Последнее он договаривал, толкая дверь «Ржавой подковы». В гостинице в этот ранний час было тихо и сонно, но со стороны кухни раздавались звуки, свидетельствующие о том, что постояльцев не оставят голодными. Хозяин подозвал сына, мальчика лет двенадцати, и отправил его с Ральфом наверх показать комнаты.

– Не обессудьте, сэр, самые большие заняты, остались две маленькие, для леди и для вас, но вы нигде сейчас не найдете ничего лучше…

Ральф устало кивнул и отправился вслед за мальчишкой по узкой лестнице с вычурно резными перилами. Комната на самом деле оказалась крохотной, притулившейся в дальней части второго этажа, с узким окном и грубо сколоченной широкой кроватью, покрытой пестрым лоскутным одеялом. Бросив на нее дорожный мешок и плеснув на руки и лицо холодной воды из услужливо поданного мальчишкой медного кувшина, Ральф сошел вниз, предвкушая обещанную хозяином плотную трапезу и выпивку. Не успел он пройти и дюжину ступенек, как путь был перекрыт: две знакомые дамы в сопровождении хозяйки гостиницы поднимались на второй этаж. Компаньонка леди Вуд вдруг ахнула, оступилась и упала бы, если бы Ральф не подхватил ее. Дама продолжила вздохи, присоединяя к ним благодарности за его ловкость и галантность, а Перси, держа ее почти в объятиях, оценил, что она совсем недурна собой и что он, судя по ее выразительному взгляду, при желании мог рассчитывать на взаимность. Впрочем, долго оценивать даму ему не пришлось, потому что он наткнулся на сердитый взор леди Вуд, что поднималась следом. «Вот эта стоит усилий, если таковые потребуются», – подумал он, отпуская компаньонку и прижимаясь к резным перилам, чтобы пропустить дам наверх.

В ожидании еды Ральф устроился за столом в довольно просторном зале «Ржавой подковы», а вскоре к нему присоединился и Бертуччо, проклиная пасмурное небо и свою судьбу, забросившую его, рожденного на берегу лучшего из заливов, в эту мрачную страну.

– К твоим невзгодам добавлю еще одну, – сказал Ральф. – Сейчас ты отправишься за врачом туда, куда укажет тебе сей радушный хозяин.

– Мессер, вы так жесток! – возопил Бертуччо. – Надеюсь, вы не лишить мой вот тот румяный кусок цыпленка, что нести эта румяная donzella[31], которую я съесть вместе с цыпленок…

Ральф бросил на оруженосца взгляд, достаточно выразительный для того, чтобы последний замолчал, все же не преминув коротко закончить свою мысль, но уже на родном языке, впрочем, вполне понятном сэру Ральфу Перси, который провел не один год среди соотечественников Бертуччо Оливы, сына торговца шерстью из далекого Неаполя.

Хозяин содрал за еду и эль тройную цену, сославшись на нехватку продуктов в городе. Оставив Бертуччо расплачиваться и выяснять у трактирщика, где живет хороший врач, Ральф поднялся в комнату, по пути пожалев, что леди Вуд не спускается вниз по ступенькам.

Он не сразу уснул, рухнув на матрац, набитый соломой, лежал, глядя на отшлифованные временем балки потолка, думая о брате, незнакомой жене и доверчивой леди, что заснула у него на груди. Вспоминал ее губы, что были так близко, лишь наклони голову, ее порозовевшую щеку, сердитый взгляд там, на лестнице, и… прижавшуюся к нему голубоглазую компаньонку.

«Может, заняться ею, это будет проще…» – подумал он, засыпая.

– Миледи, я не поверила своим глазам, когда увидела вас на лошади с этим… с этим бродягой! – заявила Агнесс, едва они остались одни в комнате, а Мэри была отослана за едой.

– Я заснула в седле и чуть не упала с лошади.

– Уж могли бы потерпеть до гостиницы, а не напрашиваться в объятия всяким подозрительным типам! – не унималась компаньонка, которая сама всю дорогу проспала в повозке.

