– Входите, пожалуйста, мисс Гриффин, – с улыбкой сказал Эйб.
      Мелоди вошла в просторную прихожую, переходившую в еще более просторную гостиную. Эйб указал рукой на диван, предлагая сесть. На столике стояли кофейник с горячим кофе и чашки с блюдцами.
      – Не хотите ли кофе? – предложил он, не сводя с нее острого взгляда черных глаз.
      – Нет, благодарю вас.
      – Ну, – произнес Эйб, уютно располагаясь на противоположном диване, – что нас с вами может объединять в том, что касается вашего босса?
      – Желание причинить ему вред, – заявила Мелоди, в упор глядя на него.
      – Что именно вы под этим подразумеваете?
      – Если вы намерены уничтожить Джека, то я готова вам помочь.
      – Откуда мне знать, что вы не ведете двойную игру?
      – Я дам вам нечто такое, что поможет уничтожить Джека.
      – Насколько я понимаю, то, что вы хотите дать мне, находится в этой сумочке?
      Мелоди вынула видеокассету. Эйб, прищурившись, посмотрел на нее, потом перевел взгляд на Мелоди.
      – Здесь порно. С Джеком.
      Эйб улыбнулся, потом рассмеялся.
      – Сколько?
      Мелоди не думала о том, чтобы продать информацию. Но идея соблазнила ее. Небольшая сумма на черный день никогда не помешает. Она смогла бы уехать и найти другую работу.
      – Не знаю. Я об этом не думала. Тысяч десять?
      Эйб рассмеялся:
      – Пять.
      – Семь с половиной.
      – Согласен. Половина сейчас, остальное после того, как я просмотрю пленку. Мне надо убедиться, что это то, о чем вы говорите.
      – Нет, – тихо возразила Мелоди. – Всю сумму сейчас. Наличными.
      Эйб бросил на нее недовольный взгляд, подошел к видеомагнитофону, вставил кассету и нажал кнопку. Просмотрев начало записи, он тихо и торжествующе рассмеялся. Потом он достал из сейфа, вмонтированного в стену, деньги и вложил их в руку Мелоди.
      – Не возражаете, если я поинтересуюсь историей этой пленки?
      – Когда Джек впервые приехал в Лос-Анджелес, он занимался сексом за деньги. Часто.
      – Торговал своим мерзким членом?
      – Все это происходило под прикрытием «Эскорт-сервис». Эта служба существует до сих пор. Она называется теперь «Эскорт интернэшнл». Насколько я знаю, он работал у них не менее двух лет. На этих вечеринках иногда велись съемки скрытой камерой. Человек, устраивавший эти вечеринки, сейчас большая шишка в этом городе – его очень уважают. Это Барт Шелли, режиссер.
      Разумеется, Эйб знал Барта Шелли.
      – Каким образом вы раздобыли фильм?
      – Его выкрал один частный детектив.
      – Поблагодарите его от моего имени.
      Мелоди вышла от Эйба в таком хорошем настроении, какого у нее не бывало многие годы. Интересно, когда Эйб Глассман использует этот фильм? И каким образом?

      Рик в нетерпении взглянул на огромные часы, висевшие над входом в складское помещение.
      Без пяти пять.
      Еще пять минут – и он снимет красный фартук и выбежит на улицу.
      Стоя на коленях, Рик укладывал на нижнюю полку туалетную бумагу. Работа как работа. Нудная, но это не имело значения. Имело значение лишь то, что он ее получил и что в пятницу получит свою первую зарплату – шестьдесят восемь долларов, по его подсчетам. Но все равно здорово.
      Рику не терпелось увидеть выражение лица Джека, когда он вручит ему пятьдесят заработанных долларов.
      Джек, наверное, в обморок упадет от удивления. Представляя себе эту картину, Рик просто раздулся от гордости. Он понимал, что поступил с Джеком как подонок, украл у него вещи, и ему хотелось хоть как-то оправдать себя в глазах брата. И теперь Рик с нетерпением ждал возвращения Джека из Санта-Барбары.
