

– Ты не думаешь, что стоило сначала навести справки, а затем уже с ней встречаться?

– Джейсон не хотел скандала на вечере. Там была туча репортеров.

– И он решил привезти ее сюда. Блеск!

Триш вышла из «Кадиллака» Нелсона и захлопнула дверь. У нее не было времени на подобные игры. Нужно или напугать суку как следует, чтобы она унесла ноги и больше не совалась, или дать ей денег. Самозванки брали совсем недорого. Предложи им чек на пять, в крайнем случае на десять тысяч долларов, и они уже готовы на все. Все они подписывали бумаги, что не являются Ланден Дэнверс и отказываются от любых претензий к семье, и многие из них, как считала Триш, заканчивали приключение в постели Джейсона. Он, похоже, помешался и готов был трахать любую бабу, хотя бы отдаленно смахивающую на Кэт. Что-то вроде перевернутого эдипова комплекса. Триш было плевать, коль скоро эти женщины больше не являлись со своими претензиями. Заплатить этим шлюхам было намного дешевле возни с юристами, и все были довольны. Так почему не поступить так же и с этой? Забавно будет посмотреть, как Джейсон затаскивает ее в постель.

Нелсон продолжал бубнить:

– Именно сейчас мы не можем себе позволить публичный скандал. Моя работа...

– Не приносит тебе ни гроша. Ты работаешь общественным защитником, – любезно напомнила сестра. – Если ты не получишь чек из трастового фонда, тебе нечем будет заплатить за квартиру в конце месяца.

Нелсон сердито посмотрел на Триш.

– Ты ведь знаешь, почему я там работаю. Это только первый шаг, Триш.

– Политика, – сказала она с отвращением. – Ты такой же, как отец. Любишь покрасоваться.

– Политика – это власть, Триш, и мы оба знаем, как ты относишься к властным мужчинам.

– Примерно как и ты, – парировала сестра, хотя почувствовала себя при этом так, словно дала Нелсону пощечину.

Удар попал в цель. Однако Нелсон и сам обладал отвратительной способностью находить слабое место человека. Иногда Триш казалось, что в семье нет таких секретов, о которых не знал бы Нелсон и знание которых не использовал к своей выгоде. Но в его шкафу тоже завалялась парочка скелетов.

Когда они вошли в дом, Триш посмотрела на часы. Уже за полночь, неудивительно, что она устала. Открытие отеля прошло успешно, и Триш предпочла бы сейчас принимать поздравления и комплименты, а не разбираться с очередной самозванкой в доме, в котором выросла. Несмотря на множество детей, здесь не часто звучал смех. Она не могла вспомнить ничего, кроме постоянных споров и выговоров отца, который пытался заставить своих пятерых отпрысков вести себя только так, как ему этого хотелось.

Триш достала из сумочки портсигар, остановилась в холле и закурила свои любимые «Салем лайт». Ей требовалось сейчас что-нибудь покруче, хорошая выпивка или порция кокаина, но Триш решила обойтись никотином. Идя по знакомому коридору, она пыталась не вспоминать ужасные ссоры, ненависть, пропитавшую, казалось, даже стены, когда отец узнал, что она спит с Марио Полидори.

– Ты сделала это мне назло! – орал Уитт. Его лицо раскраснелось, на лбу вздулись жилы.

– Нет, папочка, я люблю его и хочу выйти за него замуж.

– К черту! Ты никогда не выйдешь за него и ни за какого другого вонючего даго! Разве ты не знаешь, кто такие Полидори? Что они сделали с нашей семьей?

Ее начало трясти, но Триш расправила плечи.

– Ты ненавидишь Марио из-за мамы. Из-за того, что она спала с Энтони...

Сильная пощечина отбросила девушку к противоположной стене кабинета. Триш сильно ударилась головой об угол каминной полки.

– Никогда больше не говори об этой женщине! Она просто шлюха. Чтобы спать с Полидори, она оставила меня и всех вас. Так что нечего рассказывать мне, как ты любишь сына этого подонка!

– Папа, ты не понимаешь...

– Нет, Триш, это ты не понимаешь! Ты больше никогда с ним не увидишься! Поняла?