– Он вовсе не подозрительный! – вспыхнула девушка. – И если вы помните, мы остались живы только благодаря ему. Кстати, он любезно согласился сопроводить нас до Лондона.

– До Лондона?! – миссис Пикок всплеснула руками. – Берете в сопровождающие первых встречных, да еще иностранцев! Что это за имя такое – Кардоне? А его слуга?! Он даже английского языка толком не знает. Они оба не вызывают у меня никакого доверия! И, признаться, я не ожидала от вас, дочери сэра Уильяма, что вы настолько забудетесь, что сядете чуть не на колени к какому-то проходимцу, да еще позволите ему ехать с нами до Лондона.

Голубые глазки миссис Пикок в негодовании сощурились. Будто не она с откровенным, оценивающим интересом рассматривала Кардоне, пока тот объяснялся с хозяином постоялого двора и раздавал распоряжения слугам. И не она только что на лестнице, сделав вид, что споткнулась, упала прямо ему в объятия, с чрезмерной пылкостью благодаря за помощь. Мод было так неприятно наблюдать эту сцену, что она поспешила наверх, не оглядываясь, с ощущением, что Кардоне смотрит ей в спину.

Миссис Пикок появилась в Боскоме примерно полгода назад, вскоре после того, как скончалась леди Риттор, к которой Мод была очень привязана. Сэр Уильям посчитал, что его дочь нуждается в компаньонке, и нашел тридцатидвухлетнюю вдову, из-за беспечности покойного мужа оставшуюся без средств. На первый взгляд миссис Пикок показалась приятной, веселой и доброжелательной леди, и была принята Мод весьма дружелюбно. Увы, довольно быстро обнаружилось, что Агнесс – не слишком умная, вздорная и чрезмерно болтливая особа. У Мод набралось более пяти причин, чтобы расстаться с Пикок, и только чувство жалости к неимущей вдове являлось причиной того, что девушка до сих пор все еще терпела ее общество.

– Хватит, Агнесс! – остановила терзания компаньонки Мод. – У нас нет другого выхода, Кардоне превосходно владеет мечом и кажется человеком надежным. Думаю, под его охраной мы благополучно доедем до города. У него иностранное имя, но по всему он англичанин. И еще… – девушка чуть замялась, подбирая слова, – я… я представилась ему как леди Вуд. Имейте это в виду. Наших людей я о том также предупрежу.

Миссис Пикок хотела было что-то сказать, но промолчала, обиженно поджав губы, поскольку в этот момент в комнату вошла Мэри с большим подносом в руках и взгромоздила его на стол. На подносе стояли кувшин, полный эля, и блюдо с теплым пирогом и кусками холодного пудинга.

– Все же, миледи, не стоит ли нам здесь нанять охрану получше?

– Конечно, мы можем попробовать найти других сопровождающих, – Мод взяла кусок пирога с мясом. – Но разве они окажутся надежнее?

– А ведь я говорила, что нужно было брать больше людей, – в который раз напомнила ей компаньонка. – Но вы же меня никогда не слушаете! – раздраженно добавила она и отщипнула кусочек пудинга. – Вам вообще не следовало ехать в Лондон. И что, что вы сможете сделать, даже если мы чудом куда-то доберемся по этим ужасным дорогам, кишащим разбойниками и всяким… сбродом? Кто вас будет слушать и что-то для вас делать? Ваш родственник сам вполне способен похлопотать за сэра Уильяма…

Мод не ответила, про себя негодуя на слова Агнесс. Прежде миссис Пикок не знала, как лучше угодить сэру Уильяму, изображая из себя его самого преданного друга, но стоило произойти несчастью, как она тотчас отреклась от него. Без всякого стеснения компаньонка обсуждала вслух необходимость переезда Мод в Эйдон – замок сэра Ральфа Перси в Корбридже, куда, по ее мнению, и следовало им отправиться, прихватив с собой наиболее ценное имущество и всех слуг, не дожидаясь казни сэра Уильяма и конфискации Боскома. А в том, что это произойдет, Агнесс не сомневалась. Поездку в Лондон она считала напрасной тратой времени и денег, о чем постоянно твердила. Будто Мод могла спокойно поселиться в поместье мужа и там ждать сложа руки, как решится судьба ее отца. Ей нужно было попасть в Лондон не только для того, чтобы привезти свидетелей, но и выяснить, станет ли кузен Стрейнджвей заниматься делом отца, а также встретиться с родным братом сэра Ральфа Перси – графом Нортумберлендом. Может быть, он не откажется ей помочь, хотя, если даже герцог Норфолк, боясь королевского гнева, огласил смертный приговор собственной племяннице, кто рискнет заступиться за дальнего родственника, обвиняемого в государственной измене? В любом случае Мод была намерена бороться за освобождение отца и сделать для того все возможное.