      Пять часов.
      Рик забежал в подсобку, повесил на крючок фартук, сунул в карман карточку со своим именем и почти бегом бросился вон, на ходу попрощавшись со знакомыми упаковщиками и контролерами. Оказавшись на улице, он остановился и огляделся вокруг.
      – Рик!
      Он увидел коричневый «мерседес», принадлежавший матери Лидии. За рулем сидела Лидия. Рик бросился вперед и уселся рядом с ней.
      – Привет, – улыбнулся он.
      – И тебе привет. Есть хочешь? – спросила Лидия, выезжая со стоянки.
      – Помираю с голоду.
      – Махнем в «Макдоналдс»?
      – То, что надо.
      Лидия проехала на красный свет, рассмеялась и лихо свернула за угол. Рик тоже рассмеялся. За рулем она была настоящей лихачкой. Сначала это беспокоило его, но теперь он привык. Возле следующего светофора, у которого остановилась Лидия, Рик обнял ее за плечи и поцеловал.
      – От тебя всегда так хорошо пахнет.
      – От девчонок должно хорошо пахнуть, – заявила Лидия. – Только не прикасайся ко мне в машине, Рик, или я попаду в аварию.
      Он рассмеялся, но руки не убрал.
      – Из-за меня попадешь в аварию? Не смеши меня!
      Лидия шлепнула его по руке, которая заползла на ее бедро, и нажала на акселератор. «Мерседес» рванул вперед.
      – Поедем потом на пляж? – предложил Рик.
      – Ладно.
      Рик откинул на спинку голову и снова представил себе выражение лица Джека, когда он отдаст ему деньги. Рик фыркнул.
      – Что тебя рассмешило?
      Он пожал плечами:
      – Наверное, мне просто хорошо.

      Две ночи подряд.
      И в последнюю ночь он сказал, что Мэри сногсшибательная красотка.
      Эйб протянул ей бокал шабли, и Мэри одарила его лучезарной улыбкой. Он уселся рядом с ней, и диван прогнулся под его тяжестью.
      – Мы сегодня устроим праздник, крошка, как ты на это смотришь?
      – Можно начать прямо сейчас. – Мэри прижалась к нему.
      Эйб рассмеялся:
      – Такой сексуальной девчонки я еще не видывал, Мэри. И знаешь, мне нравится твое платье.
      – Спасибо, – сказала Мэри.
      Вчера Эйб дал ей денег и велел купить еще одно шикарное платье. Сказал, что ему нравятся на ней платья с очень глубоким декольте. Такой сексуально привлекательной и такой уверенной в себе Мэри никогда прежде себя не чувствовала. Она даже сбросила два фунта веса.
      – Сколько тебе лет, Мэри?
      – Двадцать четыре, почти двадцать пять.
      – Ты любишь детей?
      Она озадаченно взглянула на него.
      – Не знаю, наверное.
      – Почему же у тебя нет детей?
      – Мне всего двадцать четыре, Эйб.
      – Почему у тебя нет детей? – нетерпеливо повторил Эйб.
      – Винс говорил, пока мы не можем позволить себе завести ребенка.
      – Да, дети – дорогое удовольствие, – согласился Эйб. Поставив на стол пиво, он привлек Мэри к себе на колени. – Иди сюда.
      Эйб спустил лиф платья, высвободив ее груди. И застонал. У Мэри сразу же стало влажно между ног. Эйб мял ее груди обеими ручищами и, завладев губами, обследовал ее рот языком.
      Он потащил ее в спальню. С трудом переводя дыхание, они торопливо разделись, словно пара юнцов.
      – Только полюбуйтесь, – фыркнул Эйб, – мы с тобой ведем себя как дети!
      Мэри тоже смеялась, вздрагивая всем телом. Она улеглась на спину и широко раздвинула ноги.