Прижимаясь к стене, дрожа от страха перед разъяренным отцом, она все-таки отказалась подчиниться. Она любила Марио. Ее отец просто чудовище. В жизни его волнует только одно – его драгоценная Ланден. Триш потерла горящую щеку и прикусила губу, чтобы не плакать. В этот момент она ненавидела Уитта Дэнверса и готова была сделать что угодно, чтобы причинить ему боль.

Теперь, годы спустя, она чувствовала то же самое. Ее отец был подонком при жизни, и он продолжал командовать своими детьми из могилы, наложив издевательские условия на пользование наследством. Отец никогда не любил ее, совсем не любил, думала Триш, подходя к кабинету. Для него существовала только Ланден, и теперь она, или, вероятнее всего, очередная самозванка, вернулась и пытается запустить жадные руки в наследство Дэнверса. Триш собиралась бороться с ней всеми средствами. Ланден спаслась от того, к чему были приговорены остальные члены семьи. Ей не приходилось каждый день встречаться с отцом лицом к лицу, дрожать и притворяться, подлаживаться под него, чтобы он не выкинул их из завещания.

Всем им досталось. Правда, Заку не так, как остальным. Он послал отца к черту и только потом, много лет спустя, поддался на его сладкие уговоры. Как бы Триш ни противилась этому чувству, но она обожала брата за то, что ему это удалось.

Что касается Одри Нэш, даже если она докажет, что она Ланден, Триш в глубине души поклялась, что эта сука не получит ни цента из наследства Дэнверса. Она не заплатила за это, не знала, что такое жить с этим тираном. И вообще, скорее всего, просто очередная охотница за деньгами.

– О чем ты думаешь? – с подозрением спросил Нелсон.

– Так, ни о чем. Брат не поверил.

– Просто держи себя в руках, Триш. Выслушаем, что она скажет. Соберись. Она выглядит в точности, как наша умершая мачеха выглядела двадцать лет назад.

Они вошли в кабинет, и Триш чуть не споткнулась, увидев лицо женщины, сидящей на диване. Прекрасной женщины. Сходство было невероятным, и хотя эта девушка не обладала сексапильностью Кэт, она была копией покойной мачехи.

Кто-то, кажется Нелсон, передал Триш бокал, и она отпила большой глоток. Зак познакомил их, но сестра почти не реагировала. Она оказалась очень далеко в прошлом, погрузившись в воспоминания. Триш забыла, что держит в руке сигарету, и пепел падал на ковер. Господи, этого не могло быть. Неужели эта женщина действительно ее пропавшая сестра? Она отпила еще глоток. Джейсон продолжал вещать:

– Мы ждали вас двоих, чтобы посмотреть кассету. Одри уверяет, что это доказательство ее идентичности с пропавшей Ланден.

Он вставил кассету в видеомагнитофон, включил его, и Триш перевела взгляд с лица женщины на экран.

Закари устроился у окна. Атмосфера в комнате была напряженной, но его развлекало нервное ожидание, написанное на лицах братьев и сестры. Одри испугала их. Испугала всех, кроме Зака.

Зак услышал незнакомый голос и повернулся к экрану. Измученный лысый мужчина, лежа на больничной койке, говорил, с трудом произнося слова:

«Я думаю, что должен был рассказать это тебе раньше, но из эгоизма, Одри, я продолжал хранить историю твоего рождения в тайне. Когда ты спросила меня об этом, я поклялся богом, что не знаю правды, а потом... Потом я не осмеливался тебе рассказать. Мы с твоей матерью, пусть земля ей будет пухом, всегда хотели иметь детей, но Шэрон была бесплодной. Это постоянно мучило ее. Она думала, что ее наказывает бог, хотя я никогда не понимал за что. Поэтому, когда мы нашли тебя, вернее, когда нам дали тебя, это казалось чудом, о котором она молилась много лет.

Мы удочерили тебя через моего брата Эзру. Ты, может быть, его не помнишь, он умер в семьдесят седьмом. Именно он рассказал нам о тебе. Эзра знал, что мы с Шэрон мечтали о детях. Но наш возраст – нам обоим было за пятьдесят – и финансовое положение – ферма обременена долгами – не позволяли нам легально усыновить ребенка. Слишком старые и слишком бедные с точки зрения органов опеки».