– Ох, до чего невкусный этот пудинг! – вдруг воскликнула миссис Пикок, прервав свои сентенции. – Я слышала, что здешний пудинг ужасен на вкус, но не представляла, до какой степени!

– Невкусный пудинг, – машинально согласилась Мод. – Его неправильно приготовили. Наверное, кухарка слишком быстро перемешала тесто, не дала ему настояться.

Скоро перекусив, Мод поднялась из-за стола и осмотрела свое платье, порванное, перепачканное грязью и кровью.

– Нужно привести себя в порядок и переодеться, – сказала она. – За врачом мистер Кардоне обещал послать своего слугу. А вы пока можете поспать, – обратилась она к Агнесс. – Как только Роджеру будет оказана помощь, мы поедем дальше.

– Да, пожалуй, стоит прилечь, – компаньонка зевнула и осторожно потрогала свой лоб. – Голова болит, и я так устала от тряски в повозке, что толком не поспала. Вам зато, наверное, сладко спалось в объятиях этого мистера Кардоне, – хихикнула она, не раздеваясь, улеглась на кровать и тотчас заснула.

Бертуччо был не слишком доволен данным ему поручением найти и привести в гостиницу врача. Перебирая имена всех святых, которые могли каким-то образом иметь отношение к поискам лекаря, он выслушал объяснения хозяина гостиницы и отправился в город. То ли список оказался неполным, и отсутствующий в нем святой обиделся на невнимание ретивого неаполитанца, то ли все перечисленные обиделись на нерадивого грешника, но по пути Бертуччо ввязался в словесную перепалку с солдатами Суррея, спасался бегством, был настигнут на прибрежном овечьем выгоне и изрядно бит.

Прошло немало времени, пока Бертуччо с помощью пары сердобольных горожан смог взгромоздиться в седло. Призывая святого Януария на помощь себе, несчастному неудачнику, и постанывая от боли в боках, Олива вновь углубился в сплетение улиц. Из невнятного состояния неаполитанца вывело совершенно неожиданное событие, которое настолько встряхнуло его, что он сумел удивительно быстро найти дорогу к дому врача.

Так или иначе, но спустя почти три часа после того, как Бертуччо отправился с поручением, врач, хорошо известный в Кембридже удачно выполненными операциями, – хотя некоторые и болтали, что все хирурги – шарлатаны, – въехал во двор придорожной гостиницы.

Тем временем Мод, смыв с себя дорожную пыль и грязь, с помощью Мэри переоделась в чистую камизу[32], полотняный киртл[33] и платье[34] из темно-зеленой шерсти и отправилась к раненым. Поменяв им повязки, она объяснила Томасу:

– Я заварю травяной настой, который понижает жар и очищает кровь. Будете понемногу поить им мистера Ньютона, а когда появится врач, пошлете за мной кого-нибудь.

Слуга обещал все сделать, как велит хозяйка, и даже глазом не моргнул, услышав, что теперь ее зовут леди Вуд.

В гостевой комнате на большой кровати безмятежно спала Агнесс, Мэри прикорнула в уголке, на узкой лежанке. Мод села у окна, чтобы не пропустить приход врача.