      – Я, кажется, еще никогда не пробовал тебя на вкус, Мэри? – Он смотрел на нее сверху вниз.
      Эйб велел ей согнуть в коленях и как можно шире раздвинуть ноги.
      Мэри почувствовала, как его язык начал не спеша прогуливаться по ее набухшему клитору, и вскрикнула, достигнув оргазма.
      Эйб довольно фыркнул, перевернулся, и его пенис рывком вторгся в ее рот, погружаясь все глубже и глубже в горло и чуть не задушив Мэри. Но она всасывала его как пылесос, а когда настал кульминационный момент, удвоила усилия, словно боясь потерять хотя бы каплю его драгоценного семени.
      – Иисусе Христе! – воскликнул Эйб, тяжело дыша. И добавил, возвратившись в реальный мир: – Не думаю, что ты хочешь завести детишек.
      Она вопросительно посмотрела на него.
      – Я хочу устроить твою жизнь, Мэри. В качестве своей любовницы. Я не влюблен в тебя – для этого я слишком стар, – но я не могу насытиться тобой. И ты это знаешь, не так ли, крошка?
      – Знаю.
      – Я не люблю свою жену и давно не сплю с ней, но я никогда не брошу ее. Хочу, чтобы в этом вопросе была полная ясность. – Эйб усмехнулся. – Я дам тебе все, что ты захочешь, Мэри, – машины, дома, яхты, меха, драгоценности. А ты должна только сделать меня счастливым.
      Мэри представила себе заманчивую картину. Она спускается по трапу частного реактивного самолета в русских соболях, разумеется, от Фенди, в костюме от Шанель. На ее шее бриллиантовое ожерелье стоимостью в несколько тысяч долларов. Она спускается по трапу, словно член королевской семьи. Внизу Мэри ждет мать – в джинсах, без макияжа, с растрепанными ветром волосами. Мэри взглянула на Эйба.
      Он рассмеялся:
      – Я умею окружить заботой женщину, Мэри. Но я получаю эксклюзивное право на тебя: никаких других мужчин. Во-первых, я никогда ни с кем не делю то, что принадлежит мне, а во-вторых, это мера предосторожности против СПИДа.
      – А как же Винс?
      – Он неудачник. Я хочу, чтобы вы с ним слетали в Вегас и развелись. Если возникнут проблемы, я откуплюсь от него. А когда все будет позади, ты увидишь, Мэри, как я щедр. Согласна?
      – Да. – Мэри с трудом перевела дыхание, чувствуя, как бешено бьется сердце. Она едва не потеряла сознание от охватившего ее возбуждения. – Да, да, – повторила она.

      Шлюха.
      Мерзкая богатая шлюха.
      Отказалась от его приглашения в последнюю минуту!
      Адам был в ярости.
      Еще хуже то, что он не мог остаться в городе на уик-энд, чтобы провести с ней хотя бы один вечер. Ведь нельзя же допустить, чтобы Белинда подумала, будто Адам из-за нее изменил свои планы. Поэтому вместо Белинды, этой сучки, он взял в Санта-Барбару Сериз, и, конечно, Сериз, как всегда, была забавна, но это мешало его планам. Адам терял время.
 
      Она не отвечала на телефонные звонки.
      И Мелоди не перезвонила ему, хотя он дважды просил ее об этом. Питер Лансинг был возмущен.
      Ему начинало казаться, что его поимели. Он начинал сердиться всерьез, но тут позвонила она – милая и нежная, как всегда, – и у Питера отлегло от сердца.
      – Ты сегодня свободна? – прямо спросил он. Питер хотел видеть ее. И не только видеть: он изнывал от желания. В Мелоди было что-то такое невинное. Она была как девочка с соседнего двора. Возможно, его чувства к ней уже не ограничивались сексуальным влечением.
      – Ах, Питер, я измучена. Я работала, и мне нужно пораньше лечь спать.
