Спустя какое-то время маленькое оконце распахнулось, и на Веста уставились хмурые серые глаза. Серые глаза над черной маской практика инквизиции.

– Меня зовут полковник Вест.

Глаза холодно его рассматривали.

– И?

– Я из войска кронпринца Ладислава. Мне нужно поговорить с комендантом лагеря.

– По какому поводу?

Понимая, что со слипшимися волосами и мокрым лицом вид у него не очень внушительный, Вест сдвинул брови, напустил на себя грозный вид и гаркнул:

– Война в разгаре, вы что, забыли? У меня нет времени препираться! Мне нужно срочно переговорить с комендантом!

Глаза, прищурившись, оглядели Веста и стоящих позади обляпанных грязью солдат.

– Ладно, – сказал практик. – Можете войти. Только один. Остальным придется подождать на улице.

Главная улица представляла собой длинную полосу грязного месива меж покосившихся лачуг; льющаяся с карнизов вода била в землю, поднимая тучу грязных брызг. Промокшие насквозь узники – двое мужчин и женщина – с трудом толкали увязшую в жиже по оси телегу с камнями. У всех троих на ногах клацали тяжелые цепи. На худых измученных лицах не было и тени надежды, а в желудках, очевидно, ни кусочка еды.

– Убирайте скорее с дороги чертову телегу! – рявкнул на них практик, и несчастные согнулись еще ниже, стараясь скорее исполнить незавидный приказ.

По пути к каменному зданию в дальнем конце лагеря Вест пытался перепрыгивать грязь по кочкам, но не слишком преуспел. На пороге стоял еще один сурового вида практик в непромокаемой накидке, по которой ручьями стекала вода; его тяжелый взгляд, равнодушный и в то же время подозрительный, не отрываясь следовал за незваным гостем. Не перекинувшись с коллегой и словом, проводник завел Веста в сумрачный зал; царящее вокруг безмолвие нарушала лишь барабанная дробь дождевых капель. Практик постучал в скверно пригнанную дверь.

– Войдите!

В холодной, скудно обставленной комнатушке с серыми стенами пахло сыростью. В камине тускло мерцало пламя, книжная полка гнулась под тяжестью фолиантов. С портрета на стене царственно взирал король Союза. За дешевым столом сидел худощавый мужчина в черном облачении и что-то писал. Внимательно оглядев Веста, он аккуратно отложил ручку и потер испачканными в чернилах пальцами переносицу.

– К нам посетитель, – глухо проронил практик.

– Вижу. Я – инквизитор Лорсен, комендант этого маленького лагеря.

Вест только для виду слегка пожал протянутую ему костлявую руку.

– Полковник Вест. Я состою в штабе принца Ладислава. Наше войско разбило лагерь в дюжине миль отсюда, на севере.

– Да-да, понимаю. Чем могу помочь его высочеству?

– Нам срочно нужны опытные рабочие по металлу. У вас ведь литейный цех?

– Рудник, литейный цех и кузница по производству сельскохозяйственных инструментов. Но я не понимаю, как…

– Превосходно! Я заберу человек десять. Самых искусных из тех, что у вас есть.

Комендант нахмурился.

– И речи быть не может. Заключенные осуждены за серьезные преступления. Их нельзя просто взять и отпустить – нужен приказ, подписанный архилектором.

– Что ж, тогда у нас загвоздка, инквизитор Лорсен. У меня под началом десять тысяч человек. Все вооружены. Оружие нужно точить, нужно чинить латы, нужно ставить подковы. Сражение может начаться в любую минуту. У нас нет времени ждать приказов архилектора или кого-то еще. Я должен привезти в лагерь кузнецов, вот и все.

– Поймите, я не могу позволить…

– Вы не осознаете серьезность ситуации! – теряя терпение, рявкнул Вест. – Хотите отправить письмо архилектору – на здоровье! А я тем временем отправлю человека в лагерь. За отрядом солдат. Посмотрим, к кому помощь подоспеет быстрее!

Комендант немного подумал и наконец сказал:

– Хорошо. Следуйте за мной.

Вест вышел из приемной под моросящий дождь, с порога ближайшей лачуги на него с удивлением таращились двое чумазых ребятишек.

– Тут еще и дети живут?