Подперев рукой подбородок, она наблюдала за прохожими и думала об отце, томящемся в темнице Тауэра, о кузене Стрейнджвее, которого почти не знала и не могла заранее предугадать, как он отнесется к ее появлению в Лондоне и просьбе о помощи. О том, как встретит граф Нортумберленд жену своего младшего брата, сэра Ральфа. О путешествующем по свету муже, которому нет дела ни до нее, ни до ее отца. О том, как на лестнице Агнесс прижалась к Кардоне, и этот джентльмен, кажется, не имел ничего против. Мод пыталась понять, почему ее так задела эта сцена. Он всего лишь оказал ей любезность, пересадив на своего коня и тем дав возможность немного поспать, но отчего-то Мод никак не могла забыть объятия сильной мужской руки, его теплый, пахнущий шерстью, кожей и лошадьми джеркин, к которому она прижималась во сне. И еще хриплый голос и мрачноватый взгляд. А глаза у него зеленые, как тот мох, что бархатом покрывает мокрые валуны на берегу Бейна, неторопливо катящего свои воды по землям Боскома…

«С Агнесс он вел себя повежливей», – подумала Мод, уже зная, каким резким и грубым может быть этот джентльмен, когда чем-то недоволен, а недовольным он был почти все время их короткого знакомства. Оставалась надежда, когда он утолит голод и выспится, манеры его улучшатся – отдохнувшие и сытые мужчины обычно настроены более благожелательно к окружающим.

Незаметно для себя Мод задремала. Она очень устала не только из-за почти бессонной ночи – короткий, зыбкий сон верхом на лошади в объятиях Кардоне принес ей лишь небольшое облегчение. Она устала от трудной, нескончаемой дороги, мыслей о будущем, полном призрачных надежд и огромной тревоги. Слишком много событий для двадцатилетней девушки, выросшей в поместье на линкольнширской пустоши.

Громкий женский смех, раздавшийся с улицы, разбудил Мод. Она вздрогнула и посмотрела в окно. Во дворе стояла рыжеволосая служанка с ведром в руках и смеялась над мальчишкой, что залез на крышу конюшни. Девицу кто-то окликнул, она хихикнула, прикрывая рот подолом фартука, и побежала к сараям, а мальчишка съехал по соломенному скату и спрыгнул на стоявшую внизу телегу, набитую тюками сена.

Мод поправила чепец на голове, вскочила с лавки и побежала проведать Роджера.

– Что, врач был? Почему меня не позвали? – шепотом спросила она у Томаса. Потингтон спал на тюфяке в углу.

– Нет, никого не было, – тихо ответил он.

– Да что же такое?! До вечера, что ли, его ждать?! – Мод в растерянности хотела было бежать к Кардоне, но едва представила, как этот ворчун будет недоволен, если прервут его сон, отказалась от этой мысли.

«Этот слуга-иностранец, верно, заблудился в городе», – решила она.

Было жалко будить Джона, который не спал всю ночь. Томас хромал и не мог пойти за врачом.

– Вы могли бы послать своего слугу? – обратилась она к хозяину «Ржавой подковы», но и здесь ей не повезло: двое его работников совсем недавно отправились к мяснику.

– Я могу отправить своего сына, Гарри, – хозяин показал на мальчишку, кувыркавшегося на тюках с сеном. – Но если он увидит по дороге что-то более интересное, то может отвлечься. Жена совсем его избаловала, вот дождется он от меня хорошей порки!

– А ваш Гарри может меня отвести к дому врача? – спросила девушка.

– Отвести-то может, но я бы не советовал вам, леди, выходить на улицу одной – там полно сейчас всякого сброда, солдатни…

– Я возьму с собой служанку, – ответила Мод, преисполненная решимости привести врача.

Она думала поехать верхом, но из-за Мэри, которая в жизни не сидела на лошади и до смерти их боялась, им пришлось отправиться пешком. Вскоре они шли по улицам Кембриджа, ведомые Гарри. Он клялся, что в два счета приведет их к дому лучшего врача города.

«Хорошо, что Агнесс спит и не знает, что я пошла в город, будто обычная горожанка, – думала девушка, пробираясь по оживленным улочкам Кембриджа. – Уж она бы непременно напомнила, что мне не подобает в простой одежде и без надлежащего сопровождения выходить из дома».