      Питер был не разочарован, а взбешен. Он повесил трубку, окончательно убежденный в том, что она использовала его.
      Как он мог оказаться таким простофилей?
 
      Винс так рассвирепел, что пробил кулаком стену в гостиной Рона.
      Эта сучка дала ему деньги.
      Трахнулась с ним и заплатила.
      Он швырнул купюры в смазливую ирландскую физиономию.
      А теперь вот явилась Мэри.
      – К чему, черт возьми, такая спешка?
      – Прошу тебя. Винс. Какая тебе разница?
      Неужели она действительно собирается лететь в Вегас, чтобы получить развод?
      – У меня сейчас нет настроения этим заниматься, – сказал он.
      – Придется. – Мэри встала.
      Он окинул ее взглядом. Что-то в ней изменилось, и это изменение не ограничивалось фирменным пиджачком и высокими каблуками. Она вся словно светилась изнутри и действительно выглядела великолепно. Ему вдруг очень захотелось трахнуть ее на прощание. Почему бы и нет? Они не чужие, к тому же все еще состоят в браке.
      – Ты здорово выглядишь, – заметил Винс.
      Мэри удивилась. Она удивилась еще больше, когда он подошел к ней и притянул к себе.
      – И пахнешь тоже хорошо. – Винс принюхался к ее волосам.
      Она вырвалась:
      – Что ты делаешь?
      – Ну, давай, ради старой дружбы?
      – Забудь об этом, мерзавец! Послушай, я буду с тобой откровенна, Винс. Я встречаюсь с одним человеком. Поэтому хочу покончить с этим как можно скорее.
      – С кем? – в ярости заорал он. – С кем ты встречаешься? И давно ли это у вас началось?
      – Тебе какое дело?
      – Кто он такой, черт побери?
      – Эйб Глассман, – с гордостью сказала Мэри.
 
       Эйб Глассман.
      Уилл Хейуорд без конца повторял это имя как заклинание. Из сотни возможных способов сделать это он должен был выбрать один-единственный.
      Уилл остановил взгляд на женщине за конторкой.
      – Мне нужен билет до Лос-Анджелеса и обратно.
      Эйбу Глассману не удастся убить его. Уилл сам убьет Эйба Глассмана.

      Эйб разрешил ей воспользоваться серебристым лимузином.
      Он плавно въехал в ворота и по длинной подъездной дорожке медленно приблизился к парадному входу в особняк ее матери. Мэри восседала на заднем сиденье, разнаряженная в костюм от Унгаро с синим и черным рисунком, туфельки от Журдена и с сумочкой от Шанель. Она полюбовалась висевшим на шейке кулоном с бриллиантом в десять каратов, подаренным ей Эйбом утром, который благоразумно не надела, встречаясь с Винсом. Он сверкал, отражая малейший лучик света, и был почти безупречен.
      Мэри вдруг с удивлением поняла, что с тех пор, как снова встретилась с Эйбом, у нее ни разу не возникла потребность «взбодриться» с помощью наркотика.
      Этот мужчина сам был стимулирующим средством.
      Будь проклят Винс с его дурацкой гордостью настоящего мужчины.
      Лимузин остановился. Мэри подождала, пока шофер открыл для нее дверцу, потом элегантно вышла из машины. Она была разочарована, что мать не видела момент ее прибытия, но глупо надеяться, что Селия будет ждать ее на пороге дома, словно какая-нибудь служанка.
      Какой-то новый слуга открыл Мэри дверь и попросил подождать в гостиной. Она хотела было проигнорировать его. Как-никак Мэри знала этот дом, была дочерью Селии и могла идти куда хотела. Но потом она решила, что, если подождет, ее появление произведет более сильное впечатление. Селия появилась через пять минут.
      – Мэри?! – воскликнула она, как будто не узнавая свою дочь.
      – Привет, мама. Я приехала поделиться хорошей новостью.