– Не только дети – целые семьи, если, по мнению суда, они представляют опасность для государства. Неприятная, конечно, мера, но иначе никак: ради сохранения Союза в целости необходимо действовать жестко. – Лорсен искоса взглянул на Веста. – Молчите… Понимаю, не согласны.

Вест наблюдал за ковыляющим по грязи оборванным малышом. Возможно, бедняга проведет здесь всю жизнь…

– По-моему, это преступление.

Комендант пожал плечами.

– Не стоит обманываться. Каждый в чем-то да виновен. Даже самые невинные могут представлять угрозу для государства. Лучше совершить небольшое преступление, полковник Вест, чтобы предотвратить большое. Впрочем, это решать не нам, а вышестоящим. Мое дело – следить, чтобы узники хорошо работали, не издевались друг над другом и не сбегали.

– Значит, вы просто выполняете свою работу? Привычное оправдание для тех, кто не желает ни за что отвечать!

– А кто живет с ними в забытой богом глуши? Я или вы? Кто следит за ними, кормит, одевает, моет? Кто ведет бесконечную, тщетную борьбу с проклятыми вшами? Может, это вы разнимаете драки, предотвращаете изнасилования и убийства среди заключенных? Вы ведь, если не ошибаюсь, офицер Собственного королевского полка, полковник? Значит, живете в Адуе? Где-нибудь в чудесных кварталах Агрионта среди элегантных богачей? – Вест помрачнел, а Лорсен негромко усмехнулся. – И кто из нас не желает, как вы выразились, ни за что отвечать? Моя совесть чиста как никогда. Можете нас ненавидеть, мы привыкли. Люди не любят пожимать руки тем, кто чистит выгребные ямы, и тем не менее чистить их кому-то нужно. Иначе мир утонет в дерьме. Можете забирать своих кузнецов, но не пытайтесь говорить со мной с позиции морального превосходства. Тут нет морали.

Весту отповедь не понравилась, однако пришлось признать: обосновано хорошо, не поспоришь, – поэтому он с опущенной головой, сжав зубы, остаток пути пробирался через грязь молча. Вскоре они подошли к длинной каменной постройке без окон, с высокими трубами по углам, изрыгающими в дождь густые клубы дыма. Практик отодвинул засов, распахнул тяжелую крепкую дверь и вместе с Лорсеном вошел внутрь; Вест шагнул вслед за ними в темноту.

После ледяного уличного воздуха жар цеха действовал как пощечина. Едкий дым выжигал глаза, драл горло. Вокруг стоял страшный грохот: скрипели-хрипели кузнечные мехи; обрушивались на наковальни молоты, высекая брызги горячих искр; яростно шипел в воде раскаленный докрасна металл. И в этом тесном пространстве, набитые, точно сельдь в бочку, трудились люди. Стонали, кашляли, обливались потом. На изможденных лицах мерцало оранжевое сияние кузнечных горнов. Ни дать ни взять – черти в преисподней.

– Прекратить работу! – проревел Лорсен. – Прекратить и построиться в ряд!

Узники медленно отложили инструменты, а затем под перезвон кандалов, пошатываясь и спотыкаясь, выстроились в шеренгу. За ними из темных уголков наблюдали четыре или пять практиков. Шеренга являла собой поистине жалкое зрелище: все потрепанные, чахлые, все согнуты в три погибели. У двух человек были скованы не только ноги, но и руки. Едва ли они походили на работников, в которых нуждался Вест, однако выбирать не приходилось: радуйся тому, что есть.

– У нас гость. Гость из внешнего мира. Объясните им, полковник, зачем вы пришли.

– Меня зовут полковник Вест, – хриплым от ядовитого воздуха голосом просипел он. – В дюжине миль отсюда разбит военный лагерь – десять тысяч солдат под предводительством кронпринца Ладислава. Нам нужны кузнецы. – Прочистив горло, Вест попытался задавить кашель (ему казалось, он вот-вот выкашляет легкие) и говорить громче. – Кто из вас умеет работать с металлом?

Никто не отозвался. Все, съежившись под свирепыми взглядами практиков, таращились на свои стоптанные башмаки либо босые пальцы.

– Вам нечего бояться. Просто скажите, кто умеет работать с металлом?

– Я умею, сэр.