Они как раз сворачивали на улицу, неподалеку от которой, по утверждению Гарри, жил врач, когда прямо перед ними распахнулись двери трактира под вывеской, изображавшей пятнисто-зеленого из-за облупившейся краски дракона с длинным зубчатым хвостом, и на улицу вывалилась веселая толпа вооруженных мужчин, успевших изрядно подкрепиться элем.

– Ого, какие красотки тут прогуливаются! – взревел один из них, высокий здоровяк со следами оспы и старых шрамов на красной физиономии. – Не желаете ли присоединиться к нашей компании, мадамы?

Под одобрительные выкрики и хохот собутыльников он ухватил Мод за руку и дернул к себе.

– Не откажусь от поцелуя этих сладких губок!

Мэри пронзительно завизжала, Гарри не растерялся и пнул ногой военного, но был отброшен в сторону.

– Прочь, мальчишка! Нечего путаться под ногами у людей графа Суррея, когда им угодно развлечься, – чернявый солдат рыгнул, сплюнул, искоса глянул, как мальчик поднимается с земли, утирая разбитый в кровь нос рукавом рубашки, и потянулся к Мэри. Служанка успела увернуться и с криком бросилась наутек. Гарри побежал за ней, а Мод осталась одна среди обступивших ее пьяных солдат.

Ральф заснул и проспал бы еще долго, если бы не крики и громкий стук в дверь. Пожелав нарушившим его сон череду невзгод и легион врагов, он повернулся на другой бок и натянул на голову одеяло, сделав попытку заснуть. Попытка оказалась бесполезной, потому что шум усилился, раздались женские рыдания, затем снова стук, на этот раз еще более решительный и громкий.

– Откройте же, сэр, прошу вас, откройте! – раздалось вслед за стуком.

Кажется, голос принадлежал кокетливой компаньонке леди Вуд.

– Diablo! – выругался Ральф. – Что там еще случилось?

Он нехотя встал и распахнул дверь, едва не ударив стоящую за ней рыдающую девицу, служанку леди Вуд. Компаньонка, миссис Пикок, что-то сердито выговаривала ей, трио завершал голосистый мальчишка, сын хозяина. Все трое испуганно замолчали, уставившись на Ральфа.

– Что здесь происходит? – рявкнул он. – Какого черта стучать в дверь, когда я сплю? Убирайтесь прочь и не мешайте мне, иначе можете передать леди Вуд, что ей придется добираться до Лондона без меня!

Поймав явно заинтересованный взгляд миссис Пикок, которая беззастенчиво рассматривала его наряд – спущенную на штаны и расстегнутую на груди камизу и чулки на необутых ногах, он ухватился за дверь, намереваясь захлопнуть ее.

– О, прошу вас, сэр! – зачастила компаньонка, складывая руки в умоляющем жесте и закатывая глаза. – Леди Пе… Вуд, с нею что-то случилось в городе! Вы, только вы, сэр, можете помочь!

«Да будь неладна та ночь, когда я встретил леди Вуд на дороге! Что еще она устроила?» – раздраженно подумал Ральф.

– Пройдите в комнату, мэм, и расскажите, что случилось!

Миссис Пикок, бормоча, что если бы не несчастье с леди, она никогда бы не решилась войти в комнату одинокого мужчины, ловко проскочила мимо Ральфа и, оглядевшись, пристроила себя на стул, стоящий у очага.

Служанка и мальчишка вошли следом и встали у двери.

– Леди Вуд, не дождавшись вашего слуги с врачом, отправилась на его поиски сама! Пешком! В город! Ни-ко-му не сказав ни слова! Она взяла с собой только Мэри и этого мальчишку, ведь все наши слуги ранены, – зачастила компаньонка, негодующе взглянув на служанку, словно та была виновницей поступка ее хозяйки. – На улице ее схватили какие-то негодяи! Люди Суррея! О, святая Дева, я столько раз предупреждала леди! Я всегда чувствую сердцем, но меня никто не хочет слушать! Им… – она махнула рукой в сторону служанки и мальчика, стоящих у дверей, – удалось сбежать, а Мо… моя леди… О Матерь Божья, она осталась там! Вы должны ее спасти! – в голосе миссис Пикок зазвучали умоляющие ноты. – Спасите ее, сэр!