      К сожалению, мать выглядела превосходно в фирменном спортивном костюме. Она была шикарна, элегантна и стройна. Мэри сразу почувствовала себя толстухой. Потом вспомнила, что Эйбу она нравится такая, как есть, – он сам это сказал. Худые как щепки женщины казались ему безобразными. Мэри улыбнулась.
      Мать пристально смотрела на кулон.
      – Откуда это у тебя?
      – А-а, это? – Мэри прикоснулась рукой к кулону. – Это подарок.
      – Подарок, – повторила, словно эхо, Селия Холмс Брэдбери Дэвис. – Интересно, кто сделал тебе такой подарок?
      – Эйб Глассман. – Мэри улыбнулась. Она торжествовала.
      – Неужели тот самый Эйб Глассман? – спросила пораженная Селия.
      – Тот самый.
      – Мэри, но он старше твоего отца! А как же Винс?
      – С Винсом мы разводимся.
      – Ну что ж, это действительно новость! – Селия рассмеялась, впервые в жизни не зная, что сказать.
      – Эйб не собирается бросать свою жену, но мне нравится быть любовницей. – Мэри усмехнулась. – Особенно еголюбовницей. – Мэри направилась к двери, но задержалась и легонько чмокнула остолбеневшую мать в обе щеки. По-европейски. – Чао, – небрежно бросила она на прощание.

      – Вы кто такой? – спросил Винс, хотя уже все понял.
      Эйб, взглянув на него, подумал: «Господи! Мэри замужем за этим?»
      – Я Эйб Глассман. Надо поговорить.
      Винс насупился:
      – Мы с приятелем ужинаем.
      – Ну что ж, пусть ужин остынет. Нам необходимо обсудить пару вопросов.
      – Кажется, мы с Мэри уже все обсудили, – сказал Винс. – Почему бы вам не вернуться в Лос-Анджелес, Эйб?
      – Послушай, придурок, Мэри рассказала мне все о вашем разговоре, и считай, тебе повезло, что я еще не раскроил тебе черепушку! Усек?
      Винс попятился. Он был крупным и сильным, но никогда не умел драться. В человеке, стоящем перед ним, он распознал бывшего уличного хулигана и инстинктивно отступил.
      – Она все же моя жена, – уже не так задиристо пробормотал Винс.
      – Не долго осталось.
      Винс взмок от пота.
      – Говорите, зачем пришли, и позвольте мне продолжить ужин.
      – Я хочу, чтобы ты взял на завтра отгул, слетал с Мэри в Вегас и получил развод. Понятно?
      – К чему такая спешка?
      – Не твое собачье дело, парень.
      Эйб извлек из нагрудного кармана конверт и швырнул его Винсу. Конверт стукнулся о грудь, но Винс успел подхватить его, прежде чем он упал на пол.
      – Что это такое? – Винс вскрыл конверт, заглянул внутрь и увидел пачку стодолларовых купюр. Он взглянул на Эйба.
      – Пересчитай, – сказал Эйб. – Десять тысяч долларов за день твоего времени. И безоговорочный развод. Тебе повезло, что я такой щедрый. И если хочешь оставаться здоровым и невредимым, возьми деньги, положи их на банковский счет и приезжай завтра ровно в восемь утра на частный терминал в аэропорту. – Эйб улыбнулся и направился к двери. – Не провожай, я найду выход.
      Винс смотрел ему в спину. Он злился на себя, зная, что ни за что на свете не откажется от десяти тысяч. Тем более что все равно хотел развестись.
      – Винс, ты знаешь, он всемогущ. Возможно, даже мафиози. Если ты не сделаешь то, что Эйб приказал, он может переломать тебе ноги или кастрирует тебя.
      – Заткнись, Рон, – остановил приятеля Винс. «Интересно, – подумал он, – как удалось Мэри заарканить Эйба Глассмана? И почему?» Одновременно он прикидывал, во сколько ему надо выехать, чтобы к восьми часам быть в аэропорту.