Мужчина замолчал, выпил воды из стакана, стоявшего рядом на столике, затем откашлялся и снова повернулся к камере.

«Эзра сказал мне, что дочка его дальней родственницы попала в трудное положение. Эта женщина, Вирджини Уотсон, развелась с мужем и осталась без средств к существованию. Ей не на что содержать свою пятилетнюю дочку. Все, о чем она мечтает, – чтобы Одри обрела семью, в которой у нее будут любящие родители. Сам Эзра был холостяком и не мог взять на себя заботу о ребенке. Но он знал, что мы с Шэрон сделаем для девочки все. Мы были счастливы. Мы удочерили тебя, а документы... Правду сказать, мы не оформляли их как положено. Официально нам не позволили бы. И мы боялись рисковать, боялись, что тебя отнимут у нас. Вирджини просто привезла и оставила тебя, и с этого момента мы считали тебя своим ребенком».

Он помолчал. Видимо, ему стало хуже, и следующие слова давались ему еще с большим трудом.

«Я подозревал, что за этим что-то кроется, но мне было все равно. Твоя мама была счастлива впервые за много лет, и я понятия не имел, кто ты на самом деле. Я говорил себе, что кто-то бросил тебя, а мы любим и счастливы вместе.

Только годы спустя, после смерти Шэрон, я начал поиски. Клянусь, что до этого у меня не было и мысли, что ты можешь оказаться чьим-то украденным ребенком. Но если хочешь знать правду, даже если бы я знал, я не уверен, что я отдал бы тебя родителям. Но перейду к сути. Как-то, выбрасывая старые газеты из амбара, я прочел историю о похищении дочери Дэнверсов. Полиция объявила розыск ее няни Джинни Слэйд. Это имя ничего для меня не значило, но через две недели я сидел и читал Библию. Книга открылась на той странице, где был вложен листок с нашим семейным деревом. И там я увидел написанным черным по белому: Вирджини Уотсон Слэйд. Выходило, что Вирджини Уотсон вышла замуж за Бобби Слэйда из Мемфиса».

Он нервно облизал губы.

«Я не глупый человек и могу сложить два и два и получить четыре. Выходило, что ты могла оказаться той самой пропавшей дочкой Дэнверсов, но я хотел знать точно и попытался найти Вирджини. Но никто ничего не слышал о ней уже долгие годы. С того момента, как она оставила тебя в нашем доме, Вирджини исчезла. Ни телефонных звонков, ни писем. Ее родители не знали, жива ли она, и не представляли, где может находиться Бобби Слэйд. Как будто она исчезла с лица земли. Мне стыдно признаться, но я был счастлив, я боялся потерять тебя».

Виктор поморгал и снова выпил воды. Мужчина выглядел искренним, но Зак не собирался поддаваться на это шоу, как бы искусно оно ни было сыграно. В его глазах Одри была самозванкой. А Зак не привык менять свое мнение о людях.

«Я понимаю, что это звучит ужасно, – продолжал Виктор хриплым голосом, – но я не мог выдержать мысли о том, что потеряю тебя, Одри. Ты – это все, что есть у меня в целом мире. Когда мы взяли тебя к себе, мы знали, что это незаконно, что удочерение не внесено в архивы штата. Я испугался, что меня могут обвинить в похищении, хотя я и не знал, кто ты и откуда. Так что я решил умереть, храня эту тайну, и оставить эту пленку в сейфе».

Виктор посмотрел в камеру влажными от слез глазами и добавил:

«Ну вот, детка, это все, что я знаю. Надеюсь, это тебе поможет. Наверное, я слишком любил тебя, поэтому не мог решиться и рассказать правду. Я буду скучать по тебе там...»

Виктор улыбнулся, и экран потемнел.

Нелсон тихо присвистнул. Джейсон уставился в свой пустой бокал. Триш захлопала в ладоши, словно на театральном представлении.

– Браво! Это шоу войдет в историю видеозаписи! Ты действительно думала, что мы поверим в такую галиматью?

– Я не знаю, – тихо ответила Одри, на ее глазах блестели слезы.

Зак сказал себе, что все это часть хорошо отрепетированного спектакля, что мужчина на видео, скорее всего, актер, в крайнем случае ее отец, помогающий девушке запустить руку в наследство Дэнверсов.