– Значит, Берт еще не вернулся… Как долго я спал? – сердито спросил Ральф, обращаясь скорее к очагу, чем к собеседнице.

Сонное состояние отступило, на его место пришло раздражение на женщину, навязавшуюся на его и без того озабоченную делами голову. Пусть даже она и недурна собой, и так доверчиво-наивна… Он уселся на кровать, мрачно уставившись на руки миссис Пикок, прижатые к рвущейся из корсета груди.

«Ну и дела… Где же Берт, черт его побери?»

– Куда ехать? – спросил он и, услышав ответ компаньонки, что Гарри покажет дорогу, выгнал троицу прочь, захлопнул дверь и принялся за сборы, которые не заняли много времени.

Мальчишка был посажен в седло. Промчавшись галопом по узким улицам города, Ральф спрыгнул с рыжего напротив паба под потрепанной вывеской «Зеленый дракон». Войдя в полутемный зал, почти сразу увидел шумную компанию крепко подвыпивших военных. Среди мужских лиц бледным пятном мелькало личико леди Вуд.

Стратегия и тактика ближнего боя были отработаны годами. Он подошел к столу.

– Джентльмены, вам не кажется, что эта леди не слишком разделяет ваши восторги?

За столом и вокруг нависла тишина, вязкая, как горький мед с вересковых пустошей. Он не стал дожидаться ответа джентльменов. Резким движением вырвав табурет из-под сидящего с краю, он использовал этот дубовый предмет мебели в качестве ударного орудия, грохнув им по столу, отчего треснула доска столешницы, разлетелась во все стороны деревянная посуда, а сидящие ошеломленно замерли, невольно прикрывая лица. Не дожидаясь, пока противник придет в себя, он швырнул на пол ошарашенного соседа леди Вуд, схватил ее за руку и рванул на себя.

– Быстрей, быстрей, мадам! – рявкнул он, таща ее за собой через зал и уже слыша за спиной грохот падающей скамьи, ругательства и топот ног.

Несколько шагов, двор… Он взлетел на послушно ожидающего рыжего, наклонившись, увидел огромные перепуганные глаза леди Вуд, подхватил ее и закинул перед собой в седло. Разворачивая коня, он успел заметить метнувшегося к нему солдата с мечом в руках, пнул его ногой и рванул вниз по улице.

Когда пьяные солдаты насильно увели Мод в паб и принялись раскидывать кости, чтобы установить очередность «по справедливости» – кто за кем пойдет наверх с добычей, ей казалось, что уже ничто не спасет ее. Задыхаясь от страха, Мод лихорадочно перебирала в мыслях способы побега или гордой гибели, и тогда неожиданно появился Кардоне, непостижимым образом выудил ее из-за стола и утащил на улицу, забросил впереди себя на лошадь и поднял рыжего с места в бешеный галоп. Она изо всех сил, до боли вцепилась в руку Кардоне, не столько из-за боязни упасть с лошади во время этой безумной скачки – ей было необходимо чувствовать, что она спасена и находится под надежной защитой.

Копыта рыжего дробно простучали по мосту. Всадники углубились в переплетения каких-то улочек за рекой, когда вдруг Кардоне придержал поводящего вспотевшими боками коня и что-то крикнул – Мод не поняла, что и кому. Она все держалась за его руку, страшась отпустить ее и еще более страшась посмотреть на своего спутника. Пережитое унижение и страх от того, что с ней едва не случилось, радость освобождения, боязнь гнева Кардоне и беспокойная мысль, что после этого он не захочет иметь с нею никаких дел и бросит с ранеными на произвол судьбы – все смешалось, переплелось и вылилось в мучительное чувство стыда и отчаяния. Слезы сами собой наполнили ее глаза, вырвались на свободу и потекли по щекам. Девушка всхлипнула и уткнулась мокрым лицом в его плечо.