      Они вернулись ровно через неделю после бракосочетания в солнечный, теплый понедельник после полудня. Джек высадил Белинду возле ее дома и сказал, что вернется вечером, захватив кое-какие свои вещи. Немного поспорив, они решили, что Джек вместе с Риком переедет к ней, хотя Джеку придется проводить много времени в Лос-Анджелесе. Ее дом был гораздо просторнее, и Рик получит в свое распоряжение нижний этаж, не нарушая их уединения.
      Джек крепко поцеловал Белинду, и она вышла из машины. Потом, к собственному удивлению, схватил ее за руку и снова привлек к себе, задержав еще на минуту, как будто не решался расстаться с ней.
      – Возвращайся скорее, – сказала Белинда, и Джек кивнул, вновь удивившись ее красоте, энергии и неотразимости. Взяв с места на первой скорости, он наконец уехал.
      Джек подумал об Эйбе Глассмане, потом о Белинде, которая стала его женой.
      Его мысли перескочили на последнюю неделю абсолютного счастья. Он намеревался сразу после бракосочетания отправиться к Глассману. Но как-то само собой получилось, что он провел целую неделю с Белиндой Глассман, с женщиной, которая стала теперь его женой.
      Джек знал, что если бы позволил себе, то полюбил бы ее.
      Если этого пока не произошло, то могло произойти в любую минуту.
      Он прогнал от себя эти мысли, сосредоточившись на предстоящем поединке – ради которого, наверное, жил последние семнадцать лет, с тех самых пор, как этот гнусный мерзавец приказал избить его до полусмерти латунными кастетами.
 
      Рик отнесся к новости как-то странно: с безразличием и удивлением. Но самое главное, он, кажется, не решил, как отнестись к переезду. Джек заверил его, что не обязательно делать это за один день или даже за неделю. Рика, кажется, это удовлетворило, и он наконец спросил:
      – Какая она?
      – Очень красивая, – улыбнулся Джек.
      – Ну, это я уже сообразил.
      – Понимаешь, внешне она кажется крепким орешком, а на самом деле мягкая, как котенок. Она умная, упорная и самоуверенная – чертовски самоуверенная. И еще, – добавил Джек, вспомнив, как Белинда плакала, когда они смотрели мелодраму, – она романтична, хотя сразу об этом не догадаешься. – Джек улыбнулся.
      Его мысли были заняты женой и временем, которое они только что провели вместе. Мысленно переживая каждый момент, Джек думал, что, наверное, уже поздно и все произошло: он полюбил ее. Джек с нетерпением ждал возвращения к ней в Лагуна-Бич. И как ни странно, чувствовал облегчение оттого, что отказался от своего плана мести.
      Он уже направлялся к двери, чтобы ехать к ней, когда позвонил его агент Сандерсон:
      – Крепись, Джек.
      Он напрягся.
      – Что случилось?
      – В «Стар» появилась статья о тебе. Она называется «Моя жизнь в качестве эскорта». – Холодок страха медленно пополз по спине Джека. – Лучше прочитай ее сам, Джек. И позвони своему адвокату. Мы подадим в суд на этих мерзавцев.
      Джек повесил трубку. Ему незачем было читать статью, он знал, о чем в ней написано. И знал, чьих рук это дело.
 
      – Если вы хотите встретиться с мистером Глассманом, вам следует предварительно позвонить и попросить назначить встречу, – твердо заявила секретарша, потрясая огромным пышным бюстом. Ее возмутило, что он, видимо, собирается атаковать эту крепость.
      Джек, не обратив на секретаршу внимания, прошел мимо, слыша за спиной ее протестующий голос и понимая, что она вызывает службу безопасности. Он распахнул дверь. Глассман с сигарой во рту разговаривал по телефону.
      – Я перезвоню, – сказал он своему собеседнику и, откинувшись на спинку кресла, издевательски посмотрел на Джека. Джек закрыл за собой дверь и, напряженно улыбаясь, подошел к нему. – Ну и ну, – сказал Глассман, – опять явился? Неужели ты так и не догадался, где твое место, парень? Оно на дне сточной канавы, понял?