Из шеренги, гремя цепями, выступил на свет жилистый, сутулый мужчина. Вест невольно вздрогнул: лицо узника представляло собой страшную, обезображенную ожогом, бесформенную маску. Одну сторону покрывали багровые шрамы, от брови ничего не осталось, а череп усеивали розовый проплешины. Другая половина выглядела не намного лучше. Собственно, лица у бедняги практически не было.

– Я знаю, как обращаться с кузнечным горном. И армейский опыт кое-какой имеется. Я служил в Гуркхуле.

– Прекрасно, – пробормотал Вест, стараясь подавить ужас перед кошмарным обликом узника. – Как тебя зовут?

– Пайк.

– Пайк, кто еще хорошо работает с металлом?

Обожженный под звон цепи шаркал вдоль шеренги, вытягивая то одного заключенного, то другого. Пристально наблюдающий за ним комендант становился все мрачнее и мрачнее.

Вест облизнул пересохшие губы. Даже не верится: только что мерз под ледяным дождем – и вот уже обливаешься потом от адского жара. Так неуютно он себя еще никогда не чувствовал.

– Инквизитор, мне понадобятся ключи от цепей.

– Ключей нет. Кандалы не рассчитаны на то, чтобы их снимали, – они запаяны. И вам я снимать не советую. Большая часть этих заключенных – опасные преступники. Не забывайте, что узников необходимо вернуть в колонию, как только вы подыщете замену. Инквизиция не практикует досрочное освобождение. – И Лорсен отошел переговорить с одним из практиков.

Пайк в тот же миг украдкой приблизился к Весту, волоча следом за локоть другого узника.

– Простите, сэр, – забормотал он приглушенным рокочущим басом. – Не найдется ли у вас местечка для моей дочери?

Вест скованно пожал плечами. Будь его воля, он бы с радостью забрал всех, а кошмарный лагерь спалил дотла. Впрочем, он и так уже слишком испытывал судьбу.

– Боюсь, это не очень удачная мысль. Женщина среди солдат… Не стоит.

– Удачная, не удачная, сэр, а здесь намного хуже. Я не хочу бросать ее здесь одну. Она может помогать мне в кузне. Даже с молотом сумеет управиться, если что. Она девушка сильная.

Особой силы Вест в ней не разглядел: тощая, как щепка, изможденная, худенькое личико перемазано сажей и смазкой. Вылитый мальчик-подросток!

– Прости, Пайк, но мы отправляемся не на прогулку. – Он начал отворачиваться, но девушка ухватила его за руку.

– Здесь тоже не парк с каруселями. – Ее голос звучал на удивление нежно, певуче, и выговор оказался правильный. – Меня зовут Катиль. Я хорошо работаю.

Вест хотел вырваться – и вдруг увидел что-то знакомое в выражении ее лица. Равнодушие к боли. Бесстрашие. Пустой, безжизненный, как у покойника, взгляд.

Арди… Измазанная кровью щека…

Веста передернуло. Воспоминание о постыдном происшествии мучило его, словно незаживающая рана. От невыносимого жара он не находил себе места, мундир впивался во взмокшую кожу наждачной бумагой, глаза щипало. Прочь, прочь из этого ада! Немедленно!

Вест оглянулся на инквизитора и отрывисто бросил:

– Она тоже пойдет!

Лорсен хмыкнул.

– Шутите, полковник?

– Я не расположен шутить, поверьте.

– Опытные работники – одно дело. Полагаю, они и правда вам нужны. Но я не намерен выдавать всех заключенных, на кого у вас упал глаз…

– Я же сказал – беру и ее! – потеряв терпение, свирепо рявкнул Вест.

Если коменданта и напугала ярость гостя, он ничем не выдал своего страха. Какое-то время они молча смотрели друг на друга; по лицу Веста градом лился пот, в висках гулко стучала кровь.

В конце концов Лорсен медленно кивнул.

– Хорошо. Берите. Я не могу вам помешать. Только… – Инквизитор слегка подался вперед. – … архилектор узнает о вашем самоуправстве. Не так быстро, но узнает. – Он придвинулся еще ближе и практически зашептал Весту в ухо: – Возможно, вы еще раз к нам наведаетесь. Не в качестве гостя, правда, а в качестве постояльца. Можете пока подготовить небольшую речь о том, что правильно в штрафных колониях, а что неправильно. Мы с удовольствием послушаем – времени у нас будет много. – Лорсен отвернулся. – Забирайте людей и уходите. Мне надо написать письмо.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.