Ральф не знал города и мчался наугад, подгоняя рыжего. Преследователи дышали в спину, нагруженный рыжий сбивался с галопа. Ральф вылетел на широкую мощеную улицу, справа мелькнули улетающие в небеса резные башни, ажур огромных окон часовни Королевского колледжа, ограда, слева потянулись стены колледжа Тела Христова… Вперед и влево, потом направо… Резко развернув коня, он метнулся в узкий проход меж домами, к реке, лентой блеснувшей в солнечных лучах, пробившихся сквозь поредевшие тучи, что с утра застилали небо.

В переплетенье улочек Ральф вдруг увидел Бертуччо, каким-то чудом выехавшего ему навстречу. Он рванул поводья, крикнув Оливе:

– Люди Суррея преследуют нас! Где тебя носит, разрази тебя гром?! Жди нас на месте! – и, пришпорив рыжего, продолжил гонку.

Он осадил коня, только когда тот вынес их далеко за город, на простор поля, косогором спускающегося к лесу. Преследователи отстали, погони не было слышно, и Ральф, заехав поглубже в лес, остановил рыжего. Только здесь он обнаружил, что леди Вуд, вцепившись в его руку, рыдает, пытаясь, видимо, промочить его насквозь.

– Diablo! – прорычал он, женские слезы были совершенно невыносимы. – Где я буду сушить свою одежду, леди? Вы же залили меня с ног до головы, словно английский ливень. И какая недобрая сила погнала вас в город? Вы хоть иногда пытаетесь думать?! Хотя думать… – он хотел добавить, что женщинам вообще не присуще думать, но промолчал.

– Простите, сэр, – пробормотала она, шарахаясь от его джеркина так резко, что ему пришлось ухватить ее покрепче. – Я так благодарна вам, сэр! И… заплачу вам вдвойне! Но… но вы ведь поможете? Отвезете меня к моим людям?

Она с мольбой смотрела на него. Глупая, не в меру самоуверенная леди, свалившаяся на него, словно игральная кость в пассаже, которая упорно не ложится нужной стороной. Или все-таки легла? Дьявольские козни! В нем еще бились ярость и азарт гонки, спина вновь напомнила о себе тягучей болью. Леди Вуд отвернулась, и теперь он видел лишь ее покрасневшую от слез щеку и припухший нос.

– Вы мне благодарны… разумеется, и, конечно же, заплатите за все невзгоды двойную цену, даже не сомневайтесь в том, – проворчал он. – И рыжий очень благодарен за то, что ему приходится без устали и ночью, и днем таскать двойную ношу. Не видать вам города, леди Вуд, если так будет продолжаться и дальше.

Отпустив повод, он, поддавшись внезапному желанию, протянул руку и дотронулся до ее щеки. Возможно, кость все же легла нужной стороной…

Из этих слишком мирных для столь опасной ситуации размышлений Ральфа вывели топот копыт и крики, раздавшиеся совсем близко, – то ли так и не унялись разгоряченные преследователи, то ли мимо промчалась другая кавалькада. Разбираться времени не было, и он тронул рыжего, направляя его в глубь леса, подальше от опасных встреч.

«Что стряслось с Бертом, понял ли он меня?» – беспокойно думал он, направив рыжего на тропу, виляющую среди кустов боярышника.

– Отъедем подальше, мадам, – объяснил он чепцу леди Вуд, – переждем, а затем найдем дорогу и вернемся. Мне вовсе не хочется пускать в ход меч.

– Да, конечно, как скажете, сэр, – ответила она, чуть обернувшись к нему. – Если вы считаете необходимым подождать… Только… только мы так и не нашли врача, а у Роджера начался жар… Я очень беспокоюсь…

– Ваш Роджер, возможно, и не переживет это путешествие, и вы ничем не сможете ему помочь, – бросил Ральф, прислушиваясь к звукам леса. Похоже, погони уже не было, и можно было дать отдых рыжему. Он остановил коня, спешился и, не церемонясь, стащил на землю свою спутницу.

– Лошади требуется передышка, пройдитесь пешком, – объяснил он.

Она растерянно взглянула на него.

– Леди Вуд, – добавил Ральф, вдруг забеспокоившись, что она снова разрыдается после его слов о слуге, – не стоит так огорчаться, все в руках божьих. Ваша фортуна с вами, а все могло быть хуже, намного хуже. Мы скоро вернемся в город, Берт уже должен привести врача.