– Очень трогательно, – сказала Триш с иронией. Джейсон нажал кнопку и вытащил кассету из магнитофона.

– И это ваше доказательство? – спросил он. – Все, что у вас есть?

Одри кивнула, и напряжение, превратившее лицо Джейсона за последние несколько часов в застывшую маску, казалось, начало отступать.

– Ну, мисс Нэш, этого недостаточно.

– Как бы то ни было, Джейсон, это только начало, – ответила девушка, вставая и надевая туфли. – Вы не обязаны мне верить. Я на это и не рассчитывала. Но я хочу вас предупредить: я собираюсь выяснить, кто я на самом деле. Если я не Ланден Дэнверс, поверьте, я уеду, и вы никогда больше не услышите обо мне. Но в противном случае я буду бороться и с вами, и со всеми вашими юристами, которых вы натравите на меня.

Одри взяла сумочку и перекинула через руку плащ.

– Уже поздно, я знаю, вам нужно о многом поговорить, так что я вызову себе такси.

– Я отвезу тебя, – сказал Зак, не желая, чтобы она уходила, хотя он не мог бы сказать почему. Конечно, в результате ее появления он мог бы потерять деньги, но история Одри все-таки задела его за живое. Кто же она на самом деле?

– Это совсем необязательно.

– Конечно, обязательно. – Зак поймал ехидный взгляд Триш и заметил злое выражение лица Джейсона. – Знаменитое гостеприимство Дэнверсов, – добавил он с иронией.

– Слушай, Зак, не надо делать мне одолжений, договорились? – Одри направилась к выходу, но Зак схватил ее за локоть.

– Вроде бы ты говорила, что тебе нужен друг? – Его пальцы железным кольцом сжимали ее руку, теплое дыхание щекотало шею.

Одри напомнила себе, что он такой же чужой в этой семье, как и она. Его даже нет на семейных портретах.

– Может быть, я передумала, – сказала девушка.

– Очень неразумно, леди. Похоже, тебе понадобится немало друзей, если ты хочешь чего-нибудь добиться.

Поколебавшись секунду, она бросила через его плечо взгляд на семью Дэнверс. На ее семью. Но так ли это? Демонстрируя независимость, она вырвала руку и отодвинулась от него.

– В любом случае спасибо.

Было очевидно, что Зак не позволит ей поступить по-своему. Он последовал за ней на кухню, откуда она попыталась позвонить, вырвал из рук Одри телефонную трубку и положил ее на рычаг.

– Я думал, что ты ухватишься за возможность побыть со мной вдвоем.

– Не надо себе льстить. Зак нагло ухмыльнулся.

– Я имел в виду, чтобы получить побольше сведений о семье. Ты ведь этого хотела, не так ли? Одри нахмурилась.

– На чьей ты стороне?

– Ни на чьей, – ответил Зак, открывая дверь. – Я забочусь только о себе.

Одиночка, которому никто не нужен. Или он хочет ее в этом убедить.

– Может быть, тебе будет интересно узнать, что мне плевать и на семью, и на деньги.

– Но тебя интересует ранчо, – уколола его Одри, надевая плащ.

– Ранчо – это моя слабость, —подтвердил Зак.

Они вышли на улицу, дул пронизывающий осенний ветер.

– У тебя их много, я имею в виду – слабостей?

– Больше ни одной. – Зак открыл дверцу джипа. – Я ушел из дома, когда мне было шестнадцать, я перестал верить женщинам, когда мне было двадцать один. Я бы бросил пить, но считаю, что мужчина должен иметь, по крайней мере, один порок.

– По крайней мере.

– По крайней мере, я не являюсь патологическим лжецом.

– Почему же тогда ты хочешь общаться со мной? Он сел за руль, запустил мотор и включил фары.

– Давай сразу же договоримся об одной вещи: я ничего от тебя не хочу. – Нажав на газ, он дал задний ход. – Но у меня такое чувство, что тебе удастся тут всех расшевелить.

– Это тебя беспокоит?

– Ничуть. – Он выкрутил руль, и джип легко повернулся на скользком асфальте. – Потому что я считаю тебя обманщицей. Может быть, высокого класса, но сути это не меняет.