      Джек улыбнулся еще шире. Он молчал.
      Эйб перестал улыбаться, как только почувствовал, что его недруг не боится и не гневается, а, напротив, спокоен и собран, как хищник перед прыжком. Эйб насторожился.
      – Что тебе надо? В твоем распоряжении две минуты, пока не явились охранники и не вышвырнули тебя вон.
      – Я хочу, – произнес Джек, – услышать поздравления.
      Эйб взглянул на него исподлобья и грубо хохотнул:
      – С чем? С самой короткой карьерой в истории?
      – С женитьбой.
      Эйб просверлил его взглядом.
      – На вашей дочери. – Джек рассмеялся.
      Эйб вскочил:
      – Что ты сказал?
      – Как вам понравится иметь внука по фамилии Форд? Будьте уверены, мы над этим уже работаем.
      – Ах ты, ничтожество! – заорал Эйб. – Не знаю, как тебе удалось это сделать, но я этот брак аннулирую – не успеешь и глазом моргнуть!
      – Что вы так кипятитесь, Глассман? – насмешливо поддел его Джек. – Или мне теперь называть вас Эйбом? А может, папой?
      – А ты большой наглец, если осмелился использовать мою дочь, чтобы отомстить мне!
      Джек холодно рассмеялся:
      – Это было гениальное озарение. Я знал, что должен быть какой-то способ отомстить тебе. И вот он нашелся. Очень удачный ход, не так ли?
      – Думаешь, что тебе удастся победить? Побить меня? Полагаешь, я это допущу? Безмозглый ублюдок! Твоя семейная жизнь закончится, не успев начаться, – это я тебе гарантирую!
      – Какое это имеет теперь значение. А если ты собираешься снова напустить на меня своих головорезов, то советую как следует подумать. У моего адвоката еще хранится письмо с описанием всего происшедшего, только теперь оно дополнено новыми данными. Если со мной что-нибудь случится, то и тебе несдобровать, старикан.
      – Убирайся! – заорал Эйб. – Убирайся, пока цел! Но если ты думаешь, что Белинда получит от меня хотя бы цент, пока она замужем за тобой, то ошибаешься. Она не получит ничего! И если у нее будет сын от тебя, он тоже ничего не получит. Ни единого цента!
      – Вижу, тебе не по душе проигрывать, – жестко бросил Джек и ушел.
      Однако радость победы, о которой он так долго мечтал, не ощущалась. Ему было противно.

      Ей казалось, что она не спала несколько ночей подряд. По правде говоря, так оно и было: если Белинда и спала, то очень мало. Но она не чувствовала усталости. Ее уборщица появится только завтра, поэтому она сама начала усердно чистить, скрести и приводить в порядок кухню, гостиную и спальню. Одновременно Белинда обдумывала меню интимного ужина для двоих. Вопреки расхожему мнению она умела готовить, более того, была отличной кулинаркой. Белинда остановила выбор на спагетти по-весеннему и салате «Цезарь». При свечах.
      Ей безумно хотелось купить себе что-нибудь новенькое, сексуальное – какое-нибудь неглиже. Белинда рассмеялась. Если она это сделает, то до ужина дело не дойдет – пропадут все ее кулинарные изыски.
      Она замужем.
      За человеком, которого знала не слишком долго, но с которым ей было так хорошо, что замужество само собой разумелось. Казалось, что они знают друг друга всю жизнь. Теперь, когда опасения Белинды рассеялись и она перестала обуздывать свои чувства, она призналась себе, что безумно влюблена в Джека.
      Он безупречен.
      И они безупречная пара.
      Белинда решила сказать Джеку правду. Выложить все начистоту. Она была уверена, что он поймет. Обрадуется. И непременно признается в том, что у него произошло с Нэнси много лет назад. Наверняка признается.