В этом он был совсем не уверен и недоумевал, отчего Бертуччо встретился им на пути, но сейчас ответа на этот вопрос все равно не было. Во всяком случае, Берт справится с делами, раз жив и способен передвигаться. Возложив таким образом текущие сложности на плечи затерявшегося слуги, Ральф развернул рыжего и двинулся по тропе в обратном направлении.

Чуть остыв от гонки и волнений и наконец-то освободившись от столь тесного общения с женщиной, он почувствовал острое желание подкрепиться чем-то существенным, запив это существенное напитком покрепче. Его вдруг неприятно кольнуло короткое воспоминание о бледном лице леди Вуд там, в «Зеленом драконе», когда он вырывал ее из рук солдата. Этот мерзавец обнимал ее и мог сделать с нею все, что ему вздумалось бы, и не только он… И все бы списалось на мятежное время.

«Напрасно я пожалел свой меч, – мелькнула непрошеная мысль. – Но что мешает мне обнять ее и сделать все, что я хочу… прямо сейчас?»

– Как вы попали в тот паб? Как вас туда занесло, леди Вуд? – разозлившись и на себя, и на нее, резко спросил он, уже не заботясь о том, вызовет ли вопрос слезы.

– Роджеру нужен врач, – повторила она, словно не слыша его вопроса. – Святая Мария, его можно спасти, если вовремя оказать помощь.

– Я спросил, как вы попали в компанию этих парней? – настаивал Ральф, не желая больше обсуждать судьбу Роджера.

– В паб? – переспросила леди Вуд. – О господи милосердный, я вовсе не собиралась идти туда! Мы пошли за врачом, потому что ваш слуга так и не привел его, хотя прошло несколько часов. И по дороге нас… меня схватили эти люди и потащили за собой.

Голос ее дрогнул, она снова чуть не заплакала, но сдержалась. Мужчин раздражают женские слезы. Даже ее отец не выносил их, а что говорить о постороннем мужчине, который поневоле оказался втянутым во все ее невзгоды – от схватки с разбойниками до спасения из рук пьяных солдат. Ему и так пришлось из-за нее задержаться в пути, заботиться о ее раненых людях, посылать своего слугу за врачом и спасаться от погони. И сейчас ей не следовало злить Кардоне еще больше. Если он считает – как все мужчины, – что у женщин нет ума, и потому им нечем думать, она не будет его в том разубеждать, тем более что со стороны ее поступки действительно выглядели глупыми. Сейчас она полностью зависела от этого человека, ей следовало быть тихой и покорной, лишь бы он не бросил ее в лесу, довез до постоялого двора и не уехал без нее в Лондон.

Пусть у него скверный, раздражительный характер, но, когда доходит до дела, на него можно положиться – он не подведет и справится с любой невзгодой. Мод вновь и вновь вспоминала, как в пабе он не побоялся один выступить против полудюжины солдат. Сэр Уильям не раз говорил, что одни только сила и умение обращаться с мечом не сделают рыцаря настоящим воином, если у него нет смелости, решительности и ума. Похоже, Кардоне обладал всеми этими качествами.

– В пабе вы действовали очень ловко, сэр, – сказала она, желая умилостивить его, и посмотрела на него восхищенным взглядом. – Они не ожидали вашей атаки и растерялись.

Похвала ее была весьма приятна. Хотя, что в том удивительного, он сам был доволен удачно сработавшим старым приемом. Ральф улыбнулся. Во взоре леди Вуд, наконец-то брошенном в его сторону, читалось вполне благожелательное отношение.

«И отчего же мне не ожидать благожелательности с ее стороны? Второй раз вытаскиваю ее из неприятностей. Вполне могу рассчитывать и на большее». Мысли о большем текли рефреном, словно невидимый искуситель наигрывал на лютне, аккомпанируя словам, которые не так уж много значили.

«Я дарю тебе свое покровительство, пусть хоть на время пути, а ты отплати мне тем, что я желаю!» – вкрадчиво напевала та пресловутая лютня.