– О, мадам, – Ральф отвел ветку, что склонилась прямо над тропой. – Мне приходилось бывать и не в таких переделках. Однажды, вот так же в таверне, в Хихоне[35], мне пришлось перерубить столешницу пополам… почти пополам, – с улыбкой поправился он. – Эх, крепок был дуб…

«Тоже спасал леди, попавшую в неприятность? Или просто любитель подраться?» – первое предположение неприятно кольнуло Мод, но она не смогла не улыбнуться в ответ. Она впервые видела, как он улыбается, и это ему определенно шло. Улыбка смягчила, разгладила грубоватые черты его лица, придала мягкий блеск и свет глазам.

«Он красив… Нет, – тут же поправилась Мод, – не красив, но что-то в нем есть… очень привлекательное… Да, да, именно привлекательное!» – Она чуть зарделась под его внимательным взглядом.

– Но вы очень смелы, мадам, – сказал он. – Только не стоит больше браться за дела, которые надлежит делать мужчинам.

– Я вовсе не смелая, – ответила она. – Мне было страшно, ужасно страшно, и ночью, когда на нас напали, и сегодня в трактире… Очень страшно! Но мне обязательно нужно попасть в Лондон – и как можно скорее. И нет никого… Вернее, так получилось, что мне не на кого рассчитывать, кроме как на себя.

«Что там у нее, в Лондоне? – думал Ральф, слушая ее очередное путаное объяснение. – Не поверю, что она отправилась в гости к отцу вот так, одна, да еще с ведома мужа! Хотя мне-то какое дело до ее истории и до ее мужа? Вероятно, дряхлый, ни на что не годный старец, возжелавший юную деву в свою холодную постель. Или он один из тех, что не находят себе места?»

Он усмехнулся. Последнее явно относилось к нему самому. Но вот он вернулся – и что получил?

Пора было возвращаться на постоялый двор, но он не спешил, оттягивая время, откровенно любуясь пылающей щечкой, что была видна из-под чепца.

– Рассчитывать только на себя? – все же переспросил он. – Надеюсь, что с вашим отцом или… мужем не приключилась беда?

Он мог бы сейчас сгрести ее в объятия, она была всецело в его власти, но Ральф просто дотронулся до ее руки, словно боялся спугнуть.

«Diablo, Кардоне, ты помешался рассудком, обращаясь с женщиной, словно она хрупкий сосуд!»

– Не бойтесь, можете не отвечать, мне нет до этого никакого дела. Лучше расскажите… расскажите…

Он растерялся. Дьявольские козни! Просить ее рассказать о рукоделье, чем там обычно занимаются женщины?

– …расскажите о вашем поместье, красивы ли там места? – наконец нашелся он.

– Очень красивы, – сказала она, взглянув ему в лицо.

«А у нее серые глаза», – вдруг подумал Ральф.

Тем временем лес поредел, и через несколько десятков шагов они вышли на луг, что спускался к реке. В этом месте Кам расходилась на два рукава и вновь сливалась в единое русло, образуя остров, живописно-зеленый с курчавыми белыми пятнами пасущихся там овец. За рекой высились башни и стены университетских зданий.

– Что ж, дальше верхом? – спросил он, остановившись, похлопал рыжего по холке, поправил седло и вопросительно уставился на леди Вуд. Ему хотелось, чтобы она ответила.

– Да, как скажете, – осторожно промолвила она своим грудным голосом, шагнула к нему, и вдруг покраснела, глянув в упор, остановилась, прижав палец к губам.

– Едем, – медленно повторил он.

Что ж, он сделал все, что мог, она сама приблизилась к нему и вот так посмотрела в глаза. И зачем это было делать? Бог свидетель: он боролся с искушением, которому подвергла его эта леди Вуд, нежной ведьмой явившись на ночной дороге и так упорно претендуя на место в его седле. Он не стал больше противиться желанию, забыв про хрупкость сосуда – все равно ей некуда деться от него здесь, над рекой Кам, – он просто обнял ее и потянул к себе. Вряд ли бы она смогла вырваться из его рук, если бы даже очень захотела. А дальше он все-таки добрался до вожделенных губ, упрямо и, возможно, грубо для нее, но сейчас это не имело значения. Как давно он не целовал женщину…

Мод не поняла, как это произошло. Она шагнула к лошади, а оказалась в объятиях Кардоне. И не просто в объятиях – он целовал ее! Его губы напористо смяли ее рот, жарко прильнули к губам.

Это оказалось для нее полной неожиданностью. Он все время злился на нее, ей казалось, она не нравится ему, раздражает. Когда Мод шагнула к лошади и наткнулась на его пристальный взгляд, то смутилась при мысли, что ей вновь придется сесть с ним в седло и волей-неволей оказаться в его объятиях, которые – она призналась себе в этом – были ей приятны. Но она и представить не могла, что он захочет поцеловать ее, вот так… крепко сжав, словно пойманного кролика, и жадно впившись в ее губы. До этого она целовалась всего один раз, с Роджером, но он был робок и нежен с ней. Поцелуй Кардоне не был похож на тот, совсем не похож.

Застигнутая врасплох, Мод в первое мгновение оцепенела, а потом рванулась из его рук, но он крепко держал ее в своих объятиях, показавшихся ей теперь железными тисками. Она ударила его ногой по сапогу, упираясь руками в грудь, и резко откинула голову, отвернув ее в сторону так, что у нее заломило шею.

– Как… как вы смеете?! – выдохнула она.

– Смею, потому что слишком долго прожил с вами в одном седле! – заявил он, не отпуская ее. – Разве я не заслужил небольшую награду за свои труды?

Награду?!

Мод разъярилась. Ему мало денег, которые она ему обещала?! Он еще хочет с ней «развлечься», как те солдаты, от которых спас? Спас, чтобы самому воспользоваться ею на правах сильного?

– Вам следовало сразу предупредить, какую награду вы потребуете в довесок к вознаграждению, – прошипела она. – Это было бы куда честнее с вашей стороны, чем сначала выступать в роли благородного защитника, а потом…

Голос ее дрогнул и прервался. Они здесь одни, он может сделать с ней все, что захочет, и на помощь к ней уже никто не примчится, потому что ее единственный спаситель, человек, которому она так безоглядно и наивно доверилась, сейчас держал ее против воли и явно был намерен получить свою «награду»…

Ужас и отчаяние охватили девушку. Не сознавая, что делает, повинуясь яростному желанию вырваться на свободу, Мод потянулась на цыпочках, вцепилась зубами в его шею, наполовину прикрытую смятой стойкой полотняной рубашки, и почувствовала вкус его крови на своих губах. И свободу. Кардоне все же отпустил ее – был вынужден отпустить. Поминая нечистого, он резко отставил ее в сторону, сердито говоря что-то о поцелуе… Или о том, что она сошла с ума…

Мод не слушала его. Она бросилась от него прочь, не разбирая дороги, не думая, куда бежит и что будет делать. Сейчас в ней билась одна мысль: скрыться, спастись…

За что-то зацепившись, с размаху упала, больно ударившись о землю коленями и ладонями, перевернулась, запутавшись в юбках, чепец соскочил с нее – Мод этого даже не заметила, вскочила и снова побежала, прихрамывая, вперед.

Она забилась в его руках, словно птица, больно ударила ногой – и откуда столько силы в хрупкой девушке? Но он надеялся на ответ совсем иного рода. Ральф не отпустил ее, не мог так просто отпустить теперь, когда признался в своих желаниях. Или это обычное женское кокетство? Он еще держал ее, намереваясь повторить попытку, несмотря на ее сопротивление, но она вдруг вцепилась зубами в его шею.

– Diablo! – рявкнул Ральф. Такого он никак не ожидал. Он приподнял девушку, отрывая ее от себя, встряхнул и поставил на землю. – Вы двинулись рассудком, леди? Я просил лишь простой поцелуй, а вы решили, что я покушаюсь на вашу честь?

«Болван, бастард, теперь она будет шарахаться от тебя, как от дикого зверя! Не мог сделать это помягче? Или момент выбран не тот? Отчего она так взбесилась? Я сделал для нее все, что мог, проклятье…»

Ральф потрогал шею, на перчатке остались пятна крови. Тигрица, прокусила, с каким-то диким восхищением подумал он. Ладно, будет тебе…

На какое-то мгновение он замер, глядя, как она несется вниз по лугу, падает, теряя чепец, темные волосы рассыпаются по плечам.

О, силы небесные, и как далеко она намерена убежать? Прыгнуть в реку, чтобы не попасть в руки злобного насильника, коим он предстал перед нею?

Ральф нагнал леди Вуд в несколько шагов и, поймав, сгреб в объятия.

– Стойте же, леди, куда вы собрались? Хотите, чтоб я вытаскивал вас из неприятностей в третий раз? Баста!

Он сжал ее довольно сильно, желая, чтобы она прекратила отбиваться, ее волосы хлестнули его по лицу, обдав каким-то особым женским ароматом. Он взял себя в руки, хотя свободных рук у него и не осталось.

– Успокойтесь, леди Вуд, даю вам слово, что более не только не посягну на ваши… губы, но постараюсь держаться от вас подальше, – сказал он в густоту ее волос.

Она перестала сопротивляться, затихла в его руках, словно потеряв силы. Сдалась на его милость? Ох, какие у нее волосы… Но он уже дал слово… «Diablo! И зачем так поспешил?» – упрекнул он себя.

У Мод не было сил сопротивляться. Ее ноги подкосились, и она упала бы, не держи он ее крепко в своих руках. Но объятия его сейчас не были похожи на тиски, и он не стал ее целовать, лишь глухо что-то говорил низким, успокаивающим голосом, уткнувшись лицом в ее волосы, прижал к себе, чуть покачивая, словно баюкал. Мод перестала дрожать, прижалась щекой к уже привычному джеркину, затихла и только теперь увидела, что они стоят на лугу, спускающемуся к реке. На том берегу виднелись башенки и острые черепичные крыши Кембриджа.

– А где мост? – подумала она и, услышав свой голос, поняла, что сказала это вслух.

– Мост? – удивленно переспросил Ральф, огорошенный ее неуместным вопросом, и невольно взглянул вперед, через ее голову, туда, где блестела полоса реки. – Мост вон там. Если мы спустимся по лугу влево и объедем вон тот лесок, то, вероятно, попадем на дорогу, что ведет к мосту. А оттуда недалеко и до постоялого двора.

И зачем он начал излагать эти подробности? Леди Вуд совсем успокоилась и стояла, прижавшись к нему, хотя он ослабил хватку, давая ей возможность освободиться из его рук. Вот и пойми этих женщин! Она уже не злится на него? Не считает грубым насильником? Решив, что разберется со всем этим попозже, а пока решит дела насущные, Ральф осторожно отодвинул девушку от себя. Как же он поспешил со своим словом не целовать ее и не подходить!

– Нам пора, – коротко сказал он. – Вам придется еще потерпеть меня, но это ненадолго.

Рыжий ткнулся мордой в его плечо, словно подтверждая слова хозяина.

Чепец леди Вуд темно-зеленым пятном выделялся на пожелтевшей траве. Ральф поднял его, подал и, дожидаясь, пока она справится с головным убором, наблюдал за ней, потирая укушенную шею и усмехаясь своим мыслям. Когда она надела чепец, вновь став тихой строгой леди Вуд, он вскочил на рыжего и наклонился, чтобы подхватить ее и усадить на коня. Уже привычно прижав спутницу к себе, но чувствуя ее близость еще острее, Ральф пустил рыжего галопом вниз по косогору к реке.

Мост оказался именно там, где он рассчитывал его найти, а добраться по городским улицам до гостиницы не составило труда. Он опасался встречи с их преследователями, но, к счастью, до «Ржавой подковы» они добрались без приключений. Всю дорогу леди Вуд сидела, старательно отстраняясь от него, насколько это было возможно, но в конце концов сдалась и прилегла на его плечо, вновь заставив его помянуть дьявола и задать вопрос небесам: «Как их понять, этих женщин? И надо ли?»

Впрочем, когда он ввел рыжего во двор гостиницы, ему уже было не до подобных вопросов. Двор был забит всадниками и пешими, по всей видимости, людьми Суррея. Повозки леди Вуд нигде не было видно. Ральф, оставив девушку рядом с рыжим и с напутствием громко кричать, если кто-то попытается пристать к ней за время его отсутствия, отправился к хозяину, который и сообщил ему, что «мадам и все люди, с вашим раненым, что очень плох, но врач сказал, если даст Господь, поживет еще… уехали, когда солнце еще не подходило к зениту».

«Уехали в Лондон? Скорее всего, дело в руки взял Берт… Отлично, чертов неаполитанец!»

Успокоившись, Мод сама поразилась той вспышке ярости, которая ее охватила, когда Кардоне поцеловал ее.

«Все это из-за тех ужасов, что случились со мной», – думала она, пытаясь оправдаться перед самой собой, но еще больше стремилась найти оправдание поступку Кардоне, потому что ей по-прежнему не на кого было положиться, кроме как на него. Он дважды выручил ее из беды, а на лугу, когда догнал ее, был так ласков с ней и, казалось, сам сожалел о случившемся.

«Слишком много всего, – думала Мод, когда они ехали на постоялый двор, виновато поглядывая на шею Кардоне, где виднелся след ее сопротивления в виде припухшей свежей ссадины. – Слишком много всего накопилось и случилось… Хотя он мог бы вести себя и поучтивее. И наверняка не ожидал, что я его укушу…»

Во дворе гостиницы Мод не сразу заметила отсутствие их повозки из-за множества снующих там вооруженных людей. Она стояла, держа рыжего за повод, с напряжением ожидая возвращения своего спутника и беспокоясь о том, что могло случиться. Когда спустя, как ей показалось, мучительно долгое время Мод увидела знакомую фигуру Кардоне, направлявшуюся к ней, то ринулась ему навстречу.

– Нет нашей повозки! – взволнованно воскликнула она. – Вы узнали, куда она делась? Ваш слуга с врачом уже здесь? И Агнесс… моя компаньонка! Вы сказали ей, что со мной все в порядке?

– Они уехали, – ответил Ральф. – Бертуччо увел их из города, подальше от всей этой смуты. Да хранит их Господь в пути! Но на Берта можно рассчитывать, надеюсь, они благополучно доберутся до Cтэнстеда, а там мы их нагоним. Ваш слуга получил помощь врача, и тот заверил – есть надежда, что он поживет еще.

Ему было приятно успокаивать ее, он видел, как беспокойство на ее лице сглаживается, а усталые глаза вдруг засияли, словно внутри зажегся тихий огонь. А как она взметнулась ему навстречу!

«Мы поедем вдвоем, и, возможно, вы больше не станете кусаться…»

Он невольно дотронулся до ссадины, оставленной ее зубами, и усмехнулся.

– Нам стоит подумать о делах насущных, леди Вуд. Я очень голоден… во всех отношениях, да и вы, думаю, не прочь перекусить в какой-нибудь харчевне где-нибудь за городом, иначе и паруса не наполнятся ветром…

– Да, конечно, надобно поесть, – совсем с другим настроением сказала Мод. Сначала она опешила от неожиданного известия, но была вынуждена согласиться с тем, что опасно находиться в городе, где столько вооруженных людей. Новость о том, что был врач и что можно надеяться на выздоровление Роджера, и вовсе ее обрадовала. Поэтому она без возражений приняла предложение заехать в трактир – это их сильно не задержит, а верхом они быстро догонят медленно плетущуюся повозку.

– Надеюсь, они догадались оставить здесь мою кобылу, – сказала Мод. – Мы же не можем опять…

Девушка покосилась на рыжего. Мало того, что коню тяжело нести двойную ношу, – путешествие на одной лошади в объятиях мужчины выходило за все рамки приличий. Щеки ее залились румянцем. Она быстро подняла руки, делая вид, что поправляет чепец, и пробормотала:

– Или мне придется купить лошадь.

– Нет, они забрали всех c собой… Купить лошадь? – переспросил Ральф. – Весьма разумное предложение, леди Вуд. Вопрос только в том, что я не знаю, где в городе можно приобрести хорошую лошадь. Это займет немало времени. Хотя я могу, – добавил он, заметив, что она собирается возразить, – спросить у хозяина гостиницы, может быть, он что-то посоветует.

Собственно, идея ему не понравилась. Совсем. Он вполне согласен был и дальше путешествовать, держа на коленях леди Вуд. Ему это было совсем не трудно, как, впрочем, и рыжему, славному крепкому коню. Почти не трудно.

Тем не менее Ральф отправился к хозяину «Ржавой подковы», и тот, к его вящей радости, сообщил, что всех лошадей конфисковали, и вряд ли сейчас в городе можно купить приличного коня.

Об этом Перси суровым тоном, распевая про себя тарантеллу, сообщил своей попутчице.

– Можно поспрашивать о лошади по дороге, – упрямо продолжила леди Вуд, когда Ральф, выехав со двора гостиницы, направил рыжего в сторону южного моста через Кам. – Не может быть, чтобы нигде нельзя было купить лошадь.

– Но вам нужна спокойная, хорошо объезженная лошадь, – возразил Ральф, стараясь говорить спокойно. – Не так просто найти за столь короткое время такую, что подошла бы леди.

– Нам предстоит проехать всего несколько миль, я смогла бы справиться, – она чуть помолчала, а затем добавила, повернувшись к нему: – Я сама заплачу за нее, разумеется. И все расходы, которые пришлось и придется понести в дороге, сэр, я тоже оплачу, ведь вы задержались в пути из-за меня.

– Это разумелось, – ответил Ральф. – Ведь мы же сговорились с вами, мадам, что сумма будет достаточно велика!

«Богатая и щедрая леди. Видимо, муж не жаден до звонкой монеты, либо отец балует дочь».

Тем временем они добрались до центра Кембриджа, оказавшись там, где не далее как утром мчались, не разбирая дороги, когда спасались от погони. Сейчас здесь было оживленно, и пара верхом на лошади привлекала внимание зевак, о чем леди Вуд поспешила сообщить Ральфу, как еще об одной веской причине для покупки лошади.

Какой-то всадник, разодетый в дорогой ткани джеркин и бархатный берет, отпустил скабрезную шутку, скривив губы в подобии улыбки, но Ральф лишь бросил на него короткий взгляд и проехал мимо.

– А если мы встретим тех?.. – спросила леди Вуд.

– Не встретим… Суррей уходит из города, а если вы боитесь этих… горожан, то, поверьте, им все равно, куда едет повеса с подружкой в седле.

Совсем неплохо разъезжать по стране с молодой женщиной на коленях и растягивать это удовольствие, мучаясь от него.

На выезде из города их задержали стражи городской управы, но, получив по пенни, не стали вникать в подробности, почему леди едет вместе с джентльменом, да еще и объяснили, как добраться до хорошей харчевни, что стоит чуть в стороне от дороги, если свернуть к Корнхилу, проводив путников непристойными замечаниями и хохотом.

Посмеиваясь про себя, Ральф, сам того не заметив, негромко затянул неаполитанскую песню о морском скитальце, которого ждет в родных краях увядающая год за годом невеста. Чего только не наберешься, прожив столько лет бок о бок с Бертуччо Оливой.

«Повеса с подружкой в седле…»

«Как он смеет насмешничать, – сердито думала Мод, зарывшись лицом в плечо Кардоне, чтобы не видеть дерзких или осуждающих взглядов горожан, – и сравнивать меня с подружкой повесы?!»

Ей было неловко и стыдно ехать среди бела дня в объятиях мужчины. Она с нетерпением ждала, когда они покинут город, почти впала в панику, едва их остановили стражники, и вздохнула с облегчением, как только им разрешили продолжить путь. Ее спутник, напротив, казалось, наслаждался тем, что они привлекают всеобщее внимание. Он ехал не спеша, спокойно пропускал мимо ушей шутки и смешки прохожих, и даже замурлыкал себе под нос какую-то песенку на чужом языке, явно пребывая в превосходном настроении, несмотря на якобы снедающий его голод. Хотя еще недавно на постоялом дворе он торопился уехать, ворчал на Мод, будто она его задерживает, и злился, что ему опять придется везти ее на своем коне. При этом он с непонятным раздражением отказывался предпринять поиски второй лошади и отмахивался от всех попыток девушки заговорить на эту тему, а спорить с голодным мужчиной было делом совершенно бесполезным.

«Они способны воспринимать слова женщины только на сытый желудок, и то не всегда», – любила повторять леди Риттор, когда речь заходила о джентльменах.

– Не вижу ничего смешного в нашем положении, сэр, – не удержавшись, пробормотала девушка, когда рыжий вынес их на лондонскую дорогу.

Она покосилась на ухмыляющееся лицо своего спутника, отчего-то вспомнила вкус его губ и поспешно отвернулась.

– Видимо, вам не впервой разъезжать с леди на одной лошади? – поинтересовалась она, не в силах забыть его самодовольную фразу о повесе с подружкой.

– Разумеется, леди Вуд, в Испании однажды я возил прекрасную донью. Она имела несчастие подвернуть ногу… А еще как-то неаполитанку, что показывала мне путь к своей деревне, – весело ответил Кардоне.

Испания, еще какая-то страна… Любитель путешествий, совсем как ее муж. И, конечно, везде женщины… Интересно, с них он, помимо платы, тоже требовал поцелуи?

Судя по довольному виду Кардоне, без поцелуев дело не обходилось, и эти истории ему было приятно вспоминать. Потом кому-нибудь он расскажет, как спасал некую леди от неприятностей, в которые она то и дело попадала, и возил ее в своем седле.

«Но о том, что я укусила его, он вряд ли перед кем будет хвастаться», – не без ехидства подумала Мод.

На развилке дорог Кардоне повернул рыжего направо, и вскоре путники оказались у небольшой харчевни – прилепившегося к подножию холма домика, аккуратного, как и белые овечки, бродящие за изгородью. На пороге их встретила столь же аккуратного вида хозяйка, молчаливая женщина, и проводила в обеденную комнату, крошечную, скорее домашнюю столовую, чем зал трактира.

На выскобленных досках стола вскоре появились тренчеры[36], пирог со свининой на деревянном блюде, свежеиспеченный хлеб, большая миска горячего бульона, салат из моркови. Мальчик, сын хозяйки, принес две ложки, две кружки, кувшин с элем, кувшин с водой, чтобы вымыть руки, и полотенце.

Мод села за стол, ее спутник удобно расположился на лавке напротив. Он снял пояс с ножнами и положил их рядом с собой, прочитал короткую молитву и взялся за ложку.

– Очень крепкий и душистый, леди Вуд! – сказал он, пробуя бульон. – Прошу…

Мод зачерпнула бульон ложкой у ближнего к ней края миски, только теперь почувствовав, как успела проголодаться.

Ее спутник быстро поглощал бульон, заедая его хлебом. Его ложка так и мелькала в воздухе, а содержимое миски быстро исчезало, хотя Мод едва успела проглотить несколько ложек. Великодушно оставив для нее на дне немного бульона, Кардоне снял верх пирога, разлил эль по кружкам, разложил на тренчеры куски поднесенной хозяйкой жареной баранины и с такой же скоростью принялся уминать мясо с пирогом и салат, запивая все это большими глотками эля.

Когда Мод добралась до своей порции мяса, Кардоне выпил две кружки эля и съел почти все, что стояло на столе, за исключением небольшого куска пирога и нескольких ложек салата.

– Как быстро вы едите, сэр, – заметила девушка, впрочем, не намереваясь в том упрекать своего сотрапезника: мужчины всегда много едят, а она уже насытилась бульоном с хлебом и теперь с трудом доедала мясо с пирогом. – Вы вообще все делаете быстро, как я успела заметить, – не удержавшись, с невинным видом добавила она.

– Привычка, леди Вуд. Я прожил такую жизнь, в которой от быстроты действий зависело, сохранится ли она, либо прервется, если не успел сделать то, что должно было, – ответил Ральф, ставя на стол опустошенную кружку. – Подкрепляйтесь поплотней, леди, путь предстоит долгий, нужно догнать ваших людей до темноты. Они должны добраться если не до Стэнстеда, то до ближайшей к нему деревни, чтобы расположиться на ночлег. Там мы их и настигнем.

В маленьком зале было жарко от близости кухни, да и плотный обед разогрел кровь – и Ральфу, и его неустанно напоминающей о себе спине хотелось раскинуться на скамье. Или даже улечься и поспать. Он недолго размышлял о сложностях этикета, которого если и придерживался, то во времена далекой юности, когда матушка сурово одергивала за появление в столовой в одной рубашке, разгоряченного и потного после бурной скачки по холмам. Он расстегнул дублет, потянулся, разминая мышцы, воспользовавшись моментом, когда леди Вуд сражалась с куском пирога, и удобно устроился, прижавшись ноющей спиной к стене. Совсем неплохо – сытный обед, теплый дом, красивая девушка рядом.

«Что еще нужно уставшему от дорог страннику?» – думал Ральф, делая вид, что разглядывает окно, через приоткрытые ставни которого пробивался тусклый свет, но исподтишка наблюдая за своей спутницей.

Лицо ее, прежде бледное, разрумянилось, глаза заблестели от эля и сытной еды. Она иногда поглядывала в его сторону неодобрительно, как ему показалось. Впрочем, ее осуждение мало волновало его, мысли сэра Ральфа Перси витали в столь греховных областях, что, прочитав хоть часть их, благочестивый христианин, а особенно целомудренная христианка, осудили бы его намного сильнее, зарделись и отвернулись в глубоком негодовании и смущении. Если бы Ральф хоть отчасти был поэтом либо состоял в приятелях такового, то строки его соотечественника по имени сэр Томас Уайетт[37], что месяцем ранее сидел на том же месте, что и бродяга мессер Кардоне, подошли бы к его мыслям как нельзя лучше:

«Ни один джентльмен не позволил бы себе такие вольности при леди, – сердито думала Мод, стараясь не смотреть на расстегнутый дублет Кардоне. Она доела пирог и спрятала пылающее, вероятно от горячей еды, лицо за кружкой с элем, незаметно для себя почти полностью ее опустошив. „И что он вел за жизнь, которая зависела от быстроты действий? Все время воевал? Путешествовал? Слуга у Кардоне – иноземец и, похоже, служит ему не первый год“…»

– Вы давно не были в Англии? – спросила Мод.

– Да, очень давно, покинул остров, когда вы, вероятно, были совсем маленькой девочкой, – ответил он.

Муж Мод тоже покинул Англию, когда она была ребенком, но так сюда и не вернулся, а она успела за это время вырасти. Ей уже исполнилось…

– Сколько вам лет, леди Вуд? – спросил Кардоне.

Она ответила сурово и серьезно, словно урок учителю.

– Двадцать. Отец…

Упоминание о сэре Уильяме привычной болью отозвалось в ее сердце, хотя она всего лишь хотела сказать, что на двадцатилетие он подарил ей гнедую арабскую кобылу. По обыкновению запнувшись, когда речь заходила об отце, она вспомнила, как сэр Уильям, желая сделать для дочери приятное, устроил тогда праздник в Боскоме. Он пригласил соседей, и веселье длилось несколько дней. Мужа ее, как всегда, не было, и до Мод доносились перешептывания гостей, что «бедный сэр Уильям так уж, видимо, и не дождется внуков…». Но теперь ее отцу было не до внуков, хотя, может быть, мысль о том, что он может умереть, так их и не увидев, еще более омрачает его нынешнее положение. А его дочь сейчас сидит в харчевне и наслаждается едой и обществом такого же вечного странника, как ее муж, вместо того чтобы спешить в Лондон и сделать, как говорит Кардоне, то, что должно.

Мод порывисто встала – от крепкого эля у нее закружилась голова и потянуло в сон, но она не собиралась задерживаться здесь, как и позволять рассиживаться своему спутнику.

– Нам надо ехать, пока не стемнело. Мы еще не успели сделать то, что должны, – сказала она, достала из омоньера[38], висящего на поясе, несколько монет, положила их на стол и направилась к выходу.

«Не слишком уверенной походкой, – отметил Ральф, буравя ее спину глазами. – Гм… леди Перси тоже должно быть двадцать… Ну что ж, леди Вуд, платите звонкой монетой, но не пытайтесь откупиться! Та цена, которую я желаю, не покажется вам слишком высокой. Мы не успели сделать то, что должны! Надо же. Ведьма и тигрица…»

Он поднялся из-за стола, когда она уже подходила к дверям, сгреб ножны, на ходу застегивая пояс, догнал ее в несколько шагов, своротил по пути грубо сколоченный табурет и распахнул перед нею дверь, изобразив шутовской поклон.

– Леди Вуд, слуга и страж к вашим услугам! Надеюсь, мы успеем сделать все, что должны, и немного больше.

Он потрогал чуть саднящую шею и, натянув перчатки, подхватил девушку под руку и потащил за собой.

В голосе Кардоне прозвучали издевательские нотки, будто он опять чем-то был недоволен или обижен. Тем, что она не дала ему еще побыть в харчевне или что заплатила за обед?

«Мужчины, – девушка едва поспевала за его размашистыми шагами. – Они хотят, чтобы им подчинялись во всем. И даже когда требуют оплату за свои услуги, все равно считают себя хозяевами положения и не терпят указаний».

Впрочем, она не жалела, что поставила на место этого грубияна. Ожидаемая им значительная сумма в конце путешествия смирит его со многим, в том числе с ее обществом.

– Встреча с моим отцом стоит любых затрат, сэр, – парировала она, вывернулась из его руки и отправилась на поиски хозяйки харчевни. Ей нужно было привести себя в порядок перед дорогой и плеснуть холодной воды на запылавшие вновь щеки.

Когда она вернулась во двор, Кардоне сидел на рыжем. Он уставился на нее, сощурив глаза – то ли он, по обыкновению, злился, то ли просто ждал, когда она явится.

– Надеюсь, дождя все же не будет. – Мод посмотрела на потемневшее небо.

– А я надеюсь, что вы не сердитесь на меня за то, что я не нашел лошадь, и вам опять приходится ехать со мной. – Он ухмыльнулся, подхватывая девушку и усаживая впереди себя. Рука его привычно обвилась вокруг ее талии, а она привычно прижалась к нему, прильнула щекой к его плечу.

– Я не сержусь, а лишь сожалею, что у нас нет второй лошади и вам опять придется везти меня на своей, сэр, – сказала Мод коричневому джеркину. – К счастью, нам осталось недолго ехать. Как только мы догоним наших людей, я пересяду на свою кобылу и тем избавлю вас от лишних неудобств.

И, только сказав это, поняла, что ей вовсе не хочется пересаживаться на другую лошадь.

Пока леди Вуд занималась своими делами, Ральф подозвал парня, служку трактира, и выспросил у него, можно ли выехать на лондонскую дорогу, не возвращаясь на ту развилку, где они свернули. Сгустившиеся тучи обеспокоили его, но, по словам парня, в нескольких милях отсюда находилась деревня Вуденбридж, где можно было остановиться и переждать дождь, если таковой случится.

Леди Вуд подошла и остановилась, глядя на него снизу вверх. Она показалась ему совсем маленькой и хрупкой, в глазах ее мелькнул то ли испуг, то ли сомнение. Ральф наклонился и уже привычно подхватил